Текст книги "Следственные действия: психология, тактика, технология"

Автор книги: Виктор Образцов

Соавторы: В. Эминов,М. Еникеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Тактическое обеспечение допроса имеет разносторонний, многогранный характер.

В целях получения полных, правдивых показаний допрашиваемых лиц применяются различные тактические приёмы.

В основном для собирания достоверной информации, получаемой от допрашиваемых лиц, применяются приёмы и правила логико-психологической природы. В их круг, в частности, включаются следующие:

– создание благоприятных условий для продуктивного проявления психических способностей носителей собираемой информации (например, путём активизации воспоминаний допрашиваемого лица на базе временной, предметной, событийной, пространственной, образной ассоциации, проведения допроса на месте устанавливаемого события);

– использование психологической реакции носителя информации на действия следователя (например, путём предъявления допрашиваемому вещественного доказательства);

– использование следователем достоверных знаний или предположений о действиях, которые, исходя из психологических или иных особенностей носителя информации, он мог совершить когда-то, с демонстрацией этих знаний и результатов их реализации в присутствии последнего лица (например, путём обращения внимания владельца квартиры, в которой произошла инсценировка происшествия, на обнаруженные следы инсценировки);

– намеренное побуждение носителя информации к определённому поведению (например, даче правдивых показаний, проявлению так называемой виновной осведомлённости) путём использования известных психических особенностей данного человека и ожидаемой с его стороны естественной реакции на соответствующие действия субъектов ППД.

В случае отказа какого-либо лица давать показания широко применяется метод убеждения. При реализации этого метода рекомендуется выяснить мотивы и причины отказа, привлечь внимание к положительным сторонам личности собеседника и его поведению в быту, на работе, в прошлом или настоящем. Наряду с этим указанный метод может быть реализован на основе:

– обращения к здравому смыслу собеседника, разъяснения возможности наступления нежелательных последствий правового характера для него самого или других лиц в случае отстаивания неразумной позиции, объяснения социальной значимости его поведения и сведений, которыми он располагает;

– оглашения и анализа собранных данных, уличающих собеседника в неискренности;

– демонстрации возможности результативного решения анализируемой задачи независимо от собеседника;

– постановки в известность, что следствие располагает информацией об исследуемом факте, но собранные сведения могут быть оглашены лишь после того, как о нём сделает сообщение участник проводимого действия;

– проявления интереса к второстепенным, незначительным моментам и деталям на фоне подчёркнутого невнимания к основным элементам исследуемого события в целях создания преувеличенного представления о характере и объёме знаний следователя;

– демонстрации по ходу допроса осведомлённости следователя об обстоятельствах и деталях жизнедеятельности допрашиваемого лица (на основе знаний, полученных заблаговременно путём тщательного изучения его прошлого), что может создавать у допрашиваемого представление о том, что следователю всё известно, включая обстоятельства расследуемого события и его роль в этом событии.

Получению ожидаемой информации путём допроса способствует тактически правильное предъявление вещественных доказательств.

Особенно эффективным это средство тактического воздействия может быть в отношении лиц, отказывающихся сообщить известные им сведения, а также лиц, сообщающих ложную информацию.

Ложь – это средство управления поведением других людей путём их дезинформации. Однако ложь не "явление в себе", она распознаваема. В сознании лжеца "конкурируют" две сферы возбуждения: очаг чувственно бедных ложных конструкций, тормозимый субъектом, и непроизвольно функционирующий очаг живых образных представлений подлинного события.

Лицо, противодействующее следствию и дающее заведомо ложные показания, вступает со следователем в противоборство, прогнозирует его возможные действия, пытается осуществить рефлексивное управление деятельностью следователя, оценивает, как эти показания воспринимаются и используются им. Следователю как бы предлагаются основания таких решений, в которых заинтересован допрашиваемый. При этом можно выделить два варианта ложных показаний: ложь активную и ложь пассивную.

При активной лжи допрашиваемый стремится создать целостную псевдомодель события, увязать его элементы, выдумать причинно-следственные связи, соотнести их с определённым местом и временем.

Однако ряд повторных детализирующих вопросов неизбежно ведёт к вариациям вымысла, к расстыкованности отдельных узлов псевдомодели события, причём, чем меньше правды в показаниях, тем успешнее происходит их изобличение.

Большую сложность представляют случаи, когда допрашиваемый, хорошо знающий обстоятельства дела, вводит в подлинную модель события лишь отдельные ложные детали. Но даже единственная вымышленная деталь события не может быть охвачена сознанием лгущего во всём многообразии её проявлений.

Поэтому важной задачей допроса и расследования в целом являются распознавание ложных показаний и преодоление установки на них допрашиваемого лица. Стереотипные, заученные ложные показания выдают себя бедностью эмоционального фона и косной неизменяемостью, тогда как образные представления характеризуются соответствующей динамикой и эмоциональной насыщенностью. Одна и та же стереотипная речевая формулировка в показаниях нескольких лиц, как правило, свидетельствует о сговоре в даче ложных показаний. Иногда лгущий утрирует своё "незнание", что также изобличает его. Кроме того, он не осведомлён, как продвигается расследование, какими доказательствами располагает следствие.

Распознавание и преодоление установки допрашиваемого лица на дачу ложных показаний требуют от следователя анализа мотивов лжи и прогнозирования тех побуждений, которые могут привести к "раскрытию" данной личности, анализа тех ситуаций, в которых человек делает откровенные признания *(8). Он должен также определить границы зоны контроля (какая истина скрывается, камуфлируется ложными утверждениями).

Поскольку в сознании лгущего конкурируют две психические модели

– модель подлинных событий и псевдомодель, он постоянно находится в состоянии повышенного психического напряжения. Это обусловливает и определённые срывы – проговорки.

Диагностируя ложность показаний, следователь может избрать ту или иную тактику, в частности:

– изобличить допрашиваемого при его первых попытках ввести следствие в заблуждение;

– позволить допрашиваемому дать ряд ложных показаний и затем изобличить в совокупности.

Выбор соответствующей тактической позиции связан с личностными качествами допрашиваемого, его моральной сензитивностью – чувствительностью к разоблачающим действиям следователя. Уличение во лжи должно использоваться для побуждения допрашиваемого к правдивым показаниям. Однако изменение ложных показаний на правдивые – это психологически трудный процесс, связанный с мотивационной переориентацией, ломкой сложившегося стереотипа, эмоциональным напряжением, с более или менее продолжительным внутриличностным конфликтом. Своевременное определение этого состояния, аргументированное убеждение такого лица в целесообразности перехода от лжи к правде – одна из тактических задач следователя. (Следует учитывать, что ложные показания иногда дают и невиновные лица. Ложь не всегда свидетельствует о виновности человека. Неправдивые показания могут давать и лица экзальтированные, стремящиеся оказаться в центре событий, привлечь внимание к своей персоне. Кроме того, в показаниях допрашиваемого может иметь место и личностная тенденция к реконструкции воспроизводимого материала.)

С целью пресечения дезинформации со стороны противодействующих следствию лиц и получения правдивых показаний следователь использует систему приёмов правомерного психического воздействия. Под ними понимаются приёмы формирования сознательного отношения допрашиваемого к правосудию, установки на дачу правдивых показаний.

Раскрытие смысла и значения имеющейся информации, убеждение в бессмысленности и нелепости ложных показаний, бесперспективности запирательства и противодействия следствию – основа успешной работы следователя. Для этого требуются такие качества, как высокая рефлексивность, проницательность, способность использовать получаемую информацию в процессе дальнейшего расследования. Немаловажное значение имеет и изобличающая деятельность следователя – способность убедить допрашиваемого в несостоятельности заведомо ложных утверждений, вскрыть противоречия в показаниях, своевременно и с наибольшим эффектом предъявить имеющиеся доказательства.

В преодолении противодействия лиц, пытающихся дезинформировать следствие, – преимущества на стороне следователя: он знает материалы дела, имеет возможность тщательно подготовиться к допросу, изучить личность допрашиваемого, его сильные и слабые стороны, особенности эффективных приёмов преодоления противодействия. Однако его тактические возможности небезграничны. В судопроизводстве категорически недопустимо любое психическое насилие – шантаж, угрозы, обман, необоснованные обещания, использование религиозных предрассудков, малокультурности допрашиваемого, незнания им своих прав и т. п. Наряду с этим существуют и нравственно-психологические пределы средств воздействия. Издевательское отношение, усугубление тяжёлых психических состояний, психический садизм недопустимы.

При решении тактических задач неизбежны определённые жёсткие способы психического воздействия, ставящие поведение противодействующего лица в рамки, ограничивающие его решения.

Приёмы преодоления противодействия следствию, как правило, рассчитаны на развитие критического мышления допрашиваемого, на его внутренний анализ хода следствия.

Допрашиваемое лицо должно быть подготовлено к осознанию бессмысленности своего противодействия. Всё разнообразие психических приёмов воздействия должно осуществляться в пределах одной допустимой формы – в форме убеждения, которое связано с сознательным изменением позиции противоборствующего лица на основе получения им информации, раскрывающей неправильность ранее сформированных позиций. При этом, конечно, логика убеждающего воздействия не должна противоречить его эмоционально-импрессивной стороне воздействия.

Правомерным считается любой тактический приём психического воздействия, если он не направлен на вымогательство показаний.

Эффективность тактического приёма зависит от того, насколько он нейтрализует противодействие. Если противодействующее лицо навязывает быстрый темп допроса, следователю тактически целесообразно его замедлить и, наоборот, ускорить, если замедленный темп может дать преимущество противодействующему лицу.

Однако ни в коем случае нельзя судить о правдивости или ложности показаний лишь по внешним эмоциональным проявлениям – нервозности, заиканию, покраснению, тремору конечностей и т. п. Не являются индикатором противодействия и различные колебания, сомнения.

Гипотетический вывод о противодействии может быть сделан лишь при полном несоответствии показаний лица логическим взаимосвязям в системе имеющихся достоверных доказательств, при полном несоответствии показаний проверенным фактам.

Психологически обоснованный тактический приём отличается избирательной направленностью – он должен оказать наибольшее воздействие на психическое состояние допрашиваемого и быть нейтральным в отношении невиновных. Шаблонные приёмы, примитивные хитрости не только не действенны, но и показывают тактическую беспомощность следователя.

Все приёмы психического воздействия можно разделить на три группы:

1) содействующие распознанию ложности показаний;

2) преодоление лжи и получение правдивых показаний;

3) оказание мнемической помощи.

Внутри этих групп возможна дополнительная классификация. Так, приёмы психического воздействия на противодействующее лицо с целью изменения его позиции и получения правдивых показаний могут быть подразделены на следующие подгруппы:

– приёмы, основанные на использовании отдельных психологических качеств личности допрашиваемого;

– приёмы, основанные на доверии допрашиваемого следователю;

– приёмы осведомления допрашиваемого о наличии значительной достоверной доказательственной информации;

– приёмы повышенной эмоциональной насыщенности, связанные с предъявлением неожиданной информации, вызывающие острые эмоционально-волевые состояния.

Лицо, противодействующее следствию, постоянно оценивает смысл и значение задаваемых ему вопросов, опасаясь возможного разоблачения.

Система вопросов следователя создаёт постоянный негативный фон психического напряжения. Неожиданное изобличение на этом психическом фоне вызывает резкие эмоциональные реакции, что нередко приводит к отказу от позиции противодействия.

Однако не только прямое изобличение во лжи, но и всё то, что интерпретируется таким лицом как приближение к изобличению, ослабляет его психическое состояние, вызывая волнение и тревогу. На этом фоне можно эффективно использовать приём формирования у допрашиваемого преувеличенного представления об информированности следователя.

Демонстрируемая следователем осведомлённость по одним обстоятельствам получает непроизвольную расширенную интерпретацию.

С этой целью он может широко использовать данные о личности подозреваемого (обвиняемого), о деталях его поведения накануне совершения преступления, о его связях и т. п. В ряде случаев этот приём реализуется путём демонстрации предметов, ассоциирующихся у допрашиваемого с совершённым преступлением.

Следует сказать, что изобличение противодействующего лица даже при наличии достаточного количества доказательств требует специальной системы воздействия. Для того чтобы такое изобличение вызывало мотивационную перестройку в поведении обвиняемого или подозреваемого, необходимо предупредить все возможности "приспособления" их легенды.

Большое значение для эффективности психического воздействия имеет система предъявления доказательств. Прежде всего предъявление доказательств должно демонстрировать осведомлённость следователя о последовательности действий преступника. При этом изобличающие доказательства следует предъявлять на фоне психического состояния релаксации (расслабления) или напряжённости (в зависимости от личных особенностей допрашиваемого). Перед предъявлением доказательства следователь должен задать все необходимые вопросы, с тем чтобы исключить нейтрализующие их уловки, по каждому доказательству получить объяснение и зафиксировать эти объяснения.

В тактических целях вопросы можно ставить таким образом, чтобы активизировать предвосхищающую деятельность противодействующего лица. Лжесвидетельствующий всегда знает то, что его изобличает. Поэтому он анализирует не только то, о чём его спрашивает следователь, но и с какой целью. При признании лицом ложности ранее данных показаний необходимо немедленно зафиксировать новые показания и заверить их подписью допрашиваемого. Попутно, по мере предъявления доказательств, следует разъяснять их тактическое значение. При этом следователь должен всегда помнить, что доказательства психологически воздействуют сильнее, если предъявляются в контрастных обстоятельствах; "слабые" доказательства обретают большую силу при совокупном их предъявлении.

Существуют различные тактические приёмы предъявления доказательств. К ним, в частности, относятся такие, как:

– раздельное предъявление различных доказательств в той или иной последовательности;

– одновременное предъявление всего комплекса имеющихся доказательств;

– неожиданное предъявление доказательства либо предъявление доказательства после беседы по его поводу;

– предъявление доказательств по нарастающей их весомости;

– предъявление комплекса доказательств после предварительного информирования о наличии доказательств, их перечисления с указанием источников их происхождения (либо без указания);

– предъявление доказательства как бы невзначай, между делом;

– предъявление возможности лицу, являющемуся носителем информации, самому изучить доказательство и оценить степень его значимости;

– фиксация внимания на отдельных сторонах, признаках доказательства;

– сопровождение процесса предъявления доказательства прояснением условий, механизма образования, обстоятельств его обнаружения;

– предъявление вещественного доказательства с демонстрацией возможности технико-криминалистических средств по выявлению и расшифровке скрытой информации, содержащейся в этом источнике.

В криминалистике предъявляемые доказательства рассматриваются в качестве одного из видов психологического реагента.

Это понятие включает то, что принято называть "немыми свидетелями". Имеются в виду самые различные материальные объекты, тем или иным образом связанные с исследуемым криминальным или некриминальным поведением (следы-отпечатки, орудия преступления, документы, предметы посягательства и средства их транспортировки, аналоги последних и т. д.).

Восприятие этих объектов свидетелями, потерпевшими, подозреваемыми, обвиняемыми инициируется лицами, осуществляющими расследование, может осуществляться по месту их обнаружения (например, при осмотре места происшествия с участием потерпевшего, в ходе проверки показаний подозреваемого), т.е. в естественной для них материальной среде (обстановке), либо в ином месте производства оперативно-розыскного, следственного действия, куда они ранее были перемещены из предшествующей среды их обитания, нахождения (например, в кабинете у следователя, предъявляющего для обозрения допрашиваемому какой-либо предмет (вещь, документ и т. д.), изъятый с места происшествия). И в том и в другом случае расчёт прост: человек, являющийся объектом тактического воздействия, восприняв указанный личностно значимый для него предмет, не останется безучастным наблюдателем, адекватно отреагирует вербальным или иным способом на полученную информацию и внесёт коррективы в демонстрируемую ранее психологическую установку и предыдущее поведение.

Классическим примером данного вида информационного взаимодействия и достигаемого при этом психологического эффекта может служить предъявление подозреваемому, отрицающему свою вину, изобличающих его во лжи вещественных доказательств. Это действие в конечном счёте нередко приводит к разрушению ранее выработанной установки на отрицание вины и кардинальному изменению позиции в лучшую с позиции установления истины сторону.

Использование психологических реагентов вещной природы в оперативно-розыскной и следственной практике обычно осуществляется на фоне соответствующего устно-речевого сопровождения. Однако в ряде случаев эффективным оказывается включение в информационный процесс объекта, играющего роль такого реагента, без привлечения к нему внимания, без обсуждения того, что это за объект, как и для чего он оказался на месте действия. Сценарий, который может быть реализован при этом, разрабатывается заранее с учётом как минимум двух важных моментов:

1) в распоряжении следователя имеется вещный объект, отношение которого к исследуемому по делу событию не вызывает сомнений (им, например, может быть орудие преступления, обнаруженное на месте происшествия, или какой-то предмет, принадлежащий преступнику, утерянный им во время бегства с места происшествия);

2) у следователя есть уверенность в том, что к обнаруженному объекту имеет непосредственное отношение подозреваемый (обвиняемый), и неожиданная "встреча" с ним в ходе допроса психологически не пройдёт для него бесследно.

В этом случае при подготовке места предстоящего допроса в естественную среду этого места внедряется "немой свидетель", и делается это таким образом, чтобы он обязательно оказался в поле зрения допрашиваемого. При этом у него не должно сложиться впечатление о заведомой демонстрации объекта тактического воздействия. Объект должен находиться на том месте, где его нахождение логично и естественно, не привлекать особого внимания, в то же время давать понять, что он среди других предметов находится явно не случайно.

Следователю не рекомендуется во время допроса обращать на него внимание и актуализировать на нём внимание допрашиваемого. Объект должен "работать" сам по себе. И если допрашиваемый является в действительности тем, за кого его принимают, то он, как бы ни старался, не сможет не среагировать на возмущающий его покой сильнейший раздражитель. Его невербальные и вербальные проявления выдадут его.

Такова природа человеческой психологии, таковы особенности человеческого поведения в силу существующих между человеком и другими элементами окружающей реалии закономерных взаимозависимостей и взаимообусловленностей.

Если же психологический реагент рассматривается в широком смысле, то под этим объектом следует понимать любую личностно значимую для допроса информацию, которая ему передаётся во время допроса. Такого рода информация может быть представлена не только в виде каких-то вещных объектов, но и в любой иной форме: в виде вопроса, сообщения, текста, запаховой информации и т. д.

Система вопросов следователя – тактическое средство правомерного психического воздействия на допрашиваемое лицо. Психическое воздействие оказывает не только содержание, но и последовательность вопросов, активизируя антиципирующую деятельность допрашиваемого.

Эти вопросы должны отвечать следующим требованиям:

– смысловая однозначность;

– простота конструкции, лаконичность;

– отнесенность к предмету допроса;

– системность, т.е. соотнесённость с логическими этапами решения следственно-познавательной задачи;

– отсутствие наводящего воздействия.

По степени внушающего воздействия вопросы можно разделить на следующие группы:

– нейтральные – формулировка ответов на них полностью зависит от инициативы допрашиваемого лица;

– разделительные ("или-или");

– альтернативные, требующие положительного или отрицательного подтверждения;

– предоставляющие право выбора между двумя ответами, но положительный ответ на один из них соответствует ожиданию спрашивающего ("Не в кепке ли был человек, нанёсший потерпевшему удар ножом?" Это так называемые вопросы косвенного внушения);

– направленные на прямое внушение ("Находился ли Сидоров на месте происшествия?" вместо вопроса "Кто находился на месте происшествия?");

– несущие ложное содержание, рассчитанные на эффект так называемой "ловушки" и являющиеся неправомерным приёмом психического насилия ("Был ли Сидоров трезв во время совершения преступления?", хотя ещё не установлена причастность Сидорова к преступлению).

Задавая вопрос, следователь должен предвидеть возможные ответы на него и планировать соответствующие вопросы по этим ответам.

Вопросы следователя, направляя поведение допрашиваемого, дают возможность для оперативного контроля за динамикой его поведения, развитием его чувств, настроения, интересов и т. д. Всё это имеет значение и для саморегуляции поведения следователя, своевременного устранения возможной ошибочности его действий.

Рассмотрим на конкретных примерах, как формулировка вопроса влияет на полноту и достоверность показаний.

Наводящие и нейтральные вопросы.Случается, что уже сам вопрос содержит вариант ответа. Так, на вопрос: «На нём была голубая рубашка?» – человек внушаемый, не очень уверенный в своих показаниях, скорее всего ответит: «Да». И возможно, что эта информация не будет соответствовать реальности. Поэтому следователь должен задавать вопрос в нейтральной форме (даже если доподлинно известно, что рубашка была голубой), а именно: «Какого цвета была на нём рубашка?» При нейтральной форме вопросов минимизируется опасность искажающих воздействий (особенно большая в том случае, если следователь располагает неверной информацией о расследуемом событии). Кроме того, оценка полученных таким образом показаний вызовет меньше возражений в суде.

Чтобы соблюсти требования нейтральности при получении информации об особенностях людей или предметов, событий, в вопросе следует использовать форму существительного, а не прилагательного.

Правильно будет спросить: "Каков был рост Х?" – вместо того, чтобы спрашивать: "Х был высокого (низкого) роста?" Использование в вопросе формы прилагательного допустимо в том случае, если, отвечая на предварительный вопрос, допрашиваемый уже назвал рост Х (высокий, низкий). В этом случае форма прилагательного используется для уточнения показаний ("Был ли Х очень высоким?"). Точно так же в формулировке вопроса не должна предполагаться возможность ответа, подтверждающего или опровергающего наличие какой-то черты (особенности). Нельзя, например, спрашивать: "Была ли у него рыжая борода?" – надо спросить: "Какого цвета была у него борода?"

Вопросы в отрицательной форме задавать не следует. Замечено, что, когда нет уверенности в том, что собеседник знает ответ, вопрос порой формулируется примерно так: "Не могли бы Вы вспомнить?.." При такой постановке вопроса весьма вероятен ответ: "Нет, не могу..." Формулировка вопроса в отрицательной форме заранее даёт понять отвечающему, что собеседника не очень удивит (огорчит) его название. Вопрос должен быть сформулирован всегда в положительной форме: "Вспомните, пожалуйста...", даже если нет уверенности в том, что ответить на этот вопрос собеседник сможет, так как не располагает необходимыми знаниями.

В одном вопросе нужно спрашивать о чём-то одном. Желание следователя получить как можно больше информации о расследуемом событии, побуждая допрашиваемого к детальному рассказу, понятно. Так, стараясь получить максимум данных о внешности человека, следователь может задать такой, например, вопрос: "Запомнилось ли Вам ещё что-либо примечательное в его внешности? Были ли у него шрамы, татуировки, очки, кольца, украшения, золотые зубы?" К сожалению, ответ на подобный вопрос будет разочаровывающим. Как видим, вопрос этот сложный и состоит из нескольких подвопросов. Отвечающий должен решать одновременно две непростые задачи: а) помнить, держать в памяти подвопросы (о шрамах, о татуировках, об украшениях, о зубах); б) отыскивать в памяти нужную информацию. Психические ресурсы человека небезграничны, и поэтому сосредоточение на решении одной задачи наносит ущерб решению другой. Неудивительно, что отвечающие на такого рода вопросы допускают ошибки либо сообщают не всю сохранившуюся в их памяти информацию, а также сообщают её следователю с искажениями.

Как следует в такой ситуации поступать следователю? Во-первых, разбить сложный вопрос на ряд простых. Во-вторых, задавать эти простые вопросы последовательно: только получив ответ на предыдущий вопрос, переходить к следующему. Что касается вышеприведённого примера, то можно вначале спросить о шрамах и татуировках. После ответа можно задать следующий вопрос, например об очках. И так далее, пока не будет исчерпан весь перечень вопросов.

Аналогичной должна быть тактика поведения следователя при допросе по делам о ложных преступлениях со многими соучастниками: только после того как собрана вся необходимая информация об одном фигуранте, можно переходить к вопросам о следующем. Ни в коем случае нельзя задавать вопросы "вперемежку" – то об одном, то о другом лице.

Избегать грамматически сложных вопросов. Некоторые вопросы трудно понять не потому, что сложна проблема, которую они затрагивают, а потому, что неправильно сформулирован сам вопрос – длинное, грамматически сложное предложение. Пример: "Что сделал высокий парень с пистолетом, который он направил на разговаривавшего мужчину, когда он услышал сигнал тревоги?" Вопрос сформулирован невразумительно. Что нужно сделать? Разбить это длинное предложение на несколько простых. Во вводном предложении определяется общий сценарий и кто что делал. Окончательный, критический вопрос должен быть максимально прост и относиться только к одному человеку (объекту).

В преобразованном виде вышеприведённый пример будет выглядеть следующим образом: "Вы сказали, что высокий парень направил пистолет на разговаривавшего с ним мужчину. Что сделал парень, когда раздался сигнал тревоги?"

Не использовать профессионального сленга и жаргонных выражений.

Следователи, подобно представителям многих других профессий, имеют свои профессиональные, "жаргонные" словечки, облегчающие им общение друг с другом и придающие особый колорит неформальному разговору сослуживцев. Однако за пределами данной профессиональной группы смысл так называемых "профессионализмов" может быть непонятен.

Аналогичная проблема возникает с использованием технической терминологии. Так, бессмысленно спрашивать человека, незнакомого с оружием, был ли в руках преступника карабин или винтовка. Даже человеку, знающему техническую терминологию, вопросы лучше задавать на простом, житейском языке, который одинаково хорошо понимают все.

Тактика применения закрытых и открытых вопросов.В зависимости от характера ответов вопросы принято подразделять на закрытые и открытые. Закрытый вопрос предполагает короткий, однозначный ответ. (Вопрос: «Какого цвета было ружьё?» Ответ: «Чёрного»). К категории закрытых относятся и вопросы, предполагающие односложный ответ типа «да» или «нет».

Задавая открытый вопрос ("Опишите, пожалуйста, ружьё как можно подробнее"), следователь рассчитывает получить обстоятельный, не ограниченный определёнными рамками ответ. Качество такого ответа зависит от возможностей памяти допрашиваемого и его способности точно и полно описать свои впечатления.

Каждая из этих двух категорий вопросов – открытые и закрытые – имеет свои преимущества и свои недостатки, которые должен знать следователь. Основное преимущество закрытых вопросов состоит в том, что следователь получает только нужную информацию, не позволяя допрашиваемому отклоняться от темы. Вместе с тем закрытые вопросы имеют существенные ограничения: для ответа на закрытый вопрос требуется "поверхностный" поиск в памяти. Выдав требуемую информацию, допрашиваемый не стремится "копнуть глубже" и извлечь из памяти что-либо ещё, относящееся к делу. Замечено также, что при закрытых вопросах гораздо выше вероятность неправильных ответов.

Существенным недостатком закрытых вопросов также является то, что объектом поиска становятся только специальные затребования информации: только о весе подозреваемого, только о цвете его глаз, волос, цвете ружья и т. п. Ответив на закрытый вопрос, допрашиваемый прекращает активный поиск в памяти и ждёт следующего вопроса. Если следователь забудет о чём-то спросить, нужная информация останется невостребованной. Даже тогда, когда следователь исчерпает весь перечень интересующих его закрытых вопросов, о существовании некоторых криминалистически значимых признаков он может просто не догадываться.