Текст книги "Корпорация "Третий Глаз" (СИ)"
Автор книги: Виктория Кош
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)
И Дима решил стать страховым агентом.
Галина жадно внимала каждому слову клиента.
– На следующий день я уволился и пришел в офис страховой компании. Меня без проблем приняли, обучили, и уже через две недели я мог спокойно выписывать автомобильные страховки. С деньгами было туговато, конечно, потому что зарплату не платили...
– И ваша мама не возражала? – удивилась Галина.
– Возражала, – вздохнул Дмитрий Евгеньевич. – Но я научился говорить ей «нет».
Аделаида Васильевна обижалась, ругалась и предрекала сыну полный крах. Дима зубрил таблицы с расчетами и законы о страховании, стараясь не поддаваться ни панике, ни материнским упрекам. Во время разговора с первым клиентом он потел, заикался, путал слова и цифры и был готов сбежать из кабинета, когда клиент, к вящему Диминому удивлению, страховку купил.
Боевое крещение состоялось.
Дальше дело наладилось. Заикание Дима поборол, против пота накупил дезодорантов, а с путаницей в мыслях помог справиться опыт. Через месяц Аделаида Васильевна перестала узнавать сына. Плечи выпрямились, глаза заблестели, в голосе появились начальственные нотки. Сынок поздно, но ускоренными темпами становился мужчиной.
– У меня появились клиенты, не очень много, но достаточно, и я за неделю стал зарабатывать больше, чем на заводе за два месяца. Мама приутихла и стала хвастаться моими успехами перед соседками.
– Поток невест, наверное, увеличился, – усмехнулась госпожа Кристиана.
Дима невесело рассмеялся.
– Если бы только это. Все мои неприятности и начались, когда обо мне прослышал Вова Лопаткин по прозвищу Шпатель.
Дима замолчал, ожидая естественного вопроса, но гадалка молчала, и ему пришлось продолжать.
– Вова местный хулиган и балбес. Строит из себя крестного отца и терроризирует бабушек у подъезда. А меня решил облагодетельствовать, взять под крыло. Предложил отстегивать ему процент от моих доходов, а он в обмен будет обеспечивать мою безопасность.
Дима хмыкнул, вспомнив подробности.
Крупная румяная физиономия Вовы с носом-картошкой и жестким черным ежиком надо лбом была напряжена сверх меры. Он явно пытался представить, как вел бы себя в подобных обстоятельствах его кумир, дон Корлеоне. Увы, несмотря на все Вовины старания, рязанский профиль и спортивный костюм мало ассоциировались с cosa nostra.
– Ты бизнесменом стал. Тебе нужна помощь. Покровительство. – Вова старательно подбирал слова. – Я могу тебе помочь. А ты меня отблагодаришь.
Дима едва сдерживал смех. На роль крестного отца Вову не взяли бы даже в кино, не говоря уже о реальной жизни. Отказать Шпателю было делом пяти секунд. Дима попросту захлопнул дверь у него перед носом и пошел рассказывать маме забавную историю о Вовиных притязаниях.
Но оказалось, что смеялся он слишком рано. Через неделю после этого разговора неприятные вещи стали происходить с Димиными клиентами. Точнее, с их машинами.
Одна за другой они попадали в аварии. Горели. Ломались. Пропадали. Его страховая компания была завалена исками, и Димины доходы существенно снизились.
– Чего вы хотите, Дмитрий Евгеньевич? – развел руками шеф. – Процент выплат по страховкам не должен превышать разумные пределы. У вас же он просто зашкаливает. Чуть ли не каждый ваш клиент за последний месяц обратился к нам за деньгами. Можно подумать, что вы специально машины портите, ведете какую-то игру...
Тут шеф рассмеялся, похлопав Диму по плечу. Дима похолодел. Вот уже и начальство видит, что это не просто полоса невезения, а целенаправленное издевательство Судьбы.
Вернее, ее агента.
Тем же вечером Дима пошел сдаваться. Вова принял его, как и подобает истинному итальянскому мафиози, с улыбкой на губах и холодком в голосе. Нет, он не имеет ни малейшего понятия о том, что творится с Димиными клиентами. И, конечно, в этом не замешан. Он предлагал помощь? Предлагал. Теперь Дима сам должен решить, с кем ему выгоднее дружить, а с кем ссориться.
– Безобразие какое, – возмутилась госпожа Кристиана. – А в милицию вы почему не обратились?
Дима вздохнул.
– Мне бы мама этого никогда не простила. Вова – мой двоюродный брат.
Госпожа Кристиана отчетливо хмыкнула.
– То есть мама предпочитает, чтобы Вова вас терроризировал?
– Нет, конечно. Поэтому она и нашла вас.
– И что я могу для вас сделать?
– Обуздать Вову. – Дима потупился. – Ну и мне как-нибудь помочь.
Сердце горько екнуло при воспоминании о черноволосой незнакомке, но Дима сдержался.
Об этом он просить не будет.
***
Вечером в подвальчике Галина устроила гала-концерт. Она в таких красках расписывала нового клиента, что Маринка и Денис катались от хохота. Один Антонио был мрачен.
– Таким образом я поздравляю всех нас с очередным клиентом, – закончила Галина и плюхнулась на диванчик, картинно утирая пот со лба.
– Осталось только сообразить, как ему помочь, – сказал Денис.
– Вот именно! – воскликнул Антонио. – Ты что, Галка, совсем ничего не соображаешь? Ты понимаешь, что ввязала нас в бандитские разборки? Кто будет разбираться с этим новоявленным мафиози? Я? Или отец двоих детей?
Он кивнул в сторону Дениса. Тот оскорбленно подобрался, вздернул подбородок.
– И разберусь. Не волнуйся за меня, Солнышкин. Раз ты струсил...
– Я струсил? И не думал! Просто сразу нужно думать, за что браться, а за что нет.
– Мы всегда можем отказаться, – пискнула Маринка. Она прижалась к спинке дивана и круглыми глазами следила за возмущенным Антонио.
– А как же наша репутация?
– Успокойтесь. – Галина подняла руки. – Мы ни от чего не будем отказываться. У меня есть план.
Она с таким нажимом произнесла эти слова, что все сразу замолчали.
– Я знаю, как справиться с Вовой Шпателем, – продолжила Галина. – Потому что я знаю самого Вову. Всего то нужно устроить для него маленькое представление...
Часть 2. История крестного отца. Глава 2
Приглашение на свадьбу от Лизки Карнауховой стало для Маринки полнейшей неожиданностью. Три года назад Лизка переехала в другой район, и их школьная дружба несколько увяла. Маринка понятия не имела, что у Лизы с кем-то серьезные отношения. Последнее увлечение подруги по имени Миша учился в сельскохозяйственном техникуме и на ответственную роль мужа категорически не годился. Но в приглашении на свадьбу красовалось именно его имя, и пораженной Маринке ничего не оставалось делать, как принять этот факт.
Маринкина мама, однако, была потрясена в гораздо меньшей степени.
– А что? Самое время, – сказала она, когда Маринка показала ей приглашение. – Я очень рада за Лизу.
Наталья Дмитриевна строгала капусту для борща и мельком взглянула на разукрашенную блестками открытку.
– Мам, ей же только двадцать. Сейчас немодно выходить замуж рано!
– Может, в Москве и немодно. А у нас немодно в девках засиживаться.
Уловив в голосе матери нотки неодобрения, Маринка поняла, в чей огород камень.
– То есть я в девках засиделась?
– Тебе пора о будущем подумать, – уклончиво ответила Наталья Дмитриевна. – Институт закончила, работу хорошую нашла. Самое время устроить личную жизнь.
Маринка вытаращила глаза. Она всегда считала маму человеком прогрессивным и терпимым, а выходило, что она ничем не лучше вздорной Светланы Аркадьевны, мечтавшей как можно скорее сбыть Лизу с рук.
– Мы с папой беспокоимся за тебя, – продолжала Наталья Дмитриевна. Теперь она чистила лук, и слезы градом катились из глаз. – Когда та история закончилась, мы с папой были очень рады. Он тебе не подходил.
– Мам, давай не будем об этом.
– Что значит не будем? – Наталья Дмитриевна всплеснула руками, рассыпав луковую шелуху по столу. – Мы тебе добра желаем, а ты нам ничего не рассказываешь! Может, у тебя кто-нибудь есть, а мы ничего не знаем...
В голосе матери прозвучала робкая надежда. Маринка усмехнулась.
– Никого нет и не будет.
– Почему? Чем ты хуже той же Лизы?
– Мамочка, как ты можешь так говорить? – Маринка забрала у матери нож и стала сама резать лук. – Мое время еще не пришло, и я не уверена, что оно когда-либо придет. А Лиза встретила своего мужчину, и мы должны за нее порадоваться.
– Я и радуюсь, – сухо сказала Наталья Дмитриевна. – Но если ты не понимаешь, о чем я говорю, подумай хотя бы о том, с кем ты пойдешь на свадьбу. Все подружки при мужчинах, а ты в гордом одиночестве.
– И буду прекрасно себя чувствовать! – оскорбилась Маринка.
Но слова матери все же задели ее за живое. Кому захочется на свадьбе подружки сидеть среди незамужних тетушек и малолетних детей?
Решение проблемы неожиданно нашлось утром в понедельник. Маринка разматывала шарф и одновременно искала в сумочке ключ, когда входная дверь с гордой надписью «Корпорация «Третий Глаз» распахнулась сама собой. На пороге стоял Антонио.
– Привет, я сегодня раньше всех!
При взгляде на Антонио у любой нормальной женщины перехватывало дыхание, и хотя Маринка за время работы в корпорации привыкла к его сногсшибательной красоте, ее сердечко порой ощутимо екало. Антон Солнышкин обладал всем перечнем черт, обязательных для идеального героя-любовника. Он был чернокудр и черноглаз, высок и мускулист, пел, играл на гитаре, рисовал, сочинял стихи и вдобавок был действительно хорошим парнем, добрым, отзывчивым и искренним.
Галка была от него без ума, и соперничать с ней Маринка не хотела и не собиралась. Но почему не попросить Антонио о дружеской услуге, которая и ее выручит, и ему удовольствие доставит?
Маринка вскипятила воду, заварила чай и предложила Антонио сдобное печенье из своих личных запасов. Денис еще с семи утра корпел в подвальчике над очередным усовершенствованием подслушивающей системы, Галина ожидалась не раньше девяти, и у Маринки было целых полчаса, чтобы спокойно объяснить Антонио суть дела.
Он выслушал ее с пониманием.
– Никаких проблем, Марин. Давно я не гулял на свадьбах... – Антонио мечтательно задумался, и Маринка невольно спросила себя, о чем он сейчас вспомнил. – А ты уверена, что Петька будет не против?
Маринка остолбенела. А она-то, наивная, не сомневалась, что ее отношения с Петром Александровичем, равно как и разрыв с ним были исключительно ее тайной.
– Уверена, – выдавила она из себя.
Антонио пригляделся к ней повнимательнее.
– Извини. Не надо было мне об этом.
– Ничего страшного. Спасибо за то, что согласился пойти со мной.
– Всегда пожалуйста. Только... – он замялся. – Ты же объяснишь все Гале?
– А ты сам не справишься?
– Э-э... справлюсь, конечно. Но если мы поговорим с ней вместе...
Договаривать Антонио не хотелось, но Маринка поняла его и так. Доблестная Кристиана, заполучив мужчину своей мечты, была готова сражаться за него зубами и ногтями. Маринка посмотрела на ситуацию глазами Галины и поняла, что у Антонио есть веские причины для беспокойства.
– Не переживай. Причин для ревности у Гали не будет.
Антонио усмехнулся лукаво, многозначительно. Маринка покраснела и отвела глаза. Вот ведь бес-искуситель выискался. Но ее на ямочки и белозубую улыбку не поймаешь, пусть не надеется.
– Ладно, тогда я пойду. Спасибо за чай.
Маринка чувствовала, что Антонио над чем-то посмеивается про себя, и сердилась. Если он думает, что она пригласила его на свадьбу, потому что питает к нему нежные чувства, то он глубоко заблуждается. Да она бы и с Денисом пошла, не будь у того жены и детей. Идеальные красавчики, между прочим, ей никогда не нравились!
Маринка поймала себя на том, что слишком горячится, и посмотрела Антонио прямо в глаза.
– Тебе спасибо за понимание. Надеюсь, у вас с Галей не будет из-за меня проблем.
Она с мстительной радостью увидела, как игривый огонек погас в его агатовых глазах.
Без пятнадцати двенадцать в Маринкину дверь позвонили. С Антонио они договаривались на двенадцать, и поэтому Маринка была еще не готова.
– Мам, открой, пожалуйста. Это, наверное, Антон, – крикнула она и заперлась в ванной докрашивать глаза.
Она представляла себе мамину реакцию на появление Антонио и хихикала про себя. Когда Маринка объявила матери, что пойдет на свадьбу с коллегой, та была чрезвычайно заинтригована. Вот пусть теперь удовлетворит свое любопытство.
Когда через десять минут Маринка вышла в гостиную, Антонио и мама стояли у шкафа с прозрачными дверцами и что-то увлеченно разглядывали. На журнальном столике красовались чашки, чайник и вазочка с печеньем.
Маринка похолодела. Поведение мамы явно свидетельствовало о том, что кандидатура Антонио получила у нее полное одобрение.
– А это бронзовая подвеска, которую Маринин прадедушка лично извлек из греческого раскопа, – рассказывала Наталья Дмитриевна с интонациями заправского экскурсовода. – Вы не поверите, но ей около десяти столетий. В свое время из-за этой подвески было поломано немало научных копий. Прадедушку даже обвиняли в фальсификации. Кое-кто из его оппонентов утверждал, что этот образец был специально подкинут в раскоп, для создания псевдосенсации. Между прочим, установить его происхождение так и не удалось...
Маринка не верила собственным ушам. За десять минут Антонио был причислен к элитной группе ее поклонников, которых мама считала подходящей для нее партией. Их Наталья Дмитриевна поила чаем, угощала вкусным печеньем и рассказывала о прославленном археологе Василии Васильевиче, славе и гордости их семьи.
Маринка явно недооценила убойную силу обаяния Антонио.
– Привет, – буркнула она, прерывая погружение в историю семьи Бекетовых. – Я готова.
Антонио и Наталья Дмитриевна обернулись.
– Подождите, Антон, вы чай не допили. И печенье не все попробовали, – засуетилась мама. – Куда ты торопишься, Марина? Садитесь, Антон, не слушайте ее. Я вам еще не все показала из дедушкиной коллекции.
– Мама! – нахмурилась Маринка. – Нам пора.
– Ох, ладно, не буду, не буду...
– Спасибо большое, Наталья Дмитриевна, – белозубо улыбнулся Антонио. – Печенье очень вкусное. У вас золотые руки.
– Ну что вы, Антон, печенье как печенье. Вы заходите к нам, когда я муравейник испеку. Слышишь, Марина? Чтобы привела Антона к нам на муравейник. – Наталья Дмитриевна шутливо погрозила дочери пальцем.
Маринка слышала. И больше всего на свете желала поскорее очутиться за пределами своей квартиры. Эх, могла бы заранее догадаться, что при виде Антонио маму охватит нестерпимый зуд сводничества.
– Обязательно приду, Наталья Дмитриевна. Спасибо, – поблагодарил Антонио. – А теперь нам действительно пора.
Наталья Дмитриевна проводила их до лифта и к Маринкиной досаде многозначительно подмигнула ей на прощание. Маринка не сомневалась, что Антон все прекрасно видел.
Он заговорил, когда они вышли из подъезда.
– Милая у тебя мама.
– Ага. Ты ей тоже понравился.
– Странно. Обычно мамы девушек относятся ко мне настороженно.
Маринка молча покосилась на его точеный профиль. Еще бы. Любая здравомыслящая женщина знает, что от такого красавца надо держаться подальше.
– У меня необычная мама.
– Необычная дочь – необычная мама.
– Пытаешься вскружить мне голову комплиментами? – усмехнулась Маринка.
– Пардон. По привычке вырвалось. – Антонио прижал ладонь к сердцу и шутливо поклонился.
– Опасные у тебя привычки.
– А что в этом такого? Разве я не могу чисто по-дружески сказать, что ты прекрасно выглядишь сегодня и всегда?
От слов Антонио Маринкино сердечко сладко екнуло, но она приказала себе не расслабляться. Во-первых, у них с Галиной договоренность; во-вторых, он совершенно не в ее вкусе, несмотря на выразительные глазки и греческий нос.
– Спасибо, ты тоже очень хорошо выглядишь, – сухо произнесла Маринка. – А теперь пойдем заглянем вон в тот магазин за цветами.
Они купили охапку нежно-кремовых роз и побежали к дому Лизы. В подъезде суетились девчонки в куртках, накинутых на вечерние платья, из дверей боязливо выглядывали заинтригованные соседи. Маринку и Антонио встретил стройный хор девичьих голосов, и через секунду Маринка обнаружила у себя в одной руке связку шариков, а в другой – скотч.
– Вешай их сюда, – скомандовала свидетельница и умчалась вниз раскладывать бумажки для первого этапа выкупа.
Маринка и Антонио переглянулись и принялись развешивать шары. Это оказалось не таким уж легким делом, потому что скотч не желал прилипать к свежевыкрашенной стене, а шары, вместо того, чтобы по замыслу невесты бодро смотреть вверх, понуро стремились к полу.
– Шары надо было гелием наполнять, – сказал Антонио, ни к кому конкретно не обращаясь.
Рукав его роскошного черного пальто был вымазан побелкой, но, похоже, его это ничуть не угнетало. Он ухитрился не только быстрее Маринки приклеить все шарики, но и самостоятельно перезнакомиться со всеми девчонками, работавшими на ниве украшательства.
Шустер, хмуро размышляла Маринка, сражаясь с очередным шаром. Как его Галка могла со мной отпустить? Его на поводке надо с собой водить, как собачку. И то нет гарантии. Бывают нахалки, что тебя не постесняются, с руками вырвут и не подумают поводок вернуть.
Когда Маринка расправилась с шарами, она поняла, что насчет нахалок подумалось не зря. Кое-кто из числа приглашенных на свадьбу девиц при виде Антонио уже успел позабыть о стыде-совести. К примеру, Люся Пучкова, сокурсница Лизы. Она неизвестно зачем вытаскивала из квартиры Карнауховых стремянку и бросала на ясноглазого брюнета призывные взгляды.
– Антон, вы не поможете мне поставить лестницу? Она такая тяжелая.
Поверхностного знакомства с Люсей Пучковой хватало, чтобы понять, что это за птица. Люся была некрасива, неумна, недобра, неискренна... Список разных «не» можно было продолжать до бесконечности. С малых лет Люся пребывала в полнейшей уверенности, что все девчонки мечтают о ее дружбе, а мальчики – о ее любви, и разубедить в этом ее не могли никакие события и доказательства. Она и на Лизину свадьбу попала благодаря этой уверенности, попросту напросившись на приглашение.
И теперь решила, что красавец с внешностью латиноамериканского любовника пришел на свадьбу исключительно по ее душу и тело.
Потихоньку свирепея от безграничной Люсиной наглости, Маринка наблюдала, как она, с ужимками и вздохами, заставила бедного Антонио тащить стремянку с пятого на первый этаж.
Второй этап соблазнения стал логическим продолжением первого.
– Ой, а вы не подержите лестницу, пока я прикреплю это? – Люся помахала красной лентой, на которой крупными буквами было выведено «ПРОДАЖА НЕВЕСТ». – Здесь очень неровный пол, я боюсь упасть.
Маринке с ее места было отлично видно, что стремянка стоит твердо. Более устойчивую стремянку еще нужно было поискать. Антонио тоже понимал это, как, наверное, понимала и Люся.
– Давайте лучше я повешу вашу надпись, – предложил Антонио.
– Что вы, у вас не получится так, как надо, – кокетливо рассмеялась она и с грацией молодой коровы полезла вверх.
С обреченным видом Антонио положил руку на лестницу, ходившую ходуном от Люсиных усилий. Ни на секунду не забывая о том, что внизу стоит чертовски привлекательный мужчина, а на ней самой короткое платье, Люся виляла бедрами так, словно шла по красной ковровой дорожке на церемонию Оскара, а не карабкалась по старой, заляпанной краской стремянке. Маринка заняла удобный наблюдательный пост на лестничной площадке сверху и веселилась от души. Антонио было не смешно.
Люся забралась на самую верхотуру, что было совершенно не нужно, и «сообразила», что оставила внизу скотч.
– Антон, я такая растяпа, – запричитала она, – я скотч забыла. Подайте, пожалуйста.
По возможности стараясь не смотреть наверх, Антонио подал ей скотч.
Следующей Люсиной просьбой было подержать ее за щиколотку, «а то лестница шатается». На что Антонио ей посоветовал спуститься на ступеньку ниже. Люся послушалась и целую минуту молчала, прикрепляя ленту к трубе. Потом ее осенила новая идея.
– Антон, а вы не посмотрите, ровно я это делаю? Мне кажется, правый край чуть выше левого.
– Мне отсюда не видно.
– А вы отойдите, – проворковала Люся.
– Я же лестницу держу.
Люся хихикнула.
– Ничего страшного. Я как-нибудь постараюсь удержаться.
Антонио послушно отошел. Люся подняла руки, придерживая ленту, отчего ее короткое платье стало еще короче, и изогнула спину, считая, что приняла очень сексуальную позу.
– Что скажете? Вам нравится?
Вопрос был явно провокационный, и ответ ожидался в том же духе.
– Правый край на самом деле ниже левого, – нейтрально сказал Антонио.
– Так нормально? – Люся подняла руки выше. Платье угрожающе поползло до середины бедер.
Вот дрянь, возмутилась про себя Маринка. Никого не стесняется.
По подъезду сновали люди, с минуты на минуту ожидали приезда жениха, а Люся Пучкова взгромоздилась на стремянку и с наглой улыбкой демонстрирует несчастному Антонио свои сомнительные прелести.
Маринка представила, что было бы, если бы кто-нибудь хорошенько тряхнул лестницу. Представила и отвернулась, потому что смотреть на Люсины безобразия и на страдания Антонио больше не было сил.
В следующую секунду подъезд, и без того полный всевозможных возгласов, содрогнулся от крика и грохота. Железная лестница вдруг сложилась под Люсей, противно скрежетнув по каменному полу. Люся завизжала и полетела назад, лестница с грохотом обрушилась на ступени. Антонио с невнятным ругательством кинулся к Люсе, запнувшись о стремянку. Гости побросали дела и свесились через перила, пытаясь разглядеть, что происходит на первом этаже. Невеста, красившая губы в своей комнате, от неожиданности нарисовала себе клоунскую улыбку. Маринка тихонько сползла по стенке. Вот тебе и устойчивая лестница.
Спас положение, то есть Люсю от членовредительства или, того хуже, разодранного платья, посторонний парень. За пару минут до происшествия он как раз вышел из квартиры рядом и пошел вниз, игнорируя свадебную колготню в подъезде. Был он невысок и кряжист, имел крупный нос картошкой и густые черные брови, которые непроизвольно хмурились на каждый взрыв хохота, доносящийся сверху. Люся пришлась ему аккурат в центр натянутой на животе спортивной куртки и, несмотря на крепость фигуры, на ногах он не устоял. Визг Люси и мат парня перекрыло звучное «блямс» от упавшей лестницы. Она чудом не задела ни того, ни другого.
Маринка перегнулась через перила, пытаясь разглядеть подробности, и очень удивилась, увидев, что Антонио как ненормальный машет руками. Он явно хотел что-то ей сказать, но понять, что именно, было невозможно.
Парень под Люсей, которая совсем не торопилась вставать, зашевелился и небрежно смахнул ее с себя. Антонио замахал руками еще сильнее, но стоило парню подняться на ноги, как он моментально успокоился. Маринка наконец сообразила, что означали странные жесты, и отошла от перил, чтобы снизу ее никто не мог увидеть.
– О, вы мой спаситель! – услышала она манерные интонации Люси. – Большое спасибо!
Но парень на призыв в голосе не купился, буркнул что-то нелицеприятное для Люси и быстро вышел из подъезда. Люся не стала долго расстраиваться и вцепилась в руку бедного Антонио.
– Я так испугалась... я думала, все, ногу точно сломаю... как это могло случиться... – лепетала она. Бедная девушка, едва не зашибленная лестницей, имеет полное право на внимание мужчины, который должен был эту самую лестницу держать!
Но и на этот раз Люсе не повезло. Не успела она вылить на голову Антона и сотой доли своих переживаний, как на улице загудели автомобили. Приехал жених.
В ажиотаже выкупа Антонио удалось ускользнуть от Люси и подняться наверх к Маринке. Она обосновалась в квартире Карнауховых, там же на диване пристроила букет и приготовилась на безопасном расстоянии прислушиваться к страданиям жениха.
– Сбежал? – улыбнулась Маринка, помогая Антонио отряхивать испачканный побелкой рукав.
– Еле-еле. Ты хоть представляешь, на кого она свалилась?
– Нет.
Антонио усмехнулся.
– На Вову Шпателя. Галка мне его показала. Он случайно на свадьбу не приглашен?
Маринка выпустила рукав пальто и шлепнулась на диван.
– Н-надеюсь, что н-нет.
– Я тоже очень надеюсь, – многозначительно сказал Антонио.
От полноты чувств Маринка закрыла лицо руками. План, с такой виртуозной тщательностью разработанный Галиной, чуть было не оказался на грани провала.
Часть 2. История крестного отца. Глава 3
В центре Вовиной комнаты стоял стол, а на столе лежала книга. Нет, не так – Книга. Она была единственной в комнате, с заботливо заклеенной обложкой и пожелтевшими страницами. С первого взгляда бросалось в глаза, что книгу читали и не один раз. Вот и сейчас за столом сидел тощий рыжий парень и лениво перелистывал страницы, выхватывая глазами то один, то другой отрывок.
– Скучно, – наконец зевнул он. – Когда Шпатель придет?
Парень с тусклыми глазами и выбитым передним зубом повернулся к нему от окна и пожал плечами.
– Мы тут уже целый час торчим, – жалобно протянул рыжий. – А ни его, ни ребят пока не видно.
– Давай кинцо посмотрим.
Рыжий замотал головой.
– Да у него же только «Крестный отец» и есть. И книжка тоже... – Он небрежно оттолкнул от себя Книгу. – Надоело.
У беззубого отвисла челюсть, но сказать что-либо он не успел. Хлопнула входная дверь, и квартиру заполнил громовой голос Вовы.
Тридцать лет жизни Вовы Лопаткина прошли под знаком покоя и безмятежности. Немного неспокойными были школьные годы, когда наивные учителя пытались заставить Вову учиться, но после получения аттестата зрелости Вову больше никто не беспокоил. Который год он числился студентом горечанского техникума и, как рассказывала его любящая мама, вот-вот должен был его закончить. Сам Вова меньше всего думал об учебе. Он с пятнадцати лет зачитывался «Крестным отцом» Марио Пьюзо и мечтал о великих свершениях.
Естественно, в гангстерском стиле.
Квартира Вовы хранила немало реликтов советского прошлого, чем сильно Вову огорчала. Ему хотелось белоснежную виллу с видом на море и апельсиновые деревья, а приходилось мириться с югославской стенкой, хрустальной люстрой и видом на детскую площадку, разломанную Вовиными дружками. Ему хотелось перестрелок и противостояний с настоящими врагами, а на самом деле Вову боялись лишь старушки у подъезда да мамаши с маленькими детьми. Он был готов стать горечанским доном Корлеоне, а пока имел репутацию мелкого пакостника и бездельника. Все это не могло не сказаться на его нраве, и в последнее время Вова часто бывал не в духе.
– Че делаете? – буркнул он неприветливо, открывая дверь в комнату.– Че новенького?
Толян (рыжий) оторвал голову от Книги, Серый (с выбитым зубом) положил на место видеокассету с надписью «Первая серия».
– Тебя ждем, – сказал Толян, бережно закрывая Книгу. От его пренебрежительного отношения не осталось и следа. Все знали: хочешь понравиться Вове, полюби «Крестного отца».
Вова бухнулся на диван. Трое, что пришли с ним, так и застыли в дверном проеме.
Они, Толян, Серый и отсутствующий по болезни Вадик составляли гвардию верных единомышленников и друзей Вовы, а по-простому, кодлу. Все они, как и Вова, нигде не учились и не работали. Исключение составлял рыжий Толян, которого бесчеловечные родители пристроили в строительную бригаду и заставляли каждый день ходить на работу. Но так как Толян прогуливал по-черному, он надеялся, что его вскоре из бригады выпрут, и он сможет полноценно участвовать в Вовином восхождении к величию.
Вова ни на секунду не забывал о великом и все время напоминал об этом своей кодле. Кодла верила Вове и знала, что недалек тот радостный день, когда к нему на поклон будут приходить со всего Горечанска...
Как оказалось, радостный день ближе, чем он думал.
Поначалу знаменательных событий ничто не предвещало. Как обычно кодла собралась у Вовы смотреть в сотый раз «Крестного отца», обсуждать свои подвиги и наслаждаться кулинарными талантами Лилии Васильевны, Вовиной мамы. На этот раз она расстаралась и приготовила фирменную кулебяку с мясом, от ароматов которой у кодлы головы шли кругом. Они сидели за Вовиной спиной и украдкой облизывались, предвкушая пиршество.
Настроение кодлы было Вове не в новинку. Только из-за жратвы сюда и таскаются каждый вечер, думал он с омерзением, следя за превращениями Майкла Корлеоне. Когда же это кончится? Под «этим» он подразумевал тусклую жизнь местного хулигана без всякой надежды на блистательную карьеру мафиози. Неужели никогда ему не стать серьезным человеком, который одной рукой защищает, а другой получает мзду за доброту? Неужели никогда просители не будут толпиться у дверей его кабине... тьфу, комнаты. Неужели...
– Вова! – позвала Лилия Васильевна из коридора.
Кодла заметно оживилась.
Он выглянул в коридор. Лилия Васильевна стояла у входной двери, и руки ее были пусты, без малейшего намека на кулебяку.
– К тебе пришли, – торжественно объявила она и шагнула в сторону.
В коридоре стояла ослепительно прекрасная блондинка с заплаканными глазами.
Через пару минут блондинка была устроена на диване напротив Вовиного кресла. Кодла растеклась по широкому подоконнику и вовсю таращила глаза. Вова, как и подобает серьезному человеку, сидел. Его терзало жгучее любопытство, но блондинка не спешила, а задавать вопросы Вова считал недостойным. Он созерцал хитросплетение пестрых узоров на ковре над ухом нежданной гостьи и думал о том, что ковер давно бы пора снять. А то все впечатление портит. Или, по крайней мере, оружие на него повесить. Кажется, у Толяна был газовый пистолет. Можно одолжить...
Блондинка кашлянула, и Вова очнулся.
– Я пришла к вам, Владимир Сергеевич... – пробормотала она, комкая в руках носовой платочек, – потому что мне больше не к кому пойти.
Она подняла голову, и под умоляющим взглядом больших голубых глаз Вова почувствовал, как кровь забурлила в жилах. Наконец!
Его признали. Оценили.
Однако спешить не стоило. Для начала нужно показать, что истинному величию свойственная небывалая скромность.
– Не догоняю я че-то, – буркнул Вова. – Я тут причем?
Губы блондинки задрожали.
– Вы – моя последняя надежда, Владимир Сергеевич! Все знают, кто вы и что можете.
Кто-то справа от Вовы ахнул. То ли Толян, то ли Серый. Вова позволил себе улыбнуться. Он продолжит игру в скромность.
– Гнать вот тока не надо. Кто знает?
– В-все, – всхлипнула блондинка уже на грани истерики и вдруг затараторила. – Я не знала, что делать, это такой ужас, а мне подружка сказала, иди к Владимиру Сергеевичу, говорит, он такой человек, он никого в беде не оставит...
У Вовы перехватило дыхание.
– Подруга ведь не ошиблась, да? – робко спросила блондинка.
Вова собрался было кивнуть, но вовремя спохватился. Несолидно. Он должен более достойным способом дать девушке понять, что хоть слухи о его возможностях сильно преувеличены, он поможет ей в силу своих скудных способностей.
– К делу давай, – сурово произнес Вова и через полминуты добавил. – Без базара.
Через полчаса из потока вздохов, слез и восхищенных восклицаний вычленилось разумное зерно. К блондинке воспылал страстью некто по кличке Агент. Мужчина не молодой, но и не старый, неизвестно откуда взялся месяц назад. Человек, сразу видно, серьезный. Без охраны их крепких ребят нигде не показывается, болтать попусту не любит, отказов не признает. Терроризирует своим навязчивым вниманием блондинку, которая боится его как огня.
