Текст книги "Искатель. 1963. Выпуск №3"

Автор книги: Виктор Смирнов

Соавторы: Николай Томан,Корнелл Вулрич,Валентина Журавлева,Юрий Попков,Сергей Львов,А. Томсон,Евгений Симонов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

ГЛАВА XIV,

в которой г-н Дорн решает лично разобраться в том, что происходит, и узнает нечто из области астрологии

Г-н Дорн шел пешком. Это случалось с ним не часто. Для этого должны были быть веские причины. Со стороны он напоминал героя книг, выпускаемых его издательством, ибо он, во-первых, поднял воротник, словно не желая быгь узнанным прохожими, а во-вторых, поглядывал на бумажку, зажатую в ладони, стараясь делать это как можно более непринужденно и естественно и оттого являя собою зрелище, которое должно было привлечь внимание каждого, имеющего глаза.

Г-н Дорн зажимал в ладони вырезку из газеты с рекламным объявлением астролога. К нему-то директор издательства и направлял свои стопы.

Приемная астролога ничем не отличалась от приемной зубного врача средней руки или не слишком популярного адвоката. Несколько кресел из гнутых стальных труб (в двадцатые годы они были объявлены провозвестниками нового мебельного стиля, а теперь доживают свой век в таких приемных), унылые растения загадочного происхождения, два-три растрепанных иллюстрированных журнала для тех, кто томился в очереди. Но на креслах никто не сидел, журналов никто не перелистывал, в очереди никто не томился. Было не похоже, что жители Бирштадта толпами валят к Гектору Пулле, дабы выяснить, какую судьбу предвещает им состояние светил.

Дорн постучал в дверь с надписью «Астрологический кабинет», услышал: «Войдите», – и предстал перед Гектором Пулле.

– Здравствуйте, господин Дорн, – сказал тот, не давая посетителю раскрыть рта и набрасывая поверх костюма свою спецодежду – черный плащ с нашитыми на нем знаками Зодиака.

– Откуда вы знаете, кто я? – вырвалось у Дорна.

– Поскольку сейчас день, не стану уверять, что прочитал это в звездах. Главное, что я не ошибся. Я полагаю, что не ошибусь также, высказав предположение, зачем вы ко мне пожаловали. Разгадку очередной серии вашего издания я предскажу вам так же, как сделал бы это всякому другому, за мою обычную плату – пять марок за устное предсказание, семь – за письменное, десять – за предсказание с астрономическим чертежом.

– Астрономический чертеж можете оставить при себе, – не слишком любезно ответил Дорн. – Итак, я вас слушаю.

Астролог хлопнул по боку лоснящийся круглый шар, изображающий небесную сферу. Так фокусник считает своим профессиональным долгом постучать по столу палочкой и громко объявить ее волшебной, хотя надеется только на ловкость собственных рук.

– Поскольку публикация романа «Ее колье» начата в марте, а март, как известно, находится под эгидой созвездия Скорпиона и сильным влиянием Козерога…

– Бросьте паясничать… – перебил Дорн. – Можете сэкономить время.

– Хорошо, – продолжал Пулле. – Раз вас интересует не мыслительный процесс, а лишь его зримый результат, пожалуйста. Итак, в «Ее колье» был герой, по имени Томсон. Он-то и свистнул колье у звезды экрана. Это обнаружится, – он снова пошлепал небесную сферу, – на предпоследней странице, когда звезде напомнят о репортере, который брал у нее интервью на первой странице. Можете не говорить мне, что я прав. Глоток воды или таблетку с валидолом?

– Откуда вам известна разгадка? – спросил Дорн, с трудом переводя дыхание.

– Небесные сферы… – пожал плечами Пулле, – проникновение в тайны – людские и литературные.

– Сколько? – сказал Дорн.

– Предсказание было сделано устно, – сказал Пулле. – Пять марок.

– Сколько за то, чтобы вы его забыли? – сказал Дорн. – Или, еще лучше, перепутали?

– У каждой профессии есть свои законы. Это было бы нарушением профессиональной этики. Но там, где идет разговор о деле… Сделаем деловой расчет. Предположим, что за разгадкой «Ее колье» ко мне обратятся десять читателей. Каждый из них получит от вас тысячу марок. Это составит десять тысяч марок. Не исключено, что ко мне обратятся и двадцать читателей, и тридцать, и пятьдесят… Пожалуй, мне выгоднее выждать.

Дорн ответил:

– Сколько бы читателей к вам ни обратилось и скольким бы бы ни подсказали разгадку, мы всем вашим клиентам выплатим одну премию. Любой суд подтвердит, что мы правы.

– Сомневаюсь, – ответил Пулле. – Никто не будет тянуть читателей за язык, чтобы они доложили о консультации со мной. Но я не мелочен. Вы сказали, что заплатите на всех одну премию. Меня это радует. Я предполагал получить с вас марок сто, может быть, двести. Теперь я вижу, что вы готовы предложить сумму премии. Я согласен. Итак, тысяча марок – и я буду предсказывать моим клиентам, что субъектом, стянувшим драгоценность, был… – он подумал, – скажем, шофер Герберт. Кажется, возможность такой разгадки заложена у вас в середине романа. А если ко мне придут с претензиями, я объясню, что не учел дополнительного воздействия Млечного Пути… Вот так…

Дорн выписал чек на тысячу марок:

– Как видите, я не торгуюсь. Сколько за то, чтобы вы объяснили мне, как вы разгадали сюжет?

Но тут открылась дверь. Впрочем, этому предшествовал стук. Но появление постучавшего следовало столь стремительно за стуком, что стук был пустой формальностью. В дверях астрологического кабинета возник розовощекий старик в мундире отставного чиновника почтового ведомства.

– А вот и разгадка, – сказал Гектор Пулле. – Напрасно ты поспешил, – обратился он к вошедшему. – Мы вели весьма поучительный разговор. Позвольте вас познакомить.

– Директор Дорн, – буркнул клиент астролога.

– Почтмейстер в отставке Аугенвайс, – любезно ответил старик.

ГЛАВА XV,

в которой г-н Хохдрук пытается столковаться с предводителем «Отчаянных»

– Нет, так дело не пойдет, – сказал Хохдрук, стараясь сохранить миролюбивое выражение лица. – Я купил тебе билеты в кино подряд на неделю, я скормил тебе столько мороженого, что всякий нормальный человек давно бы превратился в ледяную гору, а ты? Ты обещал мне рассказать все. Но я узнал так мало!

– Я, правда, ничего больше не знаю. Если хотите, я расскажу вам еще раз все. Отец сердился, что я даю товарищам читать романы из нашего магазина, – сказал Карл-Мария Земиколон-младший.

– Не из вашего магазина, а из магазина фирмы «Цербер», – поправил Хохдрук.

– Точка в точку, это самое сказал мне отец. Он еще добавил: «Плох тот лесоруб, который пилит ветку, на которой сидит». А когда я сказал ему, что лесорубы не сидят на ветках, он влепил мне затрещину.

– Разумный поступок, – сказал Хохдрук. – Ты можешь не отвлекаться?

– Могу. Значит, так: отец сердился на то, что я даю моим товарищам книги из магазина фирмы «Цербер». Я перестал давать их ребятам, тогда они перестали меня слушаться. Тогда я решил и над отцом подшутить и ребятам найти занятие, чтобы меня слушались. Мы подсунули отцу письмо, подписанное «Отчаянные ребята». Он очень переполошился. Заварилась каша. Но дальше… Дальше все бы кончилось, потому что, кроме письма, мы ничем не могли его напугать. Но тут… Дальше я вам рассказывать не буду. Я поклялся товарищам.

Хохдрук встал и объявил торжественно:

– Я освобождаю тебя от данной клятвы.

– Вы священник?

– Нет. Я освобождаю тебя, как старший по возрасту и как начальник твоего отца.

– Боюсь, что это недействительно.

– Чего же ты хочешь? – сказал Хохдрук. – Денег на расходы?

– Бесполезно! – ответил Карл-Мария. – Мне не улыбается объяснять отцу, как они ко мне попали.

– Бесплатно все книжки нашего издательства, которые будут выходить впредь?

– Не деловой подход, – ответил юный собеседник Хохдрука. – Все равно что пытаться подкупить пирожными сына кондитера… Пожалуй, я вообще не буду вам ничего рассказывать. Сыщика из вас явно не получится…

– Тогда, болван ты эдакий, я сам поговорю с твоим отцом, – сказал Хохдрук.

– С этого давно следовало начать, – ответил многообещающий мальчишка. – Сэкономили бы.

ГЛАВА XVI,

в которой издательство «Цербер» стоит на грани краха, а г-н Дорн принимает решение

От мальчишки-рассыльного, который бегал с рукописями по коридору, до личного секретаря г-на Дорна любой сотрудник издательства «Цербер» мог бы поклясться, что сегодня происходит нечто необыкновенное. С утра были отменены все совещания.

– Никого не пускать, ни о ком не докладывать, – буркнул Дорн секретарю, пропуская в свой кабинет розовощекого старичка в мундире почтового ведомства. Директор закрылся с ним, выключив телефоны, и уже много часов не выходит из кабинета. Хотя ни один звук не может проникнуть через дубовую дверь, по издательству ползут слухи. Люди, изощрившие свой ум в сочинении детективных историй, строят предположения одно невероятнее другого.

Уверяют, что у г-на Дорна находится представитель конкурирующей фирмы «Харниш», прибывший для того, чтобы перекупить дело на ходу со всеми романами, запущенными в производство, смехотеками и картотеками, с сотрудниками, магазинами и читателями. Эта сравнительно оптимистическая версия сменяется другой, панической: дело действительно будет перекуплено вместе с романами, но без сотрудников. Представитель «Харниша» считает, что обойдется и своими силами.

И вот уже по коридорам бегают бледные люди. Налаженный конвейер «Цербера» остановился. Кто-то клянется: дело не в «Харнише», дело совсем в другом. Но… Всезнайка делает таинственные глаза, снижает голос до шепота и произносит только одну фразу: «Высокие круги…» Он не говорит ничего больше, но в издательстве сразу устанавливается торжественно-тревожная обстановка.

Спокойны только господа из отдела «ЯОТ». Более того, они даже выглядят так, будто предстоящие перемены, если они действительно произойдут, обещают нечто приятное. Такое настроение у них установилось после того, как утром им нанес краткий визит их бывший коллега полковник в отставке Дрилленхенгст.

В этот день не только в кабинете Дорна, но и в комнате с надписью «ЯОТ» совершается нечто необычное. Впрочем, если бы бывший провизор сказал об этом коллегам, ему бы не поверили. Его в издательстве не принимали всерьез с тех пор, как он заявил, что хотя много лет посвятил изучению ядов, не видит разницы между опиумом и книжонками «Цербера» и не понимает, почему одно дозволено, а другое запрещено.

Старика провизора выслали из комнаты, сказав, что он может заниматься своими ядами и в другом месте, а перед сотрудниками отдела «ЯОТ», которые стоят навытяжку, расхаживает Штильгештанден и витийствует:

– Теперь, когда эти штатские, эти шпаки, эти штафирки каждый день выплачивают премии за истории, сочиненные их редакторами, мы покажем, кому должно принадлежать решающее слово в издательстве и какие книги оно должно выпускать. Теперь, когда наш бывший шеф, трудившийся среди нас в отставке и безвестности, снова призван к делам великой важности, мы должны выполнить его приказ и подготовить новые времена в этом доме.

Итак, в комнате «ЯОТ» происходит совещание, а в кабинете директора г-н Дорн ведет трудный разговор. Разговор особенно труден, потому что собеседник прибег к невинной хитрости и притворился тугоухим. В течение долгих пятнадцати минут г-н Дорн говорил ему о солидности фирмы «Цербер», о ее репутации, о ее хитроумных сюжетах, которые никогда до сих пор не поддавались разгадке, и о естественном желании его, господина Дорна, познакомиться с человеком, который, как стало ему известно из разговора с уважаемым – г-н Дорн даже заставляет себя произнести это слово, – с уважаемым астрологом г-ном Пулле, является источником отгадок, столь встревоживших фирму. Он рад, что видит перед, собой человека, не только обладающего феноменальными способностями, но солидного и, безусловно, добропорядочного, который не захочет осложнить переговоры, которые, он надеется, увенчаются успехом к их обоюдному удовольствию…

Выслушав эту длинную речь, собеседник г-на Дорна произносит одну фразу:

– Повторите, пожалуйста, все сначала. Я плохо слышу.

И г-н Дорн, перед которым трепещут сотрудники «Цербера», за исключением господ из отдела «ЯОТ», покорно повторяет второй раз свою речь о фирме «Цербер», о ее сюжетах, об уважаемом астрологе и еще более уважаемом собеседнике г-не Аугенвайсе, потому что его собеседник – отставной почтмейстер Аугенвайс.

Но как же он очутился здесь?

Вернемся назад в квартиру астролога Пулле.

ГЛАВА XVII,

в которой читатель возвращается в приемную астролога Пулле и приближается к разгадке тайны

…Итак, в комнате астролога Пулле открылась дверь. Впрочем, этому предшествовал стук. Но появление постучавшегося следовало столь стремительно за стуком, что стук был пустой формальностью. В дверях астрологического кабинета возник розовощекий старик в мундире почтового ведомства.

– Свою тысячу марок я получил, – сказал астролог, представляя Аугенвайса. – Обо всем остальном спрашивайте его. Сюжеты отгадывает он. И черт меня возьми, если я знаю, как он это делает!

Не так уж жаль было Дорну тысячи марок, как было обидно, что он торговался не с тем. Вот почему несколько дней спустя Аугенвайс оказался в директорском кабинете Дорна.

– Я пригласил вас, чтобы узнать, соответствует ли действительности утверждение, – прокричал Дорн, – будто вы разгадываете сюжеты!

– Соответствует! – громко прокричал в ответ Аугенвайс.

– Как это вам удается? – прокричал Дорн.

– У меня есть система! – завопил Аугенвайс.

– Какая? – крикнул Дорн и, оглянувшись на двери, добавил: – Только, пожалуйста, потише. Я слышу хорошо.

– Логическая, – ответил Аугенвайс, – основанная на теории вероятностей, на некоторых формулах…

– Перестаньте говорить («чепуху» – хотел ответить Дорн, но на лету исправил фразу)… столь невероятные вещи. Системы не может быть ни в рулетке, ни в игре на бегах, ни в отгадывании сюжетов фирмы «Цербер».

– Тем не менее она есть, – кротко сказал Аугенвайс. – Не угодно ли убедиться? – Он предъявил почтовые квитанции на заказные письма, посланные из разных городов. – Можете проверить, – сказал он, – это квитанции именно на те письма, которые содержали отгадки. Их послали мои друзья, которым я высказал свое предположение, заметьте, всего лишь предположение, как развернется ход сюжета. Впрочем, еще лучше будет, если вы назовете мне две-три текущие серии, и я предскажу вам дальнейшее развитие действия.

Вот почему замерло все издательство. Г-н Дорн в кабинете за закрытой дверью пересказывает сюжеты, а г-н Аугенвайс сообщает их продолжение.

– Роман «Рука на экране», – говорит Дорн, заглядывая в шпаргалку, потому что он не может помнить сюжеты всех публикуемых романов наизусть. – «И тогда детектив Смит убеждается, что все улики указывают на любимца публики молодого киноактера Гарри Джонса…».

– Достаточно, – перебивает его Аугенвайс. – На первой странице романа, между прочим, говорилось о том, что в фильме будут опасные трюковые кадры и знаменитых актеров на съемках, будут подменять дубли. Там шло длинное, описание комнат, в которых толпятся молодые люди, подменяющие знаменитостей в опасные моменты, а в придаточном предложении поминался бывший акробат, которому предстоит совершить в фильме головокружительный прыжок. Так вот, он-то, пользуясь своим сходством с известным киноактером, а также своей акробатической смелостью, и совершил преступление. Промежуточные звенья я опускаю. Ну как?

Дорн нажал кнопку.

– Принесите мне содовой воды, – сказал он секретарю и охрипшим голосом продолжал: – «Роза и решетка». Девушка, отданная на воспитание в пансион католического монастыря…

– Достаточно, – перебил его Аугенвайс. – Она не девушка. Она переодетый юноша, проникший в пансион монастыря, ибо в его стенах находится…

Дорн нажал кнопку снова.

– И виски, – добавил он слабым голосом.

ГЛАВА XVIII,

в которой младший корректор Абердох, пока Дорн ведет переговоры с Аугенвайсом, читает лекцию о психологии памяти случайному слушателю

– Существует превратное убеждение, – сказал Абердох, – что память может от перенапряжения ослабнуть. Уверяю вас, это не так. Напротив, память можно тренировать, как тренируют мускулы. Сегодня вы вспоминаете полстраницы, завтра – страницу, через неделю – главу…

– Понимаю, – сказал его случайный собеседник, с которым они вместе попивали пиво. (С некоторых пор доктор наук пристрастился к этому занятию.) – Это как человек, который в юности начал поднимать маленького теленка, поднимал его каждый день и так поднаторел, что потом действительно таскал на руках взрослого быка. Помнится, что-то такое я читал в книжке.

– Вот именно, быка! – сказал Абердох. – Когда-то я запоминал страницы, потом главы, теперь я запоминаю почти наизусть целые книги. Ах, друг мой, – сказал он, – трудность состоит не в том, чтобы вспомнить, а в том, чтобы забыть. Почему я сижу с вами? Я не хочу сказать ничего плохого о вас, но почему я сижу с вами и пью пиво, которого я терпеть не могу, и почему потом я, наверно, даже выпью водки? Только для того, чтобы постараться забыть то, что переполняет мою голову. Кражи, убийства, похищения! Страшные преступления, совершенные среди темной ночи и белого дня.

– Нелегко жить с такой отягощенной совестью, – сказал собеседник, отодвинувшись от Абердоха.

– При чем здесь совесть? А, понимаю! Вы решили, что меня угнетают совершенные мною преступления? Нет. Преступления совершены другими.

– И вы посвящены в них?

– По долгу профессии, – ответил Абердох. – Только по долгу профессии.

– Ну, мне пора, – сказал собеседник и, стремительно направляясь к двери, добавил: – Было очень приятно познакомиться.

ГЛАВА XIX,

в которой наступил вечер, переговоры Дорна с Аугенвайсом все еще продолжались, а г-н Хохдрук шел по следам преступления

Звякнули ключи, щелкнул замок, заскрипела, открываясь, тяжелая дверь, и г-н Хохдрук очутился в кромешной тьме. Сердце его сильно билось, может быть, первый раз в жизни.

«Не будь я Хохдруком, если не доведу этого до конца, – повторял он мысленно. – Я иду по верному следу. Если все обстоит так, как утверждает Земиколон, то в папке переписки должно найтись письмо с разгадкой. Значит, нужно только извлечь это письмо. Извлечь и сличить!.. Сличить и вернуть!.. До чего же здесь темно!..»

Хохдрук стал нащупывать в темноте выключатель, но тут же спохватился: свет в окнах может привлечь внимание прохожих, пойдут разговоры, а этого надо избежать.

«Обойдусь карманным фонариком», – подумал он.

Он нажал на кнопку карманного фонарика. Луч света выхватил из темноты оскаленный череп и перекрещивающиеся кости, Хохдрук попятился. Но оскал черепа был мучительно знаком. Хохдрук вспомнил, что так выглядит рекламный плакат к роману «Гибель в пустыне», выпущенный его отделом. Успокоенный, он перевел луч фонарика правее и вздрогнул снова. Его глазам открылось зрелище еще более ужасное. Волосатые окровавленные руки сдавливали горло кричащего человека. Хохдруку были знакомы и эти руки и подпись под ними: «Приятно провести свободный вечерок с новой книгой «Цербера», содержащей рассказ о самом зловещем убийстве столетия». Но это почему-то не успокаивало.

«Лучше не глядеть по сторонам, – подумал Хохдрук, задрожав при мысли о том, как выглядят в темном помещении другие рекламные плакаты фирмы «Цербер». Чтобы подбодрить себя, он еще раз с торжеством подумал: «Все-таки я уличил этого господина! Если бы он мог предъявить для сличения письмо, он не сопротивлялся бы моему посещению магазина. Но я тут! Вместе с предписанием расследовать дело фирма выдала мне контрольные ключи к магазину. Я открою конторку, в которой хранится корреспонденция, и проверю, лежит ли там письмо. Очень просто… И ничего страшного. Вот полки с книгами… Вот запертый сейф с выручкой…»

Холодно. Темно. Пусто.

Освещая себе дорогу фонариком, ступая на цыпочках и нащупывая дорогу вытянутой рукой, г-н Хохдрук приблизился к конторке, открыл ее и вынул толстую папку, в которую подшиваются письма. Как во всех магазинах фирмы «Цербер», папка эта лежит справа. Сейчас все, решительно все разъяснится!

Но тут дверь магазина, запертая им изнутри, медленно-медленно приоткрывается.

Господи! Дверь-то он запер, но ключ не оставил в замке, и теперь кто-то открывает ее снаружи. В приоткрытую дверь просовывается рука. В белом дрожащем круге света, который Хохдрук нервно направил на дверь, рука в черной перчатке выглядит зловеще. Черная рука протягивается к выключателю, чтобы зажечь свет. Нервы Хохдрука не выдерживают. Он хватается за дверь и с криком: «Кто там?!» – тянет ее к себе. Неизвестный отдергивает руку и тянет дверь к себе, стараясь захлопнуть. Они сопят, стараясь пересилить друг друга.

Незнакомец неожиданно отпускает дверь, Хохдрук падает на пол.

Тогда тот, кто стоял за дверью, с криком: «Попался! – врывается в магазин. – Я тебе покажу, как называться «Отчаянным»!» Два человека в полной темноте борются и даже боксируют.

– Не уйдешь! – кричит тот, кто был за дверью, и Хохдруку кажется этот голос знакомым.

– И ты не уйдешь! – отвечает Хохдрук.

Но никто из них не может сказать, кто поймал и кто пойман, кто кого держит. Оба оказались на полу; не видя друг друга, они старались хоть немного отдышаться, И вдруг незнакомец говорит:

– Не вы ли это, господин Хохдрук?..

– Значит, это вы, господин Земиколон? – отвечает ему Хохдрук.

– Что вы здесь делаете? – говорит Земиколон.

– А вы что здесь делаете? – отвечает Хохдрук.

Земиколон зажигает свет. Перед глазами противников возникает разгром, учиненный ими. Сражаясь в темноте, они сбросили с полок книги, оборвали рекламные плакаты.

– Хорошеньких дел вы понаделали! – кричит Земиколон. – Ищейка вы этакая! Что вы здесь вынюхиваете?

– Письмо, на которое вы ссылаетесь, – говорит Хохдрук. – Письмо, которое вы не желаете мне предъявить.

– Вот оно, – отвечает Земиколон и раскрывает папку корреспонденции, упавшую на пол.

Но письма нет. Письмо с разгадкой серии, ввергшее Земиколона в искушение, исчезло, как исчезало за некоторое время до того письмо с угрозой, подписанное «Отчаянные ребята». А ведь письмо с разгадкой было кем-то аккуратно вложено на то самое место, откуда исчезло письмо с угрозой. Земиколон еще раз излагает Хохдруку весь несложный ход событий, в который было бы легко поверить, если бы он подтверждался вещественными доказательствами.

– Фирма в моем лице, – сурово говорит Хохдрук, поправляя галстук, – не может полагаться на заверения. Ранее фирма в моем лице полагала, что ваши заверения смахивают на бред, теперь фирма убедилась, что они больше похожи на ложь… Мы встретимся завтра, – говорит Хохдрук и с достоинством идет к двери.

Г-н Земиколон выключает свет: для того чтобы выбраться из магазина, достаточно уличного света, который падает в помещение через полуоткрытую дверь. Г-н Хохдрук ускоряет шаги, чтобы поскорее выйти из комнаты, украшенной изображениями черепов и окровавленных лиц.

Порыв сквозняка захлопывает дверь перед его носом.

– Дурацкие шутки! – кричит он Земиколону. – Зажгите свет!

– Я не вижу, где выключатель. Зажгите ваш фонарик! Ищейка! – отвечает ему Земиколон, которому больше нечего терять.

Хохдрук делает шаг вперед, натыкается на что-то, и вдруг металлический голос произносит:

– Руки вверх!

Это сработал автомат – гордость фирмы «Цербер». Но Хохдрук уже не соображает. Зрелище рекламных плакатов, драка в темноте, захлопнувшаяся дверь и этот металлический голос переполнили чашу его мужества. С визгом: «Пустите меня, пустите!» – он пытается нащупать в темноте дверь и сбивает с ног Земиколона. Рекламный автомат, успев еще выкрикнуть: «Стреляю!», тоже валится на пол, вспыхивают огоньки замкнувшейся электрической проводки.

…Утром продавец, явившийся к открытию магазина, видит, что дверь заперта изнутри. Звонок не работает. Продавец ждет Земиколона, не решаясь без него ни на какие поступки. Проходит полчаса, проходит час, Земиколона нет. Из магазина доносится шум. Продавец звонит Земиколону домой. Встревоженная жена отвечает, что муж вчера не вернулся домой.

Через час полиция взламывает дверь в магазин и застает удивительную картину. Респектабельный почти молодой человек в спортивном костюме с развязанным галстуком и синяком под глазом сидит на полу. С довольным видом он хлопает ладонями по полу и напевает песню:

 
Тот, кто хочет быть счастливым,
Покупает детективы.
Лучше нету развлеченья,
Чем разгадка преступленья…
 

А вокруг него скачет пожилой человек. Его костюм и лицо также носят следы драки. Но он не опечален этим, а весело заканчивает каждую строфу рекламной песенки фирмы «Цербер» припевом:

 
Детектив – вот отдых лучший
Утром, днем, на сон грядущий,—
 

а потом сбивается на детскую песенку:

 
Мы козу гулять водили,
Поросенка стригли мы.
 

Железные нервы заведующего магазином фирмы «Цербер» не выдержали потрясения. Такая же участь постигла заведующего отделом рекламы.