Текст книги "Водка"

Автор книги: Виктор Мясников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

– Вечерком она мне ужин готовит, – оборвал его поползновения Олег, и бычок беззвучно исчез.

– Никто же не купит по такой дурной цене, – высказала свои возражения Люба, но ценник продолжала писать.

– И наплевать, – беззаботно махнул рукой Олег. – Если утром без меня появится местный директор помойки, выдашь две чекушки в качестве натуроплаты за охрану объекта в ночное время.

И тут появился покупатель. Пацанчик с красным хлюпающим носиком, в сползающей на глаза шапке и весь облепленный снегом, купил жвачку, и ушел, причмокивая. Только на полу остались мокрые следы.

– Это он вдоль всех киосков прошел, ничего не выбрал, зашел к нам и тут купил, чтоб не возвращаться обратно, – пояснила Люба. – Значит, нужны товары, каких не нашлось в киосках.

БОЛЬШОЙ ПЕРЕДЕЛ

Депутат и олигарх Василий Яковлевич Бородулин отличался улыбчивостью. Словно какой-нибудь янки постоянно демонстрировал дружелюбный "смайл". Приглашенный из столицы имиджмейкер ещё на прошлых выборах сказал ему, что, улыбаясь, тот становится похож на молодого Смоктуновского в роли Деточкина из популярного фильма "Берегись автомобиля". Эта наивно-беззащитная улыбка вызывает у электората сочувствие и симпатию. Подсознательно воспринимая Бородулина как борца с нетрудовыми доходами Деточкина, избиратели должны проголосовать за него. Имиджевый совет блестяще сработал, тем более, что был подкреплен сорока тысячами плакатов, сотней тысяч экземпляров специальной газеты, пятью телевизионными роликами и массой других "подарков".

Улыбаться Бородулину понравилось, и он стал эту свою наивную улыбку носить постоянно. Особенно полезной она оказалась на деловых переговорах. Партнеры терялись от этой гримасы счастья, поскольку никак не могли рашифровать, что у олигарха на уме. Но постепенно народ начал привыкать и перестал обращать внимание.

Вот так же не обратили внимания и депутаты краевой думы, когда поступил запрос о снятии с Василия Бородулина депутатской неприкосновенности. Перед ними с призывом поддержать обращение выступили краевой прокурор, следователь по особо важным делам, заместитель начальника областной налоговой инспекции и генерал Заграев, начальник КрайУВД. В поддержку Бородулина выступил только его коллега депутат Вовтузенко. Он рассуждал о презумпции невиновности, опасности поспешных решений, провокациях и инсинуациях, а ещё о защите прав человека, грубо попираемых в постсоветской России, что является признаком надвигающейся сталинщины, ежовщины и тридцать седьмого года. На это крайпрокурор ответил, что очень ценит господина Вовтузенко как одного из лучших адвокатов региона, что речь идет не об аресте, а о следственных действиях. Ведь, упирая на неприкосновенность, гражданин Бородулин не идет к следователю на допрос, не хочет рассказать о происхождении неучтенных миллионов. Сам Бородулин, безмятежно улыбаясь, выступил в том духе, что он практически отошел от бизнеса – депутатская работа съедает почти все время. На вопросы следователя он готов ответить в письменной форме, пусть присылают список вопросов. И вообще, вскоре после Нового года дума распускается перед выборами, и его можно будет брать голыми руками.

Близкие выборы и решили дело. Плох тот депутат, который не мечтает переизбраться на следующий срок. Хотелось всем. Будь вопрос о неприкосновенности Бородулина поставлен в начале депутатского срока, все проголосовали бы против, а накануне новых выборов стоило подумать. Каждый хотел понравиться своему избирателю, а избиратель, как известно, не любит олигархов. И депутаты один за другим принялись выступать, объясняя Бородулину, почему тот должен быть лишен крайдумской неуязвимости. Тот объяснения не принял, но итоги голосования оказались для него плачевны. Хотя Вовтузенко и ещё кто-то, как и сам Бородулин, голосовали против, а ещё двое воздержались, большинством голосов депутатская неприкосновенность оказалась снята. Эту новость Василий Яковлевич принял с самой широчайшей улыбкой, хотя глаза у него были в этот момент несколько диковаты.

Прямо в коридоре думы следователь вручил ему повестку, с удовольствием пояснив, что в случае неявки подвергнет депутата насильственному приводу. Через два часа Бородулин собрал пресс-конференцию, а вечером выступил в телевизионном ток-шоу на том самом канале, который однозначно считал гонения на олигарха происками и давлением со стороны губернатора. Оно и понятно, Бородулин был одним из главных владельцев канала с правом решающего голоса.

К следователю на допрос он не явился. Прибывший к нему на дом наряд милиции хозяина не обнаружил. Тут и выяснилось, что ордер на арест Бородулина подписан самим краевым прокурором ещё до начала вчерашнего заседания думы. И прокурор очень сокрушался, что не рапорядился брать олигарха вечером дома, а решил дожидаться, пока тот явится на допрос.

Исчезновение олигарха повлекло быстрый распад его империи. Его самого объявили в федеральный розыск, а на все активы наложили арест. Теперь ни одна принадлежавшая Бородулину акция не могла быть продана, заложена или передана в управление. Контрольные пакеты блокировались и не могли принимать участия в голосовании на собраниях акционеров.

А собрания между тем происходили, там принимались важные решения и сразу претворялись в жизнь. На Кочегарском горно-обогатительном комбинате сменилось руководство, и он резко размежевался с корпорацией "Финамко". Подобное жепроизошло на многих предприятиях. Да и сама корпорация оказалась в параличе из-за изъятия документов и компьютеров бухгалтерии.

Самые драматические события оказались связаны с Травдинским гидролизным заводом. Там разгорелась настоящая схватка за право владения спиртовым источником. К заводу неожиданно подкатили автобус и несколько легковых автомобилей. Три десятка крепких парней мигом оккупировали проходную, выставив вон престарелый вохровский караул. Затем они прошли в заводоуправление. Директору была предъявлена выписка из решения акционерного собрания о смене директора. Директора, несмотря на все протесты, выбросили за ворота, а в его кресло уселся новый начальник Антон Кругляков, работавший до того директором казино "Фортуна" в Горнозаводске, в определенных кругах известный как Круглый, один из лидеров турбомашевского преступного сообщества.

На другой день коллектив гидролизного завода с утра начал бунтовать против захвата. Рабочие, подогреваемые заместителем изнанного директора, носили плакаты, протестовали и грозили остановить производство. Тут же сновали телевизионщики, а крепкие горнозаводские ребята мешали им снимать. Местная милиция сохраняла нейтралитет. Свергнутый директор отправился в столицу края искать справедливости. Нашел он её довольно быстро в лице руководства РУОП. Деятели из регионального управления по борьбе с организованной преступностью быстренько примчались и стали наводить порядок. Но сил навести порядок им не хватило. Единственное, что удалось, так это усадить за длинный стол переговоров двух директоров и их помощников. Между тем подоспела подмога – целых два автобуса частных охранников из агентства "Ветеран Афганистана". Старший над афганцами предъявил договор об охране гидролизного завода. Под договором стояла подпись беглого депутата. Между афганцами и турбомашевскими едва не вспыхнула перестрелка, но силы явно оказались неравны и Круглый со своими временно отступил.

В прежние времена он бы послал на разборки бойцов с автоматами. Но сейчас борьба шла не за доходы от рэкета на Колхозном рынке, не за долю в бензолонках, и не за право аренды площадей под автостоянки. В битве за легальное производство требовалось использовать только легальные средства, апеллировать не к грубой силе оружия, а к силе официальных органов власти и порядка. И люди, которые считались бандитами и являлись таковыми на самом деле, обратились в милицию. Не в райотдел, разумеется, а на самый верх, к генералу Заграеву.

Горнозаводская милиция приехала на трех автобусах. Без малого сотня человек, включая два взвода омоновцев в бронежилетах, касках и с автоматами. Два директора под присмотром столичного полковника снова сели за стол переговоров. Полтора часа они всячески поносили и ругали друг друга, не гнушаясь обвинениями в разбое и невнятными угрозами. Наконец в переговоры вмешался милицейский полковник. Он посмотрел в бумажки, представленные Кругляковым и сказал:

– Не понимаю, о чем спор? Вот депозитарная выписка, из которой следует, что фирме, которую представляет гражданин Кругляков, принадлежит девяносто процентов акций Травдинского гидролизного завода...

– Вранье! – заорал свергнутый директор. – У меня тоже справка есть. Круглякову с его фирмой принадлежит всего три процентра! Три!

– Действительно, три, – согласился полковник, рассмотрев справку, представленную противоположной стороной. – Только бумажка эта выдана шесть месяцев назад. За это время акции могли сто раз перепродать. А эта выписка сделана три дня назад, печать депозитария на месте.

Директор собрался было завопить, что он сам помогал Бородулину фабриковать такие же справки, когда тот продавал не принадлежащие ему акции, уже и рот раскрыл, но передумал. Только дрожащим от возмущения голосом заявил:

– Я на вас в суд подам!

– И правильно! – обрадовался полковник. – У нас цивилизованное общество, и все споры можно решить мирным путем. А сейчас попрошу покинуть помещение.

И директора вместе с заместителями, помощниками, охранниками и телевизионщиками бравые омоновцы выставили вон. Тем, кто упирался аккуратненько стукали по почкам и другим чувствительным местам, но так, чтобы не оставалось синяков. А перед возмущенными рабочими выступил новый директор Кругляков.

– Товарищи! – провозгласил он с крыльца. ("Тамбовский волк тебе братан," – пискляво откликнулись из толпы, и кто-то хрипло добавил: "А соловецкий слон – папаша!") – Закончился беспредел на вашем, а теперь и на нашем, предприятии. Теперь чисто о деньгах. Сегодня вам выдадут зарплату конкретно за два месяца. (Толпа недоверчиво примолкла. Потом писклявый выкрикнул: "А-ну, покажь!") Во, смотри, – тут же отозвался Кругляков и сделал волшебный пасс руками.

Ухмыляющийся парнище со свернутым боксерским носом занес на крыльцо холщовый мешок. Кругляков сунул туда обе руки и вытащил другой мешок – из толстого полиэтилена. Сквозь прозрачные стенки все увидели, что он плотно набит пачками денег. Толпа ахнула, резко подалась вперед, потом назад и начала быстро редеть.

– В очередь, сволочи, в очередь! – визжал писклявый голосок.

– А с Нового года всем будет увеличена зарплата на тридцать процентов! – проорал Кругляков вослед народу, ринувшемуся в бухгалтерию забивать места ближе к кассе.

Телевидение целую неделю смаковало эту историю. Областные власти откликнулись на запросы общественности и во всеуслышанье заявили, что не имеют ничего против смены руководства гидролизного завода. Как-никак, новый директор в первый же день выплатил все долги предприятия в бюджет и пенсионный фонд. Кроме того начал выплачивать долги по зарплате, а новая охрана перекрыла путь расхитителям. В общем, Кругляков ведет себя, как рачительный хозяин, и намерен вложить в развитие завода ещё немалые деньги.

От перемены хозяев крепче всех пострадал Юсуф. Ведь это его неоприходованные два с половиной миллиона конфисковала налоговая полиция в офисе Бородулина. А нет денег – нет и товара. И, главное, бесполезно права качать. Более того – опасно. Потеря такой суммы едва не довела его до инфаркта. Он ещё не успел оправиться после потери завода на ферме в Глубоком Источнике, и вот – новый удар, ещё сокрушительней прежнего.

В представлении Юсуфа это все были звенья одной цепи. Сперва турбомашевские наехали на завод, испластав оборудование до состояния металлолома и спустив в навозные ямы запас спирта, теперь вообще отрезали доступ к гидролизному заводу. Не иначе, хотят, чтобы пришел на поклон, а потом начнут диктовать условия. Его глубоко возмущало вероломство турбомашевских. Ведь была договоренность, джентльменское соглашение. Ну, сделали бы предъяву, забили стрелку, разрулили ситуацию. Нет, стали давить, словно какого-нибудь клопа-цеховика.

У него даже появилось желание отомстить. Но по здравом размышлении Юсуф решил, что войну с мощной бандитской группировке ему не потянуть. Утешала его только мысль, что и он тоже не соблюдал соглашение. Обещал не фабриковать алкогольные суррогаты в виде гигиенических средств, а сам наладил целое производство на аптечном складе "Севергеологии".

ПАРТИЗАНСКИМИ ТРОПАМИ

Когда Олег доложил Санычу о подпольных базах, того больше всего заинтересовала информация о большом водочном складе на станции Алтынка.

– Целыми караванами, говоришь, везут? Тебе бы, Мастер, опером работать. За пару дней накопал материала больше, чем вся наша доблестная милиция за два года. Может, сгоняем на пару в Алтынку, понюхаем, что к чему?

Почему бы и не сгонять, в самом деле? Всего пути сорок минут. Поехали вдвоем. Саныч сел за руль "лэндкрузера", а Олег рядом развалился. Промчались с ветерком. На подходе к поселку Саныч скорость сбросил. На автобусной остановке у своротка тормознул и спросил у мужика, стоявшего с поднятым воротником:

– Не подскажете, где тут воинская часть?

– А тут их две, – отозвался мужик. – Вам которую?

– А нам обе, – встрял Олег.

– Одна прямо в поселке, а другая дальше по шоссе и направо. Там на повороте плакат стоит "Берегите лес!" Только эту часть, вроде как, расформировали.

– Туда-то нам и надо, – сказал Саныч, захлопывая дверку. – Сейчас мы посмотрим, как они там лес берегут.

Свороток возле плаката, поржавевшего и простреленного охотничьей картечью, был хорошо накатан колесами грузовых машин. Над лесом в отдалении торчала железная труба котельной. Саныч тихим ходом повел джип по проселку. Метров через пятьдесят остановился. Ткнул пальцем в ветровое стекло:

– Смотри, Мастер, чего по дороге катится.

Ветер гнал им навстречу какую-то прозрачную завитушку. Другая такая же застряла в снегу на обочине. Проехав ещё метров двадцать, Саныч снова остановил машину. В заснеженном кювете валялась целая куча таких завитушек. Олег без слов понял, что надо сделать. Он вылез из машины и принес несколько надорванных коротких трубочек из прозрачного пластика. Присмотревшись, понял, что это такое. Подобными опрессовываются горлышки бутылок поверх пробки.

– Понял, да? – спросил Саныч. – Небось какому-то солдатику приказали выбросить, а ему лень в лес по пояс в снегу колготиться, вот и высыпал прямо у дороги. Слушай, пошарь там в куче, может, найдешь чего-нибудь?

Спорить и отказываться Олег не стал. Хоть и провалился выше колен, но кучу поразбрасывал. Впрочем, её и так ветром изрядно раскидало. Резаные чехольчики из легкого полиамида от малейшего дуновения разлетались по гладкому насту. Попадались окурки, пустая пачка "Золотой Явы", куски мятого полиэтилена. А вот ниже, в снегу едва не порезал перчатку бутылочными стеклами. Раскопал горлышко и донце с обломками стенок и куском этикетки.

– Неси все сюда, – махал рукой Саныч из джипа. Когда Олег принес, глубокомысленно повертел, завел двигатель и стал разворачиваться. Сказал: Вот и вся информация, которую нам следовало раскопать. Легкая у тебя рука копнул пару раз и уже можем возвращаться. Не ожидал, что так славно получится. Кто-то из этих разгильдяев разбил бутылку и в общий мусор выбросил.

Навстречу им с шоссе вывернул большегрузный КАМАЗ, следом второй. Пришлось прижаться к обочине, чтобы разойтись на узковатой дороге. Саныч расцвел от восторга.

– Фуры с тюменскими номерами! За товаром явились. Давай, я тебе расскажу, что здесь творится в этой воинской части. Гляди на пробку, читай. Северная Осетия-Алания. На этикетке внизу – Нальчик, а это столица, между прочим, Кабардино-Балкарии. Когда пластиковую покрышку с пробки срезали, уронили бутылку.

– А зачем её срезать? – спросил Олег.

– Чтобы акцизную марку снять. По правилам её обязаны наклеивать, а они её пленкой прихватывают. Здесь пленку обдирают, марки отправляют обратно. А марки клеят другие, фальшивые. И теперь не понять, в каком регионе водку сфабриковали.

– А почему нельзя фальшивые сразу клеить?

– Потому что в пути могут тормознуть. Несовпадение пробки и этикетки объяснить легко: юридический адрес фирмы в Кабардино-Балкарии, а сам завод во Владикавказе. Только по номерам на акцизных марках можно точно определить производителя, которому они выданы. Сейчас же никаких концов. Марки вернулись обратно и можно считать, что никакая продукция не выпускалась. Теперь понял?

– Вот теперь понял. Пригоняют караван водки на этот региональный склад, здесь меняют марки и реализуют товар местным покупателям мимо всех налоговых. А местному полковнику отстегивают карман денег. И никакая налоговая через КПП не пройдет – часовой не пустит.

Навстречу проскочил "рафик". Олег обратил внимание на надпись на борту – "Фонд "Юные таланты". В зеркало заднего вида увидел, как микроавтобус повернул возле простреленного плаката. Видать, и юные таланты не могут без дешевой северокавказской водки.

Олег ожидал, что Саныч отвезет его на Колтяр или хотя бы высадит на троллейбусной остановке, но тот погнал джип куда-то на окраину и поставил у проходной завода "Виншампань". Сам убежал за проходную, а Олега оставил. Тот вылез наружу, чтобы размять ноги и подышать свежим воздухом.

Рядом остановилась новенькая "десятка". Из неё вышел молодой мужчина в пижонской дубленке, покосился на Олега. Захлопнул дверцу, пиликнул сигнализацией и снова посмотрел. Улыбнулся и подошел вплотную.

– Ты не Морозов, случайно?

– Не случайно, – ответил Олег. – Мы знакомы?

– Не узнаешь? – мужчина улыбался все радостней. – Я – Соловьев. В одной группе учились когда-то.

– Женька! – Олег тоже обрадовался. – А я смотрю, вроде черты знакомые. Ты же худой был, как плоскогубцы. Здесь, что ли, трудишься?

– Ага, технологом. Во вторую смену сейчас заступаю. Ну, как ты?

– Да как тебе сказать, – Олег слегка увял. – Институт так и не закончил, но трехкомнатный кооператив заработал. Слушай, мне говорили, что ваша фирма чуть ли не разорилась, а ты, гляжу, процветаешь. Машина новая.

– Где это видано, чтобы в России на производстве водки кто-нибудь разорился? – засмеялся Соловьев. – В две смены без выходных пашем. А у тебя тоже машинешька не слабая.

– Да это вашего Саныча, начальника охраны, – Олег тоже засмеялся.

– Я с тобой вась-вась, а ты, оказывается, аж с самим Знаменским запанибрата.

– А чего тут такого особенного? – удивился Олег, наконец-то узнав фамилию своего шефа. Сам не решался у того спрашивать.

– Ну, все-таки теневой директор, всю реализацию в кулаке держит, Соловьев говорил с уважением. – Как пришел, мы сразу вдвое получать стали. Естественно, черным налом, но это ведь не повод отказываться? Слушай, а ты кем при Знаменском?

– Не знаю, кто я при нем, а он при мне водителем, – улыбнулся Олег.

– Ладно, не хочешь – не говори. Надо будет как-нибудь сбежаться, пивка попить, молодость вспомнить. Может, маханем в субботу в сауну? Есть куда телефон мой записать?

Соловьев убежал на работу, а Олег забрался в джип и крепко задумался. Его взбудоражила встреча с приятелем давних студенческих времен, но ещё больше взбудоражили его слова. Значит, фамилия Саныча – Знаменский. Он тут ворочает сбытом, а, значит, и всеми финансами. И слухи о проблемах завода, кажется, изрядно преувеличены.

Саныч появился почти через час. Выехал в ворота на серой "волге" и сидел не за рулем, а на заднем сиденье. Помахал Олегу рукой и отдал распоряжение какому-то парню:

– Значит, отвезешь его, куда велит, и отгонишь джип в гараж.

* * *

Через два дня в вечернем выпуске "Криминальной хроники" показали репортаж о задержании сотрудниками ГИБДД и отдела по борьбе с экономическими преступлениями пяти КАМАЗов с северокавказской водкой.

"Все документы на груз оказались в полном порядке, но акцизные марки на бутылках вызвали подозрение, – звучал за кадром голос комментатора. – По правилам они должны быть приклеены, а в данном случае они всего лишь обжаты термопленкой. Возникло предположение, что водка фальшивая. Экспресс-экспертиза показала, что так оно и есть. Весь товар, а это сотни ящиков, изъят".

* * *

– Ты чего такая надутая все время? – спросил Олег.

– Конечно, – обиженно отозвалась Люба, – торговля стоит, а ты вместо того, чтобы приличный товар раздобыть, болтаешься постоянно неизвестно где. И на меня внимания не обращаешь.

Она сидела с ногами на диване рядом с Олегом. По телевизору показывали "Чародеев" – верная примета скорого Нового года.

– Да как же не обращаю-то? Только на тебя и смотрю, – Олег положил руку ей на плечо.

– Ну, конечно, – она дернула плечом, сбрасывая его руку. – Даже спишь отдельно.

– Вот те раз, – он даже растерялся от таких слов. – Я думал, ты ждешь-не дождешься, когда сможешь спать одна. В общем-то, наши отношения, как бы это выразиться...

– Ты меня за женщину не считаешь, да?

– Почему не считаю? – Олег слегка опешил. – Очень даже считаю. Красивая молодая женщина. Но мы как-то с самого начала, вроде, договорились, что ничего такого между нами не будет. Ты же сама так решила. Поэтому я с тобой, как с дочерью... Но, если хочешь...

– Ничего я не хочу! – Люба резко соскочила с дивана и убежала в другую комнату.

Олег тяжко вздохнул. Он не знал, как быть. Разговор оказался слишком неожиданным. Следовало как-то сгладить наметившуюся размолвку. Он пошел в комнату Любы. Она лежала на постели поверх покрывала, отвернувшись к стене. Ему даже показалось, что плачет.

– Любаш, – он присел на край кровати, – ну что ты?

– Не приставай, – она дернула локтем. – Я тебя, кажется, не звала. Иди отсюда

И тут зазвонил телефон. Олег с облегчением поспешил к аппарату. Может, эта пауза в ссоре поможет им помириться. Звонил Саныч.

– Мастер, срочно собирайся. Сейчас за тобой Сидорчук приедет. Это тот, который тебя тогда домой отвозил. Отправитесь на аптечный склад. Давай.

Олег принялся одеваться. Сердитая Люба тут же вышла из своей комнаты, уперла руки в боки:

– Ты куда это собрался на ночь глядя?

– Вот те раз! – удивился Олег. – Только что гнала, а теперь на попятный. Саныч вызывает.

– А ты бы сказал, что не можешь. Пусть завтра с утра вызывает, если надо.

– Ты же сама понимаешь, что я кругом у него в долгу, – начал было Олег.

– И не собираюсь ничего понимать! Перезвони ему и скажи, чтобы перенес на завтра. Не знаю, что он затеял, но ты никуда не пойдешь. Он что, тебе дороже, чем я?

– Конечно же нет, – Олег старался говорить как можно мягче и ласковей. – Разумеется, ты мне дороже. Если вспомнить, какие деньги я за тебя отдал...

– Теперь всю жизнь будешь этими деньгами попрекать! – выкрикнула Люба. – Я тебя, между прочим, не просила за меня платить.

Вот теперь она заплакала по-настоящему.

– Люба, ну что за глупости, – Олега разбирала досада, – прекрати сейчас же. – И тут на улице бибикнул автомобиль. – Слышишь, за мной уже приехали. Я вернусь, и мы это все обсудим. Хорошо?

Ответа он не дождался. В машине, кроме крепенького Сидорчука, сидел ещё один парень, представившийся как Влад. Ехали молча. Олег размышлял по поводу любиной истерики. Похоже, девушка решила, что их отношения должны перейти в супружескую фазу. Ждала соответствующих шагов с его стороны, но не дождалась и устроила сцену. А, может, её просто задевает его платоническое отношение. Как всякая женщина, она хочет любви...

– Значит, сейчас подъедем, – прервал молчание Сидорчук, – там сегодня всего один сторож остался. Двое других по бабам пошли. Мы его нейтрализуем, а ты разберешься с оборудованием.

* * *

Когда-то трест "Севергеология" гремел на весь Советский Союз. Но потом стала отпадать необходимость в новых месторождениях угля и металлов. Все больше требовались нефть и газ, а это уже работа для других трестов. Поселки "Севергеологии" хирели, экспедиционные штаты уменьшали, сокращалось снабжение. А ведь когда-то даже свое аптекоуправление имелось. И на аптечном складе комплектовались не только полевые аптечки, но и целые больницы с рентгеновскими аппаратами, операционными и машинами "скорой помощи". К перестройке аптечная база совсем захирела, а рынок её добил. На геологические изыскания ассигнования прекратились, зарплату платить стало нечем, и работники стали разбегаться. Благо, фармацевтам было куда бежать коммерческие аптеки чуть не на каждом углу. На базе остались только директор, дама пенсионного возраста, и завсклад Гусейнов. Да ещё несколько рабочих.

Предприимчивый Гусейнов быстро убедил директрису, что пустующие помещения складов надо сдавать в аренду, и вообще настало время для инициативы. Пенсионерка скоро поняла, что приварок к пенсии – это единственный способ выжить в наше время, и не стала ограничивать инициативу подчиненного.

Гусейнов, предприимчивый, как большинство уроженцев Кавказа, скоро наладил небольшое производство целебных настоек: боярышника, стальника, зверобоя и тому подобных. Но по-настоящему развернулся, когда в долю вошел земляк Юсуф. Тот профинансировал установку оборудования и наладил бесперебойные поставки спирта. Теперь главной продукцией стало гигиеническое средство "Троян". Этот сорокаградусный продукт с легким цветочным ароматом у многих ассоциировался с "Тройным" одеколоном. На этикетке красовался абстрактный античный герой в шлеме с гребнем и мечом в руках. Еще сообщалось, что гигиеническое средство отлично устраняет потливость всех частей тела, очищает кожу и удаляет угревую сыпь. Может быть, находились такие чудаки, которые пытались сводить "Трояном" угри, но основная масса покупателей употребляла гигиеническое средство внутрь. Особенно хорошо оно расходилось в сельских районах, где с советских времен неизбалованный народ привык пить все, что жиже солидола. Тем более, что "Троян" стоил гораздо дешевле водки.

Спирт для фармацевтических и парфюмерных целей никакими акцизами не облагается, поэтому "Троян" гнали все, кому не лень. Делалось это абсолютно легально и официально, за исключением тех случаев, когда производитель принципиально скрывался от властей. Как, например, Юсуф и Гусейнов. Сама мысль об уплате каких бы то ни было налогов была им отвратительна. И этикетки они скопировали чужие. Это, кроме всего прочего, помогало прятать нелегальное производство от турбомашевской мафии, которая монополизировала в городе выпуск этого нужного народу продукта. А недавно на аптечном складе начали выпускать настойку "Корень жизни" с добавкой экстракта жень-шеня. Этот напиток прикидывался произведенным в городе Уссурийске. Стоил он несколько дороже "Трояна", хотя жень-шеневый экстракт стоил не дороже цветочного аромата. Вообще происхождение экстракта окутывала тайна. Вполне вероятно, что его бодяжили из доступных компонентов какие-нибудь химики на соседнем складе.

Что касается лекарственных настоек, то их производство в последнее время упало почти до нуля. Зачем покупать лекарственные травы и стараться, если "Троян" дает до двухсот процентов прибыли?

Территорию аптечного склада окружал двухметровый забор с колючей проволокой наверху. Железные ворота имели такую же высоту. Рядом с ними стояла деревянная сторожка с узким оконцем. Внутри спал сторож.

Джип остановился, не доехав полсотни шагов до ворот. Во дворе горели сильные лампы, подсвечивая ворота и колючую проволоку на заборе.

– И как нам попасть внутрь? – спросил Олег.

– А хрен его знает, – пожал плечами Сидорчук. – Надо придумать.

– Где оборудование? – снова спросил Олег.

– Вон крыша торчит, – пояснил Влад, – длинный такой барак. Прямо за забором.

– Так может поджечь его и не мучиться? – предложил Олег.

– Ну, ты, Мастер, даешь, – саркастически усмехнулся Сидорчук, – снег же кругом!

– А внутри барака сухо и тепло, – возразил Олег. – Бензина отольете пару литров?

– А чего его отливать? – снова усмехнулся Сидорчук. – Влад, вытаскивай канистру, и пошли.

– Бутылки пустые есть? Или пакеты полиэтиленовые хотя бы? – снова спросил Олег.

– Пакетов найдем, – оживился Сидорчук.

Проваливаясь в глубокий снег, они добрели до забора, оставив позади себя целую траншею. Шедший впереди Влад тихонько матерился, он начерпал в ботинки снега. У забора ему с Сидорчуком пришлось подставить сцепленные руки, чтобы Олег на них мог встать. Он заслужил это право, как самый легкий. Заглянув через забор, убедился, что до стены складского барака всего метра полтора. Спрыгнув в снег, шепотом предложил:

– Метров на пять надо дальше пройти. Там форточка приоткрыта. И палку какую-нибудь надо длинную.

Ближайшее дерево виднелось в потемках метрах в тридцати. Теперь шепотом заматерился и Сидорчук. Но побрел вперед. Вернулся с кривым двухметровым суком. Ветки состругивал на ходу складным ножом. К его возвращению Олег с Владом налили в три полиэтиленовых мешка примерно по литру бензина и туго их завязали.

Снова встав на сцепленные руки, Олег концом кривой палки толкнул брякнувшую форточку. Окно закрывала довольно частая решетка, но обвисший, словно большая капля, полиэтиленовый мешок свободно проходил меж прутьев. Он упал с кончика жердины внутрь барака, и Олег расслышал звук шлепка. Скорей всего, мешок лопнул, ударившись об пол. Тем же путем последовали ещё два пакета с бензином. После этого Олег намотал на сучок носовой платок и опустил книзу, макнул в раскрытую горловину канистры. Влад исхитрился освободить одну руку и щелкнуть зажигалкой. Сунув полыхающий факел в форточку, Олег свалился в сугроб. Его тут же поставили на ноги, и они побежали к джипу. Канистра гулко булькала и била Сидорчука по ноге. Сзади звонко лопнуло стекло и стало немножко светлей.

– Я сторожа разбужу! – крикнул Олег и припустил к воротам. – А то сгорит.

Он принялся колотить кулаком в узенькое, слабо освещенное оконце. Справа над забором разливался алый отсвет. С громким шипеньем с железной крыши съехал пласт снега. Наконец в окошечке появилась всклокоченная голова с выпученными глазами. И Олег мгновенно узнал сторожа. Это был тот самый Миша, он же Махмуд, что на пару с Чингизом сторожил ферму в Глубоком Источнике. Олег резко развернулся и помчался к машине. Он надеялся, что азербайджанец его не узнал в потемках и спросонья.

Когда отъезжали, сзади уже пластало вовсю. Сидорчук недовольно ворчал:

– Да хрен бы с ним, с чуркой. Нехай не топчут гады нашу ридную уральщину. Теперь ещё заложит ментам, машина-то приметная.

А дома его ждала Люба, спать не ложилась. Подошла, молча сцепила руки у него на шее, положила голову на грудь. Олег тоже молчал.

– От тебя бензином разит, просто невозможно, – сказала наконец Люба.