Текст книги "Чужая жизнь (СИ)"

Автор книги: Вера Окишева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Прилегла, даже не надеясь на сон, но организм решил по-своему, и я провалилась в мир сновидений, где меня опять преследовали чувственные поцелуи манаукца, его красные глаза, тихий голос, признания в любви.

Открыв веки, не сразу сообразила, что это был не сон. Алиас гладил по щеке и просил проснуться.

– Уже прилетели, – шепнул он. – Вставай, дорогая.

– Я Кэйт, – напомнила ему.

– Кэйт, мы прилетели домой. Вставай, лежебока, – чуть насмешливо произнёс он и с лёгкостью откинул одеяло. Оценивающе прошёлся взглядом по сорочке.

– Как соблазнительно, жаль, у нас с тобой ещё много дел.

– Каких? – грубо отозвалась. Меня бросало в дрожь от злости при виде его самодовольного лица. Гад!

– Одевайся – и узнаешь! – протянул руку, а я её проигнорировала.

Но встать и гордо уйти мне не дали. Схватил за руку, прижал к себе, наклонился, словно хотел заглянуть в мою душу, но вместо этого поцеловал. Играя языком, дразнился, ласково покусывал. Рукой гладил по спине, а второй зарывался в волосы. Я старалась не реагировать на его поползновения. Я даже хотела укусить его язык. Но он был скользким и юрким. Отстранившись, Алиас усмехнулся и уточнил:

– Злишься?

– Ненавижу, – жёстко ответила.

– О, вот этого не надо. Накажу.

– Тогда не трогай меня, – вырвалось. Я сама не поняла, как перешла на «ты», но после того что он мне устроил, никакого уважения к нему не испытывала.

– Дорогая, как же я могу не трогать тебя? Ты же соблазняешь меня своим видом, своим взглядом. Я давно уже твой с потрохами, но ты продолжаешь влюблять меня в себя с каждой прожитой вместе секундой.

Я хотела вырваться, но манаукец вновь припал к моим губам. Я не выдержала и укусила. Он рассмеялся, но отстранился. Я ждала, что ударит за непокорность, но он только зарылся рукой в мои волосы.

– Не злись, дорогая. А то накажу. Мне, кстати, понравилось, и тебе тоже. Твоё тело помнит меня, желает меня.

Я хотела возразить, но замерла с отрытым ртом. Удивлённо воззрилась на манаукца. А моё тело ведь и вправду помнило его! Помнило его руки, иначе бы мне было противно. Но даже сейчас, прижатая к нему, я просто злюсь, а тело же трепещет, низ живота стягивает от того, что я чувствую силу, исходящую от модифицированного.

Тамино легонько стукнул по подбородку, закрывая мне рот.

– Муха залетит.

Я моргала, не понимая, что происходит. Даже потрогала торс манаукца, прижалась щекой.

– Почему? – недоумённо переспросила. – Что ты со мной сделал?

– Ничего, дорогая. Просто ты моя жена и мы любим друг друга.

– Я тебя точно не люблю, – возразила. – Да и Берта любила всегда только себя.

Лицо альбиноса закаменело. Предупреждающе сощурились красные глаза.

– Ещё посмотрим, – с этими словами он направился к шкафу и достал очередной наряд по своему вкусу. Я стояла и ждала, когда он принесёт брючный костюм бирюзового цвета. Пока я одевалась, он достал туфли на высоком каблуке.

Под пристальным взором манаукца обулась. Он подхватил меня под локоть, и я не успела себя осмотреть. Лёгкая ткань струилась от каждого шага, а блузка без рукавов на груди была сшита с запахом. Тамино, кажется, остался доволен моим видом. Я шла, ведомая им по уже знакомому коридору. В этот раз, спускаясь по трапу, я в изумлении оглядывалась по сторонам. Небо! Надо мной было голубое небо с белыми воздушными облаками. Глаза защипало от яркого света и от обуревавших меня чувств. Небо! Самое настоящее небо. Голубое небо и чистый ветер, чуть холодный, но пьянящий.

– Дорогая, что с тобой? – обеспокоенно спросил Алиас.

Мы остановились посередине трапа. Я оглядывала простор незнакомой планеты, не веря своим глазам. Я впервые спустилась на планету. Здание космопорта было игриво раскрашено в яркие живые цвета. Манаукец развернул меня к себе и обхватил ладонями лицо и повторил:

– Что случилось?

– Небо, – указала я вверх. – Я никогда его не видела.

Тамино поднял лицо вверх, затем посмотрел на меня.

– Видела и не раз. Это наш дом, планета Новоман. Сейчас приедем домой, там море.

– Море? – переспросила, во все глаза воззрившись на Алиаса. – Настоящее море? С чайками?

– Чаек здесь нет. Завозили, но не прижились. Но море настоящее, в нём даже плавать можно. Если хочешь, можно…

– Хочу, – выпалила, не дослушав, закивала головой. – Хочу купаться в море.

Манаукец улыбнулся, поцеловал. А я вспомнила, что я злая на него и замычала протестуя. Но это только развеселило Алиаса. Он стал спускаться вниз, помогая мне не оступиться, так как я смотрела не под ноги, а вверх. Там, далеко в голубой дали, летали скаты, флаеры и даже птицы.

Космопорт был большим зданием, но мы даже не заходили в него. Сели в машину, которая поражала своими размерами. Я села в салон, боясь что-нибудь в нем испортить. Манаукец сел рядом, положил руку на моё бедро и притянул к себе.

– Не надо, – попросила у него.

– Дорогая, мы уже, кажется, решили, что я твой муж и ты моя жена. А супруги сидят рядом, – шептал мне Алиас, – держатся за руки, целуются и занимаются сексом.

Я вздрогнула, тут же вспомнив о столе в кабинете звездолёта.

– Я не буду заниматься с тобой сексом, – предупредила я его.

– Наказать? – тихо уточнил манаукец.

– Да пошёл ты, – не выдержала. Стала отодвигаться от него, а альбинос, наоборот, придвигался. Итогом моих отступлений стало то, что я оказалась прижатой к дверце. А мои губы целовали, сминая сопротивление, дразнясь языком, ногу нежно сжимали чуть повыше колена. Я упиралась руками ему в грудь, пытаясь отвернуться от жадных и жестоких губ. Но сладкая нега разливалась по телу, и в голове путались мысли. Как же божественно он целуется. Растягивая удовольствие, медленно отрывался от моих губ, чтобы снова и снова дарить свои поцелуи. За этим занятием нас и застал шофёр, который открыл дверь с другой стороны. Свет наполнил салон, я заметила испуганное выражение лица брюнета в фуражке, а затем дверца захлопнулась.

Алиас, улыбаясь, как проказливый мальчишка, стал отодвигаться, но за руку потянул за собой. В итоге выходили мы с ним из машины немного помятые, а я ещё и смущённая. Смотреть в глаза шофёру было тяжело. Дом, во дворе которого остановилась машина, был огромен! Самый настоящий дворец.

– Дорогая, рот закрой, муха залетит, – тихо шепнул Алиас.

Я подобрала челюсть и сглотнула. Вот это да! Белые колонны, длинная парадная лестница от крыльца полукругом спускалась с двух сторон. Это было как на картинках, как в фильмах об унжирцах. Я обеспокоенно взглянула на Тамино, который словно давал мне время налюбоваться его домом. Заметив мой взгляд, он под руку повёл меня по лестнице вверх. У дверей нас ждала прислуга. Я чувствовала себя неуютно. Я всю жизнь прожила на станциях, среди обычных людей. Я сама не раз работала прислугой, но никогда госпожой.

Альбинос шёл, а я рядом, с любопытством разглядывая лица двух землян-мужчин и одного солидного манаукца брюнета. Он был одет в чёрный костюм, белую сорочку, на шее повязан галстук-бабочка.

То, с каким напряжение слуги следили за нашим приближением, наводило на мысли.

– Ты уверен, что у вас с Бертой всё хорошо? – тихо повторила вопрос.

– Да, – спокойно ответил Алиас, а затем спросил: – Есть сомнения?

Я удивлённо приподняла брови и кивнула на слуг.

– Конечно, есть, – шепнула, так как мы как раз поравнялись с манаукцем. Но Тамино словно ничего необычного не видел. Представлять меня слугам он не захотел, это и понятно. Лишь кивнул манаукцу, а тот в ответ с поклоном произнёс:

– Ши Тамино, шия Тамино, добро пожаловать домой. Рады, что вы вернулись в целости и сохранности, шия.

Я поблагодарила его улыбкой. Алиас уверенно ввёл меня в холл. Рот очередной раз непроизвольно открылся. Колонны были и тут, как и лестницы, которые с двух сторон поднимаясь полукругом, соединяясь на втором этаже. По центру был фонтан в виде девушки, поливающей из кувшина каменные лилии. Над ней висела люстра. Хотя назвать люстрой этот шедевр из хрусталя язык не поворачивался. Произведение искусства!

– Мама! – неожиданно раздался детский голос, я опустила взор на второй этаж, а там стояла красноглазая девчушка.

Я обернулась на Алиаса, тот махнул рукой ребёнку, а мне тихо шепнул:

– Наша дочь Эльза соскучилась. Она так же, как и я, верила, что ты жива.

– Дочь?! – чуть ли не кричала я. – У вас есть дочь?

– У нас, дорогая. Эльза даже подарок для тебя сделала. Всё ждала, когда ты вернёшься, чтобы подарить.

– Сколько ей?

– Четыре, – тихо ответил Алиас.

Я снова взглянула на лестницу, по которой неслось золотокудрое чудо. Девочка была похожа на отца, хотя в ней больше было от Берты. Я улыбалась, глядя как весело прыгают кудряшки.

– У вас прекрасная дочь.

– Да, в тебя уродилась. Такая же красавица, – ответил Алиас и поцеловал в висок.

Я хотела огрызнуться, но девчушка бросилась ко мне, громко крича радостное «мама». А затем она чуть не сшибла меня, обнимая за ноги, и только вовремя подставленные руки Тамино не дали мне почувствовать жёсткость пола.

– Мама, мамочка, ты вернулась! Мамочка, любимая.

У меня слёзы навернулись, когда девочка подняла на меня блестящие от радости глаза.

– Мамочка, пойдём со мной. Я покажу тебе подарок, – пролепетала Эльза, плохо выговаривая буквы.

– Я не мама, – отозвалась, так как понимала, что лгать детям – кощунство. – Я твоя тётя. Меня зовут Кэйт.

Эльза улыбаться перестала, оглянулась на отца, который хмуро смотрел на меня. Я видела, что он недоволен мной, но мне было откровенно на него наплевать. Лгать ребенку я не буду. Я сама знаю, что такое ложь взрослых.

– Если ты не против, – продолжила разговор, – то я с большим удовольствием посмотрю твой подарок для мамы.

Эльза опять взглянула на отца.

– Покажи, зайчонок.

– Не показывай! – неожиданно раздался другой детский голос сверху. Я опять взглянула на второй этаж, там стоял мальчонка такого же возраста, как и Эльза, но полная копия отца. Хмурый и недовольный. Даже руки сложил на груди и ногой топал.

– Не показывай! – приказал он сестре.

– Покажу! – выкрикнула Эльза и, схватив меня за руку, повела к лестнице.

– Это кто? – тихо спросила у Алиаса.

– Это наш сын Генрих, – шёпотом ответил мужчина.

Он шёл рядом и придерживал меня за руку. Девочка была очень сильной, я жалобно взглянула на её отца.

– Эльза, – строго позвал Тамино. – Маме больно.

Девочка тут же отпустила мои пальцы. Я успокаивающе ей улыбнулась, только бы она не разревелась. Слёзки уже блестели на её ресницах.

– Нам надо с тобой поговорить, – строго сказала альбиносу.

Глава 3

Кэйт

Алиас недоумённо посмотрел. Он, видимо, считал, что говорить нам не о чем. Взойдя по лестнице наверх, я была удостоена очень тяжёлого взгляда Генриха.

– Уходи! – приказал он и топнул ногой.

– Сам уходи! Моя мама приехала ко мне! – встала на мою защиту Эльза.

А я видела детскую обиду и понимала, что он не простит Берту. Год, может, больше он будет злиться на неё, что бросила их. Потом, конечно же, забудет, но сейчас крепко запомнил.

– Генри, веди себя прилично, – строго осадил сына Алиас, а затем поднял мальчишку на руки, и тот крепко обхватил руками его шею.

Эльза же с восторгом смотрела на меня и махала рукой, зовя за собой. Мы прошли в детскую комнату, явно девичью. Всё вокруг было розовым и в бабочках. Кроватка с балдахином, зеркало и столик под ним, уставленный куклами. Шкаф огромный, на всю стену. А в правом углу, напротив кровати, целый игрушечный город.

Но Эльза вела меня к зеркалу. Я только сейчас заметила рисунок, который был на стену повешен в рамку. На нём девочка нарисовала четырёх страшных гуманоидов, на людей они слабо были похожи. Но я видела, что Эльза себя и маму нарисовала с длинными волосами. Папа и Генри были лысыми и красноглазыми. Себе Эльза глаза нарисовала как у мамы – коричневым.

Я гладила ребенка по золотым кудряшкам.

– Восхитительно. Ты настоящий художник. Мама будет рада, когда увидит. Обещаю.

– Тебе понравилось? – настаивала на ответе Эльза.

– Мне да. Очень понравилось.

Я присела перед ней на корточки. Она скромно потупила глазки, а я протянула руку, чтобы погладить её. Но так и не донесла. Ребёнок сжался, затравленно глядя из-под опущенных ресниц, а Генрих заплакал.

Я удивлённо взглянула на мальчика, и всё же погладила Эльзу. Алиас с каменной миной смотрел на нас. Я встала, хотела успокоить Генри, но мальчик разревелся громче.

– Алиас, что с ним? – у меня не было никогда детей, и как их успокаивать, знала лишь в теории.

– Генрих, успокойся, – тихо приказал Тамино, и мальчик закрыл рот. Стёр слезы и обернулся к отцу.

– Ух ты, – произнесла я восхищённо.

Эльза обняла мою ногу. Я взглянула на неё и погладила кудряшки. Мальчик всхлипнул, но потом, кажется, передумал.

– Пойдёмте в столовую, – позвал Алиас.

Эльза схватила меня за руку и потянула к дверям.

– Я буду сидеть с мамой, – громко заявила малышка.

– Не будешь, – твёрдо приказал Генрих.

– Буду! – упрямо крикнула Эльза.

– Дети, ведите себя прилично, – строго одёрнул их Тамино. – Мама устала от перелёта.

Я бросила многообещающий взгляд на Тамино, но он словно не замечал мои намёки. В столовой, которая была похожа на зал ресторана, мы сели за длинный стол. Я и Эльза по правую руку от Алиаса, который сел во главе стола, а Генрих напротив нас. Разговор не ладился. Брат все время кричал на сестру, чтобы она не разговаривала со мной и не выдавала их тайны. С Алиасом вообще не разговаривали.

Через час поняла, что Генрих маму не любит. Только отца и сестру. За Эльзу он был горой и командовал ею, как настоящий начальник. Наверное, с отца копировал. А Эльза… Без слёз невозможно было слышать её планы на будущее. Она со мной хотела построить дворец и на конях покататься. И чтобы я ей косички заплела и на ночь почитала. Я держалась весь обед, чтобы не разреветься. Моя мечта. Это моя давняя мечта. Богатый муж, правда, любящий, дети, правда, мои, родные. Я понимала, что мне нужно выговориться, причём срочно!

Потом появилась женщина в возрасте с абсолютно белыми волосами и глазами, как у Тамино.

Я кивнула ему головой:

– Твоя мать пришла, – шепнула.

Тот обернулся, затем смерил меня взглядом.

– Это няня детей. Свекровь твоя намного моложе. Шия Гонер, заберите детей в детскую.

– Не хочу, – заупрямилась девчонка.

– Беги, зайка, – произнесла я и погладила по волосам Эльзу. – Я приду сразу, как только с твоим папой поговорю. – В этот момент Генри встал из-за стола и недовольно смотрел на сестру, которая продолжала упрямиться и дуть губы. Я указала ей на брата, со словами: – Смотри, какой Генрих воспитанный, беги с ним.

– Не хочу, – заныла Эльза.

Я вздохнула, не зная, что ещё сказать, но тут вступил Алиас, он строго приказал дочери:

– Зайчонок, мы поговорим с мамой и придём.

Дети ушли, а меня прорвало:

– Где Берта? Как она могла бросить детей? Куда вы смотрели? Вы же отец!

– Дорогая, – тихо позвал Тамино, но я уже ходила вдоль стола, размахивая руками.

– Как вы могли довести детей до такого состояния? Они боятся матери! Эта гадина, смотрю, с годами не изменилась. А вы мне наврали, что она хорошая. Трижды ха, хорошая. Вы-то куда смотрели?! Они же вас любят!

Я кричала! Я давно не позволяла себе повышать голос! Я выплескивала на Алиаса накопившую злость.

– Я не собираюсь быть заменой Берты. И заменой матери я не буду. Это ваша затея выеденного яйца не стоит. Ищите Берту, тащите её сюда и пусть воспитывает детей. Как она могла? Мы же с ней сироты. Она же сама росла без родителей. Тварь! Где она?

– Дорогая, – холодный голос Тамино меня остановил, но не остудил. – Я не могу уже. Как я могу тебе сказать, где ты, если ты тут со мной стоишь. Это твои дети. Это ты их так воспитала.

– Заткнись! – рявкнула. – Заткнись! Не смей меня с ней ровнять. Я Кэйт! Я не она. Берта – твоя жена, а не я. И я никогда бы не относилась к детям так, что бы они потом боялись, когда к ним руку протягивают. Эльза же даже зажмурилась, подумав, что я её ударю!

– Дорогая, не перегибай палку.

– О, – рассмеялась я, не переставая расхаживать вдоль стола, – опять наказывать собрался? Себя накажи! Это как же надо относиться к детям?!

– Я люблю детей. Я просто работал, – неожиданно для меня стал оправдываться Алиас.

– Конечно, деньги важнее детей. Они же подрастут, надо же будет чем-то от них откупаться! – заново завелась я. – Кроме денег ничего не видим? Не видим, что мать – монстр, а дети её боятся? Год прошёл. Год! – трясла я кулаком перед Алиасом. – Год! А они всё помнят! И ты хочешь им маму мной заменить? Да пошёл ты знаешь куда! Это дети! Я не позволю пудрить им мозги. Я, как родная тётка, не дам этому произойти. Если бы могла, вообще бы родительских прав вас лишила. И тебя, бизнесмена, у которого кроме кредитов в голове ничего нет, и сестру-извращенку.

– Дорогая, – тихо произнёс Алиас, вставая из-за стола.

– Ненавижу таких самоуверенных типов как ты! – указывала на него пальцем, не собирая молчать. – Дети – самое ценное, что есть в жизни. Вы отвратительные родители, только о себе и думаете. А семейные ценности побоку.

– Дорогая, – ещё тише произнёс Алиас.

Он стал приближаться, а я схватила кувшин с водой со стола и вооружилась им.

– Не смей мне угрожать! – предупредила его.

– Любовь моя, ты очень жестока. Понимаю, что за год ты многое пережила, да ещё и с головой непорядок, – ещё шаг, и мы стоим лицом к лицу, прожигая друг друга взглядом, тяжело дыша, готовые наговорить гадости. Я уже знала, что он не ударит. Если бы хотел, давно бы поставил на место именно этим способом. Но манаукец – извращенец, и руки прикладывал не туда, куда обычные мужчины. Вспомнив наказание, опять покраснела. – Ты стала другой. Может, это наш шанс начать всё заново? Я знаю, что мало уделял внимания детям и тебе, но с этого дня я работаю дома. Я готов меняться, чтобы ты была счастлива, – он протянул руку и осторожно провёл по моей щеке. Я чуть не дёрнулась, но смело выдержала его взгляд.

– Я Кэйт. Я не стану вам заменять Берту. Ищите её дальше, – чуть ли не приказала ему.

– Перестань, – а вот манаукец мне приказал и сжал в объятиях. – Перестань злиться. Я слишком поздно понял, что тебе не хватает моего внимания. Из-за этого семейная жизнь дала трещину.

Я попыталась оттолкнуть его от себя. Возмущённо шипела, с негодовании глядя на Алиаса. Графин он с ловкостью фокусника отобрал и поставил на стол.

– Я очень виноват перед вами. Я исправлюсь, – шептал он, целовал и шептал. – Любовь моя нежная. Как же тяжело было без тебя.

Я наступила ему на ногу, но он этого даже не заметил, как и моего сопротивления. Манаукец соблазнял меня. Я оказалась на столе и испугалась, что он опять меня будет наказывать. Но Алиас, зарываясь рукой в мои волосы, целовал и целовал. Я долго не могла расслабиться, всё ждала, когда меня опять закинут на стол. Это пугало, и… Я ждала этого. Воспоминания вводили в краску, и я не хотела признаваться даже себе, что мне понравилось. Правда долго размышлять я не смогла – не до этого стало. Под ласковым натиском Алиаса я поплыла, сама обнимая его за плечи. Играла языком, вспоминала все свои навыки и обучалась новым. Даже попробовала прикусить губу, когда отрезвела от мысли, что этот гад просто пытается запудрить мне мозги. Укусила больно, зато целовать меня перестали. Тяжело дыша, мы долго смотрели друг на друга.

Ну почему он так сказочно целуется, что я забываю обо всём?

– Дорогая…

– Заткнись, – обиженно шепнула. – Я не Берта.

Собственно, чего он ждал? Да, он приятный в общении, обходительный, богатый, но я не побираюсь!

Сидеть на столе и грубить – плохая идея, но это я поняла слишком поздно. Манаукец обхватил ладонью мой подбородок и шепнул:

– Следи за языком. Я твой муж. Могу наказать и по-другому.

– Ты мне не муж.

– Напомнить, как ты кричала, что я твой муж? Прямо здесь могу устроить, – бросил вызов альбинос.

– Дети нас услышат, – возразила ему.

– Они с няней, она их не пустит, так что я смогу насладиться наказанием до самого конца. Понимаешь? Мы дойдем до логического завершения.

– Извращенец, – прошипела в ответ, держась за руку Алиаса. – Я в суд подам.

– За что?

– За насилие, – припечатала.

Закон за это карает любого. Раса тут ни при чём.

– О, а я запишу на видео твоё наказание и покажу его судье, – чуть ухмыляясь, пообещал Тамино. – Он посмотрит и решит, что ты не права. Так, как ты стонала, стонут от страсти, а не от боли.

– А я буду кричать от боли! – возмутилась в ответ, победно улыбаясь.

– Поверь не от боли, а от неудовлетворённости, – пообещал манаукец.

Рот открыла ответить, но заметила коварную улыбку Тамино и прикусила язык. Я же чуть не повелась и сама не предложила проверить! Гад! Ну какой же он извращённый, хитрый гад!

Мы опять замолчали, я краем глаза заметила графин и, схватив его, выплеснула воду ему в лицо. Затем смотрела, как мужчина ухмыляется, отплёвываясь от воды. Капли зависли на его ресницах, бровях, стали скатываться по носу.

– Успокоилась? – тихо спросил у меня Алиас и стал снимать пиджак. Лениво бросил его на стоящий рядом стул. Затем стал медленно расстёгивать сорочку.

Я молчала, прижимала к груди уже пустой графин. Сорочка упала на пиджак, а я воззрилась на белую кожу, которая упруго обтягивала грудные мышцы.

– Бить будешь? – тихо спросила.

– Не мечтай, – шепнул манаукец, наклонившись. – Никогда не бил женщин, даже если очень сильно нарывались. А это… – он указал на сорочку. Капельки воды с подбородка сорвались и упали ему на грудь, плавно скатываясь вниз. Завораживающее зрелище, от которого было сложно оторваться, так как капельки всё срывались, кожа блестела, а грудная клетка приподнималась и опускалась. Я чуть не застонала. Это соблазн какой-то. Да если бы не сестра… Если бы не Берта…

– А этого ты испугалась, – закончил Тамино и приподнял моё лицо, но в этот раз сильнее сжимая челюсть, а я вздрогнула, так как дурман его тестостерона слетел с меня, и я поняла, что смотрю в красные, сощуренные и злые глаза. – Дорогая, я понимаю, что ты расстроилась. Но давай будем честными. Ты тоже виновата, не только я. Я стараюсь изо всех сил восстановить наши отношения. А ты нет.

Я выдохнула и закатила глаза. Кувшин из моих рук вырвали второй раз.

– Я буду стараться, поверь. Дети больше будут видеться со мной. И с тобой, дорогая.

Если бы он это от чистого сердца говорил, а не играл, то я бы простила. И затяжной поцелуй с лёгким прикусом тут не при чём. Но мысль, что это всё игра, и что он муж сестры, отрезвляла, и я не поддавалась искушению.

– Конечно, конечно, – ехидно ответила, удобно расположившись в его объятиях. Мои и его бёдра соприкасались, и было в этом что-то уже привычное и даже успокаивающее. Как и смотреть на голый торс, по которому капли воды закончили свой кросс. – А Берта вернётся, что тогда делать будешь? Или она решила тебя и детей бросить навсегда? Нашла более выгодную кандидатуру?

– Перестань, – попросил Алиас и сделал это таким уставшим голосом, бережно водя пальцами по моим вискам, убирая невидимые волоски за ухо. – Я сначала тоже на это подумал. Землю носом рыл, тебя искал. А когда нашёл скайт, всё из головы вылетело. Главное, что жива. Только об этом и думал. Боялся, что ты умерла.

Я прикрыла глаза и пыталась придушить совесть, которая слезно умоляла поверить ему и не терзать больше.

– А если она вернётся? Пусть я стану вам женой…

– Ты и так моя жена.

– Гипотетически давайте поразмышляем на тему, что ваш план удался, – предложила я Алиасу, отмечая интерес в его глазах. – Я подыграю вам, что я Берта и у меня амнезия после аварии. Вы богатый, крас… – язык мой – враг мой! Я замялась, пытаясь подобрать другое слово, а манаукец недоумённо приподнял бровь, – перспективный мужчина, солидный, хоть и с багажом в виде двух детей. Но это мои племянники, а значит, считай, мои дети. И живём мы счастливой дружной семьёй, а тут Берта решает, что пора возвращаться. Что со мной сделаете? Убьёте.

Манаукец протяжно вздохнул, затем облизнулся, отводя взор. Он был на взводе, и я, кажется, добила его.

– Как же с тобой стало невыносимо сложно, – горько произнёс Алиас. – У меня никогда не возникало таких проблем на переговорах с очень вредными клиентами. Но ты переплюнула всех, дорогая. Что ты заладила – убьёшь, убьёшь.

– А что мне ещё думать! – раздражённо бросила ему обвинения. – Вы с сестрой стёрли мою жизнь! Меня теперь нет. Есть только Берта! И если она вернётся, то логический конец вашего фарса – убрать меня!

– Я ничего тебе не сделаю, – с жаром пообещал Алиас. – Я манаукец, мы не поднимаем руку на женщин. Не пачкаем себя таким позором.

– Я хочу знать, где Берта, – отозвалась в ответ, надменно сложив руки на груди.

Хотя сделала это не из вредности, а чтобы выдержать дистанцию. Изумительная, каменная на ощупь грудь манила к себе мои пальчики. Они даже зудеть начали, так им хотелось погладить, провести по ней линии, спуститься к рельефному животу.

– Я нашёл тебя, дорогая, – чуть не простонал разочарованно Алиас.

Но я не прониклась, выдержала тяжёлый прямой взгляд и приказала:

– Вы ошиблись. Ищите дальше.

Манаукец насупился, тяжело задышав, затем отстранился. Так резко стало обидно. Я дала себе мысленный подзатыльник. Нельзя было подпускать его к себе так близко. Он же специально добивается моего расположения, хочет запутать в сетях своей интриги. А так хотелось встретить настоящего мужчину. Пусть и с двумя очаровательными детьми, пусть и манаукца, но порядочного.

Я расстроенно отвернулась к камину. Столовая в зелёных тонах удивляла своими размерами, тут можно закатить настоящий пир. Большие окна выходили на море. А у камина стояло четыре кресла. Витая железная решётка не давала огню, который плясал в чёрном провале камина, вырваться на свободу. И это выглядело так реально, но всё это видимость. Имитация огня на экране встроенного монитора. Только даримое камином тепло было настоящим.

– Если мы с тобой продолжим поиски, ты успокоишься? – спросил Алиас, стоя ко мне спиной возле центрального окна. Я слезла со стола и пожала плечами, хотя надежда во мне забрезжила.

– Я не понимаю в чём? В чём я должна успокоиться? – спросила, подходя к камину.

Да, от него исходило тепло, я села в ближайшее кресло и вытянула ноги, откидываясь на спинку.

Молчание затягивалось, я обернулась и не увидела Алиаса у окна. А затем вздрогнула, когда над головой раздался его голос:

– Ты поверишь, что ты моя жена?

Я задумчиво смотрела на манаукца. Он облокотился на спинку моего кресла и напряжённо ждал, когда я дам ему ответ. Если подумать, то он ловко обошёл вопрос о том, что я должна признать себя Бертой.

– Я Кэйт, – напомнила ему.

Он молчал.

– Я не против того, чтобы воспитывать своих племянников. Они достойны счастливого детства.

Алиас продолжал хранить молчание, давая мне высказаться.

– Я не буду заменой Берты. Я совершенно на неё не похожа. А вы её любите. И я считаю это предательством, когда муж не видит разницы и признаётся в любви другой.

Манаукец отвёл глаза, но промолчал.

– Мы должны найти Берту. Как бы я ни хотела, но только она может доказать, что я её близнец.

– А если поиски приведут нас туда же, куда и меня, на станцию «Стронг»? – тихо уточнил Алиас.

– Значит, Берта меня подставила и отдала вам на откуп, – ответила ему.

Он снова от меня отвернулся.

– Я не могу поверить в то, что я Берта. Так как я её сестра – и точка. Вопрос закрыт. Я Кэйт!

– Я понял, – тихо отозвался Алиас. – Только одного понять не могу. Как тебя убедить, что ты моя жена.

Я улыбнулась.

– Мы в одинаковом положении. Я тоже не знаю, как вам доказать, что я сестра вашей жены.

– Ты моя жена! – рявкнул манаукец, сжимая кулаки. – Понимаешь? Ты моя жена. Я люблю тебя. Но знаешь, всё сложнее сдержаться. И лучше будет нам с тобой найти доказательства поскорее.

Я сначала сидела, боясь даже дышать после вспышки его гнева, а потом расслабилась. Он же обещал, что бить не будет.

– Я готова хоть сейчас начать поиски.

– Дорогая, я не знаю, что ещё тебе предоставить в доказательство. Анализам ДНК ты не веришь, доктор всё разложил тебе по полочкам – не веришь. Не бывает таких совпадений! Ты моя жена. Я для себя уже всё доказал.

– Нужно поискать в её документах, может, она с подругами общалась в соцсетях по поводу вашей ссоры.

– Не было ничего. Я искал. Разговоры только о шмотках и вечеринках. Я детективов нанимал. Итогом была ты! – давил на меня фактами муж сестры.

Я вздохнула.

– Прости, но признавать себя сумасшедшей я не собираюсь. Я в здравом уме.

– Хорошо, что ты собираешься доказать мне? Что ты сестра моей жены? А дальше?

– Я хочу узнать, кто стёр все мои данные. И надо будет их восстановить, – объяснила ему очевидное.

– А что потом, дорогая? Собралась меня бросить? Меня и детей второй раз? В первый раз не смогла, решилась на вторую попытку?

Я возмущённо открыла рот и не нашлась что сказать. Получалось, что сестра меня подставила. По всем статьям. А муж у неё ревнивый.

– Чёрт! – вырвалось у меня. – Я, знаете ли, тоже ревнивая, и не побираюсь за сестрой! Я не хочу быть вам женой только…

– Ты моя жена, – твердил своё манаукец.

– Вы муж моей сестры! Это аморально! Я хочу своего собственного мужа! – чуть ли не со слезами крикнула и, не сдержавшись, разревелась. – Своего собственного. Чтобы меня любил, а не Берту. Вы же не меня видите, а её. А я Кэйт! Я что, недостойна быть самой собой? Я что, всегда должна оставаться в её тени?

– Кэйт, – тихо позвал Алиас, – Кэйт.

Я же скинула туфли и забралась в кресло с ногами. Было так себя жалко, и на душе горько. Словно я не взрослая женщина, а маленькая девочка.

– Почему всё повторяется? Я даже сбежала от неё, а она меня стёрла. Подставила, а сама сбежала.

– Кэйт, я люблю тебя, – произнёс Алиас, присев передо мной на корточки и заглядывая в лицо. Правда, я уткнулась лбом в колени, чтобы не видеть его.

– Нет, не меня, а сестру. И вам нужна Берта. Я же совершенно не такая.

– Кэйт, успокойся, – приказал манаукец, а я рассмеялась.

Он так своих детей успокаивал, решил, что на меня тоже подействует? Размазывая пальцами слёзы по щекам, с улыбкой взглянула на растерянного альбиноса. Он не знал, как остановить мою истерику.

– Так всё же вы поверили, что я Кэйт? – тихо уточнила. – Или вы знали, что я Кэйт?

– Дорогая, я могу называть тебя, как ты хочешь. Но я никогда не соглашусь с твоим желанием меня бросить. Я не отступлюсь. Ты моя.

– Выпить есть? – с горя спросила, понимая, что если не выпью, то новая истерика не заставит себя долго ждать. – Только не нонарское.

Алиас сомневался недолго, затем встал и ушёл к столу, позвонил в колокольчик. Пришёл слуга и Тамино потребовал принести унжирского светлого шампанского.

Я мысленно присвистнула. Это же дорого и изысканно! Чёрт! Ну почему он не меня любит, а сестру? Почему сказка не может случиться со мной? Только кошмар.