Текст книги "Ад на земле III (СИ)"
Автор книги: Вики Филдс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)
Рэн встал, хватая меня за руку:
– Аура, это ничего не значит.
– Я знаю. – Я все еще была потрясена тем фактом, что только что я и он были близки. Я знаю, что то, что сделал Рэн, ничего не значит, и не может! Это не может ничего значить, потому что он с самого начала сказал, что не станет любить такую как я – такого монстра. А после того, что я сделала, я просто не достойна ничего, кроме ненависти.
Рэн внезапно прижал меня к своей груди, вновь проделывая это – не позволяя мне отодвинуться.
– Я говорил не о себе, Аура. Это ничего не значит… те твои чувства, – прошептал он мне в волосы. Его тело наравне с моим было теплым, и уютным, но решительный, жесткий голос парня не позволял мне закутаться в него. – Ты не можешь ничего чувствовать ко мне, потому что это невозможно. Это влечение, что ты испытываешь – это мой свет, это он привлекает тебя.
– Мне лучше знать. – Я отодвинулась от него. Мой голос пропитался горечью, а в груди свернулось непонятное, мрачное ощущение понимания реальности. – Мне лучше знать, что я чувствую. Не говори за других людей, потому что, если есть вещи, в которые ты не веришь, это не значит, что этого не существует. Раньше я не верила ни в какого ангела судьбы, НО ТЫ НЕ ПЕРЕСТАЛ СУЩЕСТВОВАТЬ ИЗ-ЗА МЕНЯ!
– Тебе обидно, я понимаю…
– Ни черта ты не понимаешь, – отрезала я, изо всех сил стараясь не разрыдаться. Я испытала горячую необходимость спрятаться, но прятаться было негде. Я требовательно смотрела на парня: – Зачем ты поцеловал меня, если я так противна тебе? Решил использовать меня в своем плане?
– Нет. Я сделал это, чтобы наполнить твою душу светом. Я видел, что ты готова сдаться, что ты готова пойти за Адамом, и я сделал это. Я отдал тебе свой свет, потому что только так ты могла остаться со мной.
Я отшатнулась. Догадка стремительно возникла в мозгу.
– Ты мог сделать это с самого начала? – Мой голос дрожал от ярости, я едва сдерживала себя, чтобы не наброситься на Рэна с кулаками.
– Да.
– Тогда почему ты выбрал это?! – Я развела руками, охватывая церковную комнату, со святой водой. Мои глаза наполнились очередной порцией слез. – Ты знаешь, как трудно мне было, и как больно?! Это была нестерпимая боль, моя кожа лопалась, и мое сердце кровоточило. И мое прошлое переплелось с настоящим, и от этого было еще больнее. Почему ты позволил мне пройти через это, если был другой способ?!
Из глаз брызнули слезы, и я с отвращением отшатнулась от этого человека, когда он протянул ко мне руки, желая обнять меня, утешить.
– Я знал, что ты этого хочешь. Хочешь этого поцелуя.
Я пронзительно рассмеялась:
– Ты считаешь, что ты настолько привлекателен? ТЫ ДУМАЕШЬ, ЧТО ВСЕ ТОЛЬКО И ДУМАЮТ ОБ ЭТОМ?!
– Ты – да, – коротко ответил Рэн, глядя на меня с беспристрастием. – Ты хочешь этого, ты хочешь свет, что…
– Я хочу, чтобы ты замолчал. Как ты можешь… как ты смеешь говорить, чего я хочу, а чего нет?
Я схватила Рэна за рубашку, сжимая кулаки:
– Какая тебе разница, Рэн, скажи? Я знаю тебя всего лишь месяц. И этот месяц был самым тяжелым в моей жизни. Я испытала столько боли, сколько не испытывала за всю свою жизнь. Это то, что знаю я. И я знаю, что я чувствую. Так скажи мне… – Рэн слышит мое сердцебиение, но никак не реагирует на него, продолжая смотреть на меня с тем же самым хладнокровием. – Скажи мне, Рэн… почему ты продолжаешь делать мне больно? Ты считал, что я думаю лишь о тебе? Но не все равно ли тебе? Разве ты не считаешь, что любовь – это выдумка? Так почему ты не дал мне то, что я, по-твоему, хотела? Или может, ты боялся?
– Замолчи.
– И если твой страх был так силен, почему же ты сделал это сейчас?! Если бы я просто умерла, не было бы никакой войны, и тебе не нужно было вечно ходить за мной, и терпеть мои отвратительные желания!
– Замолчи.
Я резко отпустила Рэна, и сделала шаг, продолжая вопить:
– Почему ты так боишься меня? Думаешь, что я могу сделать что-то с тобой?! Ты думаешь, что моя любовь будет отравой для тебя, и она уничтожит твой свет?! ДА! И ЧТО С ТОГО, ЧТО Я ХОЧУ ЧУТОЧКУ СВЕТА, КОТОРЫЙ ВИЖУ В ТЕБЕ?! Я хочу его! Да, хочу! Я хочу хоть как-нибудь выбраться из той тьмы, в которой мне было суждено родиться, так почему же ты не можешь позволить мне этого?! Неужели ты настолько меня боишься?!
– Замолчи. – Рэн схватил меня за щеки. Но я все равно хотела показать ему все свое безумие. Пусть он видит, через что мне пришлось пройти из-за него. Он не может даже выдержать разговоров об этом.
Я мрачно закончила:
– Или, может быть, ты не хочешь, чтобы я испытывала к тебе влечение, потому что ты сам что-то чувствуешь ко мне и боишься, что мои чувства не будут искренни, что меня привлекаешь не ты, а свет?
– ЗАМОЛЧИ! – громко приказал мне Рэн, отпуская меня, и уходя. Я упала на пол, и заревела. Как мне смотреть ему в глаза, после того, что я наговорила? Как я смогу сделать вид, что между нами все по-прежнему, несмотря на то, что произошло, и что я чувствую? Разве это справедливо?! Почему я родилась такой?! Почему это должно было случиться именно со мной?!
Почему я вдруг выплеснула все это на ни в чем неповинного Рэна? Потому, что я устала. Прошло так мало времени, но я уже чувствую, что у меня нет сил. Я не должна была уходить из дома, я не должна была пытаться разыскать Табретт. Я не должна была искать Изабелль. Уже не имеет значения, что она натворила. Уже не имеет значения то, что она хотела убить меня. Потому что, если она смогла убить свою дочь, которая была простым, добрым человеком, тогда этой женщине уже ничего не страшно.
Я с трудом встала, и на ватных ногах, пошла к двери, за которой сидел Аарон. Надеюсь, когда я увижу этого малыша, я смогу вновь прийти в себя. Как и утром, когда я забрала его.
Прошло так мало времени, а кажется, что несколько лет.
Рэна нигде видно не было, наверное, он уже вошел. Я открыла дверь, и замерла на пороге.
Беспокойство меня едва не сбило с ног, чуть не лишило последних сил. Рэн стоял ко мне спиной, склонив голову, и когда я вошла, он резко обернулся. В его глазах – изумление, в руках – письмо.
– Что? – дрожащим голосом спросила я. В этой пыльной комнате, похожей на склад, я не видела Аарона. – Что, Рэн?
Я быстро подошла к нему, выхватывая письмо.
«Мы сможем разобраться со всем, Аура. И мы найдем для мальчика хорошую семью, если ты придешь к нам. Дарк-Холл, Главная Площадь. Если ты спрячешься, мы убьем его, как твою сестру. И мы истребим всех, кто тебя любит, и кто когда-либо был на твоей стороне».
Перед моими глазами возникли лица родителей. Я не очень хорошо с ними рассталась, и если с ними случится что-то, как я смогу простить себя?! И Аарон – этот малыш уже испытал достаточно лишений…
– Что это?.. – прошептала я, глядя на Рэна, в поисках поддержки. Мое сердце трепыхалось в груди, словно бабочка, пытаясь вырваться из клетки. – Рэн, что это?..
Я схватила его за руку, начиная паниковать.
Мое воображение услужливо подкидывало картинки возможного развития событий. Эти люди не пожалеют Аарона, они просто уничтожат его, и все из-за меня!
– Его забрали, – наконец сказал Рэн, и, вырвавшись из моей хватки, быстро обошел комнату. Он обнаружил маленькую дверцу за гобеленом.
– Что мне делать? Что мне делать? – Я встала метаться по комнате, не разбираясь где выход. – Мне нужна моя одежда. Я еду домой.
Рэн схватил меня за плечи, резко встряхивая. Мои ноги подкосились.
– Что ты собираешься делать?!
– Я собираюсь вернуться. Я хочу забрать Аарона у этих людей! Это не может повториться вновь…
– Аура! Ты должна спокойно все обдумать.
– Как я могу что-то обдумывать спокойно, когда эти люди, из-за меня похитили беззащитного ребенка?! Что бы ты сделал, если кто-то пытался бы причинить боль Лиаму или Кэмерону? Чтобы ты сделал, если бы человек, который дорог тебе, оказался бы в опасности по твоей вине?
– В этом нет твоей вины. – Рэн сдавил мне плечи. – Ни в чем, из того, что происходит, твоей вины нет. Это их вина.
– Не имеет значения, кто виновен! Важно то, что Аарону угрожает опасность!
– Аура, не делай глупости, – приказал Рэн. Его глаза горели, словно раскаленные угли.
– Глупости? О чем ты говоришь? – прорычала я. – Глупостью будет, если я просто стану наблюдать за тем, как рушится жизнь мальчика. Если его убьют, я сойду с ума.
Мои ноги путались в этом ужасном платье, пропитанном кровью. Я повисла на Рэне, заставляя его отпустить меня.
– Ты должен позволить мне уйти! Если с Аароном что-то произойдет, я возненавижу этих людей! Я не вынесу всего этого! Лучше умереть!
– Ты сошла с ума? – Рэн встряхнул меня, так, что моя голова зашаталась на плечах, готовая оторваться. – Ты не имеешь права решать за других! Твоя жизнь принадлежит не только тебе! Она не твоя! Из-за твоих поступков, ты можешь погрузить этот уже изрядно прогнивший мир в хаос! Те, кто едва стоят на ногах, те люди, которые верят в Бога – они все погибнут!
– Ты предлагаешь мне выбирать?! ЭТО БЕСЧЕЛОВЕЧНО!
– Потому, что я не человек! – заорал Рэн, впервые за все то время что я его знаю. За его спиной ваза разлетелась на куски, и я вздрогнула, пораженная происходящим. – Если бы я постоянно принимал во внимание собственные чувства, и ощущения, если бы я все время отдавал предпочтения собственным желаниям, мир погрузился бы во тьму! – на руках Рэна выступили вены, так он был напряжен. – Ты знаешь, чем мне пришлось пожертвовать, чтобы уберечь тебя от беды?! – продолжал он тем же требовательным голосом, в котором было столько злости, что казалось, я могла видеть ее, ощущать. – Я угробил сотни судеб для того, чтобы ты смогла вынести то, что было уготовано тебе!
Я заревела, уткнувшись взглядом в пол.
– Почему я должна нести ответственность за стольких людей?! Я не такая, как ты… – Слезы сдавливали горло. Я цеплялась за руки Рэна на моих плечах, чтобы не упасть. – Я не смогу сделать то, о чем ты говоришь, ты ведь видишь, кто я…
– Ты должна делать то, что я говорю. – Рэн внезапно отпустил меня, и я свалилась на пол. На секунду, перед глазами мелькнули его черные штаны, затем Рэн ушел.
Я развернулась, вскакивая, и пытаясь успеть к двери быстрее, чем он, но не успела; дверь захлопнулась у меня перед носом, и я заорала, барабаня в нее, как ненормальная:
– РЭН! ВЫПУСТИ МЕНЯ! ВЫПУСТИ МЕНЯ! ВЫПУСТИ!
Повернулся ключ в замке. Я завыла, сползая на пол.
– Я не смогу… Я должна знать, что с Аароном все нормально! Я не смогу жить, с этим грузом на душе! Эти смерти… они сдавливают меня…
– Дождись меня, Аура. Только в этот раз, – услышала я, сквозь собственные завывания голос человека, который собирался бросить меня одну, в церкви. – Только в этот раз, я позволю себе вмешаться в твою судьбу, и ослушаться приказ Господа.
Затем наступила тишина, и я поняла, что Рэн ушел.
Я не могу справиться с собой, с тем, что в моей голове, с тем, что я должна сделать. Есть вещи, которые я просто не могу сделать. Я не могу думать о других, когда в моей жизни хаос. Я не так сильна, чтобы пытаться справиться со всем одновременно, когда против меня все, и каждый.
Эти люди пытаются меня сломать, в то время, как я пытаюсь их спасти, поборов в себе зло.
Разве это справедливо?
Почему бы им всем не оставить меня в покое, чтобы я смогла все выдержать?
Просто они не верят, что я смогу это сделать. Искоренить Зло.
Никто не верит. Ни Рэн, ни мои родители, ни я сама.
Я чувствую, что не смогу.
Может, мне умереть?
Если я умру, все проблемы с легкостью решатся.
Я завалилась на пол, бессильно глядя в потолок, мучаясь от жалости к себе. В горле пересохло от протяжных, хриплых рыданий. И даже сейчас, когда я просто лежала, не издавая ни звука, слезы катились по вискам, капая на пол.
Я моргнула, чтобы слезы перестали давить на глаза, но они все не заканчивались.
***
Рэн вернулся, а я не сразу осознала, что он здесь, потому что несколько часов лежала, с закрытыми глазами, в полубессознательном состоянии. Я почувствовала его руки на своем лице, затем, на талии. Рэн приподнял меня, словно куклу, и только после этого, я открыла глаза.
Ночь.
Через узкое, длинное окно лился лунный свет, расчертивший пространство вокруг меня на маленькие квадратики.
Рэн смотрел на меня печальным взглядом. Он никогда так участливо на меня не смотрел, и его сожаление, жалость ко мне, вновь заставили меня всхлипнуть. Я позволила себе уткнуться в его футболку, и, вздрагивая от слез, спросить, что с малышом Аароном.
Рэн убрал мои слипшиеся грязные волосы с лица, и поцеловал в лоб. По моему телу тут же пошла дрожь.
– Я забрал его, и теперь, Аарон в безопасности. Но я не могу сказать тебе, где он, потому что, если будешь знать ты, будут знать и Падшие, – прошептал Рэн, и я облегченно вздохнула, обнимая его.
– Ты совсем замерзла, – прошептал Рэн, прикасаясь к моим бледным в лунном свете рукам. Его руки тоже были холодными. Он снял свою куртку, и набросил мне на плечи, при этом прошептав: – Ты должна кое-что сделать для меня.
Я молчала. Я сделаю все, что он скажет. Сделаю все, о чем бы не попросил Рэн, после того, что он сделал для меня. Он говорил, что ни при каких обстоятельствах не должен вмешиваться в мою судьбу, как ангел. Он может меня сопровождать и защищать, но не может влиять на события, и в случае непослушания, его ждет наказание.
– Мы должны уехать.
На самом деле, после того, что произошло, и что могло произойти, я знала, что это случится. Знала, но тем не менее, не была готова.
Я замерла, а Рэн тихо прошептал:
– Аура, посмотри на меня.
Я замотала головой.
– Посмотри, – мягко, но требовательно повторил он. Казалось, что Рэн каким-то образом изменил свое мнение обо мне, и мне это не нравилось. Он разговаривал со мной так, словно я была стеклянной, настолько хрупкой, что могла разбиться в любой момент.
Я взглянула на него.
Рэн вытер слезинку с моей щеки.
– Ты не должна этого бояться. Мы со всем справимся. Мы должны уехать для того, чтобы больше не причинять никому боли, и чтобы уберечь тебя от беды. – Рэн говорил это, держа меня за щеки, и тщательно объясняя то, что я слишком хорошо понимала. Он часто повторял «мы», но казалось, не замечал этого. – Мы справимся со всем вместе. Нужно лишь подождать немного, пока буря не утихнет, понимаешь?
– Не говори со мной так, словно я тупая, – сказала я, наконец, выразив свое недовольство, через привычный и единственный знакомый мне способ – бурчание.
Рэн улыбнулся, и на его щеках появились ямочки, но в глазах была боль – он понимал, что я притворяюсь.
– Ты согласна ухать со мной?
Глава 9
Год спустя
– Пиццу принесли, – объявила я, развалившись в кресле. Рэн встал со своего места, и, проворчав что-то мне в ответ, пошел за едой. Я терпеливо дожидалась его на прежнем месте, и когда он вошел, следила за каждым его движением хмурым взглядом.
– Не смотри на меня так, – сказал он, присаживаясь в кресло, и устраивая коробку с нашим ужином на журнальном столике. – Мне надоело тебе готовить, я не твоя горничная. Могла бы, и сама научиться чему-нибудь.
Я вскинула брови:
– Вот как? Как я могу научиться готовить и где? У нас даже нет кухни, и, кстати, ты не забыл, что мне нельзя выходить?
– У нас есть кухня, – отмахнулся Рэн, принявшись за свою книгу, на латыни. Я продолжала сверлить его взглядом.
– Где? Где эта кухня, покажи мне ее. Может, это таинственная кухня-невидимка, специальное изобретение для меня?!
Между нами с Рэном был чайный столик из вишневого дерева, и на нем стояла пустая ваза, которую, признаюсь, за последний год, не раз и не два мне хотелось бросить в этого высокомерного недочеловека.
Рэн демонстративно захлопнул свою книгу, и посмотрел на меня тяжелым взглядом. Я уже привыкла к этому его убийственному взгляду, и он производил на меня только одно впечатление: было любопытно, как скоро на его лбу появятся эти ужасные морщины.
– Сегодня кухня.
– Что? – не поняла я, потому что отвлеклась на его прекрасную внешность, которая казалась мне еще красивее в последнее время, и это не удивительно, потому что других людей я видела только по телику.
– Я сказал, что сегодня ты хочешь поссориться из-за кухни. В прошлый раз это была машина для кофеварки, которая сломалась.
Я скорчила гримасу:
– Может быть, это потому, что ты не выпускаешь меня на улицу? Я могла бы снять стресс прогулкой.
– Я могу купить тебе манекен, или боксерскую грушу, – насмешливо бросил Рэн.
Я могу запросто и на тебе отработать приемы, – про себя подумала я, но вслух не сказала, потому что я пытаюсь быть более спокойной, после того, что случилось год назад.
– Ты лучше кухню купи. Или другой дом, у тебя что, нет денег? – попыталась догадаться я.
– Аура.
Ну вот. За этот год, я привыкла к нему, и знаю многое об этом парне. Например, что, когда он говорит: «Аура», этим своим загробным тоном, это значит, что дальше последует неприятная лекция, после которой я почувствую себя настолько глупой, что плохое настроение продержится потом еще как минимум три дня.
– То, что мы живем здесь, в этом городе, ни о чем тебе не говорит?
– Говорит, – буркнула я, решив в этот раз изменить сценарий, и не выслушивать проповедь о том, что все происходящее вплоть до того, что мы заказываем эту ужасную пиццу с моллюсками, которую я ненавижу, лишь мне на благо. – Да, я знаю, что мы здесь, потому что мне нужно скрываться. Я даже не знаю, где именно это «здесь» находится. – Горло начало сдавливать, что было неизменным атрибутом этого утомительного диалога. – Но да, ведь я такое ужасное чудовище, что лучше спрятаться в пещере, чем показываться людям на глаза.
Я не заплакала. Я уже давно не плакала, потому что смирилась с тем, что мне никогда не быть прежней Аурой Рид, семнадцатилетней девушкой, у которой было прекрасное будущее, родители, и жизнь, если уж на то пошло. Мне пришлось все это оставить в городке Эттон-Крик, в этом мерзком городе, где я оставила не только прошлое, но и себя саму.
– Еще немного осталось. Прошел год. Твои поиски прекратили, потому что Кэмерону удалось все уладить…
– Радость-то какая, – горько усмехнулась я, сглатывая. – Да уж…
– Не расстраивайся, Аура. Осталось немного. Всего чуть-чуть.
– Тебе легко говорить об этом, Рэн, – сказала я, наблюдая за тем, как он встает, обходит стол, и присаживается передо мной, на корточки. Его руки оказываются на моих коленях.
Наверное, он думал, что, когда он рядом, мне становится легче. Это действительно так, но это раздражает. Я не знаю, делает ли он это, потому что… я ему нравлюсь, или он привык делать это, чтобы я не разбушевалась.
– Ты можешь гулять… даже…
– Не забывай, что я Элис Флетчер, – со смешком вставил Рэн, но мне уже не было смешно.
– Это не важно, – горло судорожно сжималось, но я продолжила: – Неважно кто ты, когда ты можешь гулять за пределами двора как нормальный человек, и наслаждаться компанией других людей, которые думают, что ты Элис, – быстро вставила я, увидев, что это хочет сказать Рэн. – Я словно запертое в клетке животное, которому непозволительно выходить наружу, из-за того, что оно может растерзать людей.
Рэн схватил меня за щеки, притягивая мое лицо к своему.
Вот еще одна особенность, нашего общения: когда Рэн видел, что я теряю контроль над собой, он прикасался ко мне, словно это могло меня успокоить, но на самом деле, меня это злило. Я не хотела, чтобы он прикасался ко мне, лишь из-за того, что без этого я сойду с ума. Неужели, я действительно бешеное животное, которое нужно усмирять?!
– Я делаю это не потому, что боюсь за людей. Хотя, да, я боюсь, что твоя глупость может быть заразна, и ты разнесешь вирус. – На его губах проскользнула улыбка, но лицо тут же стало серьезным. – Это происходит потому, что я знаю, как ты ранима, и что эти люди могут сделать с тобой.
– Я не стеклянная ваза, Рэн! – воскликнула я, отстраняясь. – Я чувствую себя неуравновешенной, когда ты ко мне прикасаешься, чтобы успокоить. Ты относишься ко мне не как к человеку, а как к растению. Мне позволено гулять лишь ночью во дворе, и в той оранжерее, наслаждаться природой. Ты совершенно ничего не знаешь о человеческих потребностях. Ты знаешь, о чем я мечтаю? Мне так хочется выйти на улицу, увидеть людей… Я ДАЖЕ НЕ ЗНАЮ, ЧТО ЭТО ЗА ГОРОД, В КОТОРОМ МЫ ЖИВЕМ, Я ВИЖУ ЛИШЬ ЛЕС!
– Ты действительно хочешь этого?! – Рэн встал на ноги, и мне пришлось смотреть на него снизу-вверх. Его вопрос застал меня врасплох, и заставил выпустить весь воздух из легких. – Хочешь подвергнуть свою жизнь опасности?! Свою, и других людей?!
Он не говорил про себя, но я вспомнила именно его.
Год назад, когда мы переехали в этот крошечный, как говорил Рэн городок, названия которого он не удосужился мне сказать, потому что боялся, что узнает Адам, и использует, тогда случилось то, чего я никак не ожидала.
Следующий день после переезда, выдался для меня тяжелым. Я много плакала, думала, и снова плакала. В перерывах между плачем, я ела печенье, которое купил Рэн. Из-за своего ужасного настроения, я не заметила, как Рэн ушел. Но зато я заметила, когда он вернулся.
Он возник прямо посреди маленькой комнатки, которая именовалась гостиной, с крошечным камином, креслами, убогим книжным шкафом, и чайным столиком, и упал на колени. Я испуганно всхлипнула, потому что мой голос совсем исчез от бесчисленных завываний и воплей, и бросилась к Рэну, не понимая, что происходит, ведь я думала, что он в своей комнате, спит, или… еще что-нибудь делает.
– Что с тобой?
Рэн открыл глаза, и попытался что-то сказать, но не смог. Я жутко испугалась, и тогда заметила, что у него на футболке подозрительное пятно, которое могло быть только кровью.
Я задохнулась от ужаса, когда несмотря на его слабое сопротивление, приподняла его футболку, обнажая торс, и увидела на правой стороне спины рваную рану, которая сильно кровоточила.
– ЧТО ЭТО?! – в ужасе воскликнула я, хватая полотенце, которое везде носила с собой, так, на всякий случай.
– Ничего… – проворчал Рэн. Он не выглядел умирающим, и это приводило в ужас.
– Кто это с тобой сделал?! Как это случилось?!
– Прекрати, – строго осадил меня Рэн, и попытался сесть, но я удержала его на полу, в потом положила его голову на свои колени. Он был шокирован моей самодеятельностью, но мои чувства напрочь отказали, за эти три дня, что были поистине адскими за всю мою жизнь.
– Как это произошло?! Что я должна сделать?!
– Ничего. Это… – Рэн пошевелил головой, морщась от боли. – Просто у меня извлекли почку.
Я в ступоре замерла и перестала дышать. Рэн уставился на меня, тем взглядом, когда человек понимает, что сморозил лишнего.
– На тебя что, напал Джек Потрошитель?! – завопила я.
– Успокойся, и не ори. За то, что я вмешался в твою жизнь, у меня забрали одну почку. Но я рад, что ты в состоянии шутить, – добавил он, в то время как я была готова лишиться сознания. Рэн заметил выражение моего лица, и поспешно заговорил:
– Только не плачь. Это не навсегда. Она вернется.
– Как? – я всплеснула руками, чуть не задев его самого. Чувство вины сдавило мое горло. Я готова была сама умереть вместо него: я столько причинила бед людям, которых едва знаю…
– Рана затянется. Почка вырастет, – успокоил меня Рэн, пытаясь одернуть футболку вниз, но я резко схватила его за запястье.
– Стоп. Я не верю тебе.
– Мне все равно. Я не хочу валяться у тебя на коленях, словно обычный человек.
– У тебя нет почки.
– Она вырастет, я же тебе сказал! – рявкнул Рэн.
– Я посмотрю, как это случится, и тогда позволю тебе встать.
В тот вечер я пережила шок, и теперь Рэн вновь напомнил мне этот ужасный момент. Кажется, он тоже вспомнил об этом, потому что он раздраженно вздохнул, и резко дернул свою футболку вверх, так, что у меня перед глазами был его живот, и кусочек татуировки.
– Видишь?! Моя почка на месте, можешь больше не переживать об этом! Я не это имел в виду, когда говорил о судьбах людей! Я не человек, я не могу умереть, и даже если что-то случится в этом мире, тогда я все равно останусь жить, потому что это не мое место.
– Не твое место, – эхом повторила я. – А где мое место? Здесь, в этом крошечном доме? Есть ли на этой земле место для такого существа, как я? Для чего вообще мне оставаться здесь, я ведь не живу, а существую!
Рэн наклонился, желая вновь прикоснуться ко мне, и я отшатнулась. На его лице отразилась боль. Его руки уперлись в подлокотники кресла.
– Ты должна понять, Аура…
– Я понимаю, – с участием кивнула я. – Я понимаю, что ты чувствуешь. Ты боишься, что я уничтожу этот мир, превращу его в уголь. Но я… позволь один раз… ночью… выйти на улицу. Пошли вместе со мной. Ты почувствуешь опасность, и если что-то случится, я сразу же вернусь! И больше никогда-никогда-никогда не выйду! – Для пущей убедительности я сложила руки в молитвенном жесте.
– Прошу не уговаривай меня…
– Посмотри на меня, Рэн. – Я поднялась на ноги, и он отступил. – Ты видишь эти темные круги под глазами? А это болезненного вида лицо? Я словно Кентервильское приведение, слоняюсь по дому, и надоедаю тебе! Позволь разок прогуляться. Давай просто проверим, что произойдет. Кроме того, я готова тебе пообещать, что буду вести себя тихо и мирно, следующую неделю…две, месяц! – воскликнула я, видя лицо этого парня. Кажется, он засомневался, и я попробовала добить его еще одним аргументом:
– Если ты позволишь мне выйти на улицу, что полностью безопасно, судя потому, что молочник не знает половины слов, а это значит, что мы в какой-то неизвестной деревне, где вероятность что меня узнают равна нулю, я сделаю что угодно для тебя! Все, что ты попросишь!
Рэн молчал.
Я раздосадовано села в кресло.
– Хорошо. Я останусь здесь. Не сойду с этого места, и не буду есть, потому что это совершенно мне ни к чему, – горько бубнила я, глядя в пол, и разглаживая складки на рубашке, – ведь зачем мне кушать, если жить не позволяют. Любопытно, а на небесах…
– Ты мне угрожаешь? – надменно поинтересовался Рэн, и тон голоса у него был такой, что становилось ясно: угрожать он сейчас начнет мне. – Слушай сюда, Аура. – Он склонился, заглядывая мне в глаза, и удерживая взгляд. – Это случается в первый и в последний раз. Я мог бы согласиться на прогулку, но это было до того, как ты стала шантажировать меня, что смешно, учитывая твое положение.
Рэн выпрямился, и пользуясь моим состоянием шока, медленно направился к лестнице. Наверняка, он отправится в магазин, чтобы принести мне яблочный сироп, который делают местные.
Я вскочила:
– Я что, заключенная?! – заорала я ему в спину, и, топая, быстро подошла к нему. Рэн обернулся. Улыбка давно исчезла с его лица; глаза сверкали злостью. Если бы я не знала, что этот парень ангельских кровей, я бы решила, что он Падший. Может, у него в роду были падшие? Ангелы ведь не могут быть такими напыщенными, самодовольными, и мрачными…
– Ты не заключенная. Ты просто идиотка, потому что каждый раз, когда я прошу тебя включить голову для раздумий, что принесло бы тебе пользу, ты думаешь сердцем. – Рэн сверлил меня испепеляющим взглядом, наступая на меня. – Ты что, думаешь, что мы на каникулах? Считаешь, мы приехали загорать на солнце, охотиться на зверей, есть то, что ты любишь, и жить в обстановке, какую ты любишь?
Я вынуждена была упереться в стену и втянуть голову в плечи, пока он продолжал орать мне в макушку. Потом я вскинула голову, когда он выдохся, и спокойно заключила:
– Ты просто ужасен. Я не прошу ничего из того, что ты перечислил, я прошу лишь чуточку света, и воздуха. Я не прошу, чтобы ты действительно заботился обо мне, или симпатизировал, или даже уважал. Я просто хочу, чтобы ты относился ко мне как к человеку, а не как к животному. Что ж, похоже, что я многого хотела.
Я закончила этот разговор и ушла, оставив Рэна внизу.
Моя комнатка была крошечной – здесь лишь кровать и письменный стол. Над столом висит картина. Я часто смотрю на нее, потому что она заменяет мне окно. Окно в мир, который, как мне кажется, я увижу не скоро. На картине небо и бескрайнее поле, и я мечтаю очутиться на этом поле, вдохнуть свежий воздух, упасть спиной на траву, и просто отгородиться от враждебного по отношению ко мне мира. Но это невозможно. Я здесь. В этой уродливой комнатке.
Раньше, я бы сразу же бросилась себя жалеть. Конечно, на людях я никогда не рыдала, и даже не вела себя вызывающе, но наедине с собой, это случалось часто. Больше этого нет. Конечно, мне было обидно, потому что в очередной раз я упала с собственного пьедестала, на который я возносила себя после каждого провала. Было больно еще и от того, что я вновь забылась. Я забыла кто я, и почему здесь. Просто, когда я была с Рэном, в ходе наших перепалок, мне удавалось избежать тех мыслей, что могли вернуть меня в мрачную правдивую реальность. Но когда он осадил меня своим поведением, я вновь проснулась. Он ведь ангел. Ему, наверняка, неприятно быть рядом с такой как я, и он просто хочет мне помочь, из-за своей сущности.
В общем-то, это не настолько больно, чтобы рыдать. Можно даже сказать, что это необходимо. Я не должна забывать кто я ни на секунду.
Я сделала запись в дневнике. Оставалось еще несколько чистых страниц, но я не хотела просить Рэна об одолжении, поэтому писала крошечным почерком, так, что буквы было не разобрать. Я делала это для того, чтобы хоть как-то отвлечься, ведь Рэн не позаботился о том, чтобы мне было чем себя занять. Казалось, он вообще ни о чем не думал, кроме того, как оградить этот домик на отшибе. Я бы даже была счастлива, если бы ко мне пришел Адам, навестить. Мне было любопытно, почему он больше не посещает мои сны, потому что он не мог меня потерять: он говорил, что у нас с ним связь, и где бы я ни была и куда бы ни шла, он всегда будет в моей голове. Но Адама не было, и поэтому мне было совсем одиноко. Даже несмотря на то, что Рэн если и уходил куда-то, то всего лишь на пять минут, а то и меньше.
Итак, мне не оставалось ничего, кроме как лежать, и пялиться в потолок.
Минуты шли одна за другой, и я пыталась заснуть, забыться каким-нибудь глупым сном, где я окажусь в гуще людей – в клубе, в ресторане, в кинотеатре, на пляже; где я тону среди всех этих людей, и впервые за всю свою жизнь, не испытываю неудобства, впервые мне легко от такого количества народа.
– Одевайся.
Я испуганно подскочила, потому я не видела, как Рэн вошел. В его руках была стопка одежды для меня.
– Зачем? – в недоумении спросила я, ведь на мне уже была одежда.
Мне хотелось еще добавить, чтобы он поскорее убрался из моей комнаты, но всякие грубые просьбы мигом вылетели из моей головы, когда Рэн сказал следующее:
– Я подумал, что мы могли бы вместе сходить за продуктами, где ты сможешь выбрать то, что ты любишь.
– С чего такая любезность?
