Текст книги "Пятый дневник Тайлера Блэйка"

Автор книги: Вероника Сазонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Запись сто двадцать третья

«Запись сто двадцать третья. Дневник пятый.

Вот она, финишная прямая. Всевидящий, пожалуйста, повернись ко мне лицом и посмотри на меня. Хочу, чтобы ты видел мой триумф. Я хочу, чтобы ты увидел, как я утру тебе нос и вырву свои овации.

Эта симфония будет лучшей из всех, что я когда-либо писал. И я даже дал ей название. Я назвал ее в честь Карли. Она заслужила, чтобы я посвятил ей свою композицию, как я уже посвятил ей всю свою жизнь. А я заслужил последний выход на сцену.

Очень скоро на сцене сыграет «Жизнь ангела Смерти», и очень скоро ты, Всевидящий, встанешь со своего места, чтобы похлопать мне и понять, как ты ошибался. Ты столько раз ставил мне подножки, но я поднялся. И мне вовсе не нужна маска.»

Тайлер еще не раз возвращался в ресторан «Белый Лебедь», но лишь потому что Клод приглашал его выпить с ним и рассказать немного о новой симфонии. Тайлер и думать забыл о своей работе в ресторане. Он взял отпуск, сказав Джейкобу, что ему просто необходимо написать его композицию. Все-таки она должна была быть лучшей из всего, что он творил, чтобы она смогла поразить весь зрительский зал. Ричард же оказался большим ценителем музыки и в далеком прошлом – музыкальным критиком. Он с большим удовольствием изучал все сочинения Тайлера, и что очень удивило Блэйка, даже из его уст прозвучало слово «гений». Клод, изучив записи Тайлера едва ли не потребовал, чтобы тот максимально постарался и подарил ему свою лучшую симфонию. И Блэйк пообещал это сделать.

Вот только он обещал подарить свою симфонию не Клоду, а Карли. Эта новая композиция должна была быть написана о его сестре. Тайлер вдруг понял, что именно она должна быть решающим пазлом во всей картине. Эта композиция была последней и единственной надеждой на то, чтобы Тайлер смог накопить денег на операцию своей милой сестре.

И, конечно же, Блэйк просто не мог не поделится этой новостью с ней. Когда Тайлер вернулся домой после заключения договора с Клодом, он тут же бросился к своей сестре, которая что-то мастерила, сидя у себя на кровати, и схватил ее на руки. Он прижал ее к себе и счастливо засмеялся не в силах выговорить и слова. Он был так счастлив, как был, когда впервые увидел ее. Как тогда, когда ему вынесли этот маленький новорожденный комочек жизни. Он так бережно взял ее на руки и буквально стал задыхаться от той любви, которая заполнила его до краев. Он был безмерно счастлив от того, что просто любил. Тайлер просто и искренне любил свою маленькую сестренку, как любой отец любит своего ребенка. И именно эту любовь он хотел описать в своей симфонии. Он хотел передать, сказать мелодией, как сильно он влюблен в Карли. Он хотел полностью отдать ей через музыку свою душу и попрощаться с ней. Он хотел попрощаться со своей жизнью, чтобы отдать последние ее лучи Карли. Чтобы она когда-нибудь держала эту свечу и, идя по темному тоннелю, когда увидит свет, улыбнулась и сказала: «Я вижу, что это был ты, Тайлер. Теперь – вижу».

Тайлер полностью окунулся в работу. Он совершенно забыл о том, что должен спать. Он забылся в музыке, в своем сочинении, в симфонии и в той бесконечной любви, которую хотел показать в ней. Он даже стал реже пить кофе, чтобы не ходить в туалет. Он просто писал. Он выписывал на листе ноты, в голове каждый раз прокручивая ту мелодию, которая получалась у него, выбрасывал неудавшиеся работы и продолжал писать. Только писать.

«Жизнь ангела Смерти» должна была получится идеальной! Ему не нужна была бездушная и глупая песенка! Ему была необходима величайшая симфония века! Он хотел слышать овации! Он хотел увидеть в зрительном зале, как его милая Карли встанет и будет громче всех аплодировать ему. Ему было необходимо, чтобы этот подарок был лучшим. Ведь это был подарок ее жизни. Это и была ее жизнь. В композиции Тайлер всеми силами старался передать ее. Он хотел на языке музыки рассказать все то, что ему пришлось пережить, что пришлось пережить им с Карли. В симфонии просто необходимо было показать, как красива и прекрасна была его сестра. В этой композиции должны быть ее горькие слезы и ее прекрасный смех. В этой симфонии просто необходимо показать то, за что так сильно Блэйк любил ее. И он писал. Он писал свою историю любви. И любовь эта была ничуть не менее сильна, чем в тот самый момент, когда Карли только родилась. Она была даже сильнее. Это было самое сильное чувство из всех, что испытывал Тайлер. Оно витало вокруг него, душило своей красотой и ласкало ему все тело. И Тайлер хотел передать в одной лишь симфонии это чувство. Он хотел, чтобы Карли, услышав «Жизнь ангела Смерти» почувствовала все то же самое. Хотел добиться максимального возбуждения во всем зале, показать, что эта любовь – это смысл жизни. Смысл жизни, который должен быть у каждого человека. Тайлер у хотелось, чтобы от нот каждый из находящихся в зале, каждый из тех, кто будет играть эту симфонию, задрожали от того приятного и пронизывающего холода, проползающего вдоль позвоночника. И чтобы именно от этого холода их бросало в жар.

«Жизнь ангела Смерти» должна была стать симфонией самой сильной боли и самой сладкой эйфории. Это должна была быть ария самого Всевидящего и переписать ее под Его диктовку обязан был сам Блэйк. И лишь после того, как он услышит овации, он сможет лично признать себе, что он «гений».

И он писал. Он убивал себя изнутри, выплескивая всего себя и все свои чувства на бумагу. На лист бумаги с нотами, которые должны были превратить этот текст без слов в самую великолепную музыку.

Саму симфонию Тайлер писал целый месяц и еще половину месяца он репетировал ее с оркестром. Он запрещал ее слышать Клоду или Карли. Эту симфонию он доверил лишь самому себе и музыкантом. Ричарда же Блэйк заверил в том, что тот услышит «истинное пение ангелов», когда Тайлер будет руководить оркестром. Тайлер пообещал Клоду самые незабываемые эмоции в его жизни, и он не лгал, он не собирался нарушать своего обещания.

Тайлер был максимально строг к музыкантам, потому что хотел, чтобы концерт прошел идеально. Но и те старались, как могли. Они выкладывались изо всех сил и те из них, кто не просто играли, но и слушали, выходили со сцены на дрожащих ногах. И Тайлер, глядя на них, понимал, что у него получилось. У него вышло именно то, что он хотел, потому что его музыка вызывала тот самый эффект, который был нужен. Она вызывала необходимый ему экстаз и боль в области груди, на которую потом страшно жаловались музыканты после репетиции, когда Тайлер мельком подслушивал их разговоры.

Наконец, настал день концерта. Тайлер смог достать бесплатные билеты для Карли через Клода, так что она сидела в лучшей ложе рядом с Ричардом и его женой. Он хотел, чтобы она слышала и видела, что он создал для нее.

Перед выступлением Блэйк не пил успокоительное, чтобы самому прочувствовать все то, что собирался играть и слушать. Он хотел насладится своим детищем. И вот, он вышел на сцену. Он коротко поклонился зрителям, а после повернулся к музыкантам. Он дождался полной тишины в зале сделал три легких коротких удара кончиком палочки по краю пюпитра, на котором были нотные листы. Тайлер коротко кивнул своим музыкантам, своим верным воинам, как всегда делал это на репетиции и дождался, когда те ответят ему таким же кивком. Вся эта сотня человек кивнула ему совершенно синхронно, как он и заставлял их делать на репетиции. Он хотел, чтобы все было идеально. И начало было идеальным. Он не успел начать работу, а уже вспоминал, как всегда кивал Альберту перед игрой. Но все эти люди, все они никогда не смогли бы заменить ему Улама.

И Тайлер стал дирижировать. Он не смотрел на ноты и делал все практически с закрытыми глазам, полностью погрузившись в симфонию. Он дирижировал, управляя сотней пар рук и погружался в композицию все сильнее. Он чувствовал, как его тело и душа сливаются с мелодией и переплетаются воедино. Его сердце замирало, а из глаз на второй минуте игры начинали сочится слезы. Тайлер Блэйк сгорал в экстазе, который создавал собственными руками, и готов был извиваться прямо на сцене, выгибаться и подаваться вперед к музыке от возбуждения. Ему было плевать на зал. Ему было плевать на зрителей, – он слишком увлекся тем, что слышал. В его голове, в его совершенно потерянном и обезумевшем сознании остались лишь слабо трепещущие мысли о Карли. Он знал, он чувствовал, что она сидит в зале и слышит его. Она слышит громкие стоны и крики его души. И ее душа тоже замирает. Она стонет и извивается от агонии и любви, что переполняет сердце юной девушки. Тайлер знал, что она, Карли, в тот момент чувствовала все то же самое, что чувствовал он, когда создавал эту симфонию для нее.

И в тот день ангел Смерти снял маски со всех, кто слышал историю его жизни. Он буквально сорвал карнавальные костюмы, он сорвал с душ людей ложь, в которой они погрязли, оставляя их обнаженными в зале. Они слушали не музыку. Они слушали откровение. Самое чистое и самое искреннее откровение, которое навечно должно было избавить их от похоти. Которое за счет всей той любви, которая была пожертвована ему, тех жизней, каких стоила эта музыка, оно должно было омыть этих людей от серости.

Это был триумф Тайлера Блэйка, величайшего гения музыки в этом чертовом сером мире, и фиаско великого Всевидящего, единого отца всего этого мира.

Музыка долго разливалась по всему залу со сцены, но, когда слушатели стали задыхаться от того, как глубоко они уже погрузились в эту мелодию и насколько сильно поглотила их вся та любовь, все то безграничное чувство, которое все эти годы испытывал Блэйк, музыка умолкла. Тайлер опустил палочку и красными от слез глазами посмотрел на музыкантов.

Все затихло.

Весь зал застыл в гробовой тишине. Все умерло в тот самый момент, когда перестала играть музыка. Когда «Жизнь ангела Смерти» закончилась и несчастное крылатое существо, потеряв свои крылья, стало падать вниз. Вниз, в серый и ужасный мир. Все было мертво, и теперь Тайлеру оставалось лишь выждать момент, чтобы повернуться лицом к своему миру, родившемуся заново. Он не знал, что он увидит, а потому несколько секунд стоял спиной к залу, застыв с затаенным дыханием. Его коленки задрожали от страха. Тайлер боялся обернуться и увидеть пустой зал. Он боялся, что его не слушали, не услышали и что он опозорился хуже, чем, когда бы то ни было. Он боялся, что не заметил, как отвернулась от него Карли, пока разум его был полностью поглощен собственным возбуждением и музыкой. Тайлеру показалось, что даже фрак, который был на нем в тот момент, начал душить его. И все это длилось пару секунд. Пару секунд тишины, которые превратились в вечность для перерождения.

И Тайлер Блэйк обернулся. Он обернулся и увидел полный зал людей, лица которых были полны самых различных эмоций: боли, радости, восхищения, но лишь одно было общим у всех – это был шок. Тайлер чувствовал, как люди смотрели на него в страхе, словно увидели свой самый страшный и самый прекрасный ночной кошмар. Но взгляд главного слушателя Тайлер запомнил навсегда: Карли сидела в своей ложе рядом с ошарашенным Клодом, закрыв нижнюю часть лица своими прекрасными ручками, и вся в слезах смотрела на своего брата. Знала ли она тогда, что только что услышала? Наверное, да.

Внезапно весь зал и все музыканты вскочили со своих мест. Тайлер дернулся и поначалу не понял, что происходит, но тут случилось, то, чего он ждал услышать здоровым сознанием, но никак не опьяневшим сердцем. Весь зал буквально взорвался овациями. Тайлера оглушили аплодисменты, и он весь в слезах замер на сцене, едва улавливая своим затуманившимся взором, как на сцену падают цветы. Его засыпали цветами и громкими овациями. «Браво!» – раздавалось по всему залу с самых разных его концов и даже со стороны музыкантов. Это был триумф!

Это была победа! Это была мечта!

Тайлер стоял в Большом зале. Тайлеру аплодировал сам Всевидящий, встав со своего места и глядя на него во все глаза. Даже сам Всевидящий ошеломлен и восхищен услышанным. А Блэйк стоял на сцене не в силах пошевелится. Он сыграл свою лучшую симфонию. Он убил ангела Смерти, поставив в его жизни резкую точку, и теперь стоял в зале, оплакивая его и свое сознание, которое полностью отдал музыке.

Тайлер развел руки в стороны, выронив палочку, и согнулся в резком и низком поклоне едва ли не до самого пола. Он кланялся в благодарность заполненному залу и Клоду за то, что те подарили жизнь его сестре, а своей сестре – за то, что та сделала эту жизнь его смыслом.

И лишь после этого Тайлер смог выпрямиться и упасть вниз, потерявшись в своем опустошенном сознании, в своей темноте. Умереть, чтобы переродится снова.

Запись сто двадцать седьмая

«Запись сто двадцать седьмая. Дневник пятый.

Все хорошо, дневник. Все замечательно. Всевидящий, похоже, оценил мою игру и теперь аплодирует. Я подарил ему прекрасное выступление, а он наградил меня прекрасной жизнью моей сестры.

Мне просто не верится, что у меня все получилось.»

Тайлер не без радости в душе и облегчения на сердце предчувствовал скорейший конец своего ужасного спектакля. Почти сразу после того, как Блэйк получил деньги за концерт, он отправил Карли в больницу. Его не смущало даже то, что он упал в обморок прямо на сцене. Его никак не могло волновать это, потому что он тогда упал победителем. Он упал, услышав овации, и он готов был упасть снова. На сей раз ради Карли. Он готов был упасть ей в ноги и после крепко обнять ее. Ведь он уже отдал ей все. И теперь ему оставалось ждать, когда это все она получит лично в руки. Пока же та жизнь, которую отдал ей Блэйк зависела лишь от хирургов. Но если верить Арчибальду, то Карли будут оперировать лучшие доктора, а значит она будет жить! Она будет жить! И эта мысль согревала Тайлера сильнее, чем какая-либо другая.

Когда Карли положили в больницу, осмотр ее длился два дня, а потому Блэйк не мог навестить ее. Он два дня не видел свою милую Карли и ему было уже паршиво от этого расставания. Однако очень скоро ему все же позволили прийти в больницу, чтобы увидеть сестру. Тайлер примчал туда так быстро, как только смог.

Тайлеру казалось, будто он летел. Ему было наплевать на все на свете. Он забыл даже о словах Клода, что он убедился в том, что Блэйк был гением. Блэйку в тот момент просто хотелось видеть Карли. Он хотел оказаться с ней рядом как можно скорее и как можно скорее умереть в ее объятиях.

В больнице Тайлер встретил Арчибальда Клауса, который взялся проводить его до палаты. Доктор был в замечательном настроении и, по всей видимости, был очень рад видеть Тайлера.

– М-мистер… Клаус, – Тайлер подошел к Арчибальду и пожал ему руку в знак приветствия.

– Доброе утро, мистер Блэйк, – улыбнулся доктор. – Вас ждали.

Тайлер вопросительно посмотрел на доктора, ожидая пояснения.

– Ваша сестра, – сказал Арчибальд и поправил очки-половинки. – Должен сказать, вы молодец. Вы смогли поразить не только меня, но и весь город. Все только и говорят о вашем гениальном выступлении.

Блэйк немного смутился, но предпочел промолчать. Когда Арчибальд кивнул ему, Тайлер пошел с ним по больничному коридору. Тайлеру пришлось по дороге выслушивать слова восхищения и похвалу от Клауса. По его словам, он до последнего не верил, что Блэйк сможет в срок накопить нужную сумму денег. А его восторг по поводу «Жизни ангела Смерти» был просто неописуем. Арчибальд рассказывал, что ходил туда с женой и своим младшим сыном. И Тайлер был мало удивлен, услышав, что вся семья Клаусов после выступления заливалась слезами. Тайлер слушал это не только от Арчибальда, но и от других своих знакомых. Он через музыку рассказал им свою историю, и, хотя большинство из них не поняло ни единого слова, все они смогли проникнуться этим откровением. И все они почувствовали, как потрескалась от этих звуков их маска. Не нужно было иметь высочайший голос, чтобы разбить стекло. Было вполне достаточно уметь говорить нотами, не прибегая к использованию букв и иных символов.

Слушая Арчибальда, Тайлер выпрямился во весь свой немаленький рост и гордо заулыбался. Своим жестом он словно сам хотел доказать сам себе, каким высоким он был по сравнению с доктором и как он вырос даже по сравнению с тем, каким он казался каких-то десять лет назад. Впрочем, об изменениях в Блэйке вполне говорили его темные круги под глазами и седые пряди волос. И был лишь один плюс в этих изъянах, которые добавились к изначальному нелепому облику Блэйка, – это была не маска. Тайлер был живым. И он улыбался искренне, испытывая настоящее, неискусственное счастье!

Карли же теперь была в безопасности. Она должна была быть вот-вот прооперирована, и после этого они с Тайлером заживут по-новому! Тайлер ждал этого, возможно, даже больше, чем его сестра. Ему отчаянно хотелось забыть об этом спектакле, разрушившем его жизнь. Ему хотелось забыть об Альберте, о Немом и о Крэйге, который теперь уже никогда не посмеет и пальцем тронуть его и его любимую сестру.

Никто не посмеет ее тронуть.

– Тайлер! – увидев своего старшего брата, Карли вскочила с койки и крепко обняла его.

Блэйк охнул и прижал к себе сестренку, проведя руками по теперь уже коротким черным волосам.

– Т… Твои волосы…

– Перед операцией их было необходимо обрезать, – засмеялась девушка и поцеловала Блэйка в щеку, от чего тот мгновенно залился краской. Действительно, что ему эти глупые волосы? Зачем ему ее волосы, когда она могла вот так поцеловать его, и Тайлер мог почувствовать тепло ее нежных и мягких губ? Она была прекрасна любой.

Тайлер знал, что таких девушек в мире больше нет. Для него Карли была самой лучшей и самой искренней. Он знал, что не сможет полюбить никого больше, чем ее, а потому даже если бы она кардинально изменилась внешне, он знал, что душой она всегда будет самым близким для него человеком. Он любил ее душу. Он любил ее просто за то, что она была рядом и он мог вот так прижаться к ней, уткнувшись носом в ее узкое плечико и закрыв глаза.

– Т-ты как? – негромко спросил Тайлер, не отпуская свою сестру.

– Не знаю, – Карли отпустила Блэйка и села на свою кровать, окинув взглядом палату. Там стояло еще три кровати, но все они были пусты. – Тут со мной еще три девочки, но с ними так скучно. Одна из них сейчас как раз на операции, а две другие куда-то ушли. Тайлер, – Карли посмотрела на Блэйка, – здесь так тоскливо! Я хочу поскорее вернуться с тобой обратно домой!

Тайлер сел рядом с Карли и заулыбался, положив ей руку на плечо.

– Мы… не вернемся домой, К-карли.

– Что? – Карли вытянулась и изумленно посмотрела на своего брата. В ее глазах заблестели нотки испуга, а сама она растерялась, будто бы не поняла, что только что услышала. – О чем ты? Что значит «мы не вернемся»?

– Мы… уедем, – тихо сказал Блэйк, взяв сестру за руку и поцеловав ее ладонь. – М-мы… Мы уедем… И забудем обо всем… этом.

Карли крепко сжала ладонь Тайлера и посмотрела ему в глаза. Блэйк замер, когда его сестра взяла его ладонь второй рукой и пристально стала смотреть ему прямо в глаза. Ах, ее прекрасные глаза! Ее глаза были самыми красивыми из всех тех, какие когда-либо видел Блэйк. Они были нежно голубыми, живыми и, казалось, будто в них отражалось небо. Небо, какого в городе G, увы, никогда не было.

– Уедем? Мы уедем отсюда? – выдохнула Карли, не отрывая взгляд от Тайлера.

– Д-да, – кивнул Тайлер, тоже взяв крохотные ручки Карли уже в обе руки. – Я… Покажу тебе… Одно место, – начал Тайлер. – Я покажу тебе… лес. Ах, Карли… Там… Там так красиво! Там всюду… Звучит музыка! Карли, ты… Я никогда не слышал такой музыки! Она самая… самая красивая из всех!

Карли изумленно смотрела на своего брата, словно слышала самую глупую шутку в своей жизни. Но Тайлер не лгал и не шутил. Он давно пообещал себе, что покажет Карли лес и даст ей услышать пение птиц. Ей должно было понравится. Ей не могло не понравится в лесу, ведь это место было прекрасно. Оно было не менее прекрасно, чем сама Карли, а музыка листвы должна была удивить ее ничуть не меньше, чем самая гениальная симфония Тайлера, которую она слышала тогда в зале. Да, он не умел использовать такие же ноты, какие использовала природа, но он старался хотя бы попытаться быть близок к тем великолепным ариям леса.

– Лес? Ты серьезно? – с недоверием спросила Карли и Тайлер кивнул ей.

– Д-да. Да, мне его… показал Альберт, – прошептал Блэйк, опуская голову и касаясь лбом их переплетенных с Карли рук. – А потом… Потом мы уедем отсюда… Навсегда.

Карли какие-то время еще молчала, пытаясь понять, правдой ли было то, что она услышала, но судя по тому, что на лице ее очень скоро появилась улыбка, она верила. Она вдруг вырвала руки из рук старшего брата и крепко обняла его.

– Тайлер! Тайлер, ты даже не представляешь себе, как я хочу уехать! Я хочу забыть всю эту дрянь, – внезапно расплакалась Карли. – Я хочу забыться. Забыться навсегда, как когда услышала твоего «Ангела»!

Тайлер улыбнулся и крепко прижал к себе Карли. Да, он уедет! Он улетит с Карли на первом же корабле после того, как покажет ей тот чудесный вид, скрытый за каменными стенами города. И они будут счастливы.

Тайлер и Карли Блэйк станут самыми счастливыми людьми на свете, а в особенности Тайлер. Он увидит, как его сестра будет жить и радоваться той самой жизни, которую он создал для нее. Она будет благодарна ему, и он, Тайлер, никогда не забудет того, как она хлопала ему в тот день, когда он сыграл свою лучшую композицию. Он будет слышать эти аплодисменты каждый раз, когда будет смотреть в ее счастливые глаза и понимать: это его заслуга.