Текст книги "Дом пополам (СИ)"
Автор книги: Вероника Колесникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
Дроздов возглавляет холдинг Tengelmann Group, в который, в том числе, входит сеть магазинов строительных и хозяйственных товаров. Его состояние оценивается в 4,5 млрд долларов».
От прочтения этой новости в глазах у Алисы начало двоиться. И мама, и Олег пропали, где-то во Франции, и что делать ей сейчас она совершенно не понимала.
Снова, как и год назад, она осталась с горем лицом к лицу, но если тогда пострадала только она одна, сейчас к страху за свое состояние к ней примешивался ужас от осознания того, как воспримет информацию Антон. На приеме врач ясно дал понять, что на восстановление в первую очередь влияет общее психологическое состояние больного, а тут, только придя в себя после тяжелой операции, и узнать, что твой отец пропал без вести на совершенно другом конце земли.. после такого известия не то, что на ноги не встанешь, вообще глаз не захочется открывать…
Из размышлений ее вырвал телефонный звонок. От испуга Алиса уронила сотовый Антона на стол. Посмотрев на номер звонившего, Алиса скривилась, как если бы увидела майского жука у себя в волосах. Номер был многозначный, совершенно не знакомый. Пометавшись пару секунд, она все же приняла решение и приняла вызов.
– Антон, Антошенька! С вами все в порядке? Как Алиса? Я нигде не могу ее найти – раздался в трубке заполошный голос матери.
Алиса только сейчас поняла, каким стальным жгутом было стянуто ее маленькое сердце и расплакалась от облегчения, роняя на цветастую клеенку большие кляксы соленых слез.
– Мамочка, мамочка, – только и смогла она выдавить в трубку.
Как могла, Маргарита объяснила дочери, что Олег сейчас находится в клинике, и его нельзя транспортировать. Как бы ни хотелось женщине вернуться скорее к своей дочери, оставить мужчину она тоже не могла, а потому все время спрашивала, как у той дела, чем она занимается и что ее окружает.
Алиса, давясь словами, слезами и стянувшим ее горло горем, отвечала, что все в порядке, что все находится под контролем, и что прямо сейчас она отсыпается после большой вечеринки, на которой была вместе с Антоном.
При его имени она еще больше разрыдалась.
– Алиса, детка, что случилось? Расскажи мне!
Алиса собралась уже было поведать матери, что с ними произошло, как вдруг подумала о том, каким ударом это может стать для отца Антона. Олег Борисович сам сейчас находится в больнице, чувствует себя не так хорошо, чтобы принимать подобные известия с легкостью для сердца и приняла решение, от которого стала чувствовать себя еще старше, – ничего никому не говорить.
«Я подумаю обо всем этом потом, в другой раз, другой раз», – решила она и начала самозабвенно врать о том, как дела у Антона, о планах на следующий день, о мелочах, которые ее сейчас окружали.
– Алиса, послушай, это очень важно. Олегу показали видео, на котором молодой человек, очень похожий на Антона, погибает в аварии. Эта инсценировка сделана для того, чтобы напугать Дроздова, и мы очень опасаемся за его жизнь. Сейчас помощник Олега ищет Антона по всему городу, но не может нигде разыскать, поэтому у меня большая просьба, передай ему, что им необходимо связаться. Антону нужна охрана, пока отец не разберется со всей этой жуткой историей. Мы прилетим как только врачи разрешат транспортировку, но, боюсь, что это будет не скоро.
Алиса кивнула, так, как будто мать могла ее видеть. Так значит, эта авария была чьей-то спланированной акцией. Значит, Антону угрожает опасность.
Она закончила разговор и, натянув джинсы с кофтой, схватив пальто, побежала прочь из дома, в больницу, решив прорваться с боем в палату к своему неслучившемуся сводному брату.
Антон боролся с чернотой и вопросом Алисы, который он услышал перед тепм, как упасть во тьму беспамятства. «Антон, все нормально?». Еще как.. Очнувшись от наркоза, Антон огляделся. Все тело ломило от боли, когда действие лекарства заканчивало свое действие, и он, чтобы не фокусировать на ней внимание, оглядывался по сторонам, стараясь вспомнить в деталях все, что привело его в больницу. Морщась, кривясь и постанывая, Антон огляделся насколько ему позволил корсет на шее. Так и есть – он находился в больничной палате. С трудом, но вспомнилось все, что этому предшествовало. Авария, испуганное лицо Алисы, жуткая боль в позвоночнике. Боль, кстати, не проходила, а тлела внутри него, прокатываясь иногда горячим маревом по всему телу сверху вниз.
Пошевелив пальцами, он почувствовал, что опутан трубками, по которым, видимо, поступали лекарства.
Антон застонал. На его едва слышное стенание тут же отворилась дверь и в палату просочилась молоденькая медсестра. Она улыбнулась лежащему больному, но Антон улыбку не вернул. Ему нужно было знать что случилось с ним и почему боль, немного утихнувшая, не проходит до конца.
Медсестра поправила одеяло,сменила капельницу и пообещала позвать врача.
Молодой мужчина скривился. Скорее, скорее! Неизвестность режет хуже тупого ножа!
Девушка поняла, что от нее хотят скорее избавиться и растворилась в коридоре.
Тут же дверь тихонько растворилась и в проеме двери Антон увидел свой ночной кошмар. Но если во сне Алиса спрашивала, все ли с ним нормально, реальная девушка с огромными глазами на бледном лице трусливо оглядывалась.
Натянув большой халат поглубже, и едва не утопая в нем, она тихо и ни слова не говоря, прошла в палату и остановилась возле Антона.
– Привет.
– Привет.
– Что…. я здесь…. делаю?
– Что?
– Что я делаю… здесь?
Антон облизнул сухие губы и снова попытался, ворочая непослушным языком задать вопрос.
– Антош, ты, главное, не волнуйся. Все будет хорошо. Твой врач сказал, что операция прошла так,как он ожидал, а это значит,что все не так плохо.
Алиса помолчала, давая время Антону переварить услышанное, а заодно решить, как себя вести дальше.
– Я позвонила помощнику твоего отца, Герману Сатанееву, он будет оплачивать твое лечение из фонда Олега Борисовича.
Антон в недоумении поднял брови.
– Олег Борисович и мама пока вне зоны доступа, но ты не волнуйся, все точно будет хорошо, я узнавала.
Она растянула губы в подобии улыбки. Антон хмуро смотрел в ее глаза.
– Ты, наверное, хочешь взять свой телефон, но я тебе сразу скажу! Мы его потеряли!
От того, что она подняла эту тему, Антон догадался, что девушка врет. Это показалось ему странным.
– Не волнуйся, ты, главное, сейчас сфокусируйся на себе, своих ощущениях. Я читала, что самое главное в выздоровлении-это настрой на выздоровление! Не будешь настроен позитивно, и мир не узнает, что ты хочешь выздороветь.
Антон тяжело сглотнул.
– Надо позвонить… Георгию…
– Зачем? Он же тебя уволил, сам говорил. Ничего нам от него не надо в таком случае. Да и вообще, будет лучше, если ты побудешь один. В смысле, если пока, ПОКА к тебе не будут ходить посетители, ты будешь сосредоточен только на себе и своем здоровье, выздоровление должно наступить быстрее. А потом – йухууу – и домой!
Антон смерил ее скептическим взглядом и Алисино наигранное радушие сразу же сдулось.
– Откуда у тебя телефон отцовского помощника?
– Ну я позвонила в главный офис Олега Борисовича и сказала, что его сыну нужно с ним связаться,– соврала она. – Обход врача будет через полчаса, если не против, я отойду, чтобы с ним не встретиться, повезло, что я вообще сюда попала, потому что посетителям разгуливать по больнице нельзя.
Антон попробовал повернуть голову в ее сторону и застонал от боли.
– Ох, больно, да? Но ты не волнуйся, ничего не бойся! Я буду с тобой!
Алиса улыбнулась ему побелевшими губами и выскользнула за дверь. Антон уставился в потолок и начал, изучая трещинки в побелке, обдумывать ситуацию. Напрягало все. И то, что телефона не было под рукой, и то, что все тело ломило,зудело,болело, и самое главное,– неизвестность. Что с ним? Что с ним будет? Почему он не отделался синяками,а лежит в гипсе практически по шею? Мрачные раздумья пресек крупногабаритный врач с медсестрой, ввалившийся в палату.
– Так, а тут у нас спасатель!
Подмигнул ему мужчина, оттягивая с лица зеленую марлевую повязку. Врач уселся на табуретку рядом с койкой и бросил на столик бумаги, видимо, историю болезни. Медсестра принялась менять лекарства.
– Что.. случилось со мной?
Антону было трудно говорить, но ещё труднее было молчать: все его нутро распирало от неизвестности.
– А случилась, дорогой мой человек, автомобильная авария. Сразу хочу сказать, что вы вовремя поступили к нам. Жизненно важные органы не пострадали, но кое с чем придется поработать. Своеобразным костылем для вас станет лекарственная поддержка, но основную функцию должны будете выполнять вы. А это занятия, разработка ног, пропишем иглоукалывания, физиотерапию. Девушка ваша рьяно взялась за идею перевести вас отсюда. В принципе, ваше тело готово к транспортировке, соответствующее лечение в любом случае будет обеспечено и на осмотры к вам буду приходить я сам, об этом она меня ну очень слезно просила. Сначала подлечимся, а потом сделаем операцию на шейку бедра, если все будет удачно. Так что совсем скоро вы снова будете танцевать вальсы. Если танцевали хоть раз, конечно.
Антон только удивленно поднял брови на все новости от доктора с фамилией Воронцов на бейдже.
– Вам что-нибудь сейчас нужно?
– Да.. телефон..
– Простите, но именно в этой малости вынужден вам отказать. Алиса наказала телефон вам не давать. И пока вы здесь, телефон не получите. Это в ваших же интересах, вы еще слишком слабы. Почти три-четыре дня вам потребуется чтобы окончательно прийти в себя, а потому спите, отдыхайте, наговориться вы еще успеете, с кем вам нужно.
Мужчина потрепал Антона по руке и вышел за дверь, вместе с медсестрой, закончившей с процедурами.
Антон бы с удовольствием закричал от бессилия, которое накатывало волнами, он чувствовал себя ненужным, сломанной игрушкой, которой не с кем играть, и при этом отлично понимал, что, теряет себя только благодаря такому психологическому состоянию. Как бы то ни было, он должен оставаться мужчиной, а мужчины, как известно, не пасуют перед трудностями, они решают задачи.
Сейчас же перед ним все было туманно и зыбко, непонятно и от этого состояния хотелось выть.
Антон снова уставился в потолок, зацепился взглядом за солнечного зайчика, появившегося на потолке от оконной ручки, и неожиданно для себя, заснул.
Алиса, словно тигр в клетке, ходила отмеряя шаги в женском туалете. Если здесь кто-нибудь окажется, ее точно выгонят, но у нее была цель. Нужно было дождаться лечащего врача Антона, чтобы завершить начатый план. Она поняла больше, чем мать, или придала слишком большое значение ее словам о покушении. Но современный мир таков, что ради денег люди могут пойти на все, даже на братоубийство. В мировом равнодушии Алиса уже давно успела убедиться. Никто и никому не нужен, по большому счету, и нельзя ждать, что тебя кто-то поймет, примет или пожалеет. Всем все равно. Но ей самой нельзя было становиться такой равнодушной, иначе какой смысл в том, что она вообще родилась? И будь на ее месте сейчас Антон, она уверена, что он тоже бы планировал спасательную операцию, обдумывал, что сказать каждому участнику похищения человека из больницы, и как увести ищеек, если они будут, по ложному пути.
Несмотря на усталость, на резкую боль в бедрах от огромных гематом после аварии, Алисой овладел азарт. Она словно попала в боевой блокбастер, только с одним условием: на месте лысого накачанного главного героя находилась девчонка, играющая со множеством неизвестных.
В одном она была уверенна на сто процентов: о местонахождении Антона не должен знать никто, и для того, чтобы подстраховаться, пришлось подумать одновременно о стольких вещах! Во-первых, она отключила его телефон, предварительно выписав несколько номеров, чтобы по номеру его нельзя было отследить. Во-вторых, изменила фамилию в документах при поступлении в больницу. Как ни странно, это даже не стоило больших денег, потому что все удалось списать на помутнение рассудка после аварии. Она также связалась с помощником Олега Борисовича, и он предоставил ей наличными очень крупную сумму денег. Этот сдержанный, затянутый в классический костюм мужчина средних лет с пустыми глазами, которому очень подходило имя Герман, и совсем не ложилась фамилия Сатанеев, выделил от фирмы двух сотрудников службы безопасности, в которых, по его словам, был очень уверен. Самым трудным оказался оказался вопрос проживания. В однокомнатную дворницкую его везти было нельзя, огромная квартира Антона этажами выше была, по его словам, продана, а больше мест дислокации загипсованного больного человека она придумать не могла.
Через час должны были приехать охранники Антона, в камуфляже скорой помощи, а куда везти его, она даже не догадывалась. На этом хитрый и изворотливый ум, натренированный просмотром боевиков, дал слабину.
Что же делать?
Она попробовала поставить себя на место мифического убийцы, заказавшего автоаварию. Наверняка в первую очередь он отправится на поиски несостоявшейся жертвы по месту проживания. Поэтому дорогостоящий жилой комплекс отпадает. Снять квартиру или номер – проблематично, куда им всем там разместиться?
И тогда Алиса снова вспомнила о том месте, куда хотела было отправиться после того, как хозяйка выгнала ее из квартиры после удачной вечеринки.
Она радостно подпрыгнула и побежала к сестре-хозяйке, чтобы выпросить вещи Антона.
Вот теперь-то она точно сделает все как надо!
Девочки, спасибо вам за внимание к истории. Пишите комменты, подписывайтесь на мой профиль, ваша поддержка очень важна и жутко приятна!
Глава 15 (1)
Маргарита в очередной раз сидела в российском посольстве и ждала приема. Сейчас ее жизнь протекала в двух плоскостях: в больнице с Олегом и жандармерии. До закрытия дела был подписан документ о невыезде, но лечащий врач Олега сообщил, что для скорейшего восстановления здоровья мужчины тому нужно лететь в Израиль. Помощник Олега вел дела в России, и сообщал о решениях руководителя совету директоров, но даже он обмолвился, что Олегу необходимо в ближайшее время оказаться на совете. Бизнес есть бизнес, даже если он с нуля создан тобой, ты имеешь обязательства перед другими людьми.
Маргарита была благодарна за поддержку всем людям, оказавшимся рядом с ней в незнакомой стране. Хотя здесь она уже чувствовала себя не чужестранкой, что не может спросить дорогу, но вполне себе освоившейся туристкой. Времени обдумать, что де творится с ее душой совершенно не было – она решала вопросы пт мере поступления. Главным делом, по ее мнению, было оградить Олега от посещения спецслужб и жандармерии. Однако только ее показаний было не достаточно для того, чтобы отвадить силовые структуры от палаты мужчины. С каждым днем Олег чувствовал себя лучше, но заторможенные движения и отсутствие речи очень пугали женщину.
Иногда перед сном она возвращалась к началу их путешествия и тогда ей казалось, что все произошедшее – лишь сон, плод воображения, расшалившегося на воле.
Отзваниваясь домой, Маргарита разговаривала с дочерью, и пыталась играть перед ней роль сильной, уверенной женщины, поддержать ту на расстоянии. Ей казалось, что там, дома, что-то происходит, уж слишком большие паузы делала Алиса перед ответом на простые вопросы. Одно ее успокаивало – рядом был Антон, взрослый, сложившийся парень, знающий, что такое ответственность и умеющий постоять за себя и других. Она передавала ему через Алису виртуальные приветы и предлагала связаться по скайпу с отцом, чтобы те могли посмотреть друг на друга и убедиться, что все в порядке. Однако Алиса и помощник Олега держали стойкую оборону, или уходили в глухую несознанку, объясняясь разницей часовых поЯсов, загадочными делами. Да и разбираться с этим у Маргариты почти не было времени. Она докладывала Олегу стандартный отчет о разговорах с детьми и переживала, что те не могут приехать во Францию. На это Олег хмурился и качал головой, показывая, что пока не хотел бы демонстрировать свою слабость.
– Маргарита Викторовна, прошу вас, проходите,– улыбчивая секретарь словно разбудила женщину ото сна. – вас готовы принять.
Маргарита прошла в полутёмный кабинет, заставленный тяжелой и грузной мебелью.
– Добрый день, Маргарита.
В ответ она улыбнулась мужчине в строгом костюме.
– Чтобы было удобнее, и сы могли сэкономить ваше время, предлагаю сразу перейти к делу. В данный момент, пока идет следствие, ваш выезд и выезд господина Дроздова из страны находится под запретом.
– Но ведь..
– Я вижу только один выход – это приглашение лечащего состава зарубежной больницы, необходимого для физического восстановления Олега Борисовича сюда. Если гора не илет к Магомету…
Маргарита вытерла вспотевшие от волнения ладони об узкую офисную юбку-карандаш.
– Но ведь следствие может идти годами, неужели мы останемся здесь заложниками обстоятельств?
– Не думаю, сто речь идет о таком долговременном сроке. Ваш муж перевел значительную сумму вашим похитителям, находясь на яхте, в качестве залога ваших жизней, и сейчас идет поиск следов этих денег, чтобы можно было выйти на заказчика преступления. В тот момент, когда будет доказан факт заказа убийства, будет подписано разрешение на выезд. В настоящее же время в целях вашей де безопасности оставаться здесь. Иначе следствие может пойти по другому пути, ситуации могут быть разными и мешать раскрытию дела не в ваших интересах.
Маргарита застонала. Эти слова она слышала уже на протяжении двух недель.
Одно предложение показалось ей справедливым, и она выехала в больницу к Олегу, чтобы запустить переговоры о приглашении врача из Израиля сюда, к Олегу. Маргарита не сомневалась в успехе предприятия, потому что знала: деньги и все люди, в больнице, в посольстве, помогут в том, с чем она справиться сама не могла.
Алиса вытерла пот со лба Антона, повисшего на брусьях. Весь месяц, что они прятались в доме Олега Борисовича, она ни на шаг не отходила от молодого мужчины, только в случае необходимости, когда сиделка многозначительно поднятыми вверх глазами намекала той, что находиться сутки напролет у постели больного не обязательно.
Процедуры, прописанные врачом, приезжающим на осмотр каждые два дня, имели результат. Антон беспрекословно слушался, понимая, что сейчас все зависит только от него. Он готовился к операции, которую прямо сейчас сделать было нельзя – только после прохождения процедур и очередного прохождения осмотра. После чего его ожидала заключительная часть лечения – эндопротезирование тотальными протезами тазобедренного сустава, и тогда он мог переходить на костыли до тех пор, пока тотальный протез тазобедренного сустава окончательно не зафиксируется, после чего ожидалось, что костная ткань прорастет в протез и кость, достигнув надежной фиксации.
Вот и сейчас, делая упражнения на руки на брусьях, поддерживаемый одним из охранников, он был как всегда сосредоточен и как никогда молчалив.
Только одна деталь убивала Алису. Антон постоянно протирал руки влажными салфетками, антибактериальным гелем смазывал почти все тело и этим совершенно сбивал с толку.
Казалось бы – человек следит за собой, но то, с каким блеском в глазах это делает Антон, и через пять минут забывает о проделанном, снова берется за бутылек, чтобы размазать пахнущую антисептиком субстанцию по рукам, Алису нервировало.
И она начала разбавлять гели водой, откручивая тугие бутыльки ночами, обманом, заговаривая его, вынимала из рук салфетки, только бы снизить этот странный градус чистоты.
Каждый день Антона сопровождали лишь стены комнаты, утка, обирание губкой, кормление. Полное и черное отчаяние, перемещающееся с надеждой в то, что это всего лишь дурной и страшный сон, после которого проснешься и снова все будет как раньше.
Надежда, сравнение себя с людьми, которым гораздо тяжелее, поиски ответа на вопрос, почему это все происходит и постоянное, загоняемое вглубь души чувство вины перед Алисой – что она проводит все, полностью все свое время рядом с ним.
Занимался он с упорством осла, депрессия – не депрессия, а упражнения 3 раза в день шли своим чередом. Лежание не проходило бесследно – из-за постоянного нахождения на спине там началось предпролежневое состояние, мучили сильные боли в ноге, кожа лица покрывалась угревой сыпью, и если бы сиделка или Лиза не заставляли бриться, или не брили сами тщедушную бороденку, в зеркале Антон отражался бы настоящим худеющим зеленоватым чудовищем.
Чувство вины перед Алисой нашло свой выход – он находил какое-то злостное удовольствие в мелких унижениях девушки, когда замечал, что у нее что-то не выходило. Несмотря на то, что та демонстрировала какое-то невероятное милосердие, мягко улыбалась на его шипение, легко отражала нападки или просто не обращала внимания. Она ставила ему фильмы на ноутбуке, несла книги и ставила музыку, иногда читала вслух, а иногда они все-таки спокойно разговаривали, и Алиса сама вела разговор, стараясь вести его мысли туда, где было радостно и комфортно.
Сиделка удивлялась такой жертвенности со стороны девушки, но объяснила это тем, что у той нет друзей и пока нет учебы, поскольку та училась на заочном отделении. Она часто и подолгу беседовала с Алисой за чашкой чая, объясняя, что болезнь редко кого красит, и часто в болезнях обостряются не самые лучшие стороны характера. Здесь дело как и в самой болезни, откладывающей отпечаток на личность больного, так и дело в самом болеющем, вернее в том, сможет ли он принять свою болезнь, смирится с ней и с теми ограничениями, которые она на него накладывает. Антон при всей своей уверенности в себе, в своих силах, своей непоколебимой мужественности, не мог вести себя иначе.
– Существуют стадии принятия болезни, и очень часто болеющий человек может «застрять», на стадии протеста или депрессии, и тогда, естественно, поведение больного человека будет определяться его восприятием своего состояния. Однако, в случае если больной находит в себе силы и мужество принять свою болезнь, то его характер и поведение могут меняться в лучшую сторону. Тому много свидетельств, многие начинают пересматривать свои отношения с близкими, учиться строить отношения по новому, с любовью и вниманием к своим близким, учиться преодолевать свой эгоизм и страх, – рассказывала она, и Алиса начинала чувствовать Антона тоньше, на каком-то более высоком уровне.
В разговорах по телефону с мамой Алиса тоже стала больше открываться. Ей нужно было кому-то выговориться, но она не могла, а потому просто выводила тему, в которой хотела бы разобраться.
– Милосердными мы не рождаемся, мы становимся таковыми под влиянием воспитания или тягостей жизни. Любить и быть любимыми – вот ведущая потребность человека. Согласна, быть любимыми, получать любовь ничего не отдавая взамен – сейчас становится лейтмотивом жизни огромного количества людей. И как ни странно, насыщения и удовлетворения жизнью можно достичь лишь только научившись отдавать, любить, заботиться, милосердствовать. Вот и получается, что забота о болящем, в меру сил, очень даже способствует тому, чтобы обрести смысл бытия, а не просто доживать свою жизнь бездарно и пусто, тратя ее на погоню за миражом «глянцевой и рекламной» жизни, – сказала однажды мама, и Алиса понимала ее, верила, и что-то в ней самой оттаивало, менялось, лопались какие-то перетянутые струны, за которыми таился ее личный, широкий, волнующийся, бескрайний мир.
Но это не мешало ей обижаться, психовать, а иногда и ругаться с Антоном. Пользуясь тем, что он не мог уйти и хлопнуть дверью, она зачитывала ему распорядок дня с утра издалека, а выслушав или поток несогласия, высказанного на «великом и могучем», или выдержав злой и совершенно черный, смурной взгляд, улыбалась и подстегивала его наигранным весельем: мол, не трусь, Антоша, осталось всего ничего. А после звала на помощь охрану, чтобы перевернуть тяжелого мужчину для процедур, или справлялась сама, когда чувствовала, что тому чужое внимание режет нервы.
За это время многое изменилось, Антона подготовили к вертикальной жизни, которой он безумно ждал, были сняты некоторые ограничения в виде гипса, питания, и эти перемены влияли и на его характер. Чернота чуть сошла с лица, и он начал иногда даже улыбаться на особенно язвительные замечания Алисы по поводу его хронической ненависти ко всему живому и неживому вокруг.
Сегодня вечером его ожидал разговор с отцом, бесконечно откладываемый новыми женщинами их небольшой семьи.
Сначала Антон злился, что Алиса все взяла в свои руки, скрыла от него столько информации – и про покушение на отца, на возможно подстроенную автокатастрофу, на то, что самолично оградила его от мира, в котором столько всего происходило, а он не мог ни на что влиять. Даже злобная ругань с охраной за приказ доставить ему мобильный телефон ничего не давала. Те лишь пожимали плечами и ссылались на указание работодателя.
Сейчас его злость перешла в какую-то спокойную ненависть на покорную девушку. До или после посещения сиделки Алиса разминала ему ступни ног, кормила по меню, составленным вместе с физиотерапевтом, читала новости, пересказывала ежедневные разговоры с матерью, или, устав от его насупленного молчания, включала классическую музыку. Одно оставалось постоянным: Алиса не оставляла его одного, став необходимым приложением к его тюрьме.
Закончив упражнения на брусьях, Антон демонстративно отвернулся от заискивающе улыбающейся Алисы к охраннику.
– Ну, долго мне еще здесь висеть?
Привыкший к мрачному настроению пациента, мужчина помог тому спуститься и мягко усадил в кресло: по распорядку дня сейчас было время полдника.
Алиса из кухни принесла кофе и свежие булочки. Но ни предвкушение напитка, ни прежде вызывавший обильное слюноотделение аромат корицы снова не вызвал аппетита в Антоне.
Почесав покрывшийся небольшой щетиной подбородок, он отвернулся от столика.
Алиса приподняла чашку, протянув Антону. Тот только смерил ее полным превосходства взглядом.
– Не буду.
– Я могу принести водички. И яблоко, если хочешь.
От ее тихих слов Антону стало еще хуже, ощутив подступающую тошноту, вызванную, скорее, внутренней злостью, он выхватил у нее из рук чашку с горячим кофе и бросил ее на пол.
Чашка разбилась прямо у босых ног Антона, и коричневая вода потекла прямо к его пальцам.
Алиса вскочила и начала вытирать жидкость полотенцем.
– Ты что, дура? Я ничего, ничего от тебя не хочу! Убирайся к черту отсюда!
От крика, после которого наступила оглушающая тишина, они оглохли оба.
Все вокруг звенело, перед глазами выпрямившейся навытяжку Алисой поплыли круги. Такого она не ожидала. Демонстративное игнорирование, плохое настроение еще можно было как-то понять, но такая неприкрытая злоба, такое пренебрежение к человеку враз опустошили ее.
– Знаешь что? Ты просто маленький мальчик, который жалеет себя. Вокруг тебя столько людей, готовых выслушать и помочь, а ты ведёшь себя как эгоистичный ребенок!
Алиса, задержав дыхание, чтобы не разреветься, продолжила:
– Сиделка сегодня придет вечером.
И, распахнув дверь, зажмурившись, чтобы не встречаться глазами с вскочившим на крик охранником, помчалась на второй этаж особняка в свою комнату, чтобы расплакаться, и наконец выплакать то, что томилось в ее душе все эти долгие недели.
Глава 15 (2)
Сиделка приехала точно в назначенное время. Один из охранников выгрузил из машины небольшое новое инвалидное кресло, и покатил по дорожке в дом. Женщина аккуратно обошла мебель, привезенную, но так и не расставленную в доме, где кое-где еще велся ремонт, прошла в комнату на первом этаже, где проживал Антон. Она удивилась, что не встретила всегда улыбающуюся ей приятную девушку Алису, но не подала виду.
Во время традиционного массажа Антон не кривился, не вздыхал, и женщина решила его взбодрить.
– Антон, сегодня вам доставили коляску, и вы теперь сможете самостоятельно передвигаться по дому. Алиса заказала самый легкий вариант, на первое время, если будет нужно, ее можно будет заменить.
Антон лишь хмыкнул в ответ.
Продолжая растирать икры ног, женщина решила все же уточнить:
– Я весь вечер не видела Алису, она спустится к нам?
– Нет.
Женщина повела плечами и переключила внимание на спину пациента.
– Обо мне никто не позаботится… – тихо проговорила она.
– Что?
– Я недавно стихотворение прочитала, вот вспоминаю строки. Тренирую память.
– Можете продолжать
– Обо мне никто не позаботится.
Я совсем один на всей Земле.
– Выбраковка! Хилый! Второсортица! –
Говорила женщина во зле.
– Остальные вышли – просто лапочки!
Этот – как «не свой», как «ни при чём»…
Я лежал, пришипившись, на тряпочке -
От сестёр и братьев отлучён -
Как дурное что-то… Что-то грязное…
Порожденье ужаса и зла!
И меня, такого безобразного,
Женщина к помойке отнесла.
Обо мне никто не позаботится.
Третий день за баком прячусь я
От собак бродячих, что охотятся
По помойкам, и от воронья.
У меня есть дом – коробка рваная,
Вместо молока – из луж вода.
Я так и не понял: в чём вина моя?
Что плохого сделал я тогда?
С неба льёт и льёт – с утра и дО ночи,
Я продрог, и голод «валит с лап».
Я пищу, мяукаю о помощи,
Но мой голос очень-очень слаб…
Обо мне никто не позаботится…
Жизнь моя на чёрной полосе.
Так уж в этом мире, видно, водится:
Нет в нём места НЕТАКИМКАКВСЕ.
Но случилось чудо этим вечером:
Мимо шла Она – и вот дела! -
Заглянув в коробку (опрометчиво!),
С громким «Ой!» в ладонь меня взяла.
– Кто ж такого взять к себе отважится? -
Я хотел спросить, но не спросил,
А ещё – лизнуть ей руку, кажется,
Но на это не хватило сил…
…….
Обо мне никто не позаботится.
Или это, всё-таки, враньё?
У Неё под курткой так колотятся
И Её сердечко, и моё.
Я сижу в «укрытии» тихонечко,
Приоткрыв один зелёный глаз:
Как же так? – Её совсем, нисколечко
Не пугает жуткий мой окрас!
И, уткнувшись носом в мех доверчиво,
Я заснул впервые зА три дня…
Может в этом мире переменчивом
Есть одно местечко для меня?Обо мне никто не позаботится.
Я совсем один на всей Земле.
– Выбраковка! Хилый! Второсортица! –
Говорила женщина во зле.
– Остальные вышли – просто лапочки!
Этот – как «не свой», как «ни при чём»…
Я лежал, пришипившись, на тряпочке -
От сестёр и братьев отлучён -
Как дурное что-то… Что-то грязное…
Порожденье ужаса и зла!
И меня, такого безобразного,
Женщина к помойке отнесла.
Обо мне никто не позаботится.
Третий день за баком прячусь я
От собак бродячих, что охотятся
По помойкам, и от воронья.
У меня есть дом – коробка рваная,
Вместо молока – из луж вода.
Я так и не понял: в чём вина моя?
Что плохого сделал я тогда?
С неба льёт и льёт – с утра и дО ночи,
Я продрог, и голод «валит с лап».
Я пищу, мяукаю о помощи,
Но мой голос очень-очень слаб…
