Текст книги "Обет (СИ)"

Автор книги: Виктор Гросов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Ян запнулась, её нежные пальцы сжались в кулаки, словно она пыталась удержать внутри себя, не выпустить наружу болезненные воспоминания, грозившие захлестнуть с головой.

– А потом… – продолжила она, с трудом проталкивая слова сквозь ком в горле. – Потом Танзин предложил выпить чая. Он сам настоял на том, чтобы провести чайную церемонию… Сказал, что нашел в старинных манускриптах описание необычного обычая, какой-то древней церемонии… Он рассказывал о целебных свойствах трав, о том, как этот чай очищает разум и тело, наполняет энергией… И все выпили, доверившись его знаниям. Кроме меня. У меня сильно болела голова, и я тогда отказалась. Танзин настаивал, говорил, что этот чай – особенный, что он мне поможет, снимет головную боль…, но я упрямилась, сказала, что мне лучше…

Она замолчала, опустив глаза. В наступившей тишине, нарушаемой лишь потрескиванием свечей, я отчётливо услышал, как застучало моё собственное сердце, отбивая тяжелый, тревожный ритм.

– А потом… – продолжила Ян, и её голос превратился в шепот, полный невысказанной боли. – Потом они… начали задыхаться. Хвататься за горло, царапать его ногтями, словно пытаясь вырвать что-то изнутри… Я не поняла сначала, что происходит… думала, им что-то попало в горло… Отец посинел, его глаза закатились, мать упала со стула, она пыталась что-то сказать, но не могла… Акио… мой брат… он просто замер, уставившись в одну точку, и закатил глаза… Яд… В чае был яд. Они умерли у меня на глазах…

– Да уж… – только и смог выдохнуть я, чувствуя, как внутри всё сжимается от ужаса, а кровь леденеет в жилах. – А Танзин? Что делал Танзин?

– Он… – Ян сглотнула, её лицо было бледным, словно полотно. – Он стоял надо мной и… улыбался. Сказал, что теперь он – император, а я должна присягнуть ему на верность. Я была шокирована. Он… он набросился на меня… хотел убить…

В её голосе вдруг зазвучали нотки стали, и я поразился той силе духа, что скрывалась за хрупкой внешностью этой девушки. Она продолжала, и каждое её слово было наполнено горечью и болью:

– Я не знаю, откуда у меня взялись силы, но я отбилась. Мне удалось вырваться из дворца… А потом… я пробилась к наставнице. Тинг спасла меня и вывела за пределы дворца. Потом мы добрались до гарнизона, который предан лично мне и мы вызвали…тебя.

Она замолчала, кусая губы, и я видел, как её бьёт дрожь. В этот момент я ненавидел Танзина как никогда. Но, с другой стороны – если бы не все эти несчастья в императорской семье, то меня бы не вытащили с моего мира и не смогли бы спасти мою Алису.

– Ян… – прошептал я, невольно подавшись к ней, забыв о боли, пульсирующей в плече. Её ладонь оказалась в моих руках – ледяная, словно я коснулся осколка вечного льда. – Мне… мне очень жаль. Не нахожу слов, чтобы выразить, как…

– Это не твоя вина, – Ян подняла на меня глаза, затуманенные болью, но такие живые и выразительные, и я увидел в них немой вопрос, мольбу о поддержке, о капле человеческого тепла в этом холодном мире, полном боли и предательства. – Я… просто… мне нужно было кому-то рассказать… выговориться…

Неожиданно для себя я почувствовал, как к горлу подкатывает тугой, болезненный ком, мешая дышать. Мне захотелось прижать её к себе, укрыть от всей жестокости этого мира, от боли, которая плескалась в её глазах, словно корабль во время шторма… Что это было? Отголоски любви к моей собственной дочери, которую я потерял не так давно? Или что-то другое, не поддающееся объяснению?

В этот миг, глядя в её глаза, я понял, что Ян значит для меня гораздо больше, чем просто союзница, чем напарница по несчастью. Она стала для меня чем-то важным, ценным, тем, что нужно было оберегать.

Дверь со скрипом распахнулась, вторгаясь в нашу атмосферу неловкого молчания. На пороге стояла Тинг, её усы были нервно прижаты к морде, а в ярко-голубом взгляде светилась тревога.

– Вот вы где! – проворчала она, заметив наши руки, но я заметил, как дрожат кончики её усов. – Не время для телячьих нежностей! Войска Танзина у ворот. И, кажется, у них новое оружие.

– Что ты имеешь в виду? – Ян резко выпрямилась, её лицо стало сосредоточенным, и вся её слабость как будто испарилась.

– Лазурный нефрит, – ответила Тинг, и её голос прозвучал необычно глухо. – Наши разведчики докладывают, что Танзин захватил шахту и раздобыл огромное количество этого камня. А это значит…

– Это значит, что у нас серьёзные проблемы, – закончила за неё Ян, и её голос не дрожал – он звенел, как сталь.

– Видимо, узурпатору помогают не только наёмники, – согласно процедила Тинг, нервно подёргивая хвостом. – Нефрит усиливает Ци, особенно у молодых магов. Если Танзин даст своим солдатам такое преимущество…

– Хайган не продержится и дня, – закончила за неё Ян, и её лицо стало совсем бледным. – Нужно что-то делать…

– Нужно дать нашему воину отдохнуть, – вздохнула кошка и вышла, виляя хвостом.

Ян успокаивающе прикоснулась еще раз к моей руке и последовала за своей наставницей.

Ночь опустилась на Хайган тревожной тенью. Ожидание атаки висело в воздухе гуще дыма от костров, на которых воины точили клинки и готовили скудный ужин.

Я не сомкнул глаз до самого рассвета. Мысли, как испуганные птицы, метались в клетке сознания. Танзин… нефрит… неужели у Хайгана нет шансов?

К моему удивлению, рассвет наступил без боя. Войска Танзина словно бы затаились, выжидая, готовя что-то зловещее в своей тишине. Ян, проведя всю ночь за составлением боевых планов, побледнела и осунулась, но в её глазах горел стальной огонёк.

К концу следующего дня стало ясно – Танзин взял паузу. Видимо, распределение трофейного нефрита и разработка новой тактики атаки требовали времени. Драгоценное время, которое решили не тратить впустую и защитники Хайгана.

Тинг передала мне кусочек нефрита, который способствовал моему излечению. Это был крохотный осколок, но стоил он прилично. Ян рассказала как им пользоваться.

Лазурный камешек, подаренный Тинг, творил чудеса. Сила, буквально струившаяся из него, прогнала последствия истощения, раны затянулись без следа. Я чувствовал себя так, словно родился заново – полным сил, готовым сражаться.

– В бой рвётся наш воин? – проворчала Тинг, когда утром следующего дня она застала меня за упражнениями с деревянным мечом. – Рановато ещё для подвигов!

Но в её глазах я заметил не прежнюю насмешку, а что-то похожее на удовлетворение.

– Тинг права, тебе нужно тренироваться, – Ян, появившаяся на пороге тренировочного двора с подносом в руках, улыбнулась. – Но сначала – завтрак. Даже самым стойким воинам нужно подкрепляться.

Все-таки Ян необычная принцесса, не гнушается принести угощение обычному воину. Хотя… Не совсем уж и обычному.

Я с удовольствием позавтракал рисовыми лепешками с медом и сушёными фруктами – дар местной кухни, от которого я уже не мог отказаться.

– Ну что, готов к настоящей работе? – спросила Тинг, когда мы закончили с завтраком. Её тон не допускал возражений.

Не успел я опомниться, как она создала иллюзию воина, вооруженного бамбуковым шестом. Он, а точнее Тинг в его лице, вытолкнул меня за ворота тренировочного двора.

Как я понял из объяснений Ян, Тинг маг иллюзий, но при этом она может точечно создавать ударные волны. Когда иллюзия обозначает удар, место удара Тинг наполняет волной Ци. Мой организм воспринимает это как полновесный удар.

– Давай, воин, покажи, чему научился! – прокричала учитель, ловко парируя выпад моего тренировочного меча. – А то так и будешь слюни распускать да с принцессой сюсюкать!

Ян, недовольно фыркнув, устроилась поудобнее на лавке возле сакуры, наблюдая за моими потугами.

– Она права, – заявила принцесса. – Давай, удиви её!

– Легко тебе говорить, – проворчал я в ответ, принимая боевую стойку.

Использование нефрита оказало на меня поистине благотворное воздействие. Чувства обострились до предела – я слышал тихий шелест опадающих лепестков в саду за окном, чувствовал еле уловимый аромат жасмина, доносящийся откуда-то издалека, видел блики солнца на пылинках, танцующих в воздухе. Разум очистился от лишних мыслей, от тревог и сомнений, оставив лишь ясность и спокойствие. Ци текла по жилам бодрым потоком, наполняя меня энергией и силой, словно горный ручей, пробивающийся сквозь камни.

Я был здоров, крепок, словно закалённый в горниле меч. Но одного этого было недостаточно. Опыт… опыт боевых столкновений, умение владеть своим телом и магией в пылу сражения, холодная голова и быстрая реакция – всё это нельзя было обрести по мановению волшебной палочки, даже в этом мире, где магия была реальнее дождя и ветра.

Тинг, словно хищная птица, кружила вокруг, выжидая удобного момента для атаки. Её движения были стремительными, бесшумными, как у призрака. Я едва успевал парировать её удары, чувствуя, как пот заливает лицо, а дыхание сбивается.

– Слабак! – усмехнулась Тинг, отражая мой неуклюжий выпад. – С такими навыками тебя первый же крестьянин с вилами загонит на дерево!

И тут раздался пронзительный звон набатного колокола. Тревожный сигнал пронёсся над городом, срывая с деревьев последние осенние листья и загоняя птиц в испуганные стаи.

– Началось! – Тинг мгновенно развеяла иллюзию. Кошка преобразилась, её расслабленная поза стала собранной, взгляд – ледяным. – Они атакуют!

Уже через несколько минут мы с Ян и Тинг стояли на стене, наблюдая за тем, как войска Танзина черной волной нахлынули на равнину перед Хайганом.

Но это были уже не те наёмники, с которыми мы сражались раньше. В их движениях чувствовалась уверенность, сила и ещё что-то, неуловимое и пугающее.

– Лазурный нефрит, – прошипела Тинг, её усы дрожали. – Он и в самом деле дал им нефрит… Глупец! Он же не знает, какую силу выпускает на волю!

Я сжал в руке свой крошечный камешек, чувствуя его прохладу и лёгкое покалывание. Он как будто тоже ощущал приближение опасности, вибрацию множества других, более мощных источников Ци.

– Макс, будь осторожен, – Ян коснулась моего плеча, и я повернулся к ней. В её глазах застыла тревога. – Нефрит делает их сильнее, но… неуправляемыми. Они – как дикие звери, напоенные кровью.

Она не успела договорить, как тишину, царившую на поле перед домом, разорвал пронзительный, полный ярости боевой клич. Воины Танзина, словно демоны, вырвавшиеся из преисподней, бросились на штурм. Их лица были искажены нечеловеческой свирепостью, а глаза горели фанатичным огнём.

Я бросился к переднему краю обороны, сжимая в руке свой меч. Сердце колотилось, словно бешеный зверь, в висках стучало, но страха не было. Только решимость и холодная ярость.

Мой первый полноценный бой продлился недолго.

Он обрушился на меня вихрем стали, криков и вспышек лазурного пламени. Противники, буквально излучавшие Ци, словно раскалённые уголья, двигались с невероятной скоростью и силой. Их удары были подобны ударам молота, блокировать их было практически невозможно. Мой меч казался бесполезной зубочисткой против их тяжёлых, богато украшенных клинков, а сам я – неуклюжим медвежонком, попавшим в логово голодных волков.

Я едва успевал отражать удары, инстинктивно уклоняться от выпадов, которые ещё недавно показались бы мне просто размытыми тенями. Но нефрит… он изменил всё. Изменил их. Сделал их быстрее, сильнее, жесточе. Превратил в машины для убийства, лишённые разума и страха.

Я видел в их глазах не ярость битвы, не холодный блеск стали, а что-то… пустое. Безумное. Будто они под психотропными веществами… Мерзость.

Они были похожи на марионеток, которыми управляет невидимый кукловод, заставляя их двигаться, убивать, умирать…

Меня спас удар молнии, который обрушился на землю прямо передо мной, разбросав нападавших в стороны. Маги противника не зря ели свой хлеб. Иногда они вот так удачно для меня промахивались. Магические молнии, фаерболы, ледяные копья и воздушные вихри собирали свою кровавую дань.

– Макс! – я услышал голос Ян и повернул голову.

Она стояла в центре бушующей битвы, словно неземное видение. Её глаза пылали алой энергией, а в руках плясали языки пламени, сжигая врагов заживо. В тот миг она была не просто девушкой, а воплощением ярости, стихийной силы, способной смести всё на своём пути.

Но даже её мощи было недостаточно.

Воинов Танзина было слишком много. Они лезли отовсюду, словно тараканы, не чувствуя страха, не зная боли. Их подгонял нефрит, наделяя нечеловеческой выносливостью и силой.

– Нужно уходить! – прокричал Шан, появляясь рядом с нами, его лицо было в крови, а в руке блестел окровавленный меч. – Их слишком много! Мы не сможем удержать стены!

Он успел ещё меньше, чем я. Но это уже не имело значения. Хайган падет.

– Ян, бежим! – я схватил её за руку, и мы бросились бежать по улицам города, лавируя между падающими домами, обезумевшими лошадьми и телами убитых.

– Куда? – задыхаясь, спросила она, пытаясь не отставать.

– В порт! – крикнул я в ответ, вспоминая план, который мы набросали с Тинг на случай отступления. – Там нас ждёт корабль!

Но порт был уже захвачен.

Мы выскочили на набережную как раз в тот момент, когда из тумана показался корабль Танзина, украшенный чёрными флагами с изображением дракона. На носу корабля, гордо выпрямившись, стояла… она.

Девушка в синем.

Её глаза, холодные и спокойные, встретились с моим взглядом, и я почувствовал, как волна ледяного ужаса пронзила меня насквозь. Это была она. Та самая драконица, с которой я сражался в небе.

За считанный секунды она подпрыгнула и распахнула в сторону руки, трансформируя свое тело в черного дракона.

– Бегите! – раздался рядом отчаянный крик Шана.

Он бросился на драконицу, пытаясь защитить нас, но она даже не обратила на него внимания. Лишь улыбнулась холодно, презрительно… и щёлкнула пастью.

В воздухе вспыхнул ярко-оранжевый огонь, превратившись в огромную, крючковатую лапу, которая с лёгкостью отшвырнула Шаня в сторону, как сломанную куклу.

– Нет! – закричала Ян, бросаясь к дяде.

Я рванул за ней, но путь нам уже преградила Тинг.

– Уходите! – прошипела она, её глаза горели неистовым огнём. – Я задержу их! Бегите! Это приказ, воин!

И прежде чем мы успели что-либо сказать, она бросилась в битву, превратившись в вихрь когтей, клыков и чёрной, как ночь, шерсти. Выглядело это не столь впечатляюще, но довольно действенно. Молниеносный ударь в веко и резкое отступление – это действенно.

– Тинг! – закричала Ян, но её голос потонул в звуках битвы, в лязге стали, в криках умирающих…

Я подхватил принцессу на руки – такую хрупкую, беззащитную – и побежал.

– Тинг! – крик Ян, полный боли и отчаяния, заставил меня бежать ещё быстрее.

Я нёс её на руках, прижимая к себе, словно драгоценную фарфоровую куклу, которую любой толчок может разбить вдребезги. Её горячие слёзы жгли мне шею, но я не обращал на это внимания.

Впереди, рассекая толпу испуганных горожан, маячила широкая спина одного из воинов Шана.

– Сюда! – крикнул он, прокладывая нам путь к причалу, где в полумраке качалась на волнах последняя джонка.

Это было небольшое, но крепкое судно, с высоким носом, украшенным резной головой дракона с алой пастью. Массивная двухъярусная надстройка в кормовой части напоминала пагоду, украшенную фонарями и флагами. Широкий парус, натянутый на толстый бамбуковый мачтовый ствол, трепал ветер, словно приглашая нас в путь.

– Быстрее! – прокричал с палубы капитан, коренастый мужчина с седой бородой, развевающейся на ветру. – Мы и так последние!

Воин осторожно опустил Ян на палубу, и она мгновенно вскочила на ноги, вглядываясь в удаляющуюся набережную.

– Тинг… – прошептала она, и я понял, что её глаза ищут знакомую чёрную фигуру в бушующем адском костре, в который превратился порт.

– Она справится, – сказал я, хотя сам не был в этом уверен. – Она же…

– Убираемся отсюда! – рявкнул капитан, и матросы начали суетиться, поднимая якорь и распуская паруса.

Джонка медленно отошла от причала, лавируя между горящими кораблями и обломками мачт.

Город полыхал. Пламя охватывало один дом за другим, словно огненный змей, жадно пожирающий свою добычу. Крыши домов, похожие на гигантские лаковые шкатулки, рушились, выплёскивая в небо фонтаны искр. Воздух наполнился дымом и запахом гари.

– Танзин… – прошептала Ян, и в её голосе звучала не ненависть, не гнев, а глубокая, безысходная печаль.

Внезапно ночное небо разорвал пронзительный рёв. В облаках дыма и пепла показался он – чёрный дракон.

– Да ладно… – прошептал я, не веря своим глазам. – Она жива…

Дракон кружился над гаванью, поливая огнём корабли Танзина, преграждавшие нам путь. Казалось, она преследует какую-то свою цель, не обращая внимания на джонку, на которой мы уплывали в ночь.

Мы медленно шли вдоль причала, понемногу разгоняясь. Вокруг был огненный хаос. Я успел заметить черную тень с опалённой шерстью. На моем лице расцвела улыбка. Тинг выбралась. В этот момент на палубу с лёгким визгом приземлилась кошка.

– Простите за опоздание, – промурлыкала она, отряхиваясь от пепла и искр. – Немного задержалась.

Ян бросилась к ней, обнимая её за шею с такой силой, что я подумал, что Тинг сейчас задохнётся.

– Ты… ты жива! – обрадовалась Ян.

Тинг терпеливо выдержала её объятия, а потом вырвалась на свободу и взглянула на меня.

– Нам нужно уходить отсюда, – сказала она, и её голос не допускал возражений. – Танзин разъярён. И он идёт за нами.

Джонка набирала ход, унося нас от адского пламени и бушующего дракона.

Глава 9

Море – удивительный лекарь. Волны, словно заботливые руки, убаюкивали джонку, стирая с лица земли следы пережитого кошмара. Ночи на корабле, под бархатным пологом звёздного неба, были наполнены тихой грустью и неуловимой магией.

Однажды вечером, после особенно тяжёлого дня, полного изнурительных тренировок, я сидел на палубе, прислонившись спиной к мачте. В руках я бессмысленно вертел лазурный камешек, подаренный Тинг. Его прохладная поверхность не приносила обычного успокоения. Мысли путались, сердце билось в тревожном ритме.

– Красивый, правда? – тихий голос Ян заставил меня вздрогнуть.

Я и не заметил, как она подошла. Принцесса присела рядом, её плечо коснулось моего. От неё пахло морем, солью и ещё чем-то неуловимо притягательным…

– Он напоминает мне о доме, – продолжала Ян, глядя на бесконечную водную гладь. – В императорском саду был фонтан, выложенный похожим камнем.

– Он прекрасен, – прошептал я, не в силах оторвать взгляда от её профиля, освещённого мерцанием звёзд. – Как и ты.

Ян удивлённо повернула голову, наши взгляды встретились. В её глазах застыли вопросы, на которые у меня не было ответов.

Я и сам не понимал, что на меня нашло. Слова сами сорвались с языка, не подчиняясь разуму. Все эти погони, бегство и спасение – здорово голову встряхнули.

Ян медленно повернулась ко мне, и между нами словно пробежал электрический разряд. Она была так близко, что я чувствовал тепло её кожи, видел дрожащие ресницы, блеск в глазах…

– Макс… – прошептала она, и её имя в моих устах прозвучало как молитва.

Я не помнил, как это случилось, но в следующий миг наши губы слились в нежном поцелуе. Он был робким, неуверенным, как первое прикосновение к запретному плоду. Но в нём было столько нежности, столько страсти, что у меня захватило дух.

– Кхм! – раздался за нашими спинами пронзительный кашель, который заставил нас вздрогнуть и резко отстраниться друг от друга.

На палубе, словно материализовавшись из воздуха, стояла Тинг. Её усы были прижаты к морде, а глаза метали молнии.

– Не думала, что ты настолько глуп, воин! – прошипела она, сверля меня ледяным взглядом. – Я же предупреждала…

– Тинг, подожди… – попытался объясниться я, но она меня перебила.

– Молчать! – рявкнула кошка. – Ещё одна подобная ошибка, и я лично выброшу тебя за борт!

Она резко развернулась и скрылась в своей каюте, хлопнув дверью так, что джонка вздрогнула. И как ей удается контролировать силу магического воздействия на дверь?

– Прости… – прошептала Ян, опуская глаза. – Это я виновата…

– Нет, что ты… – начал я, но она меня остановила.

– Всё в порядке, Макс, – тихо сказала она, и в её голосе послышалась горечь. – Забудь…

И прежде чем я успел что-либо сказать, она тоже ушла, оставив меня один на один с моими мыслями и чувствами.

И что меня дернуло поцеловать ее? Неужели у меня есть чувства к ней? Или это организм бунтует? Я встряхнул головой.

Последствия от Тинг не заставили себя долго ждать. Уже на следующее утро тренировки стали ещё более жёсткими. Тинг, словно мстя, не давала мне ни минуты передышки.

– Хватит жалеть себя, воин, – цедила она, наблюдая за тем, как я, задыхаясь, пытаюсь подняться с палубы. – Или ты хочешь, чтобы Танзин пожалел тебя?

– Хватит о Танзине! – выплюнул я, стирая кровь с разбитой губы. – Я и так…

– Что «и так»? – прошипела Тинг, приблизившись ко мне вплотную. – Влюбился в его сестру?

Я молчал, не в силах произнести ни слова.

– Вот и молчи, – отрезала Тинг. – С этого момента молчание – твой первый обет. Пока не научишься контролировать свой язык, не произнесёшь ни звука.

Так начались мои дни, наполненные изнуряющими тренировками и гнетущим молчанием. Тинг оказалась права: молчание – золото. Оно открыло во мне новые грани восприятия. Лишённый возможности говорить, я начал больше слушать, видеть, чувствовать. Ци, словно отвечая на мои старания, текла свободнее, подчиняясь моей воле.

Я научился создавать простейшие иллюзии – нечто чёрно-белое, размытое, но живое. Как я понял, это не совсем магия, что-то побочное от проявления Ци.

Однажды Ян, не выдержав моего молчания, подошла ко мне во время тренировки.

– Макс, – начала она тихо, – прошу… поговори со мной…

Я вздохнул, поднимая на неё уставший взгляд. В ответ показал ей иллюзию: два чёрно-белых человечка, один из которых молча отворачивается от другого.

Лицо Ян было удивленным. Но потом оно исказилось от боли.

– Значит, так? – прошептала она, отступая назад. – Ты просто… вычёркиваешь меня?

Я покачал головой и с помощью магии нарисовал в воздухе новую картину: два человечка, один из которых в ярости замахивается мечом на другого.

Ян вздрогнула.

– Это… это из-за Танзина? – прошептала она. – Ты боишься, что он… что он сделает мне больно?

Я промолчал. Вот как ей объяснить, что Тинг права? Я ей не ровня. Что самое главное – свергнуть ее брата и дать ей трон?

– Глупый, – Ян слабо улыбнулась, и на её щеках блеснули слёзы. – Разве ты не понимаешь, что он уже сделал мне самое страшное?

Я отрицательно покачал головой, показывая, что не понимаю её. Ян устало вздохнула.

– Он забрал у меня всё, – тихо сказала она. – Семью, дом, жизнь…

Она запнулась, словно пытаясь сдержать рвущиеся наружу рыдания.

– … А теперь, похоже, забирает и тебя, – закончила она, еле слышно.

Я подошёл к ней и неуверенно прикоснулся к её плечу. Ян вздрогнула, но не отстранилась.

И тогда я понял, что молчание не всегда золото. Иногда нужно говорить. Говорить, чтобы не потерять самое дорогое.

Но как это сделать, когда ты скован обетом?

Я сосредоточился, призывая на помощь всю свою волю, всю свою Ци.

И в воздухе медленно, словно из тумана, начал проявляться новый образ: два чёрно-белых человечка, берущихся за руки.

Мои пальцы дрожали, пока я старательно сплетал нити Ци, вдыхая в бесцветные образы хоть крупицу эмоций.

Ян, не шевелясь, наблюдала за моими усилиями. В её глазах читалось столько надежды, что у меня защемило сердце.

Наконец, иллюзия обрела завершённость. Два человечка – условные, примитивные – стояли, крепко сжимая руки друг друга. Не нужно было слов, чтобы понять – они вместе, и ничто их не разлучит.

На лице Ян расцвела робкая улыбка.

– Это… – начала она, но я резко выбросил руку вперёд, разрушая иллюзию.

Тинг была права: нельзя поддаваться чувствам. Нельзя привязываться. Не сейчас, когда над нами нависла такая угроза.

– Что ты делаешь?! – в голосе Ян прозвучала обида.

Я отвернулся, не желая, чтобы она видела мою боль. Боль от того, что вынужден её отталкивать. Боль от того, что не могу дать ей того, чего она ждёт.

Но слова Тинг не выходили у меня из головы: «Долг… Императрица… Опасность…»

Я сжал кулаки, заставляя себя сосредоточиться на тренировке. На том, чему учила меня Тинг. На том, для чего я здесь.

Ян ещё некоторое время стояла, глядя на меня с нескрываемым разочарованием, а потом молча ушла.

Следующие дни растянулись в бесконечную, изнурительную пытку. Я с утра до ночи отрабатывал приёмы меча, учился контролировать потоки Ци, медитировал, пытаясь найти гармонию между своим телом и силой нефрита. Каждый день превращался в битву – сначала с собственной слабостью, затем с усталостью, болью в мышцах, с отчаянием, которое подкрадывалось незаметно, шепча на ухо, что всё это бесполезно, что я никогда не стану настоящим воином.

Но я не сдавался. Не имел права сдаваться. Слишком многое было поставлено на карту.

И всё же, даже когда моё тело становилось сильнее, а движения – более чёткими и выверенными, что-то внутри меня оставалось неизменным. Пустота. Холодная, зябкая пустота, которую не могли заполнить ни тренировки, ни даже тихие вечера, проведённые с чашкой травяного чая.

Раньше на месте этой пустоты была Алиса. Любовь к ней, нежность, забота о ней наполняли мою жизнь смыслом, дарили радость и покой. А сейчас… Я любил свою дочь, мечтал обнять и защитить. Но дыра в душе не зарастала.

Тинг, словно чувствуя моё состояние, всё чаще наблюдала за мной своим пронзительным, мудрым взглядом. Иногда мне казалось, что в её глазах светится укор, неодобрение.

– Ты сам себе худший враг, воин, – промурлыкала она однажды, когда я, обессиленный, рухнул на палубу после тренировки. – Отрекись от этих чувств, пока они не уничтожили тебя.

С этого момента Тинг больше не тренировала меня. Я сам это делал под зоркинм взглядом этой дранной кошки.

Дни на джонке текли размеренно, словно песок сквозь пальцы. С каждым закатом мы удалялись от Хайгана, но приближались ли к цели – было непонятно.

Ян, словно зеркало, отражала мою отчуждённость. Её улыбка погасла, в глазах поселилась грусть. Она старалась не показывать вида, но я-то видел, что моё поведение причиняет ей боль. И от этого было ещё тяжелее.

Тинг же, напротив, словно расцветала. Её уроки становились всё изощрённее, а насмешки – язвительнее. Она словно наслаждалась моими мучениями, видя в этом подтверждение своей правоты.

– Слабость порождает боль, воин, – наставляла она меня, заставляя в сотый раз повторять сложное упражнение. – Отрекись от нее, и станешь непобедимым.

Но какой смысл в этой непобедимости, если в душе пустота? Вопрос застревал в горле, не в силах прорваться сквозь обет молчания.

Единственной отдушиной для меня стали иллюзии. Я совершенствовал своё мастерство, вкладывая в чёрно-белые образы всю свою тоску, всю нежность, все слова, что не мог произнести вслух.

Иногда, ночью, когда весь экипаж погружался в сон, я выбирался на палубу и рисовал в воздухе иллюзии про Ян.

Вот она смеётся, стоя на берегу моря, а её волосы треплет ветер. А вот она читает книгу в уютном кресле у камина, а рядом спит чёрная кошка, подозрительно похожая на Тинг. А вот она обнимает меня, и её глаза светятся счастьем.

Эти горько-сладкие моменты были моим секретом, моей тайной повинностью. Я знал, что Тинг не одобрила бы их, но ничего не мог с собой поделать.

Однажды, окончив свою ночную работу, я опустился на скамью, устало прикрыв глаза. Вдруг рядом раздался тихий вдох.

Я резко открыл глаза и увидел Ян. Она стояла, прислонившись к борту, и её лицо было залито лунным светом.

– Это… ты делаешь? – спросила она, указывая на медленно тающую в воздухе иллюзию.

Я кивнул, не зная, что ещё сказать. Говорить я не имел права, а врать ей – не хотел.

Ян подошла ближе, и теперь я видел в её глазах не только удивление, но и укор.

– Почему, Макс? – прошептала она, и её голос дрогнул. – Зачем ты мучаешь себя… и меня?

Я отвернулся, не в силах выдержать её взгляда. Слова застряли где-то в горле, сдавленные невидимой рукой Тинг. Вместо ответа я попытался быстрее развеять иллюзию.

– Не надо, – прошептала она, хватая меня за руку. – Не уничтожай…

Тепло её прикосновения обожгло меня сквозь ткань рубашки.

– Ты думаешь, что молчание – это выход? Что, спрятавшись за ним, ты сможешь защитить меня? Себя?

Она покачала головой, и её волосы рассыпались по плечам, словно чёрные шелковые нити.

– Ты ошибаешься, Макс. Молчание – худший из врагов. Оно разъедает изнутри, отравляет душу…

Я поднял голову и посмотрел на неё. В глазах Ян стояли слёзы.

В этот момент я готов был поклясться, что отдам всё на свете, лишь бы стереть с её лица эту боль. Но я молчал. Молчал, потому что знал: Тинг права.

Между нами пропасть. Пропасть из долга, магии, предназначений и тайн этого мира.

Иллюзия начала таять, растворяясь в ночном воздухе, словно сама судьба пыталась разлучить нас.

Ян резко отвернулась, пытаясь скрыть непрошенные слёзы.

– Прости, – прошептала она, голос её сорвался.

Она убежала прочь, оставляя меня наедине с призрачным холодом, который поселился в моем сердце.

В тот момент я принял решение.

На следующее утро я разыскал Тинг. Кошка грелась на палубе, подставив чёрную шерстку первым лучам солнца. Она выглядела довольной жизнью, и от этого моя решимость только окрепла. Я склонился перед ней в лёгком поклоне – жесте, которому успел научиться у Ян.

Тинг лениво приоткрыла один глаз.

– Смотрю, наш воин обрёл не только дар Ци, но и придворные манеры, – промурлыкала она, не меняя позы. – Что привело тебя ко мне в столь ранний час? Неужели принцесса…

«Прошу, продолжай мои тренировки» – изобразил я в воздухе символы, обозначающие просьбу. «Мне нужно стать сильнее» – я изобразил человечка, показывающего мускулы.

Ради Ян… ради Арантеи.

– Не знала, что ты уже умеешь такое, – промурлыкала кошка разглядывая иллюзии.

Тинг некоторое время смотрела на меня, словно видела насквозь. Потом, к моему удивлению, кивнула.

– Хорошо, воин, – промурлыкала она, и в её голосе я не услышал привычной насмешки. – Вижу, ты начинаешь понимать.

Она грациозно поднялась на лапы, и её взгляд стал жёстким, сосредоточенным.

– Но знай: путь к силе долог и тернист. И тебе предстоит пройти его до конца. Ради неё… и ради себя.

И прежде чем я успел что-либо ответить, Тинг начала новую тренировку. Сложную, изнурительную, безжалостную.

Но я терпел. Терпел, потому что знал: на кону не только судьба Арантеи, но и моё собственное сердце.

Дни на джонке превратились в сплошной поток изнурительных тренировок, медитаций и безмолвного созерцания. Я чувствовал себя кузнецом, кующим собственное тело и дух в горниле боли и усталости. Каждое утро начиналось с восходом солнца, с ледяной морской воды, обжигающей кожу, словно кислота. Тинг не щадила меня.