Текст книги "Дорога на райский остров"

Автор книги: Виктория Холт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

И все же неумолимые воспоминания снова нахлынули на меня. Энн Элис впервые встретилась с Десмондом Фидерстоуном в местечке, похожем на это. Он сидел за таким же столом. Я отчетливо запомнила его описание. Возможно, со временем мне удастся избавиться от этих воспоминаний.

Я надеялась, что это будет со временем.

В феврале Реймонд сделал объявление.

Он проводил у нас уикенд – теперь это стало традицией. Он приезжал всегда, если не был дома, в Бэкингем-шире. Реймонд только что прибыл, и мы пили чай в маленькой гостиной Бабули М, как вдруг он сообщил:

– В марте я уезжаю за границу. Отец едет со мной. Мы побываем на континенте – во Франции, Германии и Голландии. Это деловая поездка, мы их периодически совершаем.

– Нам будет вас не хватать, – отозвалась Бабуля М.

– Как долго тебя не будет? – спросила я.

– Я полагаю, примерно месяц.

Целый месяц без Реймонда! – подумала я. Вставать каждый день, ждать вестей от Филипа, размышлять, снова и снова спрашивать себя, почему же нет писем.

Мы уже начинали привыкать к мысли, что с ним что-то случилось, но от этого легче не становилось. Если бы только мы знали, думала я. Тогда мы могли бы уже примириться с этим.

А теперь еще перспектива провести месяц без Реймонда – это угнетало.

– Грейс хочет поехать с нами, – продолжал Реймонд.

– Грейс! – воскликнула Бабуля.

– Мы – то есть наша семья – считаем, что девушкам не менее полезно повидать мир, чем мальчикам. По-моему, она обрабатывает отца. А он весьма склонен потакать капризам Грейс. Считает, что ее придется надолго оставлять, когда мы будем заняты делом, а ей станет скучно. А теперь… если бы с ней кто-нибудь поехал… Мы подумали, если бы у нее было общество… и хотели спросить, не захочет ли Эннэлис поехать с нами.

Я смотрела на Реймонда во все глаза. Неожиданно я почувствовала себя совершенно счастливой. Уехать… забыть ненадолго… попутешествовать. Я всегда хотела повидать мир, посетить страны, прежде бывшие для меня лишь пятнами светло-голубого или коричневого цвета на наших картах.

А потом я подумала о Бабуле М и посмотрела на нее.

На лице Бабули ничего не отражалось.

– Грейс это было бы приятно – и нам с отцом, разумеется, тоже. По-моему, если бы ты согласилась поехать, это бы решило судьбу Грейс. Она жаждет услышать твой ответ. – Он обернулся к Бабуле. – Вам будет очень не хватать Эннэлис, я знаю. Моя мать говорит, почему бы вам не приехать пожить с ними. Говорит, было бы чудесно, если вы бы приехали. Вы же знаете, как она носится со своим садом и рецептами. Ей хочется поговорить о них с кем-нибудь. Мама утверждает, что никто из нас этим не интересуется.

Последовало молчание. Я не смела взглянуть на Бабулю. Я знала, что выдам свои чувства.

– Сомневаюсь, что могла бы уехать на целый месяц, – наконец, произнесла Бабуля. – Дело есть дело.

– Мы оставляем свои дела на управляющих, – сказал Реймонд. – Ваш Бенджамин Даркин, кажется, настоящее сокровище. Хотел бы я, чтобы он работал с нами. Иногда у меня появляется желание похитить его.

Бабуля М медленно произнесла:

– По-моему, это будет хорошо для Эннэлис.

Я подошла к ней и поцеловала. Просто не смогла удержаться.

– Вы такая добрая, – сказала я. – Такая добрая…

– Вздор, – отозвалась Бабуля. – Болтаться по континенту. Не знаю, прилично ли это для юной девушки.

– Я буду в хороших руках, – сказала я.

Бабуля М проворчала:

– Иди сядь, Эннэлис. Что подумает о нас Реймонд?

Я видела, что глаза Бабули блестят слишком ярко. Она боялась пролить слезу. Мне хотелось воскликнуть:

– Плачь, Бабуля! Я люблю тебя за то, что ты плачешь. Реймонд был удивительно спокоен. Любую ситуацию он встречал без всякого удивления.

– Мой отец много путешествовал, – сообщил Реймонд, словно не заметив наших чувств. – Он всегда считал это необходимой частью бизнеса. Стало быть, решено? Я могу избавить Грейс от беспокойства? Можно сказать ей, что она отправится в путешествие в обществе Эннэлис?

– Полагаю, что да, – ответила Бабуля. – Однако у нас мало времени на раздумья. Как ты сама считаешь, Эннэлис?

– Если вы сможете обойтись без меня месяц…

– Что значит – обойтись? Могу тебя заверить, я прекрасно справлюсь сама.

– Я знаю, Бабуля. Но я буду за вас волноваться., – С какой с гати? Я отправлюсь в Бэкингемшир, поскольку меня любезно пригласили. Уверена, там мне будет очень хорошо…

– Я отправляюсь завтра домой с хорошими вестями. – сказал Раймонд. – Ты получишь большое удовольствие, Эннэлис. Почему бы вам обеим не приехать к нам на следующий уикэнд, и тогда мы все спланируем.

На том мы и порешили.

Я была так взволнована перспективой отправиться путешествовать, что страх за Филипа на время отошел на задний план. Полностью он не исчез, однако лучшим способом пережить постоянную тревогу это отправиться в такое же путешествие.

Мы отбывали в середине марта и должны были вернуться в апреле. Между семьями состоялось совещание, и я пришла к заключению, что Бабуля так же полна энтузиазма, как и я. Она считала, что это лучший способ вывести нас из отчаянного состояния, а врожденный здравый смысл говорил ей, что ничего хорошего в том, что мы ему предаемся, нет.

Я твердо решила, что насчет Филипа что-то надо предпринимать. Я все чаще думала о том, чтобы отправиться на его поиски. Я бы начала с Сиднея. Кто-то должен хоть что-то знать. Только вот как туда добраться? Женщина, да еще одна! Даже в этой поездке на континент меня должны были сопровождать Биллингтоны.

Однажды утром мы с Реймондом отправились на верховую прогулку. Мне стало намного лучше с тех пор, как мы стали строить планы нашей поездки, и это, должно быть, было заметно.

Я могла свободно обсуждать с Реймондом то, что меня волновало:

– Интересно, смогу ли я когда-нибудь отправиться на поиски Филипа.

– Ты ведь не думаешь, что он там обосновался, нет? Может, он там женился и решил не возвращаться домой.

– Ты просто не знаешь Филипа. Он бы понял, как мы будем волноваться. Что бы он ни сделал, нам бы он сообщил… во всяком случае, мне.

– По-моему, ты по-прежнему мечтаешь поехать искать его.

– В письме он писал, что у побережья Австралии есть какие-то острова и что туда ходит корабль каждую среду. Должно быть, он уехал на этом корабле. Мне бы хотелось отправиться в Австралию, сесть на этот корабль и поплыть на острова. У меня такое чувство, что там я могу что-то выяснить.

Реймонд пристально смотрел на меня.

Я сказала:

– По-моему, ты считаешь, что мне следует ехать. Ты ведь не думаешь, что эта мечта неосуществима.

– Нет, не думаю и, кроме того, знаю, что ты не успокоишься, пока не узнаешь, где твой брат и почему он так долго не дает о себе знать. Я же хочу, чтобы ты была спокойна. Не думаю, что ты будешь счастлива, пока не узнаешь. А я хочу, чтобы ты была счастлива. И хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.

– Ох, Реймонд, не могу передать, как я счастлива слышать твои слова. С тех пор, как мы встретились, все так изменилось. И теперь еще эта поездка. Я считаю, что это твоя идея – взять с собой Грейс, чтобы пригласить меня.

Реймонд улыбнулся.

– Тебе необходимо уехать. Надо перестать думать и гадать. Ничего хорошего из этого не выйдет.

– Я знаю. Только вот как перестать?

– Вырваться из рутины существования… начать новую жизнь. Что бы ни случилось с твоим братом, переживая, ты ничего не изменишь.

– Поэтому-то я и не могу сидеть дома и думать об этом. Понимаешь, мы были так дружны, гораздо ближе друг другу, чем обычно бывают брат и сестра. Наверное, это оттого, что наша мать умерла. Я ее никогда не знала, а Филип знал. Он помнил ее. Пятилетние дети помнят. А потом была война Бабуль. Понимаешь, они обе хотели заполучить нас – мать отца и мать матери. Филип некоторое время не знал, что с нами будет. И это тоже повлияло. Он думал, что его могут разлучить со мной, и, хотя я была слишком мала, чтобы понимать, когда он рассказал мне, я почувствовала, какой это был бы ужас. Между нами была особая связь. И я совершенно точно знаю, что если бы он был жив, он нашел бы способ связаться со мной. Да, я должна найти брата. Я не смогу успокоиться, пока не найду.

– Я понимаю, что тебе необходимо поехать туда.

– Каким образом?

– Как я уже говорил, нет ничего невозможного.

– Бабуля…

– Стареет. Она одинока. Ей необходимо, чтобы рядом были внуки. Но ведь ты не одна.

– Нет. Есть еще Филип.

– Я не о нем говорю.

– Что ты хочешь сказать?

– Наш первый визит будет в Голландию. Мы посетим Амстердам. Я хочу предложить тебе написать отцу и сообщить о твоем предстоящем визите. Сообщи ему, что приедешь погостить. Познакомиться со сводными братьями и сестрой. Возможно, тебе удастся привезти их назад в Англию. Возможно, один из твоих братьев станет компенсацией, необходимой твоей Бабуле. И таким образом ты, может быть, сумеешь получить свободу. В конце концов, если Филип не вернется, я полагаю, один из этих мальчиков унаследует поместье и бизнес.

Я уставилась на него.

– Реймонд, ты такой изобретательный, – сказала я. – Никогда бы не поверила, что ты можешь строить такие макиавеллиевские планы.

– Люди на многое способны, когда они любят, – ответил Реймонд.

Я написала отцу, и ответ пришел незамедлительно. Отец был в восторге. Его жена Маргарита, его сыновья Ян и Чарлз и маленькая Вильгельмина были бы очень рады повидаться со мной.

Я показала письмо Бабуле М.

– Xм, – фыркнула она, однако мне показалось, что ей было приятно.

Реймонд был в восторге. Он сказал.

– Было бы желательно, если бы ты провела с ними весь месяц.

– Месяц! Но я так хочу поехать во Францию и Германию…

– Я подумал, что тебе захочется большего.

А я улыбнулась ему и решила. «Я люблю тебя, Реймонд Биллингтон. И чего я колеблюсь? Возможно, когда мы уедем…»

И я отправилась в комнату, чтобы побыть там в одиночестве. Здесь казалось все очень тихим, лишь ветер шумел за окном.

Я смотрела на постель, на комод, где обнаружила дневник… ожидая, как всегда, какого-нибудь знака, возможно, голоса Энн Элис, который донесется ко мне сквозь годы.

Ничего. Я даже обнаружила, что думаю о том, что мне надо взять с собой в поездку, и вдруг поняла, что с тех пор, как Реймонд предложил мне сопровождать их на континент, мне ни разу не снился кошмар.

Амстердам очаровал меня с первой минуты, как я его увидела. Я не могла поверить, что в мире может быть более замечательный город. Я была уверена, что даже сейчас, когда я повидала уже несколько городов, и потом, когда я увижу новые, я все равно останусь при своем мнении. Вот он стоит на плотине или дамбе Амстел, на рукаве. Зюйдер Зее, разделенный рекой и каналами почти на сто маленьких островов, соединенных тремя сотнями мостов. Дом отца был большим и внушительным, он располагался на Принценграхт, где как и на Кайзерграхт и Хееренграхт, находилась большая часть крупных домов. В нем царил исключительно голландский дух: от парадной двери на улицу под прямым углом спускалась лестница с ярко начищенными бронзовыми перилами, фронтоны были богато украшены, а внутри ощущался простор, но больше всего меня поразила сверкающая чистота повсюду. Чистота была самой запоминающейся чертой дома. Коридоры были отделаны мрамором, а стены покрыты плиткой нежно-голубого и белого цвета. Резные двери, большие окна, сверкающие зеркала, а мебель – значительно проще, чем у нас дома.

Могло показаться, что в таком доме царствует холод или высокомерие, однако это было не так, да и встретили меня тут очень тепло.

Отец обнял меня, и уже через несколько секунд я поняла, что правильно сделала, приехав сюда. Мачеха мне понравилась сразу. Она была полной женщиной с круглым лицом, ослепительно чистой кожей и ярко-голубыми глазами. Сначала она немного нервничала, что мне показалось совершенно естественным. Я взяла ее за руки и поцеловала. Она слегка покраснела, и вид у нее стал такой довольный, что я поняла – она мне понравится. На мгновение мне представилась сцена из дневника Энн Элис, когда та узнала, что Лоис Гилмур станет ее мачехой. Как странно, что у нас обеих были мачехи. Однако на том сходство Маргариты с Лоис Гилмур и заканчивалось. И вообще, хватит постоянно думать о том, что случилось с Энн Элис, и сравнивать ее жизнь с моей.

Меня представили сводным братьям и сестре. Как замечательно знакомиться с этой семьей! Как глупо, что я не приехала много лет назад. И как же я была благодарна Реймонду за то, что он посоветовал мне познакомиться с ними.

Яну было пятнадцать лет, Чарлзу – двенадцать, а Вильгельмине – девять.

Дети окружили меня, и Ян сказал, что, по его мнению, самое потрясающее – это встретить старшую сестру, которой никогда не видел. Они свободно говорили по-английски и по-голландски.

Мне они все очень понравились, и я с радостным изумлением увидела, что и они тоже очень рады мне. Особенное впечатление на меня произвел Ян, ибо напомнил мне Филипа. Таким был Филип в пятнадцать лет, и я совсем расчувствовалась, когда мальчик заговорил со мной и назвал сестрой.

Отец все понял, и я сообразила, как глубоко он сожалел о том, что мы с Филипом провели детство вдали от него.

Они очень радушно приняли Биллингтонов, и отец выразил им благодарность за то, что те взяли меня в свою поездку на континент. Я должна была жить в доме на Принценграхт, и Грейс пригласили остановиться здесь вместе со мной. Мужчины на время пребывания в Амстердаме поселились в отеле неподалеку.

Поразительно, как быстро мы познакомились. Ян стал моей тенью. Он хотел показать мне все. Ходил с нами на экскурсии по городу и явно наслаждался ролью гида. Он с гордостью показывал нам достопримечательности, возил на мост через реку Амстел, показывал улицы, дома, крепостной вал и ветряные мельницы.

Биллингтоны должны были провести в Амстердаме всего неделю, и, хотя я жаждала повидать другие страны, мне очень не хотелось покидать вновь обретенную семью. Я несколько раз говорила об этом с Реймондом.

– Ты так уютно себя чувствуешь с ними. Ты создаешь новую связь. Если сейчас уедешь, ты снова отдалишься, как прежде, хотя и будешь поддерживать с ними контакт. Но ведь мы не этого хотели, – говорил он.

– Ты считаешь, я должна остаться с ними на весь месяц?

Реймонд кивнул.

– Ты должна дать им понять, что хочешь быть рядом с ними больше всего на свете, что они – действительно твоя семья. У тебя хорошие отношения с Яном. По-моему, можно было бы пригласить его в Англию.

– Думаешь, его отпустят?

– Не знаю, но не вижу, почему бы и нет. Предположим, он сам этого захочет. Почему бы ему не навестить бабушку? – Реймонд сжал мои руки. – Планы начинают созревать. Ты хочешь отправиться в путешествие, которое так много для тебя значит. Когда найдешь ответ на вопросы, мучающие тебя, мы поженимся. Но я знаю тебя, слишком хорошо, чтобы не понимать, что ты никогда не будешь счастлива, пока не узнаешь, что стало с твоим братом. Я мог бы сказать: «Выходи за меня замуж, и я сам отвезу тебя». Но это было бы сродни шантажу, и как бы ни был велик соблазн, я этого не хочу. Более того, мне было бы сложно оставить отца и дела на такое долгое время. Для них это было бы тяжким бременем. Однако, наверное, и это можно сделать – как и любую вещь, если твердо поставить цель. Нет, все это ради того, чтобы ты вышла за меня замуж так, как надо… Я неясно выражаюсь?

– Нет, – отозвалась я, – все очень ясно. Ты редкий человек, Реймонд.

– Означает ли это, что я тебе хоть немного нравлюсь?

– Вовсе не немного. Очень сильно. Иногда мне кажется, я глупо поступаю, не используя возможность выскочить за тебя замуж. Спасибо… спасибо тебе за помощь. Ты думаешь, я смогу уговорить их отпустить Яна со мной в Англию. Считаешь, что Бабуля его полюбит. Уверена, что ты прав. И в душе ты считаешь, что Филип уже никогда не вернется, и Ян займет его место не только в моем и Бабулином сердце, но и станет наследником дома и всего остального.

– Я очень стараюсь уберечь вас от тревог, но жизнь не часто позволяет нам сделать все, что хочется. Но ты права – я об этом думал, и даже если тебе придется отказаться от своей мечты, а она – прости меня – немного безумна, я уверен, что Ян мог бы очень помочь тебе: не забыть, но хотя бы меньше горевать по брату.

– Грейс не захочет оставаться в Амстердаме.

– Не знаю, чего она захочет.

– Завидую вам, вы ведь проедете всю Европу.

– Ты пока еще не можешь принять решение. Подожди несколько дней и посмотри, как все обернется.

Я действительно поговорила с отцом. Я почувствовала, что он ждет этого разговора.

Это было как-то вечером после ужина. Дети отправились спать, Маргарита была чем-то занята, и я оказалась с отцом наедине.

Он говорил очень серьезно и пытался объяснить, почему так пренебрегал нами в прошедшие годы.

– Я всегда хотел повидать тебя и Филипа. Много думал о вас. Однако твоя бабушка – весьма суровая леди". Она пришла в ярость, узнав, что я снова женюсь и буду жить в Голландии.

Я улыбнулась:

– Главным образом из-за того, что вы бросили карты ради экспорта.

– Маргарита хотела жить на родине со своей семьей. Я бы привез вас сюда, да ваша бабушка яростно запротестовала. Она сказала, что сюда вы не приедете ни за что. Вот и пришлось мне оставить все как есть. Я чувствовал, что достаточно расстроил ее и без того, чтобы требовать отдать вас.

– Вы счастливы, отец?

– Почти на верху блаженства. Мне не хватало тебя и Филипа… а теперь еще эта беда с ним. И зачем он отправился в такие далекие края? Там же на каждом шагу опасности.

– Он должен был поехать. Слишком сильно его туда тянуло, и он не смог устоять. Он был не таким, как вы, отец. Он любил картографию. Для него это было романтичным и волнующим делом. Я тоже немного похожа на него.

– Наверное, это в крови. И некоторым членам семьи передается. У меня этого никогда не было, но вот у Яна – можешь себе представить? – есть. Он постоянно говорит о картах и забрасывает меня вопросами.

Мое сердце забилось. Ян интересуется картами. Это было слишком прекрасно, чтобы можно было поверить.

– Мне, Ян, очень нравится, отец.

– Да, я вижу, вас связывает какое-то особое чувство. Я рад. Мне это очень и очень приятно.

– Отец, вам бы хотелось, чтобы я провела с вами весь месяц?

– Дорогая Эннэлис, ничто не могло бы доставить мне большего удовольствия. Но не будет ли это жертвой с твоей стороны? Насколько я понял, ты так хотела все посмотреть.

– Это верно. Но что может сравниться со знакомством с новой семьей?

– Тогда оставайся, дорогая. Мы будем счастливы, если ты побудешь с нами. ^

– Мне хочется узнать Яна… очень близко. Уверена, что Бабуля полюбит его. И, как вы говорите, он интересуется картами. Вы позволите ему заниматься этим профессионально?

– Если это желание с годами не угаснет, конечно.

– У вас ведь есть Чарлз, он может унаследовать ваш экспортный бизнес.

– Я никогда не считал, что людям можно что-то навязывать. Они должны сами выбирать. Именно в этом мы и не сходились с твоей бабушкой.

– Я знаю. Она очень горюет по Филипу.

– Но ведь есть же надежда…

– С течением времени она все слабеет. Я вот думала… вы позволите Яну поехать навестить нас?

– Ты считаешь, бабушка этого захочет? Она была очень против моего брака.

– Я знаю, она очень хочет этого. Может быть, ей трудно произнести это вслух, но, я уверена, что она хочет. И я тоже.

– Что ж, можно спросить Яна.

– Вы мне разрешаете?

Я покачала головой:

– Может, тебе все же спросить сначала у бабушки?

– Я хорошо ее знаю. Если я вернусь домой вместе с Яном, она будет счастлива. И полюбит его тут же. Он так похож на Филипа – тот же энтузиазм, та же страсть к картографии. Ей это очень поможет. Нам обеим. И Яну… Возможно, он мог бы пожить с нами, сходить в мастерскую, познакомиться с Бенджамином Даркином. Филип вечно торчал в мастерской, да и я тоже. Похоже, Ян из нашей компании.

– Прощупай его… постепенно. Убедись, что это действительно то, чего он хочет.

Я считала, что Ян несомненно ухватится за эту возможность, но, как просил отец, решила прощупывать его постепенно.

Когда я рассказала об этом Реймонду, тот пришел в восторг.

– Судьба на нашей стороне, – объявил он. – У меня появилась другая идея. Почему бы нам не пригласить Яна попутешествовать с "нами? Уверен, что ему хотелось бы посмотреть мир. И тогда нам не пришлось бы лишиться твоего общества.

– Реймонд! – вскричала я. – Тебя посещают совершенно необыкновенные идеи! Он скромно улыбнулся.

– Я не слишком тороплю события?

– Нет, конечно. Торопить события – это всегда преимущество.

– Наверное, почти всегда.

Когда он попросил отца отпустить с нами Яна, тот заколебался и сказал, что поговорит с Маргаритой.

Я раздумывала, отпустит ли она сына, поскольку была уверена, что Маргарита достаточно умна, чтобы не понимать, в каком направлении развиваются события. Наверное, она знала, что Яну захочется отправиться в Англию. Насчет Маргариты у меня были некоторые сомнения. Отца я понимала. Он был предан своим детям, однако еще больше любил жену. Так было и с моей матерью, и именно поэтому он смог оставить своих детей у бабушки. Хотя он любил детей и желал им только добра, самой большой его любовью была Маргарита. И от нее будет зависеть очень многое.

Маргарита же была из тех женщин, которые не представляют себе жизнь без большой семьи. Это я видела и сомневалась, отпустит ли она старшего сына из дома даже на короткое время.

Полагаю, она долго боролась с собой и пришла к заключению, что раз уж Ян так твердо решил стать картографом, лучше пусть занимается семейным делом, если представится такая возможность. По-видимому, она также решила, что, немного попутешествовав, он приобретет прекрасный опыт. Разрешение было дано, и когда я предложила Яну сопровождать нас, восторг был полным.

Ему было грустно, потому что я должна была скоро уехать, а он мечтал встретится со мной, за что я была ему невероятно благодарна. Однако мысль о том, что он поедет с нами, увидит леса Гармании, замки на Рейне, швейцарские озера и большие города в других странах, совершенно ослепила Яна.

Он отправился с нами. Провожала нас вся семья.

– До скорого свидания, – кричали они, поскольку мы договорились, что на обратном пути я проведу с ними еще три дня перед отъездом в Англию.

Мне было очень интересно с Яном. Мы подолгу разговаривали, плавали по озерам, карабкались по заросшим травой склонам вокруг шале в Шварцвальде, где мы остановились на двое суток.

Сидя на склоне холма в горах, прислушиваясь к звону коровьего колокольчика, ощущая запах сосен, я чувствовала себя почти счастливой. Если бы только со мной был Филип.

– Ян, ты хотел поехать в Англию?

– В Англию? Ты это серьезно, Эннэлис?

– Совершенно. Ты мог бы поехать вместе со мной. Пожить там немного и посмотреть, как тебе понравится. Я могла бы показать тебе нашу мастерскую. Там ужасно интересно – карты и прессы для печати. И замечательный человек, который всем этим управляет – Бенджамин Даркин. Он признан одним из лучших картографов в Англии. Он бы показал тебе, как делаются карты. Это действительно нечто необыкновенное.

Ян молчал. Я следила за ним, затаив дыхание.

А потом он обернулся, и глаза его сверкали от возбуждения.

– Родители меня не отпустят, – сказал он.

– А по-моему, отпустят.

– Отец – может быть.

– И мама тоже.

– Ты ее не знаешь, Эннэлис.

– Знаю. Вообще-то я с ними уже говорила. Мне показалось, так будет лучше – до того, как переговорю с тобой. Они согласны. Так что все зависит от тебя.

Ян снова замолчал. Однако я догадалась, что он совершенно заворожен моим чудесным предложением.

Это были волнующие дни. Никогда мне не забыть величия швейцарских гор и красоты озер, восхитительного путешествия по Рейну и сказочных замков. Мы миновали леса, совершенно такие, как те, где обитали персонажи сказок братьев Гримм.

Мужчинам надо было заниматься делами, и Грейс, Ян и я всюду ходили вместе. Мы обследовали соборы, узкие булыжные улочки, и, видя, с каким восторгом все воспринимает Ян, я снова чувствовала себя девчонкой, как и в те времена, когда рядом со мной был Филип.

Однажды, когда мы вместе бежали вниз по склону холма и примчались одновременно, Ян сказал мне:

– Самое лучшее, что может случиться с человеком – это найти взрослую сестру.

– Нет, – отозвалась я. – Самое лучшее – это найти брата.

Мы засмеялись, глядя друг на друга, но я очень боялась выдать свои чувства.

Ян так много значил для меня, наверное, потому что вошел в мою жизнь, когда я была полностью подавлена исчезновением Филипа. В то время мне нужна была помощь – и эту помощь оказать мне мог только Ян.

Мы вернулись в дом на Принценграхт.

– Маргарита заколола тучного тельца, – сообщил отец, и мы весь вечер провели за рассказами о. нашем путешествии. Мы засиделись допоздна, и мне показалось, что отец с Маргаритой немного опечалены предстоящим отъездом Яна.

– Как хорошо, что вы его отпускаете. Не забывайте, ведь расстояние между нами не так уж и велико. Мы ведь не на другом конце света живем. – успокаивала их я.

Маргарита ответила:

– Грустно, конечно, что он уезжает, но птенцы должны покидать свое гнездо, чтобы выучиться летать. А уж когда научатся, бывает их заносит очень далеко.

– Он просто одержим желанием стать картографом, – заметила я.

Отец согласился.

– Узнаю эту страсть, – заметил он.

– Бабуля полюбит его. Поверьте мне, он ей очень нужен. И мне тоже. А Яну нужно быть там, где он может научиться тому, о чем мечтает.

– Ты, конечно, права, – сказал отец и посмотрел на Маргариту. Та кивнула, улыбнувшись ему печальной улыбкой.

– Вам так повезло, – произнесла я. – Здесь, в этом доме, я ощутила гармонию и счастье. У вас есть вы сами, Чарлз и Вильгельмина. И Ян тоже будет с вами – через узкую полоску воды.

– Это верно, – отозвался отец. – По правде говоря, мы часто думали о Яне. Я собирался повидаться кое с кем в городе по поводу того, чем мальчик хочет заниматься. Ему уже пятнадцать, так что пришло время подумать об этом.

– И раз уж у него есть бесспорно врожденная страсть, нельзя не принимать ее во внимание, – добавила Маргарита.

– Вы хотите сделать так, как будет лучше для него? – спросила я.

– Да. И надо отбросить эгоистические чувства, – отозвалась Маргарита. – Мне так хотелось, чтобы мои дети всегда были рядом…

– Увы, время идет. Возможно, вы приедете навестить нас все вместе. Бабуля будет очень рада. Надо просто сломать лед, забыть про эти нелепые разногласия.

– Похоже, ты это уже сделала, Эннэлис, – заметил отец.

– Надо убедиться в том, что это так.

– А завтра вы уже уезжаете, – сказала Маргарита. – Твои друзья – очаровательные люди.

Отец улыбнулся своей жене. Я знала, о чем они думают. Они уже решили, что я выйду замуж за Реймонда.

Я промолчала. Однако, видя, какую радость черпают друг в друге отец и его жена, я снова задумалась, а не глупо ли я поступаю, откладывая замужество.

Я постоянно думала о том, что сделал для меня Реймонд. Ведь даже эта поездка состоялась благодаря ему. Не будь Реймонда, сидеть бы мне сейчас в поместье в ожидании вестей, которые так и не идут. Все считали, что мне очень повезло, раз Реймонд влюбился в меня. Не могли же все ошибаться.

Эксперимент, как я и ожидала, оказался успешным. Когда я приехала домой со сводным братом, Бабуля была ошеломлена и несколько задета, по-моему, тем, что все решилось за ее спиной. Однако радость скоро пересилила все остальные чувства.

В короткое время Ян покорил ее сердце. Его сходство с Филипом одновременно печалило и согревало душу.

– Он Мэллори с головы до ног, – поведала мне Бабуля. – Похоже, в нем нет ничего голландского.

А я сказала:

– Вам бы понравилась его мать, Бабуля. Она ласковая, домашняя и очень любящая.

– Вижу, они тебя просто околдовали. – Бабуля была глубоко тронута и, вопреки себе, не могла не показать этого. – Ох, и отчаянная ты, Эннэлис, – почти сердито заявила она. – Потихоньку отправилась туда и все устроила. По-моему, ты замыслила это с самого начала.

– Ну, Бабуля, мне это всегда казалось немного нелепым. Как и все семейные дрязги. Не забывайте, это моя семья – и ваша тоже.

– Вижу, что мне надо быть настороже, не то ты скоро станешь управлять всеми нами.

Однако она была действительно рада и восхищалась мной за то, что я сделала.

Я сказала:

– Давайте пригласим их всех приехать на Рождество.

Ведь будет здорово, правда?

– Не уверена. Посмотрим, как будет здесь себя чувствовать Ян.

– Ему тут ужасно нравится. Бенджамин говорит, он так напоминает ему…

– Я знаю. Сама вижу. У него это в крови. Один Бог ведает, что произошло с его отцом.

– Яну вечно не терпится добраться до мастерской. Он вникает во все. Бенджамин говорит, что он постоянно забрасывает его вопросами.

– Знаю. И он бесспорно к тебе привязан. Полагаю, что и бабушка не вызывает у него отвращения.

– Он сообщил мне, что всегда хотел приехать в Англию, что отец рассказывал о нас и о поместье, и Ян всегда считал Англию своим домом.

– Разумный мальчик.

Ян оказывал на нас хорошее воздействие. Однако мы прятали от него свое горе и никогда не говорили о Филипе в его присутствии.

Мы снова посетили Биллингтонов в начале мая. Ян поехал с нами. Он поразительно хорошо вписался в нашу жизнь. Правда, время от времени он с ностальгическим чувством вспоминал о своей семье, однако когда я спросила, не хочет ли он домой, Ян горячо заверил меня, что хочет остаться с нами.

Вторую половину дня он главным образом проводил в мастерской.

Бабуля переписывалась с отцом, и теперь они писали друг другу регулярно. Отец хотел знать, как идут дела у Яна, а Бабуля была счастлива снова поддерживать с сыном добрые отношения. Некоторую тревогу внушало образование Яна, однако Бабуля договорилась со священником, имевшим хорошее образование и жаждавшим немного подзаработать, заниматься с Яном по утрам до тех пор, пока все не устроится и мы будем уже точно знать, сколько времени Ян пробудет с нами. Бабуля заявила, что если мальчик желает сделать картографию своей профессией, то самое время начинать, и уж, конечно, идеальная возможность – начинать в семейном деле.

Отец согласился, однако было решено, что пока Ян будет заниматься со священником.

– Вот видишь, – назидательно сообщила мне Бабуля, – когда люди принимают поспешные решения, они часто забывают о практической стороне дела.

– Но это, – напомнила я, – всегда можно исправить позже.

Бабуля кивнула, глядя на меня со смешанной нежностью и сердитым восхищением.

Однако она считала, что я совершаю большую глупость, по-прежнему отказывая Реймонду.

Я, как и прежде, заходила в комнату Энн Элис и сидела там, размышляя о ней. Мне уже исполнилось девятнадцать, но у меня по-прежнему было какое-то сверхъестественное ощущение, что наши жизни связаны между собой. Бабуля сочла бы такие мысли совершенно нелепыми и не задумываясь объявила бы об этом. Реймонд, наверное, тоже, но он бы попытался понять меня.