Текст книги "Искушение для Биг Босса (СИ)"
Автор книги: Вероника Колесникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)
Глава 13
Поезд тронулся, и Иван-чай присел ко мне на свободное сиденье рядом.
– Ты – какой-то блогер? Да? – спросил он у меня, оглядывая с головы до ног. Я рассмеялась и отрицательно покачала головой.
– Наверное, мы вместе учились? Работали? Где-то тусовались? – сыпались вопросы как из рога изобилия.
– Мне кажется, я тебя вспомнил, – выдал он, наконец. Я с интересом на него посмотрела. – Ты – певица, с клипом еще таким смешным, да?
Мне снова стало смешно, и я прыснула в кулачок.
– Ну какая из меня певица, Иван? – хихикнула.
– Так кто же? – требовательно глянул он на меня.
И только я открыла рот, чтобы сказать, напомнить, без шуток, при каких обстоятельствах мы познакомились, как вдруг случилось страшное.
Первыми начали принюхиваться две мамочки с малышами, которые сидели в конце вагона. Они обеспокоенно смотрели в сторону дверей, и вдруг одна из них сказала громко:
– Кто-то жжет бумагу?
Бабушка напротив нее тут же подхватила:
– Не хватало еще пожара в метро! Следите за своими детьми!
Девушка, молодая мама тут же вступилась за честь подруги, обнаружившей неприятный запах:
– Вообще-то у нас слишком маленькие дети, чтобы играть со спичками и зажигалками. Неужели вы не чувствуете запах?
Вторая пожилая женщина, сотоварка первой, вдруг приподняла полы своей шляпы и изумлено призналась довольно громко:
– Действительно, очень сильно пахнет!
Иван – чай тут же отвернулся от меня и внимательно глянул в конец вагона, где шел оживленный разговор, начавшийся с пререкания. Он тут же вскочил на ноги.
– Сиди здесь и не двигайся, – приказал он мне. Честно говоря, я и не собиралась предпринимать никаких шагов, но после его слов сразу напряглась.
Чувство опасности сразу же расплылось в воздухе. Все начали переглядываться, в надежде, что кто-то другой объяснит, что происходит.
Сонный мужчина в начале вагона тут же проснулся и прижал к груди объемный рюкзак. Может быть, он испугался внезапного мародерства, воровства. Но он тоже выпрямился в струнку, оглядываясь, и переключил внимание на двух студентов напротив. Парни в легких футболках сидели в самом начале вагона – пересели сразу же, как только вошли фанаты. Обычно такие субтильные молодые люди с брекетами на зубах обычно становятся первыми жертвами агрессоров.
Парни же смотрели на то, как идет по полупустому вагону Иван к двери возле мамочек. Дети, будто тоже почуяв неладное, тут же заплакали, начали вырываться, канючить. Самый маленький вообще завыл сиреной, показывая свои маленькие новенькие зубки.
Иван дернул дверь раз, другой. Она оказалась закрытой. Но теперь уже не было нужды принюхиваться: по потолку вагона щупальцами осьминога продвигался черно – серый дымок. Пожилые женщины закашлялись. Свет начал мигать азбукой Морзе и вдруг выключился. Девушки завизжали, и дети, вторя им, заплакали еще громче. Теперь казалось, что было слышно, как визжат тормоза и колеса тормозят, свистя.
Тучный мужик из начала вагона вскочил, дернулся к двери вагона и по его крику стало понятно, что она тоже заперта. Он буквально прыгнул к дверям и зашарил там в поисках чего-то. Поднялся невероятный шум, дыма стало ужасно много, он уже был не только на потолке, откуда-то просачивался и распространялся на весь вагон, заполняя все доступное пространство, как вода.
В кромешной тьме резко включились две маленькие лампочки у дверей. Они осветили испуганные лица парней, которые почти истерично обновляли сотовые телефоны, видимо, надеясь поймать связь.
– Мужик ищет связь с машинистом, – бухнулся рядом со мной Иван. От того, что я не одна на этой скамье, мне стало немного легче. В легкие начал проникать дым, и стало действительно трудно дышать. Иван очень сильно закашлялся – видимо, надышался у конца вагона вредных испарений.
Я перевела взгляд туда, где в неровном освещении двух ламп было видно, как мамочки пытаются успокоить своих детей, но это у них совершенно не получалось.
– Связи нет, – вдруг выкрикнул мужик, добежав до третьей двери.
Кашляющий Иван схватил меня за руку своей прохладной ладонью, покрытой потом, и я поняла, как ему страшно. Истерика волнами надвигалась со всех сторон, один из парней буквально завыл.
И тут вдруг я каким-то невероятным образом вспомнила краем сознания, краем своего впечатлительного мозга, один-единственный разговор с Денисом Вороновым, когда он пытался научить меня поведению в такой ситуации.
Мне стало страшно и жутко от того, насколько и тут мы с ним оказались связаны. Ведь он не учил меня, как управлять самолетом, как вести лодку, нет. Он рассказал, что нужно делать в толпе и при пожаре в узком пространстве.
Чувство самосохранения шарахнуло по венам.
«Не уподобляйся толпе, – вспомнилось мне. – Веди ее. Раз можно заразиться паникой, то также можно внушить и холодный рассчет».
Ох, как Денис оказался прав – паника подбиралась к горлу, брала клещами, сдавливала так, что было не то что трудно глотать, становилось невозможно дышать.
Мужик бухнулся на пол, спиной проехав по двери вагона.
Я вскочила.
– Сохраняйте спокойствие! – крикнула я. – От этого зависят наши с вами жизни!
– Иван, – резко дернула я его руку. – Посвети на меня фонариком от своего телефона.
Сейчас я чувствовала тоже самое, что и раньше, когда от страха хотелось молотить руками направо и налево. Но в эту минуту включился мозг, холодный и точный, как компьютер, и я направила весь свой страх и ярость, злость на одну цель – спасение своей и чужой жизней.
Кажется, тем, кто должен возглавить спасение вагона, оказался один человек.
Я вскочила на скамью, чтобы меня было видно отовсюду и встала прямо под свет от мобильного фонарика Ивана, который он все-таки настроил и направил прямо мне в лицо. Холодный свет слепил глаза, и я прикрыла глаза ладонью. Иван поправил мои персональные софиты и опустил свет фонаря чуть ниже, но так, чтобы было видно лицо. Думаю, зрелище было не столько успокаивающее, сколько волнующее, устрашающее, как в американском хорроре, но я надеялась на тон своей внушительной речи.
Пару раз вдохнув и выдохнув, я начала говорить громко и размеренно, чтобы донести свои мысли, свое спокойствие до каждого из тех, кто находился со мной в вагоне.
– Меня зовут Ася Молодцова! – почти крикнула я, чтобы все меня услышали и перестали причитать. – И я знаю, что делать. Мы спасемся.
– Точно! Ася! – воскликнул Иван откуда-то снизу. И, пока он не стал уточнять, откуда и как мы познакомились и кем я была при знакомстве, решила воспользоваться его фразой, чтобы внушить уверенность, доверие ко мне и к моим словам остальным пассажирам.
– Видите, даже Иван-чай знает, кто я! – вдруг вагон дернулся, и меня немного снесло вбок. Ухватившись за окно, я продолжила говорить быстрее: – Всем срочно перейти в середину вагона, ко мне! Здесь меньше дыма!
Что-то сильно проскрежетало справа, будто снаружи большой и сильный стальной коготь попытался прорезать прошивку вагона. Девушки завизжали.
– Мужчина! Мужчина, я к вам обращаюсь! Помогите перебраться старушкам сюда, на середину. – По какой-то причине мой командный тон не отпугнул его, а, наоборот, подбодрил. Вместо того, чтобы сидеть на корточках, привалившись спиной к стене, он резво вскочил и действительно начал помогать старушкам.
Один из парней подбежал ко мне и сел на лавочку. Он жутко задыхался – видимо, там, в начале вагона дым распространялся намного быстрее, чем в конце.
– Наверное, это дымовые шашки, – кашляя, сказал он в темноту ни к кому не обращаясь. Я вздрогнула. Понятия не имею, где они могут находиться – внутри нашего вагона или дым идет из вагона рядом. Все пассажиры кашляли, женщины причитали, а дети плакали, но уже на одной какой-то ноте.
– Где, где твой друг? – я схватила парня-студента за плечо.
– Он там, – отмахнулся парень и, закашлявшись снова так сильно, что казалось, будто выплюнет легкие, – оттянул рукав короткой белой рубашки, прикрыл рот.
Я тут же вскочила и метнулась вперед. Вагон шатало. Наверное, машинист начал торможение и поэтому поезд двигался неровно, будто скачками. Поэтому я старалась держаться за все, что только попадется на пути – если так пойдет и дальше, вагон вообще может перевернуться или завалиться набок.
Студент обнаружился практически в клубах дыма на самом первом сидении, огороженном поручнями. Он вцепился в пластик и буквально приклеился спиной к стене. Я затрясла его. Дым буквально разъедал глаза, горло, говорить становилось все сложнее, ориентироваться в сумраке – тоже.
– Вставай, – дернула я его за руку. Он в ответ промычал что-то нечленораздельное. – Идем! Вперед! За мной!
Мне показалось, что он меня не слышит и когда вагон снова качнулся, его лицо осветил скользнувший свет – мобильный фонарик Ивана, который рыскал по всему вагону, пытаясь осветить всем путь. В этот момент я увидела, насколько страшна пустая паника – он действительно буквально провалился в себя, не видя ничего перед собой, шевелил посиневшими губами. Не знаю, молился ли он, или признавался миру в своих грехах вроде списывания шпаргалок, но оставить его в этой темноте и дыму, который действительно валил из начала нашего вагона, я не могла.
Ухватив его за воротничок рубашки, резко дернула и от всей души отвесила смачную пощечину, постаравшись вложить в нее силу всего своего тщедушного тельца. Голова его дернулась, он тряхнул волосами, но мой метод внушения подействовал: он закашлялся, согнулся и вцепился своими холодными, похожими на гусеницы, пальцами, мне в запястья, пытаясь от меня избавиться.
– Идем за мной, – гаркнула я и снова закашлялась.
Когда мы шли вперед, на середину вагона, за время этих несчастных несколько шагов нас тряхнуло невероятно сильно пару раз. Казалось, что поезд едет змейкой, чего не могло быть совершенно – мы ехали по прямым рельсам.
Денис Воронов перестроился в правый ряд и прибавил громкость радиостанции, где передавали новости. От услышанного он нахмурился, сжал губы в тонкую нить, скрипнул зубами.
Дорогу впереди перекрывали: на станции метро начались беспорядки. Было непонятно, то ли это угроза теракта, толи поезд сошел с рельс. Многие водители, явно услышав эту новость от радиодиджея местной станции, уже меняли направление движения, но мужчина, вместо того, чтобы снова перестроиться и идти на разворот, следуя за знаками дорожного движения, продолжил следовать заданному маршруту.
Спустя пять минут он припарковал машину, застегнул пиджак на две пуговицы, оправил лацканы на рукавах и прошел вперед.
Возле входа в метро скапливалась толпа.
Он брел по площади, наполненной людьми. Они толкались, причитали, говорили, причем все разом, и этот невероятный гул разрывал пространство на миллион разных осколков. Все кругом пестрило и бурлило, будто на базаре в воскресный день, но Денис чувствовал, что радости среди этих людей немного. Они были испуганы, озадачены, – целое море колючих эмоций растекалось по площади.
– А вы не видели? – вдруг кинулась к нему женщина с испуганными глазами, но только он взглянул на нее, как она тут же убежала, чтобы обратиться со своим вопросом без ответа к другим.
Что происходит?
Ответа Денис Воронов никак не мог разыскать.
Движение наземного транспорта встало, люди прибывали и прибывали, кто-то – бегом, кто-то – шагом, также, как он, вышагивая среди толпы с растерянными глазами. Резко из-за угла подъехала машина скорой помощи и оттуда горошинами высыпали врачи с сумками наперевес.
Денису показалось, что он оглох. Вот только он слышал обрывки каких-то разговоров, плач, рев, гул сирены и шум автомобилей рядом, но тут же резко это чувство покинуло его, будто мужчину накрыло звуконепроницаемым колпаком.
«Что я здесь делаю?» – задавался вопросом Денис, но ответа не было. И потому он брел среди людей, которые постоянно толкались, перемещаясь из одного конца площади в другой, как потерянный ребенок.
Но вдруг его словно кольнуло что-то в сердце. Будто пробудившись от сна, он выпрямился и начал оглядываться. Вдруг он вспомнил это чувство – все происходящее он уже видел и даже переживал, как наяву. Денис и сам не понял, почему его тянуло, словно магнитом вперед, несмотря на то, что людская толпа становилась все плотнее и больше.
И если прежде он ужасно боялся такого скопления людей, и всеми силами бы постарался избежать нахождения здесь, то сейчас сам, своими ногами шел вперед, будто понимал, что его нахождение здесь необходимо.
Денис упрямо пошел вперед, раздвигая людской поток руками, словно Моисей – море, стремясь к какой-то одному ему ведомой цели.
Какой-то человек так сильно толкнул его, что Денис, наклонившись, потянулся вниз и чуть не упал на колени. Он успел затормозить падение ладонями и теперь они неприятно саднили. Толпа сзади и спереди уже напирала, и Воронов понял, что, если он окажется в коленопреклонном положении, люди его просто растопчут.
От этого он словно очнулся. Денис прекрасно знал, как вести себя в толпе – после ужасной смерти матери, когда ее просто затоптала толпа во время пожара в заведении, он досконально изучил то, как вести себя в толпе, которая может унести потоком куда ей заблагорассудится. Воронов прислушался к себе и поступил точно так, как нужно: возвышаясь своим немаленьким ростом над головами людей, он не стал идти поперек шерсти, а последовал за теми, кто стремился вперед, при этом стараясь удержаться на ногах, удерживая вокруг себя пространство.
Вдруг толпа впереди натолкнулась на преграду, и ее неумолимо потянуло назад. Люди вокруг заволновались, но Воронов никак не могу понять, осознать, что происходит – все мелькало вокруг него деталями паззла, который никак не хотел собираться в одну картину. Он видел, что люди открывают рты, крича, говоря что-то, в том числе и ему, но уловить смысл разрозненных слов никак не получалось.
Воронов почувствовал, что на него наваливается безбрежная тоска, ужас, страх и от этого все тело похолодело. Сердце будто замедлило бег, а на языке противно защипало. Он почувствовал вдруг, что там, впереди, находится что-то необыкновенно дорогое для него, то, без чего тот не сможет существовать как прежде легко и просто. Соль и вкус его жизни. Смысл, которым наполнены все его дни и ночи.
Руки затряслись и кончики пальцев похолодели. Ужас волнами накатил на сознание и Воронов вдруг сорвался с места, пытаясь проникнуть вперед, крича о том, чтобы его пропустили. Но это было невозможно – толпа встала уже слишком плотно, скорее всего, там, впереди, стояло заграждение и не пускало вперед никого.
Вдруг он понял, что слышит звуки пожарного автомобиля. И правда, повернув голову на звук вместе со всеми, кто оказался в такой же западне толпы, как и он, увидел, что к ним пытается проехать пожарный автомобиль. Угрожающий оранжевый окрас машины, синяя работающая сирена на крыше только добавили беспокойства в разгорающийся пожар страха в его груди.
– Пустите! Пустите! – закричал он. – Там… там!
– Это просто дым, сильное задымление, – обратилась я громко ко всем, кто сидел на «моей» половине скамьи.
– Возьми, возьми скорее, – протянула руку ко мне одна из мамочек, удерживая другой рукой маленькую девочку. Не спрашивая, я протянула руку в ответ. Ничего себе, оказывается, мы все так или иначе способны адекватно думать в чрезвычайной ситуации: молодые женщины намочили платки, разорвали на тряпицы запасные детские вещи и облили их водой из бутылочек, сделав таким образом комбинированный фильтр.
– Сядьте все вниз, на пол, – приказал мужчина с рюкзаком. – Дым поднимается наверх, внизу будет легче дышать.
Одна из бабушек взяла на руки малыша, чтобы помочь девушке с двумя детьми, и мы все попытались сесть на пол так, чтобы голова оказалась внизу. Никто не думал о том, грязный ли пол, что случится с нами, если вагон снова тряханет. Теперь мы спасались от едкого дыма, который буквально выедал глаза, заставляя их слезоточить. Я тоже дышала через мокрую тряпочку и чувствовала, как вода стекает по голой руке. Мой забытый чемодан болтался уже где-то в конце вагона, и я решила поползти за ним.
– Куда, – дернул меня за подол платья Иван. – Брось свои шмотки, жизнь дороже.
Я шмыгнула носом. Может, все еще обойдется и поезд сейчас остановится на станции, где я смогу достать свой чемодан и спокойно доехать до вокзала?
Вдруг кто-то лягнул меня в плечо ногой, я дернулась.
– Там бабушке стало плохо, – крикнула девушка откуда-то спереди. Наверное, это она попыталась спасти старушку и, пытаясь удержаться, случайно заехала мне по плечу.
– Надо ее положить на спину, – услышала я мужской голос. Наверное, кто-то из парней-студентов. Снова заревели дети друг за дружкой, нарастающей сиреной, молодые женщины пытались их успокоить, лаской и угрозами, а я понимала, что у меня уже начинает кружиться голова. К горлу подкатывала тошнота, если зажмурить глаза, под веками начиналось лазерное цветное шоу.
Нет, так дело не пойдет. Вагон должен был остановиться уже давно, а если этого не произошло, значит, поезд почему-то едет без остановок вперед. В голове закопошились страшные мысли, но я не стала цепляться за их хвост. У меня было важное дело.
Я вскочила на ноги.
– Так, студенты! – прикрикнула я. – В начале вагона и в конце нужно разбить стекла. Нам нужен воздух.
Кто-то дернул меня за подол платья, чтобы я снова пригнулась, встала на четвереньки туда, где все еще был кислород.
– Я! Я пойду! – мужчина пополз вперед, пытаясь пройти сквозь наш ряд.
Я положила руку ему на плечо:
– Сними рюкзак, очень тяжело.
Он замешкался, видимо, также жалел вещи, содержимое своей наплечной сумки. Думаю, он чувствовал тоже, что и я о своем многострадальном чемодане. Но послушался – стянул лямки, отбросил его назад с глухим стуком.
Мимо меня в другую сторону пополз Иван – его я узнала по густой кудрявой шевелюре. Он стянул ботинок – явно собирался использовать его как инструмент.
Я снова опустилась вниз. Белый дым валил и по низу тоже, дышать можно было только под лавками, и мы прибились к ним, прижавшись щеками к холодному полу. Дым был везде, уже ничего не было видно, и теперь он распространялся невероятно быстро.
Вдруг сквозь непонятный скрежет мы услышали глухие удары – ребята пытались разбить окна. Я повернула голову и случайно в клубах белого пара, похожего на облако увидела шальные слезящиеся глаза молоденькой девушки. В них было все: страх, отчаяние, надежда, боль, ужас, я даже не представляю тот коктейль эмоций, который могла испытывать молодая мама, прижимая к своей груди задыхающегося малыша.
Я протянула руку с тряпочкой, чтобы дать ей, не надеясь, впрочем, что она поймет мой жест. Но она поняла и помотала отрицательно головой, помахав цветастой тряпицей, показывая, что тоже обеспечена фильтром. Это невероятно меня обрадовало – честно говоря, я ужасно боялась, что кто-то еще, как тот студент вдруг поддастся панике и потеряет связь с реальностью. Девушка была в полном сознании, она просто как всякая мать была испугана за жизнь своих детей больше, чем за свою.
Именно в этот момент, когда я увидела эту самоотверженную девушку, что прижимала к себе ребенка и при этом пыталась удержать голову старушки, чтобы та не повредила ее случайно при очередной тряске вагона, я вспомнила слова Воронова так отчетливо, как будто бы он передал мне их сейчас по громкой связи.
«Сохраняй спокойствие. Чтобы не поддаться эффекту толпы, бери инициативу на себя».
И сейчас я чувствовала ответственность за себя, за этих двух старушек, за молодых мам, четырех детей, Ивана, того мужчину, что безуспешно пытался расколотить окно.
Говорят, что на войне нет атеистов. Я полностью согласна с этой фразой, этой мыслью. И сейчас я взмолилась всем богам, какие только могли быть в этой вселенной, только с одной просьбой: чтобы это поскорее закончилось.
«Сегодня в утренний час пик возгорание силового кабеля в перегоне между станциями "Библиотека имени Ленина" и "Охотный ряд" Сокольнической линии привело к сильному задымлению, – уверенно передавала последние новости диджей на радиостанции по наушнику прямо в ухо Денису, который настроил частоту на радио на мобильном телефоне. – Все расположенные внутри Кольцевой линии станции "красной" ветки были закрыты для входа, что вызвало столпотворение в подземке и серьезные транспортные проблемы на поверхности».
Все это происходило перед глазами Дениса Воронова. От того, что новости поступали в средства массовой информации с небольшим опозданием, волнения на поверхности начались нешуточные. Люди, которые не могли дозвониться до своих близких, приехали, пришли, прибежали к входу на станции метро, чтобы узнавать последние вести из первых рук. Но узнавать было неоткуда.
Специальная техника – пожарные, скорые, наполненные профессионалами, скрывались за ограждениями, которые тут же организовали серьезные люди в форме. Никого не пускали вниз, и Денис понял, что охрана опасается возможного теракта – в городе– миллионнике и не такое может быть.
Ему бы прослушать новости, выключить радио, развернуться и уйти, оставив всю эту ситуацию, это происшествие за дверями своего дорого автомобиля, который должен был везти его по делам фирмы, но вдруг двери метро распахнулись и врачи со скорой помощи, облаченные в голубую с белым форму, вынесли на носилках двух человек.
Толпа тут же ринулась вперед, и Денис снова ощутил свой старый, привычный страх большого скопления народа. Но теперь-то он оказался в самой его сердцевине, и он стал его участником, сам того не желая.
Увиденное проняло его до мозга костей. Будто бы с ног до головы облили холодной водой, и от того все стало слишком серьезным и перестало походить на случайный полуденный сон.
Это был не игра, не развлечение, – Денис стал свидетелем того, как два человека перед ним находились на грани жизни и смерти.
И от того все, что ждало его там, в серьезной части дня – заключение договоров, офисные будни, ежедневное сражение за жизнь шоколадной фабрики, где он собирался стать настоящим Биг Боссом на деле, а не на словах, стало похожим на дагерротипную картинку. Оно стало не существенным и не очень важным.
Вдруг резко зазвонил телефон и Воронов даже удивился сначала этому.
– Денис Павлович, – дозвонилась, наконец, до него секретарь. – Не забудьте – у вас встреча с немцем, по поводу совместного производства.
Воронов зажмурился. Сейчас он должен быть не здесь, но это чувство, сильное, нерушимое, вело его совсем по-другому.
– Нет, – резко сказал он в наушник. – Не сейчас. Я не могу.
– Но как же… – попыталась воззвать к его совести секретарь, и Денис будто воочию увидел ее печальные глаза. – Но вдруг придется продать фабрику…
Денис выключил радио, вытащил наушник из уха, положил его в карман, что было не просто сделать, когда со всех сторон наседали люди, теснившиеся, как сельдь в банке, протиснулся вперед.
– Разойдитесь, разойдитесь! – крикнул один из охранников у входа в черной форме, державший заграждение двумя руками. Он явно пытался проложить дорогу, но пока ничего не удавалось – из – за того, что только что вынесли на носилках двух пострадавших, люди сзади напирали, чтобы узнать, убедиться, что среди них нет близких им людей.
– Люди, будьте людьми, дайте дорогу! – вдруг почти взмолился охранник, поняв, что сдвинуться с места не получается.
Все заволновались, оглядываясь. Однако перед входом образовалась реальная пробка. Если носилки получилось вынести, то тут получился затык.
Действительно, нельзя было сдвинуться ни вперед, ни назад.
Помощь пришла из самого метро: на улицу вышел мужчина в форме, он широко расставил ноги, приняв устойчивую позицию, и поднял к губам громкоговоритель:
– Уважаемые жители! Просим освободить проход к дороге! Разойдитесь!
Его усиленный динамиками голос разнесся по площади и сразу стало легче дышать: люди позади начали расходиться в стороны, и тем, кто был спереди, действительно удалось освободить место.
Охрана тут же «укрепила» начало коридора: поставила несколько элементов заграждения – невысоких железных метровых заборов. Каким-то образом Денис оказался внутри этого коридора, и он, чтобы не привлекать внимания, отошел к дверям, и вовремя: оттуда начали выходить люди. Сначала их было немного – всего двое-трое, и все они были жутко испуганы. Одежда – смята, волосы в беспорядке, на теле и лице – следы от гари. Все разом вздохнули, поднялась суета. Кто-то завыл, одна из девушек заплакала. К ним тут же подскочили две медсестры, схватили за руки и буквально поволокли к машинам скорой помощи, что подъехали максимально близко ко входу.
– Чем можно помочь? – обратился Денис к мужчине в форме, который постоянно что-то говорил в громкоговоритель. Тот сначала непонимающе посмотрел на просителя, но потом оценил все: и серьезный настрой, и готовность участия. Он кивнул сам себе и ответил:
– Сейчас будут выходить люди, которые побывали в пожаре или были отравлены продуктами горения дымовых шашек. Им нужна будет вода, много воды – нужно будет много минеральной воды без газа.
Денис понятливо кивнул. Он тут же пробежал по коридору вслед за теми, кто успел выйти первыми, на ходу стянул пиджак, закинул его в автомобиль и тут же резко двинулся с места, да так быстро, что шины буквально взвизгнули.
Он притормозил возле первого попавшегося магазина и забежал в него, толкнув двери.
– Минералки без газа, всю, что есть, – резко прокричал он, не боясь, что возможная очередь может негативно отнестись к его эффектному появлению.
Продавец за кассой сначала замерла, а потом переспросила у растрепанного Дениса, который уже успел добраться до кассы, потеснив единственную женщину, выбирающую что-то на прилавке.
– Сколько бутылок?
Денис бросил карточку прямо перед ней.
– Девушка, всю, что есть давайте.
– Всю? – снова продолжала она хлопать густо накрашенными ресницами.
Воронов подавил в себе нараставшее раздражение.
– Пожалуйста. Все упаковки. С прилавка. Со склада. Всю. Минеральную. Воду, – он говорил предельно медленно, достаточно громко и отчетливо, чтобы сдвинуть с места наконец эту женщину, которая явно не привыкла делать что-то кроме привычных вещей.
Вдруг прямо позади нее отворилась неприметная дверца.
– Мужик, ты от станции метро? – кивнул ему, словно старому знакомому, мужчина в жилете с логотипом магазина.
Воронов кивнул и указал глазами на продавщицу, которая слишком медленно выбирала воду и выставляла ее на стеклянный прилавок, под которым пылились сладости и жевательные резинки.
– Не, так не пойдет. Подгони тачку к служебному входу, перетаскаем всю ту воду, что есть, со склада, – резко распорядился он. – Наташ, – а это он прикрикнул на коллегу. – Ты поживее, что ли. В пакеты все положи. На станции люди пострадали от пожара. И хорошо бы, если б только от пожара!
Продавщица сначала непонятливо округлила глаза, но Денис присоединился:
– Девушка, очень прошу, пошевелитесь!
И тут она вдруг все поняла: нужна помощь! Женщина словно включила в себе пятую передачу.
– Да что же это я, – приговаривала она. – Как так-то…Надо скорее, да.
Пока Денис перепарковывал автомобиль для того, чтобы удобно погрузить ценный груз, продавец аккуратно сложила воду, соки в маленьких бутылках в пакеты. И тоже присоединилась к мужчине со склада.
Все втроем они быстро погрузили брикеты с водой в багажник и салон автомобиля.
– Наташ, ты это…директору позвони, а, объясни ситуэйшн, – обратился кладовщик к продавщице. – А я с ним поеду, подсоблю.
– Ой, Вить… – она явно хотела отговорить мужчину от такого шага, но тот даже слушать не стал. Запрыгнул в салон на пассажирское кресло, пристегнулся.
– Ты, мужик, молодец, – сказал он, как только машина двинулась с места. – Уважаю. Не стал сидеть сложа руки, без дела.
Воронов хмыкнул и не стал ничего объяснять. Неясная тревога нарастала в нем все больше и больше. Ему казалось, что он не успевает на поезд, который уже вовсю двигался вперед.
Вдруг нас снова тряхнуло, да так сильно, что я ударилась головой о дно сиденья. Нас всех ударной волной отбросило к другой стороне вагона так легко, как будто мы были спичками в коробке. Мне казалось, что я оглохла в этом аду – уже не различала женские и мужские голоса. Под носом стало влажно, и я отерла лицо влажной тряпкой. Руки дрожали.
Кто – то дергал меня за руки, ноги, чтобы встать на четвереньки, или лечь на пол за крупицами кислорода, но я шарила руками хаотично, не понимая, кому и как я могу помочь.
Вдруг раздался крик и звон разбитого стекла. Это был первый звук, который обрадовал меня так, будто новогодний подарок в детстве. Я сразу подскочила на ноги, и боясь наступить на кого-то, поспешила. Шатаясь, ударяясь обо все на свете, на звук.
– Шашка, тут дымовая шашка, – крикнул мне мужчина, когда я добралась до него. Я мигом оценила обстановку: стекло ему удалось разбить огнетушителем. – Нашел под сиденьем, – пыхтя, усиленно работая руками, он продолжал долбить стекло. Наконец, неровная дыра стала больше, в вагон хлынул холодный воздух. Мы с жадностью втянули его, будто путники в пустыне родниковую воду.
Как только сознание немного прояснилось, я начала осматриваться и теперь, когда воздух более-менее проникал в вагон, увидела источник дыма – небольшой блестящий предмет, похожий на пепельницу. Схватила и со всей силы выбросила в образовавшуюся дыру.
– Иван, – кашляя, я обратилась к мужчине, который отирал пот с лица широкой ладонью. – Иван не разобьет стекло, помогите ему. В конце вагона.
Он сосредоточенно кивнул и направился обратно.
Я схватилась за поручень и огляделась. Больше ниоткуда не тянулись насыщенные белые щупальца дыма. Как мы сразу не поняли, откуда они идут?
Однако жженый запах был таким же острым, как и прежде. Скорее всего, в соседнем вагоне был пожар и все эти продукты сгорания тянуло к нам. Не знаю, что было в конце вагона, но думаю, нам еще повезло и мы сможем отделаться малой кровью, – показалось мне в тот момент.
Кашляя так, будто готова выхаркнуть легкие, я приложила платок ко рту и снова поплелась дальше. Благодаря подземному воздуху, который с невероятной силой засасывало в дыру в окне, белый дым исчезал и стало видно, в каком состоянии находятся пассажиры.
Первой лежала бабушка, которой стало плохо – ее положили прямо под лавку, чтобы от удара ее не вышвырнуло к другой стене. Ее голову поддерживала девушка с ребенком – девочка буквально повисла на матери, тихонько подвывая той в шею. Второго ребенка, постарше, девушка прижимала бедром к стене под лавкой, куда сама не могла поместиться.
Два парня – студента лежали, распластавшись на полу в одинаковых позах, прижав руки к ушам – видимо, этот треск металла, который периодически мы слышали, пагубно влиял на их слуховые органы, или они оглохли, как я минуту назад.
