Текст книги "Третий Георг"
Автор книги: Виктория Холт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)
– В этом райском гнездышке, – презрительно усмехнулась Августа.
Бедная девушка, подумала ее мать. Она страшно завидует. Да, муж ей просто необходим.
– Она вполне счастлива со своими двумя малышами.
– Ей повезло, что она оказалась такой плодовитой. Ведь ей нечего больше предложить.
– А я не думаю, что она такая уж плохая, – вставила Каролина-Матильда, но сразу же замолчала под взглядом своей сестры и матери.
– Мне, правда, показалось, что она несколько возомнила о себе. Вообразила, что может давать советы королю.
– А, ну тогда понятно, откуда все эти неприятности в правительстве, – не удержалась Августа, которая наслаждалась, делая язвительные замечания.
– Я уверена, что король никогда не стал бы прислушиваться к ее советам, – холодно возразила вдовствующая принцесса.
– Ну, тогда, значит, есть какая-то другая причина, почему люди так неудовлетворены.
Интересно, известно ли ее дочерям, подумала вдовствующая принцесса, что люди носят по улицам на шестах сапоги и нижние юбки, разводят костры, в которых сжигают эти предметы, возводят виселицы, на которых их вешают.
– Народ никогда не бывает доволен, – заметила вдовствующая принцесса. – У меня к вам просьба: последите за королевой. Она еще очень молода, не намного старше Каролины-Матильды. Ее запросто могут сбить с пути.
Глаза принцесс округлились от удивления, а их мать поспешно продолжала:
– Я имею в виду, что она может прислушиваться ко всяким разговорам, может повести себя неблагоразумно и попытаться влиять на короля.
– Но Георг всегда утверждал, что не позволит женщине вмешиваться в его дела. Кстати, а что слышно о Саре Леннокс?
– Я не желаю, чтобы ты стала неуважительным тоном говорить о короле только потому, что ему случилось быть твоим братом.
– Но я уверена, что Ваше Высочество не станет отрицать очевидное, – сказала принцесса Августа. – Всем известно, что Георг был отчаянно влюблен в Сару Леннокс.
– Эта женщина теперь благополучно вышла замуж. Хотя мне жаль Банбери. И вообще, я не хочу, чтобы вы – девушки – говорили об этом. Но я действительно желаю, чтобы вы старались почаще вызывать Шарлотту на откровенные разговоры. Нужно узнать, действительно ли король советуется с ней…
– Иными словами, шпионить за ней, – заметила принцесса Августа, – точно также, как вы приказали нам делать, когда король собрался жениться на Саре Леннокс.
– Вздор, – возмутилась ее мать. – Я просто хочу, чтобы вы помогли Шарлотте.
Принцесса Августа язвительно улыбнулась, да еще на глазах у Каролины-Матильды! Сомневаться тут нечего, подумала вдовствующая принцесса, ее старшая дочь отбивается от рук, становится циничной и желчной и прекрасно понимает, что скоро превратится в старую деву.
Да, сколько волнений. И не только из-за Шарлотты, но и из-за своей дочери Августы.
Она отпустила дочерей и решила, поскольку Августа становится такой несговорчивой, ей непременно нужно найти мужа.
Хотя лорд Бьют уже больше не являлся главой правительства, вдовствующая принцесса не могла допустить, чтобы король забыл о том, что она по-прежнему считает своего «дорогого друга» главным советником семьи. Поэтому направляясь к королю, чтобы поговорить с ним об Августе, она попросила лорда Бьюта присутствовать при их разговоре.
Они не выезжали вместе, так как это спровоцировало бы толпу на непристойные оскорбления. Теперь повсюду можно было увидеть людей с сапогами и юбками на длинных шестах или развешанные на видных местах карикатуры.
Принцесса старалась не афишировать свои выезды и знала, что лорд Бьют поступает так же.
Король принял их приветливо, но не с тем почтительным уважением, которое проявлял прежде. Теперь ей уже больше не нужно было напоминать ему, чтобы он вел себя как король, а ведь ей постоянно приходилось делать это прежде. Георг прекрасно сознавал бремя государственных забот и не хотел, чтобы кто-либо напоминал ему о его долге.
– Я пришла к тебе поговорить о твоей сестре, – сказала вдовствующая принцесса. – Мы тут строили планы относительно ее будущего и решили: настало время что-то предпринять.
– А что именно?
– Надо выдать ее замуж. Она с каждым днем становится все более раздражительной. Не забывай, Августа на год старше тебя. Мы должны поскорее найти ей мужа.
– Нелегко найти принца-протестанта.
– Это всегда было проблемой. Но мы должны постараться. Она становится просто несносной. Ее невыносимо терпеть при дворе.
– Бедная Августа! – сказал Георг. – Конечно, надо устроить ее жизнь.
Вдовствующая принцесса со вздохом продолжала:
– Августа глубоко переживает из-за того, что стареет и что не родилась мальчиком. У нее из головы не идут рассказы о той ночи, когда она родилась, и мы торопились уехать из Хэмптона в Сент-Джеймс, так как твой отец надеялся, что это будет мальчик – наследник трона, который обязательно должен родиться там. В Сент-Джеймс ничего не было подготовлено к нашему приезду и бедную Августу пришлось завернуть в скатерть.
Лорд Бьют и король и прежде не раз слышали эту историю, но сейчас она приобрела новый смысл.
– А когда королева… твоя бабушка, Георг, пришла, чтобы взглянуть на нее, то сказала, что этой бедной малютке пришлось родиться в унылом мире. Так кажется оно и есть. Бедная Августа! Они никогда не примирится с тем, что родилась девочкой. Мы должны найти ей мажа, Георг, – твердила, как заклинание, принцесса.
– Сделаем все, что в наших силах.
– И поскорее, Георг. Нельзя затягивать это дело. Августу уже и теперь не назовешь молодой девушкой.
– Мы будем считать это делом первоочередной важности, – сказал Георг и посмотрел на Бьюта. В их отношениях еще осталось нечто дружеское.
– Я нахожу, что Гренвил слишком самонадеян, – обратился король к нему. – А Питт… с Питтом тоже весьма нелегко. Я прислушался к вашему совету и вызвал его к себе. Я понял, что это необходимо теперь, когда умер Эгремонт. Но Питт ставит свои условия. Он хочет восстановить в парламенте вигов. Если бы он вернулся в качестве главы правительства… Но ведь он притащит за собой вигов. И я сказал ему: «Мистер Питт, здесь затрагивается моя честь, а вы хотите, чтобы я поддержал это». И вот Гренвил продолжает возглавлять правительство, досаждать мне и наводить на меня скуку.
– Боже, ну и времена настали, – вздохнул Бьют, но не смог предложить ничего утешительного.
Прежде все было иначе, подумал Георг.
Но теперь он должен заняться устройством брака для своей сестры. Бедняжка Августа! Естественно, ей хочется выйти замуж и иметь детей, пока не будет слишком поздно. Он это понимал. В Ричмонде у него было двое своих малышей. Если бы только он мог вырваться к ним, поиграть с ними, насладиться жизнью деревенского сквайра.
Но долг – прежде всего. Через несколько дней он уже вел переговоры о браке между его сестрой Августой и Карлом, герцогом Брауншвейг-Вольфенбюттель.
Если Георг был недоволен Джорджем Гренвил, то и Гренвил сердился на Георга. Он, например, знал, что король обращался сначала к Питту, а самого Гренвила пригласили возглавить правительство только потому, что условия Питта оказались неприемлемыми. Гренвил выяснил, что к встрече Питта с королем приложил руку Бьют, и именно он посоветовал Георгу обратиться к бывшему министру.
Гренвил в ярости поспешил к королю.
Как только король принял его, Гренвил начал читать ему одну из своих нотаций, которые так утомляли короля. Даже когда Георг начала зевать и посматривать на часы, Гренвил и не подумал стать более кратким. Наконец, раздраженный до предела король заявил, что должен заняться другими делами. Гренвил ответил, что теперь перейдет к самому главному. Его беспокоит тот факт, что лорд Бьют, покинувший правительство из-за своей непопулярности в народе, все еще имеет влияние на Его Величество и даже позволил себе предложить Его Величеству вновь призвать Питта, и что возвращение Питта стало бы реальностью, если бы не непреклонность последнего.
Король пытался уловить суть его разглагольствований, когда Гренвил вдруг сказал:
– Сир, я смогу продолжать возглавлять правительство лишь в том случае, если буду уверен, что лорд Бьют втайне не пользуется доверием Вашего Величества.
– Это я могу вам гарантировать, – заверил король. – Я действительно пригласил мистера Питта вернуться по совету лорда Бьюта. Но этого не случится вновь.
– Искренне надеюсь, что так оно и будет, – мрачно ответил министр, зная, что если он уйдет в отставку из-за Бьюта, и Народ узнает об этом – а уж он постарается, чтобы они узнали, – непопулярность короля возрастет, так как и умножится число пасквилей на Бьюта.
– К тому же, Ваше Величество, если я останусь во главе правительства, то вынужден буду настаивать на том, чтобы лорд Бьют покинул Лондон.
– Покинул Лондон?!
– Ваше Величество, я останусь только при этом условии. Если Ваше Величество полагает, что выслать лорда Бьюта невозможно, то тогда я буду вынужден сложить свои полномочия.
Король был просто взбешен, но понимал, что находится во власти своего министра. Разве осмелился бы хоть кто-нибудь разговаривать подобным образом с его дедушкой? Да, на него тоже сочиняли пасквили и пускали слухи, что Георгом Вторым вертит его жена и сэр Роберт Уолпол, что, несомненно, было правдой, но никто никогда не осмеливался предъявлять ему такие ультиматумы. Конечно, Георг еще молод, не искушен в искусстве управления государством; вдобавок ко всему он измотан постоянными проблемами в парламенте, у него раскалывается голова и самочувствие его оставляет желать лучшего. Но в данный момент он понимал, что не имеет права терять Гренвила, и поэтому Бьюту придется покинуть Лондон.
– Хорошо, я попрошу лорда Бьюта оставить нас на некоторое время, – пробормотал Георг.
– И еще, Ваше Величество, нельзя допустить, чтобы кто-либо из друзей лорда Бьюта занял его пост хранителя личных денег короля.
– Боже мой, – с негодованием воскликнул Георг, – неужели, мистер Гренвил, меня можно в чем-то заподозрить после всего, что я сделал?
– Это крайне необходимо для министров Вашего Величества и для Сити, чтобы быть уверенным в том, что лорд Бьют не является главным советником Вашего Величества, – покорно, но твердо проговорил Гренвил.
Король отвернулся, и когда его министр ушел, послал за лордом Бьютом, чтобы сообщить ему последние новости.
Георг был удивлен, с каким смирением воспринял Бьют свою отставку, хотя он и сам многое отдал, лишь бы спастись от своих вечно спорящих друг с другом министров. Георг не особенно сожалел по поводу его ухода. Вспоминая о прежних днях, когда он буквально молился на этого человека, когда боялся взойти на престол, если его не будет рядом, он поражался тому, как все изменилось за такое сравнительно короткое время.
– Это ненадолго, – пробормотал король, – но у меня нет иного выхода, как согласиться с этим требованием.
Бьют кивнул.
– Вы сами сообщите моей матери?
Бьют пообещал сделать это. Оставшись один, король задумался о Бьюте и своей матери. По правде говоря, их взаимоотношения, с которыми его познакомила в столь грубой форме толпа на улицах, шокировали его. В этом была главная причина изменения его отношения к человеку, которого он некогда считал своим «дорогим другом».
А как же я сам? Я ведь тоже совершил брачный обряд с Ханной Лайтфут. И если тот брак был настоящим, и если Ханна еще жива, тогда, значит, я не женат на Шарлотте. Мы живем в грехе, как и моя мать с лордом Бьютом.
Нет, такого не может быть, убеждал он себя. Я не должен даже допускать такой мысли. Если я буду держать все это в голове вместе с Питтом, Гренвилом, Уилкисом и прочим, то сойду с ума.
Нет, нет, об этом больше не следует думать. Бьют на время уедет, а моей матушке придется примириться с его отсутствием. В конце концов, разве это не они заставили его отказаться от Сары? Так почему же его мать должна жаловаться на то, что пробудет без Бьюта всего несколько недель?
Его матушка, как и он сам должны забыть о своих собственных неприятностях и заняться устройством брака для Августы.
Принцесса Августа была очень взволнована своей предстоящей свадьбой. Ей подарили миниатюрку с изображением будущего супруга, и нельзя сказать, чтобы оно ей не понравилось. Каролина-Матильда переживала это событие, словно сама шла под венец.
– Одна свадьба влечет за собой другую, – заявила она. – В следующий раз будет моя очередь. О Августа, подумать только! Ты сразу же уедешь от нас в совсем незнакомую страну. Интересно, что из себя представляет этот Брауншвейг. Наверно, это недалеко от Мекленбурга. Как странно! Ты поедешь туда, а Шарлотта приехала сюда.
– Ничего странного в этом нет, – резко ответила Августа. – Все вполне естественно.
– Ну, конечно, естественно! – воскликнула Каролина-Матильда, кружась по комнате с развивающимися за ее спиной золотистыми волосами. – И следующей непременно буду я. Как ты думаешь, Августа, долго мне еще ждать?
– Долго. Ты ведь еще дитя.
– Мне тринадцать. А Шарлотте было всего лишь семнадцать. И я говорю тебе, что свадьбы всегда следуют одна за другой. Мне не терпится увидеть Карла. Интересно, он и в жизни такой, как на этом портрете? А ты не страшишься дурных предчувствий?
– Когда ты будешь в моем возрасте, дитя, то не только не испугаешься дурных предчувствий, а вздохнешь с облегчением.
Каролина-Матильда хихикнула.
– Надеюсь, он хоть немного красивее, чем наша бедняжка Шарлотта.
– Тс-с! Ты говоришь о королеве!
– Наверное, все немцы некрасивы.
– А мы? Ведь и в нас течет немецкая кровь.
– Это дедушка был немцем. А мы все англичане. Каролина-Матильда подсела к зеркалу и принялась внимательно изучать свое отражение.
– Знаешь, мне кажется, что я довольно красива, – удовлетворенно сказала она.
Августа иронически рассмеялась, а Каролина-Матильда не унимаясь хихикала. С тех пор, как Августа начала готовиться к свадьбе, она стала гораздо добрее относиться к младшей сестре.
В январе в Англию прибыл принц Карл Фридрих Брауншвейгский.
Георг сразу же невзлюбил своего будущего зятя, и тот платил ему тем же. Двадцатидевятилетний Карл Фридрих был весьма горяч. К тому же, он крайне неуважительно отзывался об английской политике; утверждал, что король неопытен, а лорд Бьют, до того как этого джентльмена отправили собирать свои вещички, водил короля за нос; а король отказывается от услуг одного из самых выдающихся из ныне здравствующих политических деятелей, подразумевая конечно же Уильяма Питта. Королю и его министрам сообщили о подобных его высказываниях, и это вовсе не расположило их к гостю.
Вдовствующая принцесса призналась, что ей никогда не нравилась семья принца. Когда лорд Бьют нанес ей тайный визит, она сообщила ему, что согласилась признать этого человека в качестве мужа для своей дочери лишь потому, что они вряд ли смогут найти ей другого. Старая герцогиня Вольфенбюттель Брауншвейгская – самая неприятная женщина из тех, с кем ей доводилось встречаться, заявила принцесса, она отказалась выдать свою дочь за Георга, хотя дедушка Георга очень старался навязать ему эту девушку. При других обстоятельствах, вдовствующая принцесса не дала бы своего согласия на этот брак. Но Августа действительно стала невыносима со своими язвительными комментариями по любому поводу. К тому же она стала проявлять слишком большой интерес к политике. Она поддерживала Питта, и вместе со своим братом герцогом Йоркским, фактически, приняла сторону оппозиции и тех, кто выступал против политики двора. Августа совала нос во все дела. Ну что ж, пусть попробует проделать такое в Брауншвейге.
Вдовствующая принцесса отправилась к своему сыну, чтобы поговорить с ним о предстоящих церемониях.
– Не понимаю, зачем нам нужно лезть из кожи вон, чтобы пустить пыль в глаза этому Брауншвейгу, – сказала Августа.
– Я вполне согласен с тобой, – ответил Георг.
– Этот малый неотесанный мужлан. Он не поймет разницы между придворной церемонией и сельским балом. Зачем же тогда пускаться в расходы?
– Да, расходы предстоят немалые. И не забывай, что мы должны еще изрядно приплатить ему за то, что он берет ее в жены.
– Восемьдесят тысяч фунтов, плюс ежегодная рента пять тысяч фунтов и три тысячи в год на Ганновер. Дорогостоящее это дело – избавиться от твоей сестрицы. Поэтому, прошу тебя, попробуй обойтись без лишних расходов.
– Я так и думал. Надо распорядиться, чтобы слугам не шили новые ливреи.
Георг выглядел лучше, чем обычно в последние месяцы. Разрабатывать детальные планы расходов семьи – всегда было его любимым занятием.
– И я решил, – продолжал он, – что принца следует разместить в, Сомерсет-хаусе, а там не понадобится постоянная охрана.
Августа одобрительно кивнула, подумав при этом, что в прежние времена он непременно посоветовался бы если не с ней, то с Бьютом.
– Вряд ли принц поймет, – сказала вдовствующая принцесса, – что ему оказывают не тот прием, который обычно подобает человеку его звания. Мне представляется, что в Брауншвейге незнакомы с утонченными манерами.
Возможно, так оно и было, но принц сразу же почувствовал холодность, с которой его принимали, и пришел в ярость. Он не отличался деликатностью и не был намерен скрывать свое неудовольствие. Принц воевал в армии Фридриха Великого имел боевые заслуги, а поскольку он приехал в Англию, чтобы взять в жены перезрелую принцессу, освободив тем самым ее родственников, то, естественно, ждал лучшего приема.
Единственным человеком при английском дворе, обрадовавшемся ему, стала его невеста, но она была бы рада любому жениху.
По крайней мере, он оказался не безобразен, и она делала вид, что не замечает его грубых манер. Все придворные леди и джентльмены, видя настрой короля, невзлюбили заморского гостя и даже казалось, будто они пытаются настроить принцессу против него.
Но принц Брауншвейгский нашел способ отомстить. Когда он проезжал по улицам, и зеваки собирались вокруг его кареты, чтобы поглазеть на приезжего жениха, он был чрезвычайно любезен, приветливо махал рукой и улыбался. Вскоре он добился того, что его уже встречали одобрительными криками. Однажды он увидел в толпе солдата, который сражался рядом с ним в бою; он признал этого человека и обменялся парой слов с ним в присутствии окружавших их людей. Это еще больше укрепило его популярность. Принц, молодой жених, приехал за невестой в Англию, а к нему относятся весьма неуважительно. Его запихнули в Сомерсет-хаус, не выделили охраны, он вынужден ездить без сопровождения. Ясно, что король его унижает.
Люди были готовы вступиться за принца. Ведь это еще один повод, чтобы выразить свое недовольство королю и его министрам. Как они осмелились так отнестись к гостю! Это непатриотично, не по-английски! Что ж, жители Лондона научат своего короля хорошим манерам.
Где бы не появлялся жених Августы, всюду раздавалось: «Да здравствует принц!» Женщины слали ему воздушные поцелуи, мужчины кричали до хрипоты, а принц втайне радовался. Но привести короля и его министров в еще большее замешательство можно было только одним способом, и принц Карл приступил к действию. Он завязал знакомства с ведущими представителя оппозиции, – изучив английскую политику, он понимал, какой это возымеет эффект, – и был приглашен к герцогам Камберлендскому и Ньюкаслу. Не успокоившись на этом, он нанес визит мистеру Питту в его резиденции в Хейзе.
– Он просто подлец, – вгорячах сказал король, но вынужден был признать: принц перехитрил и его самого и министров. Это стало еще одним поражением.
Через четыре дня после прибытия принца, он и принцесса Августа обвенчались.
Принцессе Августе не понадобилось долгое время, чтобы обнаружить, что вышла замуж за весьма деспотичного человека. Его не особенно волновали мелочи бытия, и она была поражена, познакомившись с его, мягко выражаясь, грубоватым образом жизни. Она даже утратила свое высокомерие, всегда мешавшее ей иметь друзей. Теперь в облике этой некогда самодовольной женщины появилось что-то жалкое, особенно, когда она поняла, что ей предстоит новая жизнь в стране, о которой она ничего не знала, и с мужем, который был ей почти незнаком. Но Августа поняла, что теперь ее жизнь будет сильно отличаться от той, к которой она привыкла.
Каролина-Матильда со страхом наблюдала за всем происходящим. Замужество, решила девочка, это не такая уж забавная игра, как она некогда считала. А если, когда наступит черед младшей сестры, они выдадут ее за такого же принца-грубияна? Она содрогнулась. Ведь раньше все мужчины представлялись ей мягкими и ласковыми как ее брат Георг.
Новоиспеченный муж продолжал враждовать с двором. Пару дней спустя после свадьбы, когда он и его молодая жена, вместе с королем и королевой посетили оперу, ему представилась возможность свести счеты с королем.
Шарлотта, по примеру Георга, держалась очень холодно с принцем, что не понравилось Августе. Подумаешь, кем это она себя воображает, что держится столь высокомерно. Сестра какого-то ничтожного герцога из Мекленбурга, и еще смеет свысока относиться к принцу Брауншвейгскому!
А Шарлотта думала о том, как она счастлива, что ей достался такой муж как Георг. Георг так добр, так нежен, такой хороший отец и муж. Бедная Августа! Шарлотте было жаль ее.
Но разве Августа могла позволить жалеть себя этой глупой маленькой Шарлотте, которую почти как пленницу держали в Ричмонде и Букингемском дворце и которой никогда не позволялось высказывать своего мнения. Кто она такая, чтобы жалеть ее, Августу. Ведь всем было известно, что Георга уговорили жениться на ней и сделал он это только из чувства долга!
Когда они вошли в ложу, Августа сказала шепотом:
– Сегодня Опера будет переполнена. Все придут сюда. Интересно, появится ли здесь Сара Банбери? Если появится, то все будут смотреть на нее…все до одного. Говорят, что она самая красивая женщина при дворе.
– Даже если это и так, – сказала Шарлотта, – я сомневаюсь, чтобы все смотрели на нее. Им гораздо интереснее посмотреть на жениха и невесту.
– Бедняжка Сара! Ей придется довольствоваться нежными взглядами Георга.
Шарлотта слегка покраснела, но ничего не ответила. Хотелось бы знать, неужели он и вправду до сих пор думает о Саре?
Король и Шарлотта прошли в ложу и стали рядом, глядя вниз на публику. В здании Оперы воцарилось молчание. Это привело их в крайнее замешательство. Георг сел на свое место, и Шарлотта последовала его примеру. Затем выступили вперед принцесса Августа и ее муж. Публика в зале тотчас же вскочила со своих мест с радостными криками: «Да здравствует принц и принцесса!» Раздалось громкое: «Ура!» и возгласы: «Боже, храни молодоженов!» Августа и ее муж стояли, раскланиваясь во все стороны и принимая приветствия.
Затем Шарлотта, к своему ужасу, обратила внимание, что жених повернулся спиной к королю. Это было оскорблением, причем умышленным.
Она бросила взгляд на Георга, который, Шарлотта заметила это сразу, понял, что случилось. Его голубые глаза выпучились немного сильнее обычного, но он не подал виду. В этой ситуации он ничего не мог поделать. Люди приветствовали молодоженов столь шумно, как бы назло королю и королеве, которых встретили гробовым молчанием.
Георг принял решение и сообщил его Гренвилу:
– Они должны уехать и немедленно. Я не потерплю их здесь.
– Сир, визит должен продлиться еще несколько недель.
– Меня это не интересует, мистер Гренвил. Я сказал, что они должны покинуть Лондон послезавтра, и это мое последнее слово.
Георг упрямо сжал губы. В этом вопросе он проявил непреклонную решимость поступить по-своему.
Вдовствующая принцесса одобрила его действия.
– Я с радостью распрощаюсь с этим человеком, – сказала она, – к тому же, с тех пор как Августа вышла замуж, она стала еще невыносимее, чем прежде.
Поэтому, несмотря на возмущение принца Брауншвейгского, его обязали в кратчайший срок вернуться домой, так как Англия отказывала им в дальнейшем гостеприимстве.
Принцесса Августа запротестовала, заявив, что погода не располагает к тому, чтобы тотчас же отправиться в морское путешествие, но король был непреклонен. Он не потерпит, чтобы его оскорбляли в собственной стране.
Принцесса бушевала и рыдала, поскольку перспектива покинуть родной дом по мере ее приближения все больше тревожила эту своенравную женщину. Ее муж не предпринимал никаких попыток облегчить положение своей жены. Напротив, он заявил, что ей придется смириться с тем, что у него есть любовница мадам де Херцфельдт, которую он не намерен оставлять.
– Теперь все должно измениться… – сказала Августа, на что он просто рассмеялся.
– Послушай, – вернул он ее с небес на землю, – твоя задача родить ребенка, и больше тебе не о чем беспокоиться.
– Я откажусь принимать твою любовницу, – заявила она.
Он захохотал во все горло.
– Это ей решать, кого принимать, притом не тебя, а меня. К тому же, в Брауншвейге мы не устраиваем приемов. Ты увидишь, милочка, что там все несколько иначе, чем при вашем маскарадном английском дворе.
Конечно, принцессу одолевали мрачные предчувствия, и она искала повода, чтобы как можно дольше задержать свой отъезд.
Но Георг никогда не питал к ней таких чувств, как к своей умершей сестре Элизабет и к Каролине-Матильде. Августа всегда была смутьянкой, и он ждал ее отъезда с нетерпением.
Поэтому принцессе не осталось ничего иного, как отправиться в путь вместе со своим мужем в день, определенный королем. А день этот выдался очень холодным и непогожим, дул пронзительный ветер и шел проливной дождь. Даже при самых благоприятных условиях конец января не был идеальным временем для морского путешествия. И это подтвердилось; когда они уже вышли в море, разразился неистовый шторм, и поскольку из Голландии не поступило никаких сообщений о их прибытии, начали ходить слухи, что их корабль потерпел крушение и они утонули.
Вначале об этом заговорили шепотом на улицах, затем в народе поднялась буря негодования. Ведь молодая чета не хотела покидать Англию, их заставили пуститься в плавание, несмотря на плохую погоду, когда им определенно грозила большая опасность.
Все это из-за бессердечия вдовствующей принцессы и лорда Бьюта; на этот раз не могло быть оправдания и королю. Впервые в адрес короля звучала такая резкая критика.
Затем пришли сообщения о том, что принц и принцесса Брауншвейгские благополучно прибыли на место, и ропот постепенно стих.
Но отношение народа к своему королю заметно ухудшилось. Раньше они винили во всем «сапог» и «юбку», а теперь за все приходилось отвечать ему самому.
Тем временем Августа, прибыв ко двору своего мужа, обнаружила, что его дворец – это всего-навсего холодный, мрачный деревянный дом с убогим убранством. В нем в качестве любовницы хозяина обосновалась огненно-рыжая мадам Херцфельдт, которую молодой муж Августы приветствовал с бурной радостью и с которой удалился в свою спальню, оставив жену самой располагаться в новом для нее доме.
Принцессе казалось, что даже холодная могила была бы лучшим домом, и ей стали невыносимы воспоминания о ее роскошных апартаментах при английском дворе.
За что? За что? – задавала она себе этот вопрос все последующие годы. Ведь она никогда не считала, что любой брак лучше, чем одиночество. О, если бы снова оказаться незамужней принцессой, прогуливаться по паркам Кью и Ричмонда, присоединиться к играющим в карты в Сент-Джеймсе или Букингеме. Счастливая Каролина-Матильда! Она еще может наслаждаться этой жизнью. А еще больше повезло Шарлотте, которая покинула захолустье, подобное этому, чтобы стать королевой Англии!
Но Августа, будучи сильной и волевой женщиной, очень скоро взяла себя в руки и примирилась с чуждым ей окружением; в положенный срок она родила ребенка. Это была девочка и назвали ее Каролиной.
