Текст книги "Охота на кентавра (сборник)"

Автор книги: Виктор Тарасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

3. Собрание

Последовавшие несколько дней я занимался размещением кнопсов, а остальной публике позволил отдаться невинным развлечениям.

Пусть поют и пляшут друг перед другом, только бы не мешались под ногами. И вот однажды ко мне ворвался Циклоп, он задыхался: – Там у них… собрание!

– Что-что? – Я не понял, потому что такого слова в моем лексиконе не было.

– Они собрались вот так… – Циклоп широко развел руки, потом свел их на груди: жест, который мне очень не понравился. – Этот сумасшедший проповедует перед ними!

– Вот черт! – Мы вместе бросились вон.

В большом зале удобно расположившаяся публика вежливо слушала Покровителя мух, который излагал суть своей теории.

Первого взгляда было достаточно, чтобы оценить ситуацию: публика хихикала в кулак.

Какое я испытал облегчение! Да, в разумности нашей публике не откажешь. Вот же, шельмуем ее и третируем, а в сложном вопросе она способна разобраться самостоятельно. Наверно, мы все-таки воспитали у нее вкус, а как воспитали, и сами не заметили.

Особняком торчали кнопсы с открытыми ртами – для них это было в новинку. Вот наконец нашелся источник всех их бед – смертоносный генератор.

Циклоп наметился сграбастать Покровителя за шиворот, но я его удержал, все равно тот уже заканчивал свою речь.

Вот закончил и чуть-чуть не стал раскланиваться. Это и подсказало мне мысль. Публика не знала, как реагировать, и тут я выступил вперед:

– Дамы и господа! Вы помните, я обещал вам развлечение. И вот перед вами первый комик галактических трасс – Покровитель мух! Прошу приветствовать!

И захлопал. Что тут началось! Публика выхохатывала свое нервное напряжение. Все орали: «Браво! Еще раз!», а кнопсы спрашивали: «Что это было? – Шутка. – Какая шутка? – Космическая». Под шумок я передал Покровителя в руки Циклопа, предупредив: – Если еще раз упустишь, спишу на первой же станции!

Возвращаясь к себе, я был весьма доволен собой: «Великая вещь – чувство юмора! Потеря чувства юмора чревата историческими катаклизмами». Не прошло и нескольких дней, как я убедился в этом.

Мы совершили очередной звездный скачок.

Я определился, и снова это была промежуточная станция! Не примечательная ничем, безжизненная звездная система под номером…

Что за злой рок меня преследует? Что мешает Галактику? Как капитан я обязан это выяснить, потому что отвечаю за пассажиров. Собственно, все эти промахи – мой профессиональный брак.

Однажды, когда я сидел в глубоком раздумий, ко мне тихонько вошел Циклоп.

– Кэп, ходят странные слухи. Будто размещение пассажиров, которое вы произвели, несправедливое.

– Не понял!

– Ну, словом, те, что в корме, хотят, чтобы вы расположили их в носу.

– Но ты же знаешь, принцип размещения один: интеллектуальные способности. Кнопсы не могут заниматься навигацией.

– A они говорят, что принцип – имущественный. А что это значит?

– Чушь! Глупый богатей так же бесполезен наверху, как и умный нищий не нужен в трюме. Что-то я не пойму!

– И вся команда – тоже. Вот послали меня узнать. Мы всю жизнь летали так, а тут появились какие-то моральные претензии.

– Но если поменять местами нос и корму, Галактик не полетит!

– Я знаю это, но кнопсы и слышать не хотят.

– Но скажи, Циклоп, разве это так трудно сидеть в корме и воображать себя двигателем, дюзами, корпусом? Я вообразил бы себя туалетом – лишь бы лететь!

– И я тоже. Но они вдруг придают всему этому такое значение…

Мы замолчали, глядя друг на друга. Похоже, что нам пришла одна и та же мысль. Да, функция пассажиров на Галактике состоит в том, чтобы в момент перед скачком вообразить себя частью корабля: навигационной аппаратурой, корпусом, двигателем. Но воображать – и только! Галактику важно сочувствие, сопереживание к его титаническим усилиям, но он и без пассажиров прыгнет. А мы же, администрация, чтобы дисциплинировать людей, внушали им, что решающими являются их усилия.

Конечно, это был блеф, но он помогал нам работать сотни лет. Сейчас на этом блефе играет кто-то другой, еще больше раздувая его.

А мы не можем сознаться, что блефовали, что все это на самом деле пустяк, одно воображение. Мы попали в ловушку своей же лжи.

– Фу, черт, – я вытер пот со лба, разом осознав серьезность положения. А что Покровитель мух?

– Сидит смирно в своей ячейке. Я слежу.

– Не спускай глаз. Я уверен – без него не обошлось. Положение очень серьезное, я и сам в нем не могу разобраться.

– Не волнуйтесь, кэп. Я буду спать у него на пороге, – Циклоп ушел, и я не знал, что его ждет.

4. Переворот

Мы были уже почти готовы к скачку, во время последнего обхода ноги сами привели меня к каюте Покровителя. Я раскрыл дверь – каюта была пуста. А чуть поодаль, в коридоре лежал Циклоп с разбитым черепом.

– Циклопушка, дорогой! – я встал на колени и ощупал его. – Неужели и твой глаз тебя не спас? Как же так?

За нее время службы я впервые увидел убитого на Галактике. Все пропало, Галактик с трупом на борту никуда не полетит.

Я бросился в трюм, там было обширное помещение, где кнопсы обычно собирались. И, конечно, Покровитель был там, он ходил по коридору между двух рядов кнопсов и держал речь:

– …вашей доверчивостью пользуются, вас эксплуатируют. Зачем вообще верхи, если есть низы? Деление на нос и корму – это несправедливо. Зачем вы, честные труженики, должны быть кормой, а кто-то там носом? Вам достается черновая работа двигателей, а кому-то удовольствие навигации…

Я огляделся, особенно бросилось в глаза, как слушал Серый. Прозрачные глаза его смотрели на Покровителя с собачьей преданностью, своим открытым ртом он ловил, казалось, каждое слово. Тут же присутствовала группа «золотой молодежи»: они шумно выражали одобрение, для них это было редкое развлечение.

– Затем, – я выступил вперед, и ряды их отшатнулись, – что без разделения на нос и корму Галактик не полетит, и все мы погибнем! – Неправда! закричал Покровитель. – Мы полетим свободными! Полетим к генератору смерти!

– Ура! – закричали кнопсы. – Хотим жить вечно! Не хотим быть кормой!

– A кем вы хотите быть?

– Навигацией!

– Прекрасно, теперь давайте представим себе космический корабль, состоящий из одной навигации. Кто собирается стать двигателем? Что, никто? Один вопрос: на чем же тогда полетим?

– Мы уничтожим верхи и будем равными.

– Хорошо, давайте вообразим корабль, состоящий из одного двигателя. Ну, что молчите? Предлагаю разделиться: кто хочет быть только навигацией без двигателей? А кто – только двигателем без навигации?

– Он провокатор! – раздался вдруг в наступившей тишине голос Серого. – Двигателем станут государственные преступники, и самым первым – ты!

– Так, значит новые галеры… – я пробовал обернуться, но не успел, искры посыпались у меня из глаз, я потерял сознание…

Очнулся я у себя в ячейке, голова страшно болела, тошнило, но на лбу была повязка.

Странно, что они меня не убили.

Первым моим движением было броситься к шлему управления и устроить хороший кавардак. Но я остановился: Галактик таким не узнает меня, растерянным и потерпевшим поражение. Мой образ для него – волевой, уверенный, все знающий… А сейчас я – офицер, прозевавший бунт на корабле, и нет мне прощения. Не пойдет он со мной на контакт и будет прав.

Раскрылась дверь, и вошел Покровитель в сопровождении Серого и нескольких молодых кнопсов. Их вид меня поразил, я не понял, что они напялили на себя – что-то похожее на мундиры…

– Рад вас видеть в добром здравии, капитан, – Покровитель был строг и очень точен в движениях. – Вы три дня были без сознания, мы тут подлечили вас…

– Очень любезно с вашей стороны. А где же ваши мушки?

– Я их отпустил, у нас ведь свобода!

– Счастлив за ваших мушек!

– Если вы снова обрели чувство юмора, значит дело идет на поправку! Ну что же, мы готовы к историческому скачку и ждем только вас, капитан.

– К… какому скачку, – я заикнулся от неожиданности.

– К… генератору смерти! – передразнил меня Серый.

– Мы по-новому распределили людей, – вещал Покровитель, а Серый смотрел на него преданными прозрачными глазами. – Функцию навигации выполняют теперь наиболее сознательные и проверенные товарищи, а функцию двигателей – бывшие эксплуататоры.

– Так, – я бледно улыбнулся и сказал тихо: – так значит, вы теперь сами – эксплуататоры…

Ряды кнопсов дрогнули, а Покровитель осекся.

– И вы действительно думаете, что я поведу ваш бандитский корабль?

– Мы не сомневаемся в этом, – сказал Покровитель, глядя на Серого. – Вы же справедливый человек.

– Это верно, справедливый, и поэтому я отвечаю, – и сделал неприличный звук губами.

Они было бросились на меня, но Покровитель их удержал.

– Я понимаю ваше состояние, капитан. Отдохните, наберитесь сил. А в доказательство наших лучших намерений, мы подготовили вам подарок. Эй, ты, войди!

Вошел Циклоп, неся чайный поднос. Вся верхняя половина черепа его была замотана тряпкой, был он бледен, и рот его мелко дрожал.

– Почти как новенький! Мы его подлатали малость, у нас есть хорошие знахари…

– Циклопушка, милый, подойди ко мне.

Он подошел, и я ощупал его голову, плечи.

– Жив! А я думал, что больше не увижу тебя…

– Подлечили меня, хорошие люди…

– Если не считать, что они чуть не убили тебя. Как же ты пропустил удар, с твоим-то зрением?

– Да, пропустил, кэп. Наверное, заснул. Так стыдно, я во всем виноват…

– Я тоже виноват. Ты только один удар пропустил, а я – сколько? Что же нам делать?

– Я так думаю, кэп, что они без нас все равно не могут. Если не убили сразу, значит, мы им нужны. Собрание собранием, а лететь-то надо. Вот и вспомнят о нас…

– А много они людей убили?

Циклоп только рукой махнул:

– Если от всего этого Галактик развалится, я не удивлюсь! Ха-ха!

– Ты чего, Циклопушка?

– Ты видел, кэп, во что они нарядились?

– Видел, но ничего не понял.

– Помнишь, у нас были штатные мусорщики? Потом их сократили, а униформа осталась, валялась в трюме. Вот они ее и нашли. Ха-ха.

Мы смеялись вместе, но нам не было смешно.

5. Межвременье

Дни потекли долгие, тяжелые. Циклоп ухаживал за мной, он приносил дурные вести.

К моему удивлению, Покровитель даже не пытался завладеть шлемом управления Галактикой, шлем лежал у меня под кроватью. Либо он очень наивный человек, либо осведомлен о ситуации очень хорошо.

Я решил это проверить, вызвав его на разговор. Случай представился скоро, Покровитель часто ко мне наведывался, и в последнее время – без эскорта. – Мне казалось, что кнопсы его раздражали своим тупым обожанием и неотступностью.

Развалившись в кресле, он обычно весело болтал, «отводил душу человеческим разговором» – по его словам. И вот выбрав момент, когда Серого не было рядом, я спросил его прямо:

– Вы же умный человек. Неужели вы рассчитываете пустить корабль без меня?

– Нет, конечно, – живо отреагировал он. – Я понимаю, что Галактик признаёт только вас и ни с кем другим на контакт не пойдет.

– Верите, что я начну сотрудничать с вами?

– Тоже, нет. Пока. Но вы даже не представляете, какими неограниченными возможностями располагает власть, замешанная на идеологии. Это значит не только совершить поступок, – любой поступок, – но и многократно оправдать его. Я просто подожду, а потом вы сами мне скажете о своей готовности.

Я задумался. Да, он не был наивным человеком.

– Кстати, о вселенском заговоре. Это все для них, для моих верных кнопсов, а вам я честно скажу: не верю я во все это!

– Как? – поразился я. – Это же основа вашей идеологии.

– Вы меня в прошлый раз не дослушали, выгнали. «Новый Наполеон» и все такое… А я не успел договорить. Заговор-то заговор, да совершенно особого рода. Конечно, для отдельной личности излучатель – смерть и зло. А для эволюции всего живого – благо. Удивились?

– Да, признаюсь, удивлен.

– Ха, вот видите! Представим себе цивилизацию, которая сеет во Вселенной семена живого. Собственно, шансы равны нулю. Пространство и время все усилия сводят на нет. Но, допустим, случилось невероятное и спора упала на «благодатную почву», как говорят. Ну и что? Это еще не значит, что она начнет расти, ведь биологические часы еще надо запустить. А значит, нужен генератор, посылающий начальный сигнал. Но и этого мало. Допустим, из споры появилась клеточка, потом деление – и другая. Ну и что? Они в таком виде будут плодиться вечно. Кроме жизни нужно запустить еще и эволюцию, а значит, старую клеточку – убить! И чем чаще убивает нас генератор через наши биологические часы, тем интенсивней, быстрее ход эволюции живого. Регулируя излучение, можно менять и ход эволюции: быстро-медленно! Не ждали?

– Да. Неожиданно.

– Сброс живых спор на планеты обязательно должен сопровождаться установкой в галактике смертоносного генератора, чтобы стимулировать и контролировать хотя бы начало эволюции.

– Но если идет все как надо, зачем же вам тогда лететь к генератору смерти?

– Чтобы сломать его!

– Ничего не понимаю.

– Да, потому что я как личность просто хочу жить и мне плевать на эволюцию!

– Ах вот как! Ну, тогда понятно.

– Что вам понятно? – Он вдруг подозрительно посмотрел на меня и как-то подобрался.

– Что вы хотите жить.

– А вы не хотите?

– Хочу, но не любой ценой.

– А я любой, представьте себе. Так может быть, как раз в этом и мое историческое предназначение. Может, именно в моем лице человечество впервые осознало возможность бессмертия, созрело для него!

– Созрело – это точно, по голове дубиной!

– Нет, слушайте, – его «понесло», глаза его горели. – Ведь так и было задумано создателями. Кто-то осознаёт, находит, выключает – значит, мы уже достигли уровня, мы готовы!

– В вашем лице?

– Да, в моем, в вашем, в лице Серого…

– Сколько тысячелетий человечество бродило в темноте, не знало счастья своего по глупости, можно сказать. И вот являетесь Вы, стоит соединить английскую генетику и немецкую классическую философию…

– Да, вот именно…

– Великая плеяда Магометов пополняется. Дайте, я пожму руку последнему! Я счастлив…

– Опять вы смеетесь надо мной!

– Нисколько! Только прошу вас: исключите меня из вашей великой компании, – я малость не дозрел. И не убивайте раньше, чем придет сигнал от генератора, дайте дозреть…

– Вы меня обидели, – он направился к выходу. – Я не позволю так шутить над наукой. Английская генетика и немецкая классическая философия… – Он скрылся за дверью.

– И Утопия, – закричал я ему вслед. – Прибавьте еще и Утопию!

6. Великий скачок

Дни сменялись днями. Новые власти были заняты по горло.

О том, что нужно лететь, казалось, все забыли. И это было самое удивительное. Озабоченность эту хорошо выразил Циклоп. Подавая ужин, он однажды пробурчал: – Все только и заняты подготовкой к полету, но о самом полете никто не думает. Не понимаю.

Он помолчал, а я напряженно ждал.

– Все только и говорят о великом скачке, но никто в него не верит. Ритуал – да и только!

– Удивляешься? Ну представь себе, Циклоп, что эта банда хоть куда-нибудь долетит. Что о них скажут? И что они скажут, как оправдаются? Это же обычные пираты. Нет, это промежуточное положение подготовки к великому скачку их больше всего устраивает. Подожди немного, и появятся различные фазы подготовки. Но совершись прыжок – и кнопсы тотчас станут не нужны. Придется снова заняться сельским хозяйством, а сейчас они – власть…

Циклоп тяжело вздохнул и стал убирать каюту, ворча:

– Дисциплина в команде совсем расшаталась. На мои приказы не реагируют, люди отказываются работать…

– По новым, идеологическим соображениям?

– То-то и оно, что нет. Над новыми выдумками смеются, но и не работают. Не понимаю.

– Да, вопрос сложный. Что вообще заставляет людей трудиться? Я думаю, что команда не работает, глядя на кнопсов. То открытие, что можно зарабатывать свой хлеб болтовней и демагогией, деморализует ее. Если ложь является источником существования, то честный труд обесценивается…

Циклоп резко выпрямился как от удара:

– Уж не думаете ли вы, кэп, что все они побегут на собрание?

– Нет, вовсе нет. Совесть не позволит, но и работать как раньше они уже не будут. Например, когда-то верили в бога. Честная нищета была достоинством, а тяжелый труд – подвигом. За все рассчитывались на том свете. Сейчас же, когда все атеисты, люди практически беззащитны перед видом преуспевающего лгуна и бездельника. Быть нищим становится стыдно, а работать честно – глупо!

– Как же так?

– Я всегда считал, что труд – категория нравственная, а не экономическая. Там, где мораль попрана, честный труд невозможен. Нельзя лгать в одной сфере, скажем, в политике, и оставаться честным в другой сфере труда.

– И что же нам делать?

– Быть честными. Выполнять свой профессиональный долг.

– Но мы же взаперти!

– Да, но думаю, что о нас все-таки вспомнят.

События между тем развивались по нарастающей. Все жилые ячейки объявили общественной собственностью, и сразу же объявился дефицит. Никто не мог сказать, сколько свободных ячеек существует, но зато появились нуждающиеся. Это было тем удивительней, что Галактик обычно без ограничений предоставлял жилые ячейки – клетки своего тела, была бы нужда.

Пытаясь более справедливо распределять жилой фонд, из ячеек выгоняли политически неблагонадежных, но в результате ячейки «схлопывались». Галактик-то не знал, что ячейки переводятся в общественный фонд, для него они просто пустовали, вот он их и убирал за ненадобностью.

Изгнание из ячейки в коридор означало голодную смерть. Эта нищета из-за элементарной неразберихи и посреди изобилия больше всего меня поражала. Дело можно было поправить, если кто-нибудь бы пустил к себе постояльца. Чувствуя перегрузку в отдельной ячейке, Галактик продублировал бы ее. Но – таковы люди – каждый держался за свое, хотя на словах все были общественники.

Создали комитет по справедливому распределению, но это только усилило путаницу. Сразу же возникла иерархия и различные льготные группы. Функционеры желали иметь сразу несколько ячеек, про запас, хотя и приходилось постоянно бегать из одной в другую, чтобы они не успевали «схлопываться».

Как венец неразберихи началась эпидемия голодных смертей. Коридоры были забиты голодными отчаявшимися людьми.

Но самую удивительную весть принес Циклоп совсем недавно. В движении Покровителя образовалась ересь. Оказывается, товарищ Покровитель не уловил требований времени и вообще не проявил должной принципиальности.

Он-то хотел лететь к генератору смерти, а нужно лететь к генератору счастья, на другой конец галактики. Зачем? Ну, скажем, генератор смерти можно сломать, а с генератором счастья что делать? Просто посидеть, погреться рядышком?

Покровитель все чаще стал появляться у меня грустный и только под усиленной охраной. Он больше не посвящал меня в свои дела, часто вообще молчал и сидел, глядя в стену. Мне становилось жутковато. Он, по крайней мере, нас не убивает, а что сделают с нами молодые радикалы?

Однажды он был особенно грустен и долго смотрел мимо меня, потом сказал:

– Я часто вижу ЭТО во сне. Огромная красная скала, а на вершине сферический блестящий излучатель. В стороне горит наша галактика… Я долго забираюсь по скале к излучателю, а когда подхожу к его основанию, то нахожу – ты не поверишь – обыкновенный рубильник! Вот оно – бессмертье! Я протягиваю руку и… просыпаюсь. Каждый раз одно и то же. Наверное, я скоро умру…

– Трогательно до слез.

– Люди гибнут, а я не знаю отчего. Все идет вкривь и вкось, а я ничего не понимаю. Наверно, я плохой руководитель. Вы были лучше. У вас есть секрет власти. Но вы его не откроете!

– Отчего же? Секрет моей власти прост. Я его скажу. Но вряд ли вы им воспользуетесь. Секрет – в налаживании связей каждого с каждым и всех вместе – с Галактикой. Полет обеспечивается не за счет кого-то и не вопреки кому-то, а общими усилиями. Если хоть один человек не хочет лететь, Галактик не полетит. Вот и все.

Покровитель погрузился в раздумье, потом сказал:

– Да, воспользоваться вашим секретом трудно…

– Вам – трудно, а мы так летаем сотни лет…

– Ну, вот и берите командование!

– Я уже сказал…

– Нет, еще не все… Понимаете, я уже ни во что не верю и жить мне не хочется. Я хочу лишь одного – допрыгнуть до моей туманности и поглядеть: есть там ОН или нет. Потом оставить все как было и – умереть! А здесь мы все погибнем… Либо мы все летим, либо гибнем…

– Я говорил вам это с самого начала…

– Хорошо, вы были правы, признаю! Что вы еще хотите?

– Элементарного порядка, возвращения всех на свои места!

– Это очень трудно. Пожалуй, это будет стоить нам жизни. Но можно попробовать. Что еще?

– Мелочи: свободы передвижения и послушания.

– Хорошо, я создаю чрезвычайный комитет по великому скачку и ставлю вас во главе. Но за это… не забудьте… за это, мы прыгнем к моей туманности! Как?

– Согласен. Рискнем.