Текст книги "Атаманщина"

Автор книги: Виктор Савченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)

Рогов поддержал Октябрьский переворот (хотя большевистские агитаторы писали, что он «революцию встретил равнодушно») и уже при большевиках стал заведующим земельным отделом исполкома Барнаульского уездного совета, членом Алтайского губернского земельного комитета, участвовал в работах по переделу земель. Современники отмечали сдержанность, степенность Григория Федоровича, его начитанность, неподкупность и верность слову. Он был хорошим семьянином – воспитывал двух дочерей и троих сыновей, не пил и не курил.

Ликвидация большевистского режима в Сибири поначалу Григория не задела, до августа 1918-го он работал в местном совете Жуланихи. Однако в августе власти разогнали совет и с помощью карательного отряда утвердили земскую управу. Карательный отряд показательно выпорол несколько десятков жителей Жуланихи, десяток сельчан были отправлены в барнаульскую тюрьму. После этого Рогов с несколькими товарищами скрылся в тайге. Его повстанческий отряд постепенно увеличивался: от 10 человек в августе 1918-го до 5–6 тысяч бойцов в ноябре 1919 года.

Летом 1919 года отряд Рогова в 300 бойцов соединился с отрядом атамана Лубкова (200 бойцов). Этот объединенный отрад, к ноябрю увеличившийся до семи тысяч повстанцев при трех орудиях, прошел рейдами 18 волостей, выдержав около 30 боев. Повстанцы разбили колчаковский полк поручика Романовского (примерно тысяча бойцов), эскадрон улан Анненкова (примерно 700 человек), Кузнецкий отрад колчаковцев, Тогульский гарнизон.

На отрады Рогова и Лубкова сильно влиял авторитет Новоселова и атамана еще одного партизанского отряда – анархиста И. Плотникова, который позднее возглавил Сорокинское восстание на Алтае. Оно началось в январе 1921 г., охватив значительную территорию Причумышья. В восстании участвовало около 5 тыс. крестьян. Повстанцам на первом этапе удалось разоружить кавалерийский красноармейский полк, но уже к концу января они были разгромлены советскими регулярными войсками.

Филипп Плотников – бывший комиссар 1-го Алейского полка партизанской армии Алтая Ефима Мамонтова, стал в оппозицию, к большевикам еще в июне 1920 года, когда в Алейской степи (Степной Алтай) он собрал до 600 человек «недовольных», в том числе немало дезертиров Красной армии. Мятежники сформировали Народную повстанческую армию, имевшую 12 полков. По оценкам штаба 26-й советской дивизии, численность повстанческой армии достигала 18 тыс. человек.

Бывший партизанский главком Западно-Сибирской крестьянской красной армии Ефим Мамонтов в служебной записке на имя председателя Сибревкома отмечает, что «нет ни одного места заключения в Алтайской губернии, где бы не томились бывшие партизаны и их командиры». Осенью 1920 года Е. Мамонтов был направлен на борьбу с Врангелем. По возвращении на Алтай над Е. Мамонтовым устанавливают надзор, агенты ЧК пытаются инсценировать контрреволюционный заговор. 25 декабря 1920 года, во время пребывания в Барнауле, Е. Мамонтов был арестован чекистами, но через несколько дней освобожден. А в начале 1922 г. он был убит в деревне Власиха в пьяной драке. Его успели сделать героем, его именем были названы улица в Барнауле, населенные пункты и район в Алтайском крае, установлен бюст в Барнауле.

Но вернемся к отряду Рогова, который проводил «классовую политику бедняков», реквизировал имущество зажиточных крестьян и купцов и «прославился» казнями зажиточных жителей сел Зыряновка и Тогула, расстрелом монахов Жуланихинского монастыря, грабежами и разрушением церквей. Несмотря на то, что рядом с известным партизаном был комиссар – большевик Матвей Ворожцов (позже – один из руководителей Губчека), Рогова не привлекли к ответственности за бандитизм, даже наоборот – разрешили управлять подконтрольными районами. Сюда для политработы были посланы 12 коммунистов, однако атаман выгнал их из отряда. Повстанцы Новоселова и Рогова выступали против коммунистической модели советской власти, а также против демократической модели Учредительного собрания, диктатуры Колчака, реставрации помещичье-монархического строя.

В октябре 1918 года широкую популярность приобрело имя еще одного повстанческого атамана – Петра Кузьмича Лубкова, 36-летнего крестьянина деревни Святославка Мариинского уезда Томской губернии. Лубков также был участником Первой мировой войны, георгиевским кавалером, фельдфебелем. С 1917 года он сочувствовал анархистам, хотя не состоял в их организациях. Осенью 1918 года крестьянство Сибири выступило против принудительной мобилизации в армию Сибирской Директории[71], взимания государственных налогов и податей, хозяйничания в Сибири Чехословацкого корпуса. Из крестьян и рабочих Кольчугинских копей Лубков организовал партизанский отряд в 200 штыков, разгромил эшелон чехов на станции Мариинск и затем отошел к станции Антибес.

Отряд Лубкова пускал под откос колчаковские эшелоны, громил гарнизоны белых в деревнях и рабочих поселках. Большевики, закрывая глаза на анархизм атамана, считали Лубкова своим и разрабатывали планы освобождения Сибири, делая расчет на его повстанцев (впрочем, как и на бойцов Рогова и Новоселова), поэтому именовали его отряд 1-й Томской партизанской дивизией.

В декабре 1919-го, когда армия Колчака, терпя поражение за поражением, откатывалась на восток к Байкалу, партизанские соединения Рогова и Новоселова попытались установить независимый «вольный строй» на юге Восточной Сибири. 12 декабря двухтысячный объединенный отряд Рогова-Новоселова ворвался в город Кузнецк. Сначала партизаны разоружили большевистский ревком, после чего трое суток длилась «роговская чистка» Кузнецка. В городе были казнены все офицеры и чиновники, служившие в белой армии и в органах власти Колчака, были зарублены генерал Путилов и полковник Зволинский, сожжена городская тюрьма. Чекистские сводки утверждали, что в Кузнецке насчитывалось «до 800 жертв их террора, причем была масса изнасилованных женщин и девиц, а также разрушены во всем уезде почти все храмы». Хотя в этих сводках число жертв партизанского террора было явно завышено, для небольшого Кузнецка цифры впечатляющие.

Взятие города сопровождалось грабежами. В это время в Кузнецк вошло еще пять-шесть партизанских отрядов (кроме соединения Рогова), среди партизан было немало непримиримо настроенных к тем, кого они считали своими врагами, причем в круг этих врагов мог попасть практически любой и тогда расправа была недолгой. С партизанами в город вошли крестьяне окрестных деревень с целью пограбить «городских». Уголовники, выпущенные из тюрьмы, приняли самое «деятельное участие» в грабежах, они заходили в дом и, убивая хозяев, забирали все, что им приглянулось.

По жалобам населения Кузнецка Рогов проводил показательные казни виновных. После «роговского погрома» в городе говорили, что атаман разрушал артиллерийским огнем церкви, что он изнасиловал на церковном престоле купчиху и пытался сбросить с пьедестала памятник царю Александру III. В устах жителей Кузнецка Рогов превратился в архетип бандита и убийцы. Конечно, молва многое ему приписывала, но казни, безусловно, были. Да и сам атаман этого не скрывал. «Я беспощадно рубил врагов трудящихся и буду рубить, – говорил он. – Также буду бороться с Лениным и Троцким... Всякая власть является ярмом трудящихся, от которой им пользы никакой не было и не будет. Засядут везде комиссары, через сто лет будет то же, что было два с половиной года назад. Углубляй революцию, не давай ей погаснуть, поджигай мировое пламя под черными знаменами анархии!» Так или иначе, до поры до времени, пока партизаны были нужны в борьбе с белыми, Рогова и Новоселова большевики не наказывали за бандитизм и разрешали управлять подконтрольными районами.

Погром и массовые казни сопровождали также «визит» отряда Рогова–Новоселова в город Щегловск (ныне – Кемерово). На местах сторонники атаманов создавали террористические группы, убивавшие офицеров, зажиточных крестьян, представителей духовенства и интеллигенции.

Во второй половине декабря 1919 года отряд Рогова пытался утвердить свою власть в поселке Кольчугино и на кольчугинских рудниках. 26 декабря партизаны отогнали белогвардейцев к Мариинску, чем закончилась война Рогова-Новоселова против колчаковцев. Когда бои партизан против белых еще продолжались, 23 декабря 1919 года командование Красной армии тайно приказало своим частям «ликвидировать банду Рогова, сопротивляющихся расстреливать, Рогова и других главарей взять живыми и препроводить под сильным конвоем в Кузнецк».

В то же время, согласно приказу Реввоенсовета 5-й армии, партизаны Рогова–Новоселова должны были подчиниться командованию 35-й дивизии (начдив Нейман). Части Красной армии, а также партизаны из 1-й Томской партизанской дивизии и алтайских партизанских отрядов без единого выстрела разоружили и расформировали отряд Рогова–Новоселова. Однако сами атаманы отказались выполнить приказ о добровольном разоружении и были арестованы красноармейцами. 5 января 1920 года под конвоем их доставили в тюрьму Кузнецка, а оттуда – в тюрьму Новониколаевска (ныне – Новосибирск). Атаманы обвинялись в разбое, грабежах и в неподчинении приказам.

В начале того же 1920 года по приказу командира 27-й советской дивизии за неподчинение командованию Красной армии был арестован атаман Лубков. Вскоре он решением ревтрибунала 45-й армии был осужден на пять лет лишения свободы с отсрочкой приговора. Партизаны Лубкова были разоружены и распущены по домам. А вот анархисту Милославскому, командиру Усть-Мосихинского повстанческого отряда, повезло меньше: он был арестован властями и «при попытке к бегству» застрелен.

Во время переезда в тюрьму Новониколаевска Новоселов сумел сагитировать двоих конвоиров, бывших партизан, и скрылся с ними в Барнаульский уезд. По другим данным, атаман бежал уже из Новониколаевской ЧК или был освобожден властями.

Рогов просидел в новониколаевской тюрьме два месяца. В переполненной, холодной и грязной тюрьме Рогов постоянно подвергался избиениям и голодал. В камере, куда поместили атамана, находились и тифозные больные, и вскоре он заболел. Власти надеялись на то, что Рогов сам умрет от тифа, и поэтому было принято решение выпустить атамана. Этому способствовало и множество просьб об освобождении атамана, присланных «во власть» сельскими сходами и советами партизан.

После освобождения Рогов еще месяц болел у себя дома, в деревне Жуланиха Причернского края. Вскоре атаману были принесены извинения за неоправданный арест, власти предложили ему ответственную работу в Барнаульской губЧК, из партийной кассы ему были выплачены 10 тысяч рублей «на поправку».

К этому времени в Сибири сформировалась «критическая масса» недовольных новым режимом большевиков. Большие сибирские села в несколько тысяч жителей, как правило, были сильно удалены от городов, и степень их экономической и социальной самостоятельности, навыки самоорганизации были выше, чем в Центральной России. Сибиряки были вооружены, имели опыт партизанства, знали тайгу и ценили свою свободу. Они не нуждались во власти центрального правительства, не видели от него помощи, а испытывали только поборы и страдали от карательных отрядов. Жители Сибири мечтали о децентрализации управления, о всевластии советов на местах, о кооперативно-артельном самоуправлении. Им казалось, что должна пройти еще одна – «третья революция», чтобы установились свобода и равенство на их земле. Анархисты Сибири использовали выборы в советы весной 1920 года для критики советской власти. В Жуланихе, на съезде бывших партизан, они, среди прочего, провели сбор средств на «поправку» Рогова.

В начале 1920 года в Партизанской армии Сибири сложилась напряженная обстановка. Первым выступлением повстанцев против диктатуры пролетариата стала козыревщина. Реввоенсовет 5-й армии в январе отстранил от командования повстанческого атамана Козыря – командира 4-го крестьянского корпуса. Тот с частью верных ему повстанцев перебрался в Усть-Каменогорск, где призвал повстанцев и крестьян создавать «советскую власть без коммунистов», бороться за «истинно Рабоче-Крестьянскую Социалистическую Советскую власть». Атаман был против замены выборных крестьянских советов «назначенцами» – «темными людьми». Он агитировал не подчиняться коммунистическим ревкомам, заявив, что «нам, крестьянам, не нужно никакой власти, нам нужно народное право».

В сибирских селах в это время установилась самостоятельная «крестьянская власть». Район деревни Солоновки, где создавалась Красная партизанская армия Мамонтова, и район Камня, где находились бывшие партизаны 2-го корпуса армии Мамонтова, превращались в самостоятельные «республики». На их территориях разгонялись коммунистические ячейки. Как и в Украине в 1919-м, сибирские деревни стали похожи на военные лагеря, они окопались и выставили военные заслоны. Острый конфликт с Козырем большевикам удалось замять, и он не перерос в вооруженное столкновение. Однако напряжение между «красным городом» и независимой сибирской деревней с каждым новым днем военного коммунизма только возрастало.

В марте 1920 года в Кузнецке чекистами были задержены 20 человек из отряда Рогова, которые вели анархистскую пропаганду. Эти люди распространяли слухи о том, что атаман Рогов уже выступил против советской власти и организует новый партизанский отряд. Анархисты тогда выступали под довольно-таки странным лозунгом «Долой коммунистов, да здравствуют большевики!». В Кузнецке на заборах были расклеены листовки, подписанные «Левее левых», которые призывали к свержению советской и вообще «всякой власти» и к провозглашению анархии, которая гарантирует народу «истинную свободу, равенство, братство!»

В конце апреля в районе Жуланихи под черными знаменами с надписью «Анархия – мать порядка» стали собираться группы бывших анархиствующих бойцов. 1 мая около тысячи человек приняли участие в торжественном перезахоронении в Жуланихе тел партизан – жертв колчаковского террора. На траурном митинге ораторы заявляли, что большевики установили режим «хуже царских генералов», что партизаны «зря проливали кровь». Митингующие возмущались созданием ревкомов, использованием «буржуазных спецов», новыми повинностями, неуважительным отношением новой власти к партизанам и их вождям Новоселову, Рогову, Козырю, Лубкову.

3 мая повстанцы в количестве около 800 человек начали боевые действия против диктатуры большевиков в Сибири. Они захватили Жуланиху, Мироновку, Кытманово, Тогул, Уксунай, Чумыш, Евдокимово, где разгонали ревкомы, советы, местную милицию. В тот же день Рогов появился в Тогуле, фактически став вождем восстания. Впрочем, существует версия, что лично атаман в восстании участия не принимал, потому что продолжал болеть тифом. Но он, так или иначе, поддержал лозунги и программу повстанцев. 6 мая большевики объявили Рогова «предателем революции», а через два дня Алтайский губревком опубликовал приказ «О борьбе с новоселовскими бандами», в котором Рогов и Новоселов объявлялись белогвардейцами. Сибирский ревком призывал повстанцев добровольно сложить оружие и сдаться, обещая амнистию и зачисление в ряды Красной армии.

10 мая к восстанию присоединился атаман Новоселов. Он собрал отряд повстанцев-анархистов (в 700–800 штыков), который занял несколько таежных сел. Однако Новоселову не удалось захватить стратегическую инициативу. 26-я дивизия Красной армии в 20-х числах мая оттеснила повстанцев от линии железных дорог и крупных поселков. 27 мая отряд Новоселова был выбит из села Брюханова и ушел в тайгу. Разгромленный отряд выходил из-под ударов красных, разбившись на три группы, потеряв свое черное знамя и половину бойцов.

В конце мая 1920 года Новоселов и Рогов снова объединили свои соединения, собрав до двух тысяч бойцов. Однако повстанцы избрали проигрышную тактику, уклоняясь от крупных боев и отступая перед регулярными частями Красной армии. Впрочем, и красноармейцы часто не желали идти на столкновения с партизанами. И красные, и черные повстанцы были одной крови – революционной, хотя Рогова красная пропаганда называла то «правым эсером», то «колчаковским подпоручиком», то «агентом царской охранки».

После десятка кровавых боев в июне силы Рогова–Новоселова были рассеяны на небольшие отряды, укрывшиеся на таежных заимках. В середине июля Рогов с небольшой группой повстанцев уходил от преследования. 20 июня, в перестрелке с красными, жена Рогова была убита, сам атаман был ранен, но ему удалось скрыться в тайге, где он прятался до 3 июля, когда был обнаружен карателями на отдаленной зимовке. Рогов пытался бежать, отстреливался, но был несколько раз ранен. Далее, по одной из версий, он, не желая попасть в плен, застрелился или был убит при сопротивлении во время ареста. Еще по одной версии, Рогов направился в Барнаул, чтобы сдаться властям и объяснить свое неучастие в восстании.

Нужно отметить, что в селах, поддержавших восстание Рогова–Новоселова, разверстка не назначалась, а выступления были спровоцированы разоружением, расформированием партизанских отрядов, попытками властей записать бывших партизан в Красную армию и отправить их на советско-польский фронт.

В районе Прокопьевского рудника до лета 1921 года действовал анархистский отряд Аньки Белокобыльской, к которой перешла часть отряда погибшего Рогова. Ее бойцы убивали «гадов», устраивали поджоги и взрывы. После гибели атамана Рогова с Алтая в район Кузнецка прибыл партизанский отряд Ивана Толмачева – соратника Рогова, в том же районе действовали мелкие самостоятельные повстанческие группы, которые возглавляли анархисты Леонов и Сизиков. До 1922 года действовали партизанские отряды Новоселова и бывших сподвижников Рогова братьев Мурзиных.

Примерно с июня 1920 года командование отрядом Рогова-Новоселова перешло в руки Новоселова, который более чем Рогов был ориентирован на анархистские лозунги. Еще в конце февраля 1920-го он объявился в деревнях Причернского края. В марте Новоселов предупреждал большевиков – «будем резать ревкомы». Своих новых врагов он определял расплывчатым термином «гады», считая, что они «несут новый гнет». Атаман зачислял в число «гадов» всех богатых и влиятельных людей – «недострелянных» офицеров и буржуев, интеллигентов-специалистов, коммунистов-бюрократов. «У вас в Барнауле много гадов, которые сидят на тепленьком местечке и кушают жареные котлеты, почему вы не делаете чистку этим гадам... Мы кровь проливали... чтобы уничтожить этих гадов, а власть их огораживает штыками», – вещал Новоселов. На крестьянских сходах он призывал: «Не признавать никакой власти... вырезать бывших офицеров и инженеров, замаскировавшихся и примазавшихся к РКП(б)». Это была программа кровавой социальной чистки, которую воплотит в жизнь Сталин в 1920–1930-х годах.

В июле 1920 года отряд Новоселова действовал в Бийском уезде. Повстанцы громили масло– и кожзаводы, разгоняли ревкомы и комячейки. Атаман использовал против красных тактику непрерывных рейдов и отходов отряда в тайгу. У деревни Сычевка его отряд столкнулся с двумя взводами красноармейцев и 6-м коммунистическим отрядом бывших партизан. В бою повстанцы потерпели поражение, в начале августа отряд Новоселова был разбит красным эскадроном. Атаман с двадцатью повстанцами скрылся в тайге, а вскоре появился в Алтайской степи в повстанческой армии Плотникова.

В конце июня 1920 года под лозунгом «Советы без коммунистов!» началось восстание крестьянства Степного Алтая. Атаманом этой «армии» стал бывший комиссар 1-го Алтайского полка Партизанской армии Мамонтова эсер Федор Плотников. Он был коренным сибиряком, выходцем из бедняцкой семьи села Высокое Барнаульского уезда. Федор прошел путь от рядового повстанца до командира отряда, который в 1919 году боролся против Колчака. В январе следующего года Плотников был назначен комиссаром 1-го запасного полка в Барнауле, где проходили переподготовку призванные в Красную армию партизаны.

После митинга, на котором Плотников призвал партизан не позволять «расейским комиссарам» командовать сибиряками и выступить «за советскую власть без коммунистов», он был арестован. «Алтайцам вся власть на Алтае!» – требовали восставшие. Федор сумел бежать из тюрьмы и снова поднял знамя восстания. К июлю 1920 года отряд Плотникова разросся до 600 человек, хотя он и действовал мелкими конными группами, нападая на комячейки, сельские и волостные исполкомы, ссыпные пункты, кооперативы. Восставшие сформировали Народную повстанческую армию из 12 полков.

Вскоре отряд Плотникова был разбит, но атаман перебрался в район реки Иртыш (до озера Кулундинского и Алтайской железной дороги), где в начале июня 1920 года поднял новое восстание. Первоначально восстанием руководил крестьянин Березовский, затем – прибывший от Анненкова казачий есаул Шишкин. Шишкин провел мобилизацию крестьян, после чего численность отряда достигла семи тысяч человек, объединенных в восемь полков. К одному из этих полков и примкнул Плотников.

* * *

В июле 1920 года восстали крестьяне Ново-Николаевского и Томского уездов, которые захватили городок Колывань (отчего восстание и было названо Колыванским). Из восставших была создана «Крестьянско-казачья армия», численность которой колебалась от двух до пяти тысяч человек, объединенных в 12 полков и 19 конных эскадронов. Атаманом восстания был избран житель Колывани Зайцев.

Тогда же в Усть-Каменогорском, Зайсанском и Змеиногорском уездах началось новое восстание – Бухтарминское. Это восстание объединило казаков, сибирских старожилов-челдонов и бывших партизан. Повстанцы создали свою «Народную армию» численностью до трех тысяч человек, под руководством атамана Александра Бычкова. Центром восстания являлась станица Больше-Нарымская, где находился штаб и повстанческий комитет.

* * *

10 июля 1920 года началось наступление Красной армии с трех сторон по сходящимся направлениям: от Семипалатинска, Рубцовска и Славгорода. Во второй половине июля «Народная армия» начала разваливаться, мобилизованные крестьяне разбегались по домам или сдавались в плен. Шишкин бежал через Горный Алтай в Монголию. Плотников с 290 повстанцами ушел в Алейскую степь. 20 октября истребительный отряд красных арестовал в таежной охотничьей избушке нескольких мужчин. В одном из них был опознан Федор Плотников. Пытаясь спастись, он бросился в ледяную воду озера, но был выловлен карателями и обезглавлен. Голову убитого атамана чекисты провезли по селам для устрашения населения.

В первых числах сентября 1920 года отряд повстанцев Новоселова (300–400 бойцов) захватил Гурьевск, Салаир и Соларенский рудник. Партизаны сожгли волостное управление и убили заведующего кожзаводом, разгромили исполком, разоружили милицию и отряд рабочей самообороны. Но 5 сентября отряд Новоселова был разбит Барнаульским армейским отрядом и ротой ЧОН. Однако атаману в очередной раз удалось скрыться в тайге.

Незадолго до этих событий в августе 1920-го в Сибири была объявлена добровольная мобилизация бывших партизан в Красную армию – на врангелевский фронт. Одним из руководителей штаба вербовки партизан власть опрометчиво назначила бывшего повстанческого атамана Петра Лубкова. Власти Сибири доверяли Лубкову, который не поддержал восстания Козыря и Рогова–Новоселова. В то же время Лубков пытался воссоздать свой отряд, мобилизовав старых партизан в новый отряд.

Тем временем, в июле–августе 1920 года в Сибири была введена продразверстка, что подтолкнуло сибирских крестьян к новым радикальным выступлениям под началом атамана Лубкова. Большая часть восставших были новобранцами, отказавшимися ехать на польский фронт. Лозунгами атамана Лубкова были: «Долой коммунистов, да здравствует советская власть!», «Долой продразверстку, да здравствует свобода торговли!» В воззвании атамана были такие строки: «Партия же коммунистов одна захватила власть в свои руки и неумелым своим правлением заставила нас голодать и ходить раздетыми. Дальше жить так нельзя, поэтому все крестьянство восстало и вступает в Народную армию под командой тов. Лубкова и просит всех присоединиться к ней. Всем будет дарована жизнь и свобода, и совместно мы сможем свергнуть с власти коммунистов и жидов».

Петр Лубков заявил о создании Народно-крестьянской армии, состоявшей из 4–6 тысяч бойцов, объединенных в 17 рот, которая будет сражаться против большевиков. Эта «армия» формировалась в селах Почитанка, Колыон, Теплая Речка, Нижегородка за счет мобилизованных в РККА и крестьян-добровольцев. Лубков объезжал села и проводил мобилизацию мужчин от 17 до 60 лет, преимущественно бывших партизан. В «армии», среди прочих, состояло до 500 сибирских татар-добровольцев. К середине сентября «армия» Лубкова увеличилась до 10 тысяч человек. Тогда восставшие захватили Колеульскую, Колыонскую, Мало-Песчанскую, Почитанскую, Тюменскую волости, между железнодорожными станциями Берикульская и Ижморка. Красные каратели применяли к повстанцам жесточайшие методы устрашения, повстанцы не оставались в долгу, расстреливая или рубя на куски секретарей исполкомов советов, советских бюрократов-«назначенцев», ревкомовцев, коммунистов, милиционеров.

Повстанческий террор отрядов Рогова–Новоселова и Лубкова был обращен и против «гадов» не из коммунистической власти – против бывших офицеров и промышленников, «буржуазных» специалистов, богатых крестьян; священнослужителей. Повстанцы Новоселова распространили свой террор против так называемых «учредиловцев» – борцов против коммунистов, которых повстанцы считали «гадами-беляками».

В то же время атаманы разрешали свободную торговлю, самогоноварение, раздавали бедноте государственное и «кулацкое» имущество. Исходя из социальной направленности повстанчества Сибири, из стремления повстанцев к уравниловке и активного участия бедноты в отрядах Рогова–Новоселова и Лубкова, советские чиновники назвали эти повстанческие выступления «краснобандитским движением».

Часто восставшие предлагали рядовым коммунистам переходить на их сторону. В их ряды вливались бывшие коммунисты, милиционеры и чекисты, недовольные реалиями советской действительности, засильем в госаппарате «спецов». Повстанцы Лубкова громили и немногочисленных евреев, которых каким-то образом занесло в сибирские поселки.

22 сентября отряд Лубкова атаковал станцию Ижморка, стремясь перерезать Транссибирскую магистраль. Станция была захвачена, но задуманный план атаману реализовать не удалось. Против него выступили части Красной армии и ЧОН (до трех тысяч штыков) с бронепоездом. Повстанцы – плоховооруженные крестьяне, у которых отсутствовала артиллерия и почти не было пулеметов, – несли огромные потери во время открытых боев с регулярными частями Красной армии. Стремясь вывести свою «армию» из-под удара, Лубков отвел ее на север от магистрали. В бою у деревни Михайловка части Красной армии наголову разбили повстанцев, которые потеряли до 50 % своего состава. За неделю боев, до начала октября 1920-го, большевики разгромили «Лубковский мятеж». Более тысячи повстанцев атамана разбежались по тайге, а сам Лубков с 70 партизанами прорвался из окружения и девять месяцев скрывался в тайге.

23 июня 1921 года, в результате операции, проведенной местными чекистами у деревни Святославки, в районе Минусинска, атаман Лубков был застрелен.

В сентябре–октябре 1920 года вспыхнуло восстание в Балаганском, Верхоленском, Киренском, Иркутском и Черемховском уездах. Атаманами этих восстаний были крестьянин-бедняк, бывший унтер-офицер Дмитрий Донской, бывший уездный комиссар Временного правительства и глава уездной администрации Временного сибирского правительства Николай Большедворский и Александр Черепанов – совладелец пристани.

В октябре того же года на одной из таежных заимок «летучий» эскадрон красных разгромил вновь созданный отряд Новоселова. Но 15 бойцов во главе с атаманом успели улизнуть в тайгу. Вскоре в Бийском районе Новоселову удалось собрать очередной отряд. До начала 1921 года его партизаны особой активности не проявляли, и красная пресса уже рапортовала: «С ликвидацией отрядов Рогова и Новоселова «махновщину» в среде сибирской партизанщины можно считать изжитой».

В январе 1921 года атаман Новоселов с отрядом в 100 человек присоединился к повстанцам Сорокинского восстания, которых насчитывалось до четырех тысяч бойцов (возглавили восстание генерал Астафьев и капитан Орлов). Но в феврале и это восстание было разгромлено. Против Новоселова действовал полк 5-й армии и отряд ЧОН. В конце февраля отряд Новоселова был окружен на Алтае. В ходе боя повстанцы снова были разбиты, и атаман Новоселов, распустив остатки своего отряда, ушел в тайгу Алтайской губернии.

Но весной 1921 года атаману Новоселову удалось провести «повстанческую мобилизацию» местных крестьян от 18 до 35 лет, что вновь позволило ему собрать под свое начало до двух тысяч человек, из которых около 300 составляли представители маленького азиатского народа – горные шорцы. В мае 1921 года атаман Новоселов действовал у поселка Сорокино, а в июле его отряд в 83 человека был замечен на юге Кузбасса. В своем новом воззвании к крестьянам, рабочим и солдатам атаман призвал их бороться с любой властью. «Своим нэпом вы даете козырь буржуазии. Разве за это мы воевали, разве за это кровь проливали?» – говорилось в нем. По приказу Новоселова были проведены показательные казни местных коммунистов: заместителя председателя Кондомского волостного исполкома, волостного военкома, комиссара волостного исполкома, советских работников, милиционеров.

В сентябре того же года Новоселов подумывал прекратить борьбу и сдаться по амнистии на милость властей. В газетах публиковались сообщения о том, что атаман обратился к властным структурам с просьбой об амнистии и что повстанцы «готовы загладить свои преступления и проступки против рабочих и крестьян отправкою на фронт». Однако Новоселов и его бойцы так и не явились с повинной. В октябре 1921 года атаман распространил свое влияние на девять волостей Кузнецкого уезда. Но в конце октября отряд Новоселова был разгромлен, а атаман в очередной раз скрылся в тайге.

* * *

Идеология повстанцев Сибири была размыта и неконкретизирована. Коммунистические пропагандисты утверждали, что восставшие – это «остатки колчаковской банды», «генералы, офицеры-золотопогонники, меньшевики и эсеры». Но эти утверждения были очень далеки от истины, поскольку в Западной Сибири количество сторонников власти Учредительного собрания и партии эсеров было незначительно. В одном из воззваний повстанцев говорилось: «Мы не идем против советской власти крестьян и рабочих, ибо мы вполне убеждены, что советская власть – действительная власть, стоящая на защите интересов трудового народа. Мы идем против тех коммунистов, которые выгребли у нас хлеб, до последнего зерна... Мы хотим восстановить рабоче-крестьянскую советскую власть из честных, любящих свою опозоренную, оплеванную, многострадальную Родину». Повстанцы утверждали, что коммунисты «дали нам тюрьмы и казни, они издевались над нами».