Текст книги "Атаманщина"

Автор книги: Виктор Савченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

Однако власти все равно подозревали Миронова в сговоре с Вакулиным. Скорее всего, так оно и было, Миронов мог запустить Вакулина как «пробный шар», надеясь, что это восстание привлечет казаков и крестьян, создаст базу и территорию для дальнейшего выступления казаков из красноармейских частей. По Дону гуляли «подозрительные казачки» – «делегаты от Миронова», агитировавшие станичников идти «против Троцкого». Большевики понимали всю опасность возможной реализации плана Миронова и от греха подальше в январе 1921 года освободили чрезвычайно популярного на Дону командира от всех командных постов. Тогда же Троцкий выступил против переброски 1-й Конной армии на Северный Кавказ, опасаясь перехода конноармейцев на сторону повстанцев.

За несколько месяцев до расстрела Миронова красными пролетарский поэт Демьян Бедный посвятил ему стихотворение «Мироновцам», в котором были такие строчки:

«...Спал всю ночь, и все Миронов мне мерещился во сне:

вздев на пику трех баронов, он их жарит на огне...»

Когда Миронов в январе 1921 года возвращался с Южного фронта, на каждой станции, где останавливался его поезд, командарму устраивали восторженный прием как «народному царю». В народе знали, как Миронов «болеет за революцию». В одном из своих последних писем в адрес Ленина, Калинина, Троцкого атаман описал сцену, когда голодная крестьянка, измученная продразверсткой большевиков, бросилась перед ним на колени со словами: «Товарищ Миронов, спаси народ!»

Сам атаман сетовал, что его могут «из-за угла убить». Руководство армии и государства требовали от него обличающих воззваний против мятежника Вакулина, но Миронов твердил, что Вакулин из-за неравенства и преступлений власти поднял восстание, что «жиды управляют Россией», а «многие коммунисты – мерзавцы». Используя авторитет Филиппа Миронова, Вакулин утверждал на митингах и в своих воззваниях, что к восставшим присоединится Миронов с «войском» и тогда «начнется чистка!».

23 декабря 1920 года части Красной армии и курсанты выбили отряд Вакулина из Михайловки. Удар был неожиданным, и повстанцы рассеялись по окрестным лесам. Вскоре они собрались в районе Даниловки–Березовской–Малодельской и устремились в свой первый рейд по обоим берегам реки Медведицы на север в сторону Балашовского уезда. В двух боях у хуторов Плотников и Муравлев повстанцы разгромили регулярные войска и ЧОН. Но правительственным частям удалось вытеснить вакулинцев с Дона. Поначалу Вакулин решил уходить в тамбовские леса и соединиться там с партизанской армией Антонова. Однако продвижение в этом направлении мятежникам преградили части ВНУС и бронелетучки.

В середине января 1921 года Вакулин повернул свои войска на восток, в Саратовскую губернию. 18 января мятежный батальон перешел по льду Волгу. «Восточный» рейд вакулинцы завершили в окрестностях Палласовки, блокировав доставку хлеба в занятую большевиками Астрахань. В Саратовской губернии к восставшим начали присоединяться отдельные отряды красноармейцев, часть из них сдавалась без боя, расстреливая своих комиссаров. Так, у села Савинки сдались 500 бойцов бригады ВНУС. В «армию» Вакулина влилось до 500 добровольцев из крестьян, которые поддержали восстание, видя в нем единственный выход из системы продразверстки, к тому же атаман щедрой рукой раздавал захваченные трофеи. Вакулин попытался вернуться на Дон, но части Красной армии выставили сильные заслоны на пути повстанцев, и прорваться на Дон те не смогли. У села Красный Яр развернулись жестокие бои. Очевидно, на начало февраля 1921 года заговорщики планировали поднять всеобщее восстание на Дону под руководством Филиппа Миронова, а отряд Вакулина должен был играть роль детонатора этого взрыва.

В начале февраля Вакулин взял Камышин и удерживал город три дня, в течение которых в городке были арестованы советские работники и коммунисты. 7 февраля красноармейские части выбили повстанцев из Камышина, после чего Вакулин разделил свой отряд на две группы. Одна группа выступила в рейд в северном направлении, другая – на юго-восток. Против основного отряда Вакулина в тысячу повстанцев было направлено до четырех тысяч регулярных войск. В преследовании участвовали «летучие» отряды 21-й и 22-й кавдивизий. Не в силах противостоять правительственным силам, вакулинцы вновь перешли по льду Волгу и взяли курс на Заволжье. В середине февраля стратегической целью Вакулина стал захват Царицына. В походе на Царицын должны были принять участие и восставшие мироновские части.

В это время атаману Вакулину стало известно об аресте Филиппа Миронова. 6 февраля в станице Усть-Медведицкой тот избил коммуниста – председателя местного исполкома. 9 февраля в Михайловке на партконференции Миронов заявил: «Вакулина я знаю как старого сослуживца по своей 23-й дивизии, как честного полкового революционера... Он восстал, видя неправильности работы тыловиков». Миронов утверждал, что в РСФСР правит государством не народ, а «маленькая кучка людей» – инородцев, которые бесконтрольно распоряжаются достоянием народа, что политика расказачивания и продразверстки приведет к краху уже весной 1921 года, подспудно развивал идею необходимости Учредительного собрания. В то же время он заметил, что «чистка нужна, но не путем восстаний».

13 февраля 1921 года Филиппа Миронова арестовали и тайно переправили в Москву, чтобы вскоре судить и казнить за новый мятеж. В середине февраля эшелоны с бойцами из соединений Миронова, направленные на подавление восстания Вакулина, не подчинились приказам командиров и разогнали местную милицию.

Понимая всю опасность распространения «вакулинской смуты», власти стянули для ликвидации мятежного атамана крупные воинские формирования (77-ю и 78-ю бригады ВНУС, три батальона из 178-го и 232-го полков, батальон милиции, отряд матросов с танком и тремя броневиками, четыре бронепоезда и бронелетучка – всего 1500 бойцов). Кроме этих сил был создан летучий конный отряд из отборных бойцов 21-й кавдивизии (около 1000 сабель), взвода артиллерии и батальона стрелков 22-й стрелковой дивизии. У вакулинцев к тому времени было около двух тысяч штыков, 700 сабель, 20 пулеметов и два орудия.

Развязка наступила 16 февраля 1921 года. Из Савинки мятежники ворвались в село Водянка, где в жестоком бою они потеряли погибшими до 300 и пленными 200 человек. Артиллерией красных был разбит обоз повстанцев, они захватили 12 пулеметов и одно орудие. Вырвавшись из окружения, мятежники ушли пятью группами. Головной отряд Вакулина в 250 сабель отступил на восток, на территорию Саратовской губернии. На следующий день, 17 февраля, у станции Гмелинская Вакулин был убит «в рукопашном бою», а его отряд полностью разгромлен. Армия вакулинцев на время рассеялась и исчезла, большинство мятежников, вернувшись в Донскую область, сформировали на местах очаги сопротивления большевистскому режиму: свободные зоны, новые мелкие отряды местных партизан.

После катастрофы «армии» атамана Вакулина командование повстанцами взял на себя атаман Федор Григорьевич Попов. В 1918-м он воевал у атамана Красного, но в конце года добровольно перешел в большевистские части Филиппа Миронова (23-ю кавдивизию). В Красной армии Попов прошел путь от комвзвода до комполка 1-й Конной армии. В 1919-м он вступает в РКП(б). После демобилизации в 1920 году Федор Попов избран председателем совета хутора Муравлевского станицы Малодельской. В момент начала восстания Вакулина ему было приказано организовать борьбу против своего друга. Но вместо этого Попов присоединился к вакулинцам, став командиром эскадрона восставших.

Под руководством Федора Попова разрозненные и деморализованные разгромом группы повстанцев превратились в армию численностью около 8 тыс. конников, прошедшую рейдами по заволжским и казахским степям, землям Дона, Саратовской и Пензенской губерний.

Уже через две недели после разгрома у Водянки Попов собрал вооруженных повстанцев, сформировав полки по принципу землячеств: 1-й Усть-Медведицкий, 2-й Астраханский, 3-й Самарский, 4-й Пугачевский полк (из уроженцев Самарского Заволжья), а также кавалерийский полк (500 сабель при шести пулеметах). Полки состояли из трех батальонов, каждый из которых был поделен на три роты. В каждом полку имелось по пять пулеметов, отдельно была создана пулеметная команда (15 пулеметов). Между пулеметчиками была установлена связь посредством восьми телефонов. Агенты и шпионы Попова действовали во всех округах Донской области и в Саратовской губернии: «посланы старики и молодежь под видом бежавших, собирают нужные им сведения» (структура подобной разведки с успехом использовалась и в повстанческой армии батьки Махно). Попов сохранил вакулинскую систему местной власти в виде «Совета пяти» и «Совета трех».

В своей Декларации атаман Попов «отменил» диктатуру пролетариата и «передал власть самому народу без всяких подразделений на классы и партии». В идеологии повстанцев переплетались различные лозунги: анархии, «многопартийного коммунизма», парламентской буржуазной республики с Учредительным собранием, свободной торговли и «социалистической кооперации». Признание мелкой частной собственности, артели и кооперативных организаций дополнялось борьбой с крупным капиталом и государственной монополией.

Армия Попова имела пять «тыловых» центров: в Иловатской волости структуры местных атаманов Пятакова и Муравьева (до 1,5 тысячи бойцов); на левом берегу Волги, в саратовском Заволжье – повстанцы атаманов Аистова и Сарафанкина (700 бойцов), организовав базовые районы в окрестностях Красного Кута, Золотого Лесного Карамыша, Умета, Дворянского. Интересно, что местные атаманы, которые поддерживали Попова, также были из вчерашних красных: Михаил Пятаков – бывший командир отряда продразверстки, Аистов – комбат РККА.

В середине марта 1921 года, когда в воздухе витали надежды на смену режима и победу восставшего Кронштадта, губернский Саратов оказался в тисках повстанческих сил атамана Попова. Пройдя рейдом Самарскую и Саратовскую губернии, 17 марта его соединения заняли Хвалынск.

Под Саратов из Петрограда на борьбу с повстанцами Попова прибыла 27-я стрелковая дивизия, из Сибири – 1-я кавалерийская дивизия, кроме этих сил были присланы два бронепоезда и бронелетучка, четыре бронеотряда и два отдельных полка. Руководителем группы войск РККА, выступивших против поповцев, был назначен командир 27-й дивизии В. Путна.

С конца февраля 1921 года, когда уже стало известно о неудаче восстания в Кронштадте и начале политики нэпа, атамана Попова преследовали системные неудачи. Соединения красных в боях под Саратовом и Вольском серьезно потрепали поповцев, вынудив их уйти в Пензенскую губернию, 28 марта «армия» Попова заняла Сердобу (Сердобск). Однако поход на соединение с повстанцами Антонова ни к чему не привел: красные перекрыли Попову путь в тамбовские леса. К этому времени стало заметно разложение в рядах повстанцев, между полками начались конфликты, перераставшие в перестрелки. Сказывался острый дефицит патронов, снарядов, медикаментов. Саратовские крестьяне все чаще отказывали в поддержке поповцам, забиравшим у них лошадей, семенной хлеб, фураж, одежду.

В этой ситуации Попов посчитал, что спасти «армию» можно только удачным походом на Дон. 12 апреля он объявился в Хоперском округе. Но уже в боях 15–16 апреля части Попова потерпели поражение, атаман был тяжело ранен в голову и отошел от управления «армией», которая распалась на две части: «волжане» (1,5 тысяч штыков и сабель) ушли на север к Волге, «донцы» (500 сабель, 250 тачанок) устремились на юг.

18–28 апреля отряды Попова рейдировали в Усть-Медведицком округе, у Ольховки, по берегам реки Медведицы. Часть повстанцев разбежалась по хуторам и станицам, многие направились на Урал и Волгу. Саратовская группа была разгромлена, а атаман саратовцев Еремеев оказался в плену. Самарская группа (тысяча штыков и сабель, девять пулеметов) сумела пробиться к Волге, в Камышинский уезд.

В мае 1921 года небольшой отряд Попова в 17 сабель появился у станицы Малодельской. Целью атамана была организация новой «армии» взамен разбежавшейся. Но все попытки сформировать новые части не имели результата, крестьяне отказывались бунтовать – амнистия, введение нэпа и общая усталось от войны сделали свое дело. В конце мая еще недавно грозное восстание Вакулина–Попова прекратилось, Попов распустил своих бойцов и тайно поселился в Царицыне. Через месяц он был арестован местной ЧК и через полгода расстрелян по приговору ревтрибунала.

Местные группы вакулинцев–поповцев весной 1921 года еще продолжали борьбу. Отряд атамана Аистова в конце марта был разбит, атаман Сарафанкин увел 200 повстанцев в Нижинские степи. В апреле отряды атаманов Аистова, Сарафанкина и Сафонова и мятежный Первый революционный отряд из восставшего 49-го кавалерийского дивизиона РККА под командованием Охранюка-Черкасского ненадолго объединились в довольно мощную группу (1600 сабель и штыков). Атаман Охранюк-Черкасский – в прошлом белый офицер, перешедший в РККА, где он стал командиром эскадрона Преображенского укреппункта, членом РКП(б).

В мае его отряд рейдировал по Бурзян-Тангауровскому, Кыпсак-Джитировскому, Усерганскому районам, где еще в декабре 1920 года началось восстание русских и башкирских крестьян под лозунгом «За Советы без коммунистов!» и появились призывы с требованием автономии для нерусских народностей РСФСР. Далее отряд Охранюка-Черкасского (600 сабель) двинулся на восток и в июне достиг Челябинской губернии, но был разгромлен Красной армией в 100 км севернее Орска. После этого разгрома атаман с сотней сабель вернулся в Поволжье.

В Сальском и 1-м Донском округах был образован штаб «Донской повстанческой армии» во главе с бывшим начальником штаба 14-й кавдивизии 1-й Конной армии Абрамовым. Он сформировал повстанческую армию в 700 сабель, которая воевала под лозунгом «Власть советам, а не партиям!».

Из буденновцев вышел и другой повстанческий атаман юга России – Иван Петрович Колесов, который родился в 1880 году в станице Иловлинской в бедной крестьянской семье. Иван участвовал в Первой мировой войне, дослужился до вахмистра, был награжден четырьмя Георгиевскими крестами. В марте 1917-го Колесов стал выборным командиром полка, а в следующем году председателем объединенного совета трех крупных станиц на Дону. Тогда же за свою революционную деятельность и поддержку большевиков он был объявлен Калединым «изменнником Тихого Дона», а за его голову белые обещали 200 тысяч рублей.

В ответ Иван Колесов объявил мобилизацию казаков и собрал два конных полка, которые боролись против Каледина и Краснова. Он стал организатором первых красных партизанских отрядов на Дону. С начала 1919-го находился в составе Красной армии, пройдя путь от комбата до комбрига 4-й дивизии 1-й Конной армии. За личную храбрость Колесов был награжден орденом Красного Знамени. В конце 1920 года он занял должность начдива запаса Первой конной армии.

13 марта 1921 года колесовцы ворвались в село Ольховка. Бой на улицах деревни длился около пяти часов. В итоге отряды УОН не выдержали напора и отступили к селу Гусевка. 14 марта красноармейцы выбили повстанцев из Ольховки, взяв в плен более пятидесяти человек. После этого колесовцы двинулись на восток, в сторону Камышина, перейдя по хрупкому льду на левый берег Волги.

В конце марта произошло слияние отрядов Колесова и Носаева. При этом, как отмечалось в сводках ЧК, Колесов «принял общее командование носаевскими бандами». Первой совместной операцией объединенного отряда Колесова–Носаева стал налет на село Старый Эльтон. Утром 3 апреля 60 всадников ворвались в село, разоружили поселковую милицию и красноармейцев, сожгли канцелярию волостного совета. Уже спустя два дня, совершив рейд в 110 километров, они неожиданно штурмовали село Быково. Здесь партизаны произвели «полный разгром»: были разграблены райпродком и совучреждения, взят телеграфный аппарат, увезен инвентарь совучреждений, захвачена почта. Вскоре под знамена Колесова и Носаева вступили отряды Маслова, Еркина и Солохина, после чего численность отряда составила 2000 бойцов.

Утром 12 апреля повстанцы пошли в наступление на станцию Кайсацкая. Из Новоузенского уезда на 10 подводах прибыли саратовские «гости» – отряд партизан под руководством Кандалова. Неожиданно главные силы партизан ушли в киргизские степи. В начале мая они были замечены в 50 верстах восточнее Николаевска. Ряды повстанцев существенно пополнились киргизскими кочевниками. Борьба продолжается, но об Иване Колесове в оперативных сводках уже нет никаких упоминаний.

* * *

Говоря об атаманах – бывших красных командирах, нельзя не упомянуть Якова Ефимовича (в некоторых источниках – Михайловича) Фомина – казака-середняка хутора Рубежный станицы Еланской, старшего урядника 52-го казачьего полка, есаула Первой мировой. Он родился в 1885 году, с 1906 года служил в привилегированном лейб-гвардии Атаманском Его Императорского Высочества Гвардейском Наследника Цесаревича полку. Интересно, что казаков, состоявших в Атаманском полку, в просторечьи их земляки-станичники называли «атаманцами».

Яков Фомин стал одним из героев (ему посвящено несколько страниц) шолоховского «Тихого Дона». Шолохов описывает его как высокого «рыжеватого казака-атаманца с широким рыжеусым и рыжебровым лицом, далеко расставленными выпуклыми, усталыми голубыми, по-детски простыми, смущенными улыбающимися глазами». По словам писателя, Фомин был «недалеким, умственно ограниченным казаком», но в то же время его характеризовали как волевого, грамотного и инициативного человека с незаурядными способностями. Яков Ефимович заслужил уважение среди казаков, был членом полкового дисциплинарного суда. Сила у него была огромная, да и рост под два метра; в бою он шашкой противника разрубал надвое.

После Октябрьской революции Яков Фомин вернулся на Дон, но вскоре был мобилизован в белую Донскую армию атамана Краснова. Осенью 1918-го Яков Ефимович сражался против красных у Воронежа, командуя 28-м Верхнедонским полком Донской армии. В декабре того же года он поднял казаков 28-го пластунского (пехотного) полка на восстание против атамана Краснова. Казаки изгнали из полка офицеров и прекратили военные действия против Красной армии.

После этого Фомин повел восставших к окружной станице Вешенской, где находился штаб Северного фронта войск Краснова и атаманское начальство Верхнедонского округа. Мятежный полк уничтожал линии связи, пути снабжения, разоружал резервные части. 28 января 1919 года Фомин взял станицу Вешенскую. Командующий Донской армией генерал Денисов приказал ему сложить оружие и сдать полк командующему Северным фронтом генералу Иванову. Но Фомин ответил генералу отборным матом. Во многом благодаря полку Фомина Северный фронт был разгромлен Красной армией.

9 февраля 1919 года в Вешенскую вошла 15-я советская Инзенская дивизия, а Яков Фомин был назначен помощником военкома Верхнедонского округа, затем – окружным военным комиссаром. Во время Вешенского антибольшевистского восстания он оставался на стороне большевиков, выступил против взбунтовавшихся казаков и командовал отходом частей красных из Вешенской. Вскоре его отряд сформировал походный окружной исполком, который исполнял карательные функции трибунала, казня участников Вешенского восстания.

В сентябре 1919 года Яков Фомин вместе с Филиппом Мироновым поднял восстание против советской власти. На митинге в Саранске он публично призвал казаков к борьбе с коммунистами. Тогда же Фомин был арестован и приговорен к расстрелу, но в октябре 1919 года вместе с Мироновым был помилован. Яков вернулся на командные должности в РККА – стал командиром эскадрона полка немцев Поволжья в Донской советской кавалерийской дивизии.

13 марта 1920 года члены Верхнедонского окрисполкома обратились в Донисполком с ходатайством об отзыве Якова Фомина из дивизии для назначения его на ответственную должность. Но в июне 1920-го Фомин получает ничтожную должность командира караульного кавэскадрона Верхнедонского округа. Его эскадрон охранял продотряды во время сбора продразверстки на Верхнем Дону, участвовал в подавлении восстания Богучарского уезда Воронежской губернии.

Яков Фомин присутствовал при изъятии хлеба подчистую, участвовал в расправах с непокорным казачеством. Но когда он узнал о разорении продотрядовцами хозяйства своей семьи в хуторе Рубежном – не выдержал... Он приехал в хутор навестить семью и увидел все своими глазами. Руководство округа, узнав о критике Фоминым политики большевиков, отстранило его от должности командира кавэскадрона. Но новый командир не успел принять командование и арестовать Фомина.

12 марта 1921 года, узнав о восстании в Кронштадте и на Дону, Яков Фомин в станице Вешенской неожиданно поднял свой эскадрон против власти большевиков. В первый день восстания бунтавщикам не удалось захватить Вешенскую. После этого повстанцы ушли на правый берег Дона, где пытались поднять земляков на восстание против советской власти. Но особого успеха в этом они не достигли. Весной 1921 года конный отряд Фомина в 150–200 сабель рейдировал по Воронежской, Царицынской, Донской губерниям. Его по пятам преследовала конная группа Журавлева (300 сабель, 6 пулеметов), которая 18 апреля неожиданно напала и почти полностью уничтожила повстанцев. Однако в мае Фомину вновь удалось сформировать крупный партизанский отряд (130 сабель).

Большинство бойцов мятежного эскадрона попали в Красную армию, будучи перебежчиками и военнопленными белых армий. После разгрома атаманов Курочкина, Маслакова, Колесникова к Фомину перешла часть повстанцев из распавшихся отрядов. Северные станицы Верхнедонского округа – Шумилинская, Мешковская, Мигулинская, Казанская – с сочувствием относились к восстанию Фомина. Казаки пытались сорвать продналоговую кампанию, уничтожая продработников и документацию в исполкомах.

Осенью 1921 года чекистские сводки сообщили, что численность отряда Фомина и примкнувшего к нему атамана Кондратьева составляла 220 сабель при двух пулеметах. В это же время на Кубани активизировались повстанческие силы. 17 сентября Кубанская повстанческая армия атамана Пржевальского (четыре кавалерийских полка и стрелковый батальон, всего – до 1000 сабель и штыков) переправилась через Кубань у аула Эдепсухай, 19 сентября она окружила Краснодар. Однако штурм города сорвался из-за спешного прорыва к Краснодару частей 1-й Конной армии. 21–23 сентября повстанцы отошли за Кубань, где у села Белого были окружены и разгромлены (потеряв убитыми и пленными около 400 человек).

6 октября Фомин от имени «восставших войск военно-революционного времени» призвал жителей к всеобщему восстанию, утверждая, что «коммуна приведет к голодной смерти, к рабству крепостного права». 10 октября на хуторе Сингин он был окружен большим отрядом милиции. Милиционеры неожиданно ворвались на хутор и пленили до 20 партизан. Самому атаману удалось бежать от преследователей ночью в одном нижнем белье. Отряд Фомина пробился на хутор Рубежный, где атаман забрал в отряд своего пятнадцатилетнего сына Давидка.

13–16 октября повстанцы заняли Вешенскую, но поддержки местных казаков не получили. 30 октября бойцы союзника Фомина атамана Кондратьева были разбиты, а сам атаман схвачен. Отряд Фомина разделился, ушел на переформирование в Хоперский округ, а в начале 1922 года снова появился на Дону. В это время на хуторе Рубежном чекисты арестовали жену атамана Анастасию. После долгих мучений и издевательств ее живьем утопили в проруби.

18 марта партизаны Фомина численностью 80 сабель были обнаружены недалеко от Рубежного и окружены. В бою было убито 25 повстанцев, красные захватили обоз и оружие, канцелярию штаба. 20 марта около хутора Кругловского повстанцы были снова окружены. Понимая, что на этот раз выбора у них не осталось, они буквально бросались на пулеметы и в рукопашную. В этом бою погибло более 100 повстанцев, в том числе и сам атаман Фомин.

М. Шолохов так описывал последний бой Якова Фомина: «Ночью окружили с трех сторон, оставили один ход на бугор, а там снегу – лошадям по пузо... С рассветом ударили из пулеметов, и началось... Всех посекли пулеметами. Я да сынишка Фомина – только двое и спаслись. Он, Фомин-то, Давыдку своего с собой возил с самой осени. Погиб и сам Яков Ефимыч... На моих глазах погиб. Первая пуля попала ему в ногу, перебила коленную чашечку, вторая – в голову, наосклизь. До трех раз падал он с коня. Остановимся, подымем, посадим в седло, а он проскачет трошки и опять упадет. Третья пуля нашла его, ударила в бок... Тут уж мы его бросили. Отскакал я на сотейник, оглянулся, а его уже лежачего двое конных шашками полосуют...»

Впрочем, существует версия, что Яков Фомин не погиб в бою, а пробрался за рубеж, в Италию, где работал костюмером в театре «Ла Скала». Сын атамана – Давид, оставшийся в СССР, арестовывался в 1922, 1930, 1933, 1937 годах (последний раз получил срок 10 лет) и умер в ссылке в Коми АССР.

* * *

Атаманы, вышедшие из среды Красной армии, не попали ни в учебники истории, ни в научные книги. Они оказались ненужными ни красной, ни белой, ни демократической пропаганде. Трагедия этих людей заключалась в том, что они сами создавали тот тоталитарный режим, против которого выступили позже и от которого погибли. На фронтах гражданской они четко видели впереди врага – «золотопогонника», но враг оказался страшнее – он был внутри их, он наносил удар сзади, принимал образ революционного комиссара и использовал те же лозунги, что и «честные революционеры». «Красные» атаманы не вписались в реальность тоталитарного режима после гражданской и потому быстро сошли с исторической арены.

Глава 11

Конец атаманской идеи

Август–декабрь 1921 года стал временем постепенного выхода Советской России из тотального кризиса. Страна начала переходить на рельсы нэпа, а у крестьянских инсургентов уже недоставало сил к продолжению сопротивления. Даже те, кто еще продолжал борьбу против власти, были морально сломлены предыдущими неудачами и отсутствием четких перспектив борьбы. Сотни походов и тысячи смертей ничего не давали в борьбе с государственной машиной, с огромной армией, накопившей опыт войны на несколько фронтов. В то же время отмена продразверстки и свобода торговли – то, чего добивались повстанцы, – стали реальностью.

Еще в апреле 1921 года в Украине действовали до 35 тысяч повстанцев, на Воронежщине, Тамбовщине и Дону – до 30 тысяч, в Западной и Восточной Сибири – до 70 тысяч: всего в советских республиках России, Украины и Белоруссии – до 200 тысяч восставших крестьян. Из уездов Украины, Белоруссии, Сибири, юга России в центр постоянно шли неутешительные сообщения, что в ряде местностей советская власть существует только формально и реальной властью являются повстанческие атаманы.

В Украине ранней весной 1921 года до 20 тысяч повстанцев на Правобережье группировались под «самостийницкими» лозунгами, признавая или не признавая верховенство Петлюры (только в Киевской губернии насчитывалось около 7 тысяч партизан). До 7–8 тысяч повстанцев считали себя махновцами, более 5 тысяч составляли отряды дезертиров – бывших красноармейцев, мятежников из Красной армии. Были и отряды, ориентированные на белогвардейцев, «поклонники» Бориса Савинкова, отряды «мстителей» из немецких колонистов.

Ленин тогда указывал: «Мы оказались втянутыми в новую форму войны, новый вид ее, который можно объединить словом бандитизм». Постоянное совещание по борьбе с бандитизмом возглавил глава СНК УССР X. Раковский (тогда первое лицо в УССР), а в его состав вошел Фрунзе – секретарь ЦК КП(б)У, командующий вооруженными силами УССР и Крыма, который руководил «малой войной» против повстанцев.

Но летом 1921-го произошел перелом в сознании крестьянства – и сразу стало заметным затухание повстанческо-атаманского движения. За май–октябрь этого года количество повстанцев сократилось примерно в десять раз. Повстанческое движение было подорвано объявлением амнистии повстанцам, результатом которой стало «покаяние» до 20 тысяч партизан, началом колоссального голода на юге России и в Украине, подорвавшего возможности крестьянства сопротивляться режиму.

Власть большевиков укреплялась с каждым днем. И даже такому «энтузиасту», как батька Махно, в июле 1921 года стало ясно, что «атамания», как альтернативная форма «нового мира», себя исчерпала. К этому времени одним из главных организаторов повстанчества в Украине и Белоруссии становятся внешние силы: разведки Польши и Румынии.

В январе 1921 года в Польше был создан Украинский партизанско-повстанческий штаб (УППШ) под руководством Юрия Тютюнника. Польское командование взяло под опеку этот штаб, перебазировав его из Тарнова во Львов (с 1919-го по 1939 год Львов находился в составе Польши) и разместив его в помещении 2-го отдела (разведки) польского Генерального штаба. Во Львове при штабе 6-й польской армии был создан разведывательный отдел – «Эвиденция-2», который патронировал некоторых украинских атаманов. На польской территории (Ровно, Сарны, Тернополь, Кременец, Копиченцы) были созданы пункты разведки и связи с повстанцами Украины. Только за 1921 год в Польше было подготовлено до 500 атаманов и командиров для украинского повстанчества, в основном из офицеров петлюровской армии.

Сотрудникам УППШ и структурам Бориса Савинкова были предоставлены все необходимые технические и материальные возможности для поддержки повстанчества в Украине. Польская разведка обеспечивала «окна» на границе, вооружение, одежду, транспорт, продовольствие, деньги, разрешила привлекать интернированных в польских лагерях солдат армии УНР к повстанческому делу. Польское командование стремилось использовать повстанцев для «активной разведки и диверсий» в глубоком тылу Красной армии.

В то же время правительство Польши формально запрещало легальную деятельность украинских и белорусских повстанческих структур на своей территории. Эти структуры, не имевшие в Польше легального статуса, законспирировали режим своей работы. В Польше петлюровские повстанцы вошли в союз с белорусскими повстанцами и Савинковым. Последний определял количество своих повстанцев в белорусских лесах до 10 тысяч, хотя эта цифра была явно преувеличена вдвое.

УППШ разделил территорию Украины на пять повстанческих групп и 22 района. 1-я – Южная повстанческая группа (контролировала повстанцев на территории Одесской, Николаевской, части Днепропетровской и части Подольской губерний) – состояла из пяти повстанческих районов (1-й Одесский район – атаман Пшонник, 2-й Балтский – Заболотный, 3-й Елизаветградский – Орел-Нестеренко[72], 4-й Александрийский – Деркач, 5-й Днепропетровский – Гнибеда). Руководил 1-й группой атаман Гулый-Гуленко.