Текст книги "Пасынки зинданов (Мир, которго нет)"

Автор книги: Виктор Кувшинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц)

ГЛАВА 5. ПИРАТША

Пиратша сидела в портовом кабаке и потягивала пиво из большой кружки. Дама была весьма неприглядна на вид, шириной мало уступая изрядной высоте. Лицо, если его можно было так назвать, украшало несколько здоровенных и разноцветных бородавок. Нос картошкой, с пористой кожей-кожурой и чересчур густые черные брови не прибавляли красоты этой образине. А пучок собранных на затылке, чуть ли не просмоленных волос, говорил о том, что его хозяйка меньше всего думала о своем внешнем виде. Однако, никто вокруг не осмеливался ей перечить или обсуждать внешность, уважая неоспоримые физические качества и крутой характер.

Сейчас пиратша отдыхала и думала о своем, смешивая мысли с пенистым напитком. Вдруг она почувствовала легкое касание в области… ну, скажем, бедра. Ее рука мелькнула и, поймав то, что там было, шлепнула этим, посмевшим шарить в области… подвешенного к поясу кошелька, прямо по столу. Столь же мгновенно внушительных размеров тесак грохнул всего в каком-то миллиметре от пальцев, которые занимались изысканиями ниже пояса. Из-под ее подмышки раздался сдавленный всхлип ужаса, и пойманная рука безвольно обвисла. Пиратша вздохнула, пробормотав что-то вроде: «Лазают тут всякие сопляки!», затем обернулась и, ухватив «обидчика» за шиворот, швырнула на пустой стул перед собой.

– Еще один засранец на мою душу, – утвердительно заключила она, глядя на плюгавенького типчика, безвольно развалившегося на сиденье и потихоньку приходящего в себя. – Ну что, допрыгался? – усмехнулась пиратша, наблюдая за парнем, как сытый кот за мышью. – Да ты браток, наверно, не из здешних?

Парень, наконец, собрался с духом и затравленно ответил:

– Я… я не знаю вас, миледи,

– Нашел миледи. Если хочешь, можешь обращаться ко мне «тетушка Моа». Так меня называют здешние лоботрясы, хотя какая я им тетушка? Да что с ними поделаешь, как твое-то имя будет?

– Жигляй я – щипач. Был, если ты, тетушка Моа мне пальцы поотрубаешь, – безнадежно-упавшим голосом ответил хлипкий парень и грустно уставился на свои руки, каким-то чудом оставшиеся целыми.

– Ты хоть знаешь, щипач, какую куру ощипывать полез? – усмехнулась пиратша.

– Т-теперь знаю… – пряча глаза, сказал парнишка.

…Мало, кто не знал в округе, недавно здесь появившуюся, но быстро всем показавшую, кто есть кто, тетушку Моа – пиратшу. Ее и прозвали так, довольно уважительно (а не просто по имени, как обычных женщин) за то, что, фактически, еще не нашлось ни одного мужчины, способного справиться с ней ни голыми руками, ни саблей, ни мечом. А вот от нее схлопотать оплеуху можно было очень даже запросто. Однако, в отличие от своих коллег мужчин, Моа не грешила излишней жестокостью, стараясь всегда рассудить споры по совести, и это только добавляло уважения в обращение «тетушка».

Вор прервал своим появлением ее слегка пьяные воспоминания о появлении здесь. Моа пришла в этот мир, судя по мнению окружающих, первый раз. Найдя себя в яме и не помня ничего, кроме пары дурацких рифмованных строк и своего, еще более дурацкого имени, она выбралась оттуда, как только смогла двигаться. Когда отошла боль, она ощутила всю мощь и ловкость своего большого тела и не растерялась, когда обнаружила себя среди царства полной анархии.

Сначала она нашла приют в деревне, пойдя в батрачки к одной семье. И хотя Моа стала завидной работницей, сбежала оттуда через неделю. Окружающие резонно подумали, что ей надоела тупая работа, но, на самом деле, была еще одна, внутренняя причина. Сразу, как она очнулась в зиндане, у нее появилось чувство, что ей очень нужно двигаться в одну сторону. Женщина не понимала, что это значило, но и не могла сопротивляться зову. Так она и оказалась на берегу большого никем не управляемого острова, выйдя из внутренних крестьянских земель.

Очутившись в маленьком портовом, полурыбацком, полупиратском городке, она быстро сориентировалась и разыграла роль пиратши. Моа хорошо запомнила свой первый «выход в свет». Морских разбойников женского рода здесь видом не видывали, и ее претензии на громкое бандитское звание вызвали бурю веселья в первом же кабаке, куда она пожаловала. Тогда, нисколько не смутившись, новоявленная пиратша тут же вызвала на бой всех насмешников.

Она спокойно стояла посреди кабака, одетая в непрезентабельную мужскую крестьянскую одежду и абсолютно уверенная в своих силах. Ржание пьяных мужиков не утихало. Они придумывали все новые шуточки, одна другой солоней, и гоготали над ними, как гуси на случке. Моа все это, в конце концов, надоело, и она пнула по ближнему от нее столу, за которым мужичье особенно усердствовала в ее адрес. Стол от удара подпрыгнул на полметра, и все содержимое кружек и тарелок оказалось на пиратах и их прихлебателях.

– Да ты знаешь, стерва, на кого поперла? – взревел один, особо габаритный флибустьер и сделал шаг навстречу, с явно неблагородными намерениями. – Ну-ка курочка, повернись к лесу передом, ко мне задом!

– Сейчас посмотрим, что за хлюпик тут пищит, – спокойно ответила Моа и резко ударила в солнечное сплетение расставившего свои лапищи верзилу. Тот остановился, как вкопанный не в состоянии ни вздохнуть, ни двинуться, и через несколько мгновений стал сгибаться как перочинный нож. Обведя зрителей спокойным взглядом Моа спокойно спросила. – Кто следующий?

Следующие не замедлили явиться и отомстить за товарища. Когда второй нападающий приземлился на первого, в воздухе заблестела сталь ножей.

– Так, ребятки! За ножи отдельная плата – у каждого, кто полезет, буду срезать кошелек. Ну что, все еще есть охотники? – предупредила распалившихся мужиков пиратша.

Желающие опять нашлись. Гора поверженных пиратов только росла. Моа сама себе удивлялась. Она, зная, что придется пробивать себе дорогу кулаками, пробовала до этого различные упражнения и приемы, но отрабатывать их на живых соперниках пришлось впервые. Чувствуя, что скоро весь кабак захочет с ней потягаться и завидев клинки размером с небольшой меч, она предупредила:

– Все, шутки кончились: теперь буду убивать! Кто хочет умереть первым? – она, переведя дух, спокойно обвела взглядом притихших мужиков, столпившихся вокруг на приличном расстоянии. Моа стояла спиной к стенке, так что тылы у нее были прикрыты. По-прежнему в руках у нее ничего не было. Столы и стулья, были давно скинуты в углы помещения, оставляя приличное пространство для поединка. А у ног Моа валялось несколько срезанных ею кошельков и отобранных ножей.

Напряженную тишину нарушил рев первого поверженного детины. Он уже давно очнулся и горел желанием отомстить. Сейчас мужик выскочил из-за спин других и, замахнувшись ножом, попытался ударить Моа прямо в сердце. Она, подхватив его руку, ушла с направления удара влево, и подтолкнула его вперед за его собственным ножом и одновременно подставила ногу. Пока мужик подымался с колен и разворачивался, она подскочила к нему и серией частых резких ударов в грудину остановила сердце. Громадный мужик побледнел, замер и повалился на спину.

Моа, поставив ему ногу на грудь, обвела спокойным взглядом совсем притихших мужиков и тихо сказала:

– Его сердце остановлено. Он мертв. Но у вас есть пять минут, чтобы признать мое право на звание пирата и равной вам в правах. Тогда я оживлю его. Время пошло…

Мужики разом зашушукались. Она спокойно наблюдала за ними, по-прежнему держа ногу на груди мертвого обидчика. Наконец, один, уже битый пират, видимо, какой-то заводила, вышел вперед и скромно замявшись, сказал:

– Ну, мы тут чего. Подумаешь, немного потешились. Но капитана Марлина жалко: целая команда останется без присмотра. В общем, мы решили: быть тебе пиратшей, но как тебя звать?

– Моа.

– Хорошо, тогда тетушкой Моа будем величать – больно знатно дерешься. Здесь никто так не умеет. Может, научишь?

– Ладно, посмотрим… – неопределенно ответила Моа и добавила. – Отойдите подальше, я его оживлять буду.

Пираты боязливо отодвинулись, видимо, предполагая, что без колдовства здесь не обойдется. Но Моа это не требовалось. Она просто знала, что делать, чтобы завести сердце, если, конечно оно не повреждено безвозвратно. Знала так же, как и все приемы борьбы и многое другое, совершенно не предполагая, откуда у нее все эти знания. Она разложила пирата на полу, открыла ему вонючий рот, проверила, не запал ли язык и брезгливо сморщившись, вдохнула в него весь запас своих могучих легких. Затем четыре раза, резко наваливаясь, толкнула его в грудину, и опять повторила вдох… После четырех таких упражнений, пират закашлялся и хрипло задышал. Моа встала и коротко бросила через плечо:

– Можете забирать своего капитана.

Обрадованное мужичье схватило Марлина и поволокло за стол. В кабаке быстро наводили порядок. Столы и стулья разошлись в новом порядке по залу. Тетушке Моа предоставили центральное место. Она подобрала срезанные кошельки и уселась за стол, крикнув, чтобы все слышали:

– Ну народ, подходи за своими деньгами. Я сегодня добрая.

Мужики, скромничая, как нашкодившие мальчишки, начали по одному подходить к ее столу. Моа спросила у первого, самого смелого или самого бедного:

– Какой твой?

Мужик ткнул грязным ногтем в самый тощий кошель. Моа вытряхнула его негустое содержимое на стол. Сгребла половину денег обратно в кошелек и отдала владельцу. Затем к ней потянулась очередь из других обделенных владельцев кошельков. Вскоре на столе скопилась изрядная гора денег из ополовиненных пиратских запасов и самый нарядный и большой кошель. Моа помнила – это как раз того, оживленного капитана. Поэтому, хитро посмотрев в сторону отпивавшегося пивом верзилы, крикнула:

– Уважаемый капитан Марлин, не обессудьте, но за оживление я беру с Вас весь кошелек! – она усмехнулась и сгребла все деньги в бывший капитанский, а теперь ее личный кошель, и крикнула слуге, кинув тому серебряную планету. – Ей парень! От меня лично с уважением самому смелому здесь мужчине, капитану Марлину кувшин лучшего вина, какое найдется, и по кружке пива всем остальным!

Таким образом, набив морды половине пиратов, и чуть не умертвив одного из них, она умудрилась не только стать единственной здесь женщиной пиратшей, но и подружиться с большинством отпетых бандитов…

…Очнувшись от воспоминаний, Моа продолжила свой допрос.

– Что ж ты такой слюнтяй? – немного скривившись, спросила пиратша, разглядывая карманника Жигляя. Парень совсем потерял чувство достоинства. Видимо, слава о ней дошла и до его ушей. – Ну, раз уж попался, повесели хоть – расскажи о себе немного. Ты хоть из «пришедших» будешь?

– Да, а как же! Разве крестьяне до воровства додумаются?

– Да уж, они до такого опускаться не станут, – вспомнила свой опыт общения с простоватыми, но в среднем добродушными селянами Моа. – Давай дальше, а я думать буду, что с тобой делать.

Она, действительно, была в некотором замешательстве. Ну, не рубить же этому парню пальцы, как сделал бы любой пират. Моа не была пиратом – она была пиратшей, и это давало ей право на любой поступок, не согласующийся с жестоким этикетом. Она могла отпустить вора на все четыре стороны и не посмотрела бы на урон своей репутации, но ей почему-то стало жалко эту никчемную душонку. Захотелось понять, что движет этим парнем, какие мысли копошатся в его голове. А парень, как на допросе, выдавливал из себя:

– Я давно из зиндана – несколько лет уж будет. Да только жизнь как-то не сложилась. Сначала мечтал заняться живописью или литературой – у меня память на что-то такое осталась, но кому здесь это нужно? Вот и мыкался, без работы и без жилья. Ни силой, ни ростом не вышел, так и угодил к ворам. Руки-то у меня чуткие да ловкие – как раз по карманам лазать.

– Ну, на счет ловкости ты хватил. Я-то тебя, как муху, поймала!

– Это я расслабился. Привык все у пьяных мужиков воровать, вот и сработал неаккуратно, – признал профессиональную ошибку вор.

– Тут ты, пожалуй, прав будешь. Я хоть и навеселе, но стараюсь держать ухо востро. Ладно, это понятно, но скажи, неужели тебе нравится такая жизнь? – наконец Моа начала понимать, что она хочет услышать от парня. Ее интересовало, может ли человек получать удовольствие от такого жалкого существования? О чем он может мечтать? Ведь понятно, что даже распоследний пират пьяница мечтал, хотя бы о вине, богатстве и бабах, если у него ни на что другое не хватало ума, а что ждало вора карманника?

– Что тут говорить – самому противно, – поник головой Жигляй. – Ведь были мечты, а теперь только выживание, – и, перейдя на шепот, признался. – Попробуй не принеси паханам долю… лучше и не думать, что будет.

– Так сделай от них ноги, и все дела, – усмехнулась пиратша.

– Лучше и не пробовать, а то эти самые ноги и повыдергивают, чтоб больше не бегал. Как в западне: сначала, вроде как приютили, ремеслу научили, а теперь до конца дней отрабатывать должен.

– Да, вляпался ты парень, – задумчиво проговорила Моа. – А скажи: смог бы ты сделать какой-нибудь настоящий поступок, чтобы вырваться из этого колеса судьбы?

– Я уже и так, и эдак прикидывал… – после тяжкого вздоха сказал парень. – Нет мне выхода. Я даже подумывал руки на себя наложить – так хоть по новой с зиндана все начать можно. Но ведь тогда я буду уже не я, и все забуду.

– А хочешь, я тебе дам шанс человеком стать? – Моа вдруг ударила в голову шальная мысль: почему бы не помочь парню обрести уверенность, и посмотреть, что из этого получиться? Это было что-то вроде азартной игры – поставить на него и посмотреть, как он выкарабкается или утонет в своем слюнтяйстве. Чисто интуитивно она чувствовала, что в этом хлипком, забитом судьбой человеке может найтись сила, способная изменить жизнь к лучшему. И потом, неплохо было иметь хоть каких-то помощников для осуществления своих планов, а пока она была одна как перст.

– И как же это? – недоверчиво спросил Жигляй.

– Ну, если я с твоими хозяевами договорюсь, может, что и выйдет, – неопределенно сказала Моа и, подумав, спросила. – Отведешь меня к ним сегодня вечером?

– А не боишься? – удивленно спросил парень. – Ведь нож в спину сунут, и поминай, как звали.

– Могут и сунуть, конечно, – согласилась Моа. – Но чтобы совать, причина нужна. И потом, что я тебе, курица, чтобы меня резать? Сама ведь могу и ножом, и без ножа…

– Ну, это известно – тебя все пираты боятся! – согласился Жигляй.

– Вот, сам же говоришь. А надо, чтобы еще и воры с бандюганами боялись, тогда можно будет отсюда и уходить куда-нибудь, а то совсем скучно становиться… Ну все, хватит! Надоела мне твоя рожа. Чтобы в восемь вечера ждал у входа – пойдем в гости.

Моа сама не очень понимала, зачем ей этот хлюпик. Ее интересовала только одна вещь: как идти вслед за зовом, направляющим вперед и не дающим сидеть на месте. Перед ней простиралось бескрайнее море. Пиратша понимала, что не разбирается в местной географии и мореплавании, но ей надо было пересечь это огромное водное пространство. Основной причиной, почему она сунулась к пиратам, была именно эта потребность.

Только пираты ходили на своих более-менее хороших посудинах в самые дальние походы, по слухам, делая набеги даже на волшеры противоположного берега. Торговые суда были тихоходные и менее мореходные, чем у морских разбойников. А рыбацкие лодчонки вообще в расчет брать не приходилось. Вот и пришлось ей пробиваться в морские разбойники, не имея никакого представления об этом промысле и еще меньше смысля в мореходстве.

Звание пиратши у нее уже есть, но этого явно маловато, чтобы попасть на пиратский корабль, да еще и заставить его двигаться в нужном направлении. И самая большая проблема – отсутствие людей, которым она могла бы довериться. Ее угрожающая внешность и еще более угрожающие способности, пока только всех отпугивали. А Жигляй вполне мог стать сообщником, который помог бы на том же корабле.

Сегодня она, наконец, выпытала у одного пьяного флибустьера, что тот самый капитан Марлин, которого она чуть не отправила в зиндан, собирается вскоре выходить в поход к дальним берегам. Тетушка надеялась уговорить взять ее на корабль, и было бы неплохо – с Жигляем, в качестве адъютанта или оруженосца.

Вечером в сумерках щипач вел пиратшу по узким, мощеным булыжником улочкам, петляющим меж лабиринтов заборов и стен. Каменные дома постепенно сменились на деревянные лачуги.

– Что-то небогато живут твои боссы, – с сомнением спросила Моа своего провожатого.

– Это только снаружи вид такой. Мало кто знает, что скрывается за фасадом. – Жигляй прошел еще немного и сказал. – Пришли.

– Странно. Ничего особенного. Все те же лачуги, – оглянулась пиратша, строя из себя простофилю. На самом деле она заметила легкое шевеление в густой тени на противоположной стороне улицы и была готова к любой развязке ситуации, держа Жигляя на линии поражения возможным противником.

Ее новый напарник постучал хитрым выстуком в ворота и стал ждать. Спустя некоторое время с той стороны спросили:

– Кого в такую рань несет?

– Да Жигляй я. По делу! – ответил парень, явно нервничая.

– Что, выручку принес? – донеслось одобрительно-узнавающее ворчание, и дверь стала открываться.

За ней показалась примерно такая же хлипкая харя, как и у Жигляя, только гораздо старее и хитрее. Увидев Моа, старикан страшно удивился, злобно зыркнул на вора и попытался захлопнуть створку ворот обратно.

– Ай-ай-ай, нехорошо так дам встречать, – ласковым тоном промурлыкала Моа, сунув ногу в открытую щель и не давая захлопнуть ворота. – Да, скажи вашему стремному у забора, что если жить хочет, пусть сюда идет. И вообще, я не убивать вас пришла, а поговорить о деле. Чего же так пугаться?

– Кто ты такая, чтобы?.. – возмущенно взвизгнул дедок, тщетно пытаясь захлопнуть дверь.

– Да ты не мельтеши, – потешалась пиратша. – Слыхал про тетушку Моа? – и, заметив испуганный взгляд, продолжила. – Значит, слышал. Тогда и болтать попусту не будем. Мне насчет Жигляя с вашим боссом поговорить надо. Не думай, я со всем уважением. Надеюсь, и мне окажут хоть какое-нибудь почтение?

– А чем докажешь, что ты Моа? – спросил старик, явно пересиливая желание броситься наутек.

– Ну, если тебе слова Жигляя мало, то я, к примеру, могу за две секунды прикончить и тебя, и того типа, что на стреме. Такое доказательство тебя устроит? – спокойно позевывая, сказала Моа и, сделав небольшую паузу, добавила. – Ну все, устала я ждать, начинаю доказательство!

Никто из присутствующих не заметил, как в сторону противоположного забора полетел молниеносно кинутый нож. Раздался звук втыкаемой в дерево стали и, последовавшая за этим, площадная ругань.

– Это я пожалела вашего сторожевого пса. Следующий нож будет в лоб, – спокойно заметила Моа.

Больше «доказательств» не потребовалось. Ругающийся мужик с выдернутым из забора ножом подошел к воротам и уважительно признал:

– Это она! Так нож всадить у самого виска в полной темноте, только она сможет. Так что, Сыч, пропусти тетушку Моа. Ты, может, уже и старый, а мне еще жить хочется.

Сыч без слов открыл ворота настежь и впустил незваных гостей. Моа только бросила Жигляю через плечо:

– Останься здесь, я сама поговорю с кем надо, – и прошла за Сычом в большой каменный дом, совсем не вязавшийся с захудало выглядящим забором. В здании их встретил еще один тип, явно прикидывающийся валяющим дурака бездельником. Однако нескольких слов Сыча ему было достаточно, чтобы Моа проводили в большую, шикарно обставленную комнату. Охранник попытался попросить пиратшу отдать ему оружие, но она презрительно усмехнулась и сказала:

– Все равно, мальчик, всего оружия на мне не найдешь. А если я хотела бы здесь кого-то убить, то поверь, сделала бы это давным-давно без всякого оружия, и не спрашивая разрешения. Так что твоя жизнь и есть залог моего доброго расположения, и надеюсь, на встречную доброжелательность.

«Все-таки здорово иметь репутацию беспощадной убийцы. Все самые неприступные двери открываются, чуть ли не сами собой. Самое смешное, что мне не пришлось еще никого убивать для этого, если не считать капитана Марлина» – думала Моа, удобно и якобы расслабленно рассевшись в огромном кресле, а на самом деле, чутко вслушиваясь в малейшие шорохи. Ей все-таки удалось уловить легкий звук из-за портьеры и запеленговать, по крайней мере, одного охранника.

Вошел тот же тип из коридора и предложил ей выпивки, а заодно подождать босса, который обещал скоро появиться. Моа с благодарностью приняла стакан с каким-то гремучим ромом и принялась ждать, надеясь, что в алкоголь не было подмешано снотворное или яд. Но все обошлось – голова оставалась ясной, а хозяин сего заведения появился, действительно, не заставив даму долго скучать. Завидев в дверях напротив молодого лощеного мужчину в шикарном халате, она поднялась и, улыбнувшись, первая начала разговор:

– Приятно видеть столь интеллигентно выглядящего хозяина дома! Прошу, только не целовать ручки гостье – больно уж они у меня не дамские, да и звание пиратши обязывает, – она рассмеялась своим же словам и представилась. – Тетушка Моа, собственной персоной, прошу простить за бесцеремонное вторжение и нарушение Вашего покоя!

– Ну что Вы! Я, как узнал, какая у нас гостья, сразу поспешил, засвидетельствовать свое почтение. Простите за мой непрезентабельный наряд, но я не мог заставить Вас долго ждать, – собеседник проявил не меньшее искусство в построении витиеватых фраз. – Итак, разрешите и мне представиться – Исаак Фортье. Не знаю уж, по какому поводу в меня втемяшилось это имечко, но что зиндан дал, с тем и живу!

– Очень даже приличное имя и вполне соответствует прекрасному внешнему виду, – усмехнулась Моа и пожаловалась. – Вот мне, так даже фамилии не досталось, а имя, как у бегемота, хотя, конечно, оно как раз соответствует моей комплекции и физиономии, если ее можно еще так назвать.

– Не отчаивайтесь! Зиндан Вас наградил столь потрясающими, я бы сказал, даже убийственными талантами, что грех жаловаться!

Они весьма удачно чесали языки, так что любой салонный завсегдатай только позавидовал бы, но у Моа были и другие цели, поэтому она быстро повернула разговор в нужное ей русло:

– Я к Вам, милейший Исаак, вот по какому поводу. Встретился мне давеча Ваш человечек – пытался у меня кошелек срезать, да не повезло парню, пришлось побеседовать со мной.

– А, по-моему, очень даже повезло! Мне уже доложили, что у него все пальцы на руках. Я, конечно, преклоняюсь перед вашим благородством, но в данном случае не совсем, знаете ли, понимаю… – лощеный франт выжидательно посмотрел на Моа.

– Да, Вы правы, ничто не ускользает от Вашей наблюдательности… – Моа изобразила некоторое смущение, как бы показывая, что у нее свои дамские интересы на этого парнишку, затем вздохнула и якобы призналась заговорщицким тоном. – Что-то в нем такое есть. Сама не знаю. Ведь совершенно никчемный типчик, даже воровать толком не научился… наверно, Вам только в убыток.

– Ну, мы не разбрасываемся своими людьми… – осторожно выговорил Исаак, догадываясь, к чему клонит Мо, и стараясь не продешевить. – И потом, он слишком много о нас знает…

– Да ладно, что я Вам, налоговая инспекция? К тому же, я уже, наверно, не меньше его о Вас знаю, – рассмеялась Моа. – И, кстати, очень даже очарована Вашими манерами. Скажу прямо: денег у меня в данный момент на выкуп нет, но кое о чем другом мы могли бы договориться…

В результате переговоров Моа выторговала у Исаака Жигляя всего за пару золотых отступными, и то в рассрочку, пообещав заплатить, когда они вернуться с пиратского набега. Хотя у нее и было сейчас в кошельке не менее десятка таких монет, но она разумно полагала, что им найдется лучшее применение. Тетушка еще весьма пространно пообещала Исааку, дружбу и поддержку в возможных городских междоусобицах, и в результате Жигляй стал чем-то вроде оруженосца при ней.

…Ближе к полночи Моа ввалилась в ставший уже почти родным кабак и прошла прямо к столу, где сидел порядком подвыпивший капитан Марлин. При ее приближении пара прихлебателей сноровисто освободила место уважаемой посетительнице.

– Не позволите ли присесть за Ваш стол, капитан? – игриво поигрывая бородавками, широко улыбнулась Моа и показала хищный оскал во всей красе.

– Да, всегда мечтал с такой красоткой за одним столом посидеть, – буркнул Марлин, чем вызвал гоготание приятелей, не удержавшихся от смеха, несмотря на угрожающую близость пиратши.

– Ладно, успеешь еще с красотками посидеть, – ответила Моа и плюхнулась за стол напротив капитана. – У меня серьезное дело к тебе, рыба ты моя, судаковина!

– От судака до марлина, как от курицы до орла – так что, не по адресу, – буркнул капитан, все еще недовольный своим поражением в бою с Моа.

– Да ладно тебе на несчастную, страшненькую девушку обижаться! – хихикнула басом Моа и тихим заговорщицким голосом продолжила. – Я тебе вот что скажу. До меня дошли слухи, что ты на днях в рейд идешь.

– Кто тебе сказал? – заинтересованно возмутился капитан.

– Да ладно – кто сказал. Кто же такой даме не уступит, если я очень сильно попрошу? Не в этом дело, – довольно усмехнулась Моа. – А в том, что я хочу тебя поздравить с моим зачислением в команду!

– Как это… – сначала опешил Марлин, но потом сообразил, какое хамство только что услышал. – Ах ты, чертовка! Такого нахальства я еще не встречал!

– Ну, извини. Нельзя уже девушке и пошутить, – Моа деланно потупила свои маленькие глазки.

– Какая девушка такие и шутки: медвежьи!

– Вот и я о том – чем тебе не мила такая медведица? Я же одна пол твоей команды в бою стоить буду.

– Но у меня команда уже набрана, да и баба на корабле… – неуверенно стал соображать капитан.

– А что? Я могу команду и проредить – как морковку на грядке! Знаешь, так: берешь за загривок и дерг! Маковка и оторвана – очень легко получается! – насколько только могла ласково выговаривала Моа, выглядя, как объевшаяся медом медведица. – И потом, что за проблема – баба на корабле. Будто вы не берете на камбуз баб, да и для другой службы, по прямому предназначению, так сказать…

– Да уж! – только хмыкнул, чуть не поперхнувшись Марлин, видимо представив Моа, исполняющую это самое, прямое женское предназначение.

– Да ладно, не нужны мне твои мужики. Я тебе лучше в бою отслужу. А пока плаваем, я кашеварить могу!

– Нет, будешь меня и команду своим рукопашным приемчикам учить.

Почувствовав, что этой фразой капитан сказал «да», она начала торг. В результате Моа пообещала половину своей доли, но не согласилась показывать слишком много приемов, сославшись на то, что станет беззащитной перед мужиками. И еще она выторговала место Жигляю. Корабль отправлялся через день, что как нельзя лучше устраивало пиратшу. Она вообще могла отправиться в любую минуту – ее здесь ничто не держало.

***

Самым смешным оказалось то, что наибольшей проблемой бравой пиратши на корабле стала морская болезнь. Не то чтобы она сильно страдала, но первых три дня пришлось, изображать непросыхающую пьяницу. Жигляй же стал оправдывать ее надежды с первого дня, умело прикрывая недуг патронши рассказами о ее запойности. Только на четвертый день она совсем справилась с этим недугом и смогла приступить к тренировкам команды. К ее счастью, мужички в основном подобрались ленивые, негибкие и старавшиеся увильнуть от занятий, несмотря ни на какие увещевания капитана. Поэтому дальше пары-тройки простецких ударов и захватов дело не пошло. А вот Жигляй, несмотря на свою хлипкость, оказался хорошим учеником, компенсируя, малый вес и силу, быстротой и ловкостью, и, спустя неделю, уже мог на равных драться с тяжеловесными пиратами.

Они шли не совсем в ту сторону, куда звал Моа ее внутренний компас, но отклонение было небольшим и сетовать на судьбу не приходилось. Ветер всю дорогу был умеренный, и близкий к попутному, так что они продвигались с максимально возможной скоростью. Плавание проходило довольно скучно, хотя, по словам капитана, так и должно быть, пока они не достигнут группы островов, мимо которых проходил торговый путь. Судно было не маленьким и команда довольно большой – в тридцать человек. Капитан расщедрился (или испугался) и выделил Моа отдельный закуток, который нельзя было назвать в прямом смысле каютой, однако койка там помещалась, а большего пиратше и не было нужно. А благодаря Жигляю, ютившемуся в общем кубрике, она знала настроения и сплетни, царившие в команде.

Наконец, под вечер двенадцатого дня впередсмотрящий заорал с мачты традиционную, почти магическую фразу: «Земля, справа по борту!». Этот сигнал, как по волшебству, привел весь корабль в состояние кипучей суеты. Моа уже знала, что приближение к островам означало конец их спокойной жизни. Они оказались у густонаселенных берегов, где курсировало немало потенциальной добычи. Новоявленная пиратша мрачно заметила, что ей почему-то совсем не хочется участвовать ни в каких грабежах или разбоях. Она с ужасом думала, что, пытаясь достичь любыми средствами своей цели, угодила в западню, в которой придется исполнять роль изувера и убийцы, или отказаться от своих планов и пойти против всей команды, глупо погибнув в неравном поединке. Ни то, ни другое ее не устраивало, но и найти выход из этой западни не могла. Кем же она была раньше, что, обладая такой сокрушительной техникой убийства, не способна на истязание людей? В этом крылся какой-то необъяснимый парадокс.

Однако судьба распорядилась так, что сначала пиратам пришлось стать не нападающими, а убегающими, и здесь, Моа показала во всей красе свои боевые качества. Спустя какой-то час после обнаружения островов, впередсмотрящий снова подал зычный голос, известив о появлении корабля на горизонте. Сначала обрадованный капитан приказал идти на всех парусах наперерез кораблю и подготовить абордажную команду. Однако вскоре выяснилось, что атакуемый корабль совсем не собирался убегать, и даже наоборот повернул в их сторону. Когда его стало возможно рассмотреть, капитан скомандовал:

– Поворот оверштаг!

Учитывая довольно сильный ветер, это был опасный трюк с крутым разворотом корабля против ветра, что говорило о серьезности их проблем. Боцман, чуть не истерически выкрикивая команды начал гонять матросов по мачтам. Моа старалась никому не мешать. Понять что-либо в этой суете было выше ее сил. Как ни был искусно и быстро совершен разворот, корабль потерял ход. До Моа дошло, что приближающийся фрегат вовсе не торговое, а какое-то военное или пиратское судно, что, в общем-то, не имело большой разницы, по крайней мере, для них. Как ни пытались они набрать скорость, больший по парусности корабль быстро нагонял их посудину.

Наконец, стало ясно, что стычки не избежать, и капитан скомандовал:

– Всем, кто может держать оружие, приготовиться к бою! Паруса долой!