Текст книги "Русские песни и романсы"

Автор книги: Виктор Гусев

* * *

 
Гайда, тройка! Снег пушистый,
Ночь морозная кругом;
Светит месяц серебристый,
Мчится парочка вдвоём.
 
 
Милый шепчет уверенья,
Ласково в глаза глядит,
А она полна смущенья:
Что-то ей любовь сулит?
 
 
Так с тревожными мечтами
Вдаль помчалася она,
И не помнит, как с устами
Вдруг слилися их уста.
 
 
Гайда, тройка! Снег пушистый… и т. д.
 
 
Уж сменилась ночь зарею,
Утра час настал златой,
Тройка мелкою рысцою
Возвращается домой.
 
 
Ах, надолго ль это счастье?
Не мелькнули бы как сон
Эти ласки и объятья
И вина бокала звон!
 
 
Гайда, тройка! Снег пушистый,
Ночь морозная кругом.
Светит месяц серебристый.
Мчится парочка вдвоём.
 

Конец XIX – начало XX века

Ноктюрн

 
Крики чайки белоснежной,
Запах моря и сосны,
Неумолчный, безмятежный
Плеск задумчивой волны.
 
 
В дымке розово-хрустальной
Умирающий закат,
Первой звёздочки печальной
Золотой далёкий взгляд.
 
 
Ярко блещущий огнями
Берег в призрачной дали,
Как в тумане перед нами —
Великаны корабли.
 
 
Чудный месяц, полный ласки,
В блеске царственном своем…
В эту ночь мы будто в сказке
Упоительной живём.
 

1899

(Под впечатлением «Чайки» Чехова)

 
Заря чуть алеет. Как будто спросонка
Все вздрогнули ивы над светлой водой.
Душистое утро, как сердце ребёнка,
Невинно и чисто, омыто росой.
А озеро будто, сияя, проснулось
И струйками будит кувшинки цветы.
Кувшинка, проснувшись, лучам улыбнулась,
Расправила венчик, раскрыла листы…
Вот вспыхнуло утро. Румянятся воды.
Над озером быстрая чайка летит:
Ей много простора, ей много свободы,
Луч солнца у чайки крыло серебрит…
Но что это? Выстрел… Нет чайки прелестной:
Она, трепеща, умерла в камышах.
Шутя её ранил охотник безвестный,
Не глядя на жертву, он скрылся в горах.
 
 
…И девушка чудная чайкой прелестной
Над озером светлым спокойно жила.
Но в душу вошел к ней чужой, неизвестный,
Ему она сердце и жизнь отдала.
Как чайке охотник, шутя и играя,
Он юное, чистое сердце разбил.
Навеки убита вся жизнь молодая:
Нет веры, нет счастья, нет сил!
 

(1901)

* * *

 
Вот мчится тройка почтовая
По Волге-матушке зимой,
Ямщик, уныло напевая,
Качает буйной головой.
 
 
«О чём задумался, детина? —
Седок приветливо спросил. —
Какая на сердце кручина,
Скажи, тебя кто огорчил?»
 
 
– «Ах, барин, барий, добрый барин,
Уж скоро год, как я люблю,
А нехристь-староста, татарин,
Меня журит, а я терплю.
 
 
Ах, барин, барин, скоро святки,
А ей не быть уже моей,
Богатый выбрал, да постылый —
й не видать отрадных дней…»
 
 
Ямщик умолк и кнут ременный
С досадой за пояс заткнул.
«Родные, стой! Неугомонны! —
Сказал, сам горестно вздохнул. —
 
 
По мне лошадушки взгрустнутся,
Расставшись, борзые, со мной,
А мне уж больше не промчаться
По Волге-матушке зимой!»
 

(1901)

* * *

 
Колокольчики-бубенчики звенят,
Простодушно рассказывают быль…
Тройка мчится, комья снежные летят,
Обдает лицо серебряная пыль!
 
 
Нет ни звёздочки на темных небесах,
Только видно, как мелькают огоньки,
Не смолкает звон малиновый в ушах,
В сердце нету ни заботы, ни тоски.
 
 
Эх! лети, душа, отдайся вся мечте,
Потоните, хороводы бледных лиц!
Очи милые мне светят в темноте
Из-под черных, из-под бархатных ресниц…
 
 
Эй, вы, шире, сторонитесь, раздавлю!
Бесконечно, жадно хочется мне жить!
Я дороги никому не уступлю.
Я умею ненавидеть и любить…
 
 
Ручка нежная прижалась в рукаве…
Не пришлось бы мне лелеять той руки,
Да от снежной пыли мутно в голове,
Да баюкают бубенчики-звонки!
 
 
Простодушные бубенчики-друзья,
Говорливые союзники любви,
Замолчите вы, лукаво затая
Тайны нежные, заветные мои!
 
 
Ночь окутала нас бархатной тафтой,
Звёзды спрятались, лучей своих не льют,
Да бубенчики под кованой дугой
Про любовь мою болтают и поют…
 
 
Пусть узнают люди хитрые про нас,
Догадаются о ласковых словах
По бубенчикам, по блеску чёрных глаз,
По растаявшим снежинкам на щеках.
 
 
Хорошо в ночи бубенчики звенят,
Простодушную рассказывают быль…
Сквозь ресницы очи милые блестят,
Обдаёт лицо серебряная пыль!..
 

1901

«Варяг»

 
Плещут холодные волны,
Бьются о берег морской…
Носятся чайки над морем,
Крики их полны тоской…
 
 
Мечутся белые чайки,
Что-то встревожило их, —
Чу!.. загремели раскаты
Взрывов далёких, глухих.
 
 
Там, среди шумного моря,
Вьётся Андреевский стяг, —
Бьётся с неравною силой
Гордый красавец «Варяг».
 
 
Сбита высокая мачта,
Броня пробита на нём,
Борется стойко команда
С морем, с врагом и с огнём.
 
 
Пенится Жёлтое море,
Волны сердито шумят;
С вражьих морских великанов
Выстрелы чаще гремят.
 
 
Реже с «Варяга» несётся
Ворогу грозный ответ…
«Чайки! снесите отчизне
Русских героев привет…
 
 
Миру всему передайте,
Чайки, печальную весть:
В битве врагу мы не сдались —
Пали за русскую честь!..
 
 
Мы пред врагом не спустили
Славный Андреевский флаг,
Нет! мы взорвали «Корейца»,
Нами потоплен «Варяг»!»
 
 
Видели белые чайки —
Скрылся в волнах богатырь,
Смолкли раскаты орудий,
Стихла далёкая ширь…
 
 
Плещут холодные волны,
Бьются о берег морской,
Чайки на запад несутся,
Крики их полны тоской…
 

Февраль 1904

Памяти «Варяга»

 
Наверх, о товарищи, все по местам!
    Последний парад наступает!
Врагу не сдается наш гордый «Варяг»,
    Пощады никто не желает!
 
 
Все вымпелы вьются, и цепи гремят,
    Наверх якоря поднимая.
Готовятся к бою орудий ряды,
    На солнце зловеще сверкая.
 
 
Из пристани верной мы в битву идём,
    Навстречу грозящей нам смерти,
За родину в море открытом умрём,
    Где ждут желтолицые черти!
 
 
Свистит, и гремит, и грохочет кругом
    Гром пушек, шипенье снаряда,
И стал наш бесстрашный, наш верный «Варяг»
    Подобьём кромешного ада!
 
 
В предсмертных мученьях трепещут тела,
    Вкруг грохот, и дым, и стенанья,
И судно охвачено морем огня, —
    Настала минута прощанья.
 
 
Прощайте, товарищи! С богом, ура!
    Кипящее море под нами!
Не думали мы ещё с вами вчера,
    Что нынче уснем под волнами!
 
 
Не скажут ни камень, ни крест, где легли
    Во славу мы русского флага,
Лишь волны морские прославят вовек
    Геройскую гибель «Варяга»!
 

Между февралём и апрелем 1904

Новогодняя песня

 
Над конями да над быстрыми
Месяц птицею летит,
И серебряными искрами
Поле ровное блестит.
 
 
    Веселей, мои бубенчики,
    Заливные голоса!
    Ой ты, удаль молодецкая,
    Ой ты, девичья краса!
 
 
Гривы инеем кудрявятся,
Порошит снежком лицо.
Выходи встречать, красавица,
Мила друга на крыльцо.
 
 
    Веселей, дружней, бубенчики… и т. д.
 
 
Ляг дороженька удалая
Через весь-то белый свет.
Ты завейся, вьюга шалая,
Замети за нами след.
 
 
    Веселей, мои бубенчики… и т. д.
 
 
Нас свела не речь окольная,
Бабий нюх да бабий глаз:
Наша сваха – воля вольная,
Повенчает месяц нас.
 
 
    Веселей, дружней, бубенчики… и т. д.
 
 
Глянут в сердце очи ясные —
Закружится голова.
С милой жизнь что солнце красное,
А без милой трын-трава.
 
 
    Веселей, мои бубенчики… и т. д.
 
 
Словно чуют – разъярилися
Кони – соколы мои.
В жарком сердце реки вскрылися
И запели соловьи.
 
 
    Веселей, дружней, бубенчики,
    Заливные голоса!
    Ой ты, удаль молодецкая,
    Ой ты, девичья краса!
 

1907

ГОРОДСКОЙ РОМАНС

* * *

 
Отгадай, моя родная,
Отчего я так грустна
И сижу всегда одна я
У косящата окна?
Отчего с такой заботой
Каждый день чего-то жду?
Каждый день ищу чего-то
И чего-то не найду? (2)
 
 
Лягу ли в постель – не спится,
Мысли бродят вдалеке;
Голова моя кружится,
И сердечушко в тоске.
Отгадай, моя родная, —
То любовь или печаль?
Посмотри, я не больная,
А мне всё чего-то жаль! (2)
 

(1850)

* * *

 
Прощаясь, в аллее
Мы долго сидели,
А слёзы и речи
Лились и кипели.
 
 
Дрожа, лепетали
Над нами берёзы,
А мы доживали
Все лучшие грезы.
 
 
Так чудно лил месяц
Свой свет из-за тучки
На бледные плечи,
На белые ручки…
 
 
И в эти минуты
Любви и разлуки
Мы прожили много —
И счастья, и муки…
 

(1852)

* * *

 
Погоди! Для чего торопиться?
Ведь я так жизнь несётся стрелой.
Погоди! Мы успеем проститься,
Как лучами восток загорится, —
Но дождёмся ль мы ночи такой?
 
 
Посмотри, посмотри, как чудесно
Убран звёздами купол небесный,
Как мечтательно смотрит луна!
Как темно в этой сени древесной
И какая везде тишина!
 
 
Только слышно, как шепчут берёзы
Да стучит сердце в пылкой груди…
Воздух весь полон запахом розы…
Милый друг! Это жизнь, а не грезы!
Жизнь летит… Погоди! Погоди!
 
 
Пусть погаснут ночные светила.
Жизнь летит… а за жизнью могила,
А до ней люди нас разлучат…
Погоди! – люди спят, ангел милый.
Погоди! – еще звезды горят!
 

1850-е годы

* * *

 
Не говори, что сердцу больно
    От ран чужих;
Что слёзы катятся невольно
    Из глаз твоих!
 
 
Будь молчалива, как могилы,
    Кто ни страдай,
И за невинных бога силы
    Не призывай!
 
 
Твоей души святые звуки,
    Твой детский бред
Перетолкует всё от скуки
    Безбожный свет.
 
 
Какая в том тебе утрата,
    Какой подрыв,
Что люди распинают брата
    Наперерыв?
 

1853

Песня цыганки

 
Мой костёр в тумане светит;
Искры гаснут на лету…
Ночью нас никто не встретит;
Мы простимся на мосту.
 
 
Ночь пройдёт – и спозаранок
В степь, далёко, милый мой,
Я уйду с толпой цыганок
За кибиткой кочевой.
 
 
На прощанье шаль с каймою
Ты на мне узлом стяни:
Как концы её, с тобою
Мы сходились в эти дни.
 
 
Кто-то мне судьбу предскажет?
Кто-то завтра, сокол мой,
На груди моей развяжет
Узел, стянутый тобой?
 
 
Вспоминай, коли другая,
Друга милого любя,
Будет песни петь, играя
На коленях у тебя!
 
 
Мой костер в тумане светит;
Искры гаснут на лету…
Ночью нас никто не встретит;
Мы простимся на мосту.
 

(1853)

* * *

 
«Подойди ко мне, старушка,
Я давно тебя ждала».
И, косматая, в лохмотьях,
К ней цыганка подошла.
«Я скажу тебе всю правду;
Дай лишь на руку взглянуть:
Берегись, тебя твой милый
Замышляет обмануть…»
 
 
И она в открытом поле
Сорвала себе цветок,
И лепечет, обрывая
Каждый белый лепесток:
«Любит – нет – не любит – любит».
И, оборванный кругом,
«Да» сказал цветок ей тёмным,
Сердцу внятным языком.
 
 
На устах её – улыбка,
В сердце – слёзы и гроза.
С упоением и грустью
Он глядит в её глаза.
Говорит она: «Обман твой
Я предвижу – и не лгу.
Что тебя возненавидеть
И хочу, и не могу».
 
 
Он глядит всё так же грустно.
Но лицо его горит…
Он, к плечу её устами
Припадая, говорит:
«Берегись меня! – я знаю.
Что тебя я погублю,
Оттого что я безумно,
Горячо тебя люблю!..»
 

(1856)

Слова для музыки

Посвящается Меропе Александровне Новосильцевой

 
    И больно, и сладко,
Когда, при начале любви,
То сердце забьётся украдкой,
То в жилах течет лихорадка,
То жар запылает в крови…
    И больно, и сладко!..
 
 
    Пробьёт час свиданья, —
Потупя предательный взор,
В волненье, в томленье незнанья,
Боясь и желая признанья, —
Начнешь и прервешь разговор…
    И в муку свиданье!..
 
 
    Не вымолвишь слова…
Немеешь… робеешь… дрожишь…
Душа, проклиная оковы,
Вся в речи излиться б готова…
Но только глядишь и молчишь —
    Нет силы, нет слова!..
 
 
    Настанет разлука —
И, холодно, гордо простясь,
Уйдёшь с своей тайной и мукой!..
А в сердце истома и скука, —
И вечностью каждый нам час,
    И смерть нам разлука!..
 
 
    И сладко, и больно…
И трепет безумный затих;
И сердцу легко и раздольно…
Слова полились бы так вольно,
Но слушать уж некому их, —
    И сладко, и больно!
 

2 февраля 1854

* * *

 
Я тебя с годами не забыла,
Разлюбить в разлуке не могли.
Много жизни для тебя сгубили,
Много слёз горючих пролили…
 
 
Клеветой и речью ядовитой
Сколько раз в толпе передо мной
Осужден бывал ты без защиты!
Я одна грустила над тобой…
 
 
За тебя вступиться я не смели,
Я себе боялась изменить,
И, склонивши голову, бледнели
Да слезу старалась утаить…
 

(1854)

(Из стихотворения «Тяжёлый крест достался ей на долю…»)

 
Не говори, что молодость сгубила
Ты, ревностью истерзана моей;
Не говори!.. близка моя могила,
А ты цветка весеннего свежей!
 
 
Тот день, когда меня ты полюбила
И от меня услышала: люблю, —
Не проклинай! близка моя могила,
Поправлю всё, всё смертью искуплю!
 
 
Не говори, что дни твои унылы,
Тюремщиком больного не зови:
Передо мной – холодный мрак могилы,
Перед тобой – объятия любви!
 
 
Я знаю: ты другого полюбила,
Щадить и ждать наскучило тебе…
О, погоди! близка моя могила —
Начатое и кончить дай судьбе!..
 

1855

В разлуке

 
Расстались гордо мы: ни словом, ни слезою
    Я грусти признака не подала.
Мы разошлись навек… но если бы с тобою
    Я встретиться могла!
 
 
Без слез, без жалоб я склонилась пред судьбою.
    Не знаю: сделав мне так много в жизни зла,
Любил ли ты меня… но если бы с тобою
    Я встретиться могла!
 

(1856)

* * *

 
Только станет смеркаться немножко,
Буду ждать, не дрогнет ли звонок,
Приходи, моя милая крошка,
Приходи посидеть вечерок.
 
 
Потушу перед зеркалом свечи, —
От камина светло и тепло;
Стану слушать весёлые речи,
Чтобы вновь на душе отлегло.
 
 
Стану слушать те детские грезы.
Для которых – всё блеск впереди:
Каждый раз благодатные слёзы
У меня закипают в груди.
 
 
До зари осторожной рукою
Вновь платок твой узлом завяжу,
И вдоль стен, озаренных луною,
Я тебя до ворот провожу.
 

1856

* * *

 
Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали
Лучи у наших ног в гостиной без огней.
Рояль был весь раскрыт, и струны в нем дрожали,
Как и сердца у нас за песнию твоей.
 
 
Ты пела до зари, в слезах изнемогая,
Что ты одна – любовь, что нет любви иной,
И так хотелось жить, чтоб, звука не роняя.
Тебя любить, обнять и плакать над тобой.
 
 
И много лет прошло, томительных и скучных,
И вот в тиши ночной твой голос слышу вновь,
И веет, как тогда, во вздохах этих звучных,
Что ты одна – вся жизнь, что ты одна – любовь.
 
 
Что нет обид судьбы и сердца жгучей муки,
А жизни нет конца, и цели нет иной,
Как только веровать в рыдающие звуки,
Тебя любить, обнять и плакать над тобой!
 

2 августа 1877

* * *

 
Не гляди, отойди,
Скройся с глаз навсегда
И признанья не жди
От меня никогда!
Ведь тебе не понять
Моих страстных речей,
Сердца мук не унять
Блеском чудных очей!
    Отойди, отойди!
    Отойди, отойди!
 
 
Нет, я сбился с пути,
Увлекаясь тобой,
Не судьба нам идти
По дороге одной.
Без тебя сам не свой,
Чуть с ума не схожу,
А при встрече с тобой
Я сквозь слезы твержу:
    Отойди, отойди!
    Отойди, отойди!
 

(1857)

(Из стихотворения «Цыганская венгерка»)

 
Две гитары, зазвенев,
    Жалобно заныли…
С детства памятный напев,
    Старый друг мой, ты ли?
 
 
Как тебя мне не узнать?
На тебе лежит печать
    Буйного похмелья,
    Горького веселья!
 
 
Это ты, загул лихой,
Ты – слиянье грусти злой
С сладострастьем баядерки —
    Ты, мотив венгерки!
 
 
Квинты резко дребезжат,
    Сыплют дробью звуки…
Звуки ноют и визжат,
    Словно стоны муки.
 
 
Что за горе? Плюнь да пей!
Ты завей его, завей
    Верёвочкой горе!
    Топи тоску в море!
 
 
Вот проходка по баскам
С удалью небрежной,
А за нею – звон и гам
    Буйный и мятежный.
 
 
Перебор… и квинта вновь
    Ноет-завывает;
Приливает к сердцу кровь,
    Голова пылает.
 
 
Чибиряк, чибиряк, чибиряшечка,
С голубыми ты глазами, моя душечка!
 

(1857)

* * *

 
О, говори хоть ты со мной,
    Подруга семиструнная!
Душа полна такой тоской,
    А ночь такая лунная!
 
 
Вон там звезда одна горит
    Так ярко и мучительно,
Лучами сердце шевелит,
    Дразня его язвительно.
 
 
Чего от сердца нужно ей?
    Ведь знает без того она,
Что к ней тоскою долгих дней
    Вся жизнь моя прикована…
 
 
И сердце ведает моё,
    Отравою облитое,
Что я впивал в себя
    Дыханье ядовитое…
 
 
Я от зари и до зари
    Тоскую, мучусь, сетую…
Допой же мне – договори
    Ты песню недопетую.
 
 
Договори сестры твоей
    Все недомолвки странные…
Смотри: звезда горит ярчей…
    О, пой, моя желанная!
 
 
И до зари готов с тобой
    Вести беседу эту я…
Договори лишь мне, допой
    Ты песню недопетую!
 

(1857)

* * *

 
Её в грязи он подобрал;
Чтоб всё достать ей – красть он стал;
Она в довольстве утопала
И над безумцем хохотала.
 
 
И шли пиры… но дни текли —
Вот утром раз за ним пришли:
Ведут в тюрьму… Она стояла
Перед окном и – хохотала.
 
 
Он из тюрьмы её молил:
«Я без тебя душой изныл,
Приди ко мне!» – Она качала
Лишь головой и – хохотала.
 
 
Он в шесть поутру был казнён
И в семь во рву похоронен, —
А уж к восьми она плясала,
Пила вино и хохотала.
 

1857

* * *

 
Под душистою ветвью сирени
С ней сидел я над сонной рекой,
И, припав перед ней на колени,
Её стан обвивал я рукой…
Проносилися дымные тучки,
На лице её месяц играл,
А её трепетавшие ручки
Я так долго, так страстно лобзал…
 
 
Погребальные свечи мерцали,
В мрачных сводах была тишина,
Над усопшей обряд совершали —
Вся в цветах почивала она…
Со слезой раздирающей муки
Я на труп её жадно припал
И холодные, мертвые руки
Так безумно, так страстно лобзал…
 

1857

* * *

 
Скажите ей, что пламенной душою
С её душой сливаюсь тайно я,
Скажите ей, что горькою тоскою
Отравлена младая жизнь моя.
Скажите ей, как страстно и как нежно
Люблю её как бога херувим.
Скажите ей, что в грусти безнадежной
Увяну я, бездушной не любим.
    Скажите ей!
 
 
Скажите ей, как дорого мне стоит
И трудно мне притворным с нею быть;
Скажите ей, как томно сердце ноет,
Когда велит она любовь таить.
Скажите ей, какое мне страданье,
Когда спокойно глаз её глядит,
Когда взамен немого обожанья
Она, как льдом, мне душу холодит.
    Скажите ей!
 

(1857)

* * *

 
Отойди, не гляди,
Скройся с глаз ты моих;
Сердце ноет в груди,
Нету сил никаких.
    Отойди, отойди!
 
 
Мне блаженства с тобой
Не дадут, не дадут;
А тебя с красотой
Продадут, продадут.
    Отойди, отойди!
 
 
Для меня ли твоя
Красота – посуди.
Денег нет у меня,
Один крест на груди.
    Отойди, отойди!
 
 
Иль играть хочешь ты
Моей львиной душой
И всю мощь красоты
Испытать надо мной?
    Отойди, отойди!
 
 
Нет! с ума я сойду,
Обожая тебя,
Не ручаюсь, убью
И тебя, и себя.
    Отойди, отойди!
 

(1858)

* * *

 
Вам не понять моей печали,
Когда, растерзанны тоской,
Надолго вдаль не провожали
Того, кто властвует душой!
Того, кто властвует душой!
 
 
Вам не понять, вам не понять,
Вам не понять моей печали!
 
 
Вам не понять моей печали,
Когда в очах, вам дорогих,
Холодности вы не читали,
Презренья не видали в них.
 
 
Вам не понять…
 
 
Вам не понять моей печали,
Когда трепещущей рукой,
В порывах гнева, не сжигали
Письма подруги молодой.
Вам не понять моей печали!
 
 
Вам не понять…
 
 
Вам не понять моей печали,
Когда вы ревности вулкан
В своей груди не ощущали
И не тревожил вас обман.
Вам не понять моей печали!
 
 
Вам не понять…
 

Мне всё равно

 
Мне всё равно, страдать иль наслаждаться,
К страданьям я привыкла уж давно.
    Готова плакать и смеяться
        Мне всё равно!
 
 
Мне всё равно, враги ли мне найдутся,
Я к клеветам привыкла уж даёшь
    Пускай бранят, пускай смеются,
        Мне всё равно!
 
 
Мне всё равно, сердечная ль награда,
Любовь забыта мной давно,
    Меня не любят? И не надо!
        Мне всё равно!
 

(1859)

* * *

 
Не позабудь меня в дали,
Не разлюби меня в разлуке,
И на страдальческие муки
Привет участия пошли.
 
 
Гони коварные мечты
В порыве пылких увлечений;
Не позабудь моих молений,
Не разлюби молиться ты!
 
 
Чтоб счастье наше не могли
Сгубить навеки злобы руки,
Не позабудь меня в разлуке,
Не разлюби меня в дали!
 

(1859)

Кокетка

 
Говорят, что я кокетка,
Что любить я не хочу,
И видали, как нередко
Равнодушием плачу.
 
 
А видали ль, как я плачу,
Невозможность полюбя,
Силы девственные трачу,
Полны дивного огня?
 
 
А видали ль, как украдкой,
Затаив порыв страстей,
Я целую образ сладкий,
Счастье, жизнь души моей?
 
 
А видали ль, к изголовью
Как приникнув в море грёз,
Обольется сердце кровью,
Глаза выноют от слез?
 

1850-е годы

* * *

 
Надуты губки для угрозы,
А шепчут нежные слова.
Скажи, откуда эти слёзы —
Ты так не плакала сперва.
 
 
Я помню время: блеснут, бывало,
Две-три слёзы из бойких глаз.
Но горем ты тогда играла,
Тогда ты плакала, смеясь.
 
 
Я понял твой недуг опасный:
Уязвлена твоя душа.
Так плачь же, плачь, мой друг прекрасный,
В слезах ты чудно хороша.
 

(1860)

* * *

 
Я ждал тебя… Часы ползли уныло,
Как старые, докучные враги…
Всю ночь меня будил твой голос милый
    И чьи-то слышались шаги…
 
 
Я ждал тебя… Прозрачен, свеж и светел,
Осенний день повеял над землей…
В немой тоске я день прекрасный встретил
    Одною жгучею слезой…
 
 
Пойми хоть раз, что в этой жизни шумной,
Чтоб быть с тобой, – я каждый миг ловлю,
Что я люблю, люблю тебя безумно…
    Как жизнь, как счастие люблю!..
 

1867

Любовь

 
Когда без страсти и без дела
Бесцветно дни мои текли,
Она как буря налетела
И унесла меня с земли.
 
 
Она меня лишила веры
И вдохновение зажгла,
Дала мне счастие без меры
И слёзы, слёзы без числа…
 
 
Сухими, жесткими словами
Терзала сердце мне порой,
И хохотала над слезами,
И издевалась над тоской;
 
 
А иногда горячим словом
И взором ласковых очей
Гнала печаль – ив блеске новом
В душе светилася моей!
 
 
Я всё забыл, дышу лишь ею,
Всю жизнь я отдал ей во власть,
Благословить её не смею
И не могу её проклясть.
 

1872

Пара гнедых
(Перевод из Донаурова)

 
Пара гнедых, запряженных с зарею,
Тощих, голодных и грустных на вид,
Вечно бредёте вы мелкой рысцою,
Вечно куда-то ваш кучер спешит.
Были когда-то и вы рысаками,
И кучеров вы имели лихих,
Ваша хозяйка состарилась с вами,
    Пара гнедых!
 
 
Ваша хозяйка в старинные годы
Много хозяев имела сама,
Опытных в дом привлекала из моды,
Более нежных сводила с ума.
Таял в объятьях любовник счастливый,
Таял порой капитал у иных;
Часто стоять на конюшне могли вы,
    Пара гнедых!
 
 
Грек из Одессы и жид из Варшавы,
Юный корнет и седой генерал —
Каждый искал в ней любви и забавы
И на груди у нее засыпал.
Где же они, в какой новой богине
Ищут теперь идеалов своих?
Вы, только вы и верны ей доныне,
    Пара гнедых!
 
 
Вот отчего, запрягаясь с зарёю
И голодая по нескольку дней,
Вы подвигаетесь мелкой рысцою
И возбуждаете смех у людей.
Старость, как ночь, вам и ей угрожает,
Говор толпы невозвратно затих,
И только кнут вас порою ласкает,
    Пара гнедых!
 

1870-е годы