Текст книги "Следственные действия: психология, тактика, технология"

Автор книги: Виктор Образцов

Соавторы: В. Эминов,М. Еникеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Для того чтобы максимально использовать преимущества открытых и закрытых вопросов и минимизировать недостатки тех и других, можно рекомендовать следующую тактику. Допустим, следователь хочет составить словесный портрет нападавшего. Начать нужно с открытого вопроса, ориентировав допрашиваемого на как можно более подробный, детализированный ответ. Если в ответе на открытый вопрос отсутствует описание каких-то важных деталей и признаков, следует задать ряд закрытых вопросов, чтобы "добрать" недостающую информацию.

Темп и ритм вопросов.Качество ответов зависит не только от характера вопросов, но и от того, в каком темпе эти вопросы заданы.

Распространённый подход – стремление задавать вопросы быстро, в стиле "стаккато", пагубно отражается на качестве ответов, поскольку часто у допрашиваемого не хватает времени для интенсивного поиска информации в памяти и для формулирования ответов. На быстро задаваемые вопросы даются быстрые, поверхностные ответы. Допрашиваемый, стараясь "уложиться" в отведённое время, либо даёт наиболее простой ответ ("я не знаю"), либо, снимая со своей памяти только поверхностный, наиболее доступный "слой", даёт ответ неполный.

Наряду с этим распространённой ошибкой является привычка некоторых следователей задавать следующий вопрос сразу же после того, как закончен ответ на предыдущий, а иногда даже раньше. Возникает ситуация, когда следователь и допрашиваемый говорят одновременно (нетрудно представить, сколько ценной информации при этом утрачивается!). Когда отвечающего на вопрос обрывают на полуслове, спеша задать следующий вопрос, у него может создаться впечатление, что у следователя нет ни времени, ни желания выслушивать подробные, обстоятельные ответы. В дальнейшем допрашиваемый будет видеть свою задачу в том, чтобы дать быстрый и чёткий ответ, и не станет себя особенно утруждать поисками в "анналах памяти". Чтобы избежать этих негативных последствий, вопросы следует задавать в медленном темпе, выдерживая паузы (достаточно 3–5 секунд) между окончанием ответа на предыдущий вопрос и постановкой следующего.

Пауза, сделанная следователем, его продолжительное, тактически осмысленное молчание в ходе допроса может вызвать чувство неловкости у допрашиваемого. Однако это молчание на руку следователю: оно побуждает допрашиваемого продолжать ответ и интенсифицирует его попытки припоминания новой информации. Допрашиваемый также испытывает неловкость от затянувшегося молчания и старается "заполнить паузу" своим рассказом.

Тон голоса.С самого начала встречи со следователем лица, которые вызваны на допрос, должны быть убеждены в том, что в данной ситуации они являются «центральными фигурами», так как располагают информацией, которая следователю неизвестна, но чрезвычайно важна для расследования. Созданию такой установки следователю необходимо способствовать всеми доступными способами, как вербальными (предваряющий инструктаж), так и невербальными, своим видом показывая, что внимательно слушает и что то, о чём говорит допрашиваемый, для следствия очень важно. В ряду этих приёмов немаловажную роль играет тон речи следователя. Если разговор ведётся в авторитарном стиле, то тем самым устанавливается главенство следователя и пассивная, второстепенная роль допрашиваемого: он будет ждать вопросов, вместо того чтобы, мобилизуя психические усилия, активно отыскивать информацию в своей памяти. Поэтому, ведя допрос, следователю рекомендуется говорить негромко, спокойно и достаточно медленно (разумеется, так, чтобы речь была понятна и не было необходимости переспрашивать). Негромкая, размеренная речь следователя важна ещё и потому, что не является для допрашиваемого дополнительным источником отвлечения и не мешает сосредоточиться на поиске информации.

На заключительной стадии допроса необходимо учитывать следующие обстоятельства.

Закон требует фиксации в протоколе допроса всех полученных показаний "по возможности дословно". В нём должны быть отражены показания, данные и на стадии свободного рассказа, и на вопросно-ответной стадии с точной фиксацией вопросов и ответов. Однако в следственной практике протокол допроса подвергается шаблонной следственной стилизации.

Нередко в протокол допроса не включается то, что не подтверждает версии следователя. Под влиянием следователя, иногда не зная своих прав, не владея навыками письменной речи, многие свидетели подписывают протокол допроса без внимательного его прочтения.

Для тактики допроса и оценки его результатов существенное значение имеет предусмотренная законом возможность звукозаписи.

Звукозапись дисциплинирует вербальное поведение допрашиваемого, делает его более чутким к противоречиям. При даче даже ложных показаний, записываемых на магнитную плёнку, человек острее чувствует свои промахи, просчёты. При оценке результатов допроса звукозапись позволяет повторно проанализировать проговорки, невербальные особенности общения: паузу, умолчания, неуверенность в утверждениях и т. п. Прослушивая фонограмму допроса, в ряде случаев допрашиваемый осознаёт допущенные просчёты, отказывается от противодействия следователю.

Однако разговорная речь отличается фрагментарностью, неполнотой или избыточностью, обилием бытовой лексики. Чем взволнованнее человек, тем более свёрнута его речь. Большая информация поступает при этом по неязыковому (паралингвистическому) каналу.

В процессе допроса следователь должен направлять речевую деятельность допрашиваемого, просить излагать факты более точно и определённо. Всевозможные интонационные выделения, жесты, мимику следует по возможности переводить в речевые выражения.

Записывая устную речь, необходимо учитывать явления речевой персеверации – тенденцию лиц с неразвитой речевой культурой автоматически повторять услышанное, включать в ответы речевые конструкции, почерпнутые из вопроса, а также явление вербальной ригидности – тенденцию развивать мысль в той форме, которая была задана следователем.

§2. Особенности подготовки и производства допроса свидетеля и потерпевшего

По общему правилу (ст. 188 УПК РФ) на допрос свидетель и потерпевший вызываются повесткой.

В том случае, когда потерпевший или свидетель является престарелым, малолетним, а также если по уважительной причине не может явиться на допрос к следователю (например, по причине болезни, иной объективной невозможности прибыть к месту допроса), допрос может быть произведён по месту нахождения допрашиваемого. Возможен и другой вариант разрешения данной ситуации: следователь вправе поручить допрос сотруднику правоохранительного органа по месту нахождения потерпевшего и свидетеля, указав в письменном поручении вопросы, которые должны быть поставлены допрашиваемому.

Допрос потерпевшего и свидетеля, находящихся на излечении в медицинском учреждении, производится по месту оказания им медицинской помощи с разрешения лечащего врача.

Потерпевший и свидетель, находящиеся под стражей по другому делу либо отбывающие наказание в исправительном учреждении (как и арестованные, подозреваемые и обвиняемые), обычно допрашиваются по месту их содержания и вызываются на допрос через администрацию соответствующего учреждения. В случае острой необходимости они могут быть этапированы для производства допроса в изолятор временного содержания по месту нахождения органа, производящего расследование.

Для более полного и точного воспроизведения обстоятельств, о которых дают показания потерпевший и свидетель, иногда возникает необходимость допроса на месте исследуемого события.

До начала допроса потерпевший, как и свидетель, предупреждается следователем об ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний, о чём делается отметка в протоколе допроса, скреплённая подписью допрашиваемого. Кроме того, ему разъясняются его процессуальные права и обязанности.

Нередко, прежде чем приступить к обмену информацией по существу предмета допроса, возникает необходимость тактически грамотно подготовить допрашиваемого к обсуждению интересующих следствие обстоятельств. Этому может способствовать беседа на отвлечённую тему, создающая предпосылки для налаживания взаимопонимания и установления психологического контакта.

В предмет допроса потерпевших и свидетелей могут входить самые различные обстоятельства преступного деяния (о времени, месте, способе совершённых преступных действий, личности преступника, о собственных действиях до, во время и после преступления и т. д.) и обусловленных им общественно опасных последствий, а также обстоятельства других, связанных с преступлением событий, их участники. Потерпевшие и свидетели на допросе могут сообщить о фактах оказываемого на них посткриминального воздействия со стороны лиц, не заинтересованных в установлении истины по делу, и других, интересующих следствие известных им обстоятельствах.

Полноте, объективности и результативности расследования могут способствовать и данные, полученные при допросе потерпевшего о том, в силу чего он оказался в том месте, где совершено преступление: случайной или неслучайной была его встреча с преступником, знали ли они друг друга, а если знали, какие отношения поддерживали, не подозревает ли он кого-либо в совершении преступления; не находился ли потерпевший в момент совершения преступления в беспомощном состоянии и с чем было связано это состояние. Интерес для следствия могут также представить сведения, полученные от потерпевшего, о его образе жизни, интересах, наклонностях, увлечениях, состоянии физического и психического здоровья, о лицах его ближайшего окружения, взаимоотношении с ними и о других обстоятельствах предкриминального, криминального и посткриминального характера, связанных с личностью и жизнедеятельностью как самого допрашиваемого, так и тех лиц, о которых он даёт показания.

Что касается лиц, допрашиваемых в качестве свидетелей, то каждый из них, что вполне естественно, не обладает информацией по столь широкому кругу проблем, исследуемых с помощью показаний потерпевших. Каждый из свидетелей имеет возможность сообщить следователю только ту информацию и только о тех обстоятельствах, которые являются одной из составных частей предмета познания и доказывания. И только соединение в одно целое сведений об отдельных элементах целого позволяет следователю составить общее представление об этом целом (событии, личности преступника и т. д.), дополняемое знанием, почерпнутым из заключения судебных экспертов и исследования материальных следов преступления и обстановки его совершения.

Круг вопросов, которые выясняются путём допроса свидетелей, во многом зависит от того, в какую классификационную группу входит допрашиваемое лицо. Так, свидетели – очевидцы преступления и обусловленных им общественно опасных последствий – допрашиваются по поводу обстановки, обстоятельств, участников криминального события, других очевидцев, материально фиксированных следов, характера и обстоятельств происшествий как последствий содеянного. Очевидцы преступления, наблюдавшие дальнейшее развитие событий, могут быть допрошены ещё и по этому поводу. Что касается иных групп свидетелей, то одни из них дают показания о пост– либо предкриминальных фактах, событиях и их участниках, другие – и о том, и о другом, если посвящены в них.

Наибольший интерес представляют показания свидетелей, являвшихся очевидцами исследуемых по делу преступления и других, так или иначе связанных с ним событий. Причём показания незаинтересованных очевидцев преступления подчас являются более ценными с точки зрения их полноты, конкретики и достоверности, чем показания потерпевших, особенно в тех ситуациях, когда последние подверглись физическому насилию. Объяснить это нетрудно.

Показания потерпевших при посягательстве на их жизнь и здоровье отличаются, как правило, большой эмоциональной насыщенностью. Это особенно характерно для лиц со слабым типом высшей нервной деятельности и с акцентуированным характером.

Потерпевшие обычно долго сохраняют в памяти то, что они переживали при взаимодействии с преступником: страх, ужас, стрессовое перенапряжение, отчаяние, физические страдания, коллизии борьбы и т. д.

В отдельных случаях возможно возникновение так называемого следового аффекта, реактивных состояний, душевного расстройства. С другой стороны, тягостные события преступления как бы отторгаются сознанием многих потерпевших, влекут состояние охранительной заторможенности.

Во время преступного события поле сознания потерпевшего резко сужается, логическое мышление деформируется. При грубых физических воздействиях возможно возникновение состояния оглушенности, шока.

Острые конфликтные эмоциональные состояния ведут, как правило, к гиперболизации эмоциогенных воздействий и их генерализации.

Нарушение нормальной психической деятельности потерпевших от насильственных действий проявляется в дисбалансе тормозных и возбудительных процессов – в нарушении аналитической, дифференцировочной деятельности. При последующей реконструкции событий часто возникает явление переноса, диффузного обобщения ("все насиловали", "все били"). Особенно часто наблюдаются смещение последовательности событий, перенос признаков с одного объекта на другой. Наряду с этим отдельные детали события могут восприниматься и запечатлеваться особенно чётко.

Нередко поведение потерпевшего бывает виктимным, т.е. способствует совершению преступления или непосредственно провоцирует его. Проявляясь через направленность личности, через типичную линию её поведения, виктимность является значимым фактором в анализе взаимодействия преступника и потерпевшего, в оценке правдивости показаний обвиняемого, потерпевшего и свидетелей.

Поэтому следует тщательно проверять показания потерпевшего, учитывая, что в ряде случаев при первом допросе состояние крайнего психического напряжения лица, воспроизводящего стрессогенное событие, ограничивает его возможности. При повторном допросе возможно явление реминисценции – более полное воспроизведение событий.

Изложенное не означает, что во всех случаях показания свидетелей следует идеализировать и подходить к ним с позиции их оценки как истины в последней инстанции. Свидетели – это обычные, порой не менее грешные люди, чем преступники. Хорошо запоминая одно, они могут забывать другое. Как и потерпевшие, они не всегда могут запомнить то, что интересует следствие, не всегда могут правильно понять и оценить происшедшее, но, даже если это им удалось, они не всегда в состоянии адекватно донести полезную для дела информацию о воспринятом в силу тех или иных психологических, возрастных, ситуационных и иных особенностей. На полноту, конкретность, достоверность показаний отрицательно влияют ненадлежащие условия восприятия допрашиваемых, унаследованные или приобретённые по жизни дефекты визуального, слухового и иных способов восприятия, отсутствие установки на запоминание и плохая память, слабый аналитический и образный потенциал, низкий уровень интеллектуальных способностей и возможности чёткой вербальной передачи информации следователю. Положение допрашиваемых часто усложняется формализованной, недоброжелательной, казённой обстановкой, царящей в кабинетах следователей и других субъектов уголовного преследования. В современных условиях всё это тесно соседствует с недобросовестностью, злонамерениями, стремлением к собственным покою и выгодам самих свидетелей, ощущением ими реальных угроз своей безопасности и незащищённости, испытанием оказываемого на них давления, психического и физического насилия со стороны лиц, не заинтересованных в даче ими правдивых показаний либо, наоборот, заинтересованных в даче ими ложных показаний в интересах виновных. Поэтому вопрос о тактике и технологии предметной части допроса потерпевших и свидетелей должен решаться творчески в каждом отдельном случае с учётом всего комплекса объективных и субъективных факторов. Он может развиваться не только по принципу от общего к частному, но и в обратном направлении, т.е. от освещения, исследования отдельных элементов характеризуемого объекта к общей его характеристике. Это особенно актуально в том случае, когда допрашиваемый в силу тех или иных обстоятельств (например, умственных ограничений, низкого уровня грамотности и т. д.) не способен к свободному, внятному, раскрепощённому, обстоятельному изложению своих мыслей.

При определении тактической линии своего поведения во время допроса следователю целесообразно учитывать особенности психологических характеристик потерпевшего и свидетеля.

Отражение действительности в сознании человека обусловлено различными моделирующими механизмами личности – её социальным статусом, социальной ролью, профессиональными, национально-культурными и возрастными факторами, жизненным опытом и общекультурным уровнем. В этом и состоит субъективность психического отражения. Однако, поскольку исходной базой психического отражения является объективная действительность, эта база может быть проанализирована, если будут нейтрализованы соответствующие "личностные экраны" лиц, дающих показания.

Так, воспоминания человека всегда связаны с определёнными переживаниями тех или иных событий. Одни из них выдвигаются на передний план и подавляют образцы других событий. Это вносит субъективные искажения в процесс воспроизведения. Учёт возможных причин подобных искажений, их фильтрация, выявление подлинной чувственной основы воспроизводимого материала – важнейшая задача следователя при допросе.

В своей практике следователь неизбежно встречается с явлениями реконструкции и деформации воспроизводимого материала.

Личностная реконструкция материала при его сохранении и воспроизведении может проявляться в:

– искажении смыслового содержания исходного материала;

– иллюзорной конкретизации, детализации;

– замене одного содержания другим аналогичным содержанием;

– объединении разрозненных элементов и разъединении связанных;

– смещении или перемещении отдельных сторон исходного события.

При допросе информация извлекается не из материального объекта, а из сферы его вербально-обобщённого отражения.

Личные доказательства – сообщения – имеют знаковую сущность. В знаке должна быть исследована смысловая сторона. Содержание выражаемого знаком образа подлежит специальному выявлению.

Выяснение того, что реально лежит за сообщением, субъективно трактуемым понятием, термином, и составляет основное содержание познавательной деятельности следователя при допросе.

Допрос – это особый тип следственного исследования специфического второсигнального источника информации. Последний имеет свою генетическую структуру – образуется путём получения, сохранения и передачи информации человеком. При его исследовании существенно и четвёртое звено познавательной деятельности – приём информации (сообщения) следователем. На стыке этих четырёх звеньев (восприятие, сохранение, воспроизведение информации допрашиваемых и её приём следователем) возможна значительная трансформация информации – её реконструкция, деформация и значительная утрата.

Итак, достоверность получаемой следователем информации из знакового (словесного) источника зависит от степени снятия с неё субъективных наслоений. Результативность, полнота и объективность исследования этого специфического источника информации зависят от рефлексивности интеллекта следователя – от уяснения особенностей сенсорно-перцептивной сферы лица, дающего показания, его концептуально-ориентировочной модели.

Фактическую осведомлённость допрашиваемого нельзя установить путём пассивного слушания, о ней можно получить информацию, используя систему приёмов, основанных на знании психики человека.

Материал, извлекаемый человеком из фондов памяти, избирательно актуализируется и реконструируется в зависимости от той задачи, которая возникает перед индивидом в данный момент.

Однако и то, что входило в поле сознания, и то, что вошло в фонд памяти человека, также зависит от задач деятельности индивида, его установок и личностной направленности. Восприятие явлений, процессы переработки информации и её сохранения – это не отдельные стадии, а единый процесс психической деятельности.

Восприятие обусловлено опытом человека и целью его деятельности.

Цель текущей деятельности организует поле восприятия: одни объекты приобретают при этом существенное значение, другие отходят на задний план, становятся фоном.

Допрашивая свидетелей и потерпевших, следователь должен учитывать основные закономерности запоминания и забывания. При этом следует иметь в виду, что процесс забывания особенно интенсивен на протяжении первых трёх – пяти суток после восприятия событий. Особенно быстро забываются сведения о датах и времени событий, динамические и количественные характеристики, речевые формулировки общающихся лиц.

В процессе воспроизведения в зависимости от своего психического состояния человек вспоминает лишь те или иные фрагменты события.

Затрудняет оптимальное функционирование его когнитивной (познавательной) сферы обстановка подчёркнутой строгости, официальности, вызывающая состояние психической напряжённости.

В ряде случаев свидетелю и потерпевшему должна быть оказана психологическая помощь в форме предъявления изображений, макетов, моделей, шкал цветов (таблицы Рабкина), предложения графически изобразить объект, пространственные схемы – "карты пути", "карты обозрения" и т. п. Некоторые приёмы способствуют активизации репродуктивной и последовательной деятельности свидетеля и потерпевшего: предложение описать событие в его хронологической последовательности (с чего оно началось, как развивалось, чем завершилось); постановка напоминающих вопросов. Для более полного описания событий могут быть использованы ассоциативные опорные пункты. В процессе допроса следователь должен отчленять факты, описываемые уверенно, от сообщаемых с определённым сомнением, выясняя при этом, чем обусловлены уверенность или сомнение, а также условия восприятия события, ориентационно-оценочные возможности допрашиваемого. Всё сказанное относится к числу объективных законов формирования в памяти человека мысленных образов воспринятых объектов, сохранения, воспроизведения и передачи информации о них. Но человек, его память, сознание и коммуникативная деятельность подчинены ещё и законам жизнедеятельности реальной окружающей социальной среды. (Вспомним народную мудрость "С кем поведёшься, от того и наберёшься", "В чужой монастырь со своим уставом не ходят".) Дача показаний может быть сопряжена с отрывом от трудовой деятельности, с остроконфликтными жизненными ситуациями, с различными позициями свидетелей в отношении правоохраняемых ценностей, с различными нравственными и гражданскими качествами личности. Отдельные люди воспринимают положение потерпевшего и свидетеля с негативным оттенком, и это необходимо учитывать следователю, проявляя к допрашиваемым чуткое и доброжелательное отношение. Большинство из них теряются в необычной обстановке. Одни раздражаются и, чувствуя, что их ловят на словах, становятся грубы и принимают вызывающий тон, большинство же теряются и нравственно страдают. Нужно зорко следить за настроением потерпевших и свидетелей: мысленно становиться на их место, умея вернуть спокойствие и самообладание одним, поддержать бодрость в других.

Все свидетели и потерпевшие занимают определённую позицию – они так или иначе относятся к криминальному событию, к личностным качествам обвиняемого и лица, ведущего расследование. Находясь в определённой социальной микросреде, они обычно разделяют установки этой среды. Не исключено и прямое давление на них со стороны заинтересованных лиц. У каждого свидетеля возникает та или иная модель расследуемого события. Однако предупреждение об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний не должно восприниматься допрашиваемым как необходимость дачи угодных следователю показаний.

Воспринятые события иногда непроизвольно реконструируются под влиянием последующих воздействий. Так, значительные деформации в показаниях могут произойти в результате последующего обсуждения событий, суггестивных воздействий, возникающих под влиянием слухов, сообщений средств массовой информации и т. д. При этом непроизвольно изменяются те впечатления, которые соответствуют распространённой интерпретации событий, возникают ретроактивные иллюзии, явления аутосуггестии (самовнушения).

Вовлечение свидетеля и потерпевшего в процесс уголовного судопроизводства вызывает особое их психическое состояние, обусловленное повышенной ответственностью за свои действия. Они чутко, часто на фоне повышенной тревожности, реагируют на характер вопросов следователя; психические процессы обретают селективную, остро избирательную направленность.

В этих условиях не исключаются противоречивость показаний, ошибочные оценки, неточности, заблуждения, ничего общего не имеющие с намеренной дезинформацией следователя. Они могут выражаться в ошибках речевой коммуникации (непонимание смысла слов, терминов, ошибочная их интерпретация), отождествлении объектов, искажении формы, размера и структуры описываемого объекта, смещении временной и пространственной локализации объектов. В ряде случаев ошибочность показаний выявляется и устраняется путём предъявления вещественных доказательств или графических изображений, схем, планов, чертежей натуральных объектов, макетов, документов.

Критической оценке должны подвергаться показания о быстротечных событиях (от нескольких секунд до долей секунды), связанных с автотранспортными происшествиями, импульсивными насильственными действиями, несчастными случаями в результате нарушений техники безопасности и т. п. Очень часто свидетели и потерпевшие обобщают отдельные фрагменты события, непроизвольно их дополняют, "подтягивают" под личностное восприятие. Для активизации воспоминаний о времени события целесообразно попросить допрашиваемого воспроизвести последовательность событий, назвать какие-либо устойчивые временные ориентиры.

Восприятие длительности событий является по существу суммированием образных представлений. Этот процесс субъективен. Так, периоды, насыщенные событиями, сжимаются (а при отсроченном воспроизведении – растягиваются). События монотонные, однообразные, а также воспринимаемые в больном, психически ослабленном состоянии, кажутся затянутыми. Малые промежутки времени переоцениваются, большие – недооцениваются. Дети и подростки, как правило, переоценивают длительность событий.

При выяснении внешнего облика разыскиваемого лица первоначальная информация должна быть получена посредством свободного описания. В качестве мнемической помощи здесь может быть использовано предъявление фотоснимков разных лет.

Следует учитывать, что одни признаки человеческого лица запоминаются лучше (например, причёска, выражение глаз, их цвет), другие – хуже. Наиболее устойчивыми опознавательными признаками являются очертания лица, силуэт тела; хорошо запоминаются мимические особенности, характерное выражение лица (хмурый, весёлый, злой, добрый, уверенный, наглый и т. п.), жесты, позы, походка, особые анатомические и функциональные приметы, одежда. При этом отдельные выразительные особенности лица могут "подавлять" восприятие других характерных признаков.

Кроме того, следователь должен учитывать не только индивидуальную, но и возрастную направленность восприятия внешнего облика человека. Так, основное внимание подростков обычно направлено на рост человека, его телосложение, причёску. Молодёжь больше обращает внимание на мимику, жесты. Люди среднего и пожилого возраста более чувствительны к речевым особенностям, манере поведения, циничным проявлениям.

Производя повторный допрос, необходимо помнить о том, что возможно проявление реминисценции – более полного воспроизведения материала (это не должно интерпретироваться как умышленное сокрытие сведений при первом допросе).

Изложенные обстоятельства указывают на то, что процесс информационного взаимодействия следователя с потерпевшим и свидетелем необходимо строить с учётом особенностей обстоятельств расследуемого преступления, индивидуальных особенностей способов восприятия ими окружающего мира, формирования и запоминания образов о нём, способностей вербального оформления следов памяти, физического и психического состояния допрашиваемого в момент совершения преступления и дачи показаний о нём.

Необходимость в свободном рассказе обо всех известных обстоятельствах объективно отпадает в том случае, когда человек допрашивается по делу несколько раз в порядке уточнения либо дополнения того, что он показал на первом допросе (если, разумеется, его позиция принципиально не изменилась и он подтверждает свои первоначальные показания).