Текст книги "Межпланетный путешественник (Виктор Гончаров. Полное собрание сочинений в 6 томах. Том 2)"

Автор книги: Виктор Гончаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

– Черт побери! Никогда я себя так скверно не чувствовал! – совсем растерялся гость, зацепив ложкой голубую массу и не зная, что с ней делать.

Старик, видя его неуверенные операции с ложкой, деликатно пришел на помощь, принявшись сам за завтрак.

– Что это? – спросил Андрей, по примеру хозяина намазывая голубоватый хлеб неизвестным ему веществом и отправляя его в рот.

– Сливочное масло…

– Гм… удивиться или не стоит? – колебался Андрей, боясь попасть впросак, и робко спросил:

– Почему оно у вас, как и хлеб, голубое?

Старик изобразил невольно лицом вопросительный знак, но сейчас же его уничтожил и сдержанно объяснил:

– И масло, и хлеб, и все наши продукты, чужестранец…

– Меня зовут Андреем… – вставил гость, расправляясь теперь с маслом, как у себя на Земле.

– Хорошо. А меня Иваном… Итак Андрей, если ты не знаешь, все наши продукты подвергаются, прежде чем попасть на стол, обеспложиванию, т. е. в них уничтожаются все микробы особым химическим препаратом голубого цвета… Поэтому-то все, что ты видишь на столе, и носит голубоватый оттенок…

– А у нас на Луне… – вырвалось у Андрея.

– Что?.. Так ты – лунный житель?

– Нет, дедушка… – засмеялся Андрей и, не желая больше злоупотреблять деликатностью старика, который при виде странного гостя сгорал от естественного любопытства, решил объясниться, предварительно спросив на всякий случай:

– Который теперь год, дедушка?

– 2022-ой… – дед подозрительно скосил на гостя глаза. Андрей прочитал в них выражение страха, какое бывает у здорового человека при встрече с сумасшедшим.

– Я, дед, не сумасшедший, потерпи немного – все расскажу…

– А какая форма правления у вас и кто у власти? – продолжал он.

– У нас социалистическое государство и у власти все трудящиеся…

Андрей радостно вздохнул и коротко поведал деду свою одиссею, не утаив ничего.

В самом начале дед вскочил со стула и во время рассказа возбужденно бегал по комнате, изредка останавливаясь перед гостем и теребя бороду.

– Ваш вез – гениальный человек! – воскликнул он, когда Андрей кончил. – Комбинации Вселенной!.. Комбинации Вселенной!.. До чего додумался!..

Андрей, видя, что его повесть принята безо всяких сомнений и оговорок, предоставил деду свободно изливать свой восторг, а сам занялся "приведением в порядок" хозяйского стола.

Дед побегал еще и обернулся к усердно работающему челюстями гостю:

– Ну, и ты – смелый парень!..

Растроганно-крепко пожал ему руки. Потом, внезапно вспомнив что-то, хлопнул себя по лбу и выбежал из комнаты в соседнюю.

Через минуту вернулся с небольшой, пожелтевшей от времени книгой и, ни слова не говоря, сунул ее Андрею, лукаво наблюдая за его лицом.

– "Зэнэль… Психо-машина…" – прочитал Андрей заглавие.

– Да ведь это – мой дневник! – воскликнул он, пробежав предисловие. – Значит, тот смешной старик на горе, в которого я запустил сапогом, а потом своим дневником, оказался профессором!..

– Это не твой дневник, – посмеиваясь, отвечал дед, – а дневник твоего двойника… Я читал эту книгу 100 лет тому назад, когда был 30-ти летним юношей… Я еще помню, что тогда производилось расследование по поводу пропавшего без вести петроградского комсомольца Андрея и его товарища… Как, бишь, его?

– Никодима?

– Да-да, Никодима… И расследование установило, что действительно здесь имело место загадочное событие на хуторе с двумя учеными контр-революционерами, после чего исчезли и ученые и их преследователи…

– Они не вернулись на Землю? – спросил огорошенный Андрей.

– Да, после того, как им был сброшен на землю дневник, они более не возвращались…

"Что же? И мне с Никодимом предстоит такая же участь?" – печально подумал Андрей. А дед снова бегал по комнате, теребя нещадно бороду.

– Чудесно! Великолепно! Психо-машина, комбинации и все прочее!..

– Знаешь? – остановился он перед гостем, погруженным в раздумье, – я сейчас извещу по радио город о твоем прибытии, и мы устроим тебе банкетик!..

– Не надо! Пожалуйста, не надо! – встрепенулся испуганно Андрей, вспоминая предостережения веза. – У меня совсем нет времени… Я, может быть, сегодня же улечу… Прошу вас, не надо!..

– Вы?! Вам?! Вас?! – недовольно и с недоумением проворчал ста-рик. – Да сколько же "нас", в конце концов?..

– Извини, дедушка, я все забываюсь. По-своему я…

– Ничего не по-своему, – возразил дед. – И у нас 92 года тому назад была привычка называть друг друга на "вы", но она после Великого Торжества Советов была оставлена и забылась… Только… Ну да об этом не стоит…

– Великое Торжество Советов? – заметил Андрей. – Дедушка, расскажи, пожалуйста, когда это было? Ведь ты знаешь, зачем я прилетел к вам?..

Дед любил поговорить, но его смущало, что гость отказывается от банкета.

– Банкетик бы сначала… А? – проронил он. – Устроим великое единение Вселенной? А?..

– Не стоит, дедушка! – уговаривал Андрей общительного хозяина. – Ну какое там единение? Я и не делегат своей Земли!.. По своему почину я к вам прилетел…

– Ну, ин будь по-твоему, – согласился с большой неохотой дед. – Так о чем же тебе рассказать?

3.

На Земле № 3 революционная эпопея развивалась в общем по тому же плану, что и на № 2, только с некоторым запозданием.

Вооруженная борьба, в главных моментах совпадавшая с борьбой на Земле № 2, тянулась в океанах огня, дыма и крови до 1930 года, когда последний оплот контр-революции – Америка – пал от внутреннего взрыва.

Потом потекли долгие годы переустройства и возрождения обновленной семьи, во время которых коллективная воля трудящихся творила поистине чудеса. Машинизирование производства повело к тому, что уже через 20 лет от разрухи и хаоса, порожденных великой войной, не осталось и следа, а рабочий день был сокращен до 4 часов. Все свободное время трудящиеся посвящали умственному и физическому развитию и разумным развлечениям, куда, главным образом, входили научные экскурсии по всему земному шару.

Вот что поведал любитель-историк Иван, бывший во время революционной борьбы простым крестьянином. Его повествованию постоянно мешали нетерпеливые вопросы пылкого слушателя.

– Если бы ты не перебивал меня, – после некоторого раздумья промолвил дед, – я не забыл бы рассказать об одном грандиозном завоевании нашей коллективистической науки…

И он рассказал.

– В 1935 году было сделано великое открытие, и не какими-нибудь профессиональными учеными, а группой молодых рабочих, лишь с 30 года посвятивших свои досуги науке. Найден был универсальный антисептикум – средство против невидимых врагов человека. Известно, что почти все болезни и даже состаривание человеческого организма происходят от вредноносных микробов, пробирающихся в наше тело.

Найденный антисептикум действует губительно на всех микробов без исключения и в то же время не только не вредит клеткам человеческого тела, но и является хорошим активатором этих клеток в их повседневной работе и предохраняет их от быстрого изнашивания.

Таким образом, открытый препарат служит и идеальным антисептикумом, и настоящим "жизненным эликсиром", которого так долго и безуспешно искали средневековые алхимики.

Благодаря регулярному ежедневному приему его внутрь, человечество совершенно стерилизовалось^[3]; принимаемая же пища, подвергнутая предварительной обработке «униантом», так сокращенно стали называть универсальный антисептикум, – не вводила уже новых микробов в тело человека.

Действие унианта сказалось через несколько лет. Мало того, что исчезли все инфекционные болезни, сама жизнь омолодилась. 70-80-летние старики, глядевшие одним глазом в потусторонний мир, после регулярного приема унианта, через 2–3 года становились способными принимать участие в олимпиадах и жили до 179–180 лет.

В общем, наука вывела такое заключение, что чем раньше начинать прием унианта, тем продолжительней становится жизнь. Те, кто принимал его с младенческого возраста – в 30-годах настоящего столетия – имеют до сих пор вид 25-30-летних юношей. Наука пророчит им жизнь до 300 лет.

– Таким образом, – закончил дед Иван, – почти все участники революционной борьбы живы и посейчас.

– Сколько же вы надеетесь прожить? – Андрей улучил момент для вопроса.

– Кто – "мы"? – Деда шокировало почему-то обращение на "вы".

– Извиняюсь, – сконфузился Андрей, – я про тебя, дедушка, спрашиваю…

– Я начал прием унианта, когда мне было 45 лет, следовательно, по данным науки, я проживу 300 минус 45 лет, т. е. – 255 лет…

Для Андрея такая долговечность не была ошеломляющей: он знал примеры более долгой жизни на Луне. Но то были небезы – слоноподобные существа, которые, может быть, самим устройством своего тела предрасполагались к долголетию, а здесь человек, освобожденный человек, своим разумом удлинил себе жизнь чуть ли не в четыре раза!..

Было от чего вскочить со стула и забегать вокруг деда волчком!

– Волноваться не надо, – заученно и машинально посоветовал тот, – волнение сокращает жизнь…

– Это – первый подарок коммунистического труда, – продолжал он, мечтательно глядя в окно, через которое уже пробирались на потолок робкие лучи утренней зари и доносился звон заходивших трамваев.

– Поедем, дедушка, в город, – внезапно предложил Андрей. – Только ты не рассказывай никому, кто я и откуда… Больно надоело мне давать одни и те же объяснения!..

– В город, так в город, – согласился дед, вставая. – Только… банкетик бы следовало…

– Тогда я улечу от вас! – возмутился Андрей. – Я хочу быть инкогнито!..

Дед усмехнулся.

– В таком нелепом костюме трудно сохранить инкогнито!.. Ты, как будто, только что из музея убежал!.. Ну, ин, ладно… Идем-ка, я тебя одену по-человечески…

4.

Было еще рано. Кроме Андрея и деда, в трамвае сидела лишь одна молодая девушка. Она имела такую же простую одежду, только более яркую и цветную.

– Сколько ей лет? – поинтересовался Андрей.

– Хе… хе… лет? – старик, к смущению гостя, за ответом обратился непосредственно к соседке.

– 70, – просто ответила та, – а что?

– Ничего, ничего, гражданка… хе-хе… Вот я с юным другом поспорил о вашем возрасте.

"Девушка" посмотрела на залитое кумачом лицо Андрея и больше не интересовалась им.

– Какого черта вы меня смущаете? – прошептал он возмущенно.

– Опять… вы?! – возмутился и дед.

Андрей поставил ультиматум: если дед будет нескромным – он при всех станет называть его на "вы".

Тому ультиматум не понравился, но и намеренная вежливость Андрея его пугала.

– Ну, ин, ладно, не буду…

Трамвай несся по однорельсовой дороге среди широко раскинувшихся по цветущим садам деревень. Уже подъезжали к городу. В воздухе зареяли дирижабли и аэропланы, не производившие, к удивлению Андрея, никакого шума.

– Они все снабжены заглушителями, – пояснил дед, – а кроме того, тут больше простых планеров… Ребятишки учатся летать.

Действительно, большинство воздушных коней не имело моторов; то были планеры, приводимые в движение летчиками при помощи искусных манипуляций с плоскостями. Сами же авиаторы выдавали себя лишь болтающимися в воздухе пятками.

Заметней оживала жизнь и внизу. На широких улицах-площадях появились женщины с сумками и кошелками.

– На базар, что ли? – кивнул на них Андрей и, конечно, попал пальцем в небо.

Дед весело рассмеялся, хотел подтрунить, но вспомнил ультиматум:

– Базар?! Эка, брат, хватил! Это уж совсем историческое слово… У нас, милый мой, давным-давно базаров нет… Мы отдаем обществу все, что можем дать по своим силам и способностям, и берем все нужное по своим потребностям…

– Ах, черт! Так у вас, значит, вполне социалистическое общество?

– Нет, друг, пока только социалистическое государство… Свободное социалистическое общество – без признака какой бы то ни было власти – возможно будет тогда, как коллективизм войдет в плоть и кровь всех членов общества, когда элемент государственной власти, элемент принуждения станет излишним…

Этого пока у нас нет… Слишком много живет еще старичков, сохранивших от времен капитализма весь свой эгоизм, индивидуализм, жадность и всякие другие прелести…

Зато, когда Земля от них очистится, молодое поколение даст возможность перейти к свободному социалистическому строю…

Дед задумался и Андрей задумался. Первый мечтал о том времени, когда, наконец, исчезнут гнилые остатки старого строя. Второй начал с того же, но быстро перешел – в силу своей молодости – к наблюдению за прекрасной действительностью.

Его поразили свежесть и яркий румянец на лицах прохожих и соседей по трамваю, гибкость их движений, грация фигур и мускулистость членов.

– Физическая культура, милок, – оторвался дед от своих мечтаний при вопросе Андрея. – Наравне с умственными занятиями, мы не забываем и физических: спорта, гимнастики, игр, прогулок и т. п…

Андрей обратил внимание на разговор соседей.

– На каком языке они говорят? Что-то знакомое!..

– Ты эсперанто изучал? – спросил дед.

– Ах, да! Эсперанто!..

– Ну, вот, только мы его обтесали, отшлифовали, и он у нас ходит в качестве международного языка и обязателен для изучения по всему земному шару…

У нас, например, в школах изучают русский язык и эсперанто; причем первый можно заменить каким угодно другим языком, второй же – нет. Благодаря этому, мы можем свободно объясняться и с китайцем, и с негром, и с папуасом… с кем угодно!..

Трамвай мягко и бесшумно несся и несся вперед по улицам, которые Андрею стали казаться несоразмеримо широкими. Уже оживление царило повсюду. Яркими красками развевались плащи и туники. Жизнерадостный говор слышался кругом; на лицах не было никакого уныния, тревоги и озабоченности. Особенно усердствовали ребятишки на планерах, то взмывая кверху в струях ветра, то снижаясь совсем к земле и наполняя воздух веселым щебетанием, криками, песнями…

Андрей с возрастающим удивлением следил за пробуждением почти сказочной жизни окрестностей и, не видя конца двух– и трехэтажным домам, спросил:

– Где же город?

Старик улыбнулся:

– Мы – в нем…

На Земле № 3 были снесены все здания, построенные когда-то безо всякого плана, снесены все многоэтажные чудовища, а вместо них выросли 2-х и 3-этажные игрушки-домики из железобетона, занимавшие сплошь и рядом площади шириною с полквартала. По мере увеличения населения снималась крыша с такого объемистого пo площади дома и на нем укреплялся новый этаж, отлитый целиком из того же бетона.

– У нас земли достаточно, – пояснил дед, – зачем нам без времени загораживать себе солнце небоскребами?

Город можно было узнать по более густому уличному движению, по мелодичному звону более частых трамваев, по автомобилям и мотоциклетам, сновавшим, словно громадные, проворные муравьи, во всех направлениях, и по обилию всякого рода просветительных учреждений: театров, клубов, школ, университетов и т. п. Эти здания строились по иному плану, но по тому же принципу. Высота их значительно превышала два этажа, но почти все они были одноярусными: на мощных толстых колоннах держалась совершенно плоская, ограниченная перилами крыша, по краям уставленная громадными вазами с тропической растительностью.

Андрей заметил, что эти крыши служили местом для подъема и посадки аэропланов, планеров и дирижаблей. Его, однако, удивила непомерная и негармоничная толщина колонн, со всех сторон образующих вокруг зданий род крытой галереи. Негармоничность эта разрешилась просто, когда он увидел в одной части города двухъярусный клуб: на существовавший прежде ярус поставили такой же другой, и верхние колонны служили продолжением нижних; объем их уже несколько сгладился в общей громаде строения.

Дед сказал:

– С приростом населения город увеличивается только кверху и уже точно высчитано, что через 100 лет все жилые дома будут пятиэтажными, а просветительные и другие учреждения – 3-ярусными.

Теперь Андрей понял, для чего так широко распланированы улицы.

– До скольких же этажей возможно такое увеличение кверху?

Дед, не задумываясь, ответил:

– Мы рассчитали, – что площадь наших городов не изменится в течение 2-х тысяч лет – тогда дома достигнут 45 этажей… А дальше видно будет! Может, найдем новые способы постройки, чтобы не отнимать у земли, необходимой для запашки, поверхности.

– Насколько я понимаю, – подвел итоги Андрей, – вы осуществили старинную идею о городах-садах. Но ведь с ростом города эта идея, вами воплощенная в жизнь, вами же и уничтожится!.. Растительность возможна будет только на крышах последних этажей!

– О… насчет сохранения городов-садов можно не беспокоиться, – спокойно отпарировал дед, – ты, друг, забываешь нашу науку!.. Имей в виду, что с машинизированием производства и с сокращением часов необходимого рабочего дня, миллионы и миллионы умов получили возможность посвятить свои силы науке…

Наша наука каждый день, каждый час дарит государству новые и новые открытия и изобретения… Твой покорный слуга, хотя и простой крестьянин, сто лет тому назад ничего не знавший, кроме своей первобытной сохи, теперь тоже немного причастен к научным изысканиям!.. Я как раз работаю в "солнечной коммуне", где мы заняты вопросами конденсации солнечного света…

– Если бы здесь был Никодим, – мысленно пожалел Андрей, – он смог бы познакомить здешнее человечество с техникой добывании жидкого солнца…

– Наши изыскания, – продолжал дед, – если и не близки еще к плодотворному окончанию, то через 10–20 лет, наверное, увенчаются успехом. Тогда мы заполним улицы светом искусственных солнц.

А когда наши города возрастут до 45-ти и более этажей, мы устроим свои улицы в несколько ярусов – один над другим – и будем освещать их постоянно искусственным солнце-светом… И на улицах-ярусах города всегда возможна будет растительная жизнь, столь необходимая для здоровья…

– А заводы, фабрики с их дымом куда вы денете при многоярусном городе?

– Ха-ха-ха!.. А ну-ка, оглянись, где у нас дымовые трубы? – дед не мог удержаться от смеха над наблюдательностью своего спутника. И когда тот, как он ни вертелся на скамейке трамвая, не обнаружил и намека на трубы, дед, улыбаясь в бороду, сказал:

– Мы дыма не выпускаем в воздух, как когда-то практиковалось… Дым у нас из каждого дома, с каждой фабрики и завода отводится в подземные поглотители и там осаждается, очищается от газов и прессуется в новое топливо… Надо только поражаться, сколько топлива пропадало раньше из-за неэкономного использования его!..

Трамвай остановился на широкой площади перед двухэтажным зданием – центральной библиотекой города. Дед, проворно соскочив, увлек своего спутника в самую гущу уличного движения.

5.

Поздно вечером вернулись из города. Старик, сияя от довольства, распрощался с гостем, пожелав ему наиспокойнейшего сна, и удалился в соседние апартаменты. Андрей, буркнув на пожелание что-то вроде "Ладно!", тоже расположился ко сну. Он был сильно зол на деда.

Еще бы! Тот не удержал-таки своего языка и раззвонил всем родным и знакомым о чудесном прибытии человека с Земли № 1.

Понятно, по инициативе того же деда, гостю устроили "банкетик", на котором ему еще раз пришлось рассказывать свои приключения. "Банкетик" затянулся до вечера, и осмотр города поневоле был отложен.

Это бы еще ничего! Гостя обязали присутствовать и завтра и послезавтра на митингах, собраниях, вечерах и концертах, устраиваемых в честь его…

Всю обратную дорогу Андрей ворчал по-стариковски, а дед юношески-задорно смеялся.

– Милое дело!.. Единение Земель – праздник Вселенной!..

– Не для этого я прибыл к вам! – с сердцем бурчал в ответ межпланетный путешественник. – Мне пора уже лететь обратно, у меня отпуск кончается, мне нужно еще побывать на Землях № 4 и 5 – дорога туда не ближняя, а вы со своими банкетиками лезете… Черт бы их драл!.. Я – не враг общества и общения, но всему должно быть свое время…

Дед мало уделял внимания ворчаниям юного друга и, не слушая его, жизнерадостно вторил:

– Нет, ты подумай только! Братское общение миров! А? Каково звучит-то?.. Милое дело?..

Андрей не слушал деда и злился на него; дед слушал только самого себя и восхищался перспективами предстоящих праздников.

В таком "приподнятом" – каждый по-своему – настроении они вернулись в деревню.

Понемногу гнев "межпланетного путешественника" – так называли Андрея на банкете – утих. Богатые впечатления дня погасили его…

…Земля № 3 достигла такого развития, когда до социалистического общества оставался только один шаг.

Но не вполне еще царили на ней мир и согласие.

Какое-то тайное беспокойство, как заметил Андрей, изредка омрачало лица приветствующих его. В разгаре торжественных речей у ораторов вдруг рождались тревожные и опасливые взгляды по сторонам, – правда, на одно-два мгновения, но острый глаз Андрея успевал ловить их.

– На Шипке-то не все спокойно? – буркнул он деду сейчас же по окончании банкета.

Тот сначала притворился непонимающим, потом откровенно признался:

– Да, сынок, есть у нас враги… Давно они шевелятся, а недавно убили одного нашего видного общественного деятеля… Старики все эти, старики – бывшие капиталисты!.. До сих пор не могут они примириться с социалистическими порядками! До сих пор плачут о своих потерянных богатствах…

И чего им только надо? Не пойму!.. Кажется, нет у нас нуждающихся и обездоленных… Не должно быть и недовольных – всего вдоволь: бери, что хочешь, и устраивайся, как знаешь, конечно, без вреда обществу…

Да что! Глубоких стариков, если они даже вполне трудоспособны, мы освобождаем от всяких общественных работ!.. И этого им мало?! Какого беса им надо – не пойму!.. Просто, видно, старая закваска бродит, старая идеология…

– Дед, – спросил недоумевающе Андрей. – Чего же с ними церемониться? Переловить да к стенке!..

– Э… сынок! Нечего нас учить: знаем, как нужно было бы поступить – сорную траву из поля вон!.. Да в том-то и беда, что хорошо прячется эта "сорная трава"… Тайное у них общество, – понизил он голос, – где-то в подземельях ютятся… Вот уже 30 лет бьемся, не можем открыть их тайники!..

– Ничего, дед, – успокоил Андрей, – в конце концов попадутся!..

– Когда-то, сынок, попадутся, – горестно вздохнул дед, – а ведь они пользуются всеми нашими научными новинками, и у себя внизу, там, что-нибудь маракают!..

Этот разговор вспомнился Андрею, когда сладкий сон мягко ду-шил его в своих объятиях.

– Непременно полечу дальше, – решил он в дремоте, – нужно до самого конца проследить будущее земли… Борьба-то, видишь еще не закончилась…

Глава V

В ПЛЕНУ У БЫВШИХ КАПИТАЛИСТОВ

1.

Устал Андрей – спит крепко; не слышит, как чья-то воровская рука шарит снаружи по окну. Не видит, что стекло уже вырезано и другая рука отщелкнула шпингалет…

Проснулся он лишь тогда, когда в комнате очутились трое бородачей в масках и когда рот его был туго заткнут тряпкой и крепко перевязан жгутом.

Задыхаясь, открыл Андрей глаза и судорожным усилием мышц стряхнул с себя двух незнакомцев… В это мгновение третий спокойно приставил к его виску холодное дуло револьвера.

– Не шумите, – внушительно произнес он, – убьем.

Обращение на "вы" пояснило Андрею, с кем он имеет дело. Длинные бороды лишний раз служили подтверждением его открытию.

– Вот тебе банкетик! – сообразил он. – Не суйся в чужие жизни!..

Его сняли с кровати и, крепко удерживая за руки, поставили на пол. Третья маска с револьвером стояла у двери, прислушиваясь.

В соседней комнате зашаркали по полу туфлями.

Маски насторожились, Андрей оглядел ту и другую, усмехнулся и вдруг тряхнул плечами; бородачи, как щенки от медведя, посыпались на пол, но сейчас же вскочили и снова вцепились в него.

Стоявший у двери сделал прыжок, переняв револьвер в левую руку, а в правой держа поднятый кистень. Но внимание его раздваивалось: шаги приближались…

Андрей улучил момент, вырвал руки из стальных клещей незнакомцев и схватил их за бороды…

Третий бросился к заскрипевшей двери…

– Пропадет дед, – как молния, блеснуло у Андрея, и он так стукнул бородачей лбами, что те без стона сели на пол, потеряв сознание…

В дверях показался дед в ночном колпаке. В тот же миг он рухнул на порог с раскроенным черепом…

Рыча от бешенства и жалости к деду, прыгнул Андрей на убийцу… Револьвер полетел на пол, и они покатились за ним, сцепившись в мощных объятиях…

Старик обладал атлетическим сложением, но и Андрей не уступал ему…

Проклятая затычка во рту мешала дышать!..

Борьба шла из-за обладания револьвером… Несколько раз противники были друг под другом… Сначала Андрею ничего не стоило освобождаться из-под грузного тела убийцы, затем он с большим и большим трудом вырывался наверх, – не хватало воздуха…

Сделав гигантское усилие, он придавил противника к полу и, отыскав глазами револьвер, ногой отшвырнул его под кровать; рук нельзя было отнять…

– Ну, теперь ты, голубчик, вляпался! – радостно вздохнул Андрей, отскакивая от противника и вытаскивая изо рта тряпку… Маска вскочила на ноги…

– Сдавайся, чертов дед! – грозно предложил Андрей.

– Мы еще посмотрим! – зловеще бросил тот.

Андрей не стал терять времени и снова прыгнул к старику. Тот, обманув его правой рукой, левой нанес удар в подреберье. Андрей вовремя напряг мышцы живота и противопоставил их удару.

Уже слышал Андрей треск грудной клетки противника, уже чувствовал, как сжимаемое в его железных тисках тело теряло способность сопротивления…

Но в азарте не заметил трех новых незнакомцев, вскочивших через окно.

Когда же оглянулся на шум, было поздно: один из прибывших хватил его кистенем по голове.

2.

– Что, брат, лежишь?.. Лежи, лежи… Вперед – наука: не вмешивайся в жизнь чуждых тебе планет!..

– Голова-то цела? – Неизвестно. Но, видно, слабо тебя угостили, коли жив еще…

Так беседовал сам с собой Андрей, лежа в одном белье крепко связанным в мрачной и сырой темнице и с любопытством разглядывал потолок, где слабо мерцала электрическая лампочка, затканная паутиной.

– Ну, что ж? До каких пор лежать-то будешь? Отдохнул и за дело, – ждать нечего…

Извиваясь по земле, он пополз в одну сторону: убедился, что с этого края темница граничила с широким рвом с глубоко внизу журчащей водой; пополз в другую, третью – всюду ров.

– Ерунда, братишка, – силясь определить по звуку расстояние до воды, проговорил он.

– Надо менять тактику… Надо быть гибким, уметь приспосабливаться к обстоятельствам… Так-с!

Стал напрягать мышцы, чтобы разорвать или сбросить путы.

– Жила тонка, брат… Мало каши ел… Ну-ка, еще раз!

В разбитую голову больно ударила кровь…

– Не годится… Отставить! – скомандовал он себе, чувствуя, что глаза начал застилать туман и в ушах загудело.

– А ведь разорвал бы, если бы не голова!..

– Чем бы еще заняться?

Почувствовал, что острый камень больно врезался в спину.

– Идея! Надо перевернуться… Так… Камешек подходящий, главное – совсем неподвижный… Специально для меня созданный…

Приблизил связанные руки к сулящему освобождение камню.

Десять минут невероятных усилий, десять минут вечностью показались ему.

– Трудно, конечно, Андрюша, – бодрился он. – Но… терпение и труд все перетрут… Значит, три смело!..

Хотя в темнице было холодно, он обливался потом… В висках стучали молоты, в ушах – барабанило… Несколько раз сознание грозило покинуть сильно контуженный мозг. Но веревка поддалась, и Андрей сразу обрел в себе такие силы, что готов был отхватить трепака.

– Главное – не падать духом… Теперь и "мы посмотрим", как сказал тот бородач, которого я раздавил в блин…

Затекшими и бесчувственными руками стал сбрасывать с себя веревку.

– Вот я и готов! – проговорил он и тотчас же упал наземь, заслышав звяканье ключей.

– Жаль!.. Не совсем я еще оправился…

Открылась дверь. Блеснул яркий свет. С фонарем в руках показалась бородатая маска…

Откуда-то сверху загрохотали цепи и через ров упал мост.

Вошедший без всякой опаски прошел мост и смело направился к тому месту, где пятнадцать минут тому назад лежал пленник.

– Ну-ка, Андрюша, приготовь гостинец… – Андрей очутился сзади бородача.

– Где ж он? – удивился тот, поднимая фонарь кверху и вместе с ним в тот же миг с криком ужаса кувырком полетел в ров от удара невидимой руки по уху.

На крик немедленно вбежали еще пять человек с револьверами в руках.

Андрей не стал ожидать их приближения, а молча прыгнул в ров с другой стороны…

Пролетел с замиранием сердца несколько секунд, окунулся в холодную воду, не достал дна, вынырнул и понесся куда-то в полной тьме, увлекаемый стремительным течением.

– Никогда не мешает освежиться, а тем более, когда голова трещит…

Поток вдруг круто повернул. Андрей услыхал, что впереди вода с ревом пробивается сквозь узкое отверстие.

На всякий случай вытянул перед собой руки. Потом это показалось недостаточным, перевернулся и поплыл ногами вперед.

Поток мчался с большим уклоном. Рев сделался невозможным, в особенности для раненой готовы.

– Жаль, что я забыл занять у деда ваты, заткнул бы уши, – иронизировал над собой Андрей и с размаху уперся ногами в стенку. Вода под ним завывала, клубилась в пене и рвала вниз.

Убедившись, что ров стал не шире двух аршин, Андрей набрал в грудь воздуху, нырнул, благословив сам себя и немедленно же был захвачен грозным течением…

Ударился плечом о подводную скалу, содрал кожу…

– Подземная река, – через несколько секунд сообразил он, уже не чувствуя ни дна, ни стен.

Запас кислорода в легких подходил к концу.

– Ну-ка, братишка, выше!..

Нащупал бугристый каменный свод, ухватился за него руками… Ноги увлекло вперед и подняло кверху… Глубоко и с наслаждением вздохнул: вода на четверть аршина не доходила до потолка.

– Ну-с, куда мы дальше намерены следовать? Хорошо бы, если поток выходил бы наружу… Тогда бы я оседлал свою машину и айда восвояси!.. Довольно странствовать!..

Подумал и снова погрузился в воду, оттолкнувшись от потолка: плыть на поверхности значило бы окончательно добить голову об острые камни.

Под водой тихо: рев остался далеко сзади.

Через полторы минуты вынырнул. Убедился, что уровень воды не стоит выше прежнего, стал нащупывать удобный для задержки выступ и… нащупал чье-то теплое тело.

– Кто это? – неосторожно спросил и вместо ответа получил скользнувший по лицу удар.

– Вот живучая гадина! – вспомнился вдруг бородач, получивший в свое время добрую затрещину.

Тело с проклятием бросилось на него… Андрей, едва успев набрать в грудь воздуха, почувствовал железные пальцы на своем горле.

– Ну, чертушка, держись! – мысленно погрозил он невидимому врагу, увлекая его в глубину потока.

Уже через две секунды ему удалось оторвать руку от горла и в свою очередь схватить врага за шею.

– Тур-де-бра… – мелькнуло воспоминание о цирке.

Сбившись в упругий комок, два человека, – один 19-летний, другой, насчитывавший за собой более сотни лет, неслись под водой, угощая друг друга тяжелыми тумаками и не обращая внимания на удары о встречные скалы…

Андрей был отличным пловцом и в спокойном состоянии мог больше двух минут держаться под водой, – что не один раз позволяло ему выигрывать пари…