Текст книги "Пятый дневник Тайлера Блэйка"

Автор книги: Вероника Сазонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

Запись сто двадцать девятая

«Запись сто двадцать девятая. Дневник пятый.

Операция будет уже завтра. Всевидящий, я знаю, что ты смотришь! Я держу пальцы скрещенными и молюсь.

Завтра все, наконец-то закончится. Мы с Карли уедем уже через две недели. Мы будем счастливы и нас больше никто и никогда не достанет. Ох, Всевидящий! Спасибо! Наконец-то все кончено! Наконец-то мы покинем этот чертов город и сможем забыть весь этот кошмар. Я смогу забыть.»

С самого утра было пасмурно. Все небо затянули серые тучи, сквозь которые не пробивалось и малейшего лучика света. Но все это было лишь мелочью по сравнению с тем, как взволнован был Тайлер. Он с самого начала дня был на ногах и раздумывал о том, как на следующий день он придет в больницу к полудню и увидит Карли. Он представлял, как обнимет ее, как он скажет ей, как сильно любит ее и как он счастлив, что все закончилось. Он уже был счастлив, осознавая, что те годы, что он потратил на то, чтобы операция состоялась, он уже пережил.

Арчибальд пообещал Тайлеру, что Карли будут оперировать лучшие нейрохирурги. Подумать только, а ведь это было так страшно! Так страшно, наверное, было видеть буквально каждый человеческий нерв, знать его строение в малейших деталях, как хороших музыкант знал строение своей скрипки. И хоть Тайлер прекрасно понимал, что его сестра никакая не скрипка, но он прекрасно понимал, что те, кто лечили ее, обязательно спасут ей жизнь. Все-таки он собрал нужную сумму за год до ее двадцатилетия, а значит он не опоздал. Он успел, и он от того был уже почти на седьмом небе.

Блэйку отчасти было смешно за самого себя, ведь он, казалось, волновался из-за того, что должно было произойти даже больше, чем его сестренка. Но, тем не менее, Тайлер уже предвкушал, как после операции свозит свою сестру в лес. Он знал, что лес и его музыка должны были понравится ей.

– Уже… завтра… – прошептал Тайлер, глядя на себя в зеркало.

Тайлер уже слышал, как в его душе играет кода всей той ужасной симфонии, что он слушал и играл десять лет. Он даже улыбнулся от осознания того, что ему больше не придется носить маску, ему больше не придется выходить на сцену и лгать всем, кто его окружает. Все будет великолепно – Блэйк знал это. Блэйк не без слез счастья на глазах уже видел перед собой все то, что ему и Карли предстояло: он видел, как они будут путешествовать, как она станет замечательным механиком, видел, как она когда-нибудь выйдет замуж, а он, Тайлер, будет возится уже со своими племянниками, такими же милыми и замечательными, как и его сестра. Блэйк даже не жалел, что за все это время так и не обзавелся собственной семьей. Он понимал, что он был лишь посредником между его матерью и Карли. И он был бесконечно рад, что он пронес это бремя и что теперь с Карли все будет хорошо. Тайлер пожертвовал собой ради того, чтобы его сестра была счастлива; он пожертвовал своей свободой и своим настоящим лицом, играя жуткую роль, ради того, чтобы Карли никогда не пришлось надевать маску; он отказался ото всего, что мог позволить себе в течение всех этих лет, но лишь ради того, чтобы все это потом было у его возлюбленной сестры. И это было не напрасно! Тайлер впервые в жизни ни на йоту не сомневался теперь, что все это было не зря.

Тайлер заварил себе крепчайшего кофе и сел за свой письменный столик, чтобы написать в дневнике новую запись, после чего закрыл записную книжку и отодвинул ее в сторону, а сам отпил немного из своей чашки. Тайлер просто не мог оторвать от себя мысли о том, что уже завтра он будет, возможно, счастливейшим человеком на свете, а уже через пару лет он увидит, как самой счастливой девушкой становится его милая Карли.

Тайлер заглянул в ящичек стола, где лежала его новая записная книжка. Теперь он начнет жизнь с чистого листа. Он отложит чертов пятый дневник куда подальше и сможет начать новый. Он и Карли. Все маски были сняты. Все роли отыграны, а арии спеты. Теперь для них звучала лишь кода, сулившая своим собственным окончанием лишь счастье, полное самой искренней и душевной музыки. Немой остался легендой, как и Кристофер Грин. Без сомнения, теперь Тайлер мог не вспоминать о них и обо всем этом дьявольском карнавале.

Телефонный звонок раздался, когда Тайлер уже допивал кофе и был уже намерен пойти на кухню, чтобы убрать чашку. Блэйк отставил кофе в сторону и поднялся со стула. Звонок посреди дня? Как правило Тайлеру в такое время без единой на то причины мог позвонить только Альберт. И Тайлер действительно подумал о нем. Он подумал на секунду, что возьмет трубку и услышит низкий басистый голос своего лучшего друга, который, наверняка, обеспокоен тем, почему Тайлер не на работе и на кой черт он соврал Нэшу, что болен. В этом был весь Улам. Был. Но теперь не было ни Альберта, ни даже того же Томаса. Они оба были лишь отголосками прошлого. Они теперь были сыгранными нотами на перевернутом листе. Они отыграли свои роли и ушли со сцены. Особенно не вовремя ушел Альберт. Тайлер бы очень хотел, чтобы ему звонил именно он. Чтобы он поддержал его и Карли. Чтобы он снова сказал ему, что все будет отлично и сообщил по телефону, что им нужно встретится. Тогда бы он обязательно рассказал Тайлеру о новой придуманной им авантюре, как это всегда бывало в их детстве.

Но ничего этого Тайлер уже никогда не услышит.

Блэйк подошел к телефону, в очередной раз мысленно задавшись себе вопросом, кто мог бы звонить ему. Тайлер чуть помедлил, решив поскорее выяснить это, и снял телефонную трубку. Он поднес ее к уху и своим привычно дрожащим голосом спросил, кто тревожит его в такой час.

Сначала он услышал фамилию, а потом уже стал слушать то, как ему что-то говорили. Тайлер слышал слова прерывисто и неотчетливо, потому что он не хотел их слышать. Он не слушал, он просто держал трубку у своего уха и смотрел в сторону окна. Он замер, почувствовав, как пол уходит у него из-под ног, а дом мгновенно рушится, обращается в пыль, в прах. И он падал. Он падал вниз, в бездонную пропасть, в холодную и безмолвную пустоту, которая затягивала его все ниже и ниже, заставляя полностью тонуть в этой темноте. Тайлер боялся темноты.

В комнате раздался глухой удар об пол, и телефонная трубка упала рядом с лицом Тайлера, а из нее продолжали доносится приглушенные слова:

– Мистер Блэйк? Мистер Блэйк, Вы меня слышите?

***

Тайлер и раньше проваливался вот так в свой темный мирок, где никого не было и где он чувствовал лишь теплые объятия своих иллюзий и тихую почти беззвучную музыку. Ему всегда отчасти даже нравилось нырять в эту пропасть с головой. Она всегда казалась ему такой манящей и такой уютной, что ему не хотелось вылезать оттуда, но, как правило, его вырывал оттуда жутчайших запах нашатыря. Но на этот раз рядом не было доброго доктора Клауса или его лучшего друга Альберта. На этот раз Тайлер лежал на полу так долго, что пустота для него стала вмиг холодной и негостеприимной. Она выталкивала его из своих объятий в то время как он искал у нее спасения и приюта. Она всем своим поведением показывала, что Тайлер больше не нужен ей, что она больше никогда не обнимет и не приласкает его, как было раньше. Она жестоко ударила его в самое сердце и оттолкнула от себя в реальный и уродливый мир. А в реальном мире за окном уже бушевала гроза и ливень, который играл по крыше свою бездушную сонату.

Блэйк лежал посреди темной комнаты, глядя на телефонную трубку, из которой раздавались короткие гудки. Он лежал и чувствовал, что он до сих пор был в темноте. В непроглядной тьме, из которой не было выхода. Он дошел до конца коридора, где, как ему казалось, горел свет, но его не было. Впереди была лишь тьма и даже единственная свеча, свет которой сопровождал Тайлера, погасла. Погасла навсегда. Погасло все: погасли фонари, прожектора над сценой, лампы и даже солнце. Тайлер чувствовал, как сама жизнь его разума медленно угасает и ускользает из его рук. Все закончилось.

Голова Тайлера вмиг опустела, а душа унеслась куда-то прочь, за пределы реальности, будто ее никогда и не было. Все вокруг стало серым и холодным. Все вокруг Тайлера покрылось гнилью и плесенью. И Блэйк лежал в этой грязи не в силах пошевелится. Он упал в лужу и ноги отказывались поднимать его. Все его тело было разорвано жестокой реальностью, растоптано и брошено в воду. Тайлер не умел даже плавать. Он погружался на глубину, захлебываясь и теряя кислород. Он разрывался на части и терял последние капли крови, мучительно умирая и потеряв всякую надежду на спасение. Но надежды не было с самого начала.

Тайлер лежал. Он просто лежал и, как ему казалось, умирал.

Но он был жив.

Из груди внезапно вырвался вой отчаяния. Тайлер взвыл, закричал, взревел от боли и скорчился на полу, свернувшись в комок сырости и грязи, схватившись за волосы. Тайлер нещадно вырывал со своей головы черные волосы, вперемешку с теми седыми прядями, что у него были. Он пытался разорвать свое лицо, он рвал себя на части и кричал от боли. Он бился головой о пол и орал, пытаясь избавить себя от сковавшей его агонии. Он выл, бился в истерике и пытался снова потерять сознание, но по собственной воле у него не выходило ничего. У него не выходило снова схватить скрипку и заиграть музыку. Он кулаками разбивал маску на тысячи осколков и вгрызался в нее зубами до крови. Тайлер заливался слезами, глотая кровь, сочившуюся из прокушенной губы.

Истошный вопль заглушил разве что раскат грома. Голос у Блэйка хоть и был сильным, но в ту минуту он был будто бы раздроблен на части, которые короткими порциями вырывались из уст, словно рвота. Сам Тайлер чувствовал себя оголенным, чувствовал себя освобожденным от ярких и красивых иллюзий. Он упал в реальность и теперь не мог сдержать крик. Все лицо его жгли горькие слезы, которые он не мог вытереть, измазывался ими, не в силах остановить бесконечный их поток. Они сами лились у него из глаз, он просто не в силах был сдерживать их. Он не в силах был сдерживать даже собственный стон.

Тайлер снова разошелся в душераздирающем крике и медленно поднялся на колени, после чего вновь закрыл лицо руками.

Он опоздал. Он так увлекся своей чертовой ролью в пьесе, что опоздал и совсем забыл о том, что есть жизнь за пределами оперы. Ему не играла никакая музыка. И вовсе не было никакой симфонии. Не было никакой любви. Не было никакой музыки. Не было ничего, это все было сном. Это все было чертовски страшным и повторяющимся изо дня в день кошмаром. Все это время была только смерть.

Блэйка не окружало ничего кроме смерти. Он так забылся в своем сне, так полюбил лживую и нелепую песенку жизни, что совсем забыл, что жизни у него никогда не было. Никогда не было. Ни у него, ни у Карли. Не было даже Карли. Теперь не было.

– Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! ТЫ… СЛЫШИШЬ?! – Тайлер вскочил на ноги и, вскинув голову вверх закричал куда-то в потолок, обращаясь, казалось бы, к трещине в потолке. – Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ!

Внезапно Блэйка захлестнула ярость. Он почувствовал самую откровенную и похотливую ненависть не только к Всевидящему, но и к своей сестре. Гнев, что все это время он сдерживал, вырвался наружу. Тайлер без какой-либо пощады к своей тесной сцене внезапно решил станцевать. И в партнеры ему попадались несчастная раскладушка, дверца шкафа, стул, постельное белье – все, что он, Блэйк, мог без труда разбить, разломать, разорвать. Он готов был разорвать даже этот отвратительный мир, это серое и никчемное полотно, если бы только у него была такая возможность. Но ничего кроме своей опустевшей и безжизненной теперь уже навсегда комнаты он не мог.

Раскладушка была разломана напополам, у шкафа была вырвана дверца, а у кровати – спинка. И если дверца шкафа была просто отброшена в сторону, то неширокая спинка кровати, как и постельное белье отправились в окно. По полу посыпались осколки стекла, но Тайлеру было плевать. Его ногти раздирали обои на стенах, руки крушили все, что только попадалось под них. Тяжелый раскат грома и крики сливались воедино, а Тайлер продолжал крушить и крушить всю комнату. От вида рисунка на стене он снова залился слезами, снова закричал от боли и стал рвать этот никчемный кусочек обоев.

– Ты мне… больше… не нужна! Мне больше… никто не… нужен! Никто! Никогда!

Тайлер задыхался от собственной злости и не мог остановить поток того гнева, что буквально вырывался из его сердца. Блэйк схватил скрипку, что вылетела из футляра, когда вместе с ним упала со шкафа, и стал молотить ей о стену. Ему больше не нужна была эта скрипка. Он больше не хотел даже вспоминать об Альберте или Карли. Он больше не хотел играть эту глупую музыку. Музыка была лишь обманом. Вся его жизнь была лишь обманом и вечным карнавалом лжи и грязи.

Блэйк сорвал со своей шеи кулон и замахнулся, чтобы бросить его за пелену дождя, но его остановил громкий стук. Тайлер замер на месте, слушая, как кто-то из соседей ломился в его дверь, по всей видимости услышав крики и шум. Но он не спешил открывать. Он не спешил тронуться с места и вообще пошевелиться. Тайлер замер, подняв руку с зажатым в кулаке кулоном. Тайлер беззвучно ревел, как маленький обиженный ребенок и невидящим взглядом смотрел в окно.

Стук не прерывался около минуты, но вдруг стих, а перед глазами у Тайлера сверкнула яркая молния. Синхронно с новым раскатом грома Тайлер упал на колени и заплакал. Просто заплакал, согнувшись и прижав к обрывающемуся сердцу кулон. Он плакал и, дрожа, смеялся.

– П-прости меня… П-прости меня, Карли… Я… Я не успел… Мы… Мы не увидим… Ле-леса, – хихикал Блэйк, всхлипывая. Он посмотрел на кулон и на выгравированный текст на нем.

«Любимому брату». Любимому и никчемному брату.

Тайлер расхохотался и вновь забился в истерике. Он снова заплакал от боли и на этот раз уже не пытался остановить этого. Он больше не пытался утешить себя тем, чтобы крушить все вокруг. Он просто лежал на полу и плакал. Он плакал и смеялся над собственной ничтожностью.

Да, пожалуй, время уходить. Я заканчиваю этот дневник и в то же время навсегда покидаю этот серый город. Заканчиваю эту жизнь. Жизнь, в которой мне не место.

Все закончилось. Смысл потерян.

 Начать искать новый или хотя бы исчезнуть в небытие окончательно.

Конец записи.

От автора

«Пятый дневник Тайлера Блэйка», пожалуй, действительно довольно короткая история, и многие ее детали остались скрыты за кадром. Тем не менее, мне бы хотелось поставить на ней точку.

Некоторые истории просто должны быть недосказанными, чтобы читатели могли сами проникнуться ими, подумать над тем, что же было с персонажами дальше? Ведь мы все-таки так и не узнаем дальнейшую судьбу Тайлера. Возможно, он погиб, возможно, он обрел свое счастье? На этот вопрос, к сожалению, не могу дать ответ даже я. Быть может, у Вас получится? Все-таки именно короткие и недосказанные фразы дают нам наибольший простор для нашей фантазии.

В любом случае мне бы хотелось сердечно поблагодарить в первую очередь Вас, мой уважаемый читатель! Ведь какой бы ни была история, а без тех, кому она хоть немного интересна, она не сможет прожить долго.

Не меньшую благодарность стоит выразить и таким людям, как Александра Бондарь, Анастасия Агафоновой, а также моим замечательным родителям: Алексею и Диане Сазоновым! Без этих людей «Пятого дневника» бы никогда не появилось. Они долгое время вдохновляли меня, помогали и не позволяли опускать руки.

Огромное спасибо им и, конечно же, Вам!

Именно благодаря Вам Тайлер Блэйк смог дождаться своих оваций и достойно уйти со своей сцены!

В. Л.