Текст книги "Искатель. 1963. Выпуск №3"

Автор книги: Виктор Смирнов

Соавторы: Николай Томан,Корнелл Вулрич,Валентина Журавлева,Юрий Попков,Сергей Львов,А. Томсон,Евгений Симонов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

ГЛАВА IV,

в которой заведующий книжным магазином Земиколон пишет отчет

В городке, где жил отставной почтмейстер Аугенвайс, у фирмы «Цербер» был свой магазин. Им заведовал г-н Земиколон, человек с железными нервами. Сам он говорил о себе так: «Человек, который проводит целые дни среди книг фирмы «Цербер», не может быть трусом. Иначе сойдешь с ума от одного вида обложек».

Как-то вечером г-н Земиколон отпустил продавца, запер выручку в сейф и любовно погладил рукой переплет книги «Тайна ночного крика». Этот новый боевик фирмы «Цербер» расходился особенно хорошо.

Потом он подошел к автомату – гордости и украшению магазина. С недавних пор во всех магазинах фирмы «Цербер» покупатели могли во все глаза смотреть на кровавые и таинственные обложки и сколько угодно вчитываться в зазывающие заглавия. Но перелистать книжку до того, как за нее заплачены деньги, они не могли.

– Иначе, – говорил г-н Земиколон, – мы разоримся. Мальчишки будут листать наши выпуски задаром и уходить, ничего не купив. Этого мы себе позволить не можем.

Тот, кто хотел не только поглядеть на обложку, но и узнать, что под ней скрывается, должен был подойти к автомату и опустить мелкую монетку. Тогда он получал один листок из середины детектива. Автомат делал два дела: он собирал монетки и разжигал у читателей стремление узнать, что будет дальше и что было до этого. Г-н Земиколон гордился тем, что его магазин оснащен самым сложным и современным автоматом. Этот автомат не просто выдавал листочки, но в целях рекламы произносил записанные на магнитофон отрывочные фразы: «Руки вверх! Стреляю». Кроме того, по желанию автомат исполнял рекламную песенку фирмы «Цербер», написанную безработным поэтом. Песня была прилипчива, как скороговорка или считалка, и звучала так:

 
Тот, кто хочет быть счастливым,
Покупает детективы.
Лучше нету развлечений,
Чем разгадка преступлений.
Детектив – вот отдых лучший
Утром, днем, на сон грядущий!
 

За минувший день автомат торговал неплохо, и г-н Земиколон погладил его хромированную поверхность столь же любовно, сколь и сверкающую суперобложку книги «Тайна ночного крика». Теперь можно было идти домой. Земиколон направился к выходу, и вдруг… Глаза его округлились. Он увидел конверт, подсунутый кем-то под закрытую дверь магазина. Земиколон распахнул дверь. За дверью никого не было. В распахнутых дверях чернел вечер. На полу белел конверт.

Первый раз в жизни корреспонденция поступала к нему таким загадочным образом. Человек со стальными нервами испуганно взял конверт. Письмо без марки. Это было всего страшнее.

Вскрывать или не вскрывать? Поколебавшись, он вскрыл письмо.

Земиколон был автоматически исполнителен. Поэтому он, во-первых, подшил письмо, полученное столь странным образом, в папку и, во-вторых, зарегистрировал его в реестре с надписью «Входящая корреспонденция». Так в деловых бумагах филиала фирмы «Цербер» 24 июня появилась странная запись. В графе «От кого?» было написано: «От неизвестных, подписавшихся «Отчаянные ребята»; в графе «По какому вопросу?» – «Личные угрозы». «Что сделано по письму?» Земиколон решительно написал в этой графе: «Оставлено без внимания», – затем столь же решительно перечеркнул эти слова и сверху написал: «Доложено господину директору Дорну». Теперь можно было уходить.

С улицы Земиколон еще раз окинул магазин придирчивым взглядом. Все было в порядке. Кровавые пятна обложек на витрине освещены достаточно ярко, и порочный субъект с пистолетом в руке целился с рекламного плаката прямо в глаза тому, кто останавливался у витрин, а внизу вспыхивала надпись: «Только у нас, только у нас, только у нас преступления без разгадок!»

ГЛАВА V,

в которой издательство «Цербер» живет своей обычной жизнью

Служебный день в издательстве «Цербер» шел заведенным ходом. Посыльный в форменном синем берете взял папку в отделе сюжетов и, так как посыльному было всего пятнадцать лет, по дороге в отдел «Колорит и бытовые подробности» заглянул в нее одним глазом. В папке находился сюжет будущего детектива под условным названием «Сюжет № 246 – «Ее колье».

«На балу кинозвезд киноактриса А. замечает, что у нее во время танца похищена драгоценность. Но в то время как ее спутники М., Н. и Л., на которых в дальнейшем будет последовательно падать подозрение, встревожены, она весело улыбается. В чем же дело? Дело в том, что М., детектив-любитель, надоел ей своими ухаживаниями. Узнав о пропаже драгоценности, М. начинает розыски. Он выяснил, что официант, подававший в гостиную напитки, исчез, не вернувшись в официантскую. Бешеная погоня за исчезнувшим официантом. Но кинозвезда продолжает смеяться. Почему?

Направляясь на бал, она оставила свою настоящую драгоценность в сейфе, а надела фальшивую. Похищена фальшивая. Назойливый кавалер отправился в погоню за фальшивой, подлинная лежит дома. Но когда кинозвезда приезжает домой, выясняется…»

В то время как тоненькая тетрадочка с каркасом сюжета добиралась из отдела сюжетов в отдел «Колорита», в отделе писем заполняли стандартные формуляры: «Ваша разгадка сюжета «Ночного крика» неверна. Покупайте следующие выпуски и убедитесь в этом». В отделе «Яды, оружие, техника» отставной капитан вставлял в рукопись, почти готовую к печати, описание бесшумного пистолета. В корректорской доктор наук Абердох вычитывал верстку очередного выпуска «Синего убийцы». Жизнь Абердоха стала ужасной. Целыми днями он сидел в корректорской. Но и вечером у него не было покоя. Дядюшка Аугенвайс пристрастился к детективам и требовал, чтобы племянник пересказывал их.

А в кабинете директора шло совещание. На это совещание были вызваны г-н Хохдрук, заведующий отделом рекламы, оправдывавший свою фамилию, которая означает «большой напор», и сравнительно новый в издательстве человек – юрисконсульт г-н Тугендбольд. Новичок докладывал о работе своего отдела и о великих трудностях, выпавших на его долю, скромно торжествуя по поводу своего такта и хитроумия.

– Когда мы узнали, – докладывал Тугендбольд, – что три газеты одновременно собираются опубликовать резолюцию «Конференции встревоженных родителей», осуждающую наши книги, руководимый мною отдел направил протест в редакции. В протесте говорилось: «Характеристика книг издательства «Цербер» как безнравственных является оскорблением в печати, то есть преступлением, предусмотренным законом. Мы предупреждаем редакцию о возможных последствиях».

– Так, – сказал директор Дорн и постучал пальцами по подлокотникам кресла. – И какой ответ вы получили?

– О, в высшей степени удовлетворительный, – заторопился Тугендбольд. – Одна газета отказалась от публикации резолюции, другая покуда молчит, а третья, хотя и напечатала резолюцию, но сразу вслед за ней дала и опровержение. Это победа!

– Огромная, – мрачно сказал Дорн. – Могу я узнать текст опровержения?

Юрисконсульт продекламировал:

– «Как сообщают из авторитетных источников, эксперты находят книги фирмы «Цербер» свободными от безнравственности». А той редакции, которая до сих пор молчит, я еще раз написал, что если они предпочитают не доводить дело до суда…

– Не доводить дело до суда? Удачная мысль. Я вижу, неделя не прошла для вас даром. Отдел рекламы поработал столь же успешно?

– Нет, – ответил Хохдрук. – Моего уважаемого коллегу, – он поклонился, в сторону Тугендбольда, – беспокоит репутация фирмы. Меня же беспокоят ее доходы. Но мой уважаемый коллега, – Хохдрук снова поклонился в сторону Тугендбольда, – борется за репутацию столь энергично, что мешает мне бороться за доходы. Боюсь, что на ближайшем собрании акционеров вместо дивидендов нам придется выдавать газетные вырезки с хвалебными рецензиями.

– Господин директор, я ничего не понимаю… – растерянно сказал Тугендбольд.

– Это заметно, – ответил Дорн. – Придется вам объяснить. Если бы тридцать газет напечатали резолюцию перепуганных родителей, о, какая это была бы для нас реклама! Мы продали бы все, что у нас залежалось. Три газеты клюнули на протест родителей, и вы одну заставили отказаться от публикации, другую – напечатать, что наши книги высоконравственны. Благодарю, удружили…

– Я не уверен, – вставил заведующий рекламой, – что текст опровержения, который так обрадовал моего коллегу, не составлен нашими конкурентами. Мой коллега не прочитал последнюю строчку опровержения, а она, смею заметить, весьма существенна. Там написано: «…не являются безнравственными в отличие от книг фирмы «Харниш», которые действительно дают основание для такого рода обвинений».

– Дают основание! – простонал Дорн. – Все ясно. Это дело ловкачей из «Харниша». Их затраты себя окупят. А мы? Мы будем сидеть по уши в нашей нравственности, благородстве, среди нераспроданных книг. Попрошу вас, господин Хохдрук, во избежание дальнейших недоразумений объясните господину Тугендбольду – он новичок в этом деле – наши рекламные принципы.

– Прежде чем объяснить моему коллеге, – сказал Хохдрук, – эти принципы, я позволил бы себе, если, разумеется, патрон позволит мне это, спросить, известна ли ему – я имею в виду, разумеется, коллегу Тугендбольда – разница между парадоксом и софизмом?

– Меня, кажется, экзаменуют! – вспыхнул Тугендбольд. – Я юрист и отлично знаю, что такое софизм и что такое парадокс.

– Не спорю, – сказал Хохдрук. – И все же позволю себе привести пример. Господин Тугендбольд – юрист. Юриспруденция – наука логическая. Следовательно, господин Тугендбольд силен в логике.

– Это непристойные личные намеки! – закричал Тугендбольд.

– Отнюдь, – спокойно ответил Хохдрук. – Это софизм. Иначе говоря, ошибочное умозаключение, построенное по типу классического софизма: «Птицы двуноги, господин Тугендбольд двуног, следовательно, господин Тугендбольд – птица». Вот что такое софизм.

Хохдрук наслажается тем, что дразнит высокоученого Тугендбольда, но еще больше тем, что его насмешки нравятся Дорну.

– Теперь, после примера, приведенного лишь для наглядности, позволю себе дать и теоретическое определение. Софизм – это чепуха, имеющая вид истины. Например, читатель открывает газеты; газеты пишут, что наши романы безнравственны; следовательно, читатель перестает читать наши романы. А что такое парадокс? Парадокс – это истина, имеющая вид абсурда. Не софизмы, а парадоксы положены в основу нашей рекламы.

– Совершенно верно, – сказал директор издательства. – Если в газетах будет напечатано, что наши романы можно читать даже детям, что это будет?

– Отличная похвала, которой, боюсь, мы не заслуживаем, – сказал Тугендбольд.

– А я думаю, что это будут подлые происки наших конкурентов. За такую похвалу к суду не притянешь, но такая похвала может нас разорить. А сейчас не вздумайте мешать тому, чтобы дело дошло до суда.

– Хорошо, – сказал растерянный юрист. – Дело дойдет до суда. И я приложу все усилия, чтобы мы его выиграли.

– Что вы называете выиграть? – спросил Дорн, – Боюсь, что у нас разное представление об этом.

– Газете придется уплатить штраф за клевету.

– Опять за свое! Нам не нужно штрафа, который заплатит газета. Мы сами можем заплатить этот штраф. Нам нужно, чтобы в газете был напечатан отчет о процессе и чтобы нашлись свидетели, которые твердо и решительно засвидетельствуют, что наши книги безнравственны. Вот об этом вам и придется позаботиться.

– Это и есть реклама, основанная на парадоксах, – сказал Хохдрук. – Хочешь, чтобы купили штаны, – хвали их. Хочешь, чтобы купили книгу, – позаботься о том, чтобы ее обругали.

– Нам незачем заботиться о своей репутации, – добавил директор Дорн. – Мы ею не торгуем. Мы торгуем книгами. Можете идти.

Тугендбольд удалился. Хохдрук остался.

– Что еще? – спросил его Дорн.

– Пришло письмо из Клейнклекерсдорфа, – ответил Хохдрук. – Читатель, который просит отвечать ему до востребования: после трех выпусков правильно отгадал развязку романа «Каменная стопа».

– Очень хорошо, – сказал Дорн. – Уже давно никто не выигрывал нашей премии. Такая реклама не помешает. При выплате должны присутствовать репортеры, представитель телевидения и радио. Командируйте кого-нибудь из своего отдела. Чтобы все было устроено как надо. И не забудьте сообщить об этом автору сюжета. Если и следующее его сочинение будет отгадано после трех выпусков, мы снизим ему гонорар. Можете идти…

– Меня кто-нибудь ждет? – спросил Дорн у секретаря.

– Неизвестная барышня умоляет господина директора о приеме.

– Просите…

ГЛАВА VI,

в которой читатель знакомится с домочадцами Земиколона

Пока издательство «Цербер» жило своей обычной жизнью, Земиколон, человек с железными нервами, за обеденным столом рассказывал домашним о письме без марки. Фрау Земиколон всплеснула коротенькими ручками и воскликнула:

– Надо заявить в полицию, папочка!

– Я доложил шефу господину Дорну, – сказал Земиколон. – Этого достаточно.

– Письмо с угрозами. Здорово! – вскричал сын Земиколона Карл-Мария Земиколон-младший, школьник, сочетавший выдающиеся веснушки с посредственными способностями. – Как в кино!

Карл-Мария был немедленно изгнан из-за стола за неуместное выражение восторга, а г-н Земиколон, чтобы успокоиться, начал не в первый раз излагать супруге смысл усовершенствования, которое будет способствовать дополнительным прибылям фирмы «Цербер».

– Человек, который заплатил деньги за конфету, не может съесть ее второй раз. Человек, который заплатил деньги за билет в кино, не в состоянии посмотреть второй раз фильм по тому же билету. Он не в состоянии также показать этот фильм дома своему соседу. В каком невыгодном положении по сравнению с продавцом конфет и владельцами кинотеатра находятся те, кто торгует книгами! Покупатель заплатил нам, и мы сразу же выпускаем книгу из рук. Он одалживает книгу направо и налево, пока она не рассыплется, и мы ничего не можем с этим поделать. Трижды одолженная книга – тройной убыток фирмы «Цербер». Но как избежать этого?

– Голубчик, – кротко сказала г-жа Земиколон, – никогда не нужно ломать голову над тем, что недостижимо.

– В наш-то век? – сказал Земиколон. – В книге должны быть склеенные страницы. Открывши первую, читатель тем самым, отклеивает текст, который, представ перед его глазами, держится на странице лишь то время, которое необходимо, чтобы прочитать одну страницу. А затем под воздействием воздуха и света текст исчезает. Хотите перечитать? Что же! Вам придется, как и тому, кто хочет съесть вторую конфету или посмотреть второй раз фильм, платить заново. Хотите одолжить книгу соседу? Не тут-то было: у вас в руках пачка чистых листов бумаги!

– Гениальная идея, папочка! – сказала г-жа Земиколон. – Одно только неясно: как ты ее осуществишь?

– Пока я ее не осуществил, я буду бороться со всеми, кто наносит жестокий ущерб нашей торговле. И никакие угрозы не заставят меня свернуть с избранного пути! – воскликнул Земиколон, в воображении которого «Отчаянные ребята», подписавшие письмо, слились с теми, кто, одалживая книги, наносит невосполнимый ущерб фирме «Цербера.

ГЛАВА VII,

в которой фрейлейн Трумпф получает отказ, а г-н Дорн – докладную записку

Барышня, умолявшая директора издательства Дорна о приеме, была очень хорошенькой, очень старательно одетой и очень заплаканной. Она стремилась помочь своему жениху доктору Абердоху, переведенному в корректоры. Жалованье корректора столь ничтожно, они гак давно мечтают пожениться, господин директор так добр, они так надеются…

Но барышня удалилась ни с чем, а директор издательства погрузился в отчет, присланный Земиколоном. Отчет был обычным. В нем говорилось, что лучше всего расходится книга «Пестрые лошади и клетчатые рубахи», что автомат, продающий листочки, оправдывает себя, что первый выпуск романа «Стоны за стеной» не привлек внимания читателей. Словом, обычная деловая проза, раздражавшая г-на Дорна лишь своим многословием.

Но вдруг глаза директора округлились. Под заголовком «Дополнительные сведения к отчету» стояла следующая фраза: «Полагаю своим долгом сообщить, что мною получено письмо, подброшенное неизвестными лицами под двери магазина; письмо подписано «Отчаянные ребята» и содержит угрозу; вышеупомянутая угроза дословно звучит так: «Если ты не одумаешься, а в чем – тебе самому известно, то увидишь, что за этим письмом последует много неожиданностей». Испрашиваю указаний: заявить ли об угрозе полиции или от вас последует другое распоряжение?»

– Все ясно, – вздохнул Дорн. – Как несовершенны люди! Владелец пивной спивается, кондитер заболевает сахарной болезнью, продавец детективов – манией преследования. А жаль. Был полезный служащий. – И, покачав головой, Дорн пометил в календаре: «Справиться о состоянии здоровья Земиколона».

…День в издательстве «Цербер» шел обычным ходом. Сюжеты двигались по коридору-конвейеру, работники смехотеки разгоняли по карточкам очередной улов, бухгалтерия подсчитывала доходы и убытки, а заведующий отделом «ЯОТ» Дрилленхенгст давал указания своему заместителю.

– Отбываю в известное вам место! – говорил Дрилленхенгст. – Отдел оставляю на вас. В субботу в двенадцать ноль-ноль и вам надлежит быть там, куда я направляюсь…

– Слушаюсь! – ответил заместитель и прищелкнул каблуками.

Что и говорить, дисциплина в этом отделе была отменная, почти как на казарменном плацу.

– Вольно! – пошутил Дрилленхенгст и отправился на улицу, сняв с вешалки серый плащ…

ГЛАВА VIII,

состоящая-из телеграмм, объявлений и газетных вырезок

Телеграмма из Клейнклекерсдорфа:

«БИРШТАДТ ИЗДАТЕЛЬСТВО ЦЕРБЕР ХОХДРУКУ ЧИТАТЕЛЬ ЗПТ ОТГАДАВШИЙ РАЗВЯЗКУ КАМЕННОЙ СТОПЫ ОТКАЗЫВАЕТСЯ ПУБЛИЧНОГО ПОЛУЧЕНИЯ ПРЕМИИ ЗПТ ССЫЛАЕТСЯ НАШИ ПРАВИЛА ЗПТ ОБЪЯВЛЕННЫЕ РЕКЛАМАХ ТЧК НАСТАИВАЕТ ПЕРЕВОДЕ ДЕНЕГ ПОЧТОЙ ВОСТРЕБОВАНИЯ

ПОДПИСЬ БРИЛЛЕНТРЕГЕР».

Телеграмма из Бирштадта:

«КЛЕЙНКЛЕКЕРСДОРФ ГОСТИНИЦА КРАСНЫЙ ГУСЬ БРИЛЛЕНТРЕГЕРУ ПРЕМИЮ ПЕРЕВЕЛИ ПОЧТУ ВОСТРЕБОВАНИЯ ТЧК ОБЪЯВЛЯЮ ВЫГОВОР НЕУМЕНИЕ ИСПОЛЬЗОВАТЬ СИТУАЦИЮ ИНТЕРЕСАХ ФИРМЫ

ХОХДРУК».

Служебная записка директору фирмы «Цербер» от заведующего отделом переписки с читателями:

«При сем препровождаю письмо читателя из города Пумперникеля. Прилагаемое письмо содержит отгадку сюжета серии «Черная рука». Считаю необходимым обратить внимание дирекции, что сюжет предугадан после публикации двух из семи выпусков. Справку бухгалтерии об убытках в связи с выплатой премии прилагаю».

Резолюция директора Дорна:

«Потребовать объяснений у заведующего отделом сюжетов».

Заметка из газеты «Пумперникельботе»:

«Вчера в помещении пивного зала «Горный трубач» состоялся ужин по поводу выигрыша, выпавшего на долю почтенного гражданина нашего города г-на Штрувельпетера, члена клуба любителей кегельной игры и секретаря общества покровителей канареечного пения.

Впервые в жизни приняв участие в отгадывании сюжета детективной серии, выпускаемой фирмой «Цербер», он получил приз. Наш корреспондент, посетивший торжественный ужин, беседовал с выигравшим, который заявил, что обязан своей победой логическому чутью, развившемуся у него вследствие многолетнего чтения нашей газеты, и надеется и впредь безошибочно угадывать ход сюжетов фирмы «Цербер».

Резолюция г-на Дорна на газетной вырезке:

«Г-ну Хохдруку на срочное заключение».

Телеграмма из Дункельвинкеля:

«БИРШТАДТ ЦЕРБЕР ДОРНУ

СВЯЗИ НАСТУПЛЕНИЕМ СРОКА В МАГАЗИНЕ ВСКРЫТЫ ЗАПЕЧАТАННЫЕ КОНВЕРТЫ С ПРЕДПОЛАГАЕМЫМИ РАЗГАДКАМИ ТЕКУЩИХ СЕРИЙ ПРИСУТСТВИИ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ ПРЕССЫ И НОТАРИУСА КОТОРЫЕ ДОЛЖНЫ БЫЛИ ЗАСВИДЕТЕЛЬСТВОВАТЬ НЕУДАЧУ ОТГАДОК ТЧК ПЯТЬ КОНВЕРТОВ СОДЕРЖАТ ПРАВИЛЬНЫЕ ОТГАДКИ РАЗЛИЧНЫХ СЕРИЙ ЗПТ ПРОШУ СРОЧНО ПЕРЕВЕСТИ ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ ВЫПЛАТЫ ВЫИГРЫШЕЙ

ЗЕМИКОЛОН».

Распоряжение по издательству «Цербер»:

«В пятницу в 12 часов дня заведующие отделами созываются на экстренное служебное совещание.

Повестка дня: «Особенности неожиданной ситуации».

Записка:

«Заместитель заведующего отделом «ЯОТ» Штильгештанден просит у господина директора Дорна разрешения не присутствовать на совещании в пятницу, поскольку дело, о котором известно господину Дорну, потребует его отсутствия до конца недели».

Резолюция Дорна:

«Дорогой ШтильгештанденI Разумеется, я не возражаю против Вашего отсутствия.

Дружески – Дорн».

Объявление из газеты «Бирштадтнахрихтен»:

«Юная блондинка, 22 лет, 156 сантиметров, умеренно полная, разочарованная в прежних исканиях, любящая музыку и понимающая природу, ищет знакомства с человеком, имеющим твердое положение в обществе. Предложения адресовать в редакцию газеты под девизом «Майглоке».

Телеграмма из Бирштадта:

«ДУНКЕЛЬВИНКЕЛЬ ДО ВОСТРЕБОВАНИЯ АУГЕНВАЙСУ ОНА ОТ МЕНЯ ОТКАЗАЛАСЬ

АБЕРДОХ».

Телеграмма из Дункельвинкеля:

«БИРШТАДТ ЦЕРБЕР АБЕРДОХУ МУЖАЙСЯ

АУГЕНВАЙС».