Текст книги "Третий Георг"

Автор книги: Виктория Холт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)

Придя в свою комнату, она сделала то, что любила делать, когда хотела успокоиться. Она начала писать письмо Сюзан.

«Моя дорогая Сюзан…»

Сара остановилась и подумала, как бы было весело, если бы Сюзан приехала сюда. Тогда все казалось бы шуткой, хотя Сюзан гораздо серьезнее, чем она сама. Будь у Георга хоть капля ума, он влюбился бы в Сюзан, а не в нее. Она уверена, что Сюзан знала бы, как поступить. Ну вот! И она туда же! Совсем как сестра и зять! Только и думает об этом! Вдруг ей пришлось на ум, что Сюзан, возможно, еще не знает о предполагаемой женитьбе короля. Может быть, эта новость еще не дошла до Сомерсета?.. И ее перо быстро заскользило по бумаге:

«Прежде всего, чтобы удивить тебя так же, как была удивлена я, должна сообщить тебе, что к… собирается жениться на принцессе Мекленбург… Разве ты не вскипаешь от негодования, услышав это?.. Но наверняка ты подумаешь, что я сделала нечто ужасное, и тем самым заслужила такое отношение; тебе ведь не легко изменить свое мнение о ком бы то ни было; но, уверяю, что я ничего такого предосудительного не совершала. Я очень часто бывала в его обществе, с тех пор как последний раз писала тебе, но хотя ничего не было сказано, он всегда изо всех сил старался выказать мне явное предпочтение, а его речи и взгляды казались необычайно любезными. Даже в прошлый четверг, на следующий день после того, как все стало известно, этот лицемер имел наглость прийти и разговаривать со мной в самом хорошем расположении духа. Вероятно, он хотел объясниться со мной, но побоялся…»

Сара отложила перо и подумала: «Все-таки я сердита на него. Он повел себя недостойно, и когда я в следующий раз встречусь с ним, то всем своим видом покажу ему, что думаю о нем».

Она снова принялась быстро писать:

«В общем, он ведет себя как человек, не имеющий ни ума, ни добропорядочности. Я увижу его в четверг вечером и постараюсь показать ему, что нисколько не оскорблена. Но если правда, что можно кому-то досадить сдержанным и холодным обращением, то это он получит сполна, обещаю тебе.

Пожалуй, сама я почти простила его, хотя и не упущу случая продемонстрировать ему свое пренебрежение. К счастью, я не была влюблена в него, он мне только нравился, да и его титул для меня ничего не значит, по крайней мере, значит так мало, что мое разочарование испортило мне настроение всего лишь часа на два. Уверяю тебя, я не плакала; а вот ты наверняка разревешься, ведь я знаю, ты хотела этого гораздо больше, чем я. Больше всего меня раздражает то, что он выставил меня в весьма неприглядном свете, а впрочем мне все равно. Если бы даже он изменил свое решение (хотя это вряд ли случится), но не привел бы мне достаточно веские причины в свое оправдание, я бы все равно не вышла за него замуж. Если он настолько безволен, что позволяет управлять собой, то мне пришлось бы с ним не сладко…»

Сара улыбнулась. Легко понять истинные чувства, когда изложишь их на бумаге для своих друзей, с которыми можно быть вполне откровенной, как со Сьюки.

Конечно, Сара была раздосадована. Все-таки это ее немного волновало. Но не так уж сильно, как смерть бельчонка или любимой лошади.

Она взяла перо и дописала:

«Обещай мне, что не расскажешь об этом никому, кроме своих родителей, и, желательно, чтобы они ни с кем на эту тему не говорили, а то скажут, что мы все выдумываем, и он возненавидит нас. Ведь, как правило, ненавидит тот, кто поступает плохо и при этом сознает, что ведет себя неправильно…»

Это действительно так, подумала она. Но Георг, наверное, слишком безволен, чтобы ненавидеть кого-нибудь. Она знала, что сердце у него доброе, поэтому возможно, было бы не так уж плохо выйти за него замуж. Сара вздохнула и поспешно закончила письмо.

Умерла мать невесты. Свадьба будет отложена. Может быть?.. Что ни говори, все-таки приятно было бы стать королевой.

В Холланд-хаусе все негодовали.

Леди Каролина пришла в ярость; она металась из угла в угол по гостиной, не в силах сдержать свой гнев.

– Неслыханное дело! Как он посмел! Это еще одно оскорбление!

Мистер Фокс пытался успокоить ее.

– Не случилось ничего особенного. Положение Сары требует того, чтобы она была приглашена. В сущности, было бы еще большим неуважением, если бы ее обошли стороной.

– Она должна отказаться, – настаивала леди Каролина. Леди Килдер, недавно родившая ребенка, заявила, что не знает, как следует поступить в подобном случае, но ее муж сказал:

– Сара должна идти. Что будут говорить, если она откажется?

– Это просто неслыханное оскорбление, – не унималась леди Каролина.

– Посмотрим, что сама Сара об этом думает, – предложил мистер Фокс.

– Сара?! – фыркнула Каролина. – Сара не о чем не думает, кроме своих лошадей и ежиков… и, возможно, белочек. Сара – просто дура, и мы убедились в этом на самом горьком опыте.

– Бедняжка Сара! – пробормотал мистер Фокс. – Но по крайней мере ей следует разрешить высказать свое мнение.

Мистер Фокс вызвал слугу и попросил его пригласить леди Сару в гостиную.

Как только Сара вошла в комнату, всем собравшимся членам семьи стало ясно, что девушка знает, какой вопрос здесь обсуждается.

– Я решила идти, – заявила она.

– Что?! – вскричала Каролина. Сара пожала плечами.

– Если я откажусь, то он решит, что я сержусь на него, – рассудила она.

– На что у тебя есть все основания.

– Он может даже подумать, что это меня волнует. Я собираюсь показать ему, что мне все равно. Я посмотрю на него… с вызовом… когда он будет венчаться с этой женщиной, и заставлю его испытать такую неловкость, что он больше никогда не захочет увидеть меня… или ее. Но я пойду! Я так решила.

– Непохоже, чтобы ты серьезно поразмыслила, прежде чем принять свое решение, – сказала Каролина.

– Я все обдумала, – возразила Сара. – В конце концов, приглашение мне прислано. Меня пригласили быть подружкой невесты, не забывайте об этом, и последнее слово за мной. Я так решила – это все, что могу вам сказать.

– Но это же просто сумасшествие! – воскликнула Каролина.

– А я в этом не уверен, – вставил лорд Килдер.

Все ждали, что свое мнение выскажет мистер Фокс; в конечном счете, он был самым важным членом семьи. Мистер Фокс пожал плечами.

– Идти или не идти… и то, и другое не очень удобно. Как ни поступишь, все равно вызовешь пересуды.

– По крайней мере Сара должна показать, что у нее есть хоть капля гордости, – настаивала Каролина.

– Мне кажется, что у меня ее нет, сестра… во всяком случае – немного. Каждый знает, что Георг все еще держится за юбку своей мамочки, и всем известно, что это она с лордом Бьютом устроила для него брак с это особой – Шарлоттой, – а у него не хватило мужества отказаться. Бедная Шарлотта! Мне жаль ее…

– Я было подумала, что ты будешь завидовать ей, – резко оборвала ее Каролина. – И ты бы завидовала, будь у тебя хоть немного ума.

– Но ты же всегда говорила, что у меня начисто отсутствует эта полезная вещь, – со смехом ответила Сара. – И… я решила. Я буду подружкой невесты на свадьбе короля.

Мистер Фокс улыбнулся; Сара и забавляла его, и выводила его из себя. Он так же как и все в семье сожалел о том, что его невестке не удалось выйти замуж за короля, но он не мог не любить ее.

С этой непредсказуемой девушкой у нас еще будут неприятности, предрекал он себе.

Сара выскочила из комнаты, побежала к своему ежику Сьюки и сразу же села писать письмо Сьюзан.

«Дорогая Пусси.

Спешу сообщить тебе, что меня попросили быть подружкой невесты, и я согласилась. К сожалению, моя сестра Каролина придерживается несколько иного мнения. Прошу тебя, скажи, что ты об этом думаешь. Мне кажется, что эту роль я получила только благодаря своему положению при дворе. Зачем же мне отказываться и вызывать пересуды, чтобы меня поносили те, кто ничего не знает, но, возможно, и те, кто что-то знает. Ты ведь понимаешь, всем им кажется, что правда на их стороне. Люди могут сказать, будто мне не хватает решительности и гордости, впрочем, почти так оно и есть. Ведь все это меня ничуть не волнует, и мне не нравится притворяться, будто это не так, пусть даже это будет тысячу раз правильно…»

Сара отложила перо и засмеялась. Да, несомненно, письмо, которое она написала Сьюзан, помогло ей понять свои собственные чувства.

И даже когда Сьюзан ответила, что, по ее мнению, Сара совершает ошибку, согласившись быть подружкой невесты, Сара не изменила своего решения. Она была непреклонна в своем намерении идти на церемонию бракосочетания короля.

Услышав, что Сара приняла приглашение, Георг не знал, радоваться ему или печалиться. Ведь Сара будет стоять рядом в тот момент, когда он будет венчаться с этой незнакомой девушкой. Он был уверен, что не сможет думать ни о чем другом, кроме Сары. Если бы Сара только знала, как он хотел жениться на ней! Но может быть она догадается? Разве он не давал ей это понять? Хотя вряд ли. Его же очень быстро отговорили. Но у него имелись свои тайны, о которых мало кто знал. Была Ханна. Он вспомнил о ней, о своей прекрасной квакерше, о том, как любил ее и верил, что будет любить всегда, до тех пор, пока не встретил Сару. Если бы он мог сделать Ханну сначала принцессой Уэльской, а потом королевой, то наверняка никогда и не заметил бы красоту Сары.

Георг пытался не думать о Ханне, но не мог забыть ее. Впрочем, вполне естественно, что он вспоминает о ней, когда приближается его бракосочетание. Как этот день будет отличаться от того дня, когда он и Ханна предстали перед доктором Уилмотом и обменялись своими брачными обетами.

Георг вздрогнул. Разве можно было быть таким глупцом! Но то была не настоящая свадьба, потому что Ханна до того состояла в браке с Айзеком Эксфордом, квакером-бакалейщиком, одним из ее общины. Правда, их брак был заключен в Мерридж-Милл и объявлен позже незаконным, но все равно это было настоящее бракосочетание, и потому церемонию, через которую он прошел с Ханной невозможной считать действительной. К тому же Ханна умерла. А умерла ли? Если бы он мог быть уверен…

Сейчас ему полагалось оплакивать потерю Сары, а не думать о Ханне. Нет, нет, ему не следует делать ни того, ни другого. Он должен мечтать о том, как он будет встречать свою невесту – принцессу Шарлотту.

Георг заставил себя предаться размышлениям о Шарлотте. Он будет ей хорошим мужем; у них пойдут дети, а когда он станет отцом семейства, то его уже больше не будут волновать эти романтические глупости.

Но ему не удалось выбросить из головы мысли о Саре; и все время, пока он лихорадочно занимался приготовлениями к встрече своей невесты, образ Сары преследовал его.

В детской комнате Каролина-Матильда, самая младшая в семье, болтала о предстоящей свадьбе. Ей было десять лет, и она всегда чувствовала себя отдаленной от семьи, так как родилась через четыре месяца после смерти своего отца. Она не знала его. По существу, не помнил его и Фредерик Уильям, хотя он родился на год раньше Каролины-Матильды. Их брату Генри было шестнадцать, и он с важным видом расхаживал по детской в несколько раздраженном состоянии. Он уже не был мальчиком, хотя сам считал себя достаточно взрослым, и потому с большим презрением взирал на свою младшую сестру и брата. Восемнадцатилетнему брату Уильяму – уже настоящему мужчине – никогда не хватало времени, чтобы уделить его своим глупым маленьким сестрам. Элизабет – безгрешная душа, умерла, как казалось Каролине-Матильде, давным-давно, хотя на самом деле всего три года тому назад; затем шел Эдуард герцог Йоркский, которому исполнилось двадцать два года; и надменная Августа, самая старшая из них, и хотя ей было двадцать четыре года, ее не воспринимали как самого важного после родителей члена семьи. Да разве могло такое быть, если Георг стал королем, хотя он и моложе ее на год.

При мысли о том, что Георг теперь король Англии, Каролине-Матильде непременно хотелось хихикнуть; из всех ее братьев тот меньше других походил на короля. Он был всегда добр и даже к ней, самой младшей, относился так, словно она достойна какого-то внимания. Теперь Георг все время занят аудиенциями, принимает министров, и даже члены семьи должны помнить о том, что к нему следует относиться с соответствующим почтением, хотя он сам никогда не требовал этого.

Еще до того, как стать королем, он обстоятельно поговорил с Каролиной-Матильдой об их отце. Она постоянно спрашивала о своем папе. Ей казалось странным, что отец умер до того, как она родилась и даже не видел ее.

Каролина-Матильда не разделяла восхищение Георга лордом Бьютом, потому что тот едва замечал ее. Все его внимание было приковано к Георгу. Да и мама, конечно, тоже не очень-то обращала на нее внимание – в основном только тогда, когда распоряжалась в детской.

Каролине-Матильде нравилось слушать как беседуют ее братья Генри и Фредерик, вернее, говорит Генри, а Фредерик молча внимает ему. Не только разница в возрасте позволяла Генри верховодить. Генри рос здоровым и крепким мальчиком, а Фредерик был хилым с рождения и часто простужался. Бедный Фредерик! Он терпеливо слушал рассуждения брата, благодарный ему за то, что тот говорил с ним.

Каролина-Матильда знала, что лучше не вмешиваться в их разговор. Попытайся она сделать это, Генри быстро поставил бы ее на место. Он совсем не походил на ее милого Георга, дорогого короля Георга, подумала она со сдавленным смешком. Все знали, что Георг – король, и ему не нужно было всякий раз напоминать людям о том, какой он важный.

Генри, между тем, рассуждал:

– Теперь, когда Георг – король, все изменится. Они не смогут больше держать нас все время в этом «курятнике».

– А чем мы займемся, если нас больше не будут держать взаперти? – робко спросил Фредерик.

– Мы начнем ходить на балы и банкеты. Мы перестанем быть просто младенцами. Понимаешь? Конечно, ты и Каро еще несколько лет останетесь детьми…

– Фредерику будет столько же, сколько тебе сейчас, через пять лет, – не удержавшись, вставила Каролина.

Генри холодно посмотрел на нее.

– Ну а ты все еще только ребенок.

– Мне десять лет, а это всего лишь на шесть лет меньше, чем тебе.

– Ты – девчонка.

– А девчонки как раз выходят замуж быстрее, чем женятся мальчишки, – дерзко напомнила Каролина, а Фредерик посмотрел на нее, восхищаясь ее смелостью.

– В конце концов, – продолжала она, – принцессе Шарлотте только семнадцать, а это всего на год больше, чем тебе.

– Здесь не о чем спорить. Твоя беда в том, Каро, что ты не думаешь прежде чем высказаться.

– Но я все время думаю.

– Неужели? – усомнился Генри.

– Я думаю о том, что буду делать, когда вырасту.

– Ну и что же?

– Вырвусь на свободу и буду делать, что захочу, – заявила она им.

Генри рассмеялся. Она высказала вслух его собственные мысли.

Даже маленькая Каролина-Матильда стремилась к свободе; и все потому, что их держали взаперти, в этом, как он называл, «курятнике».

– Это все по маминому указанию, – сказал Генри, – она боится, что мы попадем под дурное влияние, если не держать нас подальше от общества.

– Георг будет хорошим королем, – сказала Каролина, – и тогда кругом исчезнет всякое зло и пороки, а если не будет опасности, то нас не станут держать взаперти.

– Бедняга Георг, – со знанием дела пожалел его Генри, – он без всякого удовольствия ждет свой свадьбы.

– Но ведь он любит принцессу Шарлотту.

– А ты откуда знаешь?

– Он должен любить ее, потому что она станет его женой.

– Ничего ты не понимаешь, – ответил ей Генри, – и потому лучше помолчи. Наш брат хотел жениться на Саре Леннокс, а не на этой Шарлотте, и я повторяю, его вовсе не радует эта женитьба.

– Но… – начала было Каролина, но предупреждающий взгляд Фредерика оборвал ее на полуслове.

Дверь внезапно отворилась и в комнату заглянула их старшая сестра Августа. Они сразу замолчали, как делали всегда, когда та появлялась. Всем было хорошо известно, что ей доставляет удовольствие передавать все разговоры их матери, то ли потому, чтобы завоевать хоть немного той любви, которая расточается Георгу, то ли потому, что ей нравилось сплетничать. Но в любом случае ее приход не сулил ничего хорошего и служил сигналом не говорить лишнего.

– О чем это вы, дети, тут болтаете? – пожелала узнать она.

Генри вспыхнул при таком обращении, что позабавило Августу; она всегда знала, чем больнее всего можно ранить человека, и намеренно старалась делать это.

– Могу поклясться, что речь идет о свадьбе, – продолжала она, – и Генри выкладывает все, что ему известно. Но он знает очень мало. Сиди прямо, Фредерик! Ты все время сутулишься! Не удивительно, что у тебя всегда усталый вид. Каролина, а разве ты не должна заниматься своим рукоделием?

– Я только что его отложила на минутку, – робко ответила Каролина.

– Ну, тогда берись поскорее за него и наверстай то, что не сделала из-за своей лени. Мне придется рассказать маме, как вы попусту тратите время, болтая об этой свадьбе.

– Но ведь это не так! – воскликнула Каролина.

Августа посмотрела на нее таким проницательным взглядом, что Каролина поняла: старшая сестра стояла за дверью, прежде чем войти, и все слышала. Да, Августа заставит раскаяться даже невиновного!

Августа криво усмехнулась и промолвила:

– Так вот, если хотите знать, эта дурочка Сара Леннокс просто в бешенстве от того, что она не будет королевой Англии. Я вчера с ней разговаривала в гостиной и дала ей понять, что понимаю, какие чувства она должна испытывать. «Бедная леди Сара», – пожалела я, а она вскинула голову и сделала вид, будто ей все равно. И еще скажу я вам, что она – одна из подружек невесты. Будет очень забавно, обещаю вам.

Каролина-Матильда подумала о том, сколько волнений в том мире за стенами детской; и с жадностью прислушиваясь к тому, как старшая сестра проболталась о намерении короля жениться на леди Саре, которое, по мнению самой Августы, да и других, было совершенно правильно пресечено, Каролина вспомнила историю рождения самой Августы. Как их отец и мать, принц и принцесса Уэльские, убежали из Хэмптон-Корта, желая, чтобы их первый ребенок родился в Сент-Джеймсе; как разгневались король и королева – дедушка и бабушка Каролины-Матильды, а в Сент-Джеймсе не нашлось даже простынь и ничего не было подготовлено, поэтому новорожденную Августу завернули в скатерть. Со всеми в жизни происходят какие-то приключения. Со всеми, но только не со мной, подумала Каролина-Матильда. А я вынуждена сидеть в детской, в этом «курятнике», когда все интересное происходит за его пределами.

А как дедушка и бабушка ссорились с ее родителями! Они всегда ссорились, так рассказывал им Генри. Да и все в их семье враждовали друг с другом.

Ну что ж, когда-нибудь и в ее жизни произойдут животрепещущие события. Она сможет делать все, что ее душе угодно. А теперь она слушала, как Августа поносила глупую Сару Леннокс, которая возомнила будто могла бы стать королевой Англии.

Обсуждение предстоящей свадьбы шло не только в детской. Принцесса и лорд Бьют тоже вели разговор об этом.

Нельзя допустить, чтобы бракосочетание откладывалось. Несмотря на смерть великой герцогини, все должно идти по плану, как было намечено.

– Скоро невеста появится здесь, – сказала вдовствующая принцесса Уэльская, – признаюсь, что у меня будет тревожно на душе до тех пор, пока она не приедет.

– Не волнуйся, – успокоил ее лорд Бьют, – пройдет так, как намечено.

Лорд Бьют надеялся на это. Он уже почти добрался до вершины, к которой терпеливо шел еще с того момента, как увидел возможность добиться своего благодаря благосклонности к нему Георга, ставшего теперь королем.

Став премьер-министром, я буду править этой страной, думал он. Моя власть будет безгранична. Питту придется играть ту роль, которую ему скажут, либо покинуть сцену. А Питт никогда не сможет уйти, он слишком честолюбив.

Я использую Питта, решил Бьют. Он слишком знающий политик, чтобы терять его. Но он должен понять, кто его господин.

Лорд Бьют нежно улыбнулся принцессе. Их мнения совпадали. Чем скорее Георг женится, тем лучше. А принцесса Шарлотта просто идеальна для этого. Она не так красива, а потому не сможет поработить Георга; к тому же, всего лишь дочь какого-то неприметного герцога! Да она должна быть бесконечно благодарна им! К тому же ни слова не говорит по-английски, во всяком случае она не сможет ублажать его своими льстивыми речами.

Все будет хорошо… И после того, как бракосочетание совершится, лорд Бьют и принцесса почувствуют себя в безопасности.

Георг тоже думал о свадьбе.

Сара, Ханна, Шарлотта… Все они по очереди представлялись его мысленному взору. Первых двух он видел очень отчетливо: призрачное очарование Ханны и полная жизни красота Сары. Он прогнал от себя первые два видения и попробовал представить свою невесту, наделив ее грацией и привлекательностью первых двух.

Шарлотта… Он снова и снова повторял ее имя и с нетерпением ждал ее приезда, потому что тогда кончится неопределенность. Он был уверен, что когда увидит ее, когда произнесет свой брачный обет, воспоминания о Саре или о Ханне уже больше не будут терзать его. Он навсегда освободится от своих мыслей, ведь ни один преданный муж не помышляет о других женщинах.

– А я буду верным мужем, – уверял он себя. – Боже, как я жду ее приезда, того момента, когда она соединится со мной… надеюсь, навсегда. И я молю Бога, чтобы и она была верна мне.

Все эти жаркие августовские дни двор только и судачил о предстоящем бракосочетании.