Текст книги "Дипломатия в годы войны (1941–1945)"

Автор книги: Виктор Исраэлян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 36 страниц)

«Турецкая карта» Черчилля

Немалое место в мировой дипломатии периода войны занимала позиция Турции.

Хотя Турция и провозгласила нейтралитет в войне, ее симпатии были явно на стороне гитлеровской Германии, с которой она поддерживала самые широкие политические и экономические связи. С другой стороны, несмотря на наличие советско-турецкого договора о дружбе и нейтралитете, позиция Турции в отношении Советского Союза была явно враждебной. Некоторые ее деятели разделяли гитлеровские планы в отношении уничтожения Советского Союза и физического истребления его народа. Премьер-министр Турции Сараджоглу заявлял германскому послу фон Папену в августе 1942 года, что он «страстно желает уничтожения России. Уничтожение России является подвигом фюрера… Русская проблема может быть решена Германией, только если будет убита по меньшей мере половина всех живущих в России русских…» [273]273
  Документы министерства иностранных дел Германии, вып. II, – Германская политика в Турции. М., 1946, с. 98.


[Закрыть]. Аналогичную точку зрения излагал и министр иностранных дел Турции Нуман Менемеджиоглу. «…Турция, как прежде, так и теперь самым решительным образом, – говорил турецкий министр германскому послу летом 1942 года, – заинтересована в возможно более полном поражении большевистской России…» [274]274
  Там же, с. 92.


[Закрыть].

Временные успехи гитлеровской Германии на советско-германском фронте летом 1942 года активизировали деятельность наиболее оголтелых врагов СССР, под влиянием которых Турция стала усиленно готовиться к войне против Советского Союза. Правящие круги Турции, сосредоточив на советско-турецкой границе большую часть своих войск, провоцировали пограничные инциденты, В документе германского министра иностранных дел, относящемся к июню 1942 года, говорилось, что нападение Турции на СССР предполагалось осуществить через Иранское плоскогорье по направлению к Баку. Этот документ, между прочим, показывает, что в Турции были уверены в том, что «англичане в Иране не окажут какого-либо значительного сопротивления…» [275]275
  Там же, с. 82-83.


[Закрыть].

Турция произвела летом 1942 года мобилизацию и решила объявить войну СССР сразу же после того, как Берлин объявит о падении Сталинграда. Некоторые источники указывают даже на дату предполагаемого вступления Турции в войну против Советского Союза – 17 октября 1942 г.

Прогерманская политика турецких правителей резко расходилась с той оценкой, которая давалась ей английским правительством. В английском меморандуме, переданном Советскому правительству весной 1942 года, говорилось в отношении позиции Турции следующее: «Турки желают победы союзников, а не победы немцев, так как они отдают себе отчет в том, что при господстве Германии в Европе современная Турция не будет иметь своего будущего.

Турецкое правительство считается с возможностью нападения со стороны Германии и проводит все приготовления, чтобы оказать сопротивление этому нападению» [276]276
  См. Исраэлян В.Л. Антигитлеровская коалиция. М., 1964, с. 209.


[Закрыть].

Провал германских планов на советско-германском фронте в 1942 году и начавшееся успешное контрнаступление Советской Армии на волжской земле привели к тому, что в Турции вновь стали усиленно подчеркивать турецкий нейтралитет в войне.

Изменившуюся в пользу антигитлеровской коалиции ситуацию в конце 1942 года английское правительство решило использовать для оказания давления на Турцию, которая занимала важное место в стратегических планах Черчилля. Турция должна была, по замыслам английского премьера, явиться одним из главных плацдармов для осуществления пресловутого «балканского варианта» второго фронта со всеми вытекающими из этого политическими последствиями.

Осенью 1942 года английский премьер-министр обратился к правительствам СССР и США с предложением активизировать политику союзников в отношении Турции. «Мне кажется, – писал Черчилль Сталину, – что мы все должны были бы сделать новое энергичное усилие, чтобы заставить Турцию вступить весной в войну на нашей стороне. Для этой цели я хотел бы, чтобы Соединенные Штаты присоединились к англо-советской гарантии территориальной целостности и статута Турции. Это поставило бы наши три силы в общий сомкнутый строй, а турки весьма считаются с американцами» [277]277
  Переписка…, т. I, с. 95.


[Закрыть]. Далее Черчилль сообщал об английских военных поставках Турции, а также о намерении английского правительства сосредоточить в Сирии значительные английские вооруженные силы, что, по его мнению, произвело бы соответствующий нажим на Турцию. «Очевидно, что Ваши операции на Кавказе или к северу от него могут также оказать большое влияние, – продолжал в своем послании Черчилль. – Если бы мы могли вовлечь Турцию в войну, мы могли бы не только приступить к операциям, цель которых состоит в том, чтобы открыть судоходный путь к Вашему левому флангу на Черном море, но мы могли бы также усиленно бомбить с турецких баз румынские нефтяные источники, которые имеют такое жизненно важное значение для держав оси ввиду успешной защиты Вами главных нефтяных ресурсов на Кавказе. Преимущество вступления в Турцию состоит в том, что оно произойдет главным образом по суше и может явиться дополнением к наступательной акции в центральной части Средиземного моря, которая займет наши морские силы и значительную часть нашей воздушной мощи» [278]278
  Там же, с. 95-96.


[Закрыть].

Москва положительно отнеслась к идее привлечения Турции к сотрудничеству с антигитлеровской коалицией. Советское правительство разделяло мнение английского и американского правительств о желательности вступления Турции весной 1943 года в войну на стороне союзников. Это имело бы большое значение для ускорения разгрома Гитлера и его сообщников.

«Между Президентом Рузвельтом и мной было условлено, – писал Черчилль Сталину 27 января 1943 г., – чтобы я предложил Президенту Турции встречу со мной для того, чтобы принять меры к лучшему и более быстрому снаряжению турецкой армии, имея в виду возможные события в будущем. Президент Турции ответил, что он сердечно приветствует этот план увеличения «общей оборонительной безопасности» Турции» [279]279
  Там же, с. 106-107.


[Закрыть].

Встреча между английскими и турецкими представителями состоялась в Адане 30 и 31 января 1943 г. Черчилль изложил свои соображения по поводу позиции Турции в войне и ее будущей политики в пространном меморандуме, который он подготовил для передачи турецкому президенту Исмету Иненю. «В пути (к Адану. – В.И.) я подготовил заявление, адресованное туркам и написанное с учетом их психологии, – вспоминает Черчилль. – Я решил, что это должно быть уговаривающее письмо, содержащее предложение о платонической женитьбе, исходящее как от меня, так и от президента» [280]280
  Churchill W. S. The Second World War, vol. IV, p. 631.


[Закрыть].

Черчилль сообщил турецкому правительству, что Рузвельт и он хотят, чтобы Турция стала сильной и была тесно связана с Англией и США. Это было особенно необходимо, по мнению Черчилля, поскольку «на Балканах может возникнуть “состояние анархии”, которое “вынудит турецкое правительство вмешаться в целях защиты своих интересов”» [281]281
  Переписка…, т. 1, с. 454.


[Закрыть]. В этом контексте на англо-турецкой встрече самым подробным образом рассматривались различные аспекты, связанные с возможными английскими и американскими поставками вооружения в Турцию, с коммуникациями, с деятельностью английских и американских инструкторов и т. д.

Главное же место в переговорах в Адане заняло обсуждение будущего Балкан. Из рассуждений английского премьер-министра туркам стало ясно, что Черчилль добивается сотрудничества Турции для того, чтобы совместно предотвратить развитие революционного движения на Балканах и освобождение балканских стран Красной Армией.

Точка зрения английского премьер-министра встретила сочувствие и понимание со стороны турецких политиков, которые решили воспользоваться случаем для того, чтобы предложить свое посредничество в установлении мира между Англией и Германией. Как свидетельствует германский посол в Анкаре фон Папен, президент Иненю заявил Черчиллю, что полное поражение Германии привело бы к тому, что Россия стала бы «большой угрозой для Турции и Европы». Он даже запросил мнение Черчилля, не согласится ли английский премьер встретиться с фон Папеном для того, чтобы обсудить возможности англо-германского мира, от чего, по утверждению фон Папена, Черчилль отказался [282]282
  Papen F. Memoirs, L., 1952, p. 495.


[Закрыть].

Что касается «опасений» турецких правителей относительно «советской угрозы», то Черчилль, по существу, был солидарен с антисоветской позицией турецкого правительства, заявив, что «если и случится так, то лучше, чтобы Турция была сильной и тесно связанной с Соединенным Королевством и Соединенными Штатами» [283]283
  Churchill W. S. Op. cit., vol, IV, p. 635-636.


[Закрыть].

По окончании конференции Черчилль сообщил в Москву некоторые итоги своих переговоров. Он, в частности, писал, что не просил турецких деятелей о каком-либо «точном политическом обязательстве или обещании относительно их вступления в войну на нашей стороне». Однако, по мнению Черчилля, Турция вступит в войну до конца 1943 года.

Свои переговоры с турецким правительством относительно советско-турецких отношений Черчилль изложил следующим образом: «Они (турки. – В.И.), конечно, озабочены тем положением, в котором они окажутся после войны ввиду большой силы Советского Союза. Я сообщил им, что, на основании моего опыта, Союз Советских Социалистических Республик никогда не нарушал ни обязательств, ни договоров, что сейчас для них настало время заключить выгодное соглашение и что самое надежное место для Турции – это место возле победителей, как воюющей страны, за столом мирной конференции. Все это я сказал, исходя из наших общих интересов, в соответствии с нашим союзом, и я надеюсь, что Вы это одобрите». Далее английский премьер-министр рекомендовал осуществить какой-либо дружественный жест в отношении Турции со стороны СССР [284]284
  Переписка…, т. 1, с. 109-110.


[Закрыть].

Глава Советского правительства в ответном послании Черчиллю охарактеризовал советско-турецкие отношения и позицию Турции в войне. «…Я считаю уместным напомнить, – писал он в начале февраля 1943 года, – что с нашей стороны по отношению к Турции как за несколько месяцев до начала советско-германской войны, так и после начала этой войны был сделан ряд заявлений, дружественный характер которых известен Британскому Правительству. Турки не реагировали на эти шаги, опасаясь, видимо, разгневать немцев. Можно предположить, что предлагаемый Вами жест встретит со стороны турок такой же прием».

Сталин назвал положение Турции довольно щекотливым. «С одной стороны, – отмечал он, – Турция связана с СССР договором о дружбе и нейтралитете и с Великобританией – договором о взаимопомощи для сопротивления агрессии, а с другой стороны, она связана с Германией договором о дружбе, заключенным за три дня до нападения Германии на СССР». В этой связи высказывалось сомнение, как Турция сумеет совместить выполнение своих обязательств перед СССР и Великобританией с ее обязательствами перед Германией. Далее Советское правительство вновь выражало готовность к улучшению советско-турецких отношений в случае, «если турки, со своей стороны, заявили бы о соответствующем желании» [285]285
  Там же, с. 111 – 112.


[Закрыть]. Следует заметить, что начатые весной 1943 года советско-турецкие переговоры не привели, однако, к заметному улучшению отношений между СССР и Турцией, так как турецкое правительство продолжало придерживаться своих антисоветских позиций.

Таким образом, переговоры в Адане не привели к вступлению Турции в войну на стороне антигитлеровской коалиции. Более того, турецкие деятели никаких обязательств на этот счет на конференции так и не дали. Объяснялось это, с одной стороны, тем, что турецкие политические деятели не желали в то время выступать против Германии, а с другой – тем, что Черчилль, собственно, и не оказывал сильного давления на турок, чтобы привлечь их к немедленному участию в войне на стороне антигитлеровской коалиции. Английский премьер-министр стремился скорее к тому, чтобы укрепить позиции Англии в Турции и подготовить ее к будущим политическим и военным акциям на Балканах. На конференции в Адане Черчилль не ставил перед турецкими руководителями вопрос об объявлении Турцией войны Германии в ближайшем будущем. Более того, судя по мемуарам Черчилля, английский премьер-министр сам не особенно верил в возможность того, что Турция выступит против фашистского блока в 1943 году.

Из всего этого явствует, что хотя английский премьер-министр и писал осенью 1942 года, что следует стремиться к тому, чтобы заставить Турцию вступить в войну весной 1943 года, но он в этом направлении ничего, по существу, не сделал. Он довольствовался тем, что изложил туркам свои планы, в частности в отношении Балкан, и пообещал им некоторые виды военных поставок. Что касается военных переговоров, которые велись в Адане между английскими и турецкими военачальниками, то они носили чисто информационный характер.

Сами турки решительным образом опровергали утверждения о том, что аданская встреча привела якобы к сближению Турции с антигитлеровской коалицией. Болгарский посланник Киров в своем донесении в Софию следующим образом охарактеризовал позицию официальных анкарских кругов: «Турки не перестают уверять, что в Адане они не взяли на себя никаких обязательств и что вооружение Турции Англией имеет целью сделать Турцию после войны таким фактором, который в случае поражения Германии был бы в состоянии предохранить от большевизации как Турцию, так и Балканы» [286]286
  Исраэлян В.Л. Указ. соч., с. 215.


[Закрыть].

Вопрос о втором фронте. Поставки и межсоюзнические отношения

31 марта 1943 г. советские войска успешно завершили зимнюю кампанию против немецко-фашистских войск. За это время Красная Армия нанесла фашистским войскам крупнейшее поражение на волжской земле, разгромила немцев на Северном Кавказе и Кубани, нанесла ряд ударов врагу в районе Среднего Дона и Воронежа, ликвидировала вражеский плацдарм на центральном фронте (Ржев, Гжатск, Вязьма). За 4 месяца и 20 дней наступления советские войска в труднейших условиях зимы продвинулись на запад на некоторых участках на 600-700 км. Была освобождена большая территория в 480 тыс. кв. км.

К концу зимней кампании советских войск после продолжительной оперативной паузы 21 марта 1943 г. началось наступление союзных войск в Северной Африке. Оно развивалось успешно и привело к тому, что сопротивление немецких и итальянских войск в Тунисе было сломлено. 12 мая главнокомандующий итало-германскими войсками в Африке маршал Мессе заявил о капитуляции итальянских войск, а генерал-полковник фон Арним – германских. По данным союзников, число пленных возросло до 240 тыс. человек.

За сравнительно короткое время фашистский блок потерпел тяжелейшие поражения на всех основных фронтах. Немцы лишились того превосходства, которым они обладали в начале войны. Для союзников становилось все труднее и труднее отказываться от прежних обязательств по открытию военных действий в Западной Европе. Вооруженные силы США и Англии были подготовлены для открытия второго фронта весной 1943 года. Об этом свидетельствовали многочисленные заявления британских и американских военных и политических деятелей.

Обстановка для высадки была в 1943 году настолько благоприятной, что сами гитлеровские главари с большим страхом со дня на день ожидали вторжения. Гитлеровский фельдмаршал фон Рундштедт рассказывал после войны: «Я ожидал вторжения в 1943 году…, ибо понимал, что вы (англо-американское командование. – В.И.) сразу же воспользуетесь тем обстоятельством, что германские войска на западе оказались растянутыми на очень широком фронте» [287]287
  Liddel Hart В. The German Generals Talk, N. Y., 1948, p. 229.


[Закрыть]. Геббельс в марте 1943 года после продолжительной беседы с Герингом о военной ситуации записал в своем дневнике: «Он (Геринг. – В.И.) также обеспокоен тем, в какой степени нам пришлось оголить западный фронт для того, чтобы стабилизировать восточный. Страшно подумать, что может случиться, если англичане и американцы внезапно предпримут попытку вторжения» [288]288
  The Goebbels Diaries 1942-1943, L., 1948, p. 197


[Закрыть].

Однако англо-американские союзники не предприняли этой попытки; более того, они и не готовились к форсированию Ла-Манша и открытию второго фронта в 1943 году, несмотря на многочисленные обещания по этому поводу. Достаточно сказать, что количество американских войск в Англии с двух с половиной дивизий в 1942 году сократилось к маю 1943 года до одной пехотной дивизии. Опытные английские офицеры и солдаты были переброшены на средиземноморский театр военных действий.

Советское правительство и в 1943 году неоднократно напоминало союзникам о необходимости скорейшего открытия второго фронта. Сразу же по получении информации о касабланкской конференции правительство СССР попросило уточнить сроки открытия второго фронта в 1943 году. Тогда союзники назвали в качестве крайнего срока указанной операции август – сентябрь того же года. «…Нынешняя ситуация требует того, – писал глава правительства СССР 16 февраля, – чтобы эти строки были максимально сокращены и чтобы второй фронт на Западе был открыт значительно раньше указанного срока. Для того чтобы не дать врагу оправиться, по-моему, весьма важно, чтобы удар с Запада не откладывался на вторую половину года, а был бы нанесен еще весной или в начале лета». В ответ на это послание Черчилль 11 марта вновь дал заверение об открытии второго фронта в 1943 году, добавив, что «в том случае, если противник достаточно ослабеет, мы готовимся ударить раньше августа, и с этой целью еженедельно вносятся соответствующие изменения в планы» [289]289
  Переписка…, т. 1, с. 115, 123.


[Закрыть].

На самом же деле британский генеральный штаб вовсе не занимался вопросами планирования высадки во Франции в 1943 году. Начальник имперского генерального штаба, главный военный советник Черчилля А. Брук также был решительным противником открытия второго фронта в Западной Европе.

Что касается США, то и они не готовились к высадке в Европе в 1943 году. Все усилия союзников, и главным образом англичан, были направлены на дальнейшее развитие так называемой средиземноморской стратегии, то есть высадку в Италии с последующим распространением военных операций на Балканы.

Время шло, а Советский Союз не получал той действенной поддержки, на которую он вправе был рассчитывать после почти двух лет кровопролитнейшей войны. Воздушные бомбардировки, с помощью которых союзники якобы намеревались уничтожить всю или большую часть германской военной промышленности и таким образом ослабить натиск немцев на восточном фронте и даже выиграть войну, оказались малоэффективными.

Английская и американская общественность по-прежнему горячо поддерживала идею открытия второго фронта в Западной Европе и была твердо уверена, что эта долгожданная операция будет, наконец, осуществлена в 1943 году. Весьма показательным в этом отношении является опрос, проведенный весной 1943 года Британским институтом общественного мнения. 67% опрошенных ответили утвердительно на вопрос: «Ожидаете ли вы высадки союзников на Европейский континент в этом году?». Лишь 14% высказались отрицательно [290]290
  News Chronicle, 1943, May 3.


[Закрыть].

Для того чтобы ослабить неблагоприятную для правительств Англии и США позицию общественности этих стран по вопросу о втором фронте и отвлечь ее внимание от этого вопроса, в Вашингтоне и Лондоне стали усиленно преувеличивать роль поставок по ленд-лизу в общей борьбе с фашизмом. Характерным в этом отношении явилось нашумевшее заявление американского посла в СССР У. Стэндли. 8 марта 1943 г. на пресс-конференции в американском посольстве в Москве Стэндли, коснувшись вопроса об обсуждении второго протокола о поставках в американском конгрессе, заявил, что, как он полагает, советскому народу не дается полная информация об американской помощи в России. «Я искал в русской печати, – заявил он, – сообщений о том, что русские получают большую материальную помощь от британцев и нас не только по ленд-лизу, но и через Красный Крест и разные благотворительные организации, но я не нашел никакого подлинного признания этого». Кроме того, Стэндли утверждал, что ему якобы не удалось обнаружить, что американские и английские поставки были использованы на советско-германском фронте. В заключение Стэндли даже намекнул на то, что такая якобы позиция Советского правительства может побудить конгресс отказаться от утверждения упомянутого протокола [291]291
  Cm. Standley W. H M A get on A. A. Op. cit., p. 341.


[Закрыть].

Заявление Стэндли пришлось по вкусу многим политическим деятелям Лондона и Вашингтона. Гарриман, например, сообщал из Лондона: «Многие из моих здешних друзей, как англичане, так и американцы, как старшие, так и младшие по служебному положению, втайне довольны заявлением Стэндли в Москве, даже если оно и было неосторожным» [292]292
  Цит. по: Шервуд P. Указ. соч., т. II, с. 371.


[Закрыть].

Во время беседы Стэндли в народном комиссариате иностранных дел 10 марта 1943 г. ему были приведены факты, свидетельствующие о полной необоснованности его утверждений. Опасаясь, что заявление Стэндли может вызвать отрицательные последствия для советско-американских отношений и учитывая реакцию американской общественности на него, государственный департамент срочно отмежевался от этого заявления. Исполняющий обязанности государственного секретаря США Уэллес на пресс-конференции заявил, что выступление Стэндли было сделано без предварительной консультации с американским правительством и без ссылки на него. Как рассказывает сам Стэндли, как только было получено известие о его заявлении, Уэллес поспешил в Белый дом и с большой тревогой заявил президенту Рузвельту: «Господин Президент, наш посол в Москве совершил огромную дипломатическую ошибку; я боюсь, что мы должны немедленно отозвать его» [293]293
  Standley W. H., Ageton A. A. Op. cit., p. 347


[Закрыть].

Каков же в действительности был объем американских поставок в Советский Союз к марту 1943 года? Подробные данные относительно американских поставок были приведены в отчете об использовании Закона о передаче взаймы или в аренду вооружения, который был сделан руководителем управления по ленд-лизу Стеттиниусом во вторую годовщину действия этого закона. Отчет Стеттиниуса был почти полностью опубликован в советской печати. В этом отчете указывалось, что за первый год действия закона о ленд-лизе, окончившегося 1 марта 1942 г., было отправлено в Англию 68% всех материалов, в Африку и на Средний Восток – 13, в Советский Союз – 6, в Индию, Китай, Австралию, Новую Зеландию – 9 и в другие страны – 4%. За второй год действия этого закона удельный вес Англии начал сокращаться, хотя в Англию по-прежнему отправлялось значительное количество материалов. В течение второго года действия закона – с 1 марта 1942 по 1 марта 1943 г. – около 29% всех материалов, поставленных на его основе, было отправлено в Советский Союз. Общая стоимость этих материалов определялась в 1553 млн. долл.

Из общего количества материалов, которые были переданы на основе закона о ленд-лизе за все время его действия – с марта 1941 по март 1943 года, Англии было предоставлено 46% этих материалов стоимостью 4430 млн. долл., Советскому Союзу – 19% стоимостью 1826 млн., Африке и Среднему Востоку – 16% стоимостью 1573 млн., Китаю, Индии, Австралии и Новой Зеландии – 14% стоимостью 1344 млн. и другим странам – 5% стоимостью 459 млн. долл. [294]294
  См. Известия, 1943, 16 марта.


[Закрыть]

Поставки по ленд-лизу играли, несомненно, положительную роль. Но вместе с тем нельзя забывать и того, что они являлись лишь выполнением Соединенными Штатами Америки своих союзнических обязательств. Не приходится говорить и о том, что эти поставки составляли незначительную часть военного производства Советского Союза, что, кстати, признавалось и в отчетном докладе Стеттиниуса, где отмечалось, что Советский Союз ведет «свою великолепную борьбу против нацистов главным образом при помощи вооружения, произведенного на русских предприятиях» [295]295
  Там же.


[Закрыть].

Приняв решение сменить Стэндли, Рузвельту, однако, нелегко было найти преемника на этот важный пост. Дело в том, что на пути успешного развития советско-американского сотрудничества было немало трудностей и препятствий, создававшихся в США противниками дружественных отношений с Советским Союзом, которых было немало в государственном аппарате Соединенных Штатов. Взять, например, частный вопрос об информировании американской общественности о Советском Союзе. Излишне говорить об огромном интересе, который проявлял американский народ ко всем областям жизни и деятельности своего союзника – советского народа. В этой связи колоссально возросли потребности в соответствующей информации. Естественно, что в Советском Союзе с готовностью откликнулись на запросы многих американских научных и других организаций, а также частных лиц на различную советскую литературу. Однако американские власти стали чинить всевозможные препятствия доставке советской литературы американским адресатам. В течение 1941-1942 годов посольство СССР в Вашингтоне неоднократно делало представления государственному департаменту по поводу недоставки, уничтожения и возвращения отправителям американскими властями советских газет и книг, отправляемых из СССР американским научным, культурным и другим учреждениям и частным лицам [296]296
  Исраэлян В.Л. Указ. соч., с. 233.


[Закрыть]. Американской книготорговле «четырех континентов», специализировавшейся в годы войны на покупке и продаже советских книг и газет, было предложено на рассылаемый советский печатный материал наклеивать ярлыки: «Пропаганда, не одобряемая американским правительством». Такое же требование было предъявлено департаментом юстиции телеграфному агентству Интерконтинент Ньюс, доставлявшему ряду американских печатных изданий телеграфную информацию, поступавшую из Советского Союза.

Указанные акции американских властей носили столь недружественный Советскому Союзу характер, что правительство СССР вынуждено было через своего посла в Вашингтоне М.М. Литвинова сделать в марте 1943 года новое представление правительству США. В советском представлении приводились многочисленные факты антисоветской позиции ряда американских органов и деятелей. В заключение в меморандуме говорилось: «Вышеуказанные суждения и действия американских властей не могут не рассматриваться как дискриминационные в отношении СССР и образующие препятствия к поддержанию культурных связей и взаимной информации между обеими странами и не соответствующие нынешним отношениям между обеими странами» [297]297
  Там же, с. 234.


[Закрыть].

Ухудшение советско-американских отношений могло бы нанести ущерб военно-стратегическим интересам США. Это хорошо понимали в Вашингтоне. Поэтому был принят ряд шагов, направленных на сглаживание шероховатостей, образовавшихся в этих отношениях в 1943 году. Президент Рузвельт назначил в качестве нового посла США в СССР видного политического деятеля, уже хорошо знакомого с вопросами советско-американских отношений А. Гарримана. В этот же период американский президент выступил с инициативой о проведении двусторонней советско-американской встречи в верхах.

Для организации такой встречи Рузвельт направил в СССР сенатора Джозефа Дэвиса, прибывшего в мае 1943 года в Москву. В письме, которое он привез главе Советского правительства, говорилось, что единственной целью миссии Дэвиса является обсуждение возможности советско-американской встречи. «Я хочу избежать трудностей, – писал в указанном письме американский президент, – которые связаны как с конференциями с большим количеством участников, так и с медлительностью дипломатических переговоров. Поэтому наиболее прюстым и наиболее практичным методом, который я могу себе представить, была бы неофициальная и совершенно простая встреча между нами в течение нескольких дней». Рузвельт предлагал организовать советско-американскую встречу на высшем уровне летом 1943 года. Что касается места встречи, то он предлагал организовать ее либо на советской, либо на американской стороне Берингова пролива. Желая придать встрече со Сталиным как можно более неофициальный характер, Рузвельт предлагал ограничить состав участников предполагавшихся переговоров. «Меня сопровождал бы Гарри Гопкинс, переводчик и стенографист, и Вы и я переговорили бы в весьма неофициальном порядке, и между нами состоялось бы то, что мы называем „встречей умов“» [298]298
  Переписка…, т. 2, с. 63.


[Закрыть].

В своем ответном послании глава Советского правительства сообщил президенту, что полностью согласен с ним в отношении необходимости организации советско-американской конференции на высшем уровне и что такую конференцию не следует откладывать. Вместе с тем глава Советского правительства информировал Рузвельта о том, что в связи с предполагавшимся новым летним наступлением немцев советские войска усиленно готовились для отражения возможного наступления. В этой связи он считал затруднительным договориться по всем вопросам, связанным со встречей с американским президентом. «Не зная, как будут развертываться события на советско-германском фронте в июне месяце, – писал глава Советского правительства, – я не смогу уехать из Москвы в течение этого месяца. Поэтому я предложил бы устроить нашу встречу в июле или в августе. Если Вы согласны с этим, я обязуюсь уведомить Вас за две недели до дня встречи, когда эта встреча могла бы состояться в июле или в августе» [299]299
  Там же, с. 65.


[Закрыть].

Цели миссии Дэвиса были сугубо законспирированы. В течение некоторого времени Рузвельт не сообщал о предпринятой им инициативе даже английскому правительству. Содержание послания американского президента не было известно и послу Соединенных Штатов в Москве. Последний был глубоко убежден в том, что Дэвис приехал для того, чтобы присутствовать на просмотре фильма «Миссия в Москву», поставленного по его одноименной книге.

Лишь в конце июня 1943 года Рузвельт поручил Гарриману устно сообщить Черчиллю о его намерении организовать советско-американскую встречу до конференции глав трех правительств. В Вашингтоне хорошо было известно, что английский премьер-министр отнесется крайне неблагоприятно к такой перспективе. По свидетельству Гарримана, ему пришлось потратить немало времени для того, чтобы объяснить Черчиллю целесообразность советско-американской встречи на высшем уровне [300]300
  См. Шервуд Р. Указ. соч., т. II, с. 416-417.


[Закрыть].

Черчиллю не оставалось ничего иного, как принять к сведению информацию Гарримана, хотя он не мог скрыть того, что был разочарован перспективой встречи глав правительств СССР и США без его участия.

Советско-американская встреча на высшем уровне все же так и не состоялась. Это, разумеется, нельзя объяснить только противодействием Черчилля. Главная причина заключалась в том, что в силу отказа правительств США и Англии от открытия второго фронта в 1943 году, сообщенного Советскому правительству в июне того же года, общая атмосфера в советско-англо-американских отношениях ухудшилась, что не благоприятствовало проведению летом 1943 года советско-американской конференции глав правительств. Определенное значение в этом имел, несомненно, и колоссальный размах летних боев на советско-германском фронте, требовавших от Сталина постоянного участия в руководстве военными операциями.

12 мая 1943 г. в Вашингтоне открылась новая англо-американская конференция на высшем уровне. Инициатива о созыве конференции, имевшей условное обозначение «Трезубец», была проявлена Черчиллем, который взял с собой в Вашингтон большую делегацию. Весь цвет английского верховного командования был представлен на конференции. В первый же день ее работы Черчилль выступил с пространным заявлением, в котором обосновывал преимущества так называемого балканского варианта второго фронта. Он утверждал, что дальнейшее развитие военных операций в направлении Сицилия – Южная Италия даст якобы наилучшие результаты. Всячески преувеличивая и приукрашивая перспективы средиземноморского, или балканского варианта. Черчилль решительно выступал против форсирования Ла-Манша в 1943 году. По свидетельству одного из участников конференции – У. Леги, Черчилль, касаясь открытия второго фронта в Европе, заявил, что «для осуществления такой попытки весной 1943 года не смогут быть произведены необходимые приготовления, но что такое вторжение в Европу должно быть осуществлено когда-нибудь в будущем. Не было сделано и намека на то, что он благосклонно относится к такой попытке в 1944 году, пока Германия не будет разбита в результате русской кампании и возрастающих бомбардировок союзников» [301]301
  Leahy W. Op. cit., p. 190.


[Закрыть].