Текст книги "Атаманщина"

Автор книги: Виктор Савченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)

В июне 1921 года продолжились широкомасштабные операции Красной армии, в ходе которых силы повстанцев были разгромлены подвижными группами Уборевича и Какурина под станицей Урюпинской и под Сердобском. В боях 2–9 июня автобронеотрядом и летучими красными отрядами была разгромлена 2-я армия Антонова, а в середине июня – 1-я армия Богуславского. Против партизан Богуславского красные применили новую тактику, когда на беспорядочные цепи плохо вооруженных крестьян были направлены шесть броневиков и десять обшитых железными листами грузовых машин с пулеметами. Огонь из 16 пулеметов буквально выкашивал цепи повстанцев.

В июньских боях погибло более двух тысяч повстанцев. Только за период с 6 мая по 14 июня по Тамбовской губернии было задержано более семи тысяч дезертиров, захвачено в плен и добровольно сдалось 3672 повстанца, убито – 3783 антоновца. В июле Партизанская армия, потеряв еще пять тысяч убитыми, ранеными и пленными, была полностью разгромлена. В течение всего восстания погибло до 20 тысяч повстанцев, в том числе 80 главных организаторов восстания. Около пяти тысяч антоновцев разбежалось по домам.

Летом 1921 года командование красных приказало немедленно ликвидировать крупный отряд антоновского атамана Ивана Матюхина, насчитывавшего до 500 бойцов. Матюхин был участником Первой мировой, бывшим вахмистром. Большевики опасались, что он может возглавить все движение тамбовских повстанцев. В чекистских сводках отмечалась его огромная сила, властолюбие, говорилось о нем как о «конкуренте Антонова». Ликвидацию Матюхина было поручено провести кавбригаде Котовского. 1-й эскадрон этой бригады, под видом прорвавшегося с Дона повстанческого отряда атамана Фролова, внедрился в повстанческое объединение Матюхина.

20 июля Котовский и перебежчик Эктов организовали засаду под видом «съезда повстанцев». На этом «съезде» красные истребили членов штаба Матюхина, но самому атаману удалось скрыться. Хотя Котовский отправил в центр телеграмму о том, что Матюхин «сожжен в амбаре», а 200 повстанцев уничтожено, при потерях красных в четыре бойца, атаман продолжал борьбу. К сентябрю 1921 года Матюхин вновь руководил отрядом в 100–120 повстанцев. Но в октябре того же года он был убит засланными в его отряд чекистами. Летом 1921 года были также убиты Плужников и атаман Карась.

В начале июля 1921 года атаман Антонов издал приказ, согласно которому боевым отрядам повстанцев предлагалось разделиться на небольшие группы и скрыться в лесах или разойтись по домам. Восстание распалось на ряд мелких, изолированных очагов. К концу июля в отрядах антоновцев осталось не более 1500 бойцов. Тогда же, после рапорта о «полной ликвидации антоновщины», с Тамбовщины были отозваны Антонов-Овсеенко и Тухачевский.

В августе 1921 года чекисты узнали, что Антонов с группой бойцов скрывается в лесу у села Рамза. Лес был оцеплен и прочесан силами кавдивизиона котовцев, роты московских курсантов, но сам Антонов обнаружен не был. Когда к месту, где прятался атаман, стала приближаться цепь красноармейцев, Антонов приказал шестерым повстанцам пойти навстречу оцеплению и сдаться. Расстрелять их, как добровольно сдавшихся, не должны были, а об атамане они обещали молчать. Арестовав шестерых антоновцев, красные сняли оцепление, а Антонов благополучно вырвался «на оперативный простор».

На осень и зиму 1921/22 года на территории Тамбовской губернии большевиками были оставлены две дивизии и отдельная бригада. Власти поделили всю губернию на шесть боеучастков. Самыми неспокойными были 2-й и 3-й участки, где еще действовали отряды атаманов Протопопова, Шохина, Комара, Бобыля, Гришина, Шамова, Птичьего, Канищева, Спиридонова, Миронова. Наиболее активной из них была бригада повстанцев под общим руководством атамана Александра Протопопова.

Главный штаб повстанческих войск Тамбовской губернии был по приказу Антонова расформирован только в декабре 1921 года. Тогда же братья Антоновы ушли в подполье – проживали в лесах, в апреле 1922 года они появились в лесу в районе села Нижний Шибряй Борисоглебского уезда. Еще в 1919-м Александр Антонов скрывался в этом селе от красных под именем Михаил Наумов. В следующем месяце он заболел малярией и временно прекратил организаторскую деятельность.

В селе Нижний Шибряй у Антоновых были помощники: лесник Ломакин предоставил братьям лесные сторожки, бывший член РКП(б) Немтинов осуществлял связь с повстанческим подпольем, председатель сельсовета Касьянов снабжал их поддельными документами.

В июне 1922 года чекисты выследили временное убежище Антонова в селе Нижний Шибряй. Александр и Дмитрий Антоновы скрывались в лесной избушке возле этого села, но через некоторое время они осмелели и стали наведываться в дом на окраине села, где проживала одинокая женщина – малоимущая и малограмотная вдова Наталья Катасонова, забеременевшая от атамана Антонова.

Деревянный, крытый соломой дом Катасоновой ничем не отличался от других домов деревни, но кусты и густой бурьян скрывали тайную тропку в лес, по которой в село незаметно приходили Антоновы.

24 июня дом Катасоновой был окружен группой тамбовских чекистов. В операции среди прочих участвовал Яков Санфиров – бывший командир Особого полка Антонова, добровольно сдавшийся красным вместе с полком в мае 1921 года. Санфиров был участником Первой мировой, георгиевским кавалером, дослужился до прапорщика. С июня 1921 года его «амнистированный» отряд использовался как истребительное подразделение в борьбе против повстанцев атамана Уткина.

О последних минутах жизни атамана Антонова рассказывал в своих воспоминаниях чекист М. Покалюхин: «24 июня, в середине дня, я получил сведения о том, что Антоновы пришли к Катасоновой и пробудут у нее дотемна, а потом опять уйдут в лес... Нас было семь человек. Вооружение – наганы, несколько карабинов и граната «мильс». Мы замаскировались под плотников: карабины завернули в мешки, наганы спрятали под рубахи, в руки взяли топоры и пилы... я пригласил начальника местной милиции Кунакова сопровождать нас. Он должен был идти в стороне от нас и, в случае какой-нибудь задержки, вмешаться, чтобы помочь нам продолжать путь. Время уже клонилось к вечеру, когда мы подошли к дому Катасоновой... Я сильно постучал в дверь вторично. Она несколько приоткрылась, и через образовавшуюся щель два раза выстрелили из браунинга. Дверь захлопнулась и снова была заперта. Я приказал стоявшему около меня Санфирову метнуть в окно гранату. Брошенная «мильс» попала в оконный переплет, отскочила в нашу сторону, но мы успели скрыться за угол дома, и взрыв не причинил нам вреда. Антоновы открыли из окон огонь по нашим постам из своих маузеров. Они поняли, что окружены. Время не позволяло нам медлить (надвигалась темнота), и я приказал поджечь соломенную крышу дома. Пламя охватило крышу. Антоновы вели непрерывный огонь по нашим постам, а мы, обстреливая окна дома, предлагали им сдаться. Тем временем крыша рухнула, дым стал проникать через потолок в дом. Антоновы должны были вот-вот выскочить наружу. Я перебегал от одного поста: к другому, наказывая смотреть в оба. Но вот мне подают сигнал, что один из постов оказался оголенным: ретировался неизвестно куда начальник милиции Кунаков...

Чтобы не оставить этот пост открытым, я поспешил к нему через двор кулака Иванова. Только я выбежал из калитки, как увидел, что Антоновы уже на улице, стоят рядом и с руки, с локтя стреляют по нашему посту, пробивая путь к бегству. Я обстрелял Антоновых из своего пистолета «кольт», и они направили огонь в мою сторону. Они оказались между мной и нашими постами, так что последние не могли продолжать стрельбу, рискуя попасть в меня. Бандиты были вооружены лучше, чем я: у них было два маузера и два браунинга, а у меня только один «кольт», поэтому мне пришлось податься обратно во двор Иванова. Антоновы последовали за мной, но тут на помощь мне подоспели сперва Ярцев, а потом и Санфиров, и мы прижали бандитов на задворках. И вот наша пуля угодила Антонову в подбородок. Получив легкое ранение, Антонов, а за ним и его брат перемахнули через забор двора и, без обуви, в одних шерстяных носках, бросились бежать огородами в сторону густого конопляника, к лесу. Момент был очень опасным – бандиты были на пути к спасению. Мы пересекли им путь, и между нами снова завязалась перестрелка. Антоновы упали оба сразу, как по команде. Мне показалось даже, что они сделали это для того, чтобы подпустить нас ближе и бить в упор. Но мои опасения оказались напрасными. Антоновы были убиты».

Когда чекисты обступили трупы братьев Антоновых, то обнаружили, что вооружены они были двумя шестизарядными маузерами с деревянными прикладами-колодками, двумя браунингами и одним наганом.

Так закончилась недолгая жизнь атамана Антонова, человека, который с 16 лет решил «отдать себя революции». С юности он мечтал о вольной жизни для народа, но действительность оказалась иной. «Свобода, равенство, братство» превратились в политический концлагерь, в равенство нищих и братство коммунистической номенклатуры.

В «антоновщине» оружие средневековой крестьянской войны – вилы и топоры – противостояли аэропланам и газовым снарядам – монстрам индустриального XX века. Уходящая крестьянская Россия давала последний бой пролетарскому городу. Исход такой борьбы был предрешен зарание. Восстание Антонова стало шагом отчаяния, и не случайно песни антоновцев были проникнуты фатальным предчувствием смерти:

Что-то солнышко не светит,

Над головушкой туман —

То ли пуля в сердце метит,

Или близок трибунал.

Эх, доля, недоля,

Глухая тюрьма.

Долина, осина,

Могила темна.

После гибели Антоновых Наталья Катасонова пять лет отсидела в тюрьме, выйдя на свободу, была лишена избирательных прав «как жена Антонова». В декабре 1922 года, в заключении, она родила дочь Еву. Впоследствии, до своей смерти в 1945 году, Наталья Катасонова жила в Челябинске вместе с дочерью атамана Антонова Евой Катасоновой (в замужестве Горелик), которую родила в заключении. Ева Катасонова работала учительницей, умерла в 1975 году.

Глава 9

Атаманы «сибирской махновщины»

В начале 1921 года Западная Сибирь, Зауралье, Северный Казахстан запылали огнем новых восстаний против большевиков. Недовольство крестьян политикой военного коммунизма, мобилизацией, трудовыми повинностями, вывозом хлеба в Центральную Россию, карательной политикой новой власти выплеснулось в стихийное выступление. Восстание в Западной Сибири началось в одно и то же время в нескольких местах, независимо друг от друга. Главным лозунгом восставших было требование установления советской власти без коммунистов. Выступлениями руководили сельские сходы, на которых переизбирались местные советы, выбирались атаманы отрядов, организовывались штабы повстанческих армий.

В январе–феврале 1921 года вспыхнуло восстание в Ялуторовском, Ишимском, Тюменском, Тобольском, Березовском и Сургутском уездах Тюменской губернии, в Тарском, Тюкалинском, Петропавловском, Кокчетавском уездах Омской губернии, в Курганском уезде Челябинской губернии, в восточных районах Камышловского и Шадринского уездов Екатеринбургской губернии. Кроме того, оно затронуло пять северных волостей Туринского уезда Тюменской губернии. Восстанием была охвачена огромная территория, с населением 3,4 миллиона человек, численность повстанцев доходила до 60–70 тысяч человек. Эсеровский «Сибирский крестьянский союз» не оказал сколько-нибудь существенного воздействия на возникновение Западносибирского восстания, поскольку еще находился в стадии становления. Но отдельные эсеры, левые эсеры, анархисты участвовали в организации восстания.

Фактически восстала вся Сибирь от Обдорска до нынешнего Павлодара. Повстанцы захватили несколько участков железной дороги на обеих ветках Транссибирской магистрали Омск–Челябинск и Омск–Екатеринбург, прервав прямое сообщение Сибири с Европейской Россией. В донесении помглавкома по Сибири В. И. Шорина главкому РККА республики С. С. Каменеву от 13 февраля 1921 года говорилось:

«Первое донесение о начале восстания поступило в Штасиб 6 февраля. Восстание первоначально охватило район 100 верст юго-восточнее Тобольска и одновременно район Усть-Ишима и Бальше-Сорокинскую волость. Вслед за тем восстание распространилось на район Ишима и вдоль желдороги к западу и востоку от Ишима, причем наиболее значительные банды повстанцев сгруппировались южнее Ишима и районе станции Голышманово. Одновременно с этим вспыхнуло восстание в районе Петропавловска, охватив район желдороги Курган–Токуши. Повстанцы главным образом сосредоточили все свое внимание на желдорогах и, пользуясь растянутым расположением наших войск, охраняющих желдорогу, и сравнительно незначительным их количеством, начали производить налеты, сопровождавшиеся порчей пути и разрушением телеграфной связи в различных пунктах желдороги. Первоначально разрозненные наступления повстанцев не носили организованного характера, но из дальнейших их действий следует предположить, что среди местного населения велась предварительная агитация. Вооружение повстанцев разнообразно: часть вооружена винтовками, часть – дробовиками и револьверами, большая часть повстанцев – пешие, но имеются небольшие конные отряды численностью 100–200 коней. Наши первоначальные действия по ликвидации восстания сильно были затруднены, с одной стороны, широким районом, охваченным восстанием, с другой – сравнительно небольшим количеством войск и частым нарушением связи и перерывом желдорожного движения. В настоящее время для удобства управления весь район восстаний разделен на два участка: северный, Ишимский, где руководит действиями комбриг-85, и южный, Петропавловский, вверенный начдиву-21. При получении первых известий о восстании в Ишимском и Петропавловском районах туда были брошены свободные части 253-го и 254-го полков 29-й дивизии и, кроме того, из Омска высланы два эскадрона. Для решительного подавления восстания на усиление действующих войск в район Ишима перебрасывается 232-й полк 26-й дивизии и два батальона 256-го полка 29-й дивизии, в Петропавловский район перебрасывается 249-й полк 28-й дивизии. Только с прибытием этих сил можно будет произвести решительную чистку главных очагов восстания.

Помглавком Шорин, Начштасиб Афанасьев».

* * *

В Сибири начался небывалый широкомасштабный антикоммунистический повстанческий террор и погромы. Повстанцы истребляли коммунистов и комсомольцев, советских работников, продкомиссаров, милиционеров и членов их семей. Так, Ишимская большевистская парторганизация потеряла во время восстания 400 человек, в том же уезде погибло 30 учителей, которые были заподозрены в сочувствии к большевикам. Атаманы восставших приказывали арестовать и истребить всех коммунистов.

14 февраля 1921 года повстанцы заняли Петропавловск. Полномочный председатель ВЧК по Сибири И. Павлуновский телеграфировал в президиум ВЧК, что сибирские повстанцы вооружены «достаточным количеством» пулеметов, винтовок и руководит ими полковник Левицкий. Но 15 февраля красноармейцы, получив подкрепление со стороны Омска (полк, батарею и бронепоезд «Красный сибиряк»), контратаковали. Город три раза переходил из рук в руки, только 16 февраля он был окончательно захвачен красными. Но 23 февраля повстанцы заняли город Кокчетав. Около двух тысяч красноармейцев были вынуждены отступить к Омску.

К крестьянам-повстанцам присоединились казаки из бывших Сибирских казачьих войск. Между Ишимом и Петропавловском сформировалась так называемая Ишимская народная армия, к востоку от Петропавловска – Восточная группа повстанцев, к югу – Первая сибирская кавалерийская дивизия, в Тобольском уезде – Тобольская народная армия, в Курганском уезде – Курганская дивизия, в Ялуторовском уезде – Мужицкая армия. Эти стихийные соединения возглавлялись штабами, например Главным сибирским штабом в Ишимско-Петропавловском районе во главе с бывшим поручиком атаманом В. А. Родиным.

Главком Народной сибирской армии (Сибирского фронта) Владимир Алексеевич Родин был «человеком с образованием» и с «независимым и гордым характером». В мирное время он работал учителем школы 2-й ступени, а в годы мировой войны получил офицерский чин на полях сражений. В 1918–1920-х годах он вел среди казачества тайную агитацию против коммунистов. Родину подчинились все командующие народными армиями от Ялуторска, Тюмени и Омска и части Сибирского казачества. Однако объединенного штаба повстанцев не существовало, не было единства и в отдельных дивизиях и армиях. Крестьяне стремились создавать воинские подразделения в волости и не уходить далеко от своей деревни.

После Кокчетава восставшие захватили семь уездов Тюменской губернии, четыре Омской. «Армия» восставших подошла к городам Акмолинск и Атбасар, но взять их не смогла. 21 февраля отряды повстанцев заняли Тобольск, где началось формирование новых структур самоуправления – Крестьянского городского совета (КГС), законодательного органа из 18 депутатов от Тобольска и 52 делегатов от восставших волостей. Повстанцы создали Временное сибирское правительство, которое просуществовало три месяца. КГС провозгласил свободу слова, печати, выборов, профсоюзной и политической деятельности, денационализацию промышленности, уравнительное землепользование. Восставшими была создана Народно-повстанческая армия (НПА) и отряды местной самообороны милиционного типа. Но насильственно мобилизованные в НПА крестьяне разбегались по домам, а большинство отрядов повстанцев, как уже отмечалось, намеревались действовать только вблизи своих сел. Весь район мятежа был разбит на четыре повстанческих фронта. Возглавляли восставших бывшие солдаты-фронтовики и фельдфебели, некоторые местные советские милиционеры. Распространенным был переход на сторону мятежников красноармейских частей.

В одном из воззваний сибирских повстанцев говорилось: «Весь Дон, Малороссия, Кавказ, все Поволжье, уральские, оренбургские казаки уже два месяца назад восстали и сбросили коммунистов. Все войска, воевавшие с Врангелем и с Польшей, повернули винтовки, воюют с коммунистами. Коммунисты держатся, заперлись лишь в Московском Кремле, но оттуда их скоро выбьют. Вся Россия восстала, всякое движение поездов прекратилось. В Восточной Сибири, от Владивостока до Иркутска, установлена твердая власть».

Повстанцы, которые первое время действовали стихийно, разрозненно, вскоре осознали необходимость единого командования. Уже через месяц после начала боевых действий была образована Ишимская народная армия, в состав которой входило две дивизии. Весь повстанческий фронт делился на Восточную ишимскую и Петропавловскую группы. Первую возглавлял Никон Васильевич Горбачев – 27-летний хлебопашец из деревни Гагарьевская, а вторую – Григорий Атаманов, крестьянин 23 лет от роду из деревни Смирное Ишимского уезда. Петропавловской группой командовал атаман Морев. Один из крупнейших отрядов, входивших в Ишимскую дивизию, возглавил сорокалетний атаман, или, как он сам себя называл, «генерал» Петр Семенович Шевченко.

Григорий Денисович Атаманов, командарм Ишимской группы, прославился тем, что мастерски организовал свою повстанческую группу, в которой были даже специальные лыжные команды в белых маскировочных халатах. Атаманов также создал личный пропагандистский отдел, который выпускал ежедневную сводку, листовки и прокламации. Однако по подозрению в измене он был расстрелян в штабе Повстанческой армии.

Атаман Шевченко прошел фронты Первой мировой и гражданской войн, всегда носил военную форму, был человеком крупным (ростом около двух метров) и сильным. До войны на ярмарке в деревне Кротово он показывал свою силу, в одиночку поднимая 30-пудовую телегу. Отряд Шевченко (500 человек конных и пеших при пяти пулеметах) действовал с февраля по август 1921 года (хотя западносибирское восстание было подавлено красными уже в апреле 1921-го).

С началом весны 1921 года Красная армия потеснила сибирских повстанцев, главные силы которых отошли к Тобольску. 7 апреля повстанцы Народной армии оказались в окружении и, чтобы вырваться из него, оставили Тобольск. Однако пять тысяч партизан все же оказались в плену. В мае советский десантный отряд внезапно захватил село Самарово. В плен попал штаб восстания, в боях погиб командующий Народной армией В. Желтовский и один из прославленных командиров повстанцев Борис Сватош. Восстание было полностью ликвидировано 25 мая–2 июня 1921 года, когда десант, прибывший на бронепароходах, занял городки Березово, Сургут, Обдорск.

* * *

Еще в 1919 году в Восточной Сибири сформировались самостоятельные «партизанские края», в которых была своя «третья власть» повстанческих командиров-атаманов, проводился «великий эксперимент» построения «идеального» анархистского общества. Парадоксально, но о «махновском эксперименте» в России выпущены десятки книг, а сибирский «анархистский эксперимент» так и остался в тени. Даже в книгах, где рассматривается история российского анархизма, о сибиряках почему-то не сказано ни слова. В то же время в сибирских газетах и пропагандистских брошюрах начала 1920-х годов можно встретить забытые вскоре термины: «сибирская махновщина», «роговщина» «новоселовщина», «лубковщина», «козоривщина». Эти политические штампы когда-то работали на пропаганду, на обличение и поиск врагов, служили обоснованием для расстрелов.

Созданием «нового общества» сибирские мечтатели занялись еще в 1917-м. Они сдержанно отнеслись к Временному правительству и Учредительному собранию, поначалу поддержали Октябрьский переворот. Как и украинские повстанцы, сибиряки считали приемлемым для себя «вольный советский строй», при котором власть будет распределяться «снизу вверх», а общество держаться на самоорганизации и полновластии местных советов.

В начале 1918 года наиболее горячие революционные головы уже окунулись в водоворот «прямой демократии», создавая практически независимые местные советы, благо что Сибирь была очень далеко от Смольного и Кремля. Отсутствие общегосударственных законов сделало из местных левых лидеров не только вождей, но и атаманов-диктаторов. Эти эксперименты были резко прерваны в июне–июле 1918 года, когда власть в Сибири перехватили эсеровские правительства Директории и Чехословацкий корпус.

С августа 1918 года в Сибири поднялась волна неприятия утверждающегося на штыках чехословаков либерально-буржуазного строя. Сибирское крестьянство, уже привыкшее жить без власти, выступило против мобилизаций в армию, против поборов и реквизиций «городской власти». Как и в Украине, в этот момент общего ослабления центральной власти начиналась «Великая крестьянская война» деревни против города. Как и в Украине, повстанцы первыми стали разрушать коммуникации, по которым «городская власть» приходила в деревни и на хутора или отдавала жестокие приказы: железные дороги, мосты, телеграф. Сибирь решила жить хуторской жизнью без приказов городских начальников и налогов, как это было 200 лет назад.

Будущие атаманы антибольшевистских сибирских выступлений в 1918-м одевали красные банты и создавали партизанские отряды против белых. Борьба между крестьянским миром и властью обострилась с ноября 1918-го, после захвата власти в Сибири всероссийским правителем адмиралом Колчаком.

Идеология анархизма пустила в Сибири крепкие корни еще в 1905–1907 годах. В 1907–1917 годах Сибирь стала местом ссылки и каторги для тысяч анархистов, которые стремились совмещать отбывание наказания с активной пропагандой. Уже в 1919 году против белых в Сибири воевало около десятка крупных анархистских отрядов: Новоселова, Рогова, Козыря в Кузбассе и на Алтае; Лубкова в Мариинском уезде; Каландаришвили, Карасева, Дерюжкина – в Иркутской губернии. В формировании анархистских организаций в Сибири особую роль сыграл анархист-синдикалист Александр Буйских, который начал пропаганду анархизма в Анжеро-Судженских шахтах и среди железнодорожников Томской губернии еще в 1904 году. С 1911 года Буйских отбывал ссылку в Забайкалье, где ему удалось сформировать мощное анархистское движение. Весной 1917-го во главе с Буйских в Черемховских шахтах действовали несколько десятков анархистов.

Летом 1917 года в Сибирь прибыло более сотни анархистов-эмигрантов из США. Все они были членами Международного товарищества рабочих, Федерации русских рабочих в США и Канаде. В том же году была создана Черемховская федерация анархистов, а в Иркутске собрался съезд анархистов Сибири. На нем присутствовали лидеры анархизма Буйских, Гейцман, Каландаришвили. Была поставлена задача создания анархистских боевых дружин. В августе 1917-го анархисты Черемхово объявили войну Временному правительству и возглавили стачечную борьбу шахтеров с предпринимателями. Буйских был избран членом Черемховского совета, председателем Черемховского профсоюза горнорабочих, под его руководством анархисты захватили рудник и завод. Он сформировал девять рабочих отрядов с выборными командирами общей численностью до 1500 человек. В эти отряды попало немало бывших уголовников. Традиционно анархисты искали поддержку и в среде «уголовных элементов», тем более что около тысячи бывших уголовников, амнистированных в 1917 году, стали работать на черемховских шахтах. Заняв пост председателя президиума исполкома, Буйских (кроме него в совете было еще шесть анархистов) издал приказ о разоружении гарнизона, о создании отрядов «черной гвардии» и о переходе власти к местному совету. Анархисты изгнали из совета меньшевиков и эсеров, разогнали уездный земский съезд, арестовали офицеров гарнизона. Вскоре все рудники и заводы Черемхово перешли в собственность рабочих коллективов, а в Черемховском районе к ноябрю 1917-го была установлена власть анархистов.

На 3-м съезде Советов Восточной Сибири (январь 1918 г.) все делегаты от Черемхово были анархистами. Из них Ф. Горбов был избран членом ВЦИК РСФСР, анархист И. Гейцман стал заместителем наркома иностранных дел Центросибири[70].

В середине апреля 1918 года в Москве и в ряде других городов России большевики нанесли удары по анархистским организациям. С этого времени союз левых сил сменился борьбой между ними. Анархисты Черемхова отправили советскому правительству телеграмму, угрожая в ответ на насилие объявить беспощадную войну большевикам.

В Сибири в мае 1918-го анархисты стали разгонять большевистскую власть, но в конце мая вспыхнул мятеж Чехословацкого корпуса, и перед лицом общего врага распри были забыты. Однако вскоре многие анархисты, в их числе и Буйских, были брошены в тюрьмы, часть анархистов ушли в леса. Бескрайняя сибирская тайга, казалось, была предназначена для партизанщины, а сибирские хуторяне, далекие от государственной опеки, – к роли партизан.

Одним из самых знаменитых партизанских атаманов тайги стал Иван Панфилович Новоселов. Будущий атаман родился в 1890 году на таежной заимке в Кузнецком уезде Томской губернии. До 25 лет Иван успел обзавестись хозяйством в деревне Боерак, жениться и стать отцом четырех детей. В конце 1914 года Новоселов попал на фронт Первой мировой. Как грамотный и смекалистый солдат, вскоре он был отправлен в Военную ветеринарную школу. Примерно в 1916 году Иван познакомился с анархистской идеологией и стал убежденным анархистом-коммунистом.

После возвращения с фронта, в январе 1918 года, Иван Новоселов был избран членом волостного совета и делегатом на уездный съезд Советов, организовал сельскохозяйственную коммуну «Анархия». Весной, как «грамотный революционер», он устроился на работу делопроизводителем в Гурьевский совет Кузнецкого уезда. Однако во время выступления Чехословацкого корпуса, опять же как революционер, Новоселов был арестован.

В августе Иван бежал в тайгу, а уже в сентябре организовал отряд повстанцев в 300–500 бойцов, действовавший в районе Барнаула, Кузнецка, Мариинска. Когда в декабре 1918-го против партизан были брошены регулярные войска Колчака, Новоселов распустил отряд, а сам нелегально поселился в поселке Кольчугино.

В апреле следующего года Иван Новоселов с десятком партизан вновь ушел в тайгу, где соединился с большим отрядом повстанцев анархиста Лубкова. Однако в мае 1919-го он уже действует самостоятельно, ведя затяжные бои за прииск «Центральный», рейдируя в Мариинском, Кузнецком, Барнаульском уездах. Вскоре к Новоселову присоединился отряд левого эсера Шувалова.

В июне под давлением карательных отрядов колчаковцев (до двух тысяч бойцов) Иван с отрядом в 600 человек отступил в Причернский край, где соединился с небольшим отрядом атамана Рогова. Далее путь лежал в Горную Шорию, в район реки Чумыш, который с юга примыкал к угольным копям Кузбасса. Объединенный отряд Новоселова–Рогова попытался с налета взять Кузнецк и освободить из тюрьмы политических заключенных. Однако под натиском превосходящих сил колчаковцев атаманы были вынуждены отступить и в конце августа 1919 года разделиться, после чего отряд Новоселова двинулся в Мариинский уезд. В октябре Новоселов вернулся в Причернский край. С этого момента и до конца декабря 1919-го его отряд входил в партизанское соединение Рогова. В целом с декабря 1918-го по декабрь 1919 года повстанческий отряд атамана Новоселова прошел рейдами несколько тысяч километров по территории Кузбасса и Алтая.

Отличительной чертой отряда Рогова–Новоселова стал массовый террор против представителей офицерства, дворянства и буржуазии, погром православных церквей. Походной песней отряда был «Марш анархистов», а знаменем – черное полотнище с надписью «Анархия – мать порядка».

Анархист-атаман Григорий Федорович Рогов родился в 1883 году в многодетной бедняцкой семье в селе Жуланиха Барнаульского уезда Алтайской губернии. Его родители не были коренными сибиряками, а переселились в Сибирь из Тульской губернии. В 1902 году Григория призвали в армию, а в 1904-м он оказался на фронте русско-японской войны. За храбрость и выдержку в боях с японцами был награжден Георгиевскими крестами, получил звание фельдфебеля.

После войны с Японией Рогов работал продавцом в казенной винной лавке, занимался домашним хозяйством. По мобилизации в 1915 году попал на фронт Первой мировой. Весной 1917-го Григорий записался в партию эсеров, с осени состоял в партии левых эсеров, но, разочаровавшись в них, в начале 1918-го оказался в организации анархистов. Революционная стихия сделала из Григория общественного лидера и советского функционера: он был избран членом управы Алтайского губернского уездного комитета, членом Алтайского губернского Совета крестьянских депутатов, делегатом губернского съезда Советов крестьян Алтая.