Текст книги "Урок супружества"

Автор книги: Виктория Александер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Глава 22

… и наконец приняла решение относительно своего будущего. Пришло время взять судьбу в собственные руки. Я решила покинуть Англию.

Путешествовать буду тайно – это помешает лорду Б. узнать о моих планах. Я опасаюсь, что он меня не отпустит. А скорее – да поможет мне Бог – я ужасно боюсь, что, невзирая на то, что между нами произошло, он меня отпустит…

«Абсолютно правдивые приключения провинциальной мисс в Лондоне»

– Что ты делаешь? – спросила Джослин, входя в комнату Марианны.

– А на что это похоже? – Марианна бросила дневное платье в чемодан, лежавший на ее кровати.

– Похоже, ты пакуешь вещи, – ответила из–за спины Джослин Бекки, Генри следовал за ней попятам.

– Какая проницательность! – Марианна подошла к шкафу и вытащила сразу несколько платьев. – Именно этим я и занимаюсь.

– Они помнутся, если не сложить их как следует, – Джослин многозначительно взглянула на Бекки и мотнула головой в сторону двери.

Бекки направилась к выходу.

– Куда ты собралась?! – рявкнула Марианна.

– Мне показалось, тебе нужна помощь горничной, – Бекки невинно распахнула глаза. – Джослин права, ты знаешь, все жутко помнется, и я решила…

– Ты решила привести тетю Луэллу.

Бекки и Джослин виновато переглянулись.

– Я предпочитаю избежать разговора с ней, но смогу его выдержать, если понадобится. – Марианна глубоко вздохнула. – Она меня не удержит, а вы тем более.

– И куда ты едешь? – Джослин подошла и присела на краешек кровати.

– Конечный пункт – Италия. – Марианна как попало складывала платья. Мысли ее явно были заняты чем угодно, только не тем, что она делала. – Я возьму экипаж до Дувра, потом кораблем доплыву до Франции. Это будет увлекательнейшее путешествие.

– Почему? – Бекки скрестила руки на груди и прислонилась к столбику кровати. Генри плюхнулся у ее ног.

– Ну, может произойти много всего интересного. Само по себе плавание через пролив будет захватывающим.

– Нет. – Бекки устало вздохнула. – Почему ты уезжаешь?

Марианна прекрасно понимала, что она имеет в виду.

– Потому что могу, и потому что хочу это сделать. У меня достаточно денег, чтобы добраться до Парижа, а потом я собираюсь получить у Ричарда мое приданое. Я всегда этого хотела, и вот, время пришло. И еще потому что… – голос у нее дрогнул, но она этого не заметила, – здесь меня ничто не держит.

Брови Джослин поползли вверх:

– А как же Хелмсли?

Бекки смотрела на сестру изучающе:

– Мы думали, что вы с ним…

– Ну, так вы ошибались. – Марианна бросила очередную охапку вещей в чемодан.

Джослин глубоко вздохнула.

– Но он же хочет на тебе жениться, разве нет?

– Так он утверждает, – Марианна встретилась взглядом с сестрой. – А откуда ты знаешь?

– Мы все знаем, – ответила Джослин. – Абсолютно все.

– И мы были весьма шокированы, – покачала головой Бекки. – Как ты могла? Нам даже в голову не приходило, что ты сделаешь истории «Провинциальной мисс» такими… такими…

– Правдивыми, – Джослин выплюнула это слово, как ругательство.

– Они не такие уж правдивые, – пробормотала Марианна.

Джослин прищурилась.

– Достаточно правдивые.

– И я за это заплачу, – твердо сказала Марианна.

Ужасную цену. Жизнь без Томаса.

А правда, какой у нее выбор? Разве не хуже всю оставшуюся жизнь любить человека, который не отвечает ей взаимностью? Это убьёт ее. ЭТУ цену она платить отказывается.

Горло у Марианны засаднило от непролитых слез при мысли о предстоящих годах без Томаса. Она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.

– Ну что ж, у меня множество дел, и мне понадобится ваша помощь. Я собираюсь уехать сегодня ночью.

– Сегодня? – Взгляд Бекки засветился беспокойством. – Так скоро?

– Как ты можешь уехать прямо сегодня? – едва не закричала Джослин от волнения.

Даже Генри глядел на нее печально.

– Полагаю, так будет лучше всего, – Марианна постаралась, чтобы голос её звучал беззаботно. – Не смотрите на меня так. Мы не на всю жизнь расстаемся.

– Я знаю, что ты всегда этого хотела, но… – Джослин заморгала, явно пытаясь сдержать слезы. – Мы будем скучать.

– Я тоже буду скучать. И кто знает? Может, я очень скоро вернусь. – Слёзы застили глаза Марианны. – Ну… все ведь может случиться. Может, сломается экипаж, или у меня под дулом пистолета отберут все деньги, или дорога окажется затопленной и мне придется вернуться, или я изменю решение…

– Ох, надеюсь, так и будет. – Бекки смахнула слезинку со щеки. – Не с каретой, деньгами или наводнением, конечно, но…

– Но ты не изменишь решение, да? – у Джослин дрожала нижняя губа.

– Нет, – покачала головой Марианна. – Не изменю.

Слова на минуту повисли в воздухе, а потом сестры бросились друг к другу и обнялись. Они всхлипывали, давали обещания и торжественные клятвы, говорили, как много они значат друг для друга. Марианне было и горько, и сладко от сознания, что никогда больше они не будут так близки. До этой минуты она не сознавала, скольким ей придется пожертвовать, чтобы жить так, как хочется. Это тоже имело свою цену.

Они столько пережили вместе. Смерть матери. Мотовство отца и последующую нищету. Его кончину и борьбу за выживание. Но что бы с ними ни происходило, они всегда были вместе.

Марианна убеждала себя, что с Джослин и Бекки все будет в порядке. Тетя Луэлла об этом позаботится. Они, без сомнения, выйдут замуж в ближайшие несколько лет, заведут собственные семьи…

Наконец, сестры разомкнули объятия.

– Хватит телячьих нежностей, – Марианна сняла очки и вытерла глаза рукой. – Я буду приезжать в гости и, несомненно, буду писать. Чудные длинные письма о своих… приключениях. – Она приложила массу усилий, чтобы не поперхнуться на этом слове.

– Разумеется, ты будешь писать, – уверенно сказала Бекки.

– А ты нанимаешь экипаж? – Джослин шмыгнула носом, и глаза ее блеснули. – Или едешь в кэбе?

– Нет. Я возьму экипаж Эффингтонов и их кучера. Это сэкономит мне немало денег. – Она вновь надела очки и пыталась говорить невозмутимо. – Я бы сказала, что маркиз не станет возражать. Это меньшее, что он может сделать.

– Почему бы тебе просто не выйти за него замуж? – воскликнула Бекки. – Разве это не настоящее приключение – делать его жизнь несчастной? Он это заслужил.

– Это послужит ему хорошим уроком, – добавила Джослин.

– С меня достаточно уроков, спасибо. – Она снова повернулась к чемодану.

– Что ж, если кто–то подаст мне вон то платье…

Джослин передала ей платье.

– Если ты уверена….

– Я уверена.

– Тогда, думаю, мы просто обязаны тебе помочь. – Джослин кивнула Бекки. —Почему бы тебе не пойти на кухню и не попросить собрать для нее корзинку? До Дувра ужасно долго ехать. А я схожу договорюсь насчет экипажа.

– Спасибо. – Марианна вымученно улыбнулась. Если Томас еще не разбил ее сердце, то сейчас оно точно разобьется. Боже, как же она будет скучать по ним обеим!

Еще одни суматошные объятия, еще несколько слезинок, а потом сестры и собака ушли.

Марианна почти закончила собирать вещи. Она не могла взять с собой всего, большинство новых платьев придется оставить, хотя бы на время. Она пошлет за ними позже.

Девочки были правы в одном. Томас и вправду заслужил хороший урок. Но у Марианны не хватало на это воли. У героинь из ее книг никогда не возникало таких проблем. Они всегда были решительны и никогда не сдавались. Наверное, Марианна просто не обладала качествами, присущими настоящей героине? Или, скорее, книжные героини на самом деле не имели ничего общего с реальным миром, где она жила? Жаль, что она не поняла этого раньше. Хотя, разве зная это, она поступила бы иначе?

Скорее всего, нет.

Нет, у нее не было никакого желания давать Томасу уроки. Никакого желания что–либо делать, только обратить наконец взор в будущее и решительно оставить Томаса позади.

А это, похоже, самый тяжкий урок.

* * *

Томас молча протянул бокал.

Беркли передал графин Пеннингтону, тот налил себе и передал сосуд Рэнду, который, долив себе бренди, нагнулся вперед и, наконец, плеснул янтарной жидкости в бокал Томаса.

Они с Рэндом едва обменялись дюжиной слов с тех пор, как вернулись в Эффингтон–хаус. Даже появление Беркли и Пеннингтона не внесло оживления в беседу. Теперь они все вместе сидели в библиотеке, передвинув мебель так, чтобы каждый мог легко дотянуться до выпивки. Четверка мужчин делила бренди и тяжелое молчание, возникшее потому, что первые трое были неспособны посоветовать хоть что–то путное, а четвертый только что осознал, насколько основательно запутал свою жизнь.

– Лорд Болван, – пробормотал Томас.

– Вот именно, – фыркнул Пеннингтон. – Ты и, правда, повел себя не лучшим образом.

– Как круглый дурак, если вам интересно мое мнение, – отозвался Беркли.

Глаза Томаса сузились, но он прикусил язык. Он не желал этого слушать, но возразить было нечего.

– Ну? – откашлялся Рэнд. – И какие у нас теперь планы?

– Кроме твердого намерения выпить весь бренди в Лондоне до последней капли… – Томас уставился на свой бокал. – У меня лично никаких.

– Дурной знак, – покачал головой Рэнд. – Обычно у тебя всегда наготове план.

– Только не сейчас. – Томас с надеждой поднял глаза. – Может, она меня простит?

Ответом ему было скептическое молчание.

– Так я и думал, – пробормотал он и сделал большой глоток.

– Думаю, Бомон прав, – заявил Пеннингтон. – Кажется, пора уже составить хоть какой–нибудь план.

– Неужели? – Томас приподнял бровь. – Тогда, надеюсь, ты что–нибудь придумаешь. До сего дня все мои планы оканчивались полным провалом. – Он снова выпил. – Я ради нее даже с плющом сражался.

– Возможно, стоит посмотреть на все это логически, – задумчиво произнес Пеннингтон.

– Ха! – Томас откинулся в кресле. – Это же Марианна Шелтон. Ни о какой логике и речи быть не может.

– Да ладно, – ответил Пеннингтон, – логика всегда есть.

– Только не в её случае. Все, чем она интересуется, чем она когда–либо интересовалась, – это чертовы приключения, волнение души и путешествия по свету. Как в ее проклятых книжках. – Томас снова отхлебнул и удивленно подумал, что крепкий напиток ничуть не улучшает его состояния. – Она никогда не хотела замужества как такового. А если бы и хотела, она говорит, что ей нужен такой мужчина, как в книгах. Исследователь джунглей, охотник за сокровищами, пират, и прочая дребедень.

– Вот что происходит, когда женщинам позволяют читать, – с мудрым видом кивнул Беркли.

Остальные уставились на него.

– А что я такого сказал? – Беркли округлил глаза.

– В общем, это здравая мысль, – Томас отсалютовал Беркли бокалом.

Рэнд усмехнулся.

– Но тебе она уже не поможет: слишком поздно.

– И кроме того, – добавил Пеннингтон, – нет на свете ничего скучнее невежественной женщины. То есть, если она красотка, то ненадолго может стать занятной, но очень скоро в женщине начинаешь искать большего, чем просто смазливое личико.

– Или изящная ножка, – добавил Беркли.

– Или точеная фигура, – кивнул Рэнд.

– Или золотистые волосы, нимбом окружающие ее голову, – пробормотал Томас.

Остальные переглянулись.

Пеннингтон сделал глубокий вдох.

– Она влюблена в тебя, знаешь ли.

– Она ненавидит меня, – процедил Томас.

– Вряд ли, – фыркнул Беркли. – Она тебя любит. Она сама нам это сказала.

– А ты, старина, – Рэнд наклонился к Томасу, – любишь её?

– Ха! Если бы я влюбился, то узнал бы об этом первым, – угрюмо заявил Томас. – Она выводит меня из себя. Она вовсе не та женщина, в которую я мог бы влюбиться. Она слишком уж независимая, и упрямая, и…

– И ты сам это произнёс, – усмехнулся Рэнд. – Когда спасал ее из когтей Леопарда.

– Хотел бы я на это посмотреть, – сказал Пеннингтон Беркли.

– Ты говорил…

– Вы угрожали чести женщины, которую я люблю, – не раздумывая прошептал Томас. – Я действительно это сказал?

– Сказал, – кивнул Рэнд. – И с каким энтузиазмом!

– Теперь осталось узнать, – Пеннингтон внимательно посмотрел на друга, – имел ли ты это в виду?

– Я… – Он никогда об этом не думал. Он был слишком занят попытками уговорить ее выйти за него замуж, а о любви думал лишь мимоходом. Он так старался достучаться до ее разума, что совершенно забыл о ее сердце. И о собственном тоже.

Он знал, что хочет разделить с ней свою жизнь. По правде говоря, он просто не мог себе представить жизни без нее. Стоило только об этом подумать, как внутри него все потяжелело. Скверное ощущение. И чувствовал он себя скверно. Ужасно несчастным. А что еще, кроме любви, может творить такое с человеком?

– Я люблю ее, – произнес он со страхом в голосе.

– Самое время это понять, – усмехнулся Рэнд.

– А самое главное, – сказал Пеннингтон, – она тебя любит.

– Я люблю ее, – пробормотал Томас. – А она любит меня. – Правда резанула его, как пощечина. – Черт побери! – Он вскочил и хлопнул рукой по лбу. – Так вот что она хотела услышать, да? Когда все спрашивала, почему я хочу на ней жениться? Ей надо было услышать, что я люблю ее!

– По–моему, ты тогда заговорил о судьбе, – язвительно заметил Рэнд.

Пеннингтон усмехнулся.

– Лорд Болван кажется мне все более и более подходящим именем.

Томас застонал.

– Я все испортил.

– Возможно, еще не поздно все исправить. – Пеннингтон отхлебнул немного из своего стакана. – Возможно, она будет готова выслушать твои смиренные извинения…

– И объяснение в любви, – добавил Рэнд.

– И не забудь постоять на коленях, – подхватил Беркли. – Женщины это любят.

– Утром, – продолжил Пеннингтон. – После того, как она немного успокоится. В свете нового дня жизнь всегда выглядит лучше.

Томас не был так уж уверен, что сможет ждать до завтра. Однако Пеннингтон, вероятно, прав.

Томас воспрянул духом. Он прямо с утра отправится к Марианне. Нет. Он разбудит ее на рассвете. И скажет ей, каким он был идиотом, и поклянется в вечной любви и, да, будет стоять на коленях столько, сколько понадобится. И она, конечно, простит его за все его глупости. В конце концов, она же любит его.

Томас улыбнулся.

– Ну, вот теперь это похоже на план.

Дверь библиотеки с грохотом распахнулась.

– Хелмсли? – зазвенел голос Джослин. – Вы здесь?

Мужчины неуверенно повскакивали с мест.

К ним подбежали Джослин и Бекки, а за ними Генри.

– Вы еще здесь? – Джослин уперла руки в боки.

Бекки точно повторила и жест, и тон сестры.

– Вам давно пора ехать.

Пес зарычал.

– Ехать? – Томас нахмурился. – Куда я должен ехать?

– За Марианной, разумеется! – ответила Джослин.

– И куда, скажите на милость, она отправилась? – спросил Пеннингтон.

Джослин, сощурившись, вглядывалась в полумрак, и Пеннингтон сделал шаг вперед.

– Милорд Пеннингтон.

Джослин послала Пеннингтону обворожительную улыбку и протянула руку.

– Я вас не заметила. И лорда Беркли тоже. – Потом ее взгляд остановился на Рэнде. – Думаю, с вам мы не встречались.

– Сейчас не время для светских знакомств, – отрезал Томас. – Что вы там говорите?

Джослин неторопливо отняла руку и взглянула на Бекки.

– Ты что, не сказала ему?

– Я и не должна была ничего говорить, – помотала головой Бекки. – Я должна была договориться насчет еды. Это ты должна была предупредить его.

– Нет. – Джослин тоже помотала головой. – Я договаривалась с кучером. Это ты должна была…

– Так скажите сейчас! – взорвался Томас.

– Не говорите с нами подобным тоном, – разгневалась Бекки.

– Это не наша вина, – Джослин обвиняюще сощурилась. – Если бы вы повели себя как следует, Марианна давно была бы замужем.

– И тем не менее, – Томас сжал кулаки, – куда она едет?

– В Италию, – вздохнула Бекки. – Но сперва в Париж и…

– Дувр, – вмешалась Джослин. – Она сейчас едет в Дувр, а потом во Францию. Я сказала кучеру… как его там?

– Греггс? – предположил Томас.

– Я сказала ему ехать как можно медленнее. Они, наверное, еще недалеко. – Глаза Джослин угрожающе сузились. – Вы обязаны ее остановить.

– Разумеется, я ее остановлю. Я выезжаю сию же минуту. – Томас направился к двери.

Рэнд схватил его за руку.

– Думаю, что вот теперь–то тебе и впрямь нужен хоть какой–то план.

– И поуспешнее предыдущих, – добавила Джослин. – У вас не получится просто попросить ее вернуться. Она здорово скрывает свои чувства, но ей больно, она злится, и вообще сама на себя не похожа. Я никогда ее такой не видела. – Она с подозрением уставилась на Томаса. – Что вы сделали?

Его затопило чувство вины.

– Мы немного не поняли друг друга.

Беркли поперхнулся. Пеннингтон кашлянул. Рэнд прочистил горло.

Бекки шагнула к ним.

– Она сказала, что ни за что не изменит решения. Она заявила, что только поломка кареты, наводнение или грабители заставят ее вернуться назад.

– Ограбление, вот как? – сказал Рэнд и взглянул на Пеннингтона.

– Это, конечно, нелепо. Но… – Пеннингтон задумчиво кивнул. – Это может сработать.

Томас переводил взгляд с одного мужчины на другого.

– Что может сработать?

Пеннингтон подхватил обеих девушек под руки и повлек к дверям:

– Не будете ли вы так любезны проследить, чтобы для нас оседлали лошадей?

– Что вы собираетесь делать? – спросила Бекки.

– Нам надо кое–что обсудить, кое–что подготовить, а потом мы поедем за вашей сестрой. – Пеннингтон вывел девушек из комнаты и решительно закрыл за ними дверь.

– Что подготовить? – Томас в растерянности замотал головой. – О чем вы?

– Черт меня побери, если я что–нибудь понимаю, – пробормотал Беркли, не менее растерянно, чем Томас.

– Хелмсли, старина, – хмыкнул Пеннингтон. – В тяжелые времена мужчина всегда должен рассчитывать на помощь друзей. Как раз ее–то ты и получишь.

Похоже, бренди повлияло на Томаса больше, чем он думал. Все происходящее казалось ему совершенной бессмыслицей.

– Какую помощь?

– Ну же, Хелмсли, подумай минутку. Если женщина смотрит на мир и на мужчин сквозь призму литературы, то ни один тип мужчины – в литературном смысле, конечно – не внушает ей большего восхищения, чем исследователь, пират, или… – Пеннингтон многозначительно замолчал.

– Или? – спросил Рэнд.

– Или… – И вдруг ответ вспыхнул у Томаса в мозгу. – О, нет. Я бы сказал, это… ну, то есть…

Дико? Нелепо? Смешно?

– Гениально, – расхохотался Томас. – Я бы сам не придумал ничего лучшего.

– Тогда, джентльмены, – Рэнд поднял бокал для тоста, – похоже, у нас есть план.

Глава 23

…ибо, дорогая кузина, я не знаю, что будет дальше. Хуже того, не знаю, кому верить.

Будет ли у моей истории хороший конец? Или же мой удел – трагическая безнадежность? Разве не говорил Шекспир о любви «без меры и благоразумья». Боюсь, у меня не получилось ни то, ни другое.

Я словно заперта в карете, а лошади понесли и мчатся все быстрее и быстрее.

А скалы все ближе…

«Абсолютно правдивые приключения провинциальной мисс в Лондоне»

Марианне казалось, что она уже целую вечность провела в экипаже, хотя прошло, вероятно, не больше часа. Бесконечный час в темной клетке, и нечего делать, кроме как думать. А думать она могла только о Томасе.

Но мысли никуда не вели, они все время возвращались к одному и тому же. Замкнутый круг. Ее любовь к нему. Его чувство ответственности. Пора уже забыть о нем и о том, что возможно могло бы быть, пора взглянуть в будущее. Если очень–очень постараться, возможно, ей удастся наскрести достаточно энтузиазма, чтобы наконец воплотить в жизнь свою мечту.

Наверное, стоит попытаться немного поспать. Это был очень долгий, очень странный день, и до сей минуты она не сознавала, как сильно устала. Марианна закрыла глаза и откинулась на кожаные подушки. Стук колес зазвучал тише, цокот копыт стал невнятным, покачивание экипажа убаюкало ее. Девушка находилась на грани сна и бодрствования и не сазу поняла, что экипаж остановился.

Дверь распахнулась, и Греггс просунул голову внутрь.

– Миледи, боюсь, на нас напали.

– Напали? – Девушка резко выпрямилась, сон как рукой сняло.

Он бросил взгляд через плечо, потом снова повернулся к ней.

– Они хотят, чтобы вы вышли.

– У вас что, нет пистолета или другого оружия? – нервно прошептала она, поправляя очки. – Вы не собираетесь защищаться?

Он поглядел на нее, как на умалишенную.

– Это не очень разумно, миледи. Их четверо.

За его спиной прозвучал приказ. Греггс протянул руку.

– Вам лучше бы выйти. Сейчас же.

Марианна выбралась из экипажа.

Там действительно было четверо разбойников: двое верхом, двое уже спешились. Они стояли вне круга тусклого света от фонарей экипажа, один совсем близко, прямо перед ней, другой – около Греггса.

Сердце тяжело стучало у нее в груди. Они смотрели угрожающе, а выглядели как раз так, как она всегда представляла себе грабителей с большой дороги. Прямо как из книжки. На всех были маски, полностью закрывающие лица, с узенькими щелочками для глаз. Головы их венчали треуголки, на плечах – широкие плащи, и выглядели бы разбойники вполне привлекательно, если бы не наводили ужас. Греггс, однако, сохранял изумительное спокойствие, будто подобные вещи происходили с ним ежедневно.

– Отойдите от экипажа, – приказал главарь. По крайней мере, ей показалось, что это главарь, судя по внушительному виду пистолета в его руке.

Она глубоко вдохнула и шагнула вперед.

«Господи Боже, что они собираются с ней сделать?»

– Миледи одна? – из–за маски голос его звучал глухо. – Чего вдруг такая милашка, как вы, путешествует ночью одна?

– Я предпочитаю путешествовать в одиночестве. – Она подавила дрожь в голосе. Лучше всего не показывать страх. Именно так поступила бы настоящая героиня. Но в книжке это, очевидно, сделать много проще.

– Неразумно. – Один из сидящих верхом бандитов покачал головой. – Прямо–таки глупо.

– Он прав. Дороги опасны, особенно по ночам. С женщиной вроде вас может случиться ну просто все, что угодно. Абсолютно все, – растягивая слова, произнес главарь.

В его голосе слышится угроза расправы? Или чего похуже? Марианна старалась подавить приступ паники.

– Почему вы так рискуете? – спросил он.

– Вас это не касается. – На самом деле, до этого момента она просто не думала о возможных опасностях путешествия. Она постаралась говорить спокойно. – Если вам нужны мои деньги, то берите их и уезжайте.

– Не так быстро, миледи. Вы возбудили во мне любопытство. Джентльмены? – Он повысил голос, обращаясь к сообщникам. Голос звучал слегка неестественно… из–за маски? – А вы как думаете? Почему такие леди, как эта, путешествуют в одиночестве? Да еще в такой час?

– Да тут может быть только одна причина, – ответил один из всадников. – Она убегает. Возможно, от мужчины.

– Вот уж нет! – Марианна вздернула подбородок и тут поняла, что именно так она и поступает.

Главарь долго смотрел на нее. Страх затопил ее. Она отказывалась даже предполагать, какие у него могут быть намерения. Наконец он заговорил, низким, полным намеков тоном:

– Что за идиот позволил вам уехать?

– Он не идиот, – ответила она, не раздумывая.

– Ага, то есть, мужчина все–таки есть? – победно засмеялся он. – Я так и знал.

Она сжала кулаки, но ничего не сказала. Почему они, или скорее, он, так ее изводит? Но вызванный им гнев прогнал страх. Марианна внезапно поняла, что это и есть ее первое в жизни приключение, и что ей никогда ещё не было так страшно. Ведь с ней может случиться все, что угодно. Они могут убить ее, или еще хуже… Впервые в жизни она подумала, что, возможно, приключения лучше оставить для книг.

Главарь кинул свой пистолет разбойнику, стоящему рядом с Греггсом, потом стал обходить ее, стараясь не попадать в свет фонарей. Она изо всех сил сопротивлялась желанию повернуться вслед за ним. Сопротивлялась желанию открыть рот и вопить от бурлящего в ней ужаса.

– А вы любите этого мужчину? – спросил он из–за спины.

– Для вора вы чересчур наглый, – резко сказала девушка.

– А вы чересчур остры на язычок для женщины, чья жизнь в моих руках. – Он снова вернулся туда, где стоял с самого начала.

– Наверное, ты просто не знаешь, с кем говоришь, – небрежно заметил бандит с пистолетом. – Перед тобой отпетый негодяй, печально известный, знаменитый…

– Поэт с большой дороги. К вашим услугам, – главарь, или скорее, Поэт, отвесил театральный поклон, и его шляпа свалилась на землю. Он молниеносно подхватил ее и нахлобучил обратно себе на голову прежде, чем она успела рассмотреть его волосы. В других обстоятельствах это выглядело бы очень смешно.

Один из всадников наклонился к другому и тихо проговорил.

– Поэт с большой дороги? Вот уж не знал, что мы его так зовем.

– Тихо, – отозвался второй.

– Что ж, я никогда о вас не слышала. Поэт–разбойник? – она усмехнулась. Дурацкое имя. Из тех, что прекрасно звучат в романах, но в обычной жизни просто смешны. – Это такое же нелепое имя, как… как… как….

Как Леопард?

– Оно вовсе не нелепое, – надменно возразил он. – Я заберу ваши деньги, но взамен подарю вам стихотворение.

Один из бандитов застонал.

– Я бы предпочла сохранить свои деньги, – медленно проговорила она.

Леопард – дурацкое имя и всего лишь плод ее воображения. Этот Поэт с большой дороги – тоже фикция? О, разумеется, стоящий перед ней человек был из плоти и крови. И трое других были тоже настоящими. И все же, разве Поэта–разбойника не засмеяли бы собственные собратья по профессии? Разве что он такой свирепый и беспощадный, что никто не осмеливается над ним насмехаться.

Марианна внимательно огляделась. И увидела только один пистолет. Конечно, не исключена возможность, что их больше, но будь это так, разве эти разбойники не выставляли бы свое оружие напоказ? Хоть изредка? А если они забыли взять с собой пистолеты…

Во всем этом было нечто странное, явно что–то напоминающее. Разве она сегодня уже не сталкивалась с человеком со смешным именем? С человеком, который оказался совсем не тем, за кого себя выдавал?

Страх исчез. Разве такое возможно? Марианна прищурилась.

– Мне не нужно стихотворение.

– У вас нет выбора. Дайте–ка подумать. – Поэт склонил голову и скрестил руки.

Томас, конечно же, никогда бы не… он бы не осмелился…

– Не знаю, так ли уж сегодня нужно стихотворение, – с нажимом сказал вооруженный грабитель.

– Стихотворение всегда нужно, – твердо ответил Поэт. – Возможно, о любви.

Конечно, она ведь никогда не думала, что Томас может устроить фальшивую дуэль. Но ведь устроить фальшивое ограбление гораздо сложнее?

– Вы его любите? – резко спросил он.

Ну, разве настоящему грабителю с большой дороги интересны такие вещи?

Девушка скрестила руки на груди и окинула его внимательным взглядом. Безусловно, у него тот же рост, та же осанка, что у Томаса. И такая же напористость.

– Если я скажу «да», вы отпустите меня?

– Никогда! – в его голосе слышалась улыбка.

– Понятно, – она еще мгновение разглядывала его. – А если я скажу, что не люблю его? Тогда вы отпустите меня?

Несколько секунд мужчина молчал.

– Нет. – Казалось, что голос у него стал слегка менее веселым, чем раньше. – Никогда.

Это Томас. Она в этом совершенно уверена. Иначе Греггс не стоял бы, облокотившись на экипаж и глупо ухмыляясь. Марианна не знала, сердиться ли ей на то, что он заставил ее так испугаться, или испытывать облегчение оттого, что это не настоящее ограбление. А возможно, ей просто стоит подождать и посмотреть, как далеко он способен зайти.

– Ну что ж, хорошо, – она тяжело вздохнула. – Раз я отказываюсь отвечать, а вы отказываетесь меня отпустить, полагаю, у меня нет другого выхода, кроме как отдаться на вашу милость.

– Мою милость? – в его голосе звучало явное замешательство.

– Ну да, – Марианна отвернулась, приложила одну руку тыльной стороной ко лбу, а другую протянула к нему, стараясь, чтобы жест выглядел как можно театральнее. – Только, пожалуйста… будьте добры ко мне.

– Что значит «добры»? – осторожно спросил Томас.

Она бросила на него раздраженный взгляд.

– Я имею в виду, когда будете насиловать меня. – Она снова встала в позу. – Будьте добры.

– Я не хочу быть добрым, – быстро ответил он.

Кто–то хихикнул.

– О Боже. – Девушка снова вздохнула и сложила руки под подбородком. – Я так и знала, что когда имеешь дело с таким печально известным отпетым негодяем, как вы, надеяться не на что. Похоже, мне остается только принять мою судьбу. Делайте со мной, что хотите.

– Нет! – закричал он. – Я хочу сказать, что мне не нужно быть к вам добрым, поскольку я не собираюсь насиловать вас.

Кто–то прыснул.

– Не собираетесь? – Она уперла руки в боки. – Почему это?

– Ну, я…

– Какой же вы тогда печально известный отпетый разбойник?

– Из тех, что изливаются в стихах, – сухо съязвил один из его спутников. Марианна готова была голову дать на отсечение, что это Пеннингтон.

– Так насилия не будет? – спросила она.

– Нет!

– Вы уверены?

– Да!

– Ну что ж, раз поэзия – это лучшее на что я могу рассчитывать… – Марианна пренебрежительно дернула плечом, – я согласна.

– Премного благодарствую, – процедил Поэт. Потом откашлялся, сделал паузу, набрал побольше воздуха и начал:

На счастье иль на зло ночь нас влечет к серьезным приключеньям

С такой красавицей, что сами звезды меркнут от зависти и огорченья.

– Огорченья? – пробормотал один из всадников, вне сомнения, Беркли.

– Зато в рифму, – пожал плечами другой. Ну, точно, Пеннингтон.

Поэт – Томас – продолжал, не обращая внимания на комментарии.

Ее кудри златы, ее очи черны, сияют смехом, жизнью и весной,

Но упрямая провинциальная мисс ничьей не желает стать женой.

Последние сомнения рассеялись.

– Миледи, – позвал мужчина с пистолетом. – Скажите только слово, и я буду счастлив застрелить его и спасти нас от этого кошмара.

Ну конечно же, это Бомон.

– В этом нет необходимости, – Марианна отмела предложение и старалась сохранить серьезность. – В последнее время мне стали нравиться плохие стихи.

– Не такие уж они и плохие, – оскорбленно заявил Томас.

– Нет? Но мне казалось, вы сказали, что это стихи о любви, – с невинным видом спросила она.

– Именно так, – осторожно ответил он.

– Просто пока там нет ни слова о любви. И вы упомянули только о женщине. А мужчина? Если это действительно стихи о любви, то о нем тоже надо рассказать, правда?

Произнеся эти слова, она поняла, что все вдруг стало очень серьезно. Перестало быть просто игрой.

– Я могу продолжать?

– Да, пожалуйста, – девушка затаила дыхание.

Мужчина на мгновение задумался, а потом начал.

Он преподал ей урок, она ему еще больший, но сказать «люблю» не было мужества.

Теперь голос его звучал серьезно.

А потом он увидел истину в своем сердце. Вот он – урок супружества.

Марианна сглотнула.

На минуту воцарилось молчание.

– Неплохо, совсем неплохо, – пробормотал Пеннингтон.

– Да, но что это значит? – спросил Беркли.

– Да, что это значит? – сердце у Марианны билось часто–часто. – Что за истину он нашел в своем сердце?

– Это значит, моя упрямая провинциальная мисс, что он ее любит. – Мужчина сделал шаг вперед и обнял ее. – Я люблю ее. То есть тебя.

Марианна пристально глядела в прорези маски. Горло у нее горело, но она не знала, хочется ей плакать или смеяться, или и то и другое одновременно. Ноздрей ее достиг слабый аромат бренди.

– Ты пьян, – машинально отметила она.