Текст книги "Спасите меня, Кацураги-сан! Том 12 (СИ)"

Автор книги: Виктор Молотов

Соавторы: Алексей Аржанов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Глава 2

С какими зависимостями я уже только не справлялся! Сначала отвадил Асакуру Джуна употреблять алкоголь. И это оказалось не так уж и просто. Он подсел на него довольно плотно и даже умудрился подхватить после этого синдром «автопивоварни». Однако от этого мы избавились.

Но вскоре оказалось, что наш хирург Рэйсэй Масаши страдает от лудомании. И я потратил немало времени и сил в Австралии, чтобы помочь своему коллеге.

В итоге мы с этим разобрались.

А теперь выясняется, что внук Окабэ Акиры стал сябучу. Паршиво. От наркомании вылечить человека куда сложнее, чем от других зависимостей. И во многом сложность лечения зависит от самого наркотика.

– Сочувствую, Окабэ-сан, – сказал я. – А на что конкретно он подсел, можете сказать?

– Так на сябу же, чёрт его подери! – воскликнул Окабэ Акира, упал на свой стул и громко шарахнул кулаком по столу. – От этого мне аж дурно становится. Я думал, что этой дряни уже давно нет. Но он нашёл… Нашёл! Связался с кем-то из бегунков якудзы. И, как я понял, закупается он у них уже больше года.

Это плохо… Если я правильно понимаю, сябу – это местный аналог метамфетамина. А это очень плохо. Этот наркотик крайне силён. Вылечить такую зависимость крайне трудно.

Иронично всё-таки. Порой Японию называют страной исчезнувших наркотиков. Вот только это – миф. Наркотрафик в Японии работает недурно. Запрещённые вещества поставляются сюда в основном из Китая и Северной Кореи.

Да чего уж мелочиться, сам метамфетамин был изначально изобретён в Японии в конце девятнадцатого века, и это «открытие» сделал Нагаёши Нагай.

А теперь его транспортировкой из страны в страну занимается якудза. Наркотики – это одно из трёх их основных направлений деятельности. Хотя стоит отметить, с якудзой всё не так просто. Эти «робин гуды», несмотря на свои преступления, внесли большой вклад в развитие экономики Японии и много раз помогали бедному населению. Вдаваться в эту тему смысла нет, она слишком спорная. Особенно если учесть, как якудза во все времена влияла не только на экономику, но и на политику Японии.

– Кацураги-сан, я понимаю, что вам сейчас хочется поговорить со мной про «Фебрис-12» и прочее, но… Поймите, это – мой внук. Я не хочу, чтобы его посадили. Но боюсь, что в одиночку не справлюсь. А другим нашим коллегам я довериться не могу. Если отведу его к наркологу, вполне может так случиться, что данные передадут в полицию.

В Японии одни из самых строгих законов в мире касательно употребления наркотиков. В других странах сажают за хранение и распространение. В нашей стране же можно попасть в тюрьму и за употребление.

– Я помогу вам, не беспокойтесь, Окабэ-сан. Всё пройдёт конфиденциально. От меня никто ничего не узнает, – уверил инфекциониста я. – Когда вам будет удобно отвезти меня к внуку?

– Сегодня после приёма сможете? – Окабэ Акира устало протёр глаза. – Кошмар… Я не спал уже несколько дней. Постоянно думаю об этом. Мой сын с медициной никак не связан, у него своя сеть автомастерских. А внук… Если мы его потеряем, я никогда себе этого не прощу.

– Попробуем сделать всё, что возможно, – сказал я. – После приёма сразу приду к вам – и после этого поедем к вашему внуку. А после этого я очень рекомендую вам отдохнуть. Возьмите отгул, хотя бы два-три дня поспите спокойно. Сами же понимаете, разрушить нервную систему очень просто, а вот восстановить – это вопрос совсем другого калибра.

– Вы правы, Кацураги-сан, зайду сегодня к главному врачу. Не думаю, что Акихибэ-сан мне откажет, – ответил инфекционист. – Что-то у меня совсем уже нет сил работать. Ещё и дежурства – сами понимаете.

Мы договорились встретиться около главного входа в поликлинику, после чего я направился в свой кабинет. Там уже наверняка скопилась куча народу.

По дороге к своему этажу я думал о том, как мне предстоит лечить внука Окабэ Акиры. Это может оказаться крайне непросто. Если я не ошибаюсь, сябу раньше носил другое название. Филопон. Этот наркотик выдавали военным во времена Второй мировой войны. Как в виде пилюль, так и в виде инъекций. Одной из его основных особенностей было «обострение зрения». Это помогало многим военным, особенно лётчикам. Потому его также называли «кошачьи глаза».

Если история не врёт, в те времена его давали даже тем, кто трудился на производстве, чтобы увеличить эффективность их работы. Те же камикадзе, которые таранили на своих самолётах противников, нередко находились под воздействием этого препарата.

Правда, после войны его запретили, но тем, кто смог пережить войну, пришлось тяжко, поскольку этот препарат вызывал привыкание. По статистике почти два миллиона человек были зависимы от филопона, когда война подошла к концу.

Его запретили законодательство, однако, несложно догадаться, что с чёрного рынка он никуда не исчез.

С этими мыслями я прошёл мимо толпы своих пациентов и даже сам не заметил, как оказался в своём кабинете.

– Кацура-а-аги-сан! – протянула Сакамото Рин. – Как же хорошо, что вы вернулись! Я уже устала говорить о том, что нас с вами слишком часто разлучают. Будто нам и вовсе не суждено работать вместе!

– Да будет вам, Сакамото-сан, – рассмеялся я. – Меня не было всего… Месяц?

– Да, месяц! А перед Новым годом вы ещё на две недели уезжали. Кошмар какой-то, я мечусь между всеми врачами, которым требуется дополнительная помощь. А хотелось бы работать в своём кабинете! – заявила Сакамото Рин.

Хотел бы я её обрадовать, но не мог. Слишком велика вероятность, что меня будут отрывать от рабочего места ещё много раз, чтобы разобраться с вирусом «Фебрис-12». Но ей об этом знать незачем. Скорее всего, «ВОЗ» будет просить главных врачей оформлять такие отъезды, как командировку. Или вовсе принудят меня к увольнению. Об этом Теодор Гебреус меня предупреждал.

– Что ж, тогда не будем терять времени! – воскликнул я. – Приступим к совместной работе. Пациенты, скорее всего, уже заждались.

Я и сам не заметил, как вновь втянулся в рабочий процесс. Пациенты входили и выходили, щёлкались, как орешки. Одни ушли на дообследование, потом зашли следующие. Следом вернулись предыдущие с готовыми анализами – и так далее.

Однако один пациент вызвал у меня особое удивление. Он сильно отличался от остальных, которые в основном страдали ОРВИ, гипертонией и остеохондрозом.

– Здравствуйте, Кацураги-сан, – вяло поклонился молодой мужчина. – Меня зовут Такидзава Хидео.

– Вижу, вы есть у меня в списке, – кивнул я. – Присаживайтесь и рассказывайте, что вас беспокоит.

– Да даже не знаю, с чего начать… – вздохнул он.

– Вы бы знали, как часто я слышу эту фразу, – улыбнулся я. – Перечислите всё, что вас не устраивает. А я уже сам разберусь, что из этого состряпать. Не беспокойтесь.

– Так, хорошо, – кивнул он. – В общем, месяц назад меня начали беспокоить головные боли. Заметил, что голова кружится часто, независимо от того, чем я занимаюсь. Может такая проблема возникнуть и на ровном месте. И… Ещё бессонница. Сплю очень плохо. А иногда вообще не сплю.

– Угу, – фиксируя симптомы в медицинской информационной системе, кивнул я. – Что-то ещё? Так, минуточку, погодите…

Я пригляделся к лицу Такидзавы Хидео. На его щеках и лбу виднелись красноватые пятна. А вот это интересно… Может быть, это как-то связано.

Чёрт… У меня в голове тут же возник «Фебрис-12». Но нет, я не стану уподобляться врачам, которые подозревают суперинфекцию у каждого своего пациента. Для начала опрошу его, внимательно осмотрю и только после этого буду делать какие-то выводы.

– А сыпь у вас давно появилась? – поинтересовался я.

– Да вот буквально пять дней назад, всё лицо испортила! – воскликнул Такидзава. – Да ладно лицо… Вы на руки мои посмотрите.

Он протянул вперёд руки, и я обнаружил, что на их тыльной стороне виднелись пузыри. Надутые, заполненные серозной жидкостью. Видимо, ранее на тех же местах были такие же красные пятна, как и на лице. Что ж, это особенно неприятно, ведь отсюда можно сделать вывод, что вскоре и его лицо покроется пузырями.

– Зуд, жжение есть? – уточнил я.

– Ужасные! – воскликнул Такидзава. – Чешется так, что я едва себя сдерживаю. Руки и шею уже до крови расчесал, а лицо… Стараюсь не трогать, но очень хочется.

Такидзава продолжил описывать зуд, а я обратил внимание на его руки. Проблема, вижу, не только в зуде. Руки трясутся. Тремор. Вряд ли он пришёл на приём с похмелья. Не похож он на человека, который злоупотребляет алкоголем. Видимо, проблема не только в коже, но и в нервной системе. Хотя это очевидно, если учесть, что он страдает от головных болей и бессонницы.

– В целом у меня уже есть общая картина, но если остались ещё какие-нибудь жалобы – перечислите их, – попросил я.

– Да легко, – усмехнулся Такидзава Хидео. – Видите ли, Кацураги-сан, я никогда не был очень уж эмоциональным человеком. А теперь… Могу и над фильмом всплакнуть. И даже от воспоминаний каких-нибудь порой слёзы наворачиваются. В общем – перепады настроения очень резкие. И явных причин для этого нет. А порой становится так плохо, что даже в обморок падаю. Честно, я не шучу и не преувеличиваю! Просто беру… и теряю сознание.

Такидзава совсем поник. Видимо, озвучив все симптомы, решил, что ему уже никто не поможет.

– Не беспокойтесь, Такидзава-сан, я уже начинаю понимать, в чём проблема. И поэтому у меня к вам будет просьба. Я хочу, чтобы вы дообследовались. Сейчас же сдадите мочу и кровь, направления вам выдаст моя медсестра. А к концу сегодняшнего приёма вернётесь ко мне. Больничный я вам выдам на период лечения, когда будет ясен диагноз.

– Точно! – воскликнул он. – Моча! С мочой всё очень плохо!

Так… Вот теперь всё действительно сложно. Кожа, нервная система, психика и мочевыделительная система. Если честно, объединить всё это в один диагноз крайне непросто. Может, у него несколько заболеваний одновременно? С таким я уже много раз сталкивался.

– Кацураги-сан, мочу точно нужно сдать, я поэтому заранее её и принёс, но… Может быть, вы посмотрите? – спросил Такидзава.

– На что? На мочу? – удивился я.

– Да, – кивнул он. – Думаю, вас это сильно удивит. По крайней мере, я сегодня утром просто одурел!

– Хорошо, доставайте, – кивнул я.

И каковым же было моё удивление, когда из сумки пациента появилась банка с мочой. С сине-фиолетовой мочой!

– Э-э-э… – тихо протянула Сакамото Рин.

– Вот и я о том же! – воскликнул Такидзава Хидео. – Будто я краску выпил!

Вот теперь до меня дошло, что происходит с моим пациентом. Одного цвета мочи мне хватило, чтобы догадаться. Такой специфический оттенок моча приобретает только в одном случае.

– У вас это впервые, Такидзава-сан? – уточнил я.

– Да, раньше этих симптомов вообще не было, – ответил он.

Я активировал «анализ» и внимательно осмотрел его тело. Никаких нарушений, кроме дистрофии в нервной системе мне обнаружить не удалось. Опять же не хватило «молекулярного анализа». Но я и без него понял, в чём проблема.

– Вы всё равно сдадите анализы, Такидзава-сан, но причину вашего состояния я уже определил. Скорее всего, у вас болезнь Хартнупа.

– Хартну… Чего? – удивился он. – А это ещё что такое?

– Это – врожденное генетическое заболевание. Чаще всего оно проявляет себя в детстве, но… В вашем случае наблюдается поздняя манифестация. Это состояние, при котором нарушается обмен аминокислот. А аминокислоты – это кирпичики для белков. А белки – то, что является основой любого живого организма. Без них мы не можем функционировать.

– Кацураги-сан, скажите прямо… – напрягся Такидзава. – Это смертельно, да? Ведь если болезнь генетическая, то её и вылечить невозможно?

– Успокойтесь, уверяю вас, критического вреда она вам не принесёт. Правда, полностью излечить её нельзя – в этом вы правы. Основная проблема вашего организма – это триптофан. Аминокислота, от которой зависит большое количество процессов в организме. Она-то у вас в кишечнике и не обрабатывается. А точнее, обрабатывается, но не до конца. Превращается в токсические вещества, которые вредят нервной системе.

– А что мне тогда делать? Может, диету какую-нибудь стоит соблюдать? – поинтересовался он.

– В первую очередь отныне вам стоит избегать прямых солнечных лучей, – начал объяснять я. – Это из-за них у вас на коже лица, шеи и рук появляются высыпания и пузыри. Кроме этого, я выпишу вам никотиновую кислоту для восстановления нервной системы и кожи, а также аминокислоты. Их вы сможете проколоть в нашем процедурном кабинете. Через неделю зайдёте ко мне ещё раз. Если коже не станет легче, я назначу вам гормональные противовоспалительные. Вскоре все симптомы исчезнут. Но на время! Предупреждаю сразу. Как только всё начнётся заново, вам придётся принимать эти препараты опять.

– Благодарю вас, Кацураги-сан, успокоили, – выдохнул мужчина. – А что делать… с эмоциями?

– Мысли мои читаете, Такидзава-сан. Для этого вам длительное время придётся принимать антидепрессанты и успокоительные. Я выпишу вам все необходимые препараты, но всё же загляните к нашему психиатру – Макисиме Сакуе. Он очень хороший специалист, сможет вас сориентировать.

Такидзава Хидео несколько раз поклонился и покинул наш кабинет.

– Ух, – протянула Сакамото Рин. – Я сильно удивлена. Не думала, что моча может так менять цвет. Нет, я, конечно, слышала, что она бывает бесцветной или красной из-за кровотечения. Или же зелёной при гонорее и других бактериальных инфекциях. Но чтоб сине-фиолетовой! Это что-то совсем уж из ряда вон!

– Понимаю вас, Сакамото-сан, – усмехнулся я. – Поверьте, я с этим заболеванием знаком, но, увидев такой цвет, сам жутко удивился! Но ничего. Это хоть и генетическая поломка, но не смертельная. Качество жизни она ему портить будет, но при соблюдении всех рекомендаций он мало чем будет отличаться от других людей.

Следующая часть приёма прошла относительно спокойно. Однако под конец пришло самое главное ходячее бедствие.

– Кацураги-сан! – воскликнул Кондо Кагари. – А я уж решил, что вы навсегда остались в Австралии!

– Не дождётесь, Кондо-сан, – улыбнулся я. – Как у вас тут дела? Много работы?

– Да не то слово! Вы уж простите, что я к вам сразу с вопросом, хотя вы только что вернулись. Но уже возникла проблема, – начал тараторить Кагари. – Вот представляете, не было вас – и пациентов сложных не приходило. А стоило вам появиться – и вот вам, пожалуйста!

– Кондо-сан, короче, – попросил я. – Что там у вас?

– Брадикардия, – пожал плечами он. – Обычно пациенты приходят с повышенным пульсом, и там-то всё ясно! Пульсурежающих препаратов – куча. А вот с брадикардией беда. Что посоветуете?

– Пульс у пациента какой? – уточнил я.

– От тридцати до пятидесяти колеблется, – заявил Кондо Кагари.

– Ох, ты ж… – с трудом сдержал ругательства я. – Этого нужно точно класть.

– Отказ написал, представляете? Не хочет ложиться.

– Вы хорошо объяснили последствия? С таким пульсом он может однажды не проснуться. Сердце остановится или кровообращение в органах нарушится, – объяснил ему я.

– Я всё это уже сказал ему. Всё равно – отказ написал, от госпитализации пока что отказался. Говорит, ему нужно неделю или две решить все свои дела, а после этого уже сможет лечь, – ответил Кондо Кагари.

А это действительно – беда. От брадикардии препаратов крайне мало.

– Единственное, что могу посоветовать – атропин, – сказал я. – Он ускорит сердцебиение. Только подробно расскажите пациенту, как его принимать. Всё-таки – это яд. И обязательно скажите про побочные эффекты. Головные боли, сухость во рту, запор, нарушение зрения – всё это может быть. И нельзя предсказать заранее, какие из этих симптомов возникнут. Атропин действует почти на весь организм. Не только на сердце. В идеале ему, конечно, нужно кардиостимулятор ставить. Скорее всего, там какой-нибудь синдром слабости синусового узла. Только кардиохирурги могут решить этот вопрос.

Эх, помню, в России был такой препарат – капли Зеленина. Не сказать, что прямо-таки чудо какое-то, но ускорял он сердце неплохо. И побочек у него было мало. Но всё равно, это – не лекарство. Лишь временная мера.

– Спасибо, Кацураги-сан, и снова вы меня выручили, – улыбнулся Кондо Кагари. – Побегу к пациенту. Ещё раз поздравляю вас с победой и с возвращением!

Кондо убежал, а я принялся заполнять накопившуюся документацию.

Как только приёмный день подошёл к концу, я вышел из поликлиники и встретился с Окабэ Акирой. Он стоял на парковке, заводил свою машину, которая успела заглохнуть из-за мороза. Видимо, совсем старый автомобиль. У японцев мороз – это «минус пять градусов». В России легко можно двадцать-тридцать встретить. А в некоторых регионах и ещё ниже. На пару десятков.

Как только инфекционист завёл машину, мы направились к его внуку, который жил вместе с родителями неподалёку от района Акихабара.

– А я ведь их предупреждал, – стукнул по рулю Окабэ. – Следите за ним! Парень-то умный! Но связаться может с кем угодно из-за своей наивности. Сатору-кун всегда мне нравился. Я хоть старик ворчливый, но всё равно видел в нём большой потенциал. Порой думаю, что некоторые от излишнего ума на такие штуки и подсаживаются. Не знают, куда девать свои мозги. Проклятье! А ведь мне об этом только три дня назад сообщили, скрывали всё.

– Окабэ-сан, год употребления – срок большой. Но всё же убрать зависимость ещё можно. Станет совсем другим человеком. Да чего я рассказываю, вы и сами знаете, – сказал я. – Правда, важно, чтобы он сам хотел вылечиться.

– Он хочет, – кивнул Окабэ. – Наверное. Я пока что лично его не видел. Отец его сказал, что парень сам признался в том, что пользуется этим порошком уже много месяцев. Плакал, говорит, умолял помочь.

– Сколько ему лет?

– Девятнадцать, – вздохнул Окабэ. – Только поступил в медицинский университет. Хотел по моим стопам пойти. Не знаю, как так вышло. Где мы допустили ошибку?

– Себя только не вините, – сказал я. – Парень уже взрослый. Мировоззрение у него почти сложилось. И большинство решений он принимает сам, независимо от того, как его воспитали.

– Думаете? – нахмурился Окабэ.

– Конечно. Воспитание – это лишь часть сил, которая формирует личность. Огромную роль играет окружающее общество и самовоспитание. Далеко не факт, что вы или его родители допустили ошибку.

– Ладно, Кацураги-сан, об этом поговорим потом – на месте, – заключил инфекционист. – Нам ещё час ехать. Пробки сегодня просто дикие. Давай лучше обсудим «Фебрис-12». Вы не представляете, сколько договоров я подписал… Шаг вправо, шаг влево – смертная казнь!

– Прекрасно понимаю, я сделал тот же самое, – ответил я.

– Мне уже скинули отчёты о тех больных из Гренландии, – вздохнул Окабэ Акиро. – Ужасающая статистика. Смертность составила девяносто процентов. Грубо говоря, из ста человек в стационаре сейчас лежат только десять. У одного кровавый понос, у второго лёгкие сгнили. Про остальных даже вспоминать не хочется. Ужас! Так, ещё и вирус постоянно мутирует. Его даже высокая температура не всегда берёт. А противовирусные препараты… Чего уж тут говорить? Совсем бесполезны.

Всю дорогу мы с Окабэ обсуждали, каким образом можно диагностировать инфицирование «Фебрис-12». Однако никаких идей, кроме повышения уровня лимфоцитов в общем анализе крови у нас не возникло.

Ведь этот вирус можно спутать с чем угодно. Хоть с гастроэнтеритом!

– Приехали, – сказал Окабэ, когда мы остановились у небольшого частного дома.

Странно было видеть что-то кроме многоэтажек. Видимо, семья Окабэ владеет приличным капиталом, раз может позволить себе поселиться в таком районе.

Из дома тут же выбежала женщина. Видимо, это мать Сатору Окабэ. Мы тут же выскочили из машины.

– Шихо-сан, что случилось, где Сатору-кун? – крикнул Окабэ.

– Он… Он заперся в своей комнате! – воскликнула рыдающая женщина. – Я уже не знаю, чем его оттуда достать. Он не отвечает! Игнорирует меня!

Повезло, что в этот момент я перевёл взгляд на проулок. Молодой парень выпрыгнул со второго этажа дома, приземлился на мусорный контейнер, перекувыркнулся, тут же вскочил на ноги и опасливо взглянул на нас.

– Сатору… – оцепенел Окабэ Акира. – Сатору-кун! Стой!

Однако Сатору рванул со всех ног вглубь проулка. Я решил, что медлить нельзя.

– Ждите, Окабэ-сан, – произнёс я. – Я верну его домой.

Я сбросил сумку на землю и со всех ног помчался за Окабэ Сатору.

Глава 3

Парень оказался быстрее, чем я думал. Пока пробирался между кустов к проулку, он уже успел смыться аж на соседнюю улицу. Что ж, вот сейчас мне и пригодятся мои регулярные тренировки!

Спринтом я никогда не занимался, но вот в забегах на долгие дистанции могу считать себя, если не профи, то очень крепким любителем. Марафонов и полумарафонов я за свою жизнь преодолел немало. Даже в этом мире успел совершить несколько, так что дыхательная система у меня работала на все сто процентов, если не выше.

То есть, даже если выяснится, что Окабэ Сатору перед тем, как увлечься наркотиками, был профессиональным спринтером, я всё равно нагоню его банально за счёт того, что он выдохнется, а я – нет.

Можно было бы напитать мышцы ног лекарской магией, чтобы ускориться, но я этого делать не стал. Возможно, сегодня мне ещё понадобится энергия для другого, так что не стоит расходовать её на такие глупости.

Я покинул проулок и тут же сконцентрировал внимание, чтобы обнаружить убегающего. Сатору уже мчался вдоль по улице, расталкивая пешеходов. Представляю, как это выглядит со стороны! Взрослый мужчина несётся почти что за подростком. Главное, чтобы мы не натолкнулись на полицейских. Тогда и ко мне возникнут вопросы, и Сатору может оказаться под подозрением.

А я обещал Окабэ Акире, что постараюсь с этим разобраться так, чтобы никто из посторонних людей не узнал о зависимости парня.

Однако, к счастью, эта погоня продлилась недолго. Добежав до берега реки Канда, которая протекала через район Акихабара, Окабэ Сатору сдался. Рухнул на колени и с большим трудом дополз до лавочки, чтобы не валяться на холодной земле.

Я же, почти не запыхавшись, остановился около него. Парень старался не смотреть мне в глаза. Он упёрся ладонями в колени и, тяжело дыша, пропыхтел:

– Всё… Поймали, ваша взяла.

А затем протянул мне обе руки.

– Забирайте, я сдаюсь, – заявил он.

В смысле? Он будто хочет, чтобы я ему наручники надел. Ах, вот оно что… Причина, по которой он от нас сбежал, видимо, как раз в этом и кроется. Парень подумал, что я из полиции.

– Максимум, что я мог бы сделать, это связать тебе руки резиновой трубкой от фонендоскопа, – усмехнулся я. – Но, так уж вышло, что я оставил сумку рядом с твоим домом.

– Э? – он поднял голову и удивлённо посмотрел на меня. – Так вы – не полицейский?

– Нет, я – коллега твоего деда. Кацураги Тендо, – представился я.

– Блин, а выглядите совсем как полицейский, – выдохнул он. – И бегаете, кстати, тоже.

– Вынужден отметить, ты бегаешь даже быстрее, чем я, – сказал я, попутно осмотрев его ноги «анализом». Сухие крепкие мышцы. Уже немного ослабевшие, раньше в них тонус явно был куда сильнее. – Ты занимался лёгкой атлетикой?

– Занимался, – коротко ответил он. – Бросил.

– А зря, ты бы мог достичь больших результатов, – подметил я.

– Где, к примеру? Бегая из отделения в отделение? – усмехнулся он. – Дед вам не сказал, что я в медицинском учусь?

– Одно другому не мешает, – сказал я, а затем указал взглядом на скамью. – Возражать не будешь, если я присяду?

– Даже если и буду, вы ведь всё равно меня догоните и усадите силой, да, Кацураги-сан? – пожал плечами он. – Пожалуйста, только не говорите, что дед прислал вас, чтобы прочесть нравоучения…

– Нет, не за этим, – присев рядом с Окабэ Сатору, сказал я. – Ты, думаю, и без меня прекрасно знаешь о вреде метамфетамина. По крайней мере, я не знаю ни одного идиота, который сказал бы, что наркотики приносят пользу. Причём даже зависимые люди этого не скажут. Я бы даже сказал, что они тем более подтвердят обратное.

– Тогда не совсем понимаю, о чём вы хотите со мной поговорить, Кацураги-сан, – недоумевал Сатору. – Я ни от кого не скрываюсь. Родителям уже во всём признался. Но обращаться к наркологу боюсь.

– Почему?

– Всё равно информация об этом попадёт в полицию и университет, – сказал он. – Я не готов нести такое бремя. Это станет крестом на моей жизни.

– Вообще-то, как ты сам знаешь, медики обязаны хранить врачебную тайну, – отметил я.

– Да, но не все это делают. Мой однокурсник… В общем, один из тех, с кем я начал пробовать это вещество, первым вышел из игры. Пошёл к наркологу. Но как оказалось, там тоже имеются не совсем законные связи. Как я понял, нарколог сообщил в полицию, и после этого у него стало ещё больше проблем, чем было.

Могу такое допустить. Бывают и такие непорядочные специалисты, которые передают данные другим людям за определённую плату. Но это уж совсем казуистика. В целом сложно представить человека, который отучился в медицинском и стал врачом для того, чтобы таким бесчестным образом зарабатывать на пациентах.

Но теперь я, по крайней мере, понимаю, почему Сатору так боится идти к наркологу. Да Окабэ Акира опасается того же, раз решил позвать меня.

– Послушай, Сатору-кун, – произнёс я. – Раз твой дед обратился ко мне, значит, понимает, что я тебя никуда не сдам. Я здесь только для того, чтобы тебе помочь. Неофициально, как ты понимаешь.

– Вы нарколог?

– Нет, терапевт.

– Уж простите, если прозвучит грубо, Кацураги-сан, но я не могу представить, как терапевт может помочь мне избавиться от зависимости, – произнёс парень.

– Ты недооцениваешь терапевтов! – усмехнулся я. – Но вообще мы с твоим дедом просто хотим обсудить эту ситуацию и составить план лечения.

– У нас ещё не было наркологии в университете, – сказал Сатору. – Так что я немного не в курсе, какими препаратами сейчас лечат зависимость. Разве их можно принимать вне клиники?

– Хороший вопрос, – кивнул я. – Но ответ на него тебя расстроит. Лекарства от зависимости не существует. Единственное, что мы можем сделать, это помочь тебе пережить абстинентный синдром. Главное лекарство кроется в твоём желании прекратить себя уничтожать. Поэтому кроме поддерживающих препаратов понадобится ещё и сила воли.

И, возможно, щепотка моей лекарской магии. Вот только осматривать и лечить парня на улице я точно не буду.

Вдоль реки Канда с шумом промчался поезд по железнодорожной линии Тюо-Собу, которая тянулась по всей набережной. Уже начало темнеть.

– Давай вернёмся домой, там я тебя осмотрю в спокойной обстановке, и мы с твоим дедом решим, что делать дальше, – предложил я. – Тебе более, о тебе уже, скорее всего, беспокоятся.

Странно, что мне до сих пор никто не позвонил. Ах да… Я, кажется, оставил телефон в машине Окабэ. Слишком поторопился, отправляясь в погоню.

Сатору спокойно кивнул, и мы направились домой. Как только мы оказались в прихожей и к нам выбежала Окабэ Шихо и Окабэ Акира, Сатору тут же упал на колени и низко поклонился своим родственникам.

Однако осуждать его никто не стал. Похоже, они уже и сами поняли, почему парень решил сбежать.

– Окабэ-сан, если вы не против, я осмотрю вашего внука один, – сказал я. – Мне будет куда проще составить мнение в одиночку. А заодно и поговорить с ним с глазу на глаз. А потом уже обсудим с вами дальнейший план действий, идёт?

Окабэ Акира кивнул и вернулся на кухню к своей невестке.

Я поднялся в комнату Сатору и попросил его лечь. Затем по старой схеме принялся осматривать его тело «анализом», попутно измеряя давление и выслушивая лёгкие.

Пока что организм Сатору не успел сильно пострадать. Хотя обнаружить повреждения головного мозга «клеточным анализом» я не мог. Но и без него прекрасно знал, что сейчас происходит в нервной системе.

Метамфетамин обладает способностью разом высвобождать все гормоны и нейромедиаторы, которые отвечают за чувство удовольствия. Дофамин, серотонин, норадреналин. Весь этот коктейль вызывает у человека чувство эйфории.

И как раз здесь ошибается большинство людей. Многие, кто подсел на это вещество, изначально думали, что попробуют его всего один раз. Часто у таких людей возникает мысль: «Разок проверю, какие от этого ощущения, и больше не буду. Интересно же!».

Ага. Очень. Особенно интересно, когда уже после первого употребления нервная система человека разучивается вырабатывать самостоятельно вещества, которые дарят чувство счастья. Мир тускнеет, и употреблявший уже не может быстро испытать те же эмоции от того, что раньше ему дарило радость.

Развлечение, еда, секс – всё это перестаёт быть источником удовольствия. И тогда человек решает «попробовать» ещё раз, полагая, что ему снова станет хорошо, а уже потом… А потом можно будет набраться сил и завязать!

Так и запускается этот порочный круг. Вот только с каждым разом удовольствия от наркотика всё меньше, а последствия абстинентного синдрома крепчают.

А как проявляется абстинентный синдром, я наблюдаю прямо сейчас на примере Сатору.

– Скажи, Сатору-кун, что конкретно сейчас тебя беспокоит? – спросил я. – Можешь перечислить?

– Симптомы постоянно меняются… – прошептал он, прищуривая глаза. – Сейчас – страшная головная боль. Сердце быстро бьётся, но это, наверное, из-за того, что я пробежался по улице.

Да нет. Не из-за этого. Пульс у Сатору перевалил за сотню, и причиной тому аритмия и пониженное давление, которое развилось из-за отсутствия в организме новой дозы наркотика.

Недаром я заметил, что его мышцы уменьшились. Весь организм явно был крепче всего год назад. Началась анорексия. Обычно это связано с тем, что метамфетамин, во-первых, оказывает пагубное воздействие на пищеварительный тракт, а во-вторых, отключает аппетит.

Если человек не начинает лечение, разрушение организма продолжается. Отключается иммунная система, половая полностью перестаёт функционировать. Развивается почечная недостаточность.

А от чего конкретно умрёт человек – большой вопрос. Какой орган быстрее откажет, оттуда и появится причина смерти. Однако до этого дело может и не дойти. В периоды, когда наркоман не употребляет новую дозу, у него наступает эпизод депрессии. А уж если полностью откажется от наркотика, то депрессия обрушится на него непосильной ношей. Из-за этого многие наркоманы сами прекращают свои мучения.

Именно поэтому абстинентный синдром нужно купировать поддерживающими препаратами. За этим я сюда и пришёл.

Однако схему лечения мы с Окабэ Акирой обсудим чуть позже. Для начала я постараюсь выжать максимум из своей лекарской магии.

Я принялся воздействовать сразу на несколько систем органов Сатору. Улучшил мозговое кровообращение, затем пробрался в сами нервные клетки и сделал их мембраны более проницаемыми, чтобы метаболизм нормализовался и на уровне нейронов.

Затем отрегулировал сердечную деятельность и слегка увеличил активность эндокринной системы – надпочечников и щитовидной железы, чтобы ускорить кровоток, поднять давление и стимулировать организм восстанавливаться.