Текст книги "Собрание сочинений. Том 3. Песни. Поэмы. Над рекой Истермой (Записки поэта)."

Автор книги: Виктор Боков

* * *

 
Ночи летние свежи,
Стынет рожь в молчании.
Дорогая, расскажи:
Чем ты опечалена?
 

 
Не гляди из-под бровей
Взглядом недоверчивым,
Я люблю тебя, поверь,
Чувством неизменчивым.
 

 
Ты мне – музыка полей,
Шум лесов таинственный,
Верен я любви твоей,
Первой и единственной.
 

1978

* * *

 
Кому сказать, кому признаться,
Что полюбила я всерьез,
Что стала лучше одеваться,
Что я грущу среди берез.
 

 
Сказать рябине у крылечка?
Сказать березе у бугра?
Стучит с тревогою сердечко
И говорит: – Не жди добра!
 

 
Кому же все-таки признаться?
Кто мне подскажет, как тут быть?
Нетрудно, девочки, влюбляться,
Труднее, девочки, любить.
 

 
Решила я – скажу подруге,
Мне посочувствует она.
Но посудите, добры люди,
Подруга тоже влюблена.
 

 
Таю любовь, хожу страдаю,
Любви большая власть дана.
Теперь сама отлично знаю,
Что над людьми творит она!
 

1978

У Егорки дом на горке
(Шуточная)

 
Захотела меня мать
За Егорушку отдать,
У Егорки дом на горке,
Тяжело воду таскать.
 

 
Захотела меня мать
За Иванушку отдать,
А Иван иванится,
Надо в ноги кланяться!
 

 
Захотела меня мать
За Михаила отдать,
Моего Михаила
Вся деревня хаяла.
 

 
Захотела меня мать
За Григория отдать,
Не люблю Григория,
Вот и вся история!
 

 
Захотела меня мать
За Анисима отдать,
Выйду за Анисима,
Буду независима!
 

1978

* * *

 
Два солнышка не греют,
И при одном тепло.
Два друга не жалеют,
Мне хватит одного!
 

 
Чтоб он меня при людях
Хвалил и величал,
Чтоб он меня с работы
С черемухой встречал.
 

 
Чтоб я ходила, пела
В своем родном дому,
Чтоб ласточкой летела
На крылышках к нему!
 

1978

* * *

 
Когда глядишь ты на другую,
Поправ привязанность мою,
Я не скрываю – я ревную,
Все потому, что я люблю.
 

 
Прости, прости мне ревность бабью,
Но эта ноша не легка!
Ах, дорогой, поверь, как надо,
Чтоб ты взглянул на облака.
 

 
Чтоб восхитился красотою,
Что дарит нам природа-мать.
Тогда я сердце успокою
И перестану ревновать.
 

 
Так не гляди же на другую,
Не попирай любовь мою,
Я не скрываю – я ревную,
Я не скрываю – я люблю!
 

1979

* * *

 
Ни слезы не выроню,
Если скажешь: «Нет!»
Я на землю милую
Позову рассвет.
 

 
Позову я солнышко
Обогреть меня
Около подсолнуха,
Около плетня.
 

 
Солнышко появится
И прогонит тьму,
Буду низко кланяться
Я тогда ему.
 

 
Буду вместе с солнышком
Каждый день вставать,
Долго тебя, милая,
Буду забывать!
 

1979

* * *

 
Калина-малина,
Кипрей-бузина,
Терновник-шиповник,
А я влюблена!
 

 
Калина-малина,
Сиреневый лист,
Скрывать не хочу,
Мой дружок – тракторист.
 

 
Он парень веселый,
Он пашет поля,
Но этого мало,
Он любит меня!
 

 
Растет на поляне
Трава белоус,
Косить ее трудно,
А я не боюсь.
 

 
И плечи налиты,
И руки – огонь,
А в девичьем сердце
Задор молодой.
 

 
И сладко, и больно,
И грустно в груди,
По всем показателям —
Жизнь впереди!
 

1979

На Волге, на Волге, на бережке

 
На Волге, на Волге, на бережке
Стояли, смеялися девушки.
Стояли на горке, на горушке,
А ветер трепал им кудерушки.
 

 
Залеточки милые, где же вы?
Приходите реже и реже вы,
Не стыдно ли вам, что на лавочке
Вздыхают о вас ярославочки?!
 

 
Напрасно, ребята, заноситесь,
Напрасно небрежно относитесь,
Что губы топырите, дуете?
Вы сами себя этим губите.
 

 
А Волга сегодня волнуется,
Девичьей красою любуется,
Кричит: – Поглядите-ка, соколы,
Какие волжанки высокие!
 

 
Рубашки ребячьи наглажены,
Ребята на редкость наряжены,
Фартовые все и фасонные,
И все поголовно влюбленные.
 

 
– Ах, барышня! Вы не кисейная?
Откуда такое тиснение?
Откуда ужимки с манерами?
Попроще бы вам с кавалерами.
 

 
Но кончились все пререкания,
И всех помирила река моя,
Ребята на веслах, как разинцы,
И девушки больше не дразнятся!
 

1980

* * *

 
Расти, моя березонька,
Посаженная в Болдине.
Твоя судьба не за морем,
Нам хорошо на родине!
 

 
Расти, моя березонька,
Невеста белоствольная,
Тянись ветвями тонкими,
Красуйся, божество мое!
 

 
На многолюдном празднике
В честь Александра Пушкина
Встань в хоровод, березонька,
С зелеными подружками.
 

 
Расти, родная доченька,
К тебе приеду снова я.
Мне, дорогая, хочется
В житье-бытье сосновое.
 

 
Беляночка-волжаночка,
Поклонная вершиночка,
Кругом твои подруженьки,
И ты не сиротиночка!
 

1980

* * *

 
В середине лета травы пахнут медом,
На луга ложится легкая роса.
Золотой подсолнух ходит огородом,
Рядом с ним смеешься ты, моя краса!
 

 
В середине лета зацветает липа,
Белая гречиха тоже вся в цвету.
В середине лета в тихий час рассвета
Я с тобой, родная, рядышком иду.
 

 
Середина лета – время золотое,
Ярым воском колос солнечно налит.
В середине лета сердце молодое
Иволгой залетной над землей летит.
 

 
В середине лета вся земля согрета,
Все луга и нивы в дреме золотой.
Сердце хочет счастья, бьется часто-часто.
Сладко дремлет ветер в дымке полевой.
 

1980

Учись людей любить

 
Когда уходит лето,
Тогда приходит осень,
Когда проходит осень,
Тогда спешит зима.
У человека – сердце,
У человека – совесть,
А есть ли в тебе это,
А есть ли в тебе это,
Ты мне ответь,
Ты мне ответь сама!
 

 
Когда тебя полюбят,
Тогда тебя голубят,
Когда тебя голубят,
Тогда ты весь как луч.
На небе светит солнце,
По небу ходят тучи,
Брось, милая, сердиться,
Брось, милая, сердиться
И выгляни из туч!
 

 
Когда тебя прощают,
Тогда тебя жалеют,
Когда тебя жалеют,
Тогда охота жить.
Есть на земле дороги,
Есть у людей тревоги,
Умей прощать обиды,
Умей прощать обиды,
Учись людей,
Учись людей любить!
 

1980

* * *

 
Первый снег упал нечаянно
На поля и на луга.
Я приеду, ты встречай меня,
Я теперь твоя судьба.
 

 
Все, что было не досказано,
Скажет жизнь тебе и мне.
Догорай, гори, тоска моя,
На невидимом огне.
 

 
Вся земля как белый госпиталь,
А лекарство – зимний лес.
Не жалей нам счастья, господи,
Сбрось с плеча тяжелый крест.
 

 
Песня с тихою усталостью
Ляжет на душу, как снег.
Будем с нею мы до старости
И нежнее и сильней!
 

1980

Вишенье

 
Белее снега вишенье
Под городом Владимиром,
Я схоронюсь под вишеньем,
Мой дорогой, найди меня!
 

 
  Вишенье, вишенье,
  Вишенье заречное,
  Подари мне, вишенье,
  Платье подвенечное.
 

 
Как сладко сердце мается
В минуту ожидания.
Вот-вот придет, появится
Мой милый на свидание.
 

 
  Вишенье, вишенье,
  Вишенье виднеется,
  Подари мне, вишенье.
  Счастье мое девичье.
 

 
А на реке волнение
И ветерок на озере.
И нет во мне сомнения,
Любовь у нас серьезная.
 

 
  Вишенье, вишенье,
  Привиденье белое,
  На платочке вышила:
  Я девчонка смелая!
 

 
Тропинкой узкой с горочки
Спешит ко мне хороший мой.
А вишенья, как звездочки,
Дорогу запорошили.
 

1980

* * *

 
Я пойду в зеленый ельничек,
Наберу себе груздей,
Посолю в дубовой кадочке,
Позову к себе друзей.
 

 
Я весь день, млада-младешенька,
Нагибаюсь да смеюсь,
А сама рада-радешенька —
Что ни шаг, то белый груздь.
 

 
Я ходила, собирала
Грузди белые в лесу,
Поглядите в кузовочек,
Чисто золото несу.
 

 
Ой вы, грузди, грузди, грузди,
Не напрасно вас ищу,
Приходите, добры люди,
Я груздями угощу.
 

1981

* * *

 
Пошла девка во лесок,
Позабыла туесок,
Как на девкину беду —
Гриб на самом на виду.
 

 
  Ой, ой, боровик,
  Прямо в руки норовит.
 

 
Ухватила, сорвала,
Гриб-грибочек назвала,
До чего же ты хорош,
До чего же ты пригож.
 

 
  Ой, ой, боровик,
  Обнять девку норовит.
 

 
Как от этого гриба
Приключилася беда,
Приключилася беда,
Девка сына родила.
 

 
  Ой, ой, боровик,
  Греховодный ты мужик!
 

 
Не ходите, девки, в лес,
Что ни гриб, то чистый бес,
Поиграла с ним шутя —
Плачет малое дитя.
 

 
  Ой, ой, боровик,
  Обнять девку норовит!
 

1982

* * *

 
Сани, сани на раскат,
Все девчонки нарасхват!
Умницы и модницы
Из Московской области.
 

 
Снег, снег, снег, снег
Сыплется и валится.
Нет, нет, нет, нет,
Парень мне не нравится,
 

 
Малоидейный,
Разве не так?
Шапку наденет,
И то кое-как!
 

 
С поцелуями не лезь,
Убери ручищи-грабли.
Ты мне сразу виден весь.
Ошибаюсь? Милый, вряд ли!
 

 
Отойди, отзынь, оставь,
Что ты колешься, как хвоя!
Если буду я ласкать,
То уж сокола-героя!
 

 
А гармонь поет взахлеб,
И в санях ничуть не тесно.
Если вылетим в сугроб,
Только с музыкой и песней!
 

1982

Святое братство

 
Россия всех спаяла воедино,
Красу и гордость гор и свет равнин,
И потому она непобедима,
Народ ее вовек неодолим.
 

 
Кто шел с мечом в Россию, гибнул сразу,
В бессильной злобе корчился и слеп,
Кто доброту дарил и светлый разум,
Тот получал очаг и добрый хлеб.
 

 
Озера, родники, ручьи и реки,
Холодные и теплые моря
Россия отдала теперь навеки
Своим народам, а они друзья.
 

 
Подумать да получше разобраться,
То вывод можно сделать лишь один:
Мы все несем в сердцах святое братство,
Одна у нас планета, мир един!
 

1982

ПОЭМЫ

Три Максима

 
– Пришло пополненье.
– Отлично.—
Комдив был доволен:
– В России
Резерв человечий
По алгебрам неисчислим.—
Ввалился детина в землянку.
– Как имя? – тотчас же спросили.
Он бросил пилотку.
Разделся. Разулся.
– Максим!
 

 
Спросили ребята:
– Чего твоя душенька хочет?
– Пожрать бы…
Простите, ошибся: поесть.
– Какая твоя специальность?
– А я… пулеметчик…
Воюем полгода всего,
А успел приобресть!
 

 
Волгарь коренной я,
Служил на барже водоливом.
Воды от меня утекло —
Не испить никакому полку.
Мои сапоги
Походили по волжским долинам.
Ну, вы извините, а я прикорну в уголку.
 

 
Румянец, улыбка
Лицом водолива блуждали.
Душа, как младенец
Невинно во чреве, спала.
Такого детинушку
Где-нибудь
Крепенько ждали.
Невесты коль не было, с матерью —
Волга ждала!
 

 
Его подвели к пулемету, сказали:
– Примай и знакомься
Заранее с ним.
Обнимешь покрепче,
Согреет заместо казармы.
– Я знаю его!
Ну, здорово, «максим»!
 

 
– Задача:
Поддерживать с левого фланга
Своих, а противника напрочь косить,
Чтоб было ему не в отдельности —
Вместе повадно
В земле нашей русской
Своими костьми погостить.
 

 
Легло пулеметное тело
На бруствер.
Ромашка склонила к нему лепестки.
– А ну-ка, «максим»,
По желанью Максима,
За русских,
Ударь-ка свинцом
В оловянные эти мозги!
 

 
Связались навечно теперь
Мы с тобою.
Так, так! Не отказывай,
Верно служи!
Чуму моровую к чему нам?
Не пустим! А здесь остановим.
Ага!
Захлебнулся?
Наелся землицы?
Лежи!
 

 
Отбита атака.
К врагу засылают разведку.
Стальному помощнику
Надо от боя остыть.
А тут политрук объявился.
– А я вам… газетку…
Она воевать помогает
И кадры растить.
 

 
Глядит на Максима
Портрет земляка с папиросой.
Он долго не думал,
Отрезал, приклеил к щитку.
– Здорово, Максим!
Поживи, будем вместе бороться,
Твои словеса
 

 
Мы давно приравняли к штыку.
Обжились,
Обжались
В земле,
В пулеметной ячейке,
И быстро легенду разнес
По окопам народ:
Три имени славных
Воюют с врагами как черти:
Писатель Максим,
Пулеметчик Максим
И «максим» пулемет.
 

 
– Ну, как поживаете,
Братцы Максимушки наши? —
Нет-нет да окрикнут
Бойцы
Между воинских дел.
– От щей, – отвечает Максим, —
И от гречневой каши,
У повара справьтесь,
Отказов еще не имел!
 

 
Эй, в сторону шутки!
Так-так! Побежали!
Так-так! Догоняй!
Растатак твою, бей! —
И оба Максима
Железною злостью дрожали.
А третий задорил их
Вместе с собой: – Не робей!
 

 
Ого!
Поддают огоньку на Максима!
И сверху и снизу, с обоих боков.
– Умру, а не сдамся!
Запомни мой лозунг, Россия!
Не хочешь, а все же придется
Припомнить богов.
 

 
Бегут и горят по земле,
Разрываясь, термиты.
Набросил огонь на Максима
Свою огневую петлю.
Не мать ли ему говорит:
– Потерпи ты! —
Не ад ли кромешный
Из сердца извлек:
– Потерплю!
 

 
Так-так!
Ничего уж не видно за дымом.
Так-так!
Ничего не слыхать за огнем.
– Максимушка, милый,
Ужели с тобою загинем?
Нет!
Огненный обруч врага
Богатырской рукой разогнем!
 

 
И встал он тогда
Неземным исполином.
И голос взорвался его неземной:
– Не трусом земля меня наша вспоила.
Максим никогда не сдается!
За мной!
 

 
Их видели вместе
На травке зеленой.
И в грозной, жестокой красе
Представлялися взглядам мужским:
Портрет горьковчанина,
В прах пепелённый,
И пепел стальной,
Перемешанный с пеплом людским.
 

 
Комдив прикусил
Побледневшие губы.
Хотел помолчать, по привычке,
И все же не смог:
– Какая тяжелая, страшная убыль,
И как еще много военных дорог.
 

 
Эх, жить бы ему!
Он двадцатого года.
Максимы уж, видно, такие в роду:
Все трое сгорели во имя народа.
Эй, кто там заплакал?
Огонь по врагу!
 

1949

Возвращение солдата

 
Пешочком, с сумочкой простой,
В пилотке выгоревшей,
Идет тропинкой полевой
Товарищ выздоровевший.
 

 
«За Кенигсберг», «За Будапешт»
Медали светятся.
О, край родной! О, край надежд,
Гадал ли встретиться?!
 

 
Земля!
Ты вновь шумишь в хлебах,
Не опозорена.
Теперь походный пот рубах
Нам снять позволено.
 

 
Старушка встретилась в меже.
– Домой, соколики?
Отвоевалися?
– Уже.
– Далече?
– В Дворики.
 

 
И прячет старая глаза
От солнца яркого.
– Не узнаешь?
– Узнать нельзя.
– Сынок Пояркова!
 

 
– Племянник! – кинулася.
– Он!
А звать – Василием.
– А я подумала: Семен,
Обозналась, прости меня!
 

 
Огаркова Семена ждут,
Сулился к праздникам.
– А что в колхозе?
– Видишь: жнут,
Не знаешь разве ты?
 

 
Ах, то-то снилися ерши,
А с ними – омуты…
А ты, племянник, не спеши,
Все в поле… дома-то.
 

 
– Ну что же, можно и шажком,
Дорога ровная…—
Вот сельсовет махнул флажком,
И сердце дрогнуло.
 

 
– Такого ж точно цвета флаг
Над всеми крышами
Мы там… на самый на рейхстаг,
Наверно, слышали?
 

 
Через лицо широкий шрам,
Оно замечено.
– Где угораздило?
– А там…—
Махнул:
– Неметчина.
 

 
Да!
Много ночек не спалось,
Кошмары мучили…
Все действует, и все срослось,
Ведь мы живучие!
 

 
На то и русский человек:
Свинцовой порцией
Его не умертвишь вовек,
Коль он упорствует.
 

 
Твое крыльцо родное.
Сядь.
Ступеньки дряблые.
Зато куда разросся сад,
Какие яблони!
 

 
А сажен сад его рукой,
Самим Василием.
– Узнать не можешь, кто такой?
Так пригласи меня!
 

 
Он под антоновкою сел.
– Жива, любимица? —
И позавидовали все:
«Он с ней обнимется?»
 

 
«Апорт… аркатные… анис…
Не хуже, кажется?!»
– Ну, да и ты сюда нагнись,
Не будешь каяться!
 

 
Ах, боже мой, как хорошо!
Как много отнято
Утех, кто к цели не дошел
С гранатой поднятой.
 

 
Он грудью полною вздохнул,
Кричать бы голосом,
Кудрями весело тряхнул:
– Не падать, волосы!
 

 
Пришлось и много перенесть,
Но живы силушки.
Готов сейчас на жатку сесть,
Вперед по нивушке!
 

 
А вот и мать:
– Что ж не послал? —
И подкосилася.
Отец покрепче:
– Я как знал,
Мы отпросилися.
 

 
И после хоженых дорог
В секреты минные
Легко ль переступить порог
Во время мирное?!
 

 
И льется в самовар вода.
– Сыночек! Васенька! —
Еще не знали никогда
Такого праздника.
 

 
Отец… тот чувства бережет,
Ему бы знания:
– Как хлебопашество… народ…
И вся Германия?!
 

 
– Ну, вот Германия далась,
Тебе не стыдно ли?!
Расскажет все не в этот раз.
Сыночек, сытно ли?
 

 
Сальцо… яички…
Хочешь – пей…
Вкрутую сделаю?
Да осторожно, не облей
Рубашку белую!
 

 
Постель постелена ему
С крыла лебяжьего —
Все самолучшее в дому,
Что в век свой нажили.
 

 
А ты чего сверчишь, сверчок?
А ну, замри скорей!
Не знаешь, что уснул сынок
Среди избы своей?!
 

 
– Молчу! Молчу! —
И тишина
Такая строгая.
А за окошком вышина,
Луна двурогая.
 

 
Переплелись и сон и явь,
И пруд и звездочки.
Луна осмелилась и вплавь
Плывет без лодочки.
 

 
Березки высветленный стан,
А рядом вербочки.
– Поярков спит?
Еще не встал?
– Мам, кто там?
– Девочки!
 

 
О родина! Так это ты?
Твои видения
Дают высокой частоты
Сердцебиения?
 

 
– Вставай, Василий! —
Самовар
Толкует запросто.
Давно так поздно не вставал
Поярков к завтраку.
 

 
Не говорят ему:
– Подъем! —
О, жизнь наивная!
И самовар не с тем огнем,
Не с поля минного.
 

 
Приятно выйти на крыльцо,
На пенье кочета.
Пусть поглядят в твое лицо,
Кому захочется.
 

 
Пускай найдут, что постарел,
А кто не старится?
Коль десять раз в огне горел —
И черту станется!
 

 
Звенят медали. Твердый шаг.
Седо родимое.
А сердце все, как этот флаг,
Непобедимое.
 

 
А сколько глаз через стекло
Ласкает воина.
А старики:
– Добро, добро,
Приехал вовремя!
 

 
А девушки…
Не описать
Восторга чистого.
Увидят Васю – и плясать
И петь неистово.
 

 
А предколхоза – тот с утра
Хотел к Василию,
Да вот и сам идет:
– Ура!
Спаси, спаси меня!
 

 
Василий крепко руку жмет:
– Привет Огаркову! —
Покрепче нажимает тот:
– Привет Пояркову!
 

 
– Здоров?
– Да, вишь, не оплошал,
Коль встал из пламени.
– А я вот здесь… за урожай…
С посевом… с планами.
 

 
– Как будто, больше седины
Теперь у Нилыча?
– Есть, есть,
А все из-за войны…
Я к вашей милости.
 

 
Ветряк бездействует у нас.
Как ты на призыве,
Чинили мы его не раз,
А он – с капризами!
 

 
«За Кенигсберг», «За Будапешт»
Медали светятся.
– Ужели никаких надежд?
Пойдем, завертится!
 

 
Забастовали шестерни?
Ай-яй, неладные!
А что, вот эти пятерни
Для вас желанные?
 

 
И он ручищами потряс:
– Смотри, крестьянские!
Сберег их целыми для вас,
Хоть долго странствовал.
 

 
Не колдовал и полчаса
Ключом он гаечным —
Ветряк работать принялся
С желаньем давешним.
 

 
По Дворикам идут они,
Тут их владычество.
Василий ладит про огни,
Про электричество.
 

 
– Довольно лампою коптить,
Теперь года не те:
По-новому взялися жить,
А тут – гадаете?
 

 
На ферме лишние труды —
Ведром потаскивать…
Насос поставить, две трубы —
И будьте ласковы!
 

 
– Поярков Вася!
– Сколько зим!
– Вот замечательно! —
В кругу Тамар, Любаш и Зин
Он встал с девчатами.
 

 
Смеются девушки:
– Живой?
– А как же думали!
– Какими ветрами домой?
– Свои задунули.
 

 
– Надолго ль, Вася?
– Лет на сто…
Покамест выстоим!
– Один приехал-то?
– А что?
– Так… любопытствуем!..
 

1949

Весна Викторовна

I

 
Под снежной пышной бахромой,
Укутана, уряжена,
Зима давно сама собой
Во всех уделах княжила.
 

 
Но апрель открыл артель
Производства капель,
Хватит спать, мол, время ткать
Неба синий штапель.
 

 
Вновь весна крылом взмахнула,
Лед мосты свои развел,
И земля на нас взглянула
Синевой своих озер.
 

 
Идет весна, посвистывая
То соловьем, то иволгой,
Березовая, ситцевая,
А где еловоиглая.
 

 
Идет зеленогрудая,
Идет зеленоверхая,
Летит к нам, звонко эхая.
 

 
Серебряными флейтами
Распелась над пространствами,
Она – совершеннолетняя,
Ее уже просватали.
 

 
Не за Иван-царевича
С нестеровским взглядом,
Ее жених – заведующий
Колхозным зерноскладом.
Вот он сам, как сокол ясный,
Смотрит в небо выстиранное,
Кепку вверх подбросил: – Здравствуй,
Весна Викторовна! —
А весна, она такая,
Знать ей хочется.
Смотрит, весело лукавя:
– Что за отчество?
Расскажите, убедите,
Дайте справку точную!..
– Виктор – значит победитель.
А Весна – дочь его! —
 

 
Смех рассыпала ответный,
Будто стеклышками,
В пляс пошла.
Притворства нет в ней,
Ходит ребрышками.
 

 
Топнула каблуком,
Плывет облаком.
 

 
Эх, что же ты, зима,
Силушкой хвалилася,
На себя взгляни, сама,
Как снег с копыт, свалилася!
 

 
Повела весна бровями,
Раззвенелась соловьями.
Как от этого веселья
Весно-де́виного
Разыгрался день весенний
Сверх отмеренного.
 

 
В перелесках медуницы,
Как пастух на выгоне,
Затрубили:
     – Мы девицы,
Мы на выданье.
На нас платья в синих ко́ймах,
На нас кофты кумачом,
Если нет ребят знакомых,
Незнакомых завлечем. —
А весна в ответ им:
– Вижу!
Соблюдайте очередь,
Я сама сначала выйду,
А потом и дочери.
 

 
А капель танцует в кадках,
По-синичьи «пинь» да «пинь»,
А девчата ходят в тапках,
Просят деда:
      – Шубу скинь!
На пригорки, на долинки
Выноси, весна, новинки,
Веселей в гудки гуди,
Подымай, тряси, буди!
 

II

 
В два окна читаленка,
Свет струится ровный.
Там народ питается
Пищею духовной.
Вот опять валят гуртом,
Хоть весь день и заняты.
Не соленым огурцом
И не водкой манят их.
 

 
Виктор Лугов нынче лектор,
Он расскажет все конкретно.
 

 
Он еще не на трибуне,
Вьется около девчат.
Самого терзают думы,
Как бы лекцию начать.
 

 
Встал он возле гармониста,
На гармошку посмотрел,
Подал руку трактористу:
– Здравствуй, Вася! —
            И запел:
 

 
– У меня златые горы
И гороха и овса! —
Гармонист за переборы,
А певец за уговоры:
– Не старайся, песня вся!
Вы пока оставьте вальсы,
Я вам лекцию о Марсе.
 

 
Вот с чего наш Лугов-то
Всем девчатам грезится,
Вся рубашка в пуговках,
Вся тетрадка в тезисах.
Ровно двадцать лет ему,
Худенький и тоненький,
А шевели́т планетами,
Как яблоками-антоновками.
Все узнать пытается,
Мыслью осиянный,
Чем они питаются,
Эти марсиане?
Где стада пасутся?
Как у них с лугами?
Есть ли там капуста
И супы с грибами?
 

 
В платьях крепдешиновых
Закружились пары.
– Эй, ты, не дыши на нас
Пережитком старым!
 

III

 
Скороходы хочется пошить,
Чтобы по земле своей спешить
За звенящим голосом ручья,
За веселым окриком грача.
Вешним полем едет солнце
На колесах тракторных.
 

 
– Я работаю, – смеется,—
На горючем атомном! —
А дорога не обсохла,
На овражке у рябин
Оторвался луч от солнца
И пошел гулять один.
К предколхоза он стучится,
Словно нищий по ломо́ть.
– Как живете? Есть мучица?
– Есть! А нет – легко смолоть!
 

 
Над карнизом: – «Гули, гули», —
Зерна голуби клюют,
Бабки внучкам: – «Лю-ли, лю-ли!» —
Колыбельные поют.
Луч уселся над карнизом,
Как колхозный старожил,
И на голубе на сизом
Добрый взгляд остановил.
– Как дела, голубок?
– Ничего, дорогой,
Свил гнездо в солдатской каске,
Ожидаю голубят.
Миру – мир.
Конец опаске! —
Луч смеется:
– Очень рад!
 

IV

 
А грачи орут: – Мы тоже
Землепашцы старые. —
В борозде за огорожей
Важно ходят парами.
А один, совсем разутый,
Все выкрикивает,
За учетчицей Анютой
Все подпрыгивает,
Что-то все соображает
Голова крылатая,
За большие урожаи
В поле рьяно ратует,
 

 
Он, как спецкорреспондент,
В черноземе до колен,
Лезет в землю носом,
Теребит вопросом:
– Сколько выпахали?
Сколько высеяли?
– Двести семьдесят процентов!
– Это мыслимо ли? —
Вот и первое зерно
Пало в мякоть пахоты,
Янтарем горит оно,
Светится, как яхонты.
 

 
Повернулось с боку на бок
В теплом затемненьице,
В том брало пример у бабок,
Что на печке греются.
 

 
Чуть продрогло с непривычки,
Но, почуя солнышко,
Потянуло из темнички
Голубое перышко.
Словно сабелька,
Острей ножичка,
Просит слабенько:
– Мне бы дождичка! —
Первый дождик, словно веником
Свежесвязанным лесным,
По колхозным деревенькам
Покропил теплом весны.
 

 
И тотчас же из-за леса,
От земли наискосок,
Там, где дуб на солнце грелся,
Протянулся поясок.
Серединка – золотинка,
Край его оранжевый,
Падай, теплая дождинка,
Землю омолаживай!
 

 
Раскололось небо громом,
А земля в ответ: – Ау! —
Туча спаивает ромом
Новогоднюю траву.
Только дуб, зеленый витязь,
Дал команду:
      – Эй, не гнитесь! —
Травы выпрямились,
Всходы выправились.
 

V

 
Тропиночка за реку́.
Это не для Тони ли?
Кто смекает, что к чему,
Всё как надо поняли.
Встала Тоня по-над кручей,
Вдаль глядит. Там луг и лес.
Неужели только случай
В том, что Виктор Лугов здесь?
Ближе. Ближе.
– Здравствуй, Тоня!
Здравствуй, радость! Здравствуй, свет!
На природу смотришь? Что, я
Помешал тебе иль нет? —
А она молчит,
А вода журчит,
Травы те, что врозь,
Собирает в горсть,
В косу их плетет,
Чьей-то свадьбы ждет.
Посмотри на Тоню, Витя,
Полюбуйся, помолчи,
Ты такой звезды не видел
И в рождественской ночи!
Вся как розовая яблоня,
В сиянии, в лучах,
По-весеннему нарядная,
Стоит на каблучках.
 

 
Ничего не прятала
От него она:
– Это ведь двадцатая
Моя весна.
И весне самой не больше —
Мне ровесница она.
Ой, как сделать, чтоб подольше
Наша молодость цвела?!
 

 
Так стоят они на краешке,
Две душевных чистоты,
Из-под ног по круче камешки
Бегут быстрей мечты.
Катят каменное тельце
Вниз, в зеленый мир осок,
В голубое полотенце,
На оранжевый песок.
Тропиночка за реку́
Говорит им: – Верите,
Я вас вместе завлеку.
Вы не пожалеете!
Я сведу вас в лес, к сосне,
К елкам, кленам с липами,
Чтоб в два голоса весне
Вы побаски кликали.
Я не дам вам заблудиться,
Я тропа из праведниц!
Если что, могу и злиться,
Чтобы вы исправились. —
Вот идут они опушками,
Где березы лентами.
Разговор ведут о Пушкине
И о Лермонтове.
О Есенине, о Блоке,
О Владим Владимыче,
Будто снова на уроке.
Ну а как же иначе!
 

 
Время, время!
Конь саврасый,
Неуёмчивый скакун,
Бьешь копытами по трассам
В звонкий маятник секунд!
 

 
Я еще такой красивый,
Я еще могу в гармонь.
Знаю: девушки России
За меня пойдут в огонь.
Как люблю я их, как нежу,
Как всем сердцем берегу!
Я в ремни того изрежу,
Кто печалит их судьбу.
Даже Лугова! Пусть мне он
Очень близкая родня.
Кстати молвить, этот демон
Не забыл ли про меня?
 

 
Он шагает деловито,
Брови смелые прямы.
– Здравствуй, Виктор!
– Здравствуй, Виктор! —
Лугов-Боков – это мы!
 

VI

 
Ступают тихо по́ лесу,
Как будто в академии,
Неся свое достоинство
В лесное заглядение.
О липовая звонница,
Гудьмя гуди и радуйся,
Чтоб не могли опомниться
Зеленолистья ярусов!
А под ногами муравьи
Подобно пламю-Огниву,
Идешь, и боже сохрани
Подмять какого под ногу.
Как будто он тебе родня,
Как будто он заслуженный,
Как будто он тебе земляк,
Как будто старый труженик.
– Стойте! —
Это кто-то старший
Дал команду из куста.
Но двоим ничуть не страшно.
– Это ландыш,
Это радость,
Это он раскрыл уста. —
 

 
Тоня с Виктором нагнулись:
И застыли… и не рвут.
Виновато улыбнулись
И сказали:
– Пусть живут! —
Лес стоял, как Кремль Московский,
Как Архангельский собор,
Как колхозники на сходке
В разговоре меж собой.
Ель была – Иван Великий,
А сосна – с Блаженного.
Иглы – только повелите,
И пойдут в сражение!
У палаты Грановитой
Поднял руку Лугов Виктор,
Встал на пень, красив и юн:
– Слушай, Тоня!
Я трибун!
Звенят ручьи,
Звенит хвоя,
Шумят лесные граждане,
Все это Родина моя,
И я всем сердцем радуюсь.
 

 
Под синим сводчатым стеклом
Нельзя нам жизнь отдать на слом. —
И лес в ответ гудит:
          – Нельзя! —
И рожь с полей глядит:
           – Нельзя! —
Река с водой,
Луга с травой:
        – Нельзя, друзья,
        Никак нельзя! —
Легким тонким ароматом
Потянуло по́ лесу.
– Слушай, Виктор, значит, атом
Нам на пользу!
– Он за нас, за наши семьи,
За луга, за всходы нив,
За улыбку, день весенний,
За его большой разлив!
 

 
Слыша это,
Леса
Успокоилися.
Словно дети, присмирели
Листвоигловые,
Только птичка на свирели
Все наигрывала,
Да ручей точил помалу
Камни донные,
В воду руки окунали
Чащи хвойные.
Норовил оттуда лютик
Губы к солнцу выпятить.
Милый любит иль не любит?
Разве трудно выпытать!
 

 
На краю весенних зорь,
Светлых рощ с тетеревами
Объясниться мне позволь
Только нежными словами.
Все скажу из них.
Одно
Не решусь и не осмелюсь,
Я хочу, чтобы оно
На губах, как песня, спелось.
 

 
Я не выпущу его,
Пусть оно в душе томится,
Пусть оно к тебе стремится
От меня от одного.
В нем два мягких «л», два «ю»,
«Б», звенящее, как бубен.
Неустанно говорю:
Им нельзя бросаться людям!
Тоня с Виктором в лугу,
Как громкоговорители,
Золотую их гульбу
Не унять родителям.
Что состарилось,
То растаяло,
Все, что вылиняло,
Новью выновлено.
Золотой пыльцой
Порошат леса
И в твое лицо
И в мои глаза.
Виктор Лугов чиркнул спичку
Озеленый коробок,
Закричал:
– Сарынь на кичку! —
Луговую старь поджег.
И за пеплом черногалым,
За пыланьем розовым
По-солдатски зашагала
Молодая прозелень.
Руки к Лугову тянула
Песней соловьиною,
Как к углам гипотенуза
Смело тянет линию.
Для великого в природе
Ничего не заперто.
Два родных моих героя
Обручились накрепко.
 

VII

 
Всё весело,
Всё зелено,
Гуляй, ребя,
Всё сделано!
И озими
И ярица
И радуют
И нравятся!
Лебедушки
И павушки,
Где прячетесь?
Куда ушли?
Гнезда – поновлены,
Реки – повенчаны,
Травы – помолвлены,
Свадьбы – обещаны.
Ай, топ, топочи,
Про любовь не хлопочи,
Как придет, тебя найдет,
На свиданье уведет.
За окошком голубой кокошник
В обнизи жемчужных звезд.
До него, как назло, как нарочно,
Сорок тысяч верст.
На ракете долететь бы,
Снять бы,
Тоне подарить в день свадьбы!
 

VIII

 
Удивительно чиста,
Встает заря весенняя,
Как будто бы ее в сита́
На мельнице просеяли.
Как будто бы ее в полку
Суконкою начистили,
Как будто у нее в лесу
Хозяин есть рачительный.
Еще седой дымок ракит
Над речкою как бороды,
Но в этот ранний час не спит
Дерзающая молодость.
Вон он, Виктор, вон он, Лугов,
Рассиялся до галош,
Сам не спит и манит друга,
Говоря, что мир хорош.
Не Весна идет с ним рядом —
Тоня Славина,
И походкою и взглядом
То же самое!
Те же речи,
Те же плечи,
Та же стать,
Ни дать ни взять!
Вот запела:
– Ой вы, зори,
Бусы радужные! —
На руках ее мозоли,
И взаправдашние.
Спозаранку день воскресный
Спрятал где-то гул машин.
Смотрит синий шелк небесный
На колхозный крепдешин,
Смотрят липовые кроны
Сквозь зеленые очки,
Как блестит нога в капроне,
Как сверкают каблучки.
Как на светлом циферблате
Ходят стрелки-муравьи,
Как на Тонином на платье
Скромно розы расцвели.
 

IX

 
Так весной полагается:
На поляне лесной
Каждый лист потягается,
Умываясь росой.
Каждый ландыш окатывается
От плеч до ресниц
И ревниво оглядывается
На сестер-медуниц.
– Эй вы, милые! Как вы?
Бережете ли честь? —
Только слышно, как кряквы
Манят селезня сесть.
Только слышно, как соки
Бегут вдоль коры,
Выбивая осколки
Минувшей войны.
Только веток качанье
На узкой тропе,
Только в гнездах молчанье
Птенцов в скорлупе.
И поблизости где-то
Молодое «ау!»
Окликает поэта
Присесть на траву.
 

X

 
Сердце просится
С птичьим посвистом,
Нет, не дома оно —
С птичьим гомоном.
То ручьями поет,
То летит журавлем,
Ой, отчаянное,
Ой и дерзости в нем!
Двое по́ лугу,
Оба молоды.
Сиверок-ветерок
Не подул поперек,
Рано утром встал,
Он попутным стал.
Ой ты, друг-дружок,
Шагани шажок!
Луг ромашистый,
Шаг размашистый,
Флаг алеющий,
Нестареющий!
Двум сердцам – любовь,
Двум сердцам – совет
Жить во здравие
Много-много лет!
Свежестью овеян дол.
В яркой прожелти ракит
Целая аллея пчел
Целый день гудьмя гудит.
Воздух чист, и даль ясна,
Далеко вперед видать.
До свидания, весна,
Будем дето летовать!
 

1955