Текст книги "Ад на земле III (СИ)"
Автор книги: Вики Филдс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
– ДА! УБИЛ БЫ! МНЕ НЕ НУЖНО ПЯТНО НА СЕМЕЙНОМ ДРЕВЕ, МНЕ НЕ НУЖНЫ ЧУДОВИЩА В РОДУ! И ОНА СТАЛА ТАКОЙ ИЗ-ЗА ТЕБЯ!
Я выстелила в пол, рядом с его ногами, и Изабелль вскрикнула.
Щепки разлетелись в разные стороны, ковер задымился. Тишина, возникшая на несколько секунд, привела мои мысли в порядок.
– Не смей говорить о Кристине подобное, – угрожающе прошептала я. Впервые мне показалось, что я могу потерять над собой контроль. Мое сердце вернулось в прежний ритм, но лицо все еще горело.
– Хорошо, – я вздохнула, приходя в себя. – Я согласна со всем, что вы говорите. И я готова заключить с вами сделку.
Это все было задумано Рэном изначально.
Он предупредил этих существ о том, что чтобы уничтожить зло, они должны привести в этот свет Кристину. Зачем Рэн сделал это?..
Он сказал мне когда-то в прошлом, что меня никто не сможет убить. Люди будут мучить меня, будут пытаться причинить мне боль, но убить меня сможет лишь чистая душа. Неужели, тогда он говорил о Кристине?
Может, она была его запасным планом? Может, она была его оружием против меня? Ведь Рэн никогда особо не верил в то, что я смогу справиться с этой тьмой в моей душе.
И он был прав.
Я не могу с ней справиться. Потому что я не знаю, как. Я не ощущаю ее внутри себя. Это словно… я сама. Нельзя просто так взять, и избавиться от себя.
– О чем ты говоришь? – подозрительно спросил Кристофер.
– Вы хотите моей смерти больше всего на свете, верно? – я перевела взгляд на Изабелль. – Ты сказала, что готова пожертвовать всем, для того, чтобы уничтожить меня, верно? А что насчет тебя, Кристофер?
– Все что угодно, чтобы избавить мир от тебя, – донес он до моего сведения. – Даже отдать свою жизнь!
Мой голос ожесточился, когда я произнесла:
– Тогда я позволю вам сделать это со мной. Одному из вас. Тому, кто останется в живых.
***
– Суть идеи заключается в том, что ты, – я навела пистолет на Кристофера, – сможешь убить меня, если перед этим убьешь Изабелль. Или мама, – я улыбнулась ей, приторной улыбкой, – ты сможешь завершить начатое, если лишишь жизни своего бойфренда, Кристофера Грина. Если вы не сделаете ни того, ни другого, я убью вас обоих, как и было задумано изначально.
Я закинула ногу на ногу.
– Ты чудовище, – протянул Кристофер с отвращением. – Ты чудовище, и ты заставляешь нас поубивать друг друга.
– Ни в коем случае нет. Во-первых, ты сам предложил свою жизнь, если я умру. Во-вторых, Изабелль не против чьего-нибудь убийства, чтобы я умерла, и наконец, в-третьих, мне не кажется, что для вас будет такая проблема – убийство. Вы убили уже мою сестру. И вы убили моих родителей.
– Это сделала ты сама! – заорал Кристофер. Он испуган, но он рассматривает мое предложение.
– Вы заставили меня, – сказала я, холодным тоном. – А я заставлю вас. Такие правила моей игры. Хотите приз, делайте, что я говорю.
– Ты монстр, – повторил Кристофер с презрением.
– Это уже даже не обидно. Вы сделали меня такой, какая я есть, разве нет? Вы так отчаянно пытались пробудить во мне чудовище, и должны быть удовлетворены своей работой.
– Изыди.
Я фыркнула.
– Мама, это все еще я.
– Ты – то, что я всегда пыталась забыть, и когда я убью тебя, мои страхи о том, что ты доберешься до меня, закончатся. Я искупаюсь в твоей крови, и Господь вознаградит меня за то, что я избавила землю от его врага.
По моим ногам стал подниматься холодок, но я знаю, что на моем лице ничего не отразилось.
– Ты мое проклятие. Не только мое, но и всего мира, – продолжала Изабелль, глядя на меня, с таким презрением, словно я была червяком, которого она хотела бы уничтожить. – Мир лишь вздохнет спокойно, избавившись от необходимости носить тебя на своей земле. Знаешь, почему он послал ангелов, присматривать за тобой? Наверняка потому, что он надеялся, что в итоге, один из них убьет тебя.
Мне придется убить тебя Аура…
– Я бы хотела, чтобы это случилось с тобой, Изабелла, – отчеканила я. – Чтобы ты поняла, что я чув…
– МНЕ ПЛЕВАТЬ, ЧТО ТЫ ЧУВСТВУЕШЬ! Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!
Из ее глаз хлынули слезы злости.
Кристофер молча трясся от ярости. Мне казалось он хочет напасть на меня, но его смущает пистолет в моей руке.
– Я ненавижу себя, из-за тебя! Каждый день, я готова наказывать себя за то, что произвела на свет такое чудовище как ты.
Я чувствовала, что должна покончить со всем этим. Я чувствовала, что еще немного, и я стану жалеть себя.
– Я еще и твоя дочь, и во мне есть часть тебя. Твоя человечность.
– В ТЕБЕ НЕТ НИЧЕГО ОТ МЕНЯ!
– Что ж. Я думаю, теперь ты знаешь, что делать, – хладнокровно сказала я.
Конечно, я всерьез не думала, что она что-то предпримет, но я ошиблась – эта женщина настоящая машина убийца. Я никак не успела отреагировать, когда Изабелла в одно мгновение схватила со стола нож для резки бумаги, и вогнала по самую рукоятку Кристоферу в горло. Он вскрикнул, брызнула бровь, испещрив капельками идеальное лицо Изабелль.
Я бросилась к Кристоферу, упавшему на колени, и лихорадочно зажимающему рану на шее, из которой хлестала кровь. На секунду перед моими глазами все поплыло – я вспомнила ночь смерти моих родителей, и их крики заполнили все пространство, окружающее меня.
– Ты обещала, – истерическим голосом прошипела Изабелль, наставив на меня нож. Я вздрогнула, очнувшись:
– Ты убила его, Изабелла. Мы должны вызвать полицию.
– Мы никого не станем вызывать, – оповестила женщина ледяным голосом. Она полностью контролировала себя, и я задалась вопросом – было ли это ее первым убийством. Изабелль высокомерно смотрела на меня сверху вниз, словно королева мира. – Тебя скоро не станет. Теперь ты понимаешь, что я готова на все, чтобы избавить мир от тебя?
Я медленно поднялась. Мои джинсы на коленях пропитались кровью Кристофера Грина. На моих руках была кровь. Меня начало подташнивать, но я по-прежнему держала себя в руках.
Я видела Изабелль словно впервые. Она высокая, и очень красивая. И мы удивительно похожи – у нас светлые волосы, только у меня короткие, и торчат во все стороны, а у нее – уложены в красивую прическу. У нас обеих зеленые, словно изумруды глаза, и пухлые губы. Наверное, в ее возрасте, я выглядела бы в точности как она. Но этому никогда не быть.
– Да, я понимаю, мама.
Глаза Изабелль расширились от ненависти. Сосуды полопались, и я подумала, что, наверное, она сейчас соображает, как лучше меня убить. Я же думала о том, как мне разобраться в происходящем. Нет, я говорю не о своей смерти. Несмотря на то, что моя душа ко мне вернулась, все не стало на свои места – моя жизнь осталась в прошлом. Я думала сейчас о том, во что превращается мир. Люди фанатично стараются добиться желаемого и идут по головам, и даже способны на убийство. Чтобы доказать свою правоту, доказать, что я монстр, моя мать сама стала монстром.
– Идем, Аура, мы сделаем то, что должны были сделать двадцать лет назад, – голос Изабелль звучал почти нормально. Почти по-матерински. Со мной так говорила мама, когда пыталась убедить, что вынуждена меня наказать за очередную шалость, иначе, я не усвою урок. И я понимала, что она должна это сделать. Я понимала свою маму. Но я не понимала Изабелль, и никогда не пойму. Я была обычным ребенком. Никто не мог знать, какой я сделаю выбор, они сами меня подтолкнули. Люди, боясь, что я стану чудовищем, сами дали мне яд, превративший меня в него. Лишь для того, чтобы больше не думать и не бояться.
Я бросила пистолет рядом с телом Кристофера Грина, и медленно, шаг за шагом, пошла вслед за Изабелль. Мы вышли из кабинета, и устремились вдоль по коридору.
Сердце в моей груди сжималось так, что дрожало все тело.
– Теперь ты понимаешь, что от судьбы не сбежать, Аура? – спросила Изабелль. Она не боялась меня. Думаю, по-настоящему она никогда не боялась меня. Даже несмотря на то, что она отреклась от меня, она внутри ощущала, что я ее дочь, и что никакая мать не должна бояться собственного ребенка.
От судьбы не убежать…
Да, я это хорошо понимаю. Но кто решает мою судьбу? Кто именно ответственен за мои желания, мысли поступки? Я сама. Рэн говорил, что он никогда не мог повлиять на мою судьбу, потому что я не совсем человек. Но я думаю, что, если бы он мог, тогда он никогда бы не пришел ко мне, и я бы не узнала, что где-то в этом мире будет парень, который наконец-то позволит мне понять, что есть и любовь в этом мире. Кроме боли, и кроме страданий и страхов быть пойманным и казненным в этом мире есть моя любовь к Рэну. Поэтому я рада, что он не мог ничего предотвратить – что он пришел, и я его полюбила. Теперь, когда я буду умирать, когда я начну испытывать боль, я буду вспоминать его лицо.
Я должна умереть.
Странно, что Изабелль, считающая, меня дьявольским отродьем, ни на секунду не усомнилась в искренности моего желания. Разве она не должна была подозревать, что я могу солгать, или что я не захочу уходить из этого мира, пока он окончательно не опустится в Ад?
Казалось, Изабелль сейчас пребывала в состоянии эйфории – не уверена, беспокоилась ли она о том, что я иду за ней, сейчас. Ее плечи были расслаблены, а на губах, я уверена – усмешка. Она счастлива, что все, наконец, закончится. Двадцать лет, тяжких переживаний, подойдут к концу.
Мы вернулись в подвалы, и я подумала – а не собирается ли она меня пытать. Этого не случится. Я не стану выносить пытки ради такого смехотворного предлога. Оказалось, нет, пыток не будет. Изабелль хотела сжечь меня заживо. Она вошла в комнату, оббитую железом, без окон. Запах здесь был отвратительный. Это место, похоже на гигантскую печь для мусоросжигания.
Вот, кем она меня считает. Мусором.
Подойдя к углу комнаты, она взяла стоящую там канистру с бензином, и брызнула на меня. Я стояла не шелохнувшись. В моей голове почему-то прозвучали слова Рэна:
– Я люблю тебя. Почему ты мне не веришь?
Я верю. Я верю, что он меня любит.
Бензин пропитался сквозь мою одежду, ударил в нос. Я вздрогнула, и сжала кулаки. Изабелль осторожно обходила меня вокруг, при этом что-то бормоча. Наверное, молитву. Я же не ведьма. Почему именно сожжение?
– Ты каешься в своих грехах? – вдруг спросила она, выпрямляясь. Ее лицо было полностью умиротворенным, словно она священник. Она что, думает, что я стану ей исповедаться? Чего Изабелль не ожидала, так это того, что я стану ей перечить:
– А ты собираешься покаяться в своих грехах?
Ее лицо, с застывшими капельками крови Кристофера Грина, перекосилось, но через секунду она улыбнулась:
– Я ни разу не согрешила, и я молюсь каждую ночь. Молюсь, чтобы Господь простил меня за то, что я родила на свет тебя. Мне не в чем себя упрекнуть.
– Вот как?
– На что ты намекаешь?! – вскинулась Изабелль. Должно быть, она все не могла осознать, что мне конец, и она может не реагировать на мои колкие замечания. Я бы не реагировала.
– Мысли вслух.
– Почему ты улыбаешься?! Ты должна чувствовать страх, и испытывать иступляющие муки боли! Я должна стереть с твоего лица эту насмешливую маску! Ты должна страдать!
– Я буду, – пообещала я. Губы Изабелль растянулись в улыбке. Ужасный оскал, который был еще ужаснее, в этой комнате.
– Тобой не может овладеть страх, потому что он не может пробраться сквозь черноту твоей души. Страх не может найти дорогу к твоему сердцу, ведь лишь благородные могут бояться.
Что за нелепость?
– Я не боюсь, потому что я сделала все в этой жизни, что должна была сделать. И я уйду, чтобы теперь не усложнять жизнь другим людям, которых я люблю. Кое-кто вынужден будет убить меня за то, кем я стала. И я не хочу, чтобы он испытывал боль от необходимости сделать это. Видишь, – я улыбнулась, несмотря на то, что сердце едва не выпрыгивало из моей груди. – Во мне есть масса хороших качеств.
Должно быть, от страха у меня помутилось в голове. Живот стягивало от волнительной боли.
– Но я хочу знать, что именно тогда произошло. В ту ночь.
– В какую ночь?
– Когда я родилась. Ты уже тогда решила, что выхода не будет? Что я никогда не буду нормальной? Откуда была такая уверенность?
– Твой отец сказал мне это. Он сказал, что, когда придет время, он заберет тебя, и тогда мир погрузится в хаос, – равнодушно произнесла Изабелль.
– Не похоже, чтобы тебе было дело до мира.
– Как ты смеешь! Двадцать лет я жила словно в аду! Искала тебя, чтобы исправить свою ошибку! И я, наконец, исправлю то, что наделала!
– Да, мама, – сказала я, медленно отступая назад, к двери. Меня неожиданно окружило спокойствие, которое я никогда раньше не ощущала. Никогда еще не было мне так спокойно. Я не хочу больше видеть разрушение и хаос, и скоро это действительно прекратится. Скоро все закончится.
Сегодня. Сейчас.
Я заперла дверь, и с лязгом задвинула задвижку.
– Никто не выйдет из этой комнаты, мама. Мы вместе заплатим за наши преступления.
***
– Что ты делаешь? – Изабелла склонила голову на бок, ее лицо перекосилось. Она понимала, что я делаю, но надеялась, что ошибается. Она не ошиблась. Я достала из кармана джинсов коробок спичек, и женщина завопила: – Ты не можешь так поступить! Ты не сможешь выжить в этом огне! Думаешь, ангелы спасут тебя?!
– Я не хочу.
– Что? – она перестала кричать, останавливаясь в шаге от меня, и как завороженная, глядя на спички, что я вертела в руках.
– Я не хочу выходить отсюда, Изабелль. И ты тоже никуда не пойдешь. Мы с тобой уйдем вместе. До того, как по нашей вине начнется Ад на земле.
– ОТОПРИ ДВЕРЬ! – заверещала Изабелль, тряся головой. Я смотрела на нее, не шелохнувшись. Видела, как ее охватывает паника, видела, как ее глаза бегают от моего лица, к рукам, и к двери, путь к которой я преградила ей.
– Я сказала, ты не выйдешь из этого дома. Ты должна быть счастлива, что мы сгорим вместе в этом, – я горько усмехнулась, – в этом очищающем огне, но, позволь спросить: не хочешь ли ты покаяться в грехах своих?
Лицо Изабелль перекосилось, и я подумала: неужели, она решила, что я позволю ей просто так уйти, когда ко мне вернулась память, когда я узнала, что она за человек, и что она сделала со мной, и с моей человеческой жизнью?
– Что ты задумала? – подозрительно прошипела женщина, облизнув верхнюю губу. Меня передернуло от того, что она слизнула кровь Кристофера, но Изабелль не заметила этого. Она была сосредоточена на мне: – Хочешь заключить договор? Хочешь убедить меня, что сможешь остановиться, чтобы я выпустила тебя?!
Я едва не рассмеялась:
– Я здесь не для того, чтобы уйти. Я здесь, потому что хочу видеть, как ты корчишься в муках, и как в твоих глазах, меркнут огни. И я буду смотреть, как ты умираешь, и на моем лице не отразиться ни скорби, ни сожаления, ни жалости к тебе. Лишь удовлетворение.
– Ты действительно хочешь умереть?! И забрать меня с собой?!
– Нам не место в этом мире, Изабелла. После того, кем я стала, после того, как я вернула себе воспоминания, я не могу оставаться здесь, потому что я чувствую, как во мне с каждой секундой растет жажда. Жажда смерти, жажда видеть, как люди будут корчиться от боли. Но я заставлю лишь тебя почувствовать мою боль, Изабелла, только тебя. Пожертвовать одним для тысячи других людей – это то, что ты любишь больше всего.
– Рэн, я люблю тебя. Я надеюсь, ты обнаружишь эту запись в моем дневнике, учитывая свою особенность совать свой нос в чужие дела. Ты был прав, я вернула свою душу. Я испытала все то, что я испытывала в ту ночь, и даже в большей степени. Моя боль преумножилась в сотни тысяч раз. Я горю изнутри ярким огнем, который готов сокрушить все в округе. И я направлю этот огонь на людей, которые убили моих родителей. В ту ночь я себе пообещала, что просто не уйду, что просто не смогу жить на земле, зная, что где-то, живут и радуются жизни эти люди, которые уничтожили меня. Но тебе не нужно будет.
Мне очень хотелось бы знать ответ на мой вопрос – когда ты в меня влюбился, если это вообще возможно. Если бы я была тобой, я никогда не полюбила такого человека как я, и, наверное, я никогда не узнаю, почему, и в какой момент это случилось.
Мне просто любопытно, что именно тебя привлекло во мне.
Я сгнила изнутри. Когда во мне не было души, я не чувствовала, что живу. Ничто не могло заполнить ту пустоту. Но когда моя душа вернулась, эта пустота быстро заполнилась мраком, и сколько бы света ты не пожертвовал для меня, его не хватит, чтобы осветить мою темную дорожку, ведущую только вперед, в еще большую тьму.
Я должна искренне попросить прощения за то, что я не доверяла тебе, когда ты просил держаться от тебя подальше. Я бы все равно не сделала так, как ты просил (у нас похожие привычки лезть не в свои дела), потому что это касалось меня, и еще, потому что все то время, мне приходилось противоречить тебе. Мое сердце трепетало всякий раз, как только я видела тебя. Даже несмотря на то, что мои, воспоминая, исчезли, я все равно глубоко внутри себя помнила тебя, твои прикосновения, и твои губы.
Кстати, мне жаль, что я была такой робкой, и застенчивой, и не целовала тебя, как следует.
И еще, Рэн, ты забрал мою душу, чтобы спасти меня, от беды, но на самом деле…. Лучше смерть, чем то, что я испытала, когда я жила без души. Что угодно лучше, чем знать людей, которых ты не помнишь…
Теперь я помню тебя.
Я люблю тебя.
Позволь мне еще сегодня помечтать о своей судьбе, которая никогда не будет такой, как мне хотелось бы…
Я должна побороть страх смерти, страх боли, и нарастающую надежду, что возможно, если я останусь жить, в новом образе, может быть тогда, я смогу обуздать свои желания и инстинкты.
Что, если это – моя судьба? Что, если кто-то свыше решил, что я должна сделать то, для чего родилась?.. Что, если я не могу никого спасти и не могу никого уберечь? Тогда, зачем пытаться сделать то, что не в моих силах? Разве есть в этом мире лев, который собрался убить себя, потому что не хотел убивать антилопу?
Что, если так устроен мой мир?
Я гоню эти желания от себя, но все равно ощущаю приступ беспокойства и паники, потому что понимаю – это конец. Мой конец значит для других нечто большее, чем просто смерть. Для остальных – это начало. Это шанс выжить в этом мире, полном греха.
Эти мысли возвращают меня в реальность.
Это не будет больно. Я просто исчезну, и никто никогда не узнает, что кое-кому пришлось пожертвовать жизнью, чтобы на земле могли остаться люди. А что, если в этот мир придет другой ребенок, похожий на меня? Что, если появится еще кто-то, кому будет суждено перевернуть мир с ног на голову? Я думаю о многом сейчас, и хочу подумать о еще большем, но понимаю, что времени нет. Уже нет времени ни на что.
Пришло время выбирать кто я.
И я стою перед выбором, и я знаю, что должна сделать.
Я знаю – то, что я сделаю, я сделаю не ради человечества.
Не для людей, которые преследуют, убивают, грабят. Не для людей, которые из страха передо мной сделали столько ужасных вещей, на которые нормальный, достойный человек не способен. Я сделаю это для моих мамы и папы, которые верили, что, если заберут малышку Ауру, и спрячут ее, тогда ее будет ожидать вовсе неплохая жизнь. Я сделаю это для Рэна, который не верил, что я могу справиться со всем, но, не смотря на все, пожертвовал ради меня многим. Ради Кристины, которая решила принести себя в жертву чтобы спасти меня. Только такие люди достойны, жить на этой земле. Кристина и ее будущий малыш. Я сделаю это для них, для Аарона, и других людей, тех немногих, что были добры ко мне, зная, кто я на самом деле.
Огонь вспыхнул в одно мгновение, и крик Изабелль оглушил меня почти сразу. Такого вопля я еще никогда не слышала. Я не кричала. На самом деле, мне даже не было больно. Моя рука безвольно упала, и я повторяла про себя, о том, как же я люблю Рэна.
Я видела, как вспыхнул рукав пиджака Изабеллы, и она завопила, осыпая меня проклятьями. Воздух стремительно исчезал, наполняясь удушливым дымом, и смрадом горящего тела.
Моя одежда пропиталась огнем, мои джинсы, мои ноги – все вспыхнуло, но боли я не испытала.
Вот и все.
Мне страшно.
Что будет потом, после того, как я умру?
Возможно, я зря делаю это? Зря жертвую своей жизнью?
Мои волосы загорелись, кожа на голове начала плавиться, а на глаза выступили слезы.
Я была не здесь сейчас.
Я была на бескрайнем боле, устланном цветами.
Поле, которое принадлежит Рэну.
Я умерла здесь один раз.
Здесь нет запаха горящей плоти. Здесь нет боли, и здесь я не слышу собственный крик, наполненный отчаянием. Меня просто нет.
Я есть в этом умиротворенном месте. Я не падаю на пол, я не чувствую, как легкие наполняются дымом, я не слышу, как Изабелла зовет меня, я не слышу ее плачь.
Я не осознаю, что мое дыхание становится прерывистым, потому что я лежу на поле, утопаю в высокой, изумрудной траве, вдыхаю цветочный аромат, и смотрю на чистое, притягательное небо.
Оно говорит мне:
«Все хорошо, Аура, тебе нечего бояться».
Скоро все закончится.
Еще секунда. Еще немного.
Нужно просто потерпеть.
У меня в голове наступила полная тишина. Хотелось бы подумать о многом, но все мысли разбежались в разные стороны.
Огонь захватил меня, огонь окутал меня, он ласково целует мое лицо.
Тик так…
И я принимаю в дар от него спокойствие.
Глава 16
Я внезапно ощутила необъяснимую легкость, словно наконец-то мне удалось освободиться от тяжести, которая давила мне на грудь. Я ощущала себя такой легкой и призрачной, что могла воспарить в небеса.
Я возликовала.
Я смогла сделать это. Я смогла сделать то, что было правильным, что приказывал сделать мне мой рассудок. Я смогла уйти, смогла оставить всю пустоту позади себя. Больше не будет боли, и не будет этих напрасных опасений. Теперь я в безопасности – там, где никто не сможет меня преследовать.
…
В мой мир ворвались посторонние звуки, и я распахнула глаза. Все, что я видела, я видела через призму, я видела сквозь мутное стекло.
Вот что я вижу:
Я лежу на поле, которое принадлежит Рэну, но я не одна. Рядом с моим бездыханным телом, без единого ожога, стоит Рэн. Он изучает меня, словно прикидывает, сможет ли вернуть меня назад. Я знаю, Рэн бы попросил Лиама об этом, но я не собираюсь поддаваться в этот раз. В этот раз я уйду. Я должна уйти, чтобы все было правильно, чтобы не допустить больше ошибок.
– Нормальные люди, – вдруг произнес он, и мое сердце заледенело. Почему он говорит, сам с собой? Возможно, здесь есть кто-то еще? – Когда хотят сменить обстановку, едут в путешествие, а не убивают себя.
Его взгляд сместился на несколько сантиметров, и он посмотрел мне прямо в глаза.
Я сглотнула.
– Я знал, что ты сделаешь это, Аура.
– Ты не вернешь меня назад, Рэн, – спокойно ответила я. Это было странно. Я ведь умерла. Я должна уйти. Но я стою здесь и говорю с парнем, которого люблю больше всего на свете. Я ушла ради него, и я не могу вернуться, даже если он попросит меня.
– Я не стану возвращать тебя, Аура. – Рэн опустил взгляд на мое тело, лежащее у его ног. И я тоже посмотрела на саму себя. Я выглядела нормально, только не дышала. – Я не собирался возвращать тебя с самого начала, Аура.
– Рэн? – я вскинула голову, посмотрев на парня, и Рэн сосредоточил теперь на мне взгляд. Он был прекрасен. Этот парень прекрасен. Не потому, что я вижу, как из его груди сочится этот привлекательный, чарующий свет, а потому, что я люблю его больше всего на свете. – Ты… – горло судорожно сжалось. – Ты пришел к Кристоферу Грину, и Изабелль, чтобы рассказать про Кристину?
– Да.
Да? И все? Он не собирается мне ничего объяснять?
Мне кажется, не будь я мертва, я бы заплакала. Просто от того, что я не понимаю, что происходит. Я уже ничего не понимаю. Меня вновь охватило ощущение потерянности, и осознание собственной глупости. Вновь посетило чувство, что меня использовали.
– Ты специально натравил их на меня?
– Да.
Безжалостный ангел, который вершит человеческие судьбы. И сейчас он предстал передо мной, чтобы рассказать мне всю правду.
Чтобы он не сказал мне, я все равно не откажусь от него. Моя любовь к Рэну – единственное что осталось от меня, и я не откажусь от этого чувства, даже если окажется, что все обман.
– Разве ты не должен был защищать этот мир? – прошептала я, теряясь. – Господь послал тебя на землю, чтобы ты защитил людей от меня.
– Никто не посылал меня, Аура. – Рэн безразлично смотрел на меня. – Я пришел сам.
Это все неправильно.
Я ничего не понимаю.
О чем он говорит?
– Но разве?..
– Нет, я ни разу не сказал, что Господь послал меня на землю, чтобы защитить людей. Этот вывод сделали мои братья, и ты поверила в него, – произнес Рэн, и его слова отразились от моего сердца беспокойными волнами.
– Тогда во что мне верить сейчас, Рэн?
Рэн медленно приблизился ко мне, и остановился в шаге от меня. Он хотел коснуться меня, или я хотела, чтобы он этого хотел, но мне казалось, что я вижу в его глазах, наполненных звездами, желание, и отголоски прошлых чувств.
– Я сам пришел, Аура, когда увидел, какую судьбу Отец уготовил для этого мира. Он увидел, во что превратились люди, и позволил тебе родиться на земле, чтобы ты покарала людей за их грехи, Аура. Но я знал, что если ты родишься, если ты сдашься, тогда ты уничтожишь мир, и уничтожишь саму себя…
Мои губы задрожали, и я вспомнила:
Ты жестокий…
Тебе нет дела до людей…
Ты должна быть осторожна рядом с ним. Рэн имеет привычку быть холодным и отстраненным, а потому он относится к людям… с неким предубеждением. Я не хочу…
Мы все думали, что Рэн недолюбливает людей, что Рэн не понимает их, что он безжалостный ангел Судьбы. Я вспомнила, как Лиам сетовал на то, что людям не повезло от того, что их жизнями распоряжается такой хладнокровный человек.
Мы вновь ошиблись в отношении Рэна, а он ничего нам не сказал, потому что у него есть план. Всегда есть какой-то план, в который он не посвящает других.
– Почему ты плачешь, Аура? – Рэн осторожно вытер слезинку с моей щеки. Его взгляд смягчился. Я качнула головой:
– Я поняла, как это было несправедливо по отношению к тебе. Все… они не видели тебя таким, каким ты был на самом деле. Настоящим… ты… хороший.
Рэн усмехнулся.
– Зачем ты сделал это? – спросила я, сглотнув. – Все это?
– Чтобы защитить людей от тебя, и тебя от этих людей, – прошептал Рэн. – Очень много лет назад, я внезапно увидел свою собственную судьбу. Я не сразу понял, что это, но я пришел к Господу, и он ответил, что для меня тоже уготована особенная судьба. Я увидел человеческую девушку рядом с собой. Я увидел тебя. И затем, я увидел, причину по которой ты придешь в этот мир. Отец сказал мне, что это твоя судьба.
«Кое-кто распоряжается твоей судьбой лично», – вспомнила я.
– Но у меня тоже была моя судьба, – продолжил Рэн, убирая с моего лица волосы. – Ты была в ней. И я не мог позволить тебе умереть, Аура.
– Я уже умерла, Рэн.
Он обнял меня, прижав к своей крепкой груди, наполненной такими разными чувствами, такими эмоциями, которые я готова была принять.
– Ты не умерла, Аура. Ведь я сделал то, что обещал. Отец сказал, что, если я докажу, что в этом мире есть чистота и непорочность, если я докажу, что у тебя тоже есть шанс, он оставит тебя в покое. Пришло время вернуться. Ты сделала правильный выбор. Ради людей, ты отказалась от собственной жизни, преодолела страх. Ты сделала все, что должна сделать. Теперь тебя ждет награда, – Рэн поцеловал меня в волосы. – Я верну тебя, назад. Закрой глаза.
***
– Ну обалдеть просто! Рэн, ты сделал это! Она человек! Рэн, она человек! Рэн?! РЭН?! – когда вопли Лиама из восторженных стали испуганными, я распахнула глаза, и резко села.
Передо мной все на секунду расплылось, а затем вернулось на свои места. Я видела Кристину, стоящую в изголовье дивана, на котором я лежала. Ее глаза были вытаращенными, и смотрела она не на меня, а куда-то в сторону. Я проследила за ее взглядом, и заметила Рэна, лежащего на полу. Рядом с ним лежала чашечка кофе, и напиток черным пятном растекся по ковру.
Мое сердце заколотилось, а в голову ударили сразу сотни тревожных мыслей:
Что, если Рэн пожертвовал собой ради меня? Ведь Кэмерон предупреждал об этом! Или, что, если Рэн истратил все свои силы и просто умер?!
– Рэн?.. – я с трудом встала на ноги, обошла столик где он любил проводить время со своим ноутбуком, и подошла к телу парня. Это все какой-то кошмар. Он не шевелится. Он не дышит. – Рэн?..
Я присела перед ним на колени, заглянула в лицо. Он был бледным, и уставшим.
– Кэмерон? – я вскинула голову, и посмотрела на брата. Он должен знать, что здесь происходит. Кэмерон покачал головой, вздыхая. Я отметила, что он не в ужасе, и особо не встревожен ситуацией:
– Рэн лично вернул тебя в тело, Аура. Он израсходовал слишком много сил, и поэтому проведет некоторое время в постели, набираясь энергии, и накапливая свет.
Я облегченно выдохнула, и села прямо на пол. Происходящее все еще не укладывалось в моей голове. Это было какой-то дикостью, которую мой мозг не был в состоянии логически объяснить.
Краткая тишина, наступившая вокруг меня, тут же взбудоражилась новыми восторженными воплями Лиама:
– Аура, ты вернулась! Кристи, она вернулась.
– Я вижу. Не ори. Оглушишь и ее, и моего ребенка.
Лиам отлепился от моих плеч, на которые до этого облокачивался, чтобы орать мне на ухо, и сварливо спросил:
– Что значит твоего ребенка? Это наш ребенок.
Я закатила глаза, потом наткнулась на взгляд Кэмерона. Он повернулся к Лиаму:
– Лиам, не хочешь помочь мне с Рэном?
Блондин замолчал на полуслове, просверлил взглядом Кристину, и повернулся к нам:
– Я что, горничная? Постоянно я таскаю его тело на себе, – тут Лиам наткнулся на мой взгляд, и замялся: – э-э… ладно.
Он подошел к Рэну, подхватил его под одну руку, а Кэмерон под другую, и они вместе потащили его в комнату. Я пошла за ними, как заведенная, словно я была прикована к телу Рэна и следовала за ним повсюду, но Кристина осторожно взяла меня за руку, и отвела в сторону:
– Можно с тобой поговорить?
Мое лицо вытянулось – я не знала, чего ожидать от нее сейчас. Я солгала ей. Я обвиняла ее. Я ненавидела ее. Ну, я должна попросить за это прощения. Я кивнула:
– Да, конечно.
– В твоей комнате, – прошептала Кристина, как раз в то время, когда дверь спальни Рэна закрылась за парнями. Мы с Кристиной вернулись в мою комнату.
Не могу поверить, что этой ночью я спала здесь. Не могу поверить, что этот кошмар закончился. Не могу поверить, что я вновь дома.
Кристина опустилась на покрывало, на моей постели, и начала разговор первой:
– Я должна извиниться перед тобой.
Меня словно оглушили по голове:
– Кристина, это я должна…
– Стой, позволь мне договорить, – сипло сказала она. Только не снова ее слезы. Она набрала полную грудь воздуха, медленно выдохнула, и продолжая смотреть в ковер под моими ногами продолжила: – Аура, ты самый важный человек в моей жизни. С самого начала, когда Лиам сказал мне, что во мне душа какой-то незнакомой девушки, я пришла в бешенство. Я была шокирована, и возмущена, и думала, я возненавижу тебя, но я полюбила тебя.
