Текст книги "Спасите меня, Кацураги-сан! Том 12 (СИ)"

Автор книги: Виктор Молотов

Соавторы: Алексей Аржанов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Глава 20

Я решил позвонить Куперу Уайту из дома. Уже догадывался, какую тему он хочет со мной обсудить. Об этом лучше поговорить в спокойной обстановке и без лишних ушей.

Добравшись до своей квартиры, я ещё раз перечитал сообщение Купера, и только сейчас до меня дошло, что он написал его на японском. А я прочитал на автомате и даже не обратил внимания, что австралиец перевёл своё сообщение на мой теперь уже родной язык. Видимо, он вовсю готовится к переезду. Это хорошо. Теперь осталось узнать, что у него там случилось.

Набрав номер Купера, я уже через несколько секунд услышал восторженный голос своего австралийского коллеги.

– Тендо! Как же я рад наконец-то вас услышать. Ну что там у вас с частной клиникой? Уже готовы открывать? – спросил он.

– Я тоже рад вас слышать, Купер, – ответил я. – Здание уже арендовал, обучение скоро закончу. Несколько потенциальных сотрудников набрал. Нас будет четверо на старте. Так что в целом вы можете уже вылетать. С поиском жилья помогу. Либо же можете присоединиться к нам позже, когда клиника начнёт работать. Но учтите, что вам ещё гражданство здесь нужно получить.

– Это – мелочи. Я уже разобрался, как работает получение гражданства и японского медицинского образования, – ответил он. – Я как раз этим и занят.

– Однако мы с вами отошли от темы, – произнёс я. – Вы хотели мне что-то рассказать, Купер. И что-то мне подсказывает, что эта тема касается вашей бывшей жены. Я прав?

– Разумеется, Тендо, – усмехнулся он. – Как всегда, зрите в корень. Представляете, дело в том, что несколько дней назад Ханна уже сдала повторные анализы. Наши местные инфекционисты недоумевают. ВИЧ-инфекции больше нет. Вы были правы. Я смог уже во второй раз уничтожить этот вирус.

Первый раз Купер вылечил его у себя самого, когда бывшая жена его заразила.

Я почувствовал огонь в своей груди. Приятное чувство гордости за своего коллегу. За лекаря, которому объяснил, как правильно работать с этой инфекцией.

– Мои поздравления, Купер! – воскликнул я. – Вы сказали, что тест сдан уже не в первый раз. Значит, результат не ложноотрицательный?

– Нет, мы оплатили самый точный анализ. Вирус мёртв. Более того, Ханна недавно сдала иммунограмму, – сказал Купер Уайт. – Судя по тому, как ведут себя лейкоциты в динамике, её иммунная система начала восстанавливаться. Она крепнет. Скоро не останется признаков СПИДа. Похоже, она сможет вновь жить по-настоящему.

Точно… Ведь вся проблема в том, что Ханна Уайт слишком поздно выявила у себя вирус. Поэтому ей слабо помогла противовирусная терапия. Пришлось ей уже после основного периода обследований приступать к лечению вторичных отклонений. Инфекций, которые присоединились к её организму значительно позже, чем сам ВИЧ.

Повезло ещё, что Ханна сразу призналась Куперу в измене. Если бы он получил высокую дозу вируса… Не думаю, что даже лекарская магия смогла бы автопилотом удалить все инфекционные агенты из организма.

– Я не сомневался, что у вас всё получится исправить, Купер, – сказал я. – Но мне показалось, будто вы хотели сказать что-то ещё.

– Именно, Тендо. Как выяснилось, я смог уничтожить вообще все вторичные инфекции в её организме. То есть полностью излечил её от всех заболеваний. Можете себе это представить?

– Это в целом нормальная практика, – ответил я. – Мне привычно называть эту способность антисептической магией. Я тоже такой владею. Но куда больше меня удивил тот факт, что её иммунная система уже начала восстанавливаться. Слишком уж быстро это случилось.

– Вы не поняли, Тендо. Она не просто начала восстанавливаться! Она стала крепче, чем была ранее. Видимо, я совершенно случайно укрепил её. Теперь Ханна вряд ли сможет заболеть какой-либо инфекцией. Её организм от иммунодефицита переформировался в режим абсолютного иммунитета. Об этом, скорее всего, напишут сотни статей. Такого ещё никогда не было и…

– Стойте, – перебил его я. – Купер, вы же понимаете, что вам придётся сохранить в тайне настоящую причину её излечения? Никто не должен знать о том, что это именно вы излечили Ханну от ВИЧ-инфекции. Мы не имеем права раскрывать свои способности. Это слишком рискованно для всего нашего общества лекарей.

– Общества? – удивился он. – Нет, разумеется, я ничего никому не скажу. Но вы так выразились, будто у нас в команде появились другие лекари, Тендо. Я, может, неправильно вас понял?

– Правильно поняли. Я нашёл ещё одного лекаря. Новичка. Совсем зелёного. Буду обучать его с нуля. Вы-то уже адепт, Купер. Знаниями и без меня владеете, хотя и вам есть чему поучиться.

– Я это и не отрицаю. До вас мне ещё далеко, Тендо, – рассмеялся Купер.

– Но всё же меня искренне поразило, что вы смогли автоматически усилить иммунную систему Ханны. После СПИДа это, мягко говоря, практически невозможно. Вы зашли на ещё не изведанную территорию. И вышли из неё победителем. Я бы даже порекомендовал вам пройти курс иммунологии, чтобы работать не только инфекционистом, но также и специалистом по иммунной системе.

– Я подумаю над этим, Тендо, – ответил Купер. – Но мне кажется, что имеет смысл заниматься этим уже после того, как я приеду к вам. Кстати… Вы слышали, что случилось в Европе? С нашим коллегой Игорем Щербаковым.

– Ещё не успел прочесть новые сообщения в нашем общем чате, – произнёс я. – Но помню, что доктор Щербаков уехал в Европу, чтобы определить наличие там «Фебрис-12».

– Обошлось, – ответил Купер Уайт. – Этого злосчастного вируса там не оказалось. Однако Щербаков заболел. Чем – пока что неясно. Но из западной Европы он вернулся не в самом лучшем состоянии. Возможно, нам имеет смысл связаться с ним.

Это уж точно. Супер-вирус может запросто маскироваться под любую болезнь. Даже если Щербакова мучает обыкновенная головная боль и диарея. Всё это может быть плодом трудов «Фебрис-12».

– Я чуть позже организую с ним связь через телемедицину. А вы, Купер, продолжайте изучать японский. У вас неплохо получается. Рассчитываю, что через месяц мы с вами будем уже в одной клинике, – произнёс я.

Вскоре после этого наш разговор подошёл к концу. Я жутко вымотался из-за поездки в город Исэ. Но оно того стоило. Теперь мне напрямую помогает богиня Аматерасу. Причём за этот разговор я несколько раз почувствовал жжение в глазу. Она пыталась посмотреть через меня на внешний мир.

Видимо, она смотрит моим левым глазом не постоянно. Только тогда, когда рядом со мной происходит что-то интересное. И даже в этом случае я чувствую, как она это делает. Другими словами, если она захочет взглянуть на мир через меня в какой-нибудь неудобный момент, я могу просто прикрыть левый глаз.

Хотя не вижу смысла скрывать что-то от богини. Это как минимум глупо. Она ведь всё равно имеет сотни способов увидеть то, что её интересует.

Но мысли мои в этот момент были заняты не приобретёнными способностями, а тем, что удалось сделать Куперу Уайту. Так укрепить иммунитет человеку, который страдал от вторичного иммунодефицита… А если он попробует сделать то же самое со здоровым человеком?

Возможно, в его новой способности кроется способ одолеть «Фебрис-12». Или, по крайней мере, защитить людей от него. У Купера Уайта очень хорошо развита лекарская интуиция. Он автоматически делает то, чего большинство лекарей не могут сделать даже с большим количеством сил и знаний.

Думаю, даже мне есть чему у него поучиться.

Поездка в Исэ съела все мои выходные. Наступил понедельник, и я приступил к первому рабочему дню в новом графике. Как раз с сегодняшнего дня поликлиника «Ямамото-Фарм» начнёт работать допоздна. С девяти утра до девяти вечера. В первый же день поставили дежурить моего стажёра Дайго Рэна. А это автоматически означает, что я должен остаться и помочь ему.

Пройдя в свой кабинет, я задумался о том, что в нём становится слишком тесно. Сакамото Рин, Кучики Акеми, Дайго Рэн, я и пациент. Многовато народу!

Возможно, имеет смысл сходить к Эитиро Кагами и попросить для себя новое помещение. А то наша команда едва умещается в столь тесной комнате.

– Кацураги-сан, вы сегодня не задерживайтесь, – предложил мне Дайго Рэн. – Я, если что, один проведу вечерний приём. Ничего страшного, опыт у меня есть.

– Нет-нет, – помотал головой я. – Мы лучше поступим по-другому. Отпустим Сакамото-сан домой. С медсёстрами пока вопрос не решили. Ей за вечерний приём не платят, так что пусть уходит отдыхать, а я посижу за её компьютером. Как раз все накопившиеся дела раскидаю. Заодно и вам помогу. Для меня наличие стажёров – очень важный долг. Лучше я немного переработаю, но зато потом отпущу вас в свободное плавание с чистой душой.

– Кацураги-сан, вы уверены? – напряглась Сакамото Рин. – Мне нетрудно остаться и помочь Дайго-сану.

– Уверен, – кивнул я. – Нам увеличили зарплату за вечерние смены, а медсёстрам – нет. Так будет честно.

– Тогда я тоже останусь! – воскликнула Кучики Акеми. – Заодно научусь чему-нибудь полезному.

– А… проблем у вас не возникнет из-за этого, Кучики-сан? – аккуратно спросил я.

Акеми сразу же поняла, что я имел в виду. И что меня особенно удивило, она ответила прямо, несмотря на то, что нас слышали Сакамото и Дайго.

– Мой жених больше никого не побеспокоит. Не знаю, о чём вы с ним говорили, Кацураги-сан, но после того случая он резко изменился. Больше не мучает меня своей дурацкой ревностью.

– Я всего лишь объяснил ему, что ревновать врача к его работе – это глупое и неблагодарное занятие, – улыбнулся я. – Что ж, ладно. Значит, приступаем к работе! День сегодня обещает быть долгим.

Первую половину дня мы принимали пациентов с верхних этажей «Ямамото-Фарм». Нас посещали начальники, их секретари и даже несколько членов совета директоров. Вот только их статус ничего не менял. Болезни всё те же.

Панкреатиты, давление, геморрой, кашель… Классика. Эта картина лишний раз показывает, что перед болезнями мы все равны, независимо от статуса и уровня дохода.

Наступил вечер. Сакамото Рин ушла домой, а я позволил Дайго Рэну и Кучики Акеми взять на себя всех оставшихся пациентов.

Пока мои стажёры возились с больными, я написал Игорю Щербакову. Решил поинтересоваться его состоянием здоровья. Именно тогда в наш кабинет и вошёл мужчина, который тут же воскликнул: «Ксо-о-о-о!»

Мне пришлось отвлечься, поскольку эта фраза относилась к японскому мату.

Дайго Рэн и Кучики Акеми лишились дара речи.

– Ксо, ксо, ксо… – пыхтел он. – Простите, пожалуйста, меня зовут… Ксо… Меня зовут Арухабэ Карасу. Мне нужно поговорить с Кацураги Тендо.

Я взглянул на вошедшего мужчину и заметил, что его всего перетряхивает. Его матерные изречения сбили нас с толку, но я сразу же взял себя в руки и понял, кто на самом деле находится передо мной.

Диагноз мне уже ясен, но я не буду давать Дайго и Кучики подсказки.

– Простите, но сейчас дежурю я, – сказал Дайго Рэн. – И меня смущает тот факт, что вы материтесь в присутствии врачей…

– Ксо! – вновь выругался Арухабэ Карасу.

Я понял, что хотя бы одну подсказку моим стажёрам дать придётся.

– Тише, Дайго-сан. Очевидно, что это – часть заболевания, – объяснил я. – Проходите, Арухабэ-сан, присаживайтесь. Кацураги Тендо – это я. Но мне бы хотелось, чтобы для начала вас осмотрели мои стажёры. Я присоединюсь к беседе, если потребуется моя помощь.

– Хорошо, – кивнул он. – Вы только, пожалуйста, простите меня, я… – Арухабэ прикрыл рот рукой. – Я… Не всегда могу контролировать то, что из меня выходит. У меня…

– Т-с-с! – я приложил указательный палец к губам. – Я знаю, какой у вас диагноз. Мы оба это знаем. Но моим стажёрам пока что об этом не говорите. Если позволите, Дайго-сан и Кучики-сан сами его определят. Вас такое устроит?

– К-конечно, – вновь вздрогнув, ответил Арухабэ и присел напротив нас.

Его вновь будто ударило током. Он попытался поднять руку, но тут же сдержал себя. Я заметил, как он чуть не показал оскорбительный жест. Его веки, казалось, жили собственной жизнью. Глаза то открывались, то закрывались.

Моторные тики. Так называется это явление. Непроизвольные движения частей тела. Чаще всего встречается усиленное моргание, но иногда пациент может подпрыгивать, трястись или даже…

Арухабэ Карасу неожиданно стукнул по груди кулаком.

… или постукивать по себе. Да, такое тоже бывает. Также к моторным тикам относятся неадекватные жестикуляции и повторения за другими людьми. Это сейчас очень хорошо наблюдается на примере беседы Арухабэ и Дайго Рэна. Мой стажёр всегда очень живо жестикулирует, объясняя пациенту суть его заболевания и тактику предстоящего лечения.

И прямо сейчас Арухабэ Карасу повторяет каждое его движение.

– Прошу, только не подумайте, что я какой-то сумасшедший, – попросил Арухабэ. – Я… Ксо!

Арухабэ закашлялся, затем что-то прокряхтел. Я сразу понял, что этот кашель ненастоящий. Проблем с лёгкими нет. Всё матершинство, кашель и странные движения напрямую связаны с его основным диагнозом.

– У вас синдром Туретта? – поинтересовался Дайго Рэн.

– Да, – тяжело вздохнул Арухабэ. – Рад, что вы догадались. А то мне становится очень некомфортно, когда люди не понимают, почему я себя так веду, – он перевёл взгляд на меня. – Кацураги-сан, я поэтому и пришёл к вам на приём. Я регулярно наблюдаюсь у психиатра и невролога. Но они говорят, что это – генетическое заболевание. Что я никак не смогу его исправить. Но мои коллеги рассказывали, что вы творите настоящие чудеса. Я решил попробовать. Вдруг вы сможете посоветовать мне что-то. Надо мной коллеги смеются. А до этого смеялись в школе и в университете. Очень сложно жить с этим заболеванием.

Прекрасно его понимаю. Люди с синдромом Туретта – абсолютно здоровы психически. Просто их нервная система вынуждает время от времени производить ряд тиков – нервных сокращений. И очень часто это приводит к тому, что пациент начинает сквернословить, кашлять и выдавать другие нечленораздельные звуки.

Но самое печальное то, что несмотря на факт развития этого заболевания в детстве, некоторые родители не обращаются к специалистам заранее, поскольку полагают, что их ребёнок притворяется или просто капризничает.

Если не диагностировать это заболевание в детстве, в будущем пациента будут ждать большие проблемы. Хорошим примером служит то, как описал свою жизнь Арухабэ Карасу. В школе смеялись, в университете смеялись, а теперь ещё и коллеги смеются.

Разве может человек в такой обстановке создать семью, найти друзей и просто быть счастливым? Вряд ли.

А если учесть, что этот синдром может осложняться депрессий, дефицитом внимания, тревогой и обсессивно-компульсивным расстройством…

Жизнь человека попросту рушится.

Есть хороший короткометражный фильм, показывающий, каково живётся человеку с расстройством нервной системы. Не знаю, есть ли в этом мире такое кино, но в моём оно было. Там показывалось, как тяжко приходится человеку, у которого на лице навсегда «застряла» улыбка.

Не все люди понимают, что болезни нервной системы не делают человека психически больным. Однако такого больного запросто могут довести до психиатра непонимающие люди.

Он не просто так обратился ко мне. Решил, что я могу совершить чудо. Исправить болезнь, которая возникла из-за генетического нарушения.

– Кацураги-сан, я вас очень прошу. Помогите, если можете, – вздохнул Арухабэ Карасу. – Я больше так жить не могу.

– Препараты для стабилизации нервной системы принимаете? – уточнил я.

– Антипсихотики, антидепрессанты… Да много чего я принимаю. Но из-за стресса на работе мне становится тяжелее. Даже препараты уже не помогают.

Дайго Рэн взглянул на меня. Задал молчаливый вопрос: «Станем ли мы ему помогать нашими методами?»

Разумеется.

– Пройдёмте в другой кабинет, Арухабэ-сан, – попросил я.

Пора показать этому миру, на что способен «молекулярный анализ» и магия, которую он дарует!

Глава 21

Настал тот самый момент, которого я так долго ждал. Попробую воспользоваться «молекулярным анализом». Кажется, будто я им уже тысячи лет не пользовался! Хотя…

Есть один нюанс. У Арухабэ Карасу – синдром Туретта. А это заболевание проистекает из генов. Необязательно оно должно наследоваться. Вовсе нет. Просто нарушение происходит именно в генах.

А гены работают как матрица. Они задают команды клеткам, тканям, органам. От них зависит, как всё тело человека будет развиваться и меняться в течение своей жизни.

В теории «молекулярный анализ» мог бы повлиять и на гены. Ведь сами гены состоят из молекул. Но…

Это слишком опасно. Никто из моих знакомых лекарей ещё никогда такого не делал. В прошлом мире я не нашёл ни одного человека, кто смог бы воздействовать на гены. Поскольку малейшая ошибка может привести к катастрофическим изменениям.

Предположим, я прямо сейчас попробую изменить структуру генов Арухабэ Карасу. И тут сразу же возникает серьёзная проблема.

Если бы я захотел объяснить своему пациенту простым языком суть этого вопроса, я бы сказал так:

«В одной клетке содержится весь генетический набор человека. В одной!»

А клеток в нашем теле более тридцати шести ТРИЛЛИОНОВ. Двенадцать нулей. Вот такое количество клеток я должен обработать, чтобы вылечить генетическое заболевание. Если даже предположить, что у меня максимум маны, и я знаю, куда нужно бить… Что ж, до полного израсходования энергии я излечу только сто тысяч клеток. Это – максимум.

И какой же из этого следует вывод? Ужасающий!

Потребуется более двух сотен тысяч лекарей, чтобы полностью вылечить ОДНОГО человека с таким заболеванием. Другими словами, это даже в моей прошлой жизни было невозможно. Да, там лекарей было больше миллиона на весь мир! Но тех, кто обладал «молекулярным анализом» – единицы.

Другими словами, полностью излечить любую генетическую аномалию невозможно без вмешательства армии лекарей. Или же… Без нового уровня.

Вот везёт же мне! Стоит мне получить новый уровень «анализа», как сразу же появляется пациент, который нуждается в чём-то большем!

Но большего в моём мире никогда не было. Я знал, пожалуй, чуть больше десяти лекарей, которые смогли выйти на мой текущий уровень. Но выше молекулярного никто не поднялся.

Что дальше – даже сказать не могу. Генетический анализ? Атомный анализ? Сложно сказать. Организм любого животного состоит из следующей цепочки:

Атом – Молекула – Клетка – Ткань – Орган – Организм.

И я дошёл до молекул. Я могу управлять ими. Гены – это лишь то, что командует всем организмом. Но и они состоят из молекул. Вот только там находится зона, в которую ни в коем случае соваться нельзя. Любой лекарь, даже самый способный, может убить человека или сделать его генетическим уродом, если не будет понимать, из чего состоят все гены.

А это практически невозможно. С таким вопросом может справиться только компьютер. Это задача почти из того же разряда, как заучивание наизусть стиха из нескольких миллионов четверостиший. Звучит невероятно сложно. И на практике это мало реализуемо.

Мы с Дайго Рэном отвели Арухабэ Карасу в смотровой кабинет, предварительно приказав Кучики Акеми принимать других пациентов. Нельзя чтобы она увидела, как мы пользуемся магией. Это – только наша тайна.

– Заранее прошу, Дайго-сан, ваша задача – смотреть, – прошептал ему я. – Так что не вмешивайтесь. Здесь можно справиться только с крайне глубоким «анализом». И то – излечение будет временным.

– Понял, Кацураги-сан, – кивнул Дайго Рэн. – Но если хотите, я могу поддержать пациента магией. К примеру, вызвать лекарский сон или…

– А вот это – хорошая идея, – сразу перебил его я. – А вы сможете усыпить его без помощи препаратов?

– Конечно! – кивнул Дайго. – «Органный анализ» может взаимодействовать с органами и стимулировать их возможности. Так что выделить повышенную дозу мелатонина из гипоталамуса – для меня не проблема.

– Отлично! – улыбнулся я. – Вот на это я бы с радостью посмотрел. Как зайдём в кабинет, сразу же начинайте воздействовать на гормон сна. Если вдруг сделаете что-то не так – я сразу же остановлю это и исправлю ваши ошибки. Так что не переживайте, пациенту хуже не станет.

Мы с Дайго вошли в смотровую и приступили к делу. Как только Арухабэ Карасу, шёпотом матерясь, улёгся на кушетку, Дайго тут же шарахнул по его гипоталамо-гипофизарной системе и принудил мозг к мощному выбросу мелатонина. Уже через пару минут он уснул.

Я пробежался глазами по всем его органам, затем удовлетворительно кивнул.

– Молодец, Дайго-сан, – сказал я. – Ничего не повредили. Просто вызвали сонливость. Хорошая работа. Теперь можно приступать к лечению его основного заболевания. Запоминайте – генетические заболевания лекари, как и врачи, пока что лечить не могут.

– Пока что? – уточнил он.

– Лекарское дело развивается так же, как и медицина. Параллельно. Возможно, в будущем у нас появится возможность. Поверьте, вы узнаете об этом от меня одним из первых, – объяснил я. – Но, если хотите, мы можем поговорить об этом позже. Время уже позднее. Лучше перейти к делу. Пациенту нужно помочь.

– Согласен, – уверенно кивнул Дайго Рэн. – Но как? Кацураги-сан, вы ведь сказали, что синдром Туретта – это генетическое заболевание, и мы…

– И мы можем убрать только последствия, – закончил за него я. – Смотрите внимательно. Я буду озвучивать вслух всё, что делаю.

Активация «молекулярного анализа» вызвала потерю сразу трети моих запасов. Однако они быстро восполнились, когда я почувствовал, что в моём левом глазу активировалась иная сила.

О, госпожа Аматерасу решила посмотреть, чем мы тут занимаемся! Что ж, мешать ей я не стану. Тут картина действительно интересная.

Почувствовав подпитку, которую даровала богиня, я сразу же приступил к делу.

– Первым делом наладим тонус мышц и проводимость нервных волокон, – сказал я. – Временно предотвратим возможность проявления нервных тиков в конечностях и лицевых мышцах. А затем… – я положил руки на голову Арухабэ Карасу. – Изменим выработку нейромедиаторов.

Нейромедиаторы, грубо говоря, можно назвать гормонами нервной системы. Фактически они отвечают за ВСЁ, что происходит в нашем мозге и теле. Счастье, страх, гнев, грусть и прочие эмоции – это плоды трудов нейромедиаторов.

Именно из-за них и происходят нарушения в нервной системе у больных с синдромом Туретта.

– Наша задача, Дайго-сан, наладить обмен серотонина, дофамина, норадреналина. Хотя бы этих веществ. Ах, да… Ещё можно повлиять на ГАМК. Вы ведь помните, как работают эти нейромедиаторы?

– В целом да, – кивнул коллега. – Но я не откажусь, если вы напомните мне.

– Серотонин даёт чувство удовольствия, удовлетворения. Дофамин – чувство предвкушения. Его нарушение обмена, кстати, и является по теориям многих врачей основной причиной развития синдрома Туретта. Норадреналин же выполняет роль стимулятора, который побуждает к действию. ГАМК, наоборот, тормозит процессы в нервной системе. Поэтому именно их выработкой я сейчас и займусь.

Я использовал «глаз Аматерасу» и ворвался в нервные клетки головного мозга Арухабэ Карасу. И сразу же начал менять обмен веществ в самых мельчайших структурах организма.

– Увеличиваем ГАМК, чтобы этот «гормон» тормозил гиперактивную нервную систему. Немного снижаем дофамин и норадреналин… – перечислял я. – И стабилизируем уровень серотонина, который так часто наши психотерапевты уравновешивают с помощью антидепрессантов.

Прошло чуть больше двадцати минут, и процесс был завершён.

– И что в итоге? – поинтересовался Дайго Рэн. – Вы уж простите, Кацураги-сан, но моё зрение не позволяет мне заглянуть настолько глубоко. Что изменилось от того, что вы наладили работу нейромедиаторов?

– Я дал ему временную передышку. Может быть, полгода или год наш пациент сможет прожить без жалоб на своё заболевание. Думаю, этого достаточно. Я бы даже сказал, что это – максимум, что мы можем сделать. Молекулы нейромедиаторов я привёл в норму. Уравновесил всё, что только можно. Но когда-нибудь гены снова заставят их разойтись в разные стороны от нормы. Чего-то станет больше, чего-то, наоборот, меньше.

– И что тогда? – спросил Дайго Рэн.

– Тогда ему придётся обратиться к нам ещё раз, – ответил я. – Хотя… Есть ещё одно место, где ему могут помочь!

И об этом месте я рассказал своему пациенту лично, когда он пришёл в себя. Дал ему визитку Хиджикаты Хару с адресом клиники генетических болезней. Там смогут оказать дополнительную помощь, благодаря чему Арухабэ Карасу продержится чуть дольше, чем я рассчитываю.

Перед уходом пациент низко поклонился нам, а затем покинул клинику. За это время Кучики Акеми уже закончила разбираться со всеми вечерними пациентами.

– Отчёт, Кучики-сан! – воскликнул я.

– Д-да! Сейчас! – ответила она. – Три пациента с ОРВИ, двое с повышенным давлением, один с остеохондрозом поясничного отдела позвоночника и один с… Эм…

– Чего это вы вдруг замолчали? – удивился я. – С чем был последний пациент?

Кучики Акеми покраснела. Я сразу понял, что ей пришлось столкнуться с каким-то интимным заболеванием. Либо инфекция, либо…

– Импотенция, – сказала она. – У молодого человека. Ему двадцать пять лет. Я его отправила к урологу. Но… Он вообще просил, чтобы вы сами с ним пообщались. Я даже не стала проводить его в системе, чтобы с него не взяли деньги. Испугалась, что не могу оказать ему помощь, поэтому…

– Тише, Кучики-сан, всё в порядке, – произнёс я. – Хоть это и неправильно, но лично я ваше решение поддерживаю. Не стоит брать деньги у человека, которому вы ничего не дали. Когда он ещё зайдёт?

– Завтра, – ответила она. – Сразу после консультации уролога.

– А какого уролога вы выбрали?

– Кажется, Никиширо Кусэя…

Ага… Ну от него он вряд ли получит качественную помощь. Никиширо с радостью только женщин принимает. На всех остальных ему плевать. Бабник! Что с него взять? Его привычки распространяются даже на рабочем месте.

– Завтра утром я сам с ним пообщаюсь. Импотенция для молодого человека – это всегда признак заболевания. Кучики-сан, вы как думаете сами, в чём может быть проблема? – решил спросить её я.

– Либо что-то не так с гормонами, либо с сосудами, питающими половые органы, – ответила она.

– Отлично, – кивнул я. – И всё? Больше нет идей? Есть ещё одна причина, которая особенно свойственна молодым людям.

Кучики Акеми замялась. Ответ на мой вопрос она явно не знала. Я молча повернулся к Дайго Рэну, и младший лекарь тут же дал ответ на вопрос.

– Психогенная импотенция. Такая возникает у некоторых людей, которые пережили сильные травмирующие ситуации и подверглись психическому давлению.

– Всё верно, Дайго-сан, – кивнул я. – Я ещё не видел этого человека, но уже могу поставить свою зарплату, что там именно психогенная импотенция. Разумеется, спорить мы с вами не будем. Азарт – штука нехорошая.

– Вы просто боитесь, что в итоге ошибётесь! Да, Кацураги-сан? – заявил Дайго Рэн.

А вот это он зря… Я ведь и вправду могу поспорить с ним, если ему так сильно хочется. И дело не в деньгах. Дело в доказательстве силы своей интуиции.

Ладно. У меня уже есть идея, как мы поступим. Я смогу из этой ситуации извлечь даже больше пользы, чем планировал изначально.

– Дайго-сан, я принимаю ваш вызов, – улыбнулся я. – Но условия нашего спора мы обсудим уже за пределами клиники. После работы. Идёт?

– Конечно, Кацураги-сан, – кивнул Дайго Рэн. – Вы только не обижайтесь. Мне просто захотелось добавить немного остроты в нашу с вами работу…

– А кто сказал, что я обижаюсь? – усмехнулся я. – Вы всё верно сделали. Нам обоим это пойдёт на пользу.

Мужчинам действительно нужна конкуренция и причины для споров. В противном случае может пропасть мотивация работать и продвигаться дальше. Так что я не вижу ничего зазорного в том, что Дайго бросил вызов своему наставнику. Я и сам когда-то таким был. Неопытным, глупым. Хотел спорить со всеми, кто находится выше меня. Но из этих споров мне всегда удавалось извлекать нечто полезное. Опыт. Ценнее его в жизни есть не так уж и много вещей.

Вечерний приём подошёл к концу. Мы с Кучики и Дайго вышли из поликлиники прямо перед её закрытием. Кучики Акеми тут же забрал её жених. После того, как я «поболтал» с ним в ординаторской, он даже не стал лишний раз перед нами светиться. Только поклонился и тут же увёл Акеми.

Мы с Дайго направились в сторону метро. Моему главному стажёру придётся ещё долго добираться до дома. А у меня есть достаточно времени, чтобы с ним поболтать.

– Хоть спор уже подтверждён, но я до сих пор не услышал вашего мнения, Дайго-сан, – произнёс я. – Я ставлю на психогенную импотенцию. А вы?

– Да я и сам бы не отказался на неё поставить, но…

– Но тогда у нас не выйдет спор. А вы сами предложили его. Придётся выбирать другой вариант. Думаю, вы помните, что импотенций бывает много, – сказал я.

– Тогда я поставлю на гормональную импотенцию! – заявил Дайго Рэн. – У молодого человека только эти два вида и могут проявиться. В двадцать пять лет нарушения в сосудистой системе вряд ли появятся. Это уж совсем невероятный случай.

– Значит, договорились, – улыбнулся я. – Если проиграю я – отдам вам всю свою следующую зарплату. Если проиграете вы, первые два месяца в моей частной клинике вам придётся работать бесплатно.

– Два месяца⁈ – воскликнул Дайго Рэн. – Но это ведь две зарплаты!

– Вы не учли, что я получаю больше. И что я трачу много времени и сил на ваше обучение. Разве это нечестно?

– М-да, – почесал затылок мой коллега. – Тут вы правы. Зря жалуюсь.

Мы дошли до метро, Дайго Рэн спустился под землю, а я направился домой. Этим вечером я успел сделать ещё два дела. Во-первых, связался с «Хиджиката-Медикал» и договорился насчёт даты проведения экзамена. В итоге их расписание устаканилось, и меня записали на вечер среды.

Во-вторых, мне ответил риелтор. Я пару дней назад связался с ним, чтобы снять родителям квартиру. В итоге сделка была практически совершена. Транспортную компанию с грузчиками и машиной с объёмным кузовом я уже нашёл, так что переезд фактически был уже готов.

Я связался с отцом и договорился на пятницу. Как раз пока всё соберут и привезут в Токио, я уже закончу рабочий день и смогу помочь родителям расположиться в новой квартире.

Как же всё-таки хорошо, что мне удалось их убедить… Отец бы никогда не согласился, если бы я не воспользовался всеми козырями, чтобы вытащить его из деревни в большой город.

Следить за ними – мой долг. Хоть я и не являюсь их настоящим сыном, сути это не меняет.

Перед сном я решил написать Игорю Щербакову – русскому хирургу из нашей команды «Двенадцать», который отвечает за европейский регион. И он ответил куда быстрее, чем я думал. Уже через пару минут он сам набрал мой номер.

– Алло, доктор Щербаков? – произнёс я. – Прошу прощения, что беспокою вас в столь поздний час, но мне сообщили, что вы чем-то заболели после посещения Западной Европы. Как ваше самочувствие в данный момент?