Текст книги "Академия Альнар. Тайна алхимика (СИ)"

Автор книги: Вероника Десмонд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Я ведь не облизнулась, да?

– Не могу смотреть, когда кто-то ест всухомятку, – пояснил смертник и пододвинул одну кружку.

– Так не смотри, – пожалуй, получилось слишком грубо, но я не ожидала подобного хода событий.

Парень нахмурил брови и провёл ладонью по волосам.

– Что?

– Непривычное поведение.

– У меня? – мои брови полезли на лоб. – По-моему, мы незнакомы.

– Так и есть, – тряхнул он своей блондинистой головой. – Обычно девушки ведут себя по-другому.

Он что намекает на мой неуёмный аппетит? Перехватив мой взгляд, он поднял руки:

– Обычно они ведут себя..., – он задумался, подбирая слово, – вежливо.

Да он просто мастер комплиментов! Возникла пауза. По идее, я должна была что-то сказать в ответ. Но по факту я ничего никому не должна, поэтому подцепила клубничку и отправила в рот, зажмурившись от удовольствия.

– Любишь животных? – Он, что, ещё не ушёл?

– Да, – выдохнула я. Кажется, кто-то всё ещё не вернулся с небес на землю, раз ответил на вопрос. Нужно было проигнорировать, наверное? Тогда я бы, наконец, осталась одна.

– А каких?

Я смутилась. Было как-то странно делиться чем-то с малознакомым парнем.

– Всех, – просто ответила я. Как ни странно, но парень выбрал на редкость хорошую тему для разговора. Животных я очень любила и тайно мечтала завести чёрного кота. Но, увы, конкретно этих мурчащих созданий в кампусе держать запрещалось. Можно было завести сову или какого-нибудь грызуна, но зачем мне они? Сова и грызун у меня уже есть: Лизи практически не спит ночью, а потом сонная плетётся на пары, вот такая персональная сова. Да и грызунов хватает. Подпустишь Генри к полкам с едой, тот там всё подъест так, что пустого места не останется.

Тут я резко замокла и решила попить, тем самым останавливая мой словесный поток. Вот какого черта я это всё ему рассказываю?

– Интересно. А я мечтаю о грингогрызе...

– Грингогрыз? – Удивилась я. Грингогрыз – это же огромный хищник, чем-то напоминающий пантеру, только с огромными клыками и ушами, как у медведя. – Опасно жить с такой кисулей.

– Да, – он рассмеялся. – Но я не боюсь сложностей. Работа обязывает.

– Ты работаешь? По-моему студентам нельзя работать, – осторожно поинтересовалась я. Не говорить же первому встречному, что тоже нарушаю правила.

– Всё правильно. Запрещено. Но у меня, можно сказать, всё официально.

Аспирант что-ли? Странно, а выглядит молодо, лет на двадцать – двадцать два максимум. Я вздрогнула, когда прозвенел очередной звонок. Неужели так быстро пролетело время?

– Приятного аппетита, зеленоглазка. Ещё увидимся, – подмигнул он мне и быстрым шагом направился к выходу.

После такого шока меня хватило лишь на вялое помахивание рукой. Вот и зачем, спрашивается, подходил? Почему-то словила себя на мысли, что я так и не узнала его имя...

Привет моим любимым читателям! Вас немного, но звёздочки, которые вы ставите, согревают меня в прохладный мартовский день) Пока не разобралась, как на лит-эре дело обстоит с абзацами... Если найдётся кто-нибудь, кто подскажет, буду очень благодарна! 

И... поздравляю всех с началом весны! (да-да поздравлять в середине марта – как-то не очень, согласна. Но лучше поздно,чем никогда, правда?) Пусть небо будет голубым и солнечным, ветер пахнет травой и свежестью, а весна царит не только во дворе, но и в сердце!

И ничего, что пока за окошком снег... это пройдет!)) 

Продочка воскресной ночью... Всем продуктивной недели! Спасибо, уже почти 200 просмотров, очень приятно! =)

Глава 3. Неприятные встречи

Не считая той стычки со змеёй, сегодня ничего глобального у меня не произошло. Оставшиеся пары прошли быстро, я заскочила пообедать, прихватив с собой сырную булочку, и полетела в библиотеку. В переносном смысле, конечно. К моему глубокому сожалению, лекари левитацией не обладают. А как было бы хорошо! И до гор без проблем слетать можно, да и не пришлось бы вставать с утра пораньше, в толпе пробираться к нужной башне, молясь, чтобы тебя не пихнули локтём и не отбили все ноги острыми каблуками магинь.

Остаток дня я провела в библиотеке, просматривая каталоги и книги на полках. Я так нервничала из-за того, что приближалась сессия, что при чтении буквы расплывались перед глазами. Или, к примеру, прочитаю главу, думая о чём-то своём, и ничего не запомню. Приходилось сосредоточиваться и с упорством лисицы, ведущей погоню за зайцем, читать заново.

Волнение главным образом было направлено на зельеведение. Этот предмет напрочь отказывался со мной контактировать! Как говорил профессор Пондроус: я и зельеведение – вещь несовместимая, и от котла меня лучше держать подальше. Я была абсолютно согласна, но оконце с оценкой в зачётке нет. Провалюсь один раз – пересдача. Два – Академия дружно помашет мне ручкой на прощание. Линориум дарэнтис заметно облегчил бы мне жизнь. Как же было бы замечательно не париться с лабораторной!  Делаешь легенькое заклинание, добавляешь каплю, и «отлично». Грустный вздох вышел сам собой. Теперь придётся придумывать что-нибудь грандиозное, и без помощи тут не обойтись. С моими способностями я безобидным, по моему мнению, зельем смогу спалить кабинет, а то и пару лиг в округе.  Да ещё и магометрия...  Как я справлюсь?

В итоге в комнату я тащилась, как выпивший пару бочек рома орк, похрамывая и покачиваясь. Единственным желанием было – плюхнуться в кровать и забыться сном. И как у него это получается? Поспал – и плохой день остался позади.

Я проснулась от капель дождя, монотонно стучавших по окну. Вставать  не то чтобы не хотелось – не было сил. Это был один из таких дней, когда даже моему утреннему кофе нужен кофе. Голова была пустая, без единой мысли в голове. Наверное, дождь благотворно на меня влияет, успокаивая. Дотащила свою тушку до ванной, приняла холодный душ, надела блузу и впрыгнула в длинную юбку.

На повестке оставался завтрак, в столовую идти не хотелось, и Лизи была со мной солидарна. Мы спешно  заварили живительный напиток и соорудили пару сэндвичей.

– Ты сегодня долго? – спросила Лизи, когда я нарезала сыр.

– Полагаю, что да. Хотя, как получится, быть может, миссис Беремор отпустит меня пораньше. Будний день, обычно посетителей мало.

Фея накручивала рыжий волос на палец и о чём-то размышляла.

– Ты что-то хотела? – С этим стрессом я совсем забыла про подругу и лишь сейчас заметила бледность её кожи.

Поверить не могу, я встретила настоящего дракона! Расскажу Элизабет – не поверит и посчитает за сумасшедшую, поэтому лучше держать язык за зубами. Я до сих пор вздрагивала во сне, хотя прошло уже два дня. Ночные кошмары порой сводили с ума, поэтому ночник в комнате был всегда включён.

Мотнула головой. Лучше не думать о случившихся неприятностях. Ведь если на них зациклиться – упустишь что-то важное.

– Ничего особенного, мы с Генри подумывали сделать вечер кино, пригласили Нору.

Нора – это наша знакомая, совершенно ветреная особа, но невероятно добрая и понимающая. Мягкость её имени вразрез шла с её стилем: обтягивающие кожаные штаны, много шипов и заклепок и яркий макияж. Настоящая бунтарка и оторва.

– Прости, сегодня никак, в другой раз...

– Да, хорошо, я понимаю, – устало ответила она.

Поднос с ароматным кофе и вкусными сэндвичами был заполнен, прихватив его, мы плюхнулись на диван, подобрав ноги.

– Приятного аппетита, – улыбнулась я и принялась за завтрак.

– Взаимно, – произнесла Лизи с набитым ртом. – Как магометрия? Не люблю этот предмет, он такой сложный!

Кусок хлеба застрял в горле.

– Э-э, нормально, относительно, – кофе, наконец, заглушил душераздирающий кашель.  – А у тебя?

Лизи прищурилась и поставила кружку на стол, сложив руки на груди.

– Ри-ина, – протянула она.

– Ты всё знаешь, – обреченно поняла я.

– Конечно. И не только я. Первокурсники, так точно. За всю историю никого ещё не выгоняли из аудитории с таким блеском. Только я не пойму: почему я узнаю это не от лучшей подруги, а от не пойми кого?

Выдохнула и принялась активно жевать, совершенно не чувствуя вкуса еды. Аппетит встал на носочки и посеменил в сторону выхода, миг – и его нет.

Вкратце рассказала Лизи о вчерашнем дне.

– Индегулляре картэдо миргрэно! – Подруга, когда её захватывают сильные эмоции, переходит на свой родной фейский язык. Перевод я, конечно же, не знала, но, кажется, «миргрэно» означает что-то обидное.

– Вот-вот, – подтвердила я и отправила в рот кусочек сыра.

– А давай что-нибудь наколдуем? – Воодушевлённо предложила она. – Что-нибудь такое гадостное... О! Добавим в чай зелье, от которого волосы выпадают! Змея без блондинистой гривы? Вот это будет зрелище!

Лизи в своём репертуаре.

– Нет, – помотала я головой. – Не хочу уподобляться таким, как она.

– Хотя бы спотыкайку? – с надеждой спросила подруга.

Помнится, спотыкайка вчера предназначалась совсем другому человеку. Ну, уж нет. Так мстить я буду лишь ему. Кстати, о таинственном парне соседке я не поведала, потому что знаю: романтичная фея может напридумывать такого, что в конечном счёте, меня будут с ним сватать. Так что я просто ответила:

–Нет.

– Тогда я могу попросить Мирин из факультета Иллюзий наколдовать ей морок. Будет голой ходить!

Я удивлённо уставилась на Лизи. Вот это фантазия, даже страшно.

– Нет, Лизи.

– Прекрати твердить: нет да нет! Она не должна остаться безнаказанной!

– Хорошо, давай смоделируем ситуацию. Ну, отомстим мы ей. Топаз со своими связями покруче нашего Генри будет. Пойдёт к декану, возможно даже к директору и нажалуется. Нетрудно догадаться, что магистры с лёгкостью отследят, кто это сделал, и нас накажут или ещё хуже – отчислят.

Фея тихо вздохнула.

– Но я все равно что-нибудь придумаю!

– Ладно, – рассмеялась я. – Но как надумаешь, прежде чем совершишь необдуманный поступок, поделишься идей со мной.

– Договорились, – она радостно хлопнула в ладоши и потянулась за объятиями.

Какая всё-таки хорошая и заботливая у меня подруга... Это мысль заставила меня улыбнуться.

***

Из корпуса выходила ещё пока в темноте. До рассвета было где-то часа два. Двор Академии тонул в белом стылом тумане. Из-за магического купола снег быстро таил, оставляя за собой лужи. Иногда встречались и холодные участки из-за бреши. Территория слишком большая, поэтому заклинание было неровным. Я как раз проходила такое место: западное крыло, где у нас должны начаться первые пары. Под ногой хрустнуло – мелкую лужицу затянуло льдом. Из-за рта при выдохе поднимался пар. Каблучки стучали по замёрзшей брусчатке.

В первые секунды я даже испугалась: по левому боку пробежали неприятные мурашки. Подумав, что показалось, посмотрела налево и чуть не поскользнулась на льду.

Высокий мужчина в длинной черной мантии шёл ко мне навстречу и что-то читал. До меня явственно доносилось что-то плохое, неприятное, злое, как отголосок чужой силы. Пока размышляла, не заметила, как тот, о ком я думаю, снял капюшон.

Как я могла его не узнать! Вид "каменная статуя" принялся мной сам собой.

Лорд Бриаз мазнул по мне равнодушным взглядом и опустил глаза. Не узнал? Уже хотела облегчено вздохнуть, но тот резко поднял голову и внимательно всмотрелся. Даже на таком значительном расстоянии я смогла различить удивление и неприязнь.

Спрашивается, а сейчас-то я что не так сделала?!

Я не знала, когда именно директор назначит неприятную встречу, но что-то мне подсказывало, что скоро. И я хотела, чтобы это «скоро» было, как можно позже. План был прост: не попадаться на глаза. И сейчас он рассыпался в пыль. А может, просто смыт... быстро уйти? Не будет же он гоняться за мной в самом деле Уверенной, насколько это возможно при такой погоде, походкой я направилась ко входу. Придётся сделать дугу, но ничего, зато целее буду.

Обрадовавшись, что бела миновала, переступила порог нужной мне аудитории и села на задних рядах.

«Вечером в конце недели. У меня в кабинете. Не опаздывать» – раздался у меня в голове низкий голос. Я застонала.

Дух Академии прогудел «Первая пара. Опоздавшие будут наказаны или съедены моргулами». Интересно, сколько еще моим волосам нужно встать дыбом, чтобы я привыкла к доброжелательному звонку?

Глава 4. Воспоминания

Генри сидел на лавочке в парковой аллее. Судя по резко закрываемой книге, у кого-то сегодня плохое настроение.

– Мадмуазель, вы опоздали.

Я посмотрела на часы и охнула. Неужели засиделась на истории? Я никак не могла понять, каким волшебным образом я умудрилась не уснуть на нудной лекции? Чудо – не иначе!

Опаздывать – я категорически не любила, но почему-то всё равно приходила не вовремя. Фея говорит, что у таких, как я, нет  чувства времени, и  мы постоянно витаем в облаках.

Быстро схватила друга под локоток и потащила к главной башне, на ходу подкрашивая губы ярко-алой помадой.  С зельеведением я не дружила. Нет, не так. Я с ним воевала. Не знаю, почему, но зелья у меня получались из рук вон плохо. Да и препод меня недолюбливал. Еле одёрнула себя, чтобы не помчаться. Бегать  всё-таки – неприлично, на каблуках – тем более.

– Какое кино будем смотреть? – Генри шёл размашистым шагом. Я еле за ним поспевала. Вот нет у человека никакого представления, как правильно ходить с девушкой!

– Никакое, – недовольно буркнула я, смахивая вьющуюся прядь со лба, выбившуюся из косы. – Я сегодня работаю.

– Опять? – Рявкнул друг, я даже споткнулась. – Глупец познает только то, что свершилось.

Ну, только цитат Генри мне не хватало!

– Нет у тебя чувства самосохранения, кнопа. Удивлён, как тебя ещё не поймали. Может, ты очень везучая? Помни, что удача не всегда будет тебе улыбаться. Видела новое заклинание? Его не так уж и легко обмануть. – Невольно подняла голову наверх. Сиренево-голубые переливы шли рябью. – Выйдешь за пределы Альнара – неприятного знакомства с новым директором тебе не избежать.

Знал бы он, что я уже с ним знакома...

– В каждом заклинании есть лазейки, – отмахнулась я и решила поменять тему. – Есть продвижения по делу Волтерлоу?

– Нет, – покачал головой друг. – «Вестник» выйдет в обед. Может, что и узнаем.  Хотя вряд ли лорд Бриаз придаст огласке убийство собственной студентки.

«Вестник» – новостная газета Эфириума. Удивительно, как в ней ловко сочетались глобальные темы, вроде восстаний или переизбрания новых лордов Парламента, и досужие сплетни: кто с кем встречается, у кого произошла помолвка, и почему у такого статного мужчины лорда Бриаза до сих пор нет жены?

Ежику понятно почему! Все невестки в ужасе попадают от его холодного взгляда убийцы.

Я чмокнула друга в щёку и поплелась к нужной аудитории. Слава Тьме, сегодня была лекция, так что в планах было тихо отсидеть, не отсвечивая и поразмышлять.

Все размышления  по большей части были грустными. Работа мне была нужна, как соломинка утопающему! Я-то думала, что ещё пару лет, и нужная сумма будет набрана.  Даже если я совсем не буду тратиться, то четырёхгодичной стипендии все равно не хватит... Брат помочь мне ничем не сможет, он и так делает многое: пересылаемые ему деньги кладёт на мой тайный счёт в банке, скрывая его от мамы. Как правило, все расходы контролируются ей. На душе стало горько: её жадность настолько велика, что она продала собственную дочь.

«Еще не продала» – напомнила я себе. Дочь найдёт в себе силы, чтобы побороться за свободу.

Один год назад...

Поместье рода Тарин.

Что такое свобода? Свобода – это независимость, свобода – это возможность выбирать свой путь самостоятельно. Если вы родились дворянкой, то это не означает, что ваша жизнь прекрасна и беззаботна. За роскошью балов, пышных платьев и драгоценностей скрывается иная сторона. Променяла ли я деньги на счастье? Безусловно, мой ответ: да. Не то чтобы у нас была недружная семья, просто каждый был сам по себе. Папа в разъездах, матушка на светских мероприятиях, а я и Лем дома с няней. У нас никогда не было недостатка в игрушках, любую прихоть выполняли за считанное время, но разве это нужно ребёнку? Ребенку нужны любовь и забота, которых у нас, к сожалению, не было. Помню, в детстве мы очень привязались к миссис Дорслоу, пышная женщина с добрыми глазами рассказывала нам сказки на ночь, давала имбирное печенье с молоком и называла ласковыми словами: медвежонком – Лема и Янтарём – меня, тогда мои волосы были светлее. Шло время, за традиционным завтраком я всё чаще стала замечать недовольный взгляд мамы и губы, поджатые в тонкую линию. Она была красива. Очень красива. За огромной шляпой выглядывали большие карие глаза, обрамлённые длинными ресницами. Матушка по своему обыкновению всегда носила корсеты, мне казалось: её талию можно было обхватить ладонями, а волосы... Я всегда хотела такие! Белоснежный водопад, струящийся по спине нежными волнами, так и манил провести по ним ладонью. Я любовалась ей, как любуются настоящим чудом.

В один день, когда мы с Лемом вернулись после конной прогулки, миссис Дорслоу исчезла.

– Вы ей надоели, – небрежно ответила матушка, когда я и брат в слезах прибежали к ней.

После того инцидента няни задерживались у нас недолго: три месяца максимум. Все попытки сдружиться с нами заканчивались провалом. Мы больше не хотели привязываться, мы не хотели ещё раз испытать ту боль потери и обиды на близкого человека.

– Ринальдина, где ты витаешь? – холодный голос заставил меня вздрогнуть. Я моргнула несколько раз, возвращаясь из воспоминаний.

– Прошу простить меня, мама, – смиренно произнесла я и опустила глаза вниз.

Миссис Тарин недовольно фыркнула и продолжила о чём– то разговаривать с папой.

– Кажется, папа недоволен, – шепнул мне на ухо Лем, щекотя своими светлыми кудряшками. – Я слышал крики, когда проходил мимо его кабинета.

– Ты подслушивал?

Лем оскоблено на меня посмотрел. Это выглядело настолько забавно, что я не удержала улыбки.

– Вот ещё, – буркнул он. – Но думаю, сегодня будет семейный совет.

– Семейный совет? Зачем?

Лем пожал плечами и сжал мою похолодевшую ладошку. Где-то внутри поселился червячок. Надеюсь, мои догадки окажутся неверны.

Какой же я была наивной...

Мистер и миссис Тарин славились своей правильностью. Кто-то называл их снобами, кто-то зарвавшимися аристократами. Возможно, они были правы. Мы жили на Шренгенской улице, в большом идеальном особняке среди таких же идеальных домов. Мистер Тарин, высокий мужчина с рыжими усами и бородой, любил читать газету по утрам, а миссис Тарин предпочитала более достоверную по её мнению информацию – досужие сплетни.

Мой отец имел пару широких виноградников к югу от Эфириума, процветанием знаменитого Таринского виноделия в немалой степени способствовала политика свободной торговли с другими государствами. У нас имелось всё, чего только можно было пожелать: деньги, сила, уважение. Не было одного: любви.

Я всегда удивлялась, как дружелюбный и добрый папа смог полюбить холодную Эмилию, мою маму. На этот вопрос в детстве мистер Тарин лишь рассмеялся, клюнул меня в щёку и сказал, что у любви нет ответов. Мне казалось, что со временем сердце моего папы будто зарастает невидимой ледяной коркой. Его глаза, когда-то пронзительно голубые, потускнели и превратились в две льдинки, под стать сердцу. Он всё чаще стал ходить хмурым и отстранённым, и я не находила этому объяснения.

Когда курьер приносил письмо с приглашением придти на бал, а их было немало, так как наша семья была желаемым гостем любого мероприятия, я считала дни до него. Тогда я могла получить иллюзию счастья. Матушка заказывала красивые пышные платья у одной достопочтенной миссис Горгор, как она мне говорила, известной портнихи, и заплетала мне волосы, даря столь редкую ласку. Когда она наносила духи на шею и немного на запястья, наклонялась столь близко, что я ощущала исходившее от неё тепло. О Тьма, как же мне хотелось её обнять.

– Ринальдина, леди не пристало проявлять эмоции. Эмоции делают тебя слабой, – ледяной голос хлестнул по мне, заставив разжать руки.

А на балу я видела их улыбки. Натянутые, неискренние, но разве ребёнок понимал это? Так проходило моё детство, пока в один день я не повзрослела.

Когда в четверг одним хмурым и серым днём меня пригласили в папин кабинет, я уже точно знала: мне вынесут приговор, который полностью изменит мою жизнь. Но насколько жестоким он будет, и подумать не могла.

Папа сидел за огромным столом, его напряженные руки были сложены в замок, в глазах горела решимость. От одного его взгляда мне становилось не по себе. Миссис Тарин сидела рядом, изящно закинув одну ногу на другую и слегка ей покачивая.

– Лем, выйди, – приказал папа, метнув на него злой взгляд.

– Но...

– Лем, – настойчиво произнесла мама и стала побарабанить длинными пальцами по кожаному подлокотнику кресла.

Брат был потрясён, мы были потрясены, ведь обычно семейный совет проводился в полном составе. Лему понадобилось несколько секунд, чтобы опомниться. Он метнул на меня встревоженный взгляд.

– В саду, как закончишь, – шепнул брат мне так, чтобы слышала лишь я, затем обеими руками обхватил меня где-то в районе живота, крепко стиснул и ушёл.

Когда за Лемом закрылась дверь, улыбка мамы стала... хищной.

– Девочка, ты ведь понимаешь, что тебе вот-вот должно исполниться восемнадцать.

Я кивнула, не понимая, к чему ведётся разговор.

– Скажу честно. Ты непритязательна, невзрачна, не обладаешь выдающейся красотой, да и умом не блещешь, – слёзы обиды навернулись на глаза, мне пришлось часто заморгать, дабы скрыть их, «ведь леди не пристало реветь». – Мы здраво оцениваем твои шансы, поэтому великодушно подобрали для тебя подходящую кандидатуру, которая готова закрыть глаза на твои недостатки.

Я взглянула на отца, он оставался холоден, словно айсберг в океане.

– Какую кандидатуру? – спросила я, хотя уже понимала всю суть.

– Мужа, конечно же, – приторно рассмеялась матушка. – Уважаемый мистер Грассо прислал договор для заключения брака.

Я буквально приросла к земле. Подумать только, они хотят выдать меня замуж за пожилого человека! В голове вспыхнул его образ: противные глазки-бусинки, большой живот и безвкусная бабочка. Когда мне, наконец, удалось снять оцепенение, я вскочила и умоляюще посмотрела на отца.

– Папа, ты отдашь меня старику?! – закричала я, махая руками. – Ты испортишь мне жизнь!

– Рина, сядь, – ледяным голосом произнёс он и медленно поднялся со своего стула. – Не смей говорить о мистере Грассо в таком тоне. Ты будешь счастлива.

– В другой жизни, – не удержалась я от язвительного замечания.

В тишине кабинета отчётливо прозвучал тяжёлый звук пощёчины.

***

Сначала я не поверила, что отец ударил меня. Прикладываю руку к горящей щеке. Та саднит болью и ноет, кажется, будет синяк.

– Ты будешь делать то, что я тебе скажу. – Каждое произнесённое им слово больнее пощёчины. – Ступай в свою комнату, и попытайся за два дня сделать из жалкого зрелища, которое я сейчас наблюдаю, пристойную девушку рода Тарин.

Неприятный озноб прокатывается по коже.

– Ну-ну, Ринальдина, – мерзко протягивает мама, подходя к отцу. – Неблагодарная девчонка, все девушки мечтают о браке, скоро ты уедешь от нас, и твоя мечта исполнится.

– Уеду? – шепчу я, сгорбившись.

Матушка делает удивлённый жест, прикладывая руку к груди.

– А ты что думала? Конечно, уедешь! Почтенный мистер Грассо живёт в Минсгаузине, в восьмистах милях отсюда. Советую сегодня же начинать собирать чемоданы. Хотя, полагаю, они тебе не понадобятся. Мистер Грассо любит своих... игрушек, и если ты будешь вести себя хорошо, то ни в чём не будешь нуждаться.

Последние слова я практически не слышу. Подхватив юбки, бросаюсь прочь. Слезы безжалостным потоком текут по лицу. Тело содрогается в беззвучных рыданиях. О Тьма, как же больно! Какая мать будет говорить такие вещи? Рина, если у тебя есть хоть капля уважения к себе, прекрати строить нелепые надежды на прекрасное будущее. Ничего не изменится!

Тогда я со всем ужасом поняла, насколько холодны и безразличны были родители по отношению ко мне...

И как я не осознала этого раньше? Почему закрывала глаза и была предана, словно дворовый щенок?

Ноги заплетаются, в итоге в какой-то момент я падаю возле лестницы и сжимаюсь в клубок... Воздух закончился? Вздох шумный и тяжелый, а легкие и сердце будто сжимаются тисками. Меня лишили прошлого, будущего, настоящего и всего, что до вчерашней ночи меня составляло. Я задыхаюсь. Прислоняю голову к холодным перилам и прикрываю веки. Кулаки стучат по мраморному полу, словно в спасительную дверь. Во рту ощущается солоноватый вкус крови, наверное, слишком сильно кусала губы... Перед глазами всё плывёт. Делая ещё один судорожный вздох, яростно вытираю слёзы и плетусь к себе, держась за стены.

Сил хватает лишь на то, чтобы закрыться за все щеколды и лечь в кровать.

Два дня я не выхожу из комнаты. Пустота сжигает изнутри. После ночной истерики, следов слёз практически не осталось, лишь мокрая подушка является напоминанием. Слезы высохли, словно что-то в душе щёлкнуло, превратив меня в бездушное создание. Лем ломится ко мне, громко стуча в двери и что-то говоря, но я лишь лежу в постели, бездумно смотря в окно и завидуя птицам, что были свободны. На второй день я нахожу силы, чтобы дойти до туалетного столика и отпить немного воды, затем вновь проваливаюсь в беспамятство. Как ни странно, но мне вовсе не снятся кошмары.

Я вскакиваю с кровати и тру заспанные глаза. Меня переполняла решимость. То, что казалось мне неосуществимым, в один миг обрело надежду.

***

Я вскакиваю с кровати и тру заспанные глаза. Меня переполняла решимость. То, что казалось мне неосуществимым, в один миг обрело надежду.

Начинаю собирать вещи. Их оказывается немного: пару удобных платьев, единственные штаны для верховой езды и теплый плащ. Подхожу к шкафу и вытаскиваю оттуда небольшую сумку из-под одного пышного наряда. Все пожитки прекрасно помещаются в неё. В маленький кармашек сую сбережения, их немного, но на первое время хватит.

Когда я застегиваю пуговицы шерстяного платья, в дверь стучится горничная:

– Вас просят спуститься к завтраку, мисс.

– Скоро буду, Нинель, – отзываюсь я, пряча сумку под кроватью.

Осталось одно: надеть обувь без каблука. Если я всё рассчитала верно, то удобных сапог не будет видно из-под подола. В родной комнате пахло лавандовой свечкой и чем-то горьким. Оглядела родные пенаты и с грустью вздохнула, затем сжала кулаки. Не время распускать сопли.

Этот день встречает меня настоящим ливнем, бьющим потоком по окну. Погода словно разделяла моё настроение. У нас довольно красиво оформлена обеденная зала: везде позолоченные канделябры, дорогие ковры, резной размером почти в мою комнату стол, полотна известных художников. Но мне здесь почему-то было не уютно: каменные статуи пугали, тяжелые занавеси скрывали гостиную от солнечного света – всё это навевало на меня тоску.

За столом уже сидят мама и папа, Лем как обычно опаздывает. Это у нас семейное. Хотя, что взять с десятилетнего мальчишки, у которого только оловянные солдатики в голове?

– Доброе утро, – тихо произношу я с опущенной головой. Родители подумают, что я выражаю смирение и покорность, но на самом деле, я пытаюсь скрыть полыхающие злостью глаза.

Лакей аккуратно отодвигает стул для меня, я аккуратно сажусь и кладу на колени салфетку, внимательно прислушиваясь в разговор, но не подавая виду.

– Во сколько он прибудет? – спрашивает матушка, неспешно жуя листья салата. Тьма, как она этим наедается?

Отец неопределенно двигает плечами, продолжая читать «Вестник».

– Но он уже должен был приехать! – с нажимом произносит она.

Вилка в моей руке дёрнулась.

Мистер Тарин с шорохом закрывает газету и поднимает на маму тусклый взгляд:

– Мистер Грассо выше нас по статусу, дорогая, – безжизненно напоминает он. – Если ему вздумается прибыть позже, мы не будем гневаться. Тем более на улице непогода, вероятно, он застрял в дороге.

– Непогода? – фыркает она. – Лишь небольшой дождик.

За окном прогремел гром, и сверкнула молния. В окно захлестали ветви деревьев, раскачиваемые сильным ветром.

– Аристократам не полагается опаздывать, – мама с высокомерием подняла подбородок и швырнула салфетку. – А если он передумал?

– Не наговаривай раньше времени, Эмилия. Ты слишком возбуждена.

– Зато ты слишком спокойный! – Шипит она сквозь зубы, словно змея, затем, будто что-то услышав, растягивает губы в широкой улыбке.

Двери гостиной с грохотом раскрываются, а затем входит лакей и церемониально провозглашает:

– Прибыл Мистер Гавриил Лекардо де Грассо, герцог Минсгаузенский.

***

Когда все выслушали это сообщение, и мистер Грассо вступил в гостиную, я обрела, наконец, возможность мыслить и успела прийти в ужас от предстоящей встречи. Подтянутый и одетый в белый фрак лакей сильно отличался от вошедшего следом за ним выдыхающего пары портвейна, располневшего и обрюзгшего герцога.

Мистер Грассо находится под прицелом глаз всех присутствующих. И я оказываюсь той несчастной, возле которой он находит себе место. Усевшись, он тотчас же издаёт звук, похожий на кряканье утки и обводит меня сальным взглядом, из-за которого завтрак вот-вот норовит выйти наружу. Он был с восторгом принят за нашим столом, мама и папа начинают болтать и, к моему счастью, полностью завладевают его вниманием. Я не прислушиваюсь к великосветской болтовне, лишь мну салфетку на коленях и маленькими глоточками попиваю ромашковый чай в надежде успокоить нервы. Мама, осведомившись о точном расстоянии между Минсгаузином и Хэншридом, где находится наше поместье, и, получив ответ: до Минсгаузина неделя пути, с некоторой неуверенностью спрашивает о брачном договоре:

– Несколько позже, дорогуша, – отвечает мистер Грассо, громко чавкая. – В данный момент меня больше интересует ваше материальное положение. Как я уже успел заметить, у вас довольно большое имение.

– О, да, – с чувством подтверждает мама. – Отличное поместье – чистых десять тысяч годовых!

Я не могла не выразить своего удивления. Готова поспорить, мама слишком преувеличивает.

– Вы уверены? – Мистер Грассо приподнимает седую бровь и откладывает столовые приборы. – Мне бы не хотелось, чтобы вы висели на моей шее.

Это убийственный разговор. Герцог заставляет маму в полной мере почувствовать унижение и досаду и даже покраснеть от злости. Но та быстро берёт себя в руки и мило ему улыбается.

– Что вы. У нас всё в полном порядке, будьте уверены.

– Буду. Когда увижу отсчёты, – говорит он скрипучим голосом и растягивает губы в противной улыбке так, что я вижу его желтые и местами почерневшие зубы. Перевожу взгляд на безмятежного отца, аккуратно режущего мясо. Кажется, ему нет до меня дела.

– И всё же, что на счёт договора? – настаивает мама.

Мистер Грассо, отпив виски, деловито спрашиват:

– Сколько вы хотите?

Мама просияла.

– Восемьдесят.