Текст книги "Мечников. Избранник бога (СИ)"

Автор книги: Виктор Молотов

Соавторы: Игорь Алмазов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Глава 2

Да что ж такое! Неужели я нанёс сердцу настолько непоправимый ущерб? Не мог же обратный виток за один вечер вызвать у меня настолько устойчивую некупирующуюся аритмию?

Видимо, я убил слишком много бактерий, пытаясь спасти сегодняшних пациентов. И обратный виток дал отдачу. Нужно взять себя в руки и найти способ остановить этот приступ. Если аритмия разгонится, может произойти глобальное нарушение гемодинамики. А уже после этого мой головной мозг перестанет питаться и погибнет. Либо переживёт необратимые изменения.

Но электрокардиограф на коленке я не соберу. Для этого нужно много времени и материалов. Поэтому прямо сейчас нужно найти другой способ восстановить свой ритм. А для начала имеет смысл понять, что конкретно случилось с сердцем.

Точно! Чуть не допустил ошибку. Видимо, кровь отлила от мозга, и мысли перестали структурироваться, но я всё же силой воли заставил их встать на свои места.

Может, ЭКГ у меня и нет, зато я могу банально прощупать свой пульс и прослушать сердце с помощью фонендоскопа. Да, это не даст точной информации, но я, по крайней мере, буду понимать, куда бить. И чем.

Я поспешно надел фонендоскоп и начал выслушивать сердце. Затем сравнил полученные данные со своим пульсом.

Теперь всё понятно. Особенно на верхушке сердца в пятом межреберье прослушивается много внеочередных сокращений. То есть сердце сжимается лишний раз тогда, когда ему положено расслабляться.

И делает оно это очень часто. Судя по звуку – желудочками, камерами, которые лежат в основании нашего «мотора» и занимаются отправкой крови в другие органы через малый и большой круги кровообращения.

Другими словами, у меня развилась множественная желудочковая экстрасистолия. Чертовски опасное состояние! Людей с такими симптомами обычно сразу же госпитализируют в терапевтическое или кардиологическое отделения. Но я таким роскошным вариантом не обладаю.

Теперь понятно, почему принятый мной препарат дал лишь временное улучшение. Я только что использовал аналог дигоксина – яда, который замедляет сердечные сокращения и улучшает выброс крови из желудочков.

Вот только в этом случае он абсолютно бесполезен. Как раз наоборот, в каком-то смысле я сам себе этим навредил. Недаром говорят, что часто даже самый лучший врач сам себя лечить не может! Если бы передо мной был пациент с такими же симптомами, я бы обязательно это учёл.

А как только недуг коснулся меня, мышление начало работать не так, как надо.

В таких ситуациях обычно используют препараты «бета-блокаторы» или «калий». Благо аналог бета-блокаторов у меня уже есть. Вот только находится он в заначке, которую я оставил на складе госпиталя. Решил, что он может пригодиться, если у кого-то из пациентов разовьётся аритмия.

Что ж, значит, сейчас нужно собраться с силами, покинуть кабинет и добраться до склада. Принять бета-блокатор, который я извлёк из одного растения, проданного Ксанфием. И получить временное улучшение.

Да, именно временное. Полностью вылечить меня этот препарат не сможет. Аритмия купируется лекарствами, но излечивается только искоренением причины, которая и вызвала заболевание.

Это что же получается? Мне нужно отказаться от обратного витка? Будто сама судьба подталкивает меня к решению – передать эту силу Кириллу Мечникову. Что ж, это решит мою проблему с сердцем и вопрос контракта с военными. Вот только в этой схеме есть два весомых нюанса.

Я лишусь своей главной способности самозащиты, так ещё и брату своему подарю силу, которая может со временем его убить. А я уверен, что Кирилл мало смыслит в темах внутренних болезней. Он заточен на ранения, контузии, ожоги и прочие травмы, которые получают солдаты на поле боя.

Сконцентрировавшись на этих мыслях, я, шатаясь будто пьянчуга, добрался до склада и проглотил несколько ложек порошка, отложенного для больных с нарушением проведения сердечного импульса.

Прошло пять минут, и мне стало гораздо лучше. Я решил не спешить, выждал ещё двадцать минут, спокойно размышляя о дальнейших действиях. За это время приступ полностью отступил и не оставил намёков на возвращение.

Я почувствовал, как магия обратного витка отступила от сердца. После этого я сразу же влил немного лекарской силы в миокард и восстановил работу проводящих путей. В следующий раз аритмии будет развиться сложнее.

Но всё зависит от силы отдачи. Чувствую, обратный виток мне ещё навставляет палок в колёса.

С ума сойти, мне всего-то двадцать пять лет, а уже отказывает сердце! Доигрался с магией. Впредь нужно действовать аккуратнее.

Я взглянул на часы. Уже было половина четвёртого. Ночное дежурство закончится довольно скоро. Поток пациентов отступил, так что можно немного передохнуть. Может, даже вздремнуть получится.

Я прошёл мимо стонущих и храпящих пациентов, открыл дверь своего кабинета и обнаружил опровержение своих предыдущих мыслей.

Нет. Поспать мне сегодня не удастся.

За моим рабочим столом сидела красивая молодая женщина. Я уже видел её дважды. Только на этот раз на ней был не шикарный дворянский наряд, а…

Мой белый халат.

– Уж не сочти за неуважение, богиня, – обратился я к материализовавшейся Гигее. – Но тебе правда нечем заняться?

– Решила примерить твоё изобретение. Как ты там его называешь? Лекарский халат? – спросила она, поправляя широкий воротник.

Халат был ей явно не по размеру. Висел на хрупком теле, словно мешок. А широкий разрез на груди выглядел попросту вульгарно. Но Гигею это, кажется, совсем не смущало. Всё-таки у богов совсем другой взгляд на такие вещи, как красота и привлекательность человеческого тела.

Я уселся на кушетку и откинул голову назад, чтобы хоть немного подпитать свой мозг после того, что ему пришлось пережить.

– Белый цвет тебе идёт, – сказал я. – Только размер следует подогнать. Вообще, в моём мире женщинам шили немного другие халаты.

– Я знаю, как это делалось в твоём мире, – улыбнулась она. – Я могу подглядывать туда. Но только одним глазком.

Она подмигнула мне, затем взяла чашку и отпила оттуда горячего чаю. Хорошо расположилась, ничего не скажешь!

– У меня к тебе есть много вопросов, Гигея, – сказал я.

– Как и у меня к тебе, – усмехнулась богиня. – Мне начинает казаться, что мы друг друга не поняли.

– Возможно, это потому, что ты постоянно изъясняешься загадками вместо того, чтобы прямо сказать, что на самом деле от меня хочешь? – парировал я.

– Так уж вышло, что боги прямоты не любят, – сказала она.

А учитывая, что передо мной бог-женщина, косвенность фраз и шифровка смыслов возрастает многократно. Ни в коем случае не хочу сказать, что как-то предвзято отношусь к женщинам, но им куда свойственнее выражать мысли косвенно. Это является генетическим механизмом защиты. Поскольку мужчина физически сильнее от рождения, женщине всегда приходится брать хитростью. Так уж устроена природа.

– Что ж, тогда первый вопрос задам я. Почему ты рассказываешь мне о других богах и их избранниках, а тот же Подалирий держит Сеченова в неведении? – спросил Гигею я.

– Потому что Подалирий понятия не имеет, кто ты такой, – заявила она. – Он нем и глух. Возможно, из-за этого его контакт с Иваном Сеченовым столь сильно затруднён. А я… Скажем так, хорошо научилась шпионить за своими братьями и их избранниками.

Это многое объясняет. Сеченов говорил, что Подалирий посылает ему только образы с подсказками. И это – единственный способ их общения.

– А теперь мой черёд, – произнесла Гигея. – Хорошо, что ты заговорил о Сеченове и его боге. Скажи, с какой стати ты решил, что это хорошая идея – объединиться с тем, кто является тебе прямым конкурентом?

– Не припомню, чтобы мы заключали какой-то договор на эту тему, – подметил я. – Разве мне запрещено заключать союзы с тем, с кем я сам захочу? Звучит немного абсурдно, тебе так не кажется?

– Подалирий – мой конкурент, а значит, и Сеченов должен быть твоим врагом, – заявила Гигея. – Чувствуешь логику?

– Ага… – протянул я. – Логика в том, что у богов между собой не всё так гладко, и вы перемещаете свою войну на уровень смертных лекарей. Правда, здесь есть небольшое противоречие. Вместе с Сеченовым нам будет куда проще продвигать лекарское дело, создавать новые лекарства и изобретения. Разве не это является главным постулатом клятвы лекаря?

Своим вопросом я ввёл Гигею в замешательство. Похоже, она и сама поняла, что во всей этой схеме присутствует масса неувязок. Однако признать это ей не позволила гордыня.

Она допила чай и со звоном поставила чашку на стол.

– Может, ты этого ещё и не понял, Мечников, но боги воюют между собой, – произнесла она. – Поэтому мы и выбираем для себя лучших избранников, которые смогут достичь поставленных нами целей.

– И за что же вы воюете? – поинтересовался я.

– Пока что я тебе этого сказать не могу, – помотала головой богиня. – И вряд ли скажу. Всё далеко не так просто, как тебе кажется.

Похоже, лезть в дела богов не имеет смысла. Гигея всё равно не станет рассказывать, в чём суть их противостояния. Однако свою позицию я должен закрепить.

– Сеченов всё равно будет работать со мной, – сказал я. – Если, конечно, не передумает. Не держи на меня зла, Гигея, но я от этого решения не отступлю. Моя главная задача – развивать лекарское дело. Таким образом я опосредованно спасаю тысячи жизней каждый день.

– И я это ценю, – улыбнулась она. – Однако твоя упёртость заставляет задуматься о том, сможем ли мы работать дальше… Но в этот раз я с ней смирюсь. Хорошо, я поговорю с Подалирием. Возможно, мы с ним сможем заключить союз хотя бы на время. Он ведь и сам не против проучить Махаона и его последователя Павлова.

– Так ты знала про Павлова! – подметил я. – Но не называла его фамилию.

– Я знала, что Махаон нашёл последователя, но понятия не имела – кто он. Мой брат слишком хорошо скрывается. У меня есть подозрения, что он готовил своего избранника много лет. Скорее всего, Павлов знает и умеет куда больше, чем вы с Сеченовым вместе взятые. Превзойти его будет не так уж и просто.

– Он всего лишь зарегистрировал один-единственный препарат, – пожал плечами я. – Разве это стоит считать чем-то…

Я осёкся. На меня снизошло осознание. С чего я взял, что он зарегистрировал только один препарат? Просто об антидепрессанте написали в газетах, потому что это стало крупнейшим открытием.

Но это вовсе не означает, что ранее Павлов сидел без дела. Возможно, он зарегистрировал что-то ещё, пока мы с Сеченовым были заняты борьбой друг с другом.

– Правильно мыслишь, – улыбнулась Гигея.

– Так ты и мысли читать умеешь? – хохотнул я. – Не очень-то вежливо – врываться в чужую голову.

– Я читаю только то, что меня интересует. Всё остальное меня не касается, не беспокойся, – ответила она. – Кстати, как твоё сердце? Вижу, всё же смог привести его в норму?

– А вот об этом, Гигея, стоило бы упомянуть, – подметил я. – Ты прекрасно знаешь, что я прибыл из другого мира. Что о местной магии мне известно ровным счётом ничего. Мне повезло, что я узнал об обратной отдаче от своего отца. Если бы я этого не знал, решил бы, что меня кто-то проклял.

– Но ты ведь должен понимать, что мой избранник должен быть умным и сильным, – улыбнулась Гигея. – Поэтому я наблюдала за тобой, не вмешивалась, ждала, когда ты сам исправишь то, что с тобой случилось.

В каком-то смысле она права. Даже если бы она предложила мне помощь в момент приступа, я отказался бы и попытался найти свой способ решения проблемы.

Однако о побочных функциях обратного витка лучше разузнать.

– Тебе известно, как я могу защитить себя от механизма обратной отдачи? – спросил я.

– Этот механизм был создан моим отцом Асклепием, чтобы лекарь не использовал эту силу против живых существ слишком часто. Только в условиях самозащиты, – заявила она. – Отдача – неотъемлемая часть обратного витка.

– Вот только Асклепий не учёл, что я этой силой буду убивать десятки миллионов живых существ – микроорганизмов. А без этого лечить людей от инфекционных заболеваний практически невозможно. Да, мы создали антибиотики, но они не всегда будут под рукой. Пока что производство только зарождается.

– Прости меня, Алексей, – неожиданно искренне произнесла Гигея. – Но даже я не знаю способа избавиться от отдачи.

И в этом заключается огромный парадокс. Ведь клятва лекаря требует помогать пациентам. И если я знаю, что могу помочь им, убив бактерии, но не делаю этого… Я нарушаю клятву. Получается, что я при любых обстоятельствах буду рисковать своей жизнью.

Нет, так не пойдём. Нужно искать другой выход. Либо развивать производство антибактериальных препаратов, либо пытаться найти способ исправить функцию обратного витка.

– Если уж вы действительно собираетесь объединиться с Сеченовым, то учтите, что конкуренцию с Махаоном пережить будет очень трудно. Он – единственный из всех моих братьев, которого я по-настоящему опасаюсь.

В мою дверь кто-то постучал.

Что особенно удивительно, в этот момент я проснулся. Похоже, Гигея как-то обманула моё восприятие. Хотя… На столе всё так же стояла чашка, из которой богиня пила чай.

– Войдите! – сказал я.

Дверь со скрипом открылась, и в комнате появился главный лекарь.

– Алексей Александрович, а вам домой не пора? – спросил он вместо приветствия. – Уж простите мою нетактичность, но я ждал почти час, пока вы проснётесь. Пришлось поспособствовать вашему пробуждению. В чём дело? Ночь была тяжёлая?

Ого… И вправду, уже утро наступило. Что ж, в следующий раз нужно будет предупредить Гигею, чтобы она больше не переводила меня в это коматозное состояние. Я ж так могу и посреди улицы заснуть!

– Да, ночка была непростой. Один мужчина чуть ноги не лишился, – произнёс я. – Сегодня днём вы в стационаре?

– Да, – кивнул Кораблёв. – Так что если понадоблюсь, ищите меня здесь. А вас уже ждут пациенты в амбулатории. Так что поспешите.

Кто бы сомневался. В городе всего пять тысяч человек, а пациентов каждый день столько, будто я принимаю не в Хопёрске, а в Санкт-Петербурге. Но оно вполне объяснимо тем, что сюда приезжают многие из окрестных деревень, кто может добраться самостоятельно. Кто не может – вызывают врача на дом.

Я передал Ивану Сергеевичу пациентов, подробно разъяснив, кто и с каким заболеванием поступил. А затем направился в амбулаторию. А раз сегодня не будет Синицына, значит, пациентов будет гораздо больше. Василий Ионович Решетов ввиду своего возраста уже не может лечить так много людей. А Родников ввиду своей лени работает даже медленнее, чем Решетов.

Так что весь удар придётся принимать на себя мне и Сеченову.

Поначалу люди шли с полной ерундой с точки зрения лекарской магии. То есть я купировал их недуги, практически не тратя при этом своей маны. И так происходило до тех самых пор, пока на приёме не оказался пациент с особо специфическими жалобами. Врачу-новичку они бы показались обыкновенной ишемической болезнью сердца. Однако я сразу понял: здесь что-то не так.

– Здравствуйте, уважаемый Алексей Александрович, – произнёс хорошо одетый мужчина средних лет, готовясь описать свои жалобы. – Мне сказали, что вы очень хорошо разбираетесь в лекарском деле, в отличие от многих других ваших коллег… Поэтому я и обратился к вам.

Речь у мужчины была очень грамотной. Я сразу же сделал вывод, что передо мной очередной «угасающий» дворянин, который оказался в Хопёрске точно так же, как и я.

– Как вас зовут? – спросил я.

– Геннадий Фёдорович Шорохов, – ответил он. – Я знаю, что вы раньше жили в Санкт-Петербурге. Может быть, слышали мою фамилию. Мой род занимается литературой. Написанием книг, печатью книг, их распространением – и так далее.

Мне стало любопытно, как могли выгнать из рода человека, который занимается книгами. Ведь для этого должна быть серьёзная причина.

Однако Шорохов решил поделиться со мной сам.

– Я понимаю, какими вы сейчас задаётесь вопросами, Алексей Александрович, – вздохнул он. – Я писал статьи про нашего императора. Не самые лестные, скажем так. Можно сказать, что мне повезло, раз я оказался в Хопёрске, а не в Сибири.

Это многое объясняет.

– Однако в нашем разговоре сейчас самое главное – это то, что вас беспокоит. Что заставило вас прийти к лекарю? – поинтересовался я.

– Началось всё с того, что я начал сильно утомляться, – произнёс он. – Затем присоединилась одышка и боль в сердце. Жгучая такая боль! Крайне неприятная. Но всё это мелочи, стерпеть можно. Если бы не лихорадка. Температура поднимается постоянно, всего знобит, трясёт – жить невозможно.

Так, а это уже не похоже на ишемическую болезнь сердца. Сам факт того, что у него поднялась температура, говорит совсем не в пользу этой болезни. Здесь что-то не то. Это совсем другое заболевание. Но его ещё нужно уточнить.

– А кроме этих симптомов больше ничего не беспокоит? – насторожился я. – К примеру, другие органы? Живот, руки, ноги, голова? Или только сердце?

– Верно подметили, господин Мечников, суставы беспокоят жутко. А ещё горло болит, – сказал Шорохов. – Жуткая пылающая боль в зеве, будто кипятка глотнул. Думаю, что простудился. Но дискомфорт длится уже больше месяца. Скорее всего, ослабел, уже даже лёгкую простуду перенести не могу.

Вот оно! Всё совпало! Если сейчас обнаружу у него ещё один симптом, можно сразу же ставить диагноз.

– Геннадий Фёдорович, а покажите, пожалуйста, свой торс, – сказал я. – Снимите рубашку.

Шорохов без лишних вопросов оголил тело… И тогда я увидел подтверждение своих подозрений.

Кольцевидные пятна на груди мужчины. Красные овалы, которые трудно не заметить.

– Вас это покраснение совсем не смущает? – поинтересовался я.

– Да я особо и не обращаю на него внимания, – пожал плечами Шорохов. – У меня часто появляются разные сыпи. Я как-то к ним уже привык.

Видимо, аллергик. Аллергик, который понятия не имеет о том, что такое аллергия. Всё-таки в девятнадцатом веке об этом было мало известно.

Вот только кольцевидные пятна ничего общего с аллергией не имеют.

Передо мной яркая картина ревматической болезни сердца. И главным симптомом служат даже не жалобы на боль в сердце и лихорадку. Нет. Всё дело в предшествующем им фарингите.

Больное горло заселили стрептококки. Затем эти хитрые бактерии вынудили иммунную систему начать атаковать собственный организм. В итоге это привело к тому, что оболочки сердца пережили сильное повреждение. По той же причине появилась лихорадка, боль в суставах и высыпания на коже.

Всё это – дело рук запутавшейся в своих алгоритмах иммунной системы.

А это означает, что мне предстоит крайне непростая работа.

– Ложитесь на кушетку, – попросил я. – Сейчас я ваш недуг уберу, Геннадий Фёдорович.

Шорохов разделся и лёг, а я начал восстанавливать все оболочки сердца, снимать воспаления с суставов и самое главное – успокаивать иммунную систему, которая стала врагом собственному организму.

Однако это ещё не всё. Лекарской магии я потратил не так уж и много. Но дальше в ход должно пойти другое колдовство.

Обратный виток. Фарингит надо вылечить. Воспаления я снять могу без лишних проблем, однако из глотки всё равно придётся убрать бактерии. В противном случае может произойти рецидив заболевания.

А какой у меня выбор? Либо оказать только половину помощи, либо рискнуть своим здоровьем и воспользоваться обратным витком. Думаю, я всё же склонюсь ко второму варианту.

Сначала закончу приём, а уже потом начну заниматься самолечением.

Стрептококков обычно убить не так уж и просто. Это тот редкий случай, когда даже антибиотики справляются с трудом. У этих бактерий слишком много защитных систем. Зато обратный виток заставляет их лопаться, как воздушные шарики. Уже через пять минут работы я полностью излечил фарингит и…

В сердце вновь возник лёгкий дискомфорт. Но пока что я мог его игнорировать.

– Алексей Александрович! – воскликнул Шорохов, застёгивая рубашку. – Мне стало гораздо лучше. Вы так ловко избавили меня от этих мучений! Я даже не знаю, как вас отблагодарить. А что это было? Такое впечатление, будто у меня в любой момент могло разорваться сердце.

– Может, это и прозвучит странно, – ответил я, – но постарайтесь впредь сразу же обращаться к лекарям, как только возникают даже малейшие признаки простуды. Вся проблема именно в ней.

Шорохов пообещал, что никогда не забудет моей доброты, и покинул кабинет. Да уж, не думал я, что когда-нибудь смогу излечить ревматическую болезнь сердца менее, чем за полчаса.

В мой кабинет влетел Сеченов.

– Занято, уважаемые! Прошу подождать! – прокричал Иван Михайлович моим пациентам.

– Что стряслось, Иван? – нахмурился я.

– Думаю, нам стоит отказаться от корректировок, которые я предложил изначально. К чёрту наши проекты, – заявил Сеченов. – Нужно приступать к совместной работе немедленно.

– Так в чём дело-то? – не понял я. – Из-за чего такая спешка?

– Павлов сделал ещё один ход.