Текст книги "Атаманщина"

Автор книги: Виктор Савченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

Но и сам товарищ-батька Михаил Буденный отличался необузданным нравом и оригинальностью заявлений. Так, 16 октября 1920 года в приказе конармейцам с призывом штурмовать белогвардейский Крым Буденный отмечал: «Немецкий барон делает отчаянные усилия, чтобы удержаться в Крыму, но это ему не удастся. Ему помогают изменники революции – евреи и буржуи. Но достаточно будет решительного удара славной конницы, и предатели будут сметены. Будьте стойки и беспощадны. Крым будет наш!»

Что же касается Маслакова, то бюллетень Реввоенсовета тогда сообщал, что он «является хорошим стратегом и бойцом. Способен повести бойцов и выйти победителем, но революционной дисциплины не признает, недоброжелательный к комиссарам и имеет наклон к самостоятельности».

Исааку Бабелю тогда казалось, что буденновцы походят на «кондотьеров или будущих узурпаторов». Комбриг Маслаков, с которым писатель несколько раз встречался лично, был упомянут им в романе «Конармия». Бабель писал: «Впереди полка, на степной раскоряченной лошаденке ехал комбриг Маслак, налитый пьяной кровью и гнилью жирных своих соков. Живот его, как большой кот, лежал на луке, окованной серебром...»

В ноябре 1920 года Маслаков стал командиром 4-й кавдивизии (после него этим соединением командовали Пархоменко и Тимошенко). Однако уже через месяц за проявления недовольства и непокорность он был понижен до комбрига. В декабре 4-я дивизия (вместе с бригадой Маслакова) отправилась на внутренний фронт – воевать против Махно, который еще неделю назад находился в составе Красной армии.

Солдаты и командиры 4-й кавдивизии потребовали от Троцкого освободить их «от работ на внутреннем фронте», но ответа так и не дождались. В январе 1921 года 4-я дивизия действовала против восставшей 3-й группы махновцев атамана Бровы в Екатеринославской губернии. 1-я бригада 1-й Конной была одной из лучших, но из-за непосредственного контакта с махновцами и местным населением она отказалась проводить карательные акции против бойцов батьки. Очевидно, с декабря 1920 года Маслаков стал поддерживать тайные отношения с махновцами, о чем есть упоминание в мемуарах командира штаба Махно В. Белаша.

В ту голодную зиму части 1-й Конармии буквально разваливались от недоедания, от голода гибли люди и кони. Буденный просил передислоцировать Конармию в хлебные районы Дона и Кубани, но Троцкий, боясь восстания на Дону с участием буденновцев, был против.

В начале февраля 1921 года Буденный и иже с ним решили отдать Маслакова под суд ревтрибунала, сфабриковав против него «дело о контрреволюции». Маслаков не стал ожидать решения своей судьбы красным трибуналом и 8 февраля призвал бойцов своей бригады и местное население выступить против «узурпаторов-большевиков», поддержать Махно и приказал бригаде готовиться к рейду на Дон.

В листовке, выпущенной Маслаковым, были такие слова: «Мы не идем против советской власти, а боремся за нее... против диктатуры бумажных коммунистов... против диктата свыше и диктаторов... за действительную советскую власть без коммунистов. Мы дали себе честное слово и поклялись не бросать оружие, пока не уничтожим этих гадов... Да здравствуют свободные советы, но только такие советы, которые будут правильно выбраны народом, а не назначенные свыше. Долой всех диктаторов, кто бы они ни были!»

11 февраля 1921 года советская власть объявила Маслакова вне закона. Он, как говорилось в приказе, «на почве пьянства и демагогии» увлек на мятеж значительную часть бойцов 19-го кавполка и «предал дело революции».

В группе Маслакова–Бровы (атаман Брова стал начальником штаба группы), вошедшей в армию Махно, оказалось более 700 сабель и 300 штыков. Тогда к восставшим Маслакова примкнуло еще 130 буденновцев из других бригад 6-й и 4-й кавдивизий и 120 бойцов бывшей 2-й Конармии Миронова, которые перешли на сторону Махно в декабре 1920 года.

Впрочем, пребывание группы-бригады Маслакова в повстанческой армии Махно было недолгим. Уже 16 марта 1921 года Маслаков, Брова и атаман Кочубей со своими отрядами оторвались от махновцев и выступили в направлении на Северный Кавказ. На эту акцию было дано согласие батьки, причем частям Маслакова было присвоено новое звучное название – Кавказская повстанческая армия махновцев. Маслаков надеялся выйти в родные степи Ставрополья и перетянуть на сторону повстанцев станичников из 1-й Конной Буденного и 2-й Конной Миронова.

В 1-м Донском округе Маслаков включил в свой состав повстанческий отряд атамана Сизова, доведя численность своей «армии» до четырех тысяч бойцов. Около полугода соединения Маслака вели повстанческую борьбу против большевиков на Ставропольщине и в калмыцких степях. Первые бои с участием бойцов Маслакова на Северном Кавказе произошли уже в марте 1921 года в Малодербентском улусе у Царицына. 12 марта две тысячи конных повстанцев прорвались через линию железной дороги на участке Ремонтная–Гашун, выйдя в калмыцкие степи. Тогда же Маслаков был разбит под станцией Ремонтное Сальского округа, но, оправившись от удара, совершил рейд через Сальские степи на Ставрополье. Его «армия» для удобства маневра разделилась на несколько полков-отрядов. Вскоре Астрахань оказалась под угрозой удара Маслака и прекращения поставок хлеба в Астрахань.

Обеспокоенный повстанчеством, Ленин требовал тогда от Троцкого: «Надо нажать изо всех сил и разбить Маслакова». 23 марта в районе села Рогули, на границе Ставропольского края и Калмыкии, партизаны были окружены и разбиты. В плену оказалось 200 повстанцев, еще 300 было убито и ранено, захвачено три пулемета и одно орудие. Но большая часть маслаковского отряда сумела уйти в далекие калмыцкие аулы.

В начале апреля Маслаков занял калмыцкие городки Яшкуль, Чилгир, Улан-Эрге, Бургун-Сала. 29 апреля он захватил Элисту, где казнил около 100 советских работников и комиссаров. В Калмыкии в его отряд влились местные повстанцы под командованием атамана Горываня. Маслак пытался установить связь с руководителем Тамбовского повстанчества Антоновым или пробиться к Махно. В мае его отряд пробился в самарские леса у Днепра, но вскоре вернулся на Северный Кавказ. В начале июня Маслаков действовал уже в Астраханской губернии, а через месяц атаман увел свой отряд на Дон для соединения с махновцами. 6 июля повстанцы Маслакова (200 кавалеристов) заняли станицу Нагавскую, а 27 июля у станицы Казанской встретились две потрепанные в боях «армии» Махно и Маслакова. Объединившись, они едва составляли до 450 сабель.

2 августа 1921 года на Дону махновцев настигли части 1-й Донской дивизии красных и разбили сводный отряд Махно–Маслакова. После этого боя Маслаков и Брова вновь покинули батька. В конце августа Маслак с отрядом в 150 сабель и с обозом, состоящим из 30 подвод, появился в Усть-Медведицком округе. К сентябрю 1921 года отряды ЧК загнали повстанцев в предгорья Северного Кавказа, где в октябре Маслаков и его соратник атаман Брова были предательски убиты амнистированными властью бывшими участниками их же отряда.

Глава 8

Атаман Антонов

и «тамбовские волки»

Малоизученное масштабное крестьянское повстанческое движение на Тамбовщине в 1920–1922 годах получило название «антоновщина» по фамилии одного из атаманов-организаторов восстания. Историки не могут сойтись во мнении о роли самого атамана Антонова в движении. Исследователь Б. Сенников[68] выдвинул малоубедительную версию о том, что название «антоновщина» было дано Лениным по фамилиям двух «усмирителей» этого восстания: В. Антонова-Овсеенко (руководителя подавления восстания) и М. Антонова-Германа (председателя Тамбовской губЧК), и что сам атаман Александр Антонов играл в «антоновском» движении второстепенную роль, уступая в лидерстве «настоящим» вождям восстания – поручику Токмакову и полковнику Богуславскому.

Скорее всего, эта версия была выгодна эмигрантскому издательству «Посев», с которым сотрудничал историк, чтобы придать антоновщине характер скрытого белогвардейского движения, лишив его социалистического содержания как народного движения за «вольные советы». Но в действительности главным организатором и душой восстания был революционер Александр Антонов, и не случайно власти не могли считать антоновщину разбитой, пока был жив ее лидер. Да и сами повстанцы в своих многочисленных листовках величали своего руководителя не иначе как «наш вождь Антонов».

Советские исследователи не могли сойтись во мнении, когда и где родился Александр Антонов – не то в 1888 году, не то в 1889-м. В разных книгах публиковались и разные сведения о месте его рождений: Кирсанов, село Инжавино, Москва. В действительности родился Александр Антонов 26 июля 1889 года в Москве. Его отец, Степан Гаврилович, фельдфебель запаса, поселился в селе Инжавино Кирсановского уезда после службы в армии и мытарств по городам России. Некоторое время семья Антоновых, «среднего достатка», жила в Кирсанове, где отец семейства завел слесарную мастерскую. Биографическая справка на Александра Антонова, составленная в Тамбовской губернской ЧК в 1920 году, уточняет социальный статус: «Антонов – мещанин города Кирсанова Тамбовской губернии. Мать – портниха, отец садовник. Сам он окончил 5 классов реального училища».

Кроме Александра в семье было еще трое детей. Младший брат Дмитрий закончил Кирсановское приходское училище; сестра Анна жила в Пензе, а после замужества переехала в Петербург, сестра Валентина вышла замуж за начальника железнодорожной станции на Тамбовщине, в 1918 году она вступила в РКП(б), была местным партийным функционером.

Александр Антонов окончил в Кирсанове начальную школу и не менее трех классов 4-классного Тамбовского реального училища, но, видимо, законченного образования не получил. В 16 лет он был исключен из училища за распространение среди учащихся эсеровской литературы. Однако искаженная большевистская биография указывала: «его исключали из класса за хулиганство». После этого Антонов остался в Тамбове, устроился учеником столяра, а потом рабочим в вагоноремонтных мастерских, куда он поступил по «протекции» тамбовской эсеровской организации. В то время мастерские считались оплотом партии эсеров, а рабочие-эсеры вагоноремонтных мастерских застрелили тамбовского генерал-губернатора. Но Антонов недолго проработал там, вскоре он перешел на нелегальное положение и скрывался в провинции, временно работая волостным писарем и народным учителем.

В 1905 году Александр вошел в группу молодых «независимых» эсеров Тамбовщины. В это время он познакомился с местными эсеровскими лидерами Марией Спиридоновой и Виктором Черновым. В годы революции 1905–1907 годов Тамбовская губерния была одним из наиболее взрывоопасных регионов России – здесь произошло 22 крестьянских выступления, шесть из них закончились столкновениями крестьян с полицией. По числу разгромленных помещичьих усадеб Тамбовская губерния была одной из первых в стране.

В 1906 году, после смерти матери Натальи Ивановны Соколовой, Александр с головой ушел в революцию и стал боевиком. С весны 1908 года Антонов упоминается в жандармских бумагах уже не как революционер, а как «известный грабитель» и «неуловимый террорист». Приметы, изложенные в полицейской карточке, заведенной на Антонова (партийные клички Шурка и Осиновый), скупы и не индивидуальны – ниже среднего роста, худой, русые волосы, лицо круглое, губы тонкие, глаза «глубокопосаженные», походка быстрая...

Полиция подозревала Антонова в убийстве сельского старосты, обвиняла в ранении городового во время перестрелки при попытке к задержанию в июне 1908 года в Тамбове. 3 ноября того же года Антонов, в числе четырех «эксистов-террористов», вооруженных револьверами, участвовал в ограблении кассы на станции Инжавино. Во время нападения террористы загнали испуганную вокзальную публику и служащих в контору вокзала и, пригрозив бомбой, приказали час не двигаться. Тогда они захватили около 4,5 тысячи рублей – по тем временам большие деньги. Через 50 дней группа Антонова совершила нападение на отделение Крестьянского банка на хуторе Канинском Борисоглебского уезда Тамбовщины, захватив там 2300 рублей. Во время преследования налетчиков был ранен полицейский. В отделении банка налетчики оставили расписку: «Деньги конфискованы Поволжским союзом независимых социалистов-революционеров».

Антонов вступил в эсеро-максималистскую Тамбовскую группу независимых социалистов-революционеров (которая, в свою очередь, входила в Поволжский союз независимых социалистов-революционеров). Этот союз отличался самостоятельностью и крайней левизной, смыкаясь с анархистами по своей идеологии и действиям. Эта группа провела в Тамбовской губернии серию громких эксов. В ней состояли молодые люди 18–20 лет, которые позже стали лидерами антоновского Тамбовского восстания.

Молодой Александр Антонов был типичным российским революционером-«леваком» начала XX века. Он вышел «из низов», недоучился, парнишкой стал революционером, взял на себя грех терактов и «эксов». Таких молодых людей было множество в организациях эсеров, максималистов, анархистов и даже большевиков. Поразительно сходство лиц и судеб двух главных вождей крестьянской революции – Антонова и Махно. Когда смотришь на их фотографии (Н. Махно – известное фото «в папахе» февраля 1919-го и А. Антонова – единственная сохранившаяся карточка конца 1920 года), то в глаза бросается похожесть овала и черт лица двух атаманов. Оба они имели рост ниже среднего, быструю походку. А судьба! Нестор Махно родился 26 октября 1889 года, Антонов – 26 июля 1889 года. Оба «пошли в революцию» и в крайние революционные группы в 17 лет, оба некоторое время были рабочими, а с 1907 года участвовали в экспроприациях и перестрелках с полицией. Примерно в одно и то же время Нестор и Александр были арестованы и приговорены к смертной казни, и обоим этот приговор был заменен бессрочной каторгой, оба с 1909 по март 1917 года пребывали на каторге (но в разных тюрьмах), оба в 1917-м стали признанными авторитетами, членами местных советов. И Нестор, и Александр примерно в одно время порвали с большевиками «по крестьянскому вопросу» и возглавили повстанческие отряды (Махно – в июле 1919-го, Антонов – в 1918-м), у обоих из детей было по одной дочери. Махновщина прекратилась в августе 1921-го, антоновщина была разгромлена в июле того же года. Антонова генштабисты из РККА называли «недюжинной личностью, с большими организаторскими способностями». Похожей характеристики от своих врагов удостаивался и батька Махно.

Находясь на нелегальном положении, в Саратове Антонов готовил террористический акт против генерала Сандецкого, руководившего подавлением крестьянских выступлений. Однако в феврале 1909 года он был арестован. Есть предположение, что провал саратовских эсеров-террористов – дело провокатора Евно Азефа. Далее был смертный приговор, замена его бессрочной каторгой, долгие годы за решеткой – в тюрьмах Тамбова и Владимира, в Шлиссельбургской крепости. Два раза Антонов пытался бежать из тюрьмы. В заключении он познакомился с Плужниковым, арестованным за участие в крестьянских выступлениях. С той поры Плужников стал правой рукой Антонова (такая же тюремная дружба на долгие годы связала судьбы Н. Махно и анархиста Аршинова).

Откорректированная чекистами биография Антонова трактовала его молодые годы следующим образом: «Участвовал с определенной кучкой уголовных преступников в разных грабежах и убийствах, большею частью убивал чинов полиции и грабил винные лавки, чем и зарекомендовал себя как социалист-революционер. В 1906 году он вступил в партию социалистов-революционеров. Был сослан в Сибирь, за разного рода грабежи и убийства». Но каторгу Александр Антонов отбывал не в Сибири, а в каторжных тюрьмах Тамбова, Владимира, Москвы.

В начале марта 1917-го «революцией освобожденный» с каторги Антонов вернулся в Тамбов. На вокзале ему была устроена торжественная встреча. Выйдя из вагона, «новый герой своего времени» поднял над головой кандалы, чем вызвал в толпе встречающих взрыв эмоций. Позже эти кандалы были распилены на части и разобраны на сувениры. Возбужденная толпа несла Антонова на руках от вокзала до центра города.

Бывший каторжанин входит в новую революционную элиту: он назначается помощником начальника городской милиции Тамбова, которым стал эсер Петр Булатов – дворянин Кирсановского уезда, в революцию 1905 года организовавший революционные «Крестьянские братства».

В то время Тамбов был центром огромной губернии с 3,5-миллионным населением. Однако в 12 городах этой губернии проживало только 260 тысяч человек (около 8 %), а в самом губернском Тамбове – 70 тысяч. Тамбовская губерния была наиболее крестьянской из всех губерний Центральной России. Здесь была слабо развита промышленность, губерния считалась сельхозпроизводящей, вывозя в год до 60 миллионов пудов различных продуктов питания. Летом 1917-го крестьяне Тамбовщины прославились массовыми самовольными захватами помещичьей земли, в губернии было зафиксировано 358 выступлений. Наибольшее число разгромов имений пришлось на сентябрь 1917-го.

В сентябре того же года Распоряжением № 3 губернских революционных органов власти помещичьи имения были переданы под контроль крестьянских земельных комитетов. Именно в это время в далеком украинском Гуляйполе глава местного совета и ревкома Нестор Махно передал всю помещичью землю в волости местным крестьянам.

В те неспокойные времена большевик Трунин (товарищ председателя Кирсановского комитета общественной безопасности), возглавив выступление недовольных, провозгласил себя прокурором Кирсанова и «независимою республику». Для подавления выступления из Тамбова был прислан отряд милиции во главе с Антоновым. Дело дошло до вооруженного штурма здания городской управы, в ходе которого погибли восемь человек. Трунин и его сторонники были арестованы делегатами Тамбовского совета, солдатами Кирсановского гарнизона и милиционерами Антонова.

Много времени Антонов уделял борьбе с захлестнувшим Тамбов бандитизмом. С августа 1917-го на Тамбовщину стали пробираться банды солдат-дезертиров. Они грабили и воровали, устраивали пьяные дебоши и перестрелки в городе. Для обуздания дезертиров Антонов вооружил несколько сот рабочих железнодорожных мастерских. Под его руководством отряд разоружил несколько мятежных запасных полков и банд дезертиров, взял под контроль железнодорожную станцию Тамбов.

Осенью 1917 года Александр Антонов получил должность начальника кирсановской уездной милиции. Как и анархист Махно, «независимый» эсер Антонов с энтузиазмом встретил известие об Октябрьском перевороте в Петрограде. Он помогал большевикам в установлении советской власти на Тамбовщине, потому и сохранил свой пост начальника милиции в Кирсанове до апреля 1918 года.

В феврале 1918-го в Кирсанове установилось подобие двоевластия: уездный совет находился под влиянием независимых эсеров, а исполнительная власть оказалась в руках большевиков. Антонов становится членом Кирсановского уездного Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов.

С первых дней революции в Кирсанове был создан Первый социалистический полк из добровольцев-революционеров, командиром которого был друг Антонова эсер Михневич. Но большевикам удалось назначить командиром полка своего ставленника Авербаха. Михневич же стал заместителем Антонова как начальника уездной милиции. Опираясь на штыки Кирсановского полка, большевики стремились переизбрать членов местного совета, отстранить эсеров от руководства, В то же время влиятельные в Кирсанове эсеры – Баженов, Антонов, Михневич, Соболев, Заев, Будкевич, Булатов – пытались создать альтернативную власть – кирсановское самоуправление. Константин Баженов, из кирсановских мещан, был старше Антонова на пять лет. В 1907–1909 годах он был лидером кирсановской организации эсеров. С весны 1917-го Баженов стал комиссаром внутренних дел Кирсановского уезда, представляя власть Временного правительства. Очевидно, именно Баженов до 1919 года был эсеровским наставником Александра Антонова.

Однако большевики пресекли создание самоуправления в Кирсанове и смогли организовать перевыборы уездного совета, в результате которых председателем совета был избран большевик Агейкин. Понимая, что столкновение с новой властью неизбежно, Антонов создает тайную подпольную организацию, которая начала готовить восстание против большевиков. Членами этой организации стали будущие атаманы Тамбовского восстания Ишин и Плужников, местные милиционеры Токмаков, Заев и Лощинин. Заговорщики похищали со складов оружие и зарывали его в землю в районе будущих «базовых» сел. Антонов руководил разоружением эшелонов Чехословацкого корпуса, который передвигался через Кирсанов на восток. Отобранное у чехов оружие он отправлял в села Рамза и Чернавка, где планировалось создать антибольшевистский отряд.

В конце апреля 1918 года ЧК раскрыла «эсеровский заговор» в Кирсанове. Чекисты расстреляли ближайших сподвижников Антонова – эсеров Заева и Лощинина, которых он незадолго до ареста назначил начальниками районных милиций уезда. Антонов, узнав о расстрелах своих товарищей, предпочел скрыться «в неизвестном направлении». Он затаился в лесных деревнях Рамза, Чернавка, Каравайная, Трескино, где собрал небольшой отряд крестьян, выступивших против мобилизации в Красную армию. Некоторое время Антонов находился в Самаре, где у власти находился Комитет членов Учредительного собрания (Комуч), часть членов которого были эсерами. Но идеи Антонова были намного левее идеологии Комуча, и будущий атаман не задержался в «эсеровской республике».

Из крестьян Кирсановского уезда Антонов сформировал Боевую дружину для вооруженной борьбы против большевиков, проводившую политику террора против комиссаров-«назначенцев» и продотрядовцев, экспроприировавшую государственные кассы. Штаб антоновцев располагался в селе Караул в Инжавинской волости. В Инжавине подпольем руководил эсер Ишин, в Паревке – Григорий Хвостов и Ластовкин, в Рамзе – Павлов и Сычалин, в Иноковке – Токмаков и Жариков.

Летом 1918 года тамбовское крестьянство начало борьбу против продразверстки и других повинностей в пользу революционного государства. Крестьяне не желали идти в Красную армию и прятались в лесах от мобилизации. Дезертиров на Тамбовщине насчитывалось до 25 тысяч человек.

В середине июня 1918-го в Тамбове произошло антибольшевистское восстание, руководителями которого стали Александр Богуславский, Петр Булатов и младший брат атамана Антонова – Дмитрий. После того как восставшие захватили город, они восстановили городскую думу и арестовали до 200 коммунистов и советских активистов. В близлежащих к Тамбову волостях крестьяне также свергли власть большевиков. Однако через два дня восстание было подавлено.

В сентябре 1918-го восстали тамбовские села: Рудовка, Васильевка и Никольское, участие в организации этих выступлений принял и Александр Антонов. В начале октября 1918-го в Борисоглебске произошло восстание призванных в Красную армию унтер-офицеров Первой мировой.

К ноябрю 1918-го в дружине Антонова уже насчитывалось до 150 человек эсеров и дезертиров. В конце года антоновцы напали на Золотовский волостной совет, убив нескольких местных коммунистов. Антонов совершил также налет на Инжавинский райпродком, захватил кассу, убив четырех продработников – руководителей райпродкомиссариата. В декабре 1918-го дружина Антонова разошлась на «зимние квартиры».

Летом следующего года на так называемых Трескинских лугах Тамбовщины Антоновым была собрана целая «армия» в две тысячи человек. Однако 80 % ее составляли дезертиры, не горевшие желанием проливать свою кровь в Красной армии, у более половины бойцов не было огнестрельного оружия.

В октябре 1919-го дружина Антонова, базировавшаяся в Инжавинских лесах и поддерживаемая крестьянами Кирсановского уезда, перемещалась по Тамбовщине, из уезда в уезд, уничтожая коммунистов, представителей карательных органов власти, продотряды и ссыпные пункты, раздавала зерно крестьянам. Тогда Антонов впервые напал на село Инжавино, где казнил нескольких коммунистов. Среди убитых антоновцами были председатель Тамбовского губисполкома, заведующий губернским контролем и др. С наступлением зимы Антонов вновь распустил большую часть своей дружины, а сам с небольшим отрядом в 50 бойцов укрылся в лесном лагере у села Рамза.

В то же время Антонов направляет письмо начальнику Кирсановской уездной милиции с протестом против очернения действий дружины. В письме атаман писал: «По дошедшим до нас сведениям, товарищи коммунисты, желая очернить меня и моих товарищей перед лицом трудового крестьянства и всей свободомыслящей России, обзывая нас бандитами, стараются приписать нам причастность к грабежам, совершенным в районе волостей: Трескинской, Калугинской, Курдюковской и др., прилегающих к этому району. Подобная наглость достойна позорной бюрократии старого времени. Я больше чем уверен, если вы истинные демократы, то, заглянув в тайники души своей, обрызганной святой кровью трудящихся, скажете: «Толкаемые бессильной злобой, мы бросаем людям незаслуженные обвинения, позорящие имя гражданина, хорошо зная, что эти люди не только сами не способны на такое позорное дело, но и не пропустят этого безнаказанно другим»... Нашу непричастность к грабительским бандам мы доказываем следующими фактами: Караваинская банда, находящаяся под руководством известного вам Бербешкина, ныне нами ликвидирована. Труп Бербешкина и его помощника Артюшки можете взять в округе «Кензари» в ста саженях от дороги направо, как ехать из Курдюков на Рассказово. Трупы других, если вам требуются, можем доставить по месту требования или просто обнаружить, причем считаем своим долгом довести до вашего сведения, на борьбу с уголовщиной мы всегда готовы подать вам руку помощи».

Антонов именовал себя независимым эсером, хотя при этом не считал себя членом эсеровской партии. Оторванный от центральных органов партии, не имея с ними никакой связи, без идейного партийного руководительства, он остался на позиции эсеровской партии до ее раскола. Ни общероссийское, ни губернское руководство эсеров не было причастно к движению, которое организовывал Антонов. ЦК Партии социал-революционеров (ПСР) не выдвигал тогда «на повестку дня» вооруженного восстания против коммунистов, считая, что разрозненные, стихийные выступления крестьян не приведут к победе, а только усилят красный террор. Лидеры эсеров надеялись на мирную акцию – крестьяне в своих коллективных «приговорах» должны были предъявить свои требования властям. В мае 1920 года ЦК ПСР предложил создавать в селах «Союзы трудового крестьянства», которые должны были стать альтернативой большевистским советам. Тогда же тамбовские эсеры начали восстанавливать эсеровские «Крестьянские братства».

После того как в конце 1919 года ЧК разгромила Тамбовский губком ПСР, эсеровское движение в губернии вышло из-под контроля Центрального комитета партии. Тамбовский губком ПСР требовал от Антонова прекратить называть себя эсером, подчиниться тактике партии, отказаться от террористической борьбы. Эсеры из Тамбовского губкома считали, что атаман провоцирует власти, что он собрал «шайку... которая перебила из-за угла до 200 совработников в Кирсановском уезде». Но атаман был сторонником «независимой партизанской тактики» и не желал слушать приказы эсеровских «бюрократов».

Весной 1920 года села Тамбовщины поднялись на новое восстание против диктатуры пролетариата. В марте началось выступление крестьян в Борисоглебском уезде, которое быстро распространилось на Воронежскую губернию. Против восставших была направлена группа Войск внутренней охраны республики (ВОХР) в составе пяти стрелковых батальонов, двух эскадронов, двух батарей и столько же бронепоездов. Эти войска на время погасили пламя восстания. Однако в апреле восстание возобновилось в Борисоглебском и Шацком уездах. Подразделения ВОХР не сумели справиться с восставшими, и только войска Орловского военного округа временно «умиротворили» Тамбовщину.

В начале мая произошло выступление крестьян в Рамзинской волости Тамбовского уезда, разгромивших продотряд и волостной совет. Тогда же вспыхнули локальные восстания в Лебедянском, Козловском, Темниковском и Кирсановском уездах. В мае на Тамбовщине появляется целая «зеленая армия» – до пяти тысяч повстанцев и дезертиров, базировавшихся в густых лесах, тянувшихся от Кирсанова до Моршанска. Антонов, пользуясь моментом, стремился организовать и поставить под свой контроль «зеленую армию» дезертиров.

Во второй половине августа 1920 года на Тамбовщине началась «масличная неделя» по сбору продразверстки, а в сентябре проходила дополнительная ссыпка зерна в рамках «недели помощи фронту». Согласно планам продразверстки, по Тамбовской губернии планировалось собрать 11 миллионов пудов зерна. Обстановку, в которой собиралась продразверстка на Тамбовщине, можно представить по строкам письма коммуниста-тамбовца Исполатова «самому» Ленину: «При взимании государственной разверстки особенно ярко обнаружилась вся наглость, жестокость, своекорыстие, беспощадность этих людей в виде различных незаконных конфискаций без соответствующих протоколов или неправильно составленных, с пропуском взятых вещей, под свист нагаек, битье прикладами, пьяный разгул, издевательства, истязания, изнасилования жен красноармейцев, находившихся на фронте и теперь вернувшихся, – при сплошном вое баб и крике детей».

Даже видный коммунистический публицист Воронский тогда писал, что «мужики поднялись с дрекольем из-за голода». В обзоре Особого отдела Тамбовской губЧК указывалось: «В 1920 г., в связи с частичным неурожаем, началось усиленное взимание разверстки, доходившее в некоторых местах Тамбовской губернии до геркулесовых столпов и своими методами не уступая методам инквизиций... Продразверстка процветала, деятельность отдельных советских и партийных работников – любителей крестьянских перин, самоваров и лошадей – оставалась безнаказанной».

В этой обстановке, в атмосфере повышенной секретности, 10 августа 1920 года был проведен съезд тамбовских эсеров-антоновцев и крестьянских делегатов, принимавших участие в подготовительной работе к вооруженному выступлению. На съезде был утвержден план восстания и его лидер – Александр Антонов.

Антоновское восстание вспыхнуло 19 августа (по другим данным – 26 августа), когда во время сбора продразверстки в крупном тамбовском селе Каменка Кирсановского уезда жители взялись за винтовки. Каменские крестьяне под руководством эсера Плужникова разогнали местный совет и вооружились припрятанным Антоновым оружием. Плужников провозгласил Антонова руководителем восстания. В это же время у станции Облавка и в районе Уваровских лесов появился конный отряд самого Антонова численностью 300 всадников и пехотинцев, который стал ядром будущей армии Тамбовского края. Уже 25 августа этот отряд принял первый бой с красными. 26–30 августа восстали еще несколько десятков деревень Тамбовского, Борисоглебского, Козловского и Кирсановского уездов.