Текст книги "Ад на земле III (СИ)"
Автор книги: Вики Филдс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)
– Что? В чем дело? – Лиам с трудом присел на табурет, вытянув раненую ногу, затем взял нож со стола, и разрезал штанину.
– Делай это в ванной, – посоветовал Кэмерон с сочувствием. – Рэн не доверяет Ауре. – Он посмотрел на брата: – Почему?
Конечно, Кэмерон, с его спокойствием и проницаем, должен помочь, – решил Рэн, и неторопливо, шепотом сказал:
– Воспоминания должны были вернуться. Они должны быть где-то там. Я не могу понять, действительно ли она ничего не помнит.
– Зачем ей притворяться перед тобой? – раздраженно спросил Лиам. Но раздражение скорее было направлено на боль. Он пристально осматривал рану. – Не глупи.
– Лиам беспокоится за Кристину. Он чувствует, своего сына, и от этого сильнее переживает, – пояснил Кэмерон, за что заслужил многозначительный взгляд, полный ненависти и презрения от младшего брата.
– Я в ванную, – бросил Лиам, с гримасой боли вставая на ногу, когда Кэмерон помог ему подняться. – Я ведь не могу появиться перед Аурой в таком виде.
– Она решит, что тебя задрали собаки, – спокойно сказал Кэмерон.
Выходя из кухни, Лиам проворчал:
– Ну да, быть растерзанным собаками, это лучше, чем заклятие на чертовом логове Грина, чтоб его…
Дверь закрылась.
– Ждать больше нельзя, – сказал Рэн, протягивая поднос с бульоном Кэмерону. Он взял в недоумении, но не стал перебивать. – Отдай ей еду, и проверь состояние души. Я хочу знать, не лжет ли она.
– Рэн, это ведь Аура…
– После возвращения души, это уже не та Аура, которую ты знал, Кэмерон.
– Хорошо, – парень понимающе кивнул. – Я задам ей еще пару вопросов, проверить лжет она или нет. Со мной она должна расслабиться, я ведь ее брат.
Рэн остался один на кухне. Он бы хотел послушать, что происходит в комнате, но его былое могущество почти растаяло – ребенок Кристины высасывает из него божественные силы.
Приходилось терпеливо ждать.
Рэн задремал: ему значительно больше времени требовалось на сон, а вследствие последних событий, его организм был сильно измотан. Прислонившись головой к стене, он сидел на табурете, скрестив руки на груди. Кажется, ему даже что-то приснилось…
– Рэн… – Лиам потрепал его за плечо. – Где Кэмерон? Он еще у Ауры? Что он делает так долго? Она не в порядке, с ней что-то не так?
Рэн выпрямился, потирая лицо.
– Как твоя нога?
– Нормально. Так что с Аурой, она себя хорошо чувствует? Ей не плохо? Она может встать? Я могу ее увидеть?
Похоже, что как только боль прошла, Лиам сразу стал самим собой – нервным, и нетерпеливым.
– Дай ей пару дней, – хрипловато осадил брата Рэн.
– За это время, Кристину могут убить! – вспылил блондин, затем раздосадовано плюхнулся в кресло у витражного окна. Сейчас он выглядел гораздо старше своих лет, еще и в одежде Рэна, которая была ему немного великовата.
– Ее никто не убьет, – пообещал Рэн, глядя на брата. – В ней твой ребенок, ты понимаешь? Младенец защитит ее, и даст ей сил. Плюс, она дочь Кристофера, а еще, они точно не станут причинять ей боль, пока не увидят, что Аура стала монстром, и они могут ее убить.
– Если они убьют Ауру, то и Кристину тоже. ОС нас ненавидит, и считает предателями, за то, что мы не поддержали их «веру», – Лиам раздраженно изобразил кавычки пальцами. – Так что мы у них в черном списке под номером два, если только там не Кристина.
– Пока они не убедятся, что Аура стала преемницей своего отца, и что они могут ее убить, никто не пострадает. Они сделали все, что могли.
– Они могут убить Кристину, как убили Табретт – для того, чтобы вывести Ауру из себя!
– С Кристиной и ребенком ничего не случится, – повторил Рэн. Он все еще не сказал братьям, почему теряет силу – они думают, что это потому, что он живет на земле, но в действительности – все дело в ребенке.
Избежать дальнейшего развития этой темы, помог Кэмерон; он вошел на кухню, молча сел напротив Рэна, и Лиама, и строго произнес:
– Надо лечиться.
– С ней что-то не так? – Рэн встревожился.
– С тобой. Это с тобой что-то не так. У тебя явное параноидное расстройство личности.
Лиам прыснул, но Рэн даже не улыбнулся.
– Объясни, – потребовал он.
– Ну, это когда…
– Я говорю, объясни, что с Аурой.
Кэмерон склонил голову на бок, словно анализируя, и наконец, сказал:
– С ней все хорошо. Аура в полном порядке. И душа у нее обычная, нормальная. Не знаю, как это можно объяснить, но я не чувствую в ней никаких нарушений мыслительных процессов, или утаивания информации. Она честна с нами. Она действительно ничего не помнит, и она здорова.
Повисло молчание. Они все обдумывали то, что сказал Кэмерон. Лиам нарушил молчание первым:
– Итак, дело пошло… я чрезвычайно счастлив за малышку Ауру, но меня еще беспокоит судьба моей Кристины. – Он впервые назвал Кристину своей, и тут же затараторил, чтобы братья не успели вставить колкие замечания: – Я должен придумать новый план проникновения в замок Дракулы. Ты, Рэн, должен решить все с Аурой, и придумать, как заставить Кристофера, черт его дери Грина, поверить, что она чиста.
Лиам в ту же секунду исчез, не заметив, как парни поморщились из-за его ругательств.
– Думаешь, он пошел обратно к особняку? – с сомнением спросил Кэмерон. Рэн пожал плечами:
– Скорее всего, просто спрятался, чтобы ты не прочел ему лекцию. – И прежде чем брат успел возмутиться, Рэн спросил: – Она говорила что-то обо мне? Она меня помнит?
– Да, она тебя помнит. И она спросила, – Кэмерон усмехнулся, – цитирую: «Почему он повел себя как пришибленный?».
Рэн снова засомневался – это похоже на старую Ауру, ту дерзкую девчонку…
Кэмерон перестал улыбаться:
– Да что с тобой такое?
– Я не знаю… я просто… не уверен…
– В ней?
Не нужно было отвечать. Да, Рэн не был уверен, даже после того, что сказал Кэмерон. Он хотел верить, что все обошлось, но с этой девушкой нельзя быть в чем-то уверенным. С ней всегда идет все не так, не по плану.
– Знаешь, – Кэмерон встал. – Я собираюсь отыскать Лиама, пока он опять не натворил чего-нибудь. Он ведь действительно может проникнуть в дом Грина. Или заставить человека проникнуть… ты должен поговорить с Аурой, и сам понять, что она чиста.
Кэмерон, на пороге, обернувшись, добавил:
– И реши уже, чего именно ты боишься.
Чего он боится? Он боится потерять Ауру. Он боится, что на земле наступит Ад. Он боится, что не справится с теми обязанностями, которые взвалил на себя, когда пообещал своему Отцу, что сделает все, чтобы уберечь людей от Зла.
***
– Почему ты так смотришь на меня? – наконец спросила я. – Ты что, меня боишься? У меня выросли рога? – Я поняла, что шутка неудачная, судя потому, что Рэн смотрел на меня все с тем же непроницаемым, подозрительным лицом.
– Как ты себя чувствуешь?
Я со стоном упала обратно на постель.
– Ты спросил у меня сто раз! Миллион раз, если быть точнее. И я миллион раз ответила, что со мной все нормально. Ты думаешь, со временем, мой ответ изменится? Если мне плохо, я говорю, что мне плохо, разве нет?
– Нет.
– Ну ладно, нет, – со вздохом согласилась я, но тут же добавила: – Но ведь ты все равно поймешь, говорю я правду, или нет, верно? Шерлок Холмс нового поколения. Погоди, ты, наверное, понятия не имеешь, кто такой старина Шерлок…
Я замолчала, внимательно глядя на Рэна. Он по-прежнему был каким-то странным. Напряжение было в его скрещенных руках, и в его прищуренных глазах.
– Ты лжешь мне? – спросил он, я поняла: не напряжение, а недоверие.
Он не верит мне.
– Нет. С чего ты взял? Я сделала что-то не так? Я странно выгляжу?
– Да, – сказал Рэн, хоть я и ожидала, что он возразит, потому что я выглядела как обычно. Я нахмурилась. Моего хорошего настроения как не бывало:
– Знаешь, это ты странный. Вваливаешься, сверлишь меня этим своим страшным взглядом, словно я на допросе… я не понимаю, чего ты хочешь от меня!
– Я хочу, чтобы ты показала, какая ты на самом деле.
Что значит, какая я на самом деле?
Он думает, что я больше не та, что была прежде.
И он, конечно, как всегда прав.
Глава 13
Он следил за мной целых пять дней. Был все время рядом, как бы между прочим, задавая различные вопросы, которые все сильнее и сильнее выводили меня из себя. Мне бы хотелось, чтобы он наконец перестал шпионить за мной, и оставил в покое.
– Теперь ты показываешь свою привязанность ко мне странным образом, – заявила я, когда вышла из ванной и обнаружила Рэна сидящим на постели, и разглядывающим какую-то тетрадь. Увидев меня, он деловито положил ее в задний карман джинсов.
– Я не показываю свою привязанность к тебе, – легкомысленно отозвался он. Я презрительно посмотрела на него:
– Ты, правда, не понимаешь, что я имею в виду?
– Нет.
– Кошмар, – констатировала я, внутри радуясь тому, что оделась в ванной комнате, а не вышла в полотенце, как в первый вечер.
Я села на кровать с другой стороны, и стала сверлить многозначительным взглядом спину Рэна, ожидая, когда он, наконец, объяснится.
– Итак, – начала я, обращаясь к его затылку, и парень тут же обернулся. – Ты пришел для того, чтобы увидеть меня в этой кошмарной дурацкой кофте, которая мне ни капли не идет? Говорят, что девушки выглядят красиво, если одевают мужскую одежду, и может быть это так, но, если эта одежда не свитер, похожий на мешок, больше тебя самой на пять размеров.
Рэн вскинул брови, оценивая меня долгим взглядом, от чего я ощутила себя неуютно.
– Ну что? Что с тобой такое? Ты что, меня не узнаешь?! Это я, Аура Рид, девушка, которую ты терпеть не можешь, что стало еще более очевидно теперь, когда ты смотришь на меня, словно я монстр. И это после того, что ты признался мне в своих лживых чувствах. Лжец тут один человек, и это – ты! – выпалила я, потом, тяжело выдохнула. А зачем про любовь-то я сказала?
Рэн наклонился ко мне, уставившись на мои губы, и я отшатнулась:
– Что ты делаешь?
– Хочу тебя поцеловать.
Мы встретились взглядами, когда я хмыкнула:
– Ну да, конечно, – не могу не признать, что мое сердцебиение участилось лишь от одной мысли о том, что мои пальцы коснутся его прохладной, напряженной шеи, а его мягкие, привлекательные губы будут ласкать меня…
Но я говорила совсем другие вещи:
– Лучше бы тебе пойти и съесть что-нибудь. А потом выпей снотворного и усни, чтобы я тебя не видела, как минимум до утра. – Я оттолкнула Рэна, но он поймал меня за руку.
– Отпусти меня. Или я сломаю тебе запястье, – мой голос дрогнул, когда я предупредила его, но Рэн не пошевелился. Он размышлял, и я тоже. Он хотел этого, и я тоже. Но я не могу позволить ему прикоснуться ко мне.
Не сейчас.
И никогда.
– Ты же не сможешь этого сделать, Аура.
Он имеет в виду, я не могу сломать его руку, или что я не могу вечно притворяться нормальной?..
– Почему? Думаешь, не смогу?
Я с трудом отцепила пальцы Рэна от своей руки, и отстранилась, пробурчав:
– Найди себе другую подругу для поцелуев.
– В твоей голове все смешалось, – сказал Рэн, выпрямляясь во весь рост.
– И что, по-твоему, это должно означать?
Он не ответил, оставив меня наедине с моим вопросом.
В моей голове все смешалось, говорит он.
Но он не знает, о чем говорит.
В моей голове ничего не смешалось. И я не позволю чему бы то ни было затуманить мне рассудок на этот раз. Кто я? Монстр или человек? Я сама узнаю на этот вопрос ответ. Сегодня, или завтра, или через год. Но на самом деле не важно, каким именно будет этот ответ, потому что для себя я уже все решила.
***
– Рэн! – завопила я. У меня снова подгорели оладьи. Рэн пришел на шум.
– В чем дело?
– Оладьи. – Я указала на сковороду. – Они снова подгорели.
– О чем ты думаешь? – раздраженно спросил он, подходя ко мне, и отбирая лопатку. Его вопрос не требовал ответа, но я все равно ответила:
– Я думаю о тебе, разве не очевидно?
– Как лучше убить меня подгорелыми оладьями? – предположил парень, наливая масло на сковороду. Я заметила, как его согнутая в колене нога, упирается в шкафчик, и как привлекательно он выглядит в этой футболке, свободно сидящей на его крепком торсе.
Но, главное, что он выглядит сейчас расслабленно.
– Если бы я хотела тебя убить, выбрала бы менее нежный способ, – я оторвалась от его изящных рук, и перевела взгляд на лицо. Рэн был сосредоточен на оладьях, но в этом и была его привлекательность сейчас – он выглядел, словно обычный парень, решивший приготовить девушке завтрак.
– Это удручает, – не расстроился моему ответу Рэн. – Мне все же кажется, ты хотела чего-то большего, когда звала меня.
Он слышит, о чем я думаю?..
– Мда… – я облокотилась спиной о тумбу, и уткнулась взглядом в пол. Несколько дней прошло с тех пор, как Рэн немного оттаял (он даже допустил меня на кухню!), поэтому я не хотела торопить события. – У меня есть просьба.
– Говори скорее, – последовал фирменный приказ. Рэн быстро справился с оставшимися оладьями, которые получились куда лучше, чем мои, и с вежливым любопытством посмотрел на меня.
– Я бы хотела немного прогуляться, – выпалила я, на одном дыхании, и зажмурившись затараторила, потому что у меня действительно могло не хватить духу продолжить, если я буду видеть, как меняется лицо Рэна с каждым произнесенным мною словом: – Я давно не выходила. Это ведь ничего? Я совершенно здорова, и ни капли не больна, что, я думаю, ты итак уже знаешь, потому что ты допрашиваешь меня уже две недели. И Кэмерон тоже меня проверял, и даже Лиам. Он вчера пришел и почему-то спрашивал, что ты значишь для меня и все такое. Это смешно. Я не изменилась. И мне больше не угрожает опасность. Ведь я не заразная, правильно? Правильно? – Я открыла глаза, когда ответа на мой вопрос не последовало. Рэна не было на кухне. Раздосадовано я сорвала с себя фартук, и бросилась в гостиную.
– Рэн! – заныла я. – Ты снова хочешь запереть меня?! Держать рядом с собой, словно я твой питомец?
– Что ты только что сказала? – он легонько пожал плечами, и снова уткнулся в монитор. Парень расположился на диване, закинув свои длинные ноги на журнальный столик. На его коленях был небольшой ноутбук. – Я не очень хорошо тебя слышал, с тех пор, как ты сказала, что хотела немного прогуляться. У меня начало звенеть в ушах.
Я присела позади него на подлокотник дивана, и наклонилась вперед:
– Позволь мне прогуляться!
– Исключено, – пробубнил он, продолжая пялиться в монитор.
– Не будь таким. Ты что, не веришь мне?
– Да.
– О. Почему?
– Потому, что тебе нельзя доверять. Ты человек, который не заслуживает доверия. Особенно теперь.
– А что теперь?
Рэн резко захлопнул крышку ноутбука, опустил ноги на пол, и выпрямился. Я видела, как напряжена его спина, и мне захотелось провести по ней ладонью, чтобы мышцы расслабились.
– Потому, что ты лжешь, – гробовым голосом ответил он, все еще не оборачиваясь ко мне. – Я не знаю причин, почему ты это делаешь, и зачем, но я точно это чувствую.
– Почему ты так думаешь?
Он резко обернулся:
– Потому, что я вернул твою душу, но ты продолжаешь вести себя так, словно ничего не произошло.
Его пронзительный взгляд готов был выжечь во мне дыру. Я округлила глаза:
– Ты вернул мне душу? Когда?
Он прищурился. Этот оценивающий, подозрительный взгляд очень нравился мне, но не тогда, когда недоверие было по отношению ко мне.
– Ты думаешь, что вылечилась просто так? Только потому, что захотела? Отдохнула? Отоспалась?
– Ммм… нет?
– Нет! Ты неправильно себя ведешь. Слишком спокойно!
– А что я должна делать? Как я должна себя вести?
– Когда человек вспоминает такое прошлое, он не может быть прежним. Что-то в нем должно измениться.
– А что я вспомнила? – я нахмурилась.
Рэн молча смотрел на меня. По его взгляду, я поняла, что он беспокоится. Он чего-то ждет от меня.
– Что я должна вспомнить? – повторила я вопрос. Я хотела, чтобы он сказал, но Рэн не говорил. Он вздохнул, поставил на журнальный столик ноутбук, и погрузился в работу.
– В любом случае, из дома ты никуда не выйдешь, – бескомпромиссно закончил Рэн.
– Ну, уж нет! – Я положила руку на его ноутбук, и юноша мрачно перевел на меня взгляд. – Или ты сейчас же мне все объяснишь, или я тебя доведу до нервного расстройства, что…
– Невозможно, – закончил парень, сбрасывая мою руку с крышки ноутбука, и включая его.
– Как я должна себя вести? – гадала я, скрестив руки на груди, и сверля молчаливую спину Рэна. – Что я вспомнила, что тебе кажется, будто я веду себя спокойно? Ты точно знаешь, – допытывалась я. Рэн игнорировал меня, набирая какие-то тексты на компьютере. – Почему бы тебе не сказать, чтобы мы покончили с этим?
Я склонилась ниже, почти касаясь его спины.
– Чем ты занят, что не слышишь, что я говорю?
Рэн замер. На компьютере был открыт чистый документ.
– Ты же ничего не печатаешь! – возмутилась я.
– Не дыши мне в спину, – он снова обернулся. Я уставилась на него, а он на меня. Затем его взгляд метнулся от глаз к губам, и обратно. – И отойди.
– Не отойду, – упрямо заявила я, – пока не объяснишь причины своего поведения, я не отойду, я ведь сказала.
– Ты уверена? – Рэн раздраженно встал, и мне пришлось соскочить с подлокотника дивана и попятиться.
– Да, я уверена! Мне надоело, что ты относишься ко мне с подозрением, словно я граната, и могу взорваться в любой момент!
– Так и есть.
– Нет, это не так! Со мной все хорошо! Я просто хочу прогуляться!
Рэн прищурился. Не знаю, каким образом, но казалось, что мои слова его еще сильнее отталкивают от меня. Он раздраженно ушел в свою комнату, опять оставив меня одну. Я побежала за ним, и успела проникнуть в спальню, до того, как он закрыл дверь.
– Что. Ты. Делаешь? – Рэн был действительно возмущен, и сбит с толку моим поведением, когда не смог захлопнуть за собой дверь, потому что я ее задержала.
– Ничего, – буркнула я, бочком проскальзывая внутрь. – Вот, решила прогуляться по дому, раз на улицу мне выходить нельзя.
– Гуляй в своей комнате. – Рэн схватил меня за шиворот, пытаясь выставить за дверь, но я уперлась ногами в дверной косяк. Рэн недолго думая, на секунду пригнулся, и я растерялась, а потом было поздно: он забросил меня на спину, и отпер дверь. Я завизжала, брыкаясь, и пытаясь вновь закрыть дверь:
– Не уйду, пока не скажешь, в чем дело!
– Уйдешь, – ответил он, – я тебя выкину за дверь.
– Ты же говорил, что любишь меня! – выпалила я, и от неожиданности Рэн выпустил меня, и я шлепнулась на пол. Не растерявшись, я на четвереньках, проползла мимо него, и залезла в проем между тумбочкой, и кроватью.
Но Рэн уже забыл о том, что хотел выгнать меня. Он подозрительно подошел ко мне:
– Когда я такое говорил?
У меня просто отвисла челюсть:
– Ты что, не помнишь? Ты же не раз признавался! Конечно, это не столь важно… НО КАК ТЫ МОГ ВООБЩЕ ЗАБЫТЬ ОБ ЭТОМ?! – заорала я.
– Тихо… – Рэн вскинул руку, говоря, что вспомнил, о чем я говорю. – Я помню, помню. Почему ты говоришь, что это не важно?
Теперь уже я смотрела на него, как на идиота:
– Ты что, шутишь?
– Нет.
Я рассмеялась. Он точно, идиот. Красивый и чуточку забавный… но все же, идиот, этого у него не отнять.
– Хорошо. Ты не шутишь. Я поняла. Все это тебе кажется правильным. Точно, – членораздельно говорила я. – Думаешь, это любовь? – Я многозначительно провела рукой от него к себе, и обратно: – Когда люди так ведут себя, это явно не любовь, а что-то маниакальное. Ты, например, меня даже из дома не выпускаешь. Это смахивает на паранойю. А еще ты мне не веришь. Это значит, ты меня не любишь.
Внутренний голос заорал: ЧТО ТЫ НЕСЕШЬ?
Я сама не знаю, что я такое говорю, но я решила, что в итоге, после моих лекций Рэн сдастся, и позволит мне выйти на улицу, так или иначе.
– Ты мне лжешь, я чувствую, – упрямо повторил он.
– Ты псих, – констатировала я.
– Я сошел с ума, только из-за тебя, – парировал Рэн. Я ошарашенно уставилась на него, и даже не успев придумать достойный ответ на это несправедливое заявление, оказалась за дверью.
– Я буду сидеть здесь! – заорала я, в дверь. – Даже с места не сдвинусь!
Один час, два, три.
Кажется, что моя жизнь – сплошное ожидание. Я все время чего-то жду. То одного, то другого…когда это закончится?
Несколько раз я подергала ручку двери. Заперто.
Я попыталась так же вскрыть замок на входной двери – тщетно. Мало того, что Рэн установил дополнительный замок к уже двум имеющимся (плюс щеколда на цепочке), так еще он установил сигнализацию, которая начинала протяжно выть, когда я к ней приближалась.
Я сидела у двери в спальню Рэна. Ноги затекли. Через пятнадцать минут, мне пришла в голову идея подтащить к двери кресло, и устроиться поудобнее, что я и сделала. Затем, я вооружилась чаем, и даже не заметила, как наступил вечер.
Все это время я провела в раздумьях, где каждая мысль, заканчивалась смехотворным планом, выбраться из дома.
Я должна выйти. Но я предпочитала слишком не думать об этом, чтобы не выдать себя.
***
– Что ты здесь делаешь? – спросил Лиам, по привычке зашедший к нам, вечером, около девяти. Он снова был в каких-то порезах («я участвую в уличных боях»).
– Просто сижу, – с оптимизмом Ганнибала Лектора ответила я.
Я не стала вдаваться в подробности происходящего, вместо этого спросив, победил ли он в сегодняшнем бою. Лиам многозначительно улыбнулся, собираясь войти в дверь, но столкнулся в той же проблемой что и я раньше – эта дверь заперта.
– Почему он заперся? – изумился блондин, постучав.
– Паранойя, – кратко пояснила я, скрестив руки на груди.
Дверь открылась. Рэн первым делом просверлил меня злобным взглядом, потом запустил Лиама, и снова заперся.
Я скривилась.
Идиот же.
Время тянулось словно резина. Это потому, что мне было скучно. И я чувствовала себя от чего-то неловко. Мне хотелось освободиться от железных прутьев, стягивающих грудь, которые не позволяли мне спокойно дышать, чувствовать себя свободной. И в который раз, я позволила захватить меня печальным мыслям о том, что, если бы я была другой, и Рэн был бы другим, все было бы иначе. Как это сложно в действительности – любить человека, быть рядом с ним, и в то же время чувствовать, что вы бесконечно далеки друг от друга. Мы с Рэном стоим на разных берегах реки. Или даже на разных континентах. Он ангел, а я монстр.
– Эй!
Я вздрогнула, проснувшись. Вокруг меня – полумрак. За окном – чернеющее ночное небо. Все мое тело затекло: я уснула в кресле, положив голову на плечо, и свесив ноги с подлокотника.
– Ты знаешь, я мог бы просто уйти и оставить тебя, – произнес Рэн, стоя рядом со мной, и отгораживая едва пробивающийся из огромного окна гостиной, свет.
Я выпрямилась, опустив на пол чашку с остывшим чаем.
– И что, ты намекаешь на то, что ты джентльмен?
Рэн присел на корточки передо мной. Его лицо было задумчивым, между бровей залегла морщина.
– Я хочу тебя поцеловать, – изрек он, и я вся внутренне сжалась, хоть виду и не подала.
– Я уже говорила тебе: нет.
– Ты мне не позволишь сделать это? – осведомился он так, словно спрашивал о каком-то пустяке. Я опустила ноги на пол, и четко ответила, сжимая пальцами подлокотники кресла:
– Нет.
– Почему? – Рэн приблизился, очутившись между моих коленей. Положив руки на мои бедра, он щурясь прошептал: – Может, ты боишься, что я смогу понять, что ты лжешь?
– Я не боюсь, потому что мне нечего скрывать, – ответила я.
Ложь…
Ложь. ЛОЖЬ.
– Если тебе нечего скрывать от меня, тогда почему ты не подпускаешь меня к себе все эти дни? – томно уточнил Рэн. Я видела, как ресницы ложатся на его щеки. Как двигаются его губы, когда он говорит.
От этого мое дыхание сбилось. Стоило мне только представить, как он касается меня… стоило мне только представить, что его губы находят мои, что мои пальцы зарываются в его непослушные волосы, что мое тело соприкасается с его телом…
Я с трудом вспомнила как дышать.
– Просто потому, что я не хочу этого. – Я уперлась спиной в кресло, пытаясь сильнее отстраниться. Рэн приподнялся немного, вот уже нависая надо мной. В моем животе свернулся комок боли от страха и предвкушения.
Я сдалась.
Ладно.
Я сделаю это, чтобы он не сомневался во мне.
Я с трудом разлепила пальцы, и положила на плечи Рэна. Я чувствовала ткань его футболки, но это было не важно, потому что я знала – там находится его кожа, его обнаженное тело. Оно может обжечь меня. Оно может заставить меня трепетать.
Рэн никак не выявил изумления, и я подалась вперед, приподнимаясь. Мое тело содрогалось от нервного напряжения и страха, но я больше не могла оттягивать момент поцелуя.
Мне было мало, но я должна была отстраниться сразу же после того, как наши губы соприкоснулись. Внезапное препятствие в виде цепких пальцев Рэна, удержало меня на месте. Я была прижата к его вытянутому, горячему телу. Или, возможно мне казалось, что Рэн горит сейчас, потому что пламя распространялось внутри меня, обжигало меня, заставляло сойти с ума.
Мысли об осторожности отступили на задний план. Здесь была лишь я, и Рэн. Мои пальцы зарылись в его волосы, я слышала в ушах собственное сердцебиение, ускоряющееся с каждым прикосновением Рэна, с каждой его лаской.
Отойди от него!
Не целуй его, нельзя!
Наши ноги спутались, когда он потащил меня к дивану. Его джинсы царапали мою кожу, а щетина мою шею, когда он целовал меня. Я закинула голову, зажмуриваясь, пытаясь игнорировать боль в животе, но я не была настолько хладнокровной. Жар распространился по моему телу, создавая неповторимый коктейль наслаждения и боли, холода и тепла.
Рэн стянул с меня огромный свитер, расстегнул рубашку, стаскивая с плеч, оставляя меня в одной майке; его губы на моих острых от худобы ключицах, сводили меня с ума, заставляли впасть в шок.
Мое тело изогнулось под ним; его пальцы прошлись вверх и вниз по моему обнаженному бедру, его губы все еще были на моей ключице, поднимались вверх, к подбородку, затем к щеке, и к губам.
Вспышка.
Он целует меня в номере мотеля, моя кровь кипит. Раскаленный яд растекается по венам.
Я содрогнулась.
Рэн навис надо мной, внимательно глядя мне в глаза, словно он почувствовал что-то странное. Мое сердце разрывалось внутри от эмоций, и чужеродных ощущений, но я не могла позволить парню заметить это. Сковав боль в своем теле, дрожащими пальцами я прикоснулась к шершавым щекам Рэна, позволяя ему наклониться ко мне, и он повиновался. Мышцы на его руках, перекатывались под кожей, и это нравилось мне; мои руки прошлись по его бицепсам, затем, перебрались на спину, под его футболку, и потянули наверх.
Рэн быстро стянул ее через голову, снова припадая к моим губам, как мучающийся жаждой, припадает к фляге с водой. Я чувствовала, как колотится его сердце, через наш поцелуй.
Рэн хочет выпить меня полностью, без остатка. И я бы позволила ему это.
Его щека скользнула по моей, и он прошептал мне на ухо бархатистым, завлекающим голосом:
– Я люблю тебя, Аура.
Все смешалось – прошлое и настоящее – его слова в прошлом, и теперь.
Мое сознание пропиталось другими картинками и запахами, мне в нос ударил аромат, разлетающийся по грязному переулку – тот самый, что был в день, когда я пыталась заставить его забрать меня. Убить меня.
– Это правда? – я отодвинула его голову от меня, и Рэн замер, полностью напряженный, под моими руками.
– Ты – все, о чем я когда-либо думал, Аура, – ответил он мне, и я была готова заплакать. И я почувствовала, как горят мои глаза, когда он прикоснулся снова к моим губам, я почувствовала, как под веками собирается горячая влага, и потом скатывается по щекам, от чего по телу побежали мурашки.
– Что, Аура?.. – Рэн отстранился, встревоженно глядя на меня. Я покачала головой, целуя его с такой настойчивостью, которой у меня никогда раньше не было.
Мне больно, но я счастлива сейчас. И Рэн думает, что его свет окутал меня с ног до головы, в его руках, и он прав; этот свет, заставляет мое сердце колотиться сильнее, и желать большего чем я могу себе позволить.
Свет Рэна – единственное хорошее, что осталось от меня… и его слишком мало, чтобы сохранить меня, чтобы отогнать эту темноту, которая скопилась в моей душе.
Глава 14
Рэн действительно был тем, кто спит больше и крепче остальных. Хотя, я могу поспорить, что во всем этом есть и моя вина. Я заставила его устать, я заставила потратить на меня слишком много сил, высасывая из него жизненную энергию, словно вампир высовывает кровь из своей жертвы.
Я с трудом выбралась из его рук, обхвативших мое хрупкое тело, словно в тиски, затем, натянула на себя одежду, и остановилась, глядя на него. Он так беспечен и наивен сейчас, где бы он ни был.
Его сознание не со мной, и я рада, что он где-то в своем сне, спокойный и умиротворенный, не знает, что я сделала с ним. Он лежит на спине, и я могу позволить себе несколько секунд полюбоваться его телом, окутанным лунным светом, падающим из окна. Его голая грудь медленно вздымается и опускается. Его обнаженные руки, с выступающими на них венами, напоминают мне о ласках, о чарующих прикосновениях, которые значат слишком много для меня.
Но, наверное, для него все это значит еще больше.
Рэн позволил мне подчинить себя. Он доверился мне, несмотря на то, сколько времени он сомневался. Я заставила его поверить себе, я ужасна. Кэмерон был прав – Бог послал Рэна на землю, чтобы испытать его чувственность, и я была тем самым его испытанием. Кэмерон был прав, когда говорил, что мир сойдет с ума, если Рэн влюбится. И я сделала это с ним – я свела его с ума.
Потому, что я чудовище.
Слезы, которые я сдерживала все это время, градом катились из глаз.
Конечно же, я знала, что происходит.
Я все вспомнила, и как оказалось, мне не составило труда обмануть их всех – моя душа слилась воедино, и теперь я не знала, какая часть преобладает во мне – темная или светлая. И я вспомнила все – все, что сделала я, сделал Рэн, сделала Изабелль и Кристофер Грин.
За то время, что я провела, тщательно скрывая, что память вернулась ко мне, я собирала частички паззла – складывала прошлое и настоящее – то, что я знала ранее, и то, что я узнала сейчас. Это все давило мне на грудь – невозможность показать свои настоящие эмоции. Мне пришлось отложить их в самый дальний ящик моей души, чтобы никто сквозь мою беззаботность не понял кто я.
Но, я больше не могу скрываться. Не теперь, когда я все узнала. И уж точно не тогда, когда они – собственный отец Кристины и моя мать забрали ее, чтобы истязаться над ней, пока я не приду.
Они сделали столько ужасных вещей… и я сделаю все, для того, чтобы они заплатили за это. За то, что сделали со мной, со всеми нами. С Кристиной, и с моими родителями, и с Табретт, которая была виновата лишь в том, что была невинна, и добра ко мне. Они надругались над нашими жизнями, возомнив себя орудием правосудия.
Я сама сделаю это. Я сама приду к ним.
Я убью их, как и обещала тогда, когда Рэн, решив, что не может расстаться со мной, просто разделил мою душу на две части. Это будет правильно. Возможно, единственный правильный поступок, который я когда-либо совершала. И в этот раз, Рэн не сможет меня спасти.
