Текст книги "Я. Не. Жертва (СИ)"
Автор книги: Весела Костадинова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
14
Дома я позволила себе расслабиться, полежать в ванной и почитать книгу. После установки на мои приборы следящих программ я почти не заходила в интернет, разве что смотрела иногда ютуб и почти отвыкла от этого. Поэтому просто поставила хороший фильм и постаралась отдохнуть как следует. Мне предстояла тяжелая дорога и еще неизвестно когда у меня получится немного выдохнуть.
Воскресенье прошло нервно. Не смотря на все мои усилия спала я урывками, а как только солнце встало – была уже на ногах. К окнам не подходила – мои охранники должны были думать, что я болею в постели. Пол дня я слонялась по дому, прокручивая в голове детали плана снова, снова и снова. И когда Белов позвонил после обеда, мне даже не надо было имитировать болезнь и хриплый голос – от волнения я едва могла говорить. К десяти часам вечера меня уже знатно подкидывало.
Ксюха приехала ровно к одиннадцати часам, как мы и договаривались.
– Получилось? – я поднялась в квартиру Ларисы, уже полностью одетая и готовая к дороге, оставив все гаджеты в своей квартире.
– Да, – ответила зарумянившаяся подруга, напяливая на голову блондинистый парик.
– Ну, девчонки, с богом, – обняла нас обеих Лариса. Мы долго стояли обнимая друг друга и прощаясь на долгое, очень долгое время. Потом Ксюха, взяв ключи, пошла в мою квартиру, а я же, вместе с Ларой поднялась на последний этаж и прошла к люку, ведущему на чердак.
– Хорошо быть старшей по подъезду, – хихикнула Лариса, открывая мне люк, которым 10 минут назад воспользовалась моя подруга. – Ну вперед. Выйдешь из третьего подъезда – на другом конце дома, перейдешь дорогу. У аптеки 24 тебя встретит белая лада-калина – это мой брат. Ну а дальше уже сами….
– Спасибо, Лариса, спасибо, – у меня защипало в носу.
– Не за что, девочка. Будь счастлива. – еще раз обняла она меня.
Я накинула на себя неприметную серую куртку, убрала под капюшон волосы и пролезла через люк. На чердаке перевела дыхание и быстро пошла в другую сторону дома.
Уже на улице быстро огляделась, еще раз убеждаясь, что все происходит правильно, и пошла искать указанную Ларой машину. Брат Лары ждал меня на условленном месте. Как только я села, завел мотор и мы поехали в ночь. На последок я еще раз обернулась и с тоской посмотрела на свой дом, прощаясь с ним навсегда.
Водитель высадил меня на трассе у выезда из города, свернув на неприметную просёлочную дорогу. Там уже меня ждали. Мохов и Пятницкий о чем-то тихо говорили, когда мы подъехали.
– Ну что, друзья, пора прощаться? – с легкой печальной улыбкой заметил Мохов. – Твои самые нужные вещи, Оль, у Гены в багажнике, там же деньги, ноутбук, документы и справка от Зои – ты у нас, оказывается на третьем месяце, – ухмыльнулся он. – Шутить по этому поводу не буду, вы и сами все знаете. Вот тебе телефон для связи и интернета – оформлен на мою троюродную сестру, так что пользуйся смело. Генка, бывай. Берегите себя, ребята, – что-то подозрительно шмыгнул он носом.
– Бывай, Толя. Скоро позвоню, – Пятницкий крепко обнял друга. – Спасибо за все.
– Не за что, – покачал тот головой. – Проваливайте уже. И будьте счастливы.
– Спасибо, – я поцеловала уже бывшего декана в щеку, – спасибо.
Тот молча обнял меня, сел в машину и быстро уехал, не желая затягивать прощание.
– Поедем и мы? – после короткой паузы спросил меня Пятницкий.
– Да, – кивнула я, забираясь в его внедорожник. – Пора.
15
Ехали всю ночь без остановок, благо что Пятницкий взял с собой термос с кофе, который стал нашим спасением, и почти не разговаривая. Мужчина был сосредоточен на дороге, а я… чувствовала себя виноватой перед ним. И только после того, как в полдень миновали Нижний Новгород и встали на трассу до Москвы, Геннадий позволил себе немного расслабиться.
Обедали в неприметном кафе на трассе, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания.
– Осталось не много, Оль, – мягко заметил он, – часов семь-восемь, если не повезет, и часов пять если сильно повезет. В Москве несколько часов отдохнем. ЗАГС откроется в 9, нас будут уже ждать.
– Вы договорились?
– Конечно. Не у одного Белова есть связи в Москве. Главное, что есть справка и формальный повод зарегистрировать нас сразу. Ты не передумала? – в этом шутливом вопросе мне послышалась легкая тревога.
– Нет. А вы? – не смело улыбнулась я.
– Нет. Ни в коем случае, – его улыбка стала заметно веселее.
– Хочу позвонить Ларе, узнать, какие новости, – призналась я, через некоторое время.
– Думаю, все в порядке, иначе она бы сообщила. Но если тебе будет легче – позвони.
Лара ответила почти сразу и точно так же сразу успокоила меня. Зоя сдержала обещание, Белов был занят и прислал только пару коротких сообщений, на которые Ксюха, периодически мелькающая в окнах, так же благополучно и ответила.
Тревога меня немного отпустила, и всю дорогу до Москвы мы обменивались безобидными репликами и замечаниями, и даже включили музыку.
В Москву приехали во втором часу ночи.
Не смотря на поздний час движение на МКАДе было бешенным, у меня сердце сжималось от страха, но Пятницкий вел машину уверенно лавируя среди полос. Чувствовалось, что он не первый раз ездит на этих американских горках по-русски.
– Квартира у меня не большая, – заметил он, – но отдохнуть нам хватит….
– Геннадий Иванович, если честно, я сейчас рада даже конуре буду. А тут такая роскошь. А если еще и в душе будет горячая вода….
– У меня там бойлер стоит, на всякий случай, так что точно будет, – рассмеялся он.
Квартира действительно была не большой, однокомнатной – кухня и комната были раздельными. Но располагалась почти в центре города, неподалеку от МГУ и поразила меня своим уютом.
– Проходи, – хозяин слегка подтолкнул меня с порога. – Раздевайся. Я попросил одну женщину привести тут все в порядок и застелить тебе кровать.
Тут меня подкинуло.
– А вы… вы где ляжете?
– На кухне есть диван, – пожал он плечами. – На одну ночь нормально.
– Нет, – покачала я головой, – вы сутки за рулем, вам и спать на кровати. Я устроюсь на диване – не первый раз.
– Оля, – устало вздохнул он, потерев глаза, – не спорь со старшими. Мы оба устали, давай немного отдохнем.
Мне стало жаль его по-настоящему.
– Геннадий Иванович, – я осторожно задела его за руку, – вы правы, спорить не будем. Кровать большая, оба уместимся.
Он удивленно посмотрел на меня.
– Оль…
– Давайте не будем спорить, – выдохнула я, забирая из его рук протягиваемые мне полотенца и футболку, – можно я первая в душ?
Положа руку на сердце, я настолько устала, что моей единственной мыслью было не заснуть под струями горячей воды. Едва голова коснулась подушки, я провалилась даже не в сон, а в какое-то полубессознательное состояние пограничное со сном. Все последние сутки я держалась на одном адреналине, он и сейчас бурлил в крови, не давая отключиться полностью. Сквозь дрему я слышала, как ходит по квартире Пятницкий, как он осторожно лег рядом, стараясь не касаться меня.
– Вы будильник поставили? – пробормотала я сквозь сон.
– Да, – отозвался он.
– Хорошо, – глаза закрылись и я, наконец, провалилась в темную пустоту.
16
Утро наступило слишком быстро. От будильника мое тело проснулось, в отличие от мозга и первые секунды я не могла сообразить где нахожусь: чужая квартира, чужая кровать, чужая одежда на мне. Чужие звуки за окном и чужие запахи.
– Спи еще минут десять, – услышала я голос Пятницкого, – я пока поставлю чайник и умоюсь. Потом разбужу тебя.
Я закрыла глаза, но сон уже прошел, кровь опять наполнилась адреналином – сегодня был решающий в моей жизни день. Получится ли у нас зарегистрировать этот странный до идиотизма брак, получится ли улететь из страны? Сердце гулко стучало, с закрытыми глазами я прислушивалась к внешним звукам, и когда мой спутник вышел из ванной, поднялась сама.
Он ждал меня на кухне с двумя чашками кофе и, заканчивая телефонный разговор, глазами указал на одну из кружек.
– Понял, будем, – завершил он вызов и улыбнулся мне, – доброе утро. Готова?
– Угу, доброе. Все в порядке?
– Более чем. Нас уже ждут, – настроение мужчины было очень хорошим, и это немного успокоило меня.
– Уже? Еще восьми нет….
– Быстрее начнем, быстрее закончим, – пожал он плечами. – У нас 10 минут на сборы.
Дальше события закрутились в бешенном темпе. Около ЗАГСа нас ожидал сухопарый мужчина, лет 60, который дружелюбно улыбнулся мне и тепло обнял Пятницкого.
– Не думал, Гена, что доживу до этого дня, но рад. Пойдемте, Зинаида Васильевна ждет вас. Справка с собой? Свидетельства о рождении? Паспорта?
Я молча кивала на каждое слово.
– Спасибо, Иван Васильевич, – пожал ему руку мой спутник.
– Не за что. Правильно делаешь, что сразу замуж тащишь, решил, как говорится – делай. И невеста – красавица. Кстати, нотариус ждет вас в 9.30 тут, в соседнем здании. Как только свидетельство получите – сразу к ней. А после я увезу вас в аэропорт, – все это Иван Васильевич расписывал нам, пока мы поднимались по лестнице. – Гена, твою машину потом загоню к себе в гараж.
– Отлично, – Пятницкий открыл передо мной двери кабинета начальницы ЗАГСа и пропустил вперед.
Процедура заняла не более 15 минут и прошла настолько быстро, что я даже ничего не успела почувствовать или переволноваться. Дернулась лишь тогда, когда женщина объявила нас мужем и женой и, Геннадий очень быстро и сухо поцеловал меня в губы. И от этого простого, формального поцелуя меня как током шибануло. Мне вдруг ужасно захотелось, чтоб этот поцелуй был настоящим, не формальным. Но все уже было закончено, а нам протягивали готовое свидетельство.
Так же быстро мы завершили дела у нотариуса, сделав несколько копий свидетельства о браке и доверенность на машину.
От скорости событий у меня кружилась голова, поэтому я молча, на автомате, выполняла все требования мужа.
– Куда мы дальше? – тихо спросила я, когда мы прошли первый досмотр в Домодедово.
– Покупаем билеты в Стамбул, – ответил муж, – вылет в час дня, – он посмотрел на табло, – у нас есть два часа, чтобы купить билеты и пройти все досмотры.
Не смотря на то, что я первый раз в жизни была в международном аэропорту, времени на любопытство не было от слова совсем. Пятницкий уверенно ориентировался во всех этих залах, коридорах и лестницах, мне оставалось лишь следовать за ним.
– Два билета до Стамбула, – сухо сказал он за стойкой авиакомпании, – на час дня.
– Остались билеты лишь в бизнес-классе, – предупредила нас приятная девушка, и сердце мое упало.
– Не важно, – безразлично ответил муж, протягивая наши паспорта.
Мне тихо поплохело, когда я увидела стоимость билетов – минус две тысячи долларов из моего бюджета. И это только начало. И как я буду с мужем расплачиваться? Продавая органы по одному?
Краем глаза я наблюдала за реакцией Гены на стоимость билетов, но он демонстрировал потрясающее безразличие.
– У вас есть багаж? – спросила нас служащая.
– Нет, только ручная кладь.
– Тогда я вас сразу регистрирую, бегите уже на посадку, – она вернула нам документы и вывела билеты. – Она начнется с минуты на минуту.
Больше всего меня подтрясывало перед пограничным контролем. Да, нам не звонили наши друзья – значит все под контролем, и Белов так и не понял, что меня нет в городе, но внутренний страх поселился глубоко внутри меня и к окошку пограничников я подошла едва сдерживая дрожь.
– Спокойнее, – муж взял меня за руку, – спокойнее, девочка. Остался последний этап.
Те несколько минут, пока пограничники проверяли мои документы, показались мне вечностью. И когда заветный штамп стоял в паспорте, я даже не сразу поняла, что мне дали разрешение выехать из страны. И только сильная рука Пятницкого, который взял меня под руку и потянул от окошка, позволила мне прийти в себя.
– Все, девочка, все, – шептал мужчина, обнимая меня за плечи и уводя прочь от окна пограничников, – мы почти вырвались. Пошли на посадку, нужно успеть позвонить нашим и сказать им, чтоб делали ноги и заметали следы.
– Начинаешь говорить как Зоя Федоровна, – слабо пошутила я.
– Старая тихушница, – в тон мне отозвался муж. – Звони Ксении, ей пора убираться подальше от твоего дома.
Ксюха трубку взяла сразу.
– Вы как и где?
– Все нормально, мы на посадке, – отозвалась я.
– Ух, ну слава богу, – выдохнула она. – Я у Лары и сейчас сваливаю. Твой упырь сегодня как с цепи сорвался – строчит сообщения каждые 15 минут. Я все время боюсь, что он позвонит. Настроение у него, судя по всему, отвратительное.
– Что пишет?
– Чтобы ты была готова переезжать к концу недели. Раздражен, что ты все еще болеешь, грозиться приехать вечером…. Эта твоя личная охрана сегодня прямо часто из машины выходят и все на окна поглядывают. Такое чувство, что он задницей чует, что птичка выпорхнула.
– Чует, – согласилась я, молясь, чтобы рейс не перенесли.
Мы прошли посадку и сели в небольшой автомобиль для бизнес-класса.
– Мы уже едем в самолет, – поделилась я с подругой, краем глаза замечая, что муж пишет сообщение Анатолию Борисовичу.
Отпустило меня только тогда, когда самолет вырулил на взлетную полосу и отделился от земли. Мы вырвались! Вырвались! Я смотрела на удаляющийся внизу город и чувствовала, как крепко рука Гены сжимает мою руку.
17
– Ты вся горишь, – нахмурился Гена, задевая мой лоб рукой, – отпустило?
– Похоже на то, – кутаясь в выданный плед, кивнула я.
– Это нормально. Через час уже посадка, нас встретят и отвезут домой – там сможем и отдохнуть и выспаться.
– Гена, – я впервые за все время неожиданно даже для себя назвала его так, – что будет дальше?
Муж посмотрел на меня и глаза его светились улыбкой.
– Дальше мы подадим документы на ВНЖ Турции и на спонсорство в Канаде.
– Ничего не поняла, – я старалась не сильно стучать зубами от озноба.
– Девочка моя, – он поднял ручку кресла, обнял меня за плечи и прижал к себе, стараясь согреть, – чтобы получить разрешение на жизнь в Канаде, нужно оформить много документов и подождать до 5 месяцев. Мои адвокаты подготовили все документы, не хватает только свидетельства о браке, которое завтра я им и отправлю Федексом. После этого начнется процедура получения ПМЖ для тебя. Чтобы нам не возвращаться в Россию, мы оформим ВНЖ Турции и поживем пока здесь. Не переживай, в Турции у нас с тобой тоже есть друзья, и они нас тоже ждут с почти полным пакетом документов.
– Но… ведь ты же через три месяца должен быть в Торонто в университете….
– Должен. Но, если я им там так нужен, пусть поднимут попы и ускорят процесс. Я никуда без тебя не поеду. Если что, работу я себе найду всегда, поверь мне.
– Верю. Только ничего о тебе не знаю….
– У нас будет время узнать друг друга, – улыбнулся он и прикрыл глаза.
Я несмело задела его за щеку, почувствовав рукой двухдневную щетину. Это было настолько личным, настолько интимным ощущением, что сердце застучало быстрее. Но Гена не возражал, только уголки губ тронула легкая улыбка.
– Устал, – не спросила, констатировала я.
– Это того стоило, – отозвался он. – Ты этого стоила.
Ночью меня накрыло уже серьезно: тело то сотрясалось от озноба, то напротив, горело в огне. Я металась по широкой кровати, вся мокрая и разбитая, стараясь найти позу в которой меня не будет ломать настолько сильно. Проваливаясь на краткие мгновения в сон, я просыпалась от чудовищных кошмаров, в которых слышала голос Белова, видела его черные, злобные глаза и протянутые ко мне руки. Гена не отходил от меня, стараясь хоть как-то помочь справится с последствиями стресса.
– П….прости меня…. – шептала я в полубессознательном состоянии.
– Пей, – он поднес к моим губам чашку с горячим, крепким черным чаем, – скоро станет лучше, солнышко.
Лучше стало только на рассвете, когда запели первые минареты, призывая правоверных на утреннюю молитву. Как ни странно, пение муэдзинов подействовало успокаивающе – я осознала, что нахожусь далеко от своего мучителя, за много тысяч километров от своей клетки. Под звуки просыпающихся улиц небольшого приморского городка Кюмкёй в пригороде Стамбула, я провалилась в глубокий сон без всяких сновидений.
Проснулась уже сильно после полудня, когда жаркое южное солнце стало клониться к закату и в моей комнате стало немного темнее и прохладнее. Муж крепко спал рядом, в тонкой футболке и шортах. Во сне он выглядел моложе своих лет, разгладились мелкие морщинки у глаз, ушла обеспокоенность с лица. И я поймала себя на мысли, что мне хочется погладить его по щеке. Но тревожить его сон не хотелось, поэтому я тихонько поднялась с постели и вышла из комнаты.
Дом, в который нас привез бывший студент моего мужа и его коллега из университета Коч – Осман Байрактар, располагался почти у берега моря – отделенный от него садом, дорогой и общественным пляжем. Со второго этажа из моей спальни, через панорамные окна, открывался потрясающий вид, полный зелени и морских далей. Комната Гены располагалась напротив моей и выходила на сам городок, который по нашим меркам мог смело называться деревней. Обе комнаты имели автономные ванные, но поскольку в моей спальне спал Гена, я воспользовалась его.
На первом этаже располагалась красивая, удобная кухня, совмещенная с гостиной, кладовая, гардеробная и еще одна туалетная комната. Дом имел два выхода – один через террасу в сад, второй – противоположный – сразу на улицу. Осторожно ступая босыми ногами, в длинной футболке Гены, я прокралась на кухню, где обнаружила холодильник, забитый продуктами, и шкафчики с всей необходимой снедью. Заварив кофе, открыла двери на террасу и села в одно из плетенных кресел.
Городок жил своей жизнью – на улицах кричали торговцы, шумел пляж – полный первых туристов, ветер играл кронами фруктовых деревьев, сверху носились, горланя во все горло чайки. Шум этого городка ничем не напоминал ни шума Москвы, ни шума моего родного города. Снова запели минареты, успокаивая мое сердце и душу. Я все еще ощущала слабость и легкую головную боль, но сознание было на удивление ясным. И спокойным. Словно в прошедшую ночь с моим потом и криками ушло все то плохое, что произошло ранее: страх, боль, потери, усталость, тоска. Осознание того, что в моей комнате лежит и спит крепким сном самый близкий для меня человек грело душу.
Гена проспал почти сутки. Я выпила кофе, погуляла по саду, еще раз приняла душ и даже собрала немного первой черешни с деревьев в саду. Когда солнце почти село, вернулась в спальню и осторожно, стараясь не разбудить мужа, легла рядом с ним, вдыхая его запах – такой спокойный и родной. Напрасно беспокоилась – Гена даже не думал просыпаться, только положил на меня сверху руку, подгребая к себе, и снова спокойно задышал во сне. Под его дыхание и шум прибоя уснула и я.
18
В Турции мы пробыли почти три месяца – подали все необходимые документы на временное пребывание здесь, а сразу после на миграционную визу в Канаду. После улаживания всех формальностей – просто отдыхали, готовились: Гена к преподаванию, я усиленно учила английский язык, которым муж владел в совершенстве. С ним было интересно, весело, уютно. Первые недели мне было страшновато выходить на улицу одной, но Гена настаивал на моих одиночных прогулках и общении с местными жителями. И через пару-тройку попыток я от всего сердца полюбила это замечательное место и эту добродушную, немного ленивую, немного хитрую, но всегда очень добрую страну. Нас стали узнавать на рынке, здороваться на улицах. Торговки рыбой всегда приберегали для меня что-нибудь вкусное и не дорогое. Я впервые попробовала настоящую восточную кухню и, о чудо, настоящие восточные сладости, которые не шли ни в какое сравнение с теми, что продавались в нашем родном городе. Впервые в жизни вышла под парусом в море и научилась ловить рыбу – муж обожал рыбалку.
Мы ныряли за рапанами и мидиями, а потом хозяйка дома, в котором мы остановились – мать Османа, помогала мне приготовить их к ужину.
Мы ездили на прогулки и за покупками в Стамбул – город мечты, город из сказок и легенд. Мы гуляли под высокими сводами Топкапы, где несколько веков назад властвовала легендарная Хюррем, спускались в цистерна Базилика, гуляли в парке Эмирган и посетили мечеть Валиде Султан, связанную с не менее знаменитой Сафийе Султан.
Мы много гуляли, много плавали в море и много разговаривали, узнавая друг друга все лучше и лучше. И чем больше я узнавала мужа, тем сильнее были мои потаенные чувства к нему. Все чаще я ловила себя на мысли, что мне хочется, чтобы он прикоснулся ко мне, обнял и поцеловал. Но он сам не форсировал события, словно бы давая мне право инициативы и выбора. Я часто ловила на себе его долгие взгляды, он мог, словно бы случайно, задеть меня рукой или даже взять за руку, накинуть мне на плечи тонкий платок прохладным вечером или поддержать, когда я спотыкалась при прогулках, но мое личное пространство он никогда не пересекал. Каждый вечер он нежно и ласково целовал меня в щеку, желал спокойной ночи и уходил к себе. Каждое утро, когда я спускалась приготовить завтрак, на столе меня ждала чашка ароматного горячего кофе с корицей. И я впервые в жизни почувствовала, что такое забота: молчаливая, ненавязчивая, искренняя.
– Осторожно! Генаааа, – простонала я, когда муж аккуратно обрабатывал перекисью мое разбитое колено. Решив, что на ужин у нас будет шарлотка с яблоками, я полезла на одно из деревьев и, естественно свалилась вниз.
– Ну куда ты полезла, – ругался он, дуя на рану, – мало яблок на земле?
– Они совсем не такие вкусные, как на верху, – я плакала и смеялась одновременно.
– Открою секрет, милая, они везде одинаковые, – проворчал муж и поднял на меня голову, – Сильно болит? Отнести тебя на диван?
Я молча кивнула и когда он поднял меня на руки, легко, словно я была невесомая, обняла его за шею и поцеловала. Сама. Сначала легко, наблюдая за реакцией, а потом сильнее. И он ответил. Сперва неуверенно, а затем все сильнее и сильнее, все более настойчиво и требовательно.
Мы опустились на диван, обнимая друг друга.
– Солнце мое, – оторвался он от меня, – остановись. Я не хочу, чтоб ты думала, что чем-то обязана мне… я думаю…
– Гена, – перебила я его.
– Что?
– Хватит думать, – мои губы снова нашли его губы.
И это было прекрасно.
– Я люблю тебя, Гена, – призналась я позже, когда мы лежали в нашей спальне и смотрели на зажигающиеся вечерние звезды.
– И я люблю тебя, девочка моя. Очень люблю, – он поцеловал меня в губы. – И полюбил наверное сразу, как увидел.
Ого!
Я даже приподнялась на локте и удивленно посмотрела в похожие на звезды глаза.
– Это правда, – усмехнулся он. – Оттого и злился, когда тебя не было на уроках, ведь видеть тебя мог только там. Наблюдал за тобой, любовался, неужели не заметила? Оль, – он заставил меня снова лечь к нему, – я ведь думал, что больше вообще не способен любить, что эта способность…. – он замялся, но я сжала его руку, желая, чтоб он продолжил, – что потерял эту способность….
– Что с тобой произошло? – мне было очень страшно задавать этот вопрос, но он уже давно стоял между нами.
– Десять лет назад…. Моя жена и сын, – он сглотнул, – погибли. Авария. Скользкая дорога и большая скорость. Наталья всегда любила ездить быстро…. – он замолчал, а потом закончил свой короткий и печальный рассказ. – Ей было всего 27, а нашему сыну – год…. Я тогда бросил все… уехал из Канады и полностью погрузился в работу у вас. Мне невыносимо было жить, в то время как они…. И так десять лет.
Я крепко обняла его и зажмурилась, чувствуя ком в горле. Мой любимый прошел настоящий ад, я не представляю, как он вынес этот кошмар.
– А потом в аудитории появилась ты. Я до сих пор помню, как ты села за парту и просто скользнула по мне взглядом, в то время как остальные студентки искали моего внимания и соревновались в знании физики. Ты сидела на лекции, смотрела в окно и твои мысли были где-то очень далеко от нас. Зимнее солнце падало тебе на лицо, волосы казались золотыми. Я не мог оторвать от тебя глаз.
– Гена, – выдохнула я, пряча горящее лицо.
– Когда тебя не было на лекции или занятии, я и сам терял интерес проводить его, работая на автомате. Это злило и раздражало. И слова Розы упали на готовую почву, если честно.
– Теперь я даже не могу ее осуждать, – задумчиво отозвалась я. – Если все как ты говоришь, то она самая первая поняла тебя и…. постаралась от меня избавиться. Гена, ни для кого не секрет, что она была влюблена в тебя.
Он ничего не сказал, поцеловал меня в макушку, и я поняла, что он смутился. Похоже, чувств своей помощницы он не заметил.
– Гена, – чуть замявшись, все-таки решилась я, – ты мне тоже очень понравился сразу.
– Что? – теперь он привстал на локте и смотрел на меня удивленно.
– Ну да. Только ты всегда и для всех был таким холодным и недоступным, что я решила даже не пытаться и постаралась перечеркнуть свою симпатию. И подходить к тебе побоялась, чтоб не подумал, что я нарочно привлекаю твое внимание. А потом, ты так зло высказал все, что думаешь, мне стало очень, очень обидно. Вот и вырвалось то самое.
Он поцеловал меня, долго, нежно.
– Родная, ты была недалека от правды… И ты спасла меня от самого себя. Понимаешь?
– А ты спас меня, – я ответила на поцелуи, – ты спас мне жизнь. И я очень люблю тебя.
В Торонто мы приехали в начале сентября, уже полноценной семьей, без всякой фиктивности, хотя конечно офицер миграционной службы крепко потрепала нам нервы. Крупная молодая женщина, с весьма специфическим чувством юмора пришла в наш дом через три дня после приезда в шесть утра. Видимо решила проверить спим ли вместе или раздельно. Впрочем, по-нашему весьма сконфуженному виду и моим припухшим губам она поняла, что застала нас несколько в неудобное время, поэтому протянула кофе, который принесла с собой и устроила допрос с пристрастием. Поскольку наши мысли были слегка заняты другим, на ее вопросы мы отвечали быстро и честно, то и дело сдерживая хихиканье. Через минут десять ей это надоело и она, покраснев и пожелав нам вернуться в кровать, поспешила удалиться.
Как только дверь за ней закрылась, Гена поймал меня и прижал к себе, поцеловав.
– Как ты думаешь, решение будет положительным? – хихикнув, спросила я.
– Не сомневаюсь, милая, – ответил он, увлекая меня наверх в спальню.
Разрешение на постоянное проживание в Канаде я получила через три дня – в рекордные сроки.
