Текст книги "Лев Иудеи"

Автор книги: Виктор Островски

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Виктор Островски
Лев Иудеи

Белле,

моей любимой жене и другу,

и нашим дорогим детям

Шарону и Лиоре.

Глава1

ЛЕЙПЦИГ

28 ноября. 17.00

Выпив несколько глотков шнапса, Карл прижал к щеке свой «люгер». Отличная штука девятимиллиметрового калибра. А прикосновение холодной стали в душной комнате не только приятно, но и успокаивает.

В камине все еще дотлевала большая головешка, от нее струился сильный жар.

Карл Рейнхарт был высоким, подтянутым мужчиной только-только за сорок. Он стоял у окна, вытирая пот тыльной стороной руки и ероша свои аккуратно причесанные светлые волосы. Напротив него, через улицу, высился красивый дворец девятнадцатого столетия. Еще совсем недавно это обветшалое здание с величественным фасадом было его царством. Теперь это запечатанный, всеми покинутый реликт бывшей Восточной Германии такой же серый, как и осеннее небо над ним, но для него и его коллег по восточно-германскому министерству безопасности Штази он представляет собой нечто близко знакомое. Почти двадцать лет проработал он в этом здании; здесь, в его подвалах, где хранились бесчисленные досье, он черпал свою почти безграничную власть. Вместе с назначением главой отдела Ц5, функцией которого официально считалась координация освободительных движений разных стран, а фактически была поддержка террористических организаций по всему миру, он получил и свою роскошную квартиру, рядом с Домом немецко-советской дружбы. Когда от его дыхания затуманилось холодное оконное стекло, за которым лежал невидимый теперь городской пейзаж, Карл прищурился. Он до сих пор не пришел в себя после всего так внезапно случившегося. Еще несколько дней назад он и его товарищи держали все в своих руках и вдруг потеряли власть. Демонстранты, или гражданские комитеты, как они себя называли, захватили здание. И Карлу пришлось перекроить всю свою жизнь. Отступать, во всяком случае, было некуда. Карл надеялся, что его исчезновения никто не заметит, и, пожалуй, это было самое подходящее время, чтобы покинуть рушащийся мир. Несколько часов назад последовал долгожданный звонок. Один из прежних коллег уведомил его, что вечером за ним придут, чтобы отвести на допрос. Его полковника Штази Карла Рейнхарта. Сомнений не оставалось: славное некогда царство Штази закончилось. Отвернувшись от окна, он внимательно осмотрел комнату. Все так, как он задумал. Возле него, на столешнице из матового стекла, стоит почти пустая бутылка шнапса. За диваном картонный ящик, набитый документами с яркокрасным штампом «совершенно секретно». Еще несколько месяцев назад, когда начались массовые демонстрации, не получившие должного отпора, Карл предвидел, что события приведут именно к такому концу. Эрих Хоннекер проявил постыдное малодушие. Вот уже много недель, как у себя в Штази они сжигали досье, которые могли разоблачить не только их самих, но и тысячи агентов по всему миру. В каком-то безумном отчаянии они уничтожали или целыми грузовиками отправляли в Москву ценнейшие документы, настоящие сокровища, которые собирались долгими десятилетиями. Из глубокой задумчивости Карла вывел громкий стук в дверь.

– Moment mal! – ответил он, подделываясь под голос подвыпившего человека.

В это мгновение нога Йохана с тяжелым стуком упала на пол.

– Polizei hier! Катитесь к чертовой матери! завопил в ответ Карл. В дверь громко забарабанили. Полицейские все еще не понимали, что перед ними сверхпрочная дверь. Карл знал, что пройдет еще некоторое время, прежде чем они ворвутся наконец внутрь и обнаружат его труп.

Он подошел к двери и громко выкрикнул:

– Да здравствует Германская Демократическая Республика!

Полицейские продолжали дубасить в дверь, и под этот шум Карл подошел к дивану. Взвел курок «люгера» и, повернувшись к двери, громко выругался: «Мать вашу так-перетак!», и нажал на спусковой крючок.

За оглушительным выстрелом последовала короткая, в несколько секунд, тишина, затем стук в дверь возобновился с новой силой. Совершить самоубийство не такое уж простое дело, подумал Карл, особенно если хочешь начать новую жизнь. На всех личных документах, разложенных на комоде в спальне, на самом виду, значились его имя и фамилия, только на фотографиях был не он, а тот, кто сейчас крепко спит на диване, если только слово «спит» применимо к тому, у кого снесена половина затылка, а мозги разбрызганы по всей комнате.

Впрочем, Йохан и в самом деле спал, когда Карл вложил дуло «люгера» ему в рот и выстрелил. Этот бездомный Auslander, или иностранец, известный лишь нескольким уличным бродягам под именем Йохана, был такого же сложения, как и сам Карл. Заманить его в почти покинутое здание, обитатели которого, прежние офицеры Штази, разъехались в поисках убежища от Москвы до Пекина, оказалось делом куда более простым, чем предполагал Карл. А уж после того, как он напробовался вина из богатой коллекции Карла и стал частым посетителем, все остальное получилось как бы само собой. Фотографии Йохана красовались не только на личных документах Карла, но и были вклеены во его досье с его именем, которые хранились в здании через улицу, где некогда помещалась его штаб-квартира. Когда полиция наконец взломает дверь, она, конечно же, решит, что это совершенно очевидный случай самоубийства, и не будет проводить дальнейшее расследование.

Карл был человеком основательным и дотошным до педантичности. В течение нескольких недель он тщательно разрабатывал и осуществлял свой план. Надев толстые рукавицы, чтобы не обжечь руки, Карл потянул на себя рычаг, спрятанный в камине. Задняя стенка камина раздалась, открыв веревочную лестницу, которая спускалась в глубокую шахту. Стоя на лестнице, Карл нажал на второй рычаг, чтобы вернуть стенку камина в ее изначальное положение. О существовании этой шахты ему сообщил его предшественник, бывший начальник Ц5. Он также не имел понятия, кто и зачем соорудил этот тайный ход, но сказал, что в один прекрасный день этот ход может понадобиться. И оказался совершенно прав. Менее чем за три минуты Карл достиг дна шахты.

Оттуда по узкой лестнице поднялся к двери, выводящей в аллею заднего двора. Выйдя на улицу, он увидел несколько полицейских автомобилей, припаркованных вдоль тротуара. На старой пожарной машине прикатили пожарные с топорами, они сразу же ринулись в здание. За всей этой суматохой наблюдали прохожие, но никто не обратил внимания на Карла, который мгновенно растаял в толпе.

Через несколько минут, пройдя два квартала на север, Карл оказался в отеле «Крантц», где накануне зарегистрировался под именем Франца Толлера. Прежний обладатель этого имени покоился на дне реки Мульде, недалеко от Вурцена, и его труп если и обнаружат, то не раньше чем через несколько дней, а за это время Карл будет уже далеко.

– Я хотел бы выписаться. Меня зовут Франц Толлер, – сказал он дежурному администратору, кладя ключи на стойку.

Нехотя сложив газету, где читал отдел спортивных новостей, администратор посмотрел поверх очков на Карла. Затем встал, открыл большой ящик, быстро пролистал пачку заполненных регистрационных бланков и вытащил нужный.

– Но ведь вы собирались выехать завтра, герр Толлер? – спросил он, снова взглянув на Карла.

– Ну и что? Я хочу выписаться. Приготовьте счет и пошлите кого-нибудь за моим багажом. А я пока посижу в вестибюле, пропущу рюмочку-другую.

Повелительный тон Карла не допускал никаких новых вопросов.

Через несколько часов он уже сидел за рулем темно-синего «мерседеса», принадлежавшего Толлеру. На манжете рубашки он вдруг заметил крошечные капли крови. Посмотрев на себя в зеркальце заднего вида, он увидел несколько таких капель и на лице, они выглядели как следы порезов от бритья. Значит, этот подонок забрызгал не только диван, подумалд он, вытирая лицо рукой.

На следующее утро, в семь тридцать, Карл был уже в Гамбурге. Он припарковал машину на пустыре на Домштрассе, за три квартала от рынка Ратхаус. Стер отпечатки пальцев с рулевого колеса и, оставив в машине все вещи и документы Толлера, взяв с собой лишь свое пальто, направился к рынку.

Теперь уже невозможно установить связь между ним, машиной Толлера и обнаженным голым трупом, который, возможно, выудят позднее из Мульде. Последний причальный канат перерублен, отныне Карл свободен. Пользуясь своими новыми документами, он нанял автомобиль и подъехал к отелю «Кемпински», где заранее зарезервировал себе номер на одну ночь. Его новая личность была неизвестна даже его соотечественникам. Теперь он американский гражданин, владелец шикарной квартиры на Пятой авеню, квартиры, выходящей окнами на Центральный парк в Манхэттене. Эта квартира была куплена Штази, но он полностью уничтожил все следы этой сделки. В одном из американских банков на его счету лежит кругленькая сумма, есть у него вложения и во Франции. Но самое ценное сокровище ожидает его в ньюйоркском почтовом ящике.

Когда Карл и его коллеги уничтожали досье Штази в Лейпциге, он сумел выкрасть большинство досье своих агентов, выбирая среди них лишь тех, которые не имели ни малейшего понятия, на кого работают, и таким образом никак не были затронуты падением Восточной Германии. Обладать сетью тщательно подобранных агентов, которых можно задействовать в любое время в дополнение к международной террористической сети, созданной при его активном участии, значит держать в руках поистине бесценное богатство.

Первую свою остановку Карл планировал сделать в Париже, а затем намеревался перелететь в Нью-Йорк.

На несколько месяцев надо затаиться, хорошенько проанализировать новую расстановку сил и определить свою стоимость в так называемом «Новом мировом порядке». Он станет капиталистом, непременно станет.

И как хороший профессионал, сумеет нажить большое состояние.

Глава 2

ДАМАСК

5 сентября. 17.00

Был жаркий сентябрьский день. Из здания, где размещалось верховное командование сирийских войск, вышел Шаби Тарик Талаат, приземистый, одутловатый мужчина под пятьдесят. Его изборожденное глубокими морщинами лицо казалось неестественно бледным. У него не было никаких сомнений в важности полученной им информации, хотя на этом закрытом совещании он оказался совершенно случайно. Вот уже несколько дней, как Ахмед Дайеб, шеф отдела национальной безопасности, болен; его заместитель, он же босс Шаби, выехал по неотложному делу в Хассеке в Восточной Сирии; таким образом Шаби и оказался единственным представителем весьма могущественного отдела во всей службе безопасности на сугубо секретном совещании.

К нему отнеслись с большим уважением и сообщили информацию, которую он никогда не узнал бы при обычных обстоятельствах. С самого начала совещания Шаби стало ясно, что ему удалось раздобыть сведения исключительной ценности, и он сразу же решил продать их как можно дороже. Самое выгодное распродавать их в розницу. Сперва он только даст понять своим кураторам, каким сокровищем обладает, а затем заставит их выложить кругленькую сумму за каждое из сведений, по такой счастливой случайности оказавшихся в его руках. Когда совещание окончилось, он первым поспешил выйти из конференцзала.

Сбежав по лестнице, он покинул пышно изукрашенное здание в колониальном стиле и ринулся к своему черному «пежо-504», стоявшему на отведенном для него месте. Когда он выезжал из ворот, вооруженный часовой отдал ему салют. Дамаск с его узкими улочками мало подходящий город для стремительной езды, здесь прежде всего требуется искусное маневрирование. Хотя Шаби и очень торопился домой, он ехал на умеренной ровной скорости. Проехал через крытый базар Мидхатпаша в Аль-Малек, затем мимо правительственных зданий и министерства просвещения к бульвару Фарук аль-Аваль. Жара все не спадала, хотя температура была и ниже, чем обычно в это время года. Шаби весь вспотел, тонкая белая хлопковая рубашка приклеилась к телу. Уж кто-кто, а он хорошо знал, что передача секретных сведений преступление, караемое смертью. Только необузданная страсть к обогащению помогла ему побороть страх, который он испытывал при одной мысли о том, что ему предстоит сделать.

Углубившись в свои мысли, рассчитывая, прикидывая, оценивая, Шаби даже не услышал, как высоко на минаретах, вознесшихся в пыльное желтое небо, муэдзины призвали правоверных к предвечерней молитве. В воздухе висел тяжелый запах мяса, поджариваемого на жаровнях. Однако сосредоточиться было очень трудно. Самым заветным его желанием было уехать из ненавистной ему Сирии, где он невыносимо скучал, скучал и тосковал по европейскому шику и лоску и особенно по европейским женщинам.

Поставив машину в подземный гараж, под домом, где он жил, Шаби сел в маленький скрипучий лифт, который тащился вверх на девятый этаж так нестерпимо медленно, что, казалось, прошла целая вечность, прежде чем он наконец задрожал и остановился. Шаби стремительно вылетел из него, как если бы знал, что в следующий миг лифт провалится вниз, в темную шахту.

На девятом этаже находились четыре квартиры, по две с каждой стороны длинного, тускло освещенного коридора. Подойдя к двери своей квартиры, он встревоженно оглянулся. Теперь надо проверить, на месте ли небольшой кусочек резины, засунутый в щель между дверью и косяком. Убедившись, что никто за ним не следит, Шаби вытащил визитную карточку из кармана рубашки.

«Если кусочка резины нет на месте, значит, кто-то открывал дверь в твое отсутствие. Стало быть, надо немедленно смываться», – учил его Брэд, чьей функцией было поддерживать с ним связь. – «Если резинка на месте, значит, никто не обыскивал твою квартиру». Каждый день Шаби ожидал наихудшего. Затаив дыхание, он провел карточкой вдоль щели. Резинка на месте, Шаби облегченно вздохнул: непосредственной опасности пока нет. Быстро сунул карточку обратно в карман и отпер дверь ключом. Уловив краешком глаза какое-то движение в комнате, он замер у порога. Но в следующий миг понял, что это жаркий уличный ветерок колышет занавески. Нервным движением он задвинул засов и запер дверь на цепочку. Тревога все еще не покидала его. Черной тучей висела над ним тень неминуемого разоблачения. Первые несколько месяцев он надеялся, что привыкнет к подпольной деятельности, привыкнет к сопряженной с ней опасности. Но эта надежда не оправдалась.

И вот теперь его обуревал страх, каждый вдох и выдох отдавались в груди острой болью. Он решил, что в этот день он выйдет на связь раньше обусловленного срока. Такого он еще никогда себе не позволял. Брэд всегда внушал ему, что нарушать график можно только в чрезвычайных обстоятельствах. Шаби был убежден, что это именно тот самый случай. Сеанс радиосвязи следовало проводить как можно быстрее. Шаби вошел в спальню, убрал лампу с прикроватного столика красного дерева и положил его кверху ножками на кровать. Затем вытащил из бумажника небольшую, в два дюйма булавку и вставил ее в крошечное отверстие у основания одной из ножек.

«Если не знаешь, где находится это отверстие», – предупредил его Брэд, – «увидеть его невозможно».

При нажатии большим пальцем на головку булавки послышался слабый щелчок и нижняя часть стола открылась. Под ней, каждый в своем гнезде, лежали три небольших черных аппарата. Один из них, передатчик, походил на калькулятор с небольшой клавиатурой, несколькими дополнительными красными и желтыми клавишами и одной голубой, расположенной отдельно. Два других аппарата также были величиной с калькулятор. Несколько секунд Шаби сидел, собираясь с мыслями.

«Это самая опасная часть операции», – предостерегал Брэд. – «Поэтому проводи ее как можно быстрее. Спрятал аппаратуру в стол считай, ты в безопасности». Эти слова отдавались в его ушах так громко, как будто Брэд стоял рядом и, склонившись над плечом, сурово наставлял его. Он быстро взял в руки передатчик и повернул небольшую ручку с обратной его стороны. Это было необходимо делать каждый раз при передаче.

Ручка имела какое-то отношение к смене частоты, но Шаби весьма смутно представлял, как она функционирует. Он только помнил предупреждение Брэда о том что при каждой передаче надо поворачивать ее направо, на одно деление. Затем он отстучал свое послание. Аппарат обладал одним удивительным свойством: радист мог послать радиограмму в двести слов, и маленький черный аппарат конденсировал эту радиограмму и буквально выстреливал ею в эфир, исключая всякую возможность перехвата. Его послание было таково:

"От Шаби

1. В Европе создается новая террористическая группа.

2. Возглавляет ее просирийски настроенный палестинский офицер по прозвищу Лис.

3. Группа рассчитывает в скором времени приступить к деятельности.

4. В ее операциях будет принимать участие бывший восточно-германский офицер Штази (имеющий своего «крота» в Моссад).

5. Через несколько дней поступит дополнительная информация.

6. Источник сведений намерен вскоре выехать в Европу. По этому поводу будет передано дополнительное сообщение.

7. Источник хочет знать сумму вознаграждения.

8. Конец".

Он нажал голубую клавишу, и слова побежали по небольшому экранчику, установленному над клавиатурой.

Удовлетворенный ясностью и полнотой своего сообщения, он убрал передатчик в гнездо, затем соединил его тонким черным проводом со вторым аппаратом и нажал желтую клавишу. Этот аппарат должен был зашифровать и сконденсировать радиограмму, приготовив ее для передачи. Затем он взял небольшой моток проволоки, прикрепленный к третьему аппарату, и, разматывая его, вышел через застекленные двери на небольшой полукруглый балкон. Конец проволоки он прикрутил к узорному решетчатому ограждению, которое должно было служить антенной. Стоя на балконе, он видел почти весь Дамаск, окутанный полдневным маревом. Далеко на западе лежали мягкие желтоватые тени хребта Антиливан, над которым маячила гора Хермон, увенчанная белой короной и походившая на огромную застывшую пенную волну. Заглянув в комнату, Шаби увидел, что на аппарате мигает зеленый огонек, означающий, что все уже готово к передаче, и тут же вернулся и нажал на красную клавишу. Передача спрессованной радиограммы длилась менее секунды.

Теперь надо было подождать две долгих минуты, пока зеленый огонек зажжется снова, подавая сигнал, что он должен повторить передачу. «Для полной гарантии», – объяснял Брэд. Шаби ждал.

Вдруг раздался громкий стук, и все его тело, каждую клеточку, захлестнул неудержимый страх. Он опять весь вспотел. Не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой. Он все еще трясся от страха, когда понял, что это затворили соседнюю дверь. Он нажал красную клавишу, и, не успев начаться, вторая передача тут же закончилась. Не теряя времени, он убрал соединительные шнуры, антенну и аппараты на место. Слабый щелчок возвестил, что все надежно спрятано. Водворив столик на прежнее место, он повалился на кровать, точно марионетка, не управляемая нитями. Его мысли перенеслись в другое место, в другое время, еще совсем недавнее. Казалось, то была совершенно иная жизнь. Рим. Он дорого заплатил бы за то, чтобы очутиться вновь там. Он вспомнил о Каролине с ее мягкой молочной кожей и длинными, медового цвета волосами. Когда он представил себе ее удивительно стройное, податливое тело, у него заныло в паху. Кажется, все две недели они ни разу не покидали комнаты. Даже постели.

Если исключить часы, потраченные на обучение у Брэда, это была сплошная круговерть наслаждений.

Странно, подумал он, что в минуты такого напряжения мысли переключаются на другое и картины прошлого воскресают с поразительной ясностью. Теперь оставалось только ждать. Он еше не уехал из этой страны. Страх по-прежнему стискивал грудь, и на затылке он ощущал дыхание смерти.

Глава 3

ШТАБ-КВАРТИРА МОССАД, СЕВЕРНЕЕ ТЕЛЬ-АВИВА

5 сентября, 17.45

– Ничего нового? – спросил Арик, высокий, в шесть футов и два дюйма, дородный мужчина. Светлый цвет его лица резко контрастировал с курчавыми черными волосами и окладистой черной бородой. Он и его молодой спутник только что вошли в шифровальный кабинет на четвертом этаже пятиэтажного, построенного в виде пятиугольника здания, где размещалась штабквартира Моссад. Это здание стояло среди небольшой осиновой рощи, за крупным торговым центром, недалеко от шоссе, соединяющего Тель-Авив с Хайфой, хотя с шоссе его и не видно. Шифровальный кабинет попахивал свежей краской, кофе и сигаретным дымом. Лампы дневного света, казалось, обесцвечивали все, что там находилось. Место было очень мрачное.

– Ничего особенного, обычная мура, – ответил лысоватый человек лет сорока, обрадованный тем, что пришел его сменщик. – А как там на улице?

– Как в общественной сральне. Духота, сырость и вонь. Ненавижу такую погоду. Из всего этого здесь только вонь.

– А кто этот парень с тобой?

– Наш новый сотрудник, – сказал Арик, кладя свою ручищу на плечо худощавого спутника. Они выглядели как отец и сын. – После того как подучится и освоится, заменит Ави.

– Откуда ты? – спросил лысоватый, собирая перед уходом свои вещи.

– Из десантников, – безучастно отозвался парень.

Беседа его мало интересовала, он загляделся на компьютерное оборудование, занимавшее всю стену.

– Что стало с нашей страной? – пожаловался лысоватый. – Ты спрашиваешь у какого-нибудь парня, откуда он, а тот отвечает, из какого он рода войск. – Он повернулся к новичку. – Я, например, из Петах-Тиквы. Там и живу. А теперь подумай, прежде чем ответить. – Он чеканил каждый слог, как будто разговаривал с малым ребенком: – Откуда ты?

– Оставь парня в покое, – сказал Арик. – Я помню, как вел себя ты, когда пришел в первый день, только-только после ознакомительного курса. – Он широко раскрыл рот и глаза, изображая предельное удивление.

Оба расхохотались, и Арик повернулся к новичку.

– Не слушай это старое мурло. У него только вид интеллигентный.

– Я из Натании, – сказал молодой человек, как будто только что проснулся.

– Откуда? – все еще смеясь, переспросил лысоватый.

– Из Натании.

– Вот теперь все понятно. Молодец, я знал, что ты сможешь ответить на мой вопрос. – Он повернулся к Арику с комической гримасой и сказал: – Какой умный парень. С такими мозгами он сумеет великолепно заменить Ави… ну, скажем, через два года. Правда, для этого он должен иметь медный член, не то от его члена ничего не останется, весь изотрется. – Оба ветерана вновь захохотали, и даже новичок улыбнулся, хотя и не вполне понял шутку.

– Кофе у тебя есть? – спросил, Арик, становясь на колени около столика в углу. На нем стоял большой хромированный кофейник в окружении цветных кофейных чашечек; это было единственное, что говорило о человеческом присутствии. – Когда мы в шифровальном кабинете, смотри не притрагивайся ни к одному из этих аппаратов, – строго предупредил он своего молодого спутника.

– И никуда не отходи от меня, только в нужник. Понятно?

Захваченный врасплох этим внезапным потоком наставлений, новичок отрубил повоенному:

– Так точно, господин.

– У нас тут нет господ, – пробасил Арик. – Но мне нравится твоя лаконичная манера говорить. Он все еще никак не мог найти кофе. – В этот кабинет стекается зашифрованная информация от агентов Моссад во всех враждебных странах. Ты, конечно, знаешь, какие страны относятся к враждебным? – саркастически спросил лысоватый.

– Конечно, – ответил парень, слегка оскорбленный его тоном.

– Враждебные страны арабские. – И он посмотрел на Арика, ожидая его одобрения.

– Так ты уходишь или нет? – спросил Арик у лысоватого, который стоял возле двери. Затем он посмотрел на новичка. – Да, ты прав. – И в поисках кофе засунул голову в маленький буфет.

– Неужели кофе совсем не осталось?

– Не знаю. Я пью чай.

– Придется, видно, позвонить, чтобы принесли.

– Желаю удачи, – сказал лысоватый и хотел было, идти, но в последний миг заметил, что его сменщик не расписался в графике дежурств. – Подпишись, пожалуйста, – попросил он Арика. – Уже поздно, и я спешу.

И он сделал комический жест.

Арик расписался, официально приняв таким образом смену. Затем он позвонил в так называемый кафетерий, небольшую комнату с телевизором и большим кофейником. В ожидании ответа он закурил.

Когда наконец трубку сняли, он услышал громкую музыку и смех.

– Букингемский дворец, – сказал голос.

– Эй, Ави, – сказал Арик. – Оторви свою жопу от стула и принеси мне кофе. Эти ублюдки все вылакали, а у меня совсем пересохло горло.

– Не мог бы ты подождать пару минут? Я тут договариваюсь о свидании с цыпочками из компьютерного отдела. И для тебя тоже, между прочим.

– О'кей, подожду, – нехотя согласился Арик. Он положил трубку. – Ладно, парень, – обратился он к новичку. – В таком случае мы могли бы немного поработать. – Он перекатил кресло поближе и набрал свой личный код, который открывал ему доступ к компьютеру. – Какие новости для меня из «страны мертвецов» – сказал он, обращаясь к компьютеру.

– Из «страны мертвецов»? – переспросил озадаченный новичок.

– Так мы называем враждебные страны. Люди, передающие нам свою информацию, гораздо ближе к смерти, чем мы. Я знаю, в академии вас этому не учили.

– Нет, – ответил парень, придвигая кресло к Арику и закуривая.

– Все поступающие сюда сообщения переводятся раздельно.

– Как это так?

– Переводчик переводит лишь отдельные слова, не зная общего смысла. Затем компьютер подбирает слова по смыслу и передает нам. Все полученные здесь сообщения передаются вот так: разрозненными, беспорядочно перемешанными словами и с большой скоростью. Понял?

– Понял.

– Только помни, – сказал Арик, глядя в упор на новичка, – чтобы добыть эту информацию, люди рискуют своими жизнями. Поэтому никаких ошибок. Понял?

Парень кивнул с широко раскрытыми глазами. Запустив пальцы в густую бороду, Арик продолжал:

– Если одновременно поступает несколько сообщений, чье сообщение мы принимаем в первую очередь?

Новичок пожал плечами.

– Тут вступает в действие умная машина компьютер. – Арик улыбался. – Агенты классифицируются по их ценности и получают соответствующий код.

– И кто же их классифицирует? – заинтересовался новичок.

– И чему вас только учат в академии? Они классифицируются научно-исследовательским отделом в зависимости от ценности поставляемой ими информации. Компьютер идентифицирует агента по имени и классифицирует по его ценности. Он подает сообщения на экран с учетом ценности агента, а также времени, прошедшего с момента подачи информации.

Арик не был уверен, что новичок все понял, но с объяснениями придется подождать, подумал Арик, потому что стали поступать первые донесения. Прочитав их, Арик показал на экран.

– Это сообщение от бейрутского агента о местонахождении директора нефтедобывающего комплекса.

Арик обработал сообщение прямо на экране, пользуясь специальным пером-корректором. Экран был голубой, буквы белые. Он выделил особо важные разделы, затем, направляя корректор на специальные значки на экране, переадресовал разделы в различные отделения Моссад. Затем прочитал информацию от ливийского агента, из Триполи, о военных кораблях. В восемнадцать двадцать экран внезапно окрасился в два пульсирующих, цвета: черный и красный, и на нем появилась надпись большими желтыми бук вами: «КОД ЧЕРНЫЙ. СТРОЖАЙШАЯ СЕКРЕТНОСТЬ».

Новичок замер с сигаретой в руке.

– Эй ты, – Арик повернулся к нему. – Не задавай никаких вопросов. Делай то, что я тебе говорю. Компьютер издавал высокий прерывистый звук. – Спускайся в кафетерий и сиди там. Я позову тебя и скажу, что делать, а теперь вали отсюда!

Новичок поднялся на ноги.

– Но…

– У тебя еще нет допуска к секретной работе. Поэтому выматывайся ко всем чертям. У меня срочная работа. – Действуя почти инстинктивно, он впечатал свой код. И как только он нажал возвратную клавишу, принтер принялся подавать сообщение. Оно было из Дамаска. Внизу экрана появился мерцающий квадрат. В нем была маленькая звезда, означавшая, что это экстренная передача. Тут же можно было видеть и обычное время, запланированное для его передач: от 20.00 до 21.00. Он вышел в эфир почти на два часа раньше срока. Арик внимательно вглядывался в экран.

– Собачье дерьмо, – пробурчал он. – Ненавижу, когда нарушают расписание. Почему он не мог подождать?

Он подошел к принтеру, открыл крышку и вытащил отпечатанное сообщение. С первого же взгляда он понял, что сообщение чрезвычайной важности. Надо действовать строго в соответствии с инструкциями.

Арик поднял трубку внутреннего телефона со специальным приспособлением для изменения голосов. Все в нем звучало с одинаковым металлическим призвуком.

– Да? – спросил хриплый голос, которого Арик не мог узнать.

– Активизируй красную вспышку и уведоми плавник.

– И… – спокойно спросил голос.

Арик был в неподходящем настроении для словесных игр.

– Пошел ты в задницу.

– Желаю тебе того же самого, но мне нужен код.

Арик сразу осознал свою ошибку.

– Извини, код два три пять девять один три.

Повесив трубку, он протянул руку к трубке другого телефона. Надо было оповестить всех, кого это касается.

Для одного человека это была непосильная задача. Очень скоро комната, примыкающая к шифровальному кабинету, предназначенная для экстренных совещаний, наполнится высшим начальством. Связное отделение, которое он задействовал звонком по особо секретному телефону, уже наверняка сзывало всех, кто должен был отреагировать на эту бомбу, только что прибывшую из Дамаска. Ави так до сих пор и не появился, хотя вот-вот мог понадобиться. Арик позвонил в кафетерий. Трубку сняли лишь после нескольких длинных звонков.

– Да? – пробормотал сонный голос.

– Где Ави? – крикнул Арик в микрофон.

– Откуда мне знать? Я что, его няня? Но этот новый парень, который должен заменить Ави, только что пришел.

– Послушай! – сурово произнес Арик. – Пришли Ави ко мне на четвертый этаж. Срочно. Понимаешь? А этому новому парню скажи, чтобы отправлялся домой.

– Что, черт побери, происходит?

– Объясню позднее. А теперь поищи Ави, он должен быть в здании. Возможно, с какой-нибудь проблядью. Немедленно найди его.

– Постараюсь, не беспокойся.

– Если в ближайшие десять минут не найдешь, поднимись сам. Мне нужен помощник. Чтобы обрабатывать входящие сообщения. А это может быть нелегко, даже и с Ави, если случится запарка.

– Иду.

Через десять минут в шифровальный кабинет, на несколько шагов опередив Марка, босса Арика, вошел высокий стройный молодой человек под тридцать. Он кивнул Арику и прошептал: «Я не смог найти Ави». И повернулся, чтобы приветствовать Марка. Хотя Марк и был начальником отделения, как и все в Моссад, они называли друг друга просто по имени. Марк направился прямо к подносу с кофе.

– Я пришел, – сказал он. – Что случилось, землетрясение?

Арик вручил ему отпечатанное на принтере сообщение. Марк стоя прочитал его..

– Вот черт! – выругался он. – Ты кого-нибудь известил об этом сообщении?