Текст книги "Крах "Барбароссы" (СИ)"

Автор книги: Виктор Старицын

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц)

2.4. Брест. Крепость. 25 июня

Четвертый день войны начался в крепости по вчерашнему сценарию. В половине пятого утра начали пристрелку по восстановленным немцами мостам артиллеристы Иваницкого. К сожалению, из девяти назначенных целей, по трем целям не удалось установить связь с корректировщиками. Очевидно, немцы активно взялись за поиск и уничтожение разведгрупп. Обстрел этих целей пришлось проводить уже днем, по данным авиационных корректировщиков.

Противник в ответ открыл ураганный огонь по Цитадели и Кобринскому укреплению. Впрочем, помешать артиллеристам вести пристрелку эти немецкие бесчинства не могли. В ближней шестикилометровой зоне противник мосты не восстанавливал, поэтому минометы на позиции не выводились. В пять часов артиллерия начала огонь по целям на поражение. Почти одновременно началась массированная бомбежка с воздуха. Удар наносился снова по равелинам и центру куртины Кобринского укрепления. Немцы вновь попытались использовать пикирующие бомбардировщики. Зенитные пулеметы из Тереспольского и Волынского укреплений сорвали эту попытку, сбив два пикировщика. Пришлось вывести на позиции зенитчиков и в Цитадели, чтобы не дать немцам снизить высоту бомбометания.

В 05–40 артиллеристы закончили обработку немецких мостов, но противник еще долго неистовствовал. Бомбежка и артобстрел продолжались до восьми часов. К счастью, применялись только авиабомбы калибра 100 и 250 кг. Видимо, тяжелые бомбы на оперативных складах у немцев временно закончились. Пробить защитные насыпи валов и своды казематов легкие бомбы не могли. Опасны были только попадания бомб на амбразуры. При этом своды амбразур обрушивались и а сами амбразуры засыпались обломками. Самодельные бронезаслонки срывало с креплений и вносило в казематы вместе с обломками кирпича и бетона. Попавшие под такой удар бойцы гибли. Остальных находившихся в каземате контузило. Такое же действие производили и тяжелые артиллерийские снаряды, попадая на амбразуры. Гарнизон нес потери.

Комбат-3 Фокин бомбежку пережидал на батальонном КП в каземате Восточного форта. Из рот и взводов поступали доклады о повреждениях казематов и потерях в личном составе. Нужно было ждать и терпеть. Замкомбата старший лейтенант Верейский находился на НП, расположенном в западном равелине Кобринского укрепления. Бетонный каземат НП со стенами и перекрытиями полутораметровой толщины, врытый в наружный склон вала на оконечности равелина, можно было разбить только прямым попаданием крупной авиабомбы.

В перископ и стереотрубу с НП можно было наблюдать только пылевую стену, поднятую шквалом снарядов и авиабомб. Каземат НП ежесекундно содрогался и временами даже подпрыгивал от близких разрывов. Прямое попадание снаряда сильно встряхнуло каземат, грохот ударил по ушам. Все изрядно оглохли. Тем не менее, расчет НП из телефониста, сержанта-наблюдателя и самого Верейского, оставался на боевом посту. Прозевать окончание артобстрела нельзя было ни в коем случае. Под прикрытием огневого вала немецкая пехота могла подойти метров на триста. На перепаханное снарядами минное поле надежды уже не было. В случае атаки требовалось сразу дать команду на выдвижение бойцов из подвальных казематов, где они пережидали бомбежку, в боевые казематы и открытие амбразур. После такого обстрела потребуется время и на приведение засыпанных грунтом амбразур в порядок.

В восемь часов бомбежка прекратилась. Артиллерия продолжала молотить. Верейский предположил, что немецкая пехота и бронетехника выдвигается на исходные позиции. Видимость, к сожалению, продолжала оставаться нулевой. Под самый конец артобстрела, тяжелый снаряд, разорвавшийся прямо перед НП, выбросом грунта полностью засыпал и перископ и стереотрубу. Штатными средствами восстановить видимость не удалось. НП ослеп. В 08–15 обстрел равелина прекратился.

Верейский доложил в батальон и решил выдвигаться на вал. Наблюдателя и телефониста взял с собой. Телефонист тянул провод с катушки. Спустившись по крутой потерне в каземат, прошли к выходу во двор равелина. Проходя через стрелковый каземат, прихватили с собой двоих автоматчиков. Отворив тяжелую обитую листовым железом дверь, вышли в ход сообщения. Грохот надавил на уши. Оказывается, обстрел крепости продолжался. Находящийся в трехстах метрах от них, вал куртины совершенно не просматривался. В пыли и дыму сверкали сполохи разрывов, вверх взлетали фонтаны грунта. Валы в основании равелина, примыкающие к куртине, тоже не просматривались. Немцы собираются атаковать равелин и отсекают огнем поддержку из крепости, – мгновенно сообразил Верейский. Послал одного автоматчика с донесением к командиру взвода Васькину, командовавшему обороной равелина.

Пройдя вправо – вверх по ходу сообщения поднялись на гребень вала. Верейский осмотрелся. В сотне метров перед ними широкой полосой часто рвались мины ротных минометов. Это комбат Фокин приказал минометчикам поставить заградительный огневой вал перед равелинами. Перевалив через вал, выбрали уцелевший участок окопа с двумя стрелковыми ячейками и расположились в них. От добротного, облицованного кирпичом окопа остался только пунктир, прерываемый глубокими воронками.

Присмотревшись, сквозь пелену пыли и дыма, Верейский увидел, что пехота при поддержке танков идет в атаку, причем расстояние до передовой цепи не превышает 200 метров. Под прикрытием артогня пехота подползла почти вплотную. В отличие от вчерашнего дня, теперь атаке подвергался не центр куртины между равелинами, а сами равелины. Немецкие командиры сделали правильный вывод из вчерашнего поражения: не взяв равелины, прорваться к куртине невозможно. На каждый равелин с двух сторон наступало по батальону пехоты при поддержке полутора десятков танков. С окраины Бреста по равелинам и куртине вела огонь выставленная на прямую наводку артиллерия.

Справа, на фоне вала восточного равелина трепетали частыми вспышками пулеметы, ярко взблескивали бронебойки, сверкали выстрелами две сорокопятки. Телефонист дал связь. Верейский доложил обстановку комбату.

Получив доклад от Фокина, Гаврилов приказал вывести на позиции все минометы. Тяжелым минометам приказал подавить артиллерию на окраине Бреста, а ротным минометам – выбить пехоту. Ротные минометы из всех трех укреплений крепости легко накрывали поле перед равелинами. Фокин приказал перебросить в атакованные равелины из первой и третьей рот по 6 ручных пулеметов, по 3 ПТР и по 2 огнемета.

Пока же равелины отбивались самостоятельно. В каждом равелине до бомбежки и артобстрела находилось по два стрелковых взвода, по 3 ПТО, по 4 ПТР, по 2 огнемета, по 2 станковых и по 6 ручных пулеметов, всего примерно по 110 бойцов. Кроме того, по наступающим немцам могли работать все огневые средства из казематов куртины, прилегающих к равелинам, еще примерно столько же. Примерно треть амбразур уже было завалено. Бойцы снимали бронезаслонки с амбразур и открывали огонь.

Пехота противника, тем временем, перебегая и переползая от воронки к воронке, уже начала просачиваться в ров. На внешнем склоне рва, не подвергавшемся артобстрелу, минное поле уцелело. Верейский со злобной радостью увидел несколько подрывов пехотинцев на минах. Однако, спустившись в ров, немцы оказались в мертвой зоне для пулеметов равелина.

Танки, маневрируя между воронками, подошли вплотную ко рву. В поле горели, густо дымя, пять танков. Три справа от НП и еще два перед восточным равелином. Впрочем, немецкие уже танкисты засекли расположение сорокапяток и больше не входили в их сектора обстрела. Верейский определил, что все танки были типов Т-3 и Т-4, легких не было. Подойдя к рву, хитрожопые немецкие танкисты загнали танки в воронки, так что выше уровня грунта торчали только башни и принялись расстреливать огневые точки. В дуэль с ними вступили бронебойщики. Однако, ПТР лобовую броню немецких танков не пробивали.

Количество пульсирующих огоньков в восточном равелине значительно сократилось. Пехота продолжала накапливаться во рву. Медлить было нельзя. Вот – вот пехота начнет штурм равелина. Перебрасываемые в равелины подкрепления не могли перебраться через ров под сосредоточенным артогнем. Пушки и пулеметы из куртины не видели цели и не могли помочь ничем. Равелины остались без поддержки. Можно было вывести автоматчиков и пулеметчиков на вал, но танки пушками быстро подавили бы их всех. Верейский принял решение. Чтобы не терять время, он потребовал прямую связь с командиром полка. Доложив обстановку, предложил сосредоточить огонь всех минометов на рвах и валах равелинов.

– Принято, – сразу ответил Гаврилов, – у вас три минуты, чтобы убраться с вала.

Минометы из крепости между тем подавили сосредоточенным огнем всю выставленную на прямую наводку полевую артиллерию и поставили огневой вал перед рвом. Верейский с бойцами опрометью бегом, на четвереньках, а где и ползком ринулись вниз. Заскочив в каземат, захлопнули тяжелую дверь. Успели! Почти сразу же за дверью грохнули тяжелые мины. Осталось только посочувствовать немцам, засевшим во рву.

Через 15 минут обстрел закончился. Расчет НП снова поднялся на вал. Живых пехотинцев в поле и во рву не наблюдалось. Нашинковали их минометчики крепко. Танки отползали назад. Не все. Девять штук застыли навечно, густо дымя. Доложил начальству. Теперь можно было передохнуть. Атаку отбили.

Командование на главном КП напрягало мозги. Выяснилось, что равелины своими силами отбиться от противника не могли. Противник подгонял танки и гасил прицельным огнем огневые точки. Куртина плотно накрывалась артогнем и помочь не могла. Единственным действенным средством оказались минометы. Только сосредоточение огня всех минометов крепости на равелинах позволило отразить атаку. Подумав, Гаврилов с Иваницким решили непосредственно подчинить командиру минометного батальона артполка капитану Жарикову роту полковых минометов Дремова и взводы ротных минометов в стрелковых батальонах. Минометные отделения стрелковых рот включить непосредственно в минометные взводы. Это потребовало перекоммутации проводных линий связи. Зато теперь все минометы гарнизона подчинялись единому командованию и могли концентрировать огонь на любом выбранном участке. Всего – около сорока тяжелых и около сорока ротных минометов. Минометчикам рот и батальонов приказали провести пристрелку по рубежам перед всеми укреплениями, начиная с Кобринского.

Немецкие санитары, вначале осторожно, перебежками, пригибаясь, ходили по полю, вытаскивая раненых. Затем осмелели и начали ходить в рост. Комполка еще вчера запретил обстреливать санитаров. Противник в это время тоже прекращал обстрел крепости. Пользуясь этим негласным соглашением, Фокин вывел бойцов ремонтировать амбразуры. Верейский с бойцами вылез откапывать перископ и стереотрубу. Немцам это не понравилось, они ударили по валу из пулеметов. Бойцы залегли. Ротные минометы в ответ ударили по санитарам. Те залегли тоже. Полежав минут десять, все снова зашевелились. Немцы больше не стреляли. Урок пошел впрок. «Перемирие» продолжалось почти два часа. Затем снова налетели бомбардировщики. Бомбили долго, но опять легкими бомбами. Целились по равелинам и куртине между ними.

В полдень немцы атаковали снова. На этот раз восточный равелин также подвергся массированному артобстрелу во время атаки. Это вывело из дела все его огневые средства. На западный равелин навалились 40 танков и два батальона пехоты. И все это на оконечность равелина. Все огневые точки были задавлены. К счастью, преодолеть крутой ров и вал танки не смогли. И вновь только вызов массированного минометного огня на себя позволил гарнизону отстоять равелин. Перебили не менее батальона пехоты и сожгли восемь танков.

В четыре часа дня снова налетели самолеты. Опять начался артобстрел. На этот раз немцы запаслись тяжелыми бомбами. Целились только по западному равелину. В вал равелина угодили три полутонных бомбы и две тонных. Одна из полутонных бомб упала на гребень вала позади наблюдательного пункта. Железобетонный куб НП целиком вывернуло из грунта и опрокинуло в ров. Все находившиеся в НП погибли от динамического удара. В теле вала образовалось пять широких провалов. Казематы под ними были разрушены, находившиеся в них люди погибли. Выброшенный взрывами грунт частично засыпал ров. От двух усиленных взводов, оборонявших равелин, осталось меньше половины состава. Из огневых средств – только ПТР, ручные пулеметы и автоматы. В куртину позади равелина тоже попало три тяжелых бомбы.

Около шести вечера началась новая атака. Немецкие танки прорвались через проломы в равелин. Наблюдателей на валу выбили. Корректировать огонь минометов стало некому. Пехота, невзирая на потери от минометного огня, просочилась через проломы во двор равелина, взорвала двери и ворвалась в казематы. После ожесточенного боя в темных коридорах равелин был захвачен противником. Никто из гарнизона равелина не отступил.

После короткого перерыва немцы начали бомбить восточный равелин. Снова применялись тяжелые бомбы. Затем, по той же методе противник атаковал восточный равелин. В восемь вечера пал и он.

Уже в сумерках немцы попытались большими силами прорваться через проломы в куртине между равелинами. Огнем противотанковой артиллерии и ПТР из Западного и Восточного фортов все прорвавшиеся танки были уничтожены. Пехоту расстреляли минометами и отбросили за вал куртины. На этом бой закончился.

Взяли пленных. Они показали, что взамен понесшей тяжелые потери 45-ой пд, противник ввел в бой свежую 34-ю пехотную дивизию. Танки оказались из срочно снятой с фронта 3-ей танковой дивизии. Из восточного равелина смогли отступить 18 бойцов и младших командиров, в большинстве легкораненых. Весь остальной личный состав подразделений, оборонявших равелины в количестве 153 человек пал смертью храбрых. Из четырех командиров взводов уцелел только командир 2-го учебного взвода младший лейтенант Клячкин. Все тяжелое вооружение, имевшееся в равелинах, было потеряно.

Бойцы третьего батальона в сгустившихся сумерках ещё добивали прятавшихся в воронках пехотинцев, а весь командный состав гарнизона собрался в бункере КП для обсуждения создавшегося положения. Захват противником равелинов Кобринского укрепления серьезно ухудшил положение гарнизона.

Иваницкий доложил состояние артиллерии. Ударная артиллерийская группировка крепости все еще была сильна. В разбитых бомбами казематах погибли только одна корпусная пушка и четыре гаубицы. Сильнее пострадали минометы – от прямых попаданий в минометные гнезда погибло 7 дивизионных, 3 полковых и 12 ротных минометов вместе с расчетами. Хуже всех пришлось зенитчикам – в строю осталось одно трехдюймовое орудие и два 37-миллиметровых, правда, только два орудия погибли вместе с расчетами. Командир ббп Лаптев доложил, что в строю осталось только две полковых пушки, из противотанковой артиллерии потеряны 3 трехдюймовки и 12 сорокапяток, все в Кобринском укреплении. Боеприпасов пока достаточно, но расход мин к тяжелым минометам очень велик. Уже израсходовано две трети от имевшегося запаса.

Из-за малого остатка мин в дальнейшем придется отказаться от постановки заградительного огня. Обстрел нужно вести только по конкретным целям по целеуказаниям корректировщиков.

Зенитчик Баландин отчитался, что за весь день отмечено 612 бомбардировщиков. Трех из них сбили. Из 23-миллиметровых автоматов потеряны два. Разбито шесть зенитных пулеметов.

Комбат-3 Фокин по телефону донес, что за сутки батальон и приданные подразделения потеряли 360 человек убитыми, 125 человек тяжело ранеными. Потери вооружения: 3 76-мм орудия, 12 45-мм орудий, 16 ПТР, 5 станковых пулеметов, 2 пулемета ДШК, 4 82-мм миномета, 9 ручных пулеметов, 6 огнеметов. Противник потерял 53 танка, 26 полковых и противотанковых орудий, не менее 5 батальонов пехоты. Фокин сообщил, что равелины были взяты противником по причине позднего переноса огня минометов на входы в равелины, что произошло из-за уничтожения противником корректировщиков в окопах на валу равелинов.

В 1-ом и 2-ом батальонах потери минимальны.

Замполит Никишкин доложил, что саперы подготовили три понтонных переправы из Цитадели в укрепления. Грузоподъемность плотов – до двух тонн.

– Ну что же, товарищи, – заключил совещание комполка, – намерения противника прояснились. Судя по реакции немцев, артиллеристы майора Иваницкого сделали немцам очень больно. Пути снабжения 2-ой танковой группы нами перерезаны. Против наших двух полков брошены две пехотных и одна танковая дивизии. По нам задействована целая бомбардировочная авиадивизия и не менее пяти тяжелых артполков. Все это снято с фронта. Задачу, поставленную нам командованием, мы выполняем.

Немецкие генералы поняли, что артогнем и бомбежкой нашу ударную артиллерию, размещенную в казематах, подавить не удается, поскольку тяжелых авиабомб на оперативных авиационных складах у них мало, а с тыловых складов бомбы везти долго. Поэтому, они решили подавить ударную артиллерию путем её захвата непосредственно на позициях. Они уже засекли, что корпусные пушки и гаубицы стоят у нас в Западном и Восточном фортах и в Цитадели. Поэтому они и атакуют по кратчайшему пути к фортам через Северные ворота. К сожалению, удержать равелины нам не удалось. Поэтому, будем оборонять куртину и сами форты. Будем концентрировать наши силы на этом направлении.

Опыт боев показал, что противник изолирует атакуемый участок массированным артогнем по прилегающим укреплениям крепости и подавляет огневые точки в валах на атакованном участке их обстрелом из танков, вышедший на дистанцию прямой наводки. Единственное действенное оружие гарнизона в таком случае – массированный огонь из минометов. По пехоте – из ротных и полковых минометов, по танкам и артиллерии – из дивизионных. Для этого нужно обеспечить оперативную корректировку огня. Лев Петрович, твои предложения по организации корректировки?

– Предлагаю перебросить в куртину Кобринского укрепления взвод артразведки и взвод связи с достаточным количеством телефонных аппаратов и провода, – подумав, начал Иваницкий. Корректировку придется вести из окопа на валу, поскольку из амбразур обзор минимальный. Поэтому расчеты корректировщиков будут быстро выбиваться. Предлагаю всех командиров полковых и дивизионных орудий, потерявших матчасть, перевести во взвод артразведки и использовать как корректировщиков.

На валу куртины за ночь оборудовать побольше перекрытых противоосколочных гнезд для корректировщиков. Одновременно на валу должно быть не менее трех корректировочных расчетов, поскольку длина центрального участка куртины между равелинами – 1200 метров. Расчеты заменять по мере выбытия. На рассвете всем батареям минометов провести пристрелку по рву перед куртиной и по подножию вала с внутренней стороны, чтобы не допустить проникновения пехоты противника в казематы.

– Дельно, Лев Петрович! Так и сделаем!

Приказываю:

1-ю стрелковую роту 1-го батальона перебросить в Восточный форт.

1-ю стрелковую роту 2-го батальона перебросить в Западный форт.

1-ю сводную резервную роту артиллеристов перебросить в куртину к Северным воротам и подчинить командиру 2-ой роты 3-его батальона старшему лейтенанту Кареву. Из 1-го и 2-го батальонов передать в 3-й батальон по 3 пулемета ДШК, по 5 ПТР, по 4 огнемета. Туда же перебросить взвод артразведки и взвод связи из артполка, и всех уцелевших командиров разбитых орудий. Кареву за ночь обеспечить укрытия для корректировщиков на валу. Связистам организовать линии связи КП артиллеристов с корректировщиками.

Опорную роту 1-го батальона перебросить в горжевой вал Кобринского укрепления.

Все малокалиберные зенитки из Цитадели перевезти в Волынское и Тереспольское укрепления.

Командование всеми силами, размещенными в Кобринском укреплении, возлагаю на заместителя по строевой части капитана Каменева.

Комбату – 3 Фокину возглавить оборону куртины.

Санитарной роте эвакуировать за ночь всех раненых из Кобринского укрепления.

Саперной роте восстановить за ночь минные поля перед куртиной. Дополнительно заминировать вал куртины за равелинами и всю площадь перед фортами.

Всему личному составу в Кобринском укреплении восстанавливать амбразуры, огневые точки и окопы.

– Музалевский – за тобой переброска всех подразделений. Все остальные – идем в Кобринское укрепление. На месте посмотрим, что там творится.

* * *

– Открыть амбразуры! Приготовиться к отражению атаки! – Прокричал остановившийся на секунду в каземате связной, и рванул бегом по сквозному коридору, проходящему через весь равелин, дальше.

Петро с Василем взяли за приваренные ручки лист десятимиллиметровой стали, закрывавший амбразуру, и, поднапрягшись, сняли его с крюков, на которых он висел. Перед листом в длинном тоннеле амбразуры валялись зазубренные осколки снарядов и куски битого кирпича. В амбразуру ворвался грохот боя: треск пулеметов и автоматов, буханье танковых пушек и громкие разрывы мин. Все это на фоне сплошной канонады от разрывов тяжелых снарядов в отдалении. Обстрел крепости тяжелой артиллерией продолжался. Убрали бронелист в сторону и поставили в амбразуру на сошки свою бандуру – бронебойку типа ПТР-О.

Глянув в амбразуру поверх прицела, Петро сперва не увидел ничего. После тусклого элекроосвещения каземата свет солнечного утра ослепил его. Проморгавшись, увидел в сплошной пыли, поднятой разрывами и подсвеченной солнцем, вспышки выстрелов танковых пушек и пульсирующие огоньки пулеметов. Затем в пыли проявились и темные, медленно ворочающиеся силуэты танков. В секторе обстрела из амбразуры, составлявшем, по словам комвзвода Савченко, 28 градусов по горизонту, были видны два танка. До них было метров двести. В учебке сержант Яковенко усвоил, что первой задачей бронебойщика является лишение танка подвижности. Для этого надо либо разбить ему гусеницу, либо попасть в моторный отсек. Сквозь пыль танки проглядывались смутно, даже определить в каком они ракурсе, было невозможно. Петро решил целиться в нижнюю часть силуэта ближнего танка.

Выставив 200 метров на прицельной планке, тщательно прицелился, как учили, задержал дыхание и нажал спусковой крючок. Ружье привычно лягнуло в плечо. На стрельбище на дистанции 200 метров он уверенно попадал из своей бронебойки в круг диаметром 30 сантиметров. Дернул на себя затвор и скомандовал:

– Патрон! – второй номер Василь Голуб тут же вложил в патронник похожий на маленький снаряд увесистый четырнадцати с половиной миллиметровый бронебойный патрон. Его табличная бронепробиваемость на такой дистанции составляла, как помнил Петро, 37 миллиметров. Средний танк в борт должно было пробить. В лоб – конечно, нет. Снова прицел – выстрел! Прицел – выстрел! Они с Василем развили паспортную скорострельность – 10 выстрелов в минуту. Танк вроде остановился и стал крутиться на месте. Петро продолжал молотить по нему, не останавливаясь. Всадил патронов тридцать. Танк двигаться перестал, но не загорелся. Второй за это время уполз из сектора обстрела. Поскольку второй уполз, целей больше не было. Не стрелять же из бронебойки по шустро перебегающим от воронки к воронке пехотинцам. Много чести им будет. Это забота стрелков и пулеметчиков. Поглядев через плечо друга в амбразуру, Василь сказал:

– Давай ему еще добавим, а то он чего-то не горит.

– Не стоит, а то они нам самим добавят. Убираем ружье! – Убрали. Присели под амбразурой. И во время. Во внешнюю арку амбразуры влетела очередь из пулемета. Несколько пуль просвистели через узкое внутреннее отверстие амбразуры и врезались в заднюю стенку каземата. Из соседнего справа каземата доносились очереди ручного пулемета. Слева коротко стрекотал автомат.

– Сходи, глянь, что у соседей. – сказал Петро напарнику. Тот пробежался в соседние казематы и вернулся.

– Все в порядке, воюют. – Проинформировал Василь, вернувшись. – Потерь нет.

Их стрелковый каземат размещался вблизи передней оконечности равелина на его левой стороне. Всю левую сторону равелина занимал стрелковый взвод с двумя противотанковыми сорокапятками. Пушки стояли в казематах ближе к середине равелина. Две бронебойки – ближе к краям.

Петро выглянул в амбразуру. Поднятая утренним артобстрелом и бомбежкой пыль постепенно рассеивалась. Подбитый ими танк наконец разгорелся. Вдали метрах в четырехстах из пыли проявился еще один танк. Петро начал долбить по нему. Танк в ответ полыхнул вспышкой выстрела. Видимо, немец развернулся лбом. Следующий снаряд разорвался на кирпичной арке амбразуры. Все заволокло пылью. Петро с Василем быстро убрали бронебойку и повесили на крюки бронезаслонку.

– Тащи патроны! – приказал Петро второму номеру, а сам схватил бронебойку и потащил ее из каземата налево по коридору. В соседнем каземате буркнул рядовому – автоматчику:

– Брысь от амбразуры со своей пукалкой! Тут серьезные люди пришли с пушкой! Автоматчик Синяев, хоть и сержант и отделенный командир, безропотно подчинился. В казематах равелина у амбразур было всего по два – три бойца. Во многих казематах в руках у бойцов не было ничего серьезнее винтовки. Все же, крепость была рассчитана на целую дивизию с многочисленной артиллерией. Глянув в амбразуру, Петро увидел, что давешний танк заполз в воронку по башню и продолжает стрелять в их сторону. Видимо, по их старой амбразуре. Прицелившись, Петро выстрелил четыре раза, затем убрал ружье из амбразуры, и сказал стрелкам:

– Двигайте в соседний каземат, сейчас танк по амбразуре лупить будет из пушки. Бронезаслонки в этом каземате не было. Сам Петр с Василем рванули в свой каземат. Сняли заслонку, однако танка в поле зрения видно не было. Уполз, гад, – подумал бронебойщик. Некоторое время они сидели под амбразурой, периодически по очереди выглядывая в нее. В узком поле зрения амбразуры ничего кроме вскакивающих и тут же падающих пехотинцев. Видимость составляла примерно метров пятьсот, окончательно осесть ей мешали взрывы минометных мин.

– Чего сидим без дела? – поинтересовался пробегавший по коридору взводный Савченко.

– Так целей в поле зрения нет, товарищ младший лейтенант! – ответил Яковенко. Но один танк мы подбили!

– Я видел с НП. Молодцы! Но вы смотрите в оба. Немцы уже одну сорокапятку у нас разбили! – взводный со связным рысью помчались дальше.

Выглянув в очередной раз, Яковенко увидел, что пыль продолжает оседать, теперь в семистах метрах уже просматривался западный равелин и танки перед ним. До них было метров шестьсот. Далековато, но зато немцы стояли лбом к западному равелину, а к ним кормой или бортом. Попасть на таком расстоянии было довольно сложно, но кормовую броню танка ружье должно пробить. Выбрав ближайший танк, выставил дистанцию, прицелился и открыл беглый огонь. Немец, поняв, что его бьют с тыла, попытался развернуться, но Петро успел всадить в него еще десяток пуль. Танк застыл. Однако, два соседних танка, видимо предупрежденные пострадавшим, успели развернуться и начали стрелять по амбразуре. Расчет бронебойщиков закрыл амбразуру и ретировался в соседний каземат к автоматчику. Успели вовремя. В их каземате рвануло, по ушам ударила взрывная волна. Из коридора вынесло облако пыли.

Глянув в амбразуру автоматчика, Петро обнаружил, что немцы отступают. Танки пятились задом, свернув башни в бок, стреляя по амбразурам равелинов. На проходе обстреляли еще два танка, но подбить не смогли. Зато, когда все немцы проползли мимо, бронебойщик вовсю развлекся, стреляя по второму подбитому танку, все также неподвижно стоявшему у оконечности западного равелина. Расстреляли патронов тридцать, но танк в конце концов зажгли. Пробежал связной прокричав: отбой атаки, закрыть амбразуры. Закрыть амбразуру не удалось. Прямым попаданием малокалиберного осколочного снаряда из танковой пушки лист вместе с крюками вынесло от стены на середину каземата. В середине листа зияла рваная дыра. Амбразуру до половины засыпало обломками кирпича. Снаряд чиркнул по сходящейся конусом амбразуре и только потом врубился в бронелист. От нечего делать пошли в каземат к автоматчику поглядеть наружу. По полю ходили немецкие санитары и подбирали раненых. Пробежавший связной велел всем выходить наружу чистить амбразуры от осколков.

Прошли по коридору направо, вышли из каземата по потерне на внутреннюю сторону вала. По ходу сообщения перевалили через вал и по окопу, проходящему пое переднему склону вала несколько ниже гребня прошли к своему каземату. Спустились к арке амбразуры. В кирпичный свод арки попало несколько снарядов, отколовших изрядные куски кирпичной кладки. Близкие разрывы накидали в арку грунта. Они влезли под арку и выкатили из нее крупные обломки в ров. Затем саперными лопатками начали выкидывать наружу грунт. В соседних амбразурах тоже копошились бойцы. С окраины Бреста по валу вдруг ударили пулеметы. Все дружно попадали в ров. Через пару минут минометы из крепости дали пару залпов по полю. Немецкие санитары побросали носилки с ранеными и тоже попрыгали в воронки. Все стихло. Бронебойщики вылезли из рва и продолжили заниматься делом.

– А санитары сейчас у немцев морды пулеметчикам бьют, я думаю, – сделал глубокое умозаключение Василь. – Да уж, наверняка, и не только санитары, пехота тоже. В поле раненым под минами валяться никому не охота.

Минут за двадцать расчистку закончили и вернулись в каземат. Вовремя. Как раз появился повар с помощником, притащили термоса с кашей и чаем, щедро отсыпали в котелки и кружки. Расчет с аппетитом позавтракал.

– Да, Василь, так воевать можно, – сделал вывод Петро, потягиваясь и цыкая зубом.

Все хорошее быстро кончается. На равелин снова посыпались бомбы. К счастью малых калибров. Бойцы спустились в подвальный ярус. Каземат потряхивало от близких разрывов. Бомбежка продолжалась час. В соседнем слева отсеке бомба попала на амбразуру. Арка амбразуры рухнула. К счастью, никто не пострадал. Затем по казематам снова прошла команда «К бою!». Петро с Василем потащили свое ружье наверх. Сняли заслонку с амбразуры, и стали ждать, пока рассеется пыль. Метрах в четырехстах показались танки. Петро прицелился в ближайший и выстрелил. В этот же момент в поле зрения вблизи равелина рванули несколько снарядов. Примерно шестидюймовых. Снова все закрыла пыль. Затем снаряды посыпались на равелин без перерыва. Пришлось закрыть заслонку, чтобы не словить осколок. Видимости все равно не было. Примерно через час обстрел прекратился. Когда пыль осела, танков в поле уже не было. Зато появились немецкие санитары. Прошла команда идти наверх, чистить амбразуры. На валу осмотрелись. В поле перед западным равелином добавилось с десяток горящих танков.