Текст книги "Следственные действия: психология, тактика, технология"

Автор книги: Виктор Образцов

Соавторы: В. Эминов,М. Еникеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Отвечая на такой вопрос, допрашиваемый, вероятнее всего, назовёт самый яркий отличительный признак. Затем продолжить: "А какой следующий признак?" И так далее, пока не будет получена вся необходимая информация.

Иногда, описывая человека или предмет, допрашиваемый оперирует субъективными оценками: "Он был похож на фермера", "Он казался разозлённым" и т. п. Подобные характеристики вполне приемлемы, однако лучше всё же "конвертировать" их в более объективную форму. Самый простой способ перевода субъективного в объективное – это спросить: "Какие признаки делали это похожим на фермера?" или "Из чего Вы заключили, что он был разозлён?" Если предоставить достаточно времени для ответа, то допрашиваемый почти наверняка даст объективное описание.

Принципы и приёмы припоминания специфических признаков.При осуществлении допроса по методу когнитивного интервью особое внимание следователь должен уделять выяснению у допрашиваемого специфических признаков (деталей, особенностей) устанавливаемых по делу лиц и других объектов, позволяющих индивидуализировать эти объекты, что крайне важно для обеспечения их быстрого выявления и идентификации. Приёмы припоминания подобных признаков базируются на двух основополагающих психологических принципах.

Принцип первый. Знание о событии представлено в сознании (памяти) в виде набора отдельных признаков (характеристик) этого события.

Принцип второй. Различные признаки находятся в тесной взаимосвязи. Поэтому припоминание (активизация) одного признака может стимулировать припоминание других признаков, с ним связанных. Если допрашиваемый не может вспомнить имя преступника, которое называлось его сообщником во время происшествия, он тем не менее вполне может припомнить некоторые характеристики этого имени (например, было ли оно длинным или коротким). Припоминание одного признака облегчает "доступ" к другим, комбинация которых в конечном счёте поможет вспомнить и само имя. Основной приём, который в данном случае надлежит использовать следователю, заключается в том, чтобы побудить допрашиваемого думать о частных признаках, т.е. об отдельных, относительно автономных характеристиках объекта.

Любой воспринятый ранее объект может быть описан посредством бесконечно большого перечисления признаков. Например, если свидетель мельком видел номерной знак удаляющейся машины, то он мог заметить, что:

1) система составляющих его символов состояла в основном из цифр;

2) буквенные символы были согласными;

3) одна и та же цифра повторялась;

4) первая цифра была кругообразной;

5) цифры имели сходство с номером телефона отца свидетеля;

6) свидетель старался запомнить три последние цифры;

7) название второй цифры состояло из двух слогов;

8) символы были оранжевого цвета на чёрном фоне.

Признаки, о которых идёт речь, подразделяются на три группы: а) свойства припоминаемого объекта, не связанные с контекстом события; б) характеристики объекта, проявляющиеся в специфическом контексте (оранжевые символы на чёрном фоне); в) личностно значимые или субъективные интерпретации события (последние три цифры напоминают номер телефона отца).

Выбор тактики допроса должен соотноситься с этими тремя типами признаков, т.е., во-первых, с независимыми, свободными от расследуемого события; во-вторых, с контекстуальными; в-третьих, с субъективными признаками.

Поскольку процедуры припоминания одинаковы для всех типов объектов восприятия, о которых даются показания, рассмотрим их на примерах припоминания имён и припоминания буквенно-цифровых обозначений (образов).

Чтобы облегчить припоминание имён, следователь может предложить допрашиваемому думать о следующих событийно-независимых признаках:

1) частоте встречаемости (было имя распространённым или редким, необычным);

2) этническо-национальной принадлежности (было ли это имя характерно для какой-либо этнической (национальной) группы населения;

3) длине (было имя длинным или коротким; из скольких примерно слогов оно состояло);

4) о том, какой слог в имени был ударным (на какой слог падало ударение);

5) о том, с какой буквы начиналось имя (допрашиваемому следует рекомендовать вспомнить первую букву имени, перебирая алфавит от "а" до "я").

К числу контекстуальных признаков имён можно отнести следующие:

1) особенности голоса говорящего (допрашиваемому следует предложить думать о голосе говорящего в тот момент, когда он произносил имя);

2) визуальный паттерн, или "созвездие признаков" (следователь: "Думайте о почерке, каким было написано имя");

3) локальный контекст (следователь: "Думайте о месте, в котором на листе размещалось имя", "Где стоял говорящий в момент произнесения имени?");

4) связь с другими именами (следователь: "Упоминались ли ещё какие-либо имена?").

В круг субъективных признаков имён входят, например, такие:

1) сходство с другими именами ("Не было ли похоже имя на имя известного Вам лица?");

2) привязка ("Не говорит ли имя о профессиональной или иной групповой принадлежности (к политической партии, религиозной организации, спортивной команде и т. п.?");

3) благозвучность (приятность) имени.

Для того чтобы облегчить припоминание буквенно-цифровых образов (номерных знаков машин, номеров телефонов, адресов и т. п.), следователь может предложить допрашиваемому думать о сопутствующих событийно-независимых признаках:

1) длине ("Много ли знаков было в обозначении? Была ли последовательность длинной (короткой)?");

2) порядке ("Цифры следовали в восходящем (нисходящем) порядке?

Буквы – в алфавитном порядке?");

3) смешанности ("Состояла ли последовательность исключительно из цифр (букв) или же из тех и других?");

4) повторяемости ("Были ли в обозначении повторяющиеся знаки (например, 6699)?");

5) чётности-нечётности ("Каких цифр было больше: чётных или нечётных?");

6) величине ("Были ли цифры большими, маленькими?");

7) типе букв ("Каких букв было больше: гласных или согласных?");

8) произносимости ("Легко ли (трудно ли) произносятся буквенные сочетания?").

К числу контекстуальных признаков цифровых обозначений могут быть отнесены:

1) способы предъявления ("Если цифры были названы, думать о голосе говорящего, если цифры были написаны – думать о почерке");

2) сенсорный паттерн, или совокупность воспринятых признаков

("Если цифры были написаны, думать, были ли в их очертаниях прямые или кривые, изогнутые линии; если цифры были названы, думать о том, состояли ли названия цифр из одного-двух слогов?");

3) топография ("На какой части листа были размещены цифры; где находился говорящий в момент называния цифр?").

Субъективные признаки буквенно-цифровых образов могут содержаться в:

1) привычности ("Было ли буквенно-цифровое обозначение (или часть его) похоже на что-либо уже Вам известное, например, на Ваш номер телефона, адрес и т. п.?");

2) трудности припоминания ("Легко или трудно запоминающейся была буквенно-цифровая последовательность?").

Очень важной задачей расследования является установление времени исследуемого события. Как показывает практика, установить точное время события далеко не всегда просто.

Если свидетель (потерпевший) не мобилизует волевых усилий для припоминания точной датировки события, в его показаниях может возникнуть ошибка. Типичной ошибкой является "приближение" события.

В этом случае событие представляется как "более недавнее", т.е. совершившееся позже того времени, в какое оно произошло на самом деле.

Эффективным приёмом, позволяющим повысить точность припоминания времени, является выявление объективных "ориентиров", по отношению к которым и определяется подлинное, а не мнимое время события. Правильно сориентироваться во времени помогает такой, например, вопрос: "Это случилось до или после Вашего дня рождения?"

Другим эффективным приёмом, позволяющим локализовать событие во времени, является идентификация контекста, в который это событие было включено. Если, к примеру, речь идёт о событиях далёкого прошлого, то можно предложить допрашиваемому вспомнить, в каком доме или городе он жил в то время. Если речь идёт о событии совсем недавнем, то можно предложить вспомнить, какой фильм, сюжет показывали по телевизору в момент протекания события.

Каким приёмом воспользоваться, чтобы облегчить допрашиваемому припоминание полезной информации, следователь решает в зависимости от ситуации – психологической, возрастной – и иных характеристик допрашиваемого.

Что сделать, чтобы допрашиваемый сообщал всю информацию, ни о чём не умалчивая.Нередко допрашиваемый вспоминает что-то важное для следствия, но по разным причинам не говорит об этом, т.е. «подавляет» информацию. Искушённый следователь может это предотвратить, ориентируя допрашиваемого «говорить всё, что приходит на ум», «не просеивать информацию». Из опасения потерять доверие следователя допрашиваемые порой умалчивают о каких-то фактах потому, что это противоречит сказанному ими ранее. Однако вопреки распространённому мнению далеко не все расхождения в показаниях следует рассматривать как признак ложности показаний, попытки ввести следователя в заблуждение. При определённых условиях не согласующиеся друг с другом показания являются даже более точными и правильными, чем гладкие, не вызывающие подозрений. Если в повествовании допрашиваемого замечаются противоречия, не надо его сразу же прерывать (он может «потерять веру в себя»). Нужно выяснить всю возможную информацию и только после этого вместе с ним выяснять причину расхождения. Делать это следует деликатно, так как расхождение (противоречие) может быть не следствием злого умысла, а непредумышленной ошибкой или результатом неправильного понимания высказывания. Правильная тактика разрешения противоречий в показаниях часто способствует получению дополнительной ценной информации. Вторая причина, побуждающая допрашиваемых «просеивать» свои показания, состоит в том, что они считают какую-то информацию не относящейся к делу или нарушающей порядок изложения. Обычно люди привыкают излагать события в их хронологической последовательности.

Иногда посреди рассказа может вспомниться событие, происшедшее раньше. Если допрашиваемый умолчит о нём, намереваясь сообщить после окончания повествования, то событие может вовсе забыться. Это особенно касается незначительных деталей, слабо связанных с основной темой повествования. Поэтому следователь должен "настроить" допрашиваемого сообщать информацию в той последовательности, "как она приходит на ум", не заботясь о соблюдении хронологии. Бывает, что вспоминается какая-то деталь, которая в данный момент вроде бы не к месту, она откладывается на потом и... забывается.

И наконец, допрашиваемый может не сообщать какую-то информацию потому, что считает её бесполезной для следствия. Подобная самоцензура чрезвычайно вредна, так как большинство свидетелей и потерпевших не имеют собственного опыта расследования и поэтому не могут квалифицированно судить о ценности информации. Даже если информация в самом деле тривиальна, сам акт её воспроизведения может по ассоциации "спровоцировать" припоминание других, действительно полезных деталей. Поэтому следователю необходимо соблюдать простое правило, упомянутое выше: побуждать допрашиваемого "сообщать всё, что приходит на ум, независимо от его субъективного мнения о сообщаемом". С самого начала допроса необходимо разъяснить допрашиваемому, что недопустимо саморедактирование ответов. Напротив, нужно говорить обо всём, даже если допрашиваемому это кажется тривиальным, неуместным, противоречащим уже ранее сказанному. Следователь может напомнить, что позже информация будет "рассортирована", а сейчас не следует беспокоиться о связности и систематичности рассказа. Главная задача допрашиваемого – припомнить и сообщить как можно больше информации, а "упорядочение" этой информации не входит в его задачу.

Однако при этом следователь обязательно должен напомнить допрашиваемому о недопустимости "фабрикации" показаний, т.е. придумывания того, чего не было на самом деле. Нужно прямо сказать: "Нельзя ничего придумывать или фантазировать". Делать это нужно в мягкой и доброжелательной манере. Например, так: "Я не хочу, чтобы Вы что-то придумывали. Если чего-то не знаете, так и скажите: не знаю.

Ничего не изобретайте для того, чтобы просто мне ответить".

Исходя из всего вышеизложенного, необходимо сделать вывод о том, что показания свидетелей и потерпевших всегда следует рассматривать как весьма "хрупкую" составляющую в общем комплексе доказательств по уголовному делу, требующую самого серьёзного отношения и внимания со стороны следствия и суда при констатации их подлинности и достоверности *(9).

§4. Особенности подготовки и производства допроса подозреваемого и обвиняемого

Подготовка к допросу, его планирование – это моделирование предстоящей деятельности, формирование её ориентировочной основы.

Особенно детальной предварительной проработке подлежат различные аспекты допроса обвиняемого (подозреваемого).

Следователь критически оценивает материалы уголовного дела, выявляет взаимосвязь всех фактов, обстоятельств расследуемого происшествия, определяет место каждого факта в системе событий, классифицирует имеющиеся доказательства на "сильные" и "слабые".

Предвидя возможность противодействия обвиняемого (подозреваемого), следователь мысленно актуализирует возможную систему приёмов правомерного психического воздействия, планирует условия их реализации. Он должен тщательно продумать систему дополнительных, уточняющих, напоминающих и контрольных вопросов относительно всех имеющихся доказательств. Постановка этих вопросов может преследовать следующие цели:

– получение объяснений по имеющимся доказательствам, по доводам, выдвигаемым обвиняемым в свою защиту;

– получение новых сведений о фактах, имеющих значение для расследования;

– устранение противоречий в имеющихся доказательствах;

– проверка правдивости показаний.

Привлечение лица в качестве подозреваемого или обвиняемого связано с резким изменением в его жизни, в социальном статусе, со значительным сужением социально-ролевых функций, со сдвигами в психике, усугубляющимися в условиях изоляции. Арест вызывает у одних людей повышенный уровень тревожности, чувство обречённости, отчаяния, безысходности, полной зависимости от лиц, осуществляющих правосудие, у других – чувство озлобленности, агрессивности, активное противодействие правосудию.

Особенно драматично психическое состояние привлечённого к уголовной ответственности невиновного лица. Внезапно свалившееся на него несчастье резко дезорганизует его психику, порождает неадекватные поведенческие поступки, которые могут быть интерпретированы малоопытным следователем как "улики поведения". Резкое снижение защитных возможностей значительно повышает неадекватность действий обвиняемого по самозащите. Стремясь положить конец этому мучительному состоянию, невиновный может прибегнуть даже к самооговору.

Лицо, совершившее преступление, в каком бы процессуальном статусе (подозреваемого либо обвиняемого) оно ни выступало, всегда является носителем значительно большей по объёму и содержанию информации по сравнению с тем информационным потенциалом, которым владеют потерпевшие, а тем более свидетели. Однако в силу своего положения и перспективы уголовной ответственности за содеянное преступник обычно менее других заинтересован в установлении истины по делу, а значит, чаще и решительнее склонен к извращению обстоятельств дела, утаиванию и искажению достоверной информации. Этому также способствует то, что уголовной ответственности за отказ от дачи и за дачу заведомо ложных показаний подозреваемый и обвиняемый не несут.

Данные обстоятельства и предопределяют специфику тактического воздействия следователя в отношении подозреваемого и обвиняемого при производстве их допросов. В чём-то тактика этого следственного действия сходна с тактикой допроса потерпевших и свидетелей (прежде всего с точки зрения принципов и подходов к допросу), а в чём-то имеет кардинальные отличия. В первую очередь с точки зрения более глубоко продуманной, искусной, тщательно подготовленной наступательной тактической и психологической активности следователя.

Подозреваемый и обвиняемый представляют для следователя интерес с трёх точек зрения:

1) как личность;

2) как участник и в то же время как наблюдатель исследуемого по делу события, процесса и механизма его отражения;

3) как следообразующий и одновременно следовоспринимающий объект.

Поэтому, тактически воздействуя на данный объект вербальными и другими допустимыми способами, вступая с ним в контакт и информационное взаимодействие в ходе допроса, следователь исходит из задачи получения от него информации о следующем:

– самом допрашиваемом (его социальном статусе, демографических признаках, образе жизни, материальном и интеллектуальном уровнях, профессиональной, половой, возрастной принадлежности, психологическом портрете, внешнем облике и т. д.);

– других лицах как носителях собираемой информации (и соучастниках, свидетелях, укрывателях, скупщиках краденого и др.);

– материально фиксированных следах, образовавшихся в ходе исследуемого по делу события (событий) на его теле, одежде, обуви, других сопутствующих вещах;

– иных материально фиксированных следах, образовавшихся в связи с его криминальным и некриминальным поведением;

– орудиях преступления, других материальных объектах, участвовавших в процессе взаимодействия и отражения в связи с познаваемыми по делу событиями.

Получением информации относительно рассмотренных обстоятельств не исчерпываются задачи допроса подозреваемого и обвиняемого.

В предмет допроса также входит выяснение вопросов:

– об обстановке и обстоятельствах криминального деяния, условиях, механизме следообразования, условиях восприятия и запечатления в памяти происходившего во время исследуемого по делу события (событий);

– психическом и физическом состоянии допрашиваемого при совершении криминального деяния, реализации других связанных с его преступным и непреступным поведением событий;

– особенностях его поведения непосредственно перед, во время и после исследуемого деяния с признаками преступления;

– наличии, характере связи с местом происшествия, иного познаваемого по делу события (событий), предметом преступного посягательства, иными материальными объектами, участвовавшими в процессе следообразования;

– том, когда, кому, с какой целью и при каких обстоятельствах (за пределами расследования) им была передана криминалистически значимая информация, какая на это была реакция;

– времени, месте, мотиве, цели, объекте посягательства, преступных действиях, способе и механизме преступления, его отношении к содеянному;

– обстоятельствах подготовки, сокрытия преступления, иных акциях по противодействию, а также по оказанию содействия расследованию, если таковые имели место;

– других противоправных уголовно наказуемых деяниях допрашиваемого, за которые он не понёс наказания.

Показания, данные по поводу рассмотренных обстоятельств, являются объектом следственного анализа и оценки. Наряду с этим в предмет анализа и оценки также входят и такие обстоятельства:

– уровень информированности допрошенного по поводу интересующих следствие объектов, исследованных во время допроса, значимости для расследования сообщённых подозреваемым, обвиняемым сведений для раскрытия преступления, по поводу которого возбуждено уголовное дело, выявления и раскрытия других преступлений, совершённых как с участием подозреваемого (обвиняемого), так и без его участия;

– полнота и достоверность сообщённых сведений;

– то, насколько органично эта информация вписывается в систему собранных фактических данных, стыкуется с данными из других источников, не противоречит ли им;

– степень стабильности, прочности позиции, занятой допрошенным, вероятность её изменения в ту или иную сторону.

При производстве допроса по поводу материально фиксированных следов на теле, одежде допрашиваемого, других объектах следователю необходимо сконцентрировать внимание на выяснении природы, механизма происхождения, давности образования, локализации, состояния, количества, взаиморасположения, строения, размеров и других признаков следов, факторов, обусловивших их посткриминальные изменения, о лицах, которым, помимо допрашиваемого, что-либо известно по поводу данных обстоятельств, а также обстоятельства, место, время и каналы поступления к ним соответствующей информации. В том случае, когда речь идёт о следах, образовавшихся на каком-либо предмете (трупе, одежде, почве и т. д.), выясняется также детальная характеристика носителя следов.

Для выработки оптимальной тактики допроса подозреваемого и обвиняемого важен учёт особенностей ситуации, сложившейся по делу, и позиции, занимаемой допрашиваемым. Можно выделить три типа подобных ситуаций, существенных с точки зрения тактико-технологических моментов подготовки и производства допроса подозреваемого и обвиняемого:

1) простая;

2) сложная;

3) суперсложная.

Простая ситуация характеризуется тем, что носитель личностной информации намерен и имеет возможность довести до сведения следователя любую интересующую информацию без утайки и в полном объёме.

В подобных ситуациях хитросплетённая тактика просто не нужна.

Она уступает место тому, что напоминает беседу в духе взаимопонимания, предоставления носителю информации возможности без помех высказаться в форме свободного рассказа по существу исследуемых обстоятельств и дать пояснения по возможным уточняющим и конкретизирующим вопросам.

Сложную ситуацию характеризует наличие какого-либо исходного фактора (группы факторов), отрицательно сказывающегося на продуктивности допроса. В качестве деструктивного начала может выступать обстоятельство и объективного, и субъективного характера. На полноту и точность сообщаемой информации могут оказывать негативное влияние возрастной фактор носителя информации, перенесённое им заболевание, наличие у него физической либо психической травмы (например, фактор старческого слабоумия, шоковое состояние, связанное с пережитой опасностью, и т. д.). Сложность ситуации может определяться также позицией, занятой носителем информации, который не горит желанием рассказать обо всём, что ему известно.

В условиях такой ситуации надлежит, во-первых, выявить причину возникшей проблемы, отрицательно сказывающейся на полноте и достоверности сообщаемой информации; во-вторых, принять необходимые организационно-тактические меры по нейтрализации, преодолению негативного воздействия выявленного деструктивного фактора в целях перевода диалога в конструктивное русло (например, путём взятия обязательства о неразглашении сообщаемых сведений).

Сверхсложная (суперсложная) ситуация обычно возникает тогда, когда заведомый носитель важной информации напоминает неприступную крепость, а следователь может быть сравним с безуспешно штурмующим её бастионы войсковым подразделением. Подобные ситуации возникают в одних случаях, когда носитель информации из-за болезни либо полученной травмы не способен письменно или устно сообщить важные для следствия сведения. Из подобной ситуации обычно выходят одним из двух возможных путей: первый – отложить обмен информацией в надежде на его осуществление в будущем, второй – с помощью лечащих врачей и других специалистов изыскать реально допустимую возможность получить хотя бы минимум интересующих сведений (установление у постели больного круглосуточного дежурства и средств звукозаписи), постановка вопросов таким образом, чтобы ответы на них могли быть даны по формуле "да – нет", но бессловесно, и улавливались по каким-либо реакциям носителя информации (например, путём пожатия им руки спрашивающего, закрыванием или открыванием глазных век).

В других случаях суперсложные ситуации возникают в силу установки носителя личностной (субъективной) информации на категорический отказ от вступления в речевой контакт со следователем либо на сообщение заведомо ложной информации.

Суперсложность ситуации не означает, что она объективно не разрешима. Переводу ситуации в русло делового, продуктивного взаимодействия с "непримиримым" носителем информации может способствовать замена следователя на другого, более опытного, имеющего более высокий уровень тактического потенциала, владеющего искусством эффективного психологического воздействия на разум и чувства допрашиваемого. Полезным с этой же точки зрения может оказаться и другой приём: своеобразный тайм-аут, перерыв, внезапное прекращение допросов с оставлением подозреваемого (обвиняемого) в полном неведении относительно дальнейших планов следователя. Данный перерыв может быть с пользой использован для более тщательной подготовки к новому допросу и собрания дополнительных доказательств.

Будучи предъявленными на допросе, они могут стать дополнительным аргументом, вооружающим следователя в информационной «блокаде» его процессуального оппонента.

Действия следователя, предъявляемая им информация могут иметь большую силу воздействия в случае их приложения "к слабому месту" в позиции допрашиваемого, если эта информация допускает многозначность её трактовки. Особенно большую изобличающую силу имеет получение таких сведений, которые могут быть известны лишь участнику расследуемого события.

Бесполезны общие призывы говорить правду, просительное увещевание. Путь к уяснению истины лежит через вопросы "почему?", "с какой целью?", "как вы объясните?.." и т. п. При этом следователь рефлексирует, предвосхищает возможный ход размышлений допрашиваемого, строит своё поведение, рассуждая за противодействующее лицо. Успех допроса зависит от превосходства рефлексирующей деятельности следователя над рефлексирующей деятельностью допрашиваемого. Рефлексивно управляя поведением противодействующего лица, следователь даёт ему основание для принятия таких решений, которые в конечном счёте способствуют установлению истины. Чем ближе следователь к тактическому выигрышу, тем больше опасность для допрашиваемого, тем активнее его оборонительные действия. Однако реорганизация оборонительных действий поспешна, в ней обнаруживаются слабые места. Поэтому целесообразно идти на создание трудных, иногда остроконфликтных ситуаций, содействующих тактическому успеху следователя. Напряжённые психические состояния допрашиваемого стимулируются подачей в наиболее подходящие моменты такой информации, которая резко нарушает сложившийся стереотип поведения на допросе, делает невозможным продолжение избранной линии поведения.

В тех случаях, когда допрашиваемый начинает колебаться в выборе линии поведения, целесообразно использовать приём накопления положительных ответов. При этом ему задаются лишь такие вопросы, на которые можно получить положительные ответы. Формирующийся стереотип продуктивного взаимодействия может облегчить в дальнейшем получение ответов на вопросы. Рекомендуется также психически напряжённые состояния, связанные с ответом на трудные вопросы, перемежать вопросами-релактантами, позволяющими допрашиваемому психически расслабиться (имеются возможности использования на допросе даже музыкальных воздействий).

Длительный психический дискомфорт вызывает раздражение и желание противодействовать. Один из обвиняемых как-то удачно заметил, что долгий допрос с "уличающими вопросами" напоминает ему состояние, которое он испытывает в кресле стоматолога. Следователь должен получить информацию от допрашиваемого, не причиняя ему лишней "боли", неоправданных нравственных страданий, сохраняя уравновешенным его эмоциональное состояние и психологический контакт для дальнейшей работы на допросе.

Положительное отношение к следователю возникает, если он объективен, не придерживается обвинительного уклона. Более того, на первых порах следователь может сделать акцент на смягчающих ответственность обстоятельствах.

Эффективным может оказаться анализ всех просчётов, допущенных подозреваемым (обвиняемым) при совершении и сокрытии преступления, убеждение в бесперспективности его надежд на обман правосудия.

Иногда допрашиваемый, ознакомившись с предъявленными доказательствами, изменяет свои прежние показания, адаптирует их к ситуации. Поэтому необходимо предвидеть и нейтрализовать любую возможность приспособления ранее данных показаний к предъявленным доказательствам.

Позиция запирательства допрашиваемого не должна перерастать в межличностный конфликт. Владея эффективной тактикой расследования, используя имеющиеся доказательства, приёмы правомерного психического воздействия, следователь изобличает виновного, а не конфликтует с ним.

При противодействии допрашиваемого лица возникает необходимость избрания соответствующей тактики межличностного состязательного взаимодействия. При этом следователь использует систему коммуникативно-информационных действий:

– выясняет мотивы противодействия, старается их нейтрализовать, формирует мотивационную перестройку в поведении противодействующего лица на основе его социально-положительных ориентаций;

– получает данные для оценки правдивости показаний;

– анализирует возможные причины различных противоречий, отчленяя заведомую ложь от возможных непроизвольных ошибок.

Допрос подозреваемого и обвиняемого имеет много общих сторон и существенных различий, которые обусловлены прежде всего различным процессуальным положением этих лиц.

Допрос подозреваемого.При допросе подозреваемого, который производится на ограниченной исходной информационной базе и в условиях острого дефицита времени на его подготовку, следователь ещё не располагает достаточными изобличающими доказательствами. Это обязывает его применять многовариативную тактику допроса.

Однако допрос подозреваемого сразу после его задержания или ареста имеет и некоторое преимущество: противодействующий правосудию подозреваемый не в состоянии детально обдумать, всесторонне обосновать ложную версию, его ложные показания содержат обычно явные противоречия.

Допрос подозреваемого может предваряться беседой с целью выявления его личностных особенностей. При этом следователь может использовать известные ему факты, создавая у допрашиваемого впечатление о хорошей своей информированности. В ряде случаев следователь раскрывает перед подозреваемым эвристические возможности отдельных следственных действий.

В процессе допроса перед подозреваемым ставятся прежде всего те вопросы, ответы на которые уже известны следователю. При этом выявляется позиция подозреваемого в отношении правосудия.

Существенную роль при допросе имеет адекватная интерпретация динамики текущих эмоционально-волевых состояний подозреваемого.