Текст книги "Русь. Строительство империи 4 (СИ)"

Автор книги: Виктор Гросов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Первое – он попаданец, как я. Из будущего, где войны – это не просто рубка, а целая наука с подставами, осадами да хитростями. Может, он тоже с какого-нибудь корпоратива в 968-й год провалился, с системой в голове? Я фыркнул, представив его в офисе с кофе в руках, а потом с топором на троне. Нет, не верю. Что-то внутри подсказывало, что он не наш, не из моего времени. Слишком уж он в эту Русь вписался, слишком ловко княжит, будто тут родился. Да и Вежа у него работает иначе – я чую, он с ней не спорит, как я, а командует, будто пса на цепи держит. У меня такого нет.

Второе – он местный, но Вежа ему помогает так, что я рядом не стоял. Может, ранг у него выше? Я ведь только до «Эдила» добрался, а сколько он очков влияния вбухал, чтоб до какого-нибудь «Рива» или дальше доползти? Я прищурился, вспоминая, как система мне новые вкладки открывала, как голос ее звенел. А что у него? Может, он уже до «Князя» дошел или еще выше, где «Вежа» не просто подсказывает, а будущее предсказывает? От этой мысли мороз по коже прошел. Если так, то он не просто враг – он зверь, которого топором не взять. Огонь и арбалеты его достанут, но что, если он заранее чует, где я ударю?

Сфендослав с высоким рангом – это плохо. Очень плохо. Я ведь сам знаю, как Вежа меня выручала: то тоннель под Полоцком подсказала, очки влияния за победы кидала. А он? Если он заговоры видит, как я карты на столе, то Веславу с ее кувшинами он тоже вычислит? Я стиснул зубы, в груди заворочалось что-то темное, злое. Нет, не вычислит. Она шустрая, лазутчики ее – как тени, а я ей верю, как себе. Но все равно тревога грызла.

Я встал, прошелся по шатру, хрустя по соломе на полу. Надо было проверить, все ли верно я Весаве сказал. Кувшины, огонь, арбалеты – это подло, да, но он первый начал. Живой щит из баб и детей – это что, по-княжески? Деревни жечь, чтоб нас в грязи утопить – это честно? Нет, Сфендослав сам себе могилу роет, а я ему только лопату дам. Пусть Вежа ему хоть звезды с неба снимает – против пламени она бессильна, а болт в в глаз и вовсе разговор короткий.

А если он не просто носитель? Если он с Вежей так сросся, что она ему как вторая кожа? У меня-то система – помощник, иногда вредный, иногда полезный, но я ей не раб. А он? Может, он ей душу продал, как в сказках про волхвов? Я фыркнул, отгоняя дурацкие мысли. Нет, не продал. Просто знает, как ее юзать, лучше меня. И это бесило. Я ведь тоже носитель, тоже с очками влияния, а чувствую себя, будто мальчишка против богатыря.

Я вернулся к скамье, сел, вытянул ноги. Надо было с «Вежей» своей поговорить, вытрясти из нее что-нибудь про Сфендослава. Сколько у него очков? Какой ранг? Может, она знает, но молчит, пока я не спрошу? Я закрыл глаза, сосредоточился, пытаясь ее вызвать…

Глава 24

Я сидел в шатре, уставившись в угасающий очаг. Холодный ветер с Волхова пробивался сквозь щели в полотне, шевелил полог, будто дразнил меня своей свободой. Лагерь за стенами шумел. Всё это было привычным фоном, как скрип телеги или лай собак в Березовке. Но мысли мои крутились не вокруг осады Новгорода, не вокруг Сфендослава с его хитрой башкой, а вокруг того, что я упустил. Система. «Вежа». Эта штука в моей голове. И вот сейчас, когда нервы звенели я решил: пора с ней поговорить. По-настоящему.

Я закрыл глаза, выдохнул, представляя, как вызываю её. Обычно она отвечала механическим голосом. Иногда она появлялась в образе девушки с золотистым, чуть насмешливым голосом, будто девка с ярмарки, которая знает тебе цену. Но в этот раз всё пошло иначе. Воздух передо мной сгустился, задрожал, как вода в колодце, куда кинули камень.

Она явилась. Не просто голос, а образ. Девка – да такая, что я чуть со скамьи не грохнулся. Высокая, стройная, с золотыми волосами. На голове кокошник, красный, с узорами, а платье – с вырезом таким глубоким, что я невольно уставился туда, куда мужику смотреть не следует, если он о деле думает. Её тёмные глаза, томные, с поволокой, будто она только что из постели встала и теперь смотрит на меня, как на добычу. Губы дрогнули в улыбке, она шагнула ближе, шелестя подолом.

– Здравствуй, княже, – голос её был тот же, но теперь он шёл не изнутри, а снаружи, обволакивал, как мёд, который стекает по ложке.

Я моргнул, пытаясь собраться с мыслями. Это что, «Вежа»? Моя «Вежа»? Та самая, что подсказывала мне тоннель под Полоцком и кидала очки влияния за победы? Я кашлянул, прочищая горло, и выпрямился.

– Ты кто такая? – вырвалось у меня хрипло, хотя я уже знал ответ. – Вернее, почему ты такая?

Она чуть наклонила голову, кокошник качнулся, и прядь волос упала ей на плечо. Улыбка стала шире, но не насмешливая, а какая-то тёплая.

– Я твоя система, Антон. На ранге «Эдил» я могу быть рядом. Постоянно, кстати. Ты просто не спрашивал, а я не лезла. Видишь меня только ты, слышишь только ты. И при этом я могу помогать. Удобно, правда?

Я замер, переваривая её слова. Постоянно? То есть всё это время, пока я рубил врагов, строил частоколы, орал на дружину, она могла вот так стоять рядом, подсказывать, если нужно?

– Постоянно? – я прищурился, глядя на неё. – И что, будешь тут торчать? Пока я ем, сплю, воюю?

Она хмыкнула, шагнула ближе, и я почуял лёгкий запах – то ли трав, то ли мёда, черт её знает. Откуда у системы запах?

– Буду, если захочешь, – ответила она, чуть понизив голос. – Могу молчать, могу говорить. Могу задания давать, могу твои принимать. Ты хозяин, Антон. Я лишь… помощница.

Я фыркнул, откинулся на скамью, скрестил руки на груди. Хозяин, значит. Ну-ну. А чувствую себя, будто мальчишка, которому меч подарили, а он только сейчас понял, что им махать можно. Задания принимать? Это что ещё за новости? Я всегда думал, что «Вежа» сама мне цели ставит – отбей атаку, захвати Совиное, держи Переяславец. А тут вона как – я могу сам ей сказать, что делать?

– Погоди, – я поднял руку, будто останавливая её. – Ты говоришь, я могу задания давать? Сам? И что дальше?

Она кивнула, и её глаза блеснули, как озёра под солнцем.

– Можешь. Назови цель, я дам награду. Очки влияния, навыки, подсказки – что пожелаешь. Поторгуемся, если захочешь. Ты же любишь торг, княже?

Я усмехнулся. Любит она поддеть. Но мысль зацепила. Торг, значит? Это мне по душе. Вспомнилось, как я с боярами новгородскими спорил через Веславу. И тут можно так же? Я прищурился, глядя на неё и решил проверить.

– Ладно, давай попробуем, – сказал я, потирая подбородок. – Задание: найти слабое место в обороне Сфендослава. Чтоб я мог его одним ударом выжечь. Что дашь?

Она задумалась, склонила голову, будто прикидывая что-то в уме. Потом шагнула ещё ближе, остановилась в шаге от меня. Вырез её платья маячил перед глазами, и я заставил себя смотреть ей в лицо. Не хватало ещё пялиться на систему, как на девку с торга!

– Слабое место Сфендослава… – протянула она, её голос стал чуть ниже, мягче. – Дам тебе точное место в его тереме, где он спит. План, как туда пробраться через лазутчиков. И плюс 5000 очков влияния. Но ты должен выполнить условие: захватить Новгород за три дня после этого. Идёт?

Я присвистнул. Пять тысяч очков и план в придачу. Три дня – срок жёсткий. Однако жадность шевельнулась в груди – а вдруг можно больше выжать?

– Пять тысяч – это хорошо, – начал я, прищурившись. – Но давай так: 7000 очков и план. А срок – пять дней. Сфендослав – гад хитрый, мне время нужно, чтобы все верно подгадать.

Она мелодично засмеялась. Потом наклонилась ко мне и я снова почуял манящий запах.

– Хитёр ты, Антон, – сказала она, выпрямляясь. – Ладно, 7000 и пять дней. Но если провалишь – минус 30 000 очков с твоего баланса. Рискнёшь?

Я стиснул зубы. Минус тридцать тысяч – это больно. Но семь тысяч и план – это шанс быстро прикончить Сфендослава. Я кивнул.

– Рискну, – буркнул я. – Давай свой план.

Она довольно улыбнулась и махнула рукой. Перед глазами мелькнула картинка – терем Сфендослава, узкий ход под стеной, ведущий к его покоям. Я запомнил всё до мелочей, пока образ не растаял. В голове звякнуло: задание принято. Ну что ж, посмотрим, кто кого.

Я откинулся на скамью, глядя на неё. Она стояла, скрестив руки, и смотрела на меня с каким-то странным интересом. И тут меня осенило: за весь разговор она ни разу не сказала, что для чего-то нужен ранг выше или очки влияния. Обычно она так делала – мол, подними уровень, купи доступ. А тут – всё как по маслу. Что за чертовщина?

– Слушай, Вежа, – я нахмурился. – Почему ты себя так ведешь? Без «подними ранг» или «плати очками влияния»? Это что, теперь всегда так будет?

Она подошла почти вплотную и я невольно напрягся. Чёрт, да что она творит?

– Не всегда, княже, – томно ответила она. – Сегодня – особый день. Ты первый среди носителей. В этом времени. Вот и всё.

Я моргнул. Первый? Это что ещё за новости?

Угли в очаге тлели, бросая красные отблески на её кокошник и платье с тем вырезом, от которого я старался отвести глаза.

Первый среди носителей? В этом времени.

Ээти слова засели в голове. Тут что-то не так. Не просто похвала, а подвох какой-то, хитрость, которую она мне под нос суёт, а я ещё не раскусил. Ветер снаружи завыл сильнее, полог шатра затрепыхался, я невольно поёжился – то ли от холода, то ли от её взгляда.

– Это что, – поте я подбородок, – я тут самый умный из тех, у кого ты в голове сидишь? Или самый удачливый?

Она хмыкнула. Чёрт возьми, откуда у системы запах?

Она села на лавку напротив меня.

Она скрестила ноги – медленно, плавно, как в той сцене из фильма, в прошлой жизни. Нога на ногу, подол чуть задрался, и я сглотнул, чувствуя, как кровь прилила к лицу. Да что ж такое, Антон, возьми себя в руки, это ж не баба, а программа, нейросеть какая-то, черт её дери!

– Первый, княже, – её голос стал ниже, мягче, будто она мне секрет открывает. – В этом временном промежутке ты на вершине. Среди тех, кто является «носителем». И мне это… приятно.

Я фыркнул, откинулся на скамью, скрестил руки на груди, чтобы хоть как-то отвлечься от её ног и этого томного взгляда. Временной промежуток? Это что ещё за хрень? Она что, не только со мной работает? Есть другие? И тут меня осенило – она же не просто так явилась, не просто так мне всё на блюде выкладывает. Тут игра покрупнее, чем я думал. Я прищурился, глядя на неё, и решил вытрясти из неё побольше, пока она в настроении болтать.

– Погоди-ка, Вежа, – начал я, нахмурившись. – Ты сказала «в этом времени». Это что, ты не только в десятом веке сидишь? Есть ещё какие-то времена, где ты носителей своих контролишь?

Она улыбнулась так, будто я наконец-то до чего-то додумался.

– Умный ты, Антон, – в её голосе скользнула нотка одобрения. – Да, я не только тут. Я слежу за тремя временами. XVII век – там Николай, I век до нашей эры – там Евгений, и X век – это ты. Три носителя, три эпохи. И все вы – первые в топе своего времени. Вот почему я сегодня добрая.

Я задумался, переваривая её слова. Три времени? Николай, Евгений, я? Это что, «Вежа» не одна такая, а их целая куча, и каждая со своими подопечными? В голове загудело. Значит, я не один такой попаданец, или как там нас назвать – носителей? И она сидит сразу в трёх веках? Я пытался уложить все это в голове. А главное – она сказала «все вы первые». Это что, какой-то рейтинг у неё там, внутри системы? И я, выходит, на вершине в своём десятом веке?

– Погоди. Ты хочешь сказать, что систем таких, как ты, много? И каждая со своими людьми? И что, у вас там топ какой-то, как на торгу – кто больше продал, тот и молодец?

Она засмеялась. Потом выпрямилась, скрестила руки под грудью, и я невольно заметил, как ткань платья натянулась. Чёрт, Антон, держи себя в руках! Это не баба, это программа, нейросеть, мать её за ногу!

– Не совсем так, княже, – ответила она. – Систем много, да. Каждая ведёт своих носителей по-своему. Кто-то строже, кто-то мягче. А топ… ну, скажем, это неформально. Но вы трое – вы лучшие. И мне это по душе. Поэтому я сегодня с тобой… поболтаю. В рамках разумного, конечно.

Я фыркнул, потёр виски. Лучшие, значит. Николай, Евгений, Антон. Три времени, три носителя, и я – первый в своём. Это что, гордиться надо? Или бояться? В голове закрутилось: а что, если эти двое, Николай с Евгением, тоже сейчас с ней болтают? Или их «Вежи» другие? И тут меня осенило – она же не сказала, почему я первый. Случайность? Или я что-то такое сделал, что её рейтинг меня наверх задрал? Я прищурился, глядя на неё, и решил копнуть глубже.

– Ладно, Вежа, – начал я, прищурившись. – Допустим, я понял, что я – первый. Но почему? Что я такого сделал? Рубил врагов, города брал, дружину поднял? Или что?

Она снова улыбнулась и наклонилась.

– Почему ты первый? Потому что ты идёшь вперёд, Антон. Не просто бьёшь, а строишь. Не просто берёшь, а держишь. Березовка, Совиное, Переяславец, Полоцк – ты не просто князь. Но я не скажу всего.

Я моргнул. Это что, она сама не знает? Или дразнит меня? Она хвалит меня, но не договаривает. И тут я понял – она мне льстит, но не просто так. Ей что-то от меня надо. Или она просто играет, как баба, что хочет мужика за нос поводить? Я фыркнул, откинулся назад, чтоб отстраниться от её волос и этого запаха, что уже в ноздри лез.

– Ну и ладно, – буркнул я. – Первый так первый. Но раз ты сегодня добрая, давай ещё поговорим. Что ты мне ещё дать можешь? Кроме планов да очков?

Она выпрямилась, скрестила руки.

– Могу многое, княже. Задания, подсказки, навыки. Могу даже вид твой сменить, если захочешь. Или голос. Хочешь, буду говорить, как старуха с базара? Или как воевода твой, Добрыня?

Я засмеялся громко, от души, аж шатёр задрожал. Представил её с голосом Добрыни, орущего на дружину. Она тоже хмыкнула, будто довольная, что меня развеселила.

– Нет уж, оставайся такой, – сказал я, вытирая слезу с глаза. – А то с Добрыней мне и одного хватает. Лучше скажи, что мне дальше делать? Сфендослава я выжгу, Новгород возьму. А потом что?

Она задумалась, склонила голову, будто прикидывая что-то в уме.

– Ты ведь не просто воевать хочешь, правда? Ты строить умеешь. Я видела, как ты Березовку поднял, как Совиное укрепил.

– Погоди. Ну, допустим. Но Русь – это не Березовка. Тут не колодец починить и не частокол поставить. Это ж сотни сёл, города, князья с их дружинами, которые друг другу глотки грызут. Цель какая? Захвачу я титул Великого. А дальше что?

Она хмыкнула.

– Ты уже начал, Антон. Переяславец, Киев, Смоленск, Полоцк – это твои шаги. Ты не просто рубил, ты собирал. А Русь ждёт того, кто её соберёт. Не раздерёт, как Сфендослав или Ярополк, а скрепит. Ты ведь это хочешь, да?

Она права. Я хочу. Не просто титул, не просто трон в Киеве, а страну, где порядок будет, где люди не боятся, что завтра их печенеги вырежут или бояре последние штаны снимут. Хочу, чтоб мои дети – если они у меня будут – жили не в грязи и крови, а в мире, который я построю. И тут я понял: она мои мысли читает. Она же в голове у меня сидит, стерва, и всё видит!

– Ты что, мысли мои подслушивала? – буркнул я, нахмурившись. – Всё, что я тут думаю, тебе как на ладони?

Она засмеялась, потом выпрямилась и я невольно заметил, как ткань платья снова натянулась. Антон, держи себя в руках! Это не живая баба!

– А как иначе, княже? – ответила она. – Я с тобой связана. Вижу, что ты думаешь, что чувствуешь. И мне нравится. Ты не просто власть хочешь, ты мечтаешь. А мечты – это то, что делает носителя первым.

Я фыркнул, потёр виски. Мечтаю. Ну, допустим. Но от её слов в груди что-то шевельнулось – тёплое, тяжёлое, будто я вдруг понял, зачем я вообще тут оказался. Не просто выжить, не просто врагов зарубить, а сделать то, чего до меня никто не смог. Русь, которая не развалится. Государство, где правила будут не для бояр, а для всех. И тут я поймал себя на мысли: а ведь я могу. С ней, с «Вежей», я могу это провернуть. Только надо понять, как.

– Ладно, – начал я, прищурившись. – Допустим, я хочу Русь собрать. Не просто титул, а страну настоящую. Чтоб тысячу лет стояла, чтоб справедливость была. Что мне для этого надо? Кроме твоих планов да очков?

Она задумалась, склонила голову, будто прикидывая что-то в уме.

– Для этого, Антон, тебе нужен не просто трон, – сказала она серьёзно. – Тебе нужен народ, который за тобой пойдёт. Дружина, что не предаст. Города, что сами к тебе потянутся. И сила, чтоб держать всё это. А я могу помочь. Задания, подсказки, навыки – всё, что пожелаешь. Но главное – твоя воля. Без неё ничего не выйдет.

Воля. Ну, воли у меня хватает. Но народ, дружина, города – это не просто так взять и сколотить. Это работа, чёрт возьми, на годы.

– Ладно, Вежа. И все же. А что дальше? Как мне эту Русь сколотить, чтоб она не развалилась, как телега без колёс? Ты ж не просто так мне тут карты рисуешь, верно?

Она хмыкнула.

– Ты прав, княже. Не просто так. Я вижу твой путь. Я могу дать тебе больше, чем подсказки. Могу сделать тебя сильнее.

– Это как? Очки влияния, навыки – это я уже знаю. А что ещё? Ты ж не просто так тут вертишься, вырезом своим перед носом маячишь. Что ты мне дать можешь, чтоб я Русь не просто взял, а удержал?

Она снова засмеялась.

– Могу многое, Антон. Следующий ранг – «Претор». 168 000 очков влияния. Но я могу упростить. Стань Великим князем Руси – и он, этот ранг, твой. Без лишних заданий, без долгой возни. Просто возьми титул, и я открою тебе новые возможности.

Я присвистнул. 168 000 очков – это ж сколько мне Сфендославов выжечь надо? А тут – просто титул, и всё. Великий князь Руси. Звучит, как песня. Но я чуял подвох. Она слишком легко это суёт. Я прищурился, глядя на неё, и решил проверить.

– Погоди-ка. А что это мне даст? Кроме твоих подсказок да очков? Что такого в этом ранге, что ты мне его впариваешь?

– «Претор» – это не просто ранг. Новые навыки, новые возможности. Управление не только дружиной, но и народом. Знания, которых у тебя ещё нет. И я могу стать ближе.

Я моргнул. Чего? Ближе? В каком смысле?

Это что ещё за новости? Она что, в мою постель лезть собралась?

Что значит «ближе»?

– Ближе, – буркнул я, прищурившись, – это как? Ты и так в голове у меня сидишь, мысли мои подслушиваешь. Куда уж ближе-то?

Она наклонилась ко мне и её мягкие, как шёлк волосы упали мне на плечо. Да что она творит? Я напрягся, но не отодвинулся – любопытство пересилило.

– На уровне «Претор» я могу стать живой, – заявила она. – Если ты захочешь. Не просто образ, не просто голос. Плоть и кровь. Рядом с тобой, не только в голове. Но это твой выбор, Антон. Захочешь – я буду.

– Это что, я тебя потрогать смогу? Или ты мне суп варить будешь, пока я Русь собираю?

Она хмыкнула.

– Потрогать сможешь, – ответила она лукаво. – А суп… если научишь, сварю. Но я не для того, княже. Я для дела. Для твоей Руси. А живой я стану, если ты захочешь. Это награда. За титул. За волю.

Я кивнул, переваривая её слова.

Награда? Великий князь Руси, ранг «Претор», и живая «Вежа» в придачу.

Глава 25

Я стоял у костра, глядя, как языки пламени лижут сырые поленья, шипят и плюются искрами в холодный воздух. Два дня. Два проклятых дня из пяти, что «Вежа» мне отвела, прошли, а Новгород все еще торчал предо мной, как заноза в пальце. Ветер с Волхова нес клубы дыма. Все это было привычным, как мозоль на ладони от топора. Время текло, как песок сквозь пальцы. Надо бить сейчас, пока Сфендослав не перехитрил меня.

Я пнул сапогом ком земли, тот разлетелся в пыль. И тут из темноты вынырнула Веслава. Она шагнула к костру и сбросила капюшон, тряхнула волосами.

Я кивнул ей и она зашептала, будто боялась, что ветер унесет слова к врагу:

– Все готово, княже. Кувшины с горючей смесью на месте. Люди на месте. Терем Сфендослава – тот, что у северной стены, с резными ставнями – я выследила. Можем поджечь его этой ночью. Воинов с самострелами я уже провела в город, они будут ждать сигнала. Скажи слово – и мы его выжжем.

Мой план, выточенный в шатре с «Вежей», оживал. Два дня я гонял дружину, пока горло не охрипло, и вот оно – время пришло. Веслава смотрела на меня и ждала.

– Хорошо, – буркнул я, потирая подбородок. Щетина колола пальцы, а в голове уже крутились мысли: как, где, когда. Главное, я знаю слабое место, где можно заложить заряд. – Ночь – наша. Поджигай терем, как договорились. Больше всего кувшинов положи у крайнего окошка, выглядывающего на восток. Арбалетчики пусть бьют по тем, кто выскочит. Но смотри в оба, Веслава. Если Сфендослав учует – нам конец.

Она удивленно приподняла брови, потом усмехнулась.

– Учуять он может, княже, но не уйти. Я его терем в угли превращу, а там – плевое дело добить.

Я фыркнул, отводя взгляд к костру. Веслава была права: если все пойдет как надо, Сфендослав сгорит, как сухая трава, а Новгород падет к утру. Я махнул рукой:

– Иди. Готовь своих. Я с Добрыней поговорю.

Она кивнула, натянула капюшон и растворилась в темноте. Я проводил ее взглядом, а потом пошел к шатру, в котором находился Добрыня. Он сидел у входа. Я хлопнул его по плечу, он поднял глаза.

– Добрыня, – улыбнулся я, присаживаясь рядом. – Начинаем наш штурм. Ночь будет жаркой. Веслава подожжет терем Сфендослава. Арбалетчики добьют его людей. А ты с дружиной будь готов – если что пойдет не так, штурмуем стены.

Он хмыкнул, провел пальцем по лезвию, проверяя остроту, и кивнул:

– Штурмовать – это мы завсегда. Тогда готовлю людей. К утру либо Новгород будет наш, либо нас в Волхове рыбы жрать будут.

Я кивнул, глядя, как он уходит к дружине.

В голове крутился томный голос Вежи, с легкой насмешкой, обещавший мне победу и новый ранг. «Захвати Новгород за пять дней».

А вдруг у него тоже «Вежа» шепчет, как меня обойти?

Через час все было готово. Веслава ждала меня у шатра, тень ее плаща сливалась с темнотой. Рядом стоял молчаливый Ратибор. Я махнул им рукой и мы двинулись к краю лагеря, где Веслава нашла слабое место – дальнюю башню, которая стояла чуть в стороне с ленивой охраной. Она шепнула мне об этом еще днем, когда вернулась из разведки и я сразу ухватился за это.

– Башня та, что у рва, – сказала она, шагая рядом. – Двое часовых, оба сонные. Стена там старая, щели такие, что руку просунуть можно. Пройдем, княже, если тихо.

Я кивнул. Тихо – это было главное. Если нас заметят раньше времени, Сфендослав успеет удрать, как тогда в Переяславце, когда он бросил своих варягов и сбежал, будто крыса с горящего корабля. Я сжал топор покрепче и буркнул:

– Веди.

Ратибор хмыкнул, поправляя нож за поясом, и пошел следом. Мы скользнули вдоль частокола, мимо спящих дружинников, мимо телег с самострелами. Лагерь остался позади, а впереди замаячил ров – черная полоса воды, вонявшая тиной и гнилью. Веслава указала на приземистую, кривую башню, которая торчала из стены. Я прищурился, разглядывая часовых – двое, в шлемах, лениво перекидывались словами, опираясь на копья. Сонные, как она и сказала.

Мы легли на брюхо, поползли ко рву, прячась в высокой траве. Холод пробирал до костей, грязь липла к рукам. Я слышал, как рядом шуршат Веслава с Ратибором. У самого края рва Веслава достала веревку с крюком, зацепила его за камень на том берегу и бросила мне конец. Я поймал, натянул – крепко. Стража даже не пошевелилась.

Веслава первая перебралась, скользнула через воду, как выдра, и махнула нам. Я пошел следом, цепляясь за веревку и чувствуя, как холодная жижа хлюпает в обуви. Ратибор замыкал.

На том берегу мы, мокрые, прижались к стене башни. Веслава ткнула пальцем вверх – там, на высоте двух саженей, темнела широкая щель. Я подставил плечо, она ловко вскарабкалась, как белка, и исчезла внутри. Через миг ее рука высунулась, махнула – лезьте. Ратибор подтолкнул меня, я ухватился за край щели, подтянулся, чувствуя, как камень крошится под пальцами. Внутри башни пахло старым деревом. Я помог Ратибору влезть, и мы замерли. Снаружи часовые бубнили что-то про мед и девок, не чуя нас.

Веслава шепнула:

– Дальше по лестнице вниз. Выход в улочку, он к терему ведет. Кувшины подожжем, как прикажешь.

Я кивнул, в горле пересохло. Мы спустились по шаткой лестнице. Внизу был узкий ход, заваленный хламом. Мы пробрались, вышли в кривую, темную улочку с домами, жавшихся друг к другу. Впереди маячил терем Сфендослава. Здание было высоким, с резными ставнями, как Вежа и показывала. Я остановился, глядя на него.

– Готов? – шепнула Веслава, доставая кувшин. Глиняный, тяжелый, он пах смолой и маслом. Я кивнул, и она сунула мне еще один. Ратибор взял третий, молча, только глаза его блеснули – то ли от «духов», то ли от предвкушения.

– Идем, – буркнул я, шагая к терему. Ночь укрывала нас, но внутри города мы – чужие. Один звук, один неверный шаг – и все рухнет. Мы подкрались к задней стене терема, где ставни были закрыты, а свет не горел.

В проулке напротив крыльца я заметил арбалетчиков.

Веслава указала на кучу соломы у стены – сухая, как трут. Я кивнул, и она откупорила кувшин и плеснула смесь из нее. Ратибор чиркнул кремнем, искры полетели, и солома занялась – тихо, но жадно. Чуть отойдя в сторону, мы закинули кувшин в стены. Сосуды разбились, разбрызгивая огненную смесь. Тут же еще несколько сосудов с разных сторон полетели – это арбалетчики страховали. Но главную скрипку сыграл Алеша, который возглавлял арбалетчиков. Он закинул в нужное окно подожженный фитиль кувшина. Сразу три снаряда, один за другим полетели во второй этаж. Пламя жадно схватилось.

Конечно, все это видели стражники и они кинулись на нас. Но Веслава и это предусмотрела. Арбалетчики мигом покрошили сопротивление.

Огонь пополз вверх, лизнул стену, и мы отступили. Веслава шепнула:

– Надо ждать. Как хорошо полыхнеит – побежит к ставням. Арбалетчики увидят, добьют тех, кто выскочит.

Я кивнул, но меня что-то смущало. Что-то было не так. Слишком тихо. Слишком легко. Я оглянулся на Ратибора. Он стоял, щурясь в темноту, и вдруг буркнул:

– Духи молчат, княже. Не нравится мне это.

Я стиснул зубы. Огонь уже лизал ставни, трещал, бросал отблески на улочку, но из терема – ни звука. Ни криков, ни топота. Я шагнул ближе, прищурился, глядя на окна. Пусто. И тут вдали, у стен, загудели рога – Добрыня начал штурм, как договаривались. Я выдохнул, думая, что это отвлечет противника.

– Веслава, – шепнул я. – Проверь вход. Если он там, то должен выскочить.

Она кивнула, скользнула вбок, а я остался с Ратибором, глядя, как огонь пожирает стену. Ставни треснули, пламя рванулось внутрь, терем начал пылать, как факел. Но никто не выбегал. Ни Сфендослав, ни его варяги. Я стиснул топор, пот катился по спине. Где он? Веслава вернулась, лицо ее было белым, как снег.

– Пусто, княже, – выдохнула она. – Дверь нараспашку, внутри – никого. Дальше не пошла – пламя.

Я тихо выругался. Пусто. Сфендослав ушел. Или не был там вовсе. Огонь ревел, пожирая терем, но добычи в нем не было. Я повернулся к Ратибору, хотел что-то сказать, но он вдруг вскинул руку, указывая в темноту улочки.

– Там, – буркнул он. – Шаги.

Я прислушался. Топот. И тут из-за угла, где тени сгущались, как смола, вынырнули фигуры – варяги, с мечами и щитами, молча, без криков. Они шли на нас. Я вскинул топор, шагнул вперед, но Веслава схватила меня за рукав.

– Много их, княже, – шепнула она. – Надо уходить. Самострелами прикроют наш отход.

Я мотнул головой. Уходить? Нет. Я пришел за Сфендославом и не уйду с пустыми руками. Да и окружили нас уже.

Огонь терема освещал улочку. Я видел их – десяток, два, не больше. Они шли молча, и это напрягало. Ратибор встал рядом, Веслава достала свой нож. За спиной выстроились арбалетчики. Мы отступили, чтобы не находиться на линии огня. Я стиснул зубы.

– Держитесь, – буркнул я. – Прорвемся.

Н где Сфендослав? И как он нас переиграл?

Я стоял перед горящим теремом, пока варяги Сфендослава выныривали из теней, как черти из болота.

Я вскинул топор.

Арбалетчики выкосили всю первую линию. Пока они перезаряжали самострелы, мы с Ратибором и Веславой кинулись вперед.

Первый варяг шагнул ко мне, замахнулся мечом. Я ушел в сторону, мой топор рванулся вперед, врезался в его щит, и дерево треснуло с хрустом. Он пошатнулся, но не упал, а второй уже лез с копьем, целя мне в грудь. Я отбил древко рукоятью, крутнулся, рубанул – кровь брызнула, варяг свалился.

Рядом Веслава танцевала между двумя врагами, ее клинок мелькал, как молния, – один схватился за горло, второй отскочил, но она догнала, всадила нож под ребра. Ратибор бился молча, его тощая фигура мельтешила, один варяг упал, схватившись за живот. Мы держались, рубили, но их было слишком много. Арбалетчики одиночными выстрелами нам помогали. Огонь терема освещал улочку.

Кажется, нас загоняют. Они не просто бились – они теснили нас к горящему дому, где отступать некуда.

Я выругался, сплюнул кровью – чья-то рукоять саданула мне по губе. Добрыня где-то там, у стен, штурмовал, как я велел, но сюда его топоры не дойдут.

Мой план трещал по швам. Я рубанул еще одного варяга – топор вошел в плечо, хрустнул костью, и он заорал, падая. Но на его место встал другой. Его я пнул, одновременно высвобождая топор.

– Веслава! – рявкнул я, отбивая очередной удар. – Где Сфендослав⁈

Она крутнулась, уходя от меча, и крикнула, задыхаясь:

– Не знаю, княже! Видать, ушел, гад!

Я рубанул еще одного, топор застрял в щите, я рванул его обратно, но тут Веслава вскрикнула от злости:

– Они знали, княже! Знали заранее!

Да это уже и так понятно. Тут другой вопрос. Как? Откуда? Предатель? Случайность? Или Вежа Сфендослава просчитала ему мои шаги? Я мотнул головой, прогоняя бред. Нет времени думать. Варяги теснили, их клинки мелькали все ближе.

Надо прорываться, иначе нас тут положат, как свиней на бойне.

– Ратибор, Веслава, за мной! – рявкнул я, шагая к краю улочки, где тени были гуще. Арбалетчики потянулись следом. Кто-то из них схватился за топор, помогая нам в ближнем бою. Я рубанул направо, налево, пробивая дорогу, а топор аж тяжелеет от крови. Мы пробились к углу, где улочка сворачивала к стене, но варяги не отставали.

Я остановился, обернулся, сжимая топор. Огонь терема уже лизал крышу, дым валил в небо.

Сфендослав переиграл меня.

– Княже, бежать надо! – крикнула Веслава, хватая меня за плечо. Ее лицо было в саже, глаза горели. Ратибор стоял рядом, тяжело дышал, нож в его руке был красным до рукояти. Перед нами выстроилась стена наших арбалетчиков, которые дали нам передохнуть, а сами врубились в ближний бой.

– Куда бежать, Веслава? – я сплюнул, глядя на варягов, которые выстраивались полукругом, отрезая нас от улочки. – Они нас окружают.

Она стиснула губы, но промолчала. Ратибор буркнул:

– Духи молчат, княже. Плохо дело.

Я фыркнул. Плохо? Да, плохо.

И тут вдали, у стен, рога Добрыни замолчали. Штурм стих. Я выругался вновь, понимая, что он вязнет там, у ворот, а я тут, в ловушке.