Текст книги "Белая кобра"

Автор книги: Виктор Меньшов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц)

Глава пятнадцатая

Ирину и Леонтия Карловича я заметил сразу же, повернув за угол. Они стояли возле подземного перехода в метро, рядом с коммерческими киосками, оживленно прощаясь, позабыв про опасность, беспечно посчитав, что все неприятности уже далеко за спиной. Старичок галантно раскланивался, а Ирина горячо говорила что-то благодарное, вызывая излишнее внимание недоуменных прохожих, оглядывавшихся на странную старушку. В пылу беседы Ирина совсем позабыла про то, что она должна играть роль старушки.

Они оба стояли спиной ко мне, и я заторопился, почти побежал в их сторону, потому что спиной они стояли не только ко мне, но и к незамеченным ими бандитам. Они выходили из резко затормозившей возле перехода зеленой «девятки», которую увлеченные беседой и окрыленные успехом, ни Леонтий Карлович, ни Ирина, не заметили.

Я прикинул расстояние и понял, что проигрываю. Пришлось плюнуть на все и припустить бегом, чтобы успеть отсечь бандитов от Иры и Леонтия Карловича.

Редкие прохожие с удивлением оглядывались на меня, на мою страшную рожу и на мой бег. Бандиты, которые оказались наблюдательнее ментов и сумели вычислить Иру, вразвалочку направлялись к ней.

Братков было двое, и ещё один сидел в машине, мне его хорошо было видно потому, что он оставил открытой дверцу, откуда внимательно наблюдал за происходящим. Водила – бугай в кожанке, сидел, держа на коленях прикрытый кое-как полой автомат. Это было уже серьезно. С нами стали считаться.

Двое идущих в сторону Иры были одеты в кожанки, «адидасовские» шаровары и кроссовки. Прямо инопланетяне какие-то! В одинаковой униформе, одинаково постриженные, одинаково мордастые, увешанные золотыми цепями, ездящие по городу на одноцветных «девятках». Ну не жизнь, а прямо кино про Терминатора.

Ну что же, пора было этих самых Терминаторов дезинтегрировать. К чему я и приступил. Встав за ближний киоск, припав на колено, тщательно целясь, чтобы не зацепить случайно прохожих, я выдал две короткие очереди: одну в тех, которые вышли из машины, а вторую – в водителя, схватившегося за автомат. Если бы он не сделал этого, возможно, остался бы в живых, я не собирался стрелять на поражение. А так он завалился головой вперед, даже не успев вскинуть оружие, тоже мне, вояка, уткнулся в приборную доску, всплеснув руками и я даже не стал смотреть дальше, по печальному военному опыту хорошо зная, что значит этот жест.

Из тех, что вышли из машины, один остался лежать на асфальте, корчась и катаясь от боли по асфальту, пуля, отскочившая рикошетом от асфальта, стрелял я под ноги, все же ударила его, второй же испуганно бросился укрываться в подземный переход.

Так я ему и позволил!

Я догнал его на верхней ступени, с разбегу ударив его ногой под колени, и он, высоко подпрыгнув, полетел в разинутую навстречу пасть перехода, расставив руки, как нелепая птица, оглашая все вокруг диким воплем.

Я закричал застывшим как на стоп-кадре друзьям:

– Уходите, Леонтий Карлович! Немедленно уходите! Сейчас тут и ментов и братвы будет не меряно! Ирина! Быстро к машине! Садись и жди, я сейчас.

Пробежав мимо корчащегося на асфальте братка, который повернул ко мне белое лицо с перепуганными глазами, я подобрал на бегу выпавший у него пистолет, бандит испуганно вздрогнул и закрыл лицо руками, наверное, думал, что сейчас его добьют. По уму, так надо бы было. Погодите, суки! Я вам покажу, как ходить по улицам моего города вот так, вразвалочку, вы у меня, хозяева жизни, по стеночке ходить будете, от каждого шороха вздрагивать, по асфальту ползать. Вы у меня на себе узнаете, как это больно, когда в тебя попадает пуля, и как это безумно страшно, когда тебя могут убить.

– Помоги! – протянул ко мне окровавленную пятерню раненый, поняв, что убивать его все же не будут.

– Бог поможет, хотя к тебе это вряд ли относится, – бросил я ему на ходу, пробегая мимо, рана его была не смертельна.

Ира и Леонтий Карлович все ещё стояли на месте. Пришлось ещё раз поторопить их, буквально наорать на них.

– В машину, Ира! Скорее! Леонтий Карлович, уходите, не надо, чтобы вас с нами застукали. Скорее уходите куда-нибудь, сейчас тут такое будет!

Перепуганный и уже, похоже, ничего не понимающий в происходящем старик, совсем растерявшийся при виде крови, и раненых, никак не мог оправиться. Он смотрел на меня с ужасом, не понимая, как мог мне помогать, а я не мог ему сейчас ничего объяснить.

Ира, наконец, очнулась, что-то сказала ему. Он закивал головой и пошел, неуверенной походкой, шатаясь, как пьяный, в сторону. Хорошо хотя бы, что пошел он не к дому, а куда-то за киоски. Ира, неуверенно оглядываясь, подошла к зеленой «девятке» и остановилась, возле неё не решаясь сесть возле убитого, а я бегом скатился по ступеням перехода.

Внизу уползал по лестнице, головой вниз, бандит, волоча за собой перебитую при падении левую ногу. Я подбежал и безжалостно втащил его по ступеням за ворот куртки наверх, на площадку, мне некогда было с ним церемониться, я сильно рисковал теряя время на разговары с ним, но мне нужно было кое-что узнать.

– Ну и что дальше? – спросил я его, перевернув на спину. – Ты куда собрался? В таком виде в метро не пускают, куда ты ползешь, урод?! Быстро говори: кто за тобой? Кто вас послал и зачем? Чья команда? Быстро и без запинок!

– Мы Подольские, – простонал бандит. – Привел нас Трифон. Велено было взять железные чемоданы, мочить всех, кто будет на квартире, квартиру сжечь, больше ничего не знаю. Мы опоздали, пришлось возле дома выступать. Так Трифон велел. Больше не знаю ничего. Слыхал только, что кто-то сорвал в наглую чужой банк, большие бабки. Вроде как наркотики. Московские братки тоже вовсю шевелятся, я слыхал, коптевские, Корней. И еще, говорят, залетные, азиаты. Сам Каракурт в деле. Ищет.

Такое обилие действующих лиц настораживало, что-то слишком много разных интересов пересеклось на этих самых злополучных деньгах и наркотиках.

– Что ищут? – спросил я.

– Наркотики ищут, большую партию. Все, больше ничего не знаю, – бандит застонал от боли, неудачно пошевелив ногой. – Отпусти, да?

– Не могу, – развел я руками. – Я обещал, что больше никого живым не отпущу. Так что извини.

Я пододвинул к себе его пистолет, валявшийся на грязном асфальте возле перехода, и направил его в лицо бандиту.

– Не стреляй! – заорал он в паническом ужасе.

– Что, страшно? – злорадно спросил я. – Это хорошо, что страшно, это полезно. Вот и запомни, как это страшно, когда не ты на кого-то, а на тебя ствол направляют. На всю свою жизнь запомни! И другим передай. Живи, будем считать, что я промахнулся.

Встал на ноги, оглянулся, увидел робкую толпу в отдалении, застрявшую в туннеле перехода, и выстрелил возле плеча бандиту. От домов послышался отдаленный вой сирен милицейских машин. Надо было спешить.

Бегом взлетел вверх по ступеням и быстро огляделся. От меня шарахнулась во все стороны небольшая группа зевак, собравшаяся наверху у спуска. Ира стояла возле машины, от домов, откуда мы пришли, завыли сирены милицейских машин. Надо было сваливать.

Я двинулся к машине, возле которой так и стояла Ирина, но меня остановил вопль раненого, взывавшего к боявшимся подойти зевакам:

– Да помогите же!

– Извини, на сегодня лимит милосердия исчерпан, – проворчал я, пробегая мимо, с трудом удержавшись от соблазна выпустить в него пулю.

Я не то, что стрелять в них был готов, я сейчас готов был зубами на части их рвать. Это были мои деньги и мой последний шанс дожить эту собачью жизнь по-человечески. И никто, никто не мог встать на моем пути.

Когда я подбежал к машине, Ирина стояла все так же возле, не решаясь сесть в машину с убитым. Она смотрела то на этого убитого верзилу, то на меня, распахнув огромные глаза, которые стремительно наполнялись ужасом.

Сделав вид, что ничего не заметил, через раскрытую дверцу вытащил на асфальт за ворот тело убитого, забросил его автомат на заднее сиденье. Выбросив убитого бандита, я сел за руль и через соседнюю дверцу, крикнул Ирине, нарочито грубо, чтобы до неё дошло:

– Садись в машину! Быстро! После переживать будешь.

В зеркальце я видел стремительно вылетавшие из-за домов милицейские машины с включенными сиренами и мигалками. Времени уже не оставалось нисколечко, а Ирина как стояла, так и стояла не шевелясь, словно её гвоздями прибили. Я уже во все горло заорал на нее:

– Садись, дура! Тебя же Сергей ждет! Ну?! Или я уеду без тебя!

Я включил зажигание, упоминание о Сергее и приближающиеся сирены возымели свое действие, Ирина осторожно села в машину, глядя на меня остекленевшими глазами, как, наверное, смотрят на вышедшего из могилы мертвеца.

Она могла молчать сколько угодно, я сам прекрасно знал все, что она про меня сейчас думала, и почему-то злился за это на нее. Подумаешь, кисейная барышня! Посмотрел бы я на нее, как она запела бы, если бы её взяли в оборот братки. А то изображает из себя цацу. Ну да черт с ней, мое дело доставить её к Гале, а там пускай с ней Серега сам выясняет отношения.

Чужие бабки присвоить могла решиться, так плати в таком случае по счету. Дармовых денег не бывает. Ничего, скоро ты, красотка, поймешь, что до золотого берега надо плыть через море дерьма, а с чужими деньгами до красивой жизни ещё и доползти надо. Вот когда доползем, если доползем, тогда и поговорим, тогда посмотрим, что от тебя такой вот рафинированной, останется. А пока что толку? Пока мы с ней говорим на совершенно разных языках.

Да и зачем нам, если разобраться, общий язык? Я даже со своими студенческими друзьями теперь его уже вряд ли найду, да и зачем? Зачем он нам нужен, общий язык? В одну и ту же воду дважды не входят. И может ли быть общий язык у людей, у каждого из которых лежит в кармане здоровенный кусок денег, к тому же чужих денег, упавших на халяву?

Не случайно же мои более житейски мудрые друзья не оставили мне даже телефона, по которому их можно будет найти. Мы все спешили утащить свою долю каждый в собственную нору, чтобы никто не знал про нее, никто не мог позариться.

Дорожки наши, конечно же, разбежались в разные стороны. Если уж совсем по честному, то разбежались они давным-давно, задолго до того, как на нас упали эти зеленые тысячи в железных чемоданах. Но только мои друзья поспешили забыть про меня. Дорожки наши, может, и разбежались, только нам самим разбегаться было рано. Мы ещё не дошли до той самой заветной развилки, где могли спокойно помахать друг другу ручкой, или плюнуть друг другу в лицо, смотря по тому, как мы дойдем до этой развилки, и разойтись, или разбежаться. Мы ещё были нужны друг другу. Поодиночке мы не выиграем эту нашу личную маленькую большую войну…

Мы подъехали к дому Гали, так и не сказав друг другу ни слова. Да и зачем? Мы бы все равно не поняли один другого, и никакой переводчик нам не помог бы. Мне не в чем было оправдываться, а у неё не было права меня в чем-то обвинять.

Ирина достала из изящной сумочки, которую она, когда гримировалась под старушку, вложила в старую и потертую, флакон с лосьоном, вату и стала приводить в порядок лицо, брезгливо и старательно стирая грим.

Вернув себе прежний облик, сняв седой парик, она поправила прическу и не обращая внимания на меня, стянула через голову темное длинное старушечье платье, оставшись в короткой юбке и с обнаженной грудью. Грудь была матовой, словно из фарфора, не слишком маленькой, но и не вызывающе большой, с маленькими острыми сосками.

Заметив мой восхищенный взгляд, который я не успел отвести, Ира вроде как спохватилась. Она прикрылась платьем, скорчив презрительную гримасу, которая заставила меня тут же отвернуться, но мне все было видно в зеркальце. Она же достала все из той же сумочки легкую серебристого цвета кофточку и ловко спрятала под неё круглые плечи и роскошную грудь.

Я с трудом подавил вздох сожаления. А впрочем, что там было жалеть? Каждый сверчок знай свой шесток. Хороша Маша, да не наша. Такие шикарные, штучные красотки достаются удачливым и богатым, вроде Сереги. Хотя теперь я тоже стал богатым.

Но это, увы, только теперь.

Возле дома Гали я остановился, подъехав почти вплотную к дверям подъезда, только что в подъезд на лестницу не заехал. Сухо скомандовал Ирине:

– Выйдешь из машины и бегом в подъезд, на улице ни секунды не задерживайся, я сейчас отгоню машину подальше во двор и вернусь.

– Давай я возьму сумку, – протянула она руку к моей сумке.

– Своя ноша не тянет, – перехватил я её за тонкую изящную кисть. – Я, знаешь ли, все свое – ношу с собой. Тем более, что это все мое в буквальном смысле и во всех других смыслах тоже.

– Пусти! – крикнула она, и сморщившись потрясла рукой.

Вот тут она уже переиграла. За руку я взял её хотя и твердо, но очень осторожно, так что сделав вид, что ей больно, она просто пыталась скрыть ощущение неловкости. Только мне сейчас было не до бабских штучек. Я не очень вежливо распахнул перед ней дверцу, как бы выставляя её. Ирина вспыхнула, смерила меня двумя голубыми ледовитыми океанами и вышла из машины, демонстративно резко хлопнув дверью.

А я погнал машину в сторону, высматривая, куда бы её пристроить так, чтобы её поскорее увели. И заметил компанию молодых, основательно подпитых дебилов в куртках на заклепках, которые забавлялись пивом, сидя на скамейке.

Я повесил автомат под куртку на плечо, второй, который оставил мне убитый водила, – на второе, не оставлять же неизвестно кому. Застегнулся, вскинул сумку на плечо, в карманы положил по пистолету, став сразу похожим на передвижной арсенал. И вышел из машины, стараясь не поворачиваться к парням лицом. Незачем было оставлять им мой фоторобот.

Ключи я оставил в машине, в замке зажигания, дверцу демонстративно прихлопнул, не заперев, и неуверенной походкой, изображая сильное подпитие, двинулся к ближайшему подъезду, вошел, едва волоча ноги, и почти бегом поднялся на площадку между этажами.

Эти наглые юнцы купились сходу. Они уже почти бежали наперегонки из сквера к машине, даже не особо оглядываясь по сторонам. Наглые волчата, молодые, да ранние.

Короче, машину они угнали ровно через две минуты, тем более, что я им создал все условия. Правда, я не был уверен, что они уедут далеко, но надеялся, что все же в сторону отсюда, а там пока разберутся что да как, нас уже не будет в доме у Гали.

Я торопливо шел в сторону этого дома, низко наклонив голову, пряча лицо в высоко поднятый воротник. Правда, не доходя до дома, я остановился. И почему-то вспомнил Ирину, её синий холодный взгляд. А зачем, собственно, я иду в этот дом, где я никому по большому счету не нужен? Свой долг перед ними я выполнил полностью: я предупредил их о надвигающейся опасности, я привез Ирину, вырвав её из лап и милиции и бандитов. А что дальше? Ирина расскажет про то, как я безжалостно расправлялся с бандитами, и меня станут бояться, ожидая, что я выберу момент и перестреляю их всех, чтобы завладеть деньгами.

Да и зачем нам сейчас быть вместе? Галя, наверное, после всего услышанного от меня, как только за мной закрылась дверь, наверняка заказала билеты на ближайший самолет в Штаты. Да и Сергей с Ириной, как и большинство обеспеченных людей в России, конечно же имеют загранпаспорта и в данной ситуации не преминут воспользоваться ими.

Правда, оставалась проблема переправки денег через кордон. Но кто их знает, какие у них связи, они все же не из последних людей, найдут какие-то возможности. Да и не мое это дело. Это их деньги, и это их головные боли. Деньгами они со мной делиться не станут, зачем же мне делить с ними неприятности? У меня своих хватит. В этом я не сомневался.

Чем дальше я думал о том, стоит ли мне идти туда, тем больше крепла моя убежденность, что не стоит. У наших маршрутов не было единой конечной точки. Мне самому было проще уйти одному. Все же одного человека выпасти намного сложнее, чем такую ораву. Да и поубавилось у меня почему-то уверенности в том, что мои друзья будут мне дополнительной помощью. Нет, нужно уходить, а не разыгрывать из себя Дон Кихота.

Я уже твердо решил, что пора мне уйти, и уйти по-английски, не прощаясь. Но пока я думал об этом, сам не заметил, как сошел с тротуара на дорогу. Вывел меня из задумчивости визг тормозов за спиной и резкий гудок.

Моментально, испуганным зайцем, запрыгнул я обратно на тротуар, глупо было погибнуть, уйдя от ментов и бандитов, с сумкой полной денег, под колесами автомобиля. Оглянувшись, я увидел за своей спиной темно-синий микроавтобус, из которого высунулся водитель, молодой парень в кожанке, с перекошенным от злости лицом, чтобы высказать мне все наболевшее по поводу идиотов пешеходов. Но его остановил, взяв за плечо и брезгливо показывая на меня, сидевший рядом с ним пожилой человек могучего телосложения, со смешно оттопыренными губами.

Водитель уже и сам увидел мое лицо и поспешил скрыться в кабине, мотая головой. Пожилой нетерпеливо показал водителю вперед и тот тронулся. Микроавтобус проплыл мимо меня и остановился возле того самого подъезда, где я высаживал Иру.

Вот только этого мне не хватало! Я остановился и стал наблюдать. И сразу же вспомнил где я сегодня видел уже лицо пожилого, с выпуклыми, сильно развитыми надбровными дугами, низким лбом и лицом гориллы.

Нужно было предупредить ребят, но было уже поздно.

Из микроавтобуса выскочили шестеро в кожанках, с автоматами, и в пуленепробиваемых жилетах под куртками. Я хотел, чтобы бандиты к нам относились всерьез и с опаской, я своего добился. Как бы теперь мне не пожалеть об этом. Пожилой вышел из машины последним. Он что-то приказал, и все они молниеносно исчезли в подъезде.

К кому пришли в гости на чай эти головорезы, сомнений у меня не оставалось никаких. Самым разумным для меня было бы повернуться и уносить отсюда ноги поскорее и подальше, пока мне их не оторвали. Силы были неравны, эти ребятки вцепятся в деньги и в наркотики, как волки, так что шансов выиграть, вступив с ними в схватку, не было. Оставалось только спасать собственную шкуру, и поскорее уходить отсюда.

Я вздохнул и пошел. Разумеется, к микроавтобусу.

Шел я осторожно, пытаясь разглядеть хоть что-то за тонированными стеклами, но ничего не было видно. Все же я решил, что вышли все, вряд ли при таком малом количестве бойцов кого-то оставили. Да и водитель остался в машине, а не вышел из нее, верный признак того, что на улице они не ждали неприятностей для себя. К водителю я и подошел.

– Слышь, браток, дал бы закурить, а? – попросил я, прохрипев слова жутким утробным голосом, внимательно оглядываясь по сторонам.

Водитель сидел в кабине, приоткрыв двери, поскольку в кабине было слишком жарко. Он покосился на меня, выразительно поморщился, и полез в карман за сигаретами. Молодой ещё пацан, салажонок, даже сигареты носит в заднем кармане штанов, где они безжалостно мнутся, ломаются и крошатся. Но мне это было на руку. Только он засунул правую руку в задний карман, я изо всей силы дернул его за левую руку на себя, а другой рукой также изо всей силы врезал по дверце. Они столкнулись, но я немного не рассчитал, и дверца попала парню по левой стороне лица, рассекла кожу на скуле, но не оглушила его. Тут же я исправил ошибку, ударив его рукояткой пистолета по голове. Парень обмяк и завалился на сидение. Я подвинул его, заткнул рот тряпкой, которая лежала возле ветрового стекла, быстро скрутил ноги и руки его же ремнем, и ремнем, снятым с его автомата, который небрежно лежал рядом на сиденье,

Еще раз осмотрелся, на улице никого не было. Я не спеша вылез из кабины, захлопнул тихо дверцу и пошел в подъезд.

Окрыленный локальными успехами, я вломился в темноту подъезда, как слон в мышиную нору, поперев прямиком к лестнице. И тут же был наказан за свое легкомыслие. Все же на этот раз братки уже не лезли лихо на рожон так, как поначалу. Это были достаточно опытные бойцы. И меры элементарной предосторожности они соблюдали.

Шорох за спиной я услышал прежде, чем ствол автомата уперся мне в спину. Я сразу догадался, что это за шорох, но все, что успел сделать, это плавным движением плеча дать соскользнуть вниз сумке с деньгами, придержав слегка за ремень уронить её бесшумно на пол и отпихнуть ногой в темный угол.

В глухом мраке подъезда мой финт с сумкой прошел незамеченным. Уперев ствол автомата мне в спину, стоявший засаде ощутимым пинком предложил мне подняться на лестничную площадку и разоружиться, что я безропотно и выполнил.

С гордостью обвешавшись трофеями, как новогодняя игрушками, мой конвоир доставил меня в квартиру, стукнув условным стуком.

Двери тут же открылись, меня буквально забросили в прихожую и оттуда в комнату, где уже вовсю шуровали бандиты, выворачивая наизнанку квартиру.

Губастый сидел в большом кресле. Я посмотрел внимательно на стол, возле которого он восседал, и ничего примечательного не увидел, кроме нескольких бумажников, небольшой суммы денег, женских побрякушек и документов. Как я догадался, это было все, что бандиты вытрясли пока из моих друзей. Ни оружия, ни денег бандиты пока не нашли. Странно! Когда я уезжал за Ириной, сумки стояли в углу комнаты, там же, на сумках, лежал и автомат, единственное оружие, которое взяли Сергей и Лешка. Автомат они оставили дома, не решившись взять его с собой, у них там, на фирме, после того, как им подложили год назад бомбу, как пояснила Галя, стоит рама металлоискателя на входе в офис.

Правда, перед уходом я посоветовал ей убрать все подальше с глаз долой. Мало ли кто зайдет, но она вроде как не придала значения моим словам.

– Это что за урода вы привели? – удивился губастый, подняв голову.

– Этот урод вырубил Федула в машине, и шел сюда вот с этим, – мой провожатый торжественно выгрузил на стол мой великолепный арсенал.

– А ты почему тут?! Ты где должен быть?! – неожиданно выругался на него губастый вместо похвалы и погрозил громадным волосатым кулаком. – Марш на пост!

– Да я, Трифон, только вот этого привел, – одновременно испуганно и обиженно пробормотал мой конвоир, моментом выметаясь за двери.

Пока они так содержательно беседовали, я быстро и цепко осмотрел комнату. Мои друзья сидели на кровати с голой панцирной сеткой, с которой уже сдернули на пол вспоротый матрас и подушки с одеялом. Перед ними стоял, бог весть кем себя воображая, широко расставив ноги, парень с автоматом, направленным на них.

Судя по разорванному на плече у Гали платью, большому, во всю щеку, фингалу, красовавшемуся на физиономии Лешки и разбитой губе Сереги, к которой он постоянно прикладывал платок, можно было понять, что предварительная беседа уже состоялась. По тому же, что бандиты приступили в квартире к интенсивному обыску, можно было легко догадаться, что чемоданы им не отдали. Но куда же ребята дели деньги, а главное, автомат? Сейчас он был бы очень даже кстати.

Я ещё раз, буквально по сантиметру, осмотрел комнату и тут мой взгляд упал на огромное антикварное кресло, в котором развалившись сидел губастый. Из-под него, из-под клетчатого шотландского пледа, который был постелен на это кресло как покрывало, торчал ремень спортивной сумки, небольшой синей петлей свернувшийся возле самой ножки. Наверное, кто-то из ребят в последний момент успел запихнуть сумки ногой под это кресло. Ну что же, удачно уселся этот хмырь. Но вот торчавший ремень… И где, черт возьми, автомат!? Не полезу же я за ним на четвереньках под кресло.

Я заметил на себе удивленные взгляды Гали и моих друзей, которые, за исключением Ирины, не видели меня в этом гриме, а Ира, судя по скоротечности событий, не успела толком ничего им рассказать. Гости заявились слишком быстро. Ну что же, полюбуйтесь.

– Ты деньги спрятал? – спросил меня пожилой, угрожающе сдвинув брови.

– Какие деньги?! – плаксиво заскулил я. – У меня нет никаких денег! Откуда?! Я тут у водителя заурить попросил, а он со мной драться затеял, а тут ещё один…

– Обыщите его, – приказал губастый, прервав мой бред.

Меня тут же ловко обшарили, вытряхнув из карманов бумажник, и распиханные по карманам деньги, которые я сгреб со стола в своей квартире.

– Это ты, что ли, уродец, наших мальчиков мочишь?! – удивленно поднял брови губастый. – Быстро говори, Квазимодо, куда деньги дел?! Быстро! Иначе я тебя отдам своим молодцам, и они из тебя душу выбьют вместе со всеми остальными внутренностями. Колись быстро, падла! Страшнее тебя уже не сделать, но больно все равно будет. Показывай, где товар и бабки, и вали отсюда, так и быть.

Ну да, размечтался. Хотя и был у меня секундный соблазн показать им пальчиком под кресло, благо мои-то деньги находились в подъезде, в углу, но все, чего я смог бы добиться, отдав им все, это избежать тяжелых побоев, но зато наверняка приблизил бы собственную смерть. Вряд ли с нами стали бы долго разговаривать, получив деньги и товар. Все это было уже щедро полито кровью. Так что я решил потерпеть. Пока бьют, это, разумеется, неприятно и больно, но ты все же живешь, если чувствуешь боль. Вот когда ты перестанешь её чувствовать, это уже хуже.

– Ну что, что вы упираетесь? – повернулся губастый Трифон к моим друзьям, они непроизвольно напряглись, и я услышал, как заскрипели пружины панцирной сетки. – Вы что, фраера, думаете, что сумеете воспользоваться тем, что взяли? Зря так думаете. Лучше отдайте сразу, или скажите, куда запрятали. Наверное, этот урод куда-то все отвез? Говорите куда, мы заберем свое и отпустим вас на все четыре. Если нет – увезем вас с собой, помучаем в свое удовольствие, как следует, и там кто-то из вас да сломается. Это я вам гарантирую. Бесконечно боль терпеть никто не может, скажете, никуда не денетесь. Но оттуда мы вас уже живыми не выпустим. Быстро думайте: ваше время кончается.

Он бросил взгляд на своих бойцов, которые усердно рылись на антресолях, и гремели чем-то уже в ванной комнате и в туалете. Обыск подходил к концу, а с ним и наше время на раздумья. Если нас повезут куда-то, то это все – это смертный приговор, никуда мы оттуда не выберемся. Это не кино. Придется все же отдать деньги и товар, все же маленький, но шанс.

Как видно, не я один так думал. С кровати решительно поднялась Галя.

Но вместо того, чтобы что-то сказать, она молча отодвинула стоявшего перед ней парня с автоматом и пошла в коридор.

– Далеко ты собралась, красавица? – остановил её удивленный Трифон.

– Мне срочно нужно пройти в ванную комнату! – категорически отрезала Галя.

– А больше тебе никуда не нужно?! – уже начал злиться Трифон.

– Пока никуда, – решительно заявила она опешившим бандитам. – А в ванную комнату мне нужно.

– А спинку тебе потереть не нужно? – вкрадчиво, но еле сдерживая ярость, спросил губастый, собираясь встать.

– Ты не в моем вкусе, – поджала брезгливо губы Галя. – А вообще-то, старый дурак, мог бы и не задавать детских вопросов. Я же сказала, что мне нужно в ванную. Не убегу я оттуда. Ты что, вправду не понимаешь, что мне нужно? Ванную же обыскали. Мне на две минуты.

Губастый прищурившись оглядел её, словно решая, что оторвать ей для начала, но поманил пальцем одного из братков и велел ему, лениво растягивая слова:

– Проводи. Постой около двери. Две минуты тебе на все про все, красавица. Изнутри не запираться.

– Конечно, – отрезала Галя. – Если ему интересно, может даже зайти посмотреть.

Она круто повернулась и пошла к ванной, по дороге, ай молодец! словно невзначай, затолкнув ногой ремешок сумки под кресло.

Ее провожатый пропустил Галю в двери и встал возле, прислонившись плечом к стене. Ему даже не пришлось ждать две минуты.

Вышла она меньше, чем через минуту.

В руках у неё был автомат.