Текст книги "Чужая жизнь (СИ)"

Автор книги: Вера Окишева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Вип-зона состояла из нескольких лож, которые окружали сцену, а на ней творилась бесстыдная оргия. Несколько унжирцев рвали на себе одежды и, покрутив их над головой, вызывающе дёргая бёдрами, кидали их беснующейся публике.

– После этих наши выступают! – прокричала Агнесса, садясь на диванчик. – Нонарского? – спросила она у меня, указывая на панель заказов.

– Нет, давай, что в ресторане пили. А то вырублюсь, так и не увижу ничего, – ответила, вспоминая реакцию организма на нонарский алкоголь. И опять открылось ещё одно. Берта пила нонарское вино! Причём просила его у Алиаса.

– Давно, что ли, не пила?

– Год, – выдала ей. – Говорю же, бедный землянин попался.

– Понятно. Тогда я себе нонарского, а тебе унжиское шампанское «Рассвет».

– Хорошо.

Кричать было дико сложно. Музыка резала слух. Ничего в том, что вытворяли унжирцы, не видела прекрасного. Хотя они всегда славились утончённостью в манерах и хиты обычно у них лиричные, а тут… Заказ поставил перед нами робот-официант, мы расплатились с ним тут же, таковы были правила заведения.

Я решила, что нужно продолжить расследование и с тоской признала Агнессе:

– И всё же я скучаю по лапусику.

Она обернулась ко мне и предложила ему позвонить.

– Номер не запомнила, комфон отобрали, – начала уныло перечислять.

– Значит, не судьба, – выдала Агнесса и обернулась к сцене, так как музыка, наконец, затихла.

– Дамы, милые наши дамы, сейчас на эту сцену выйдет трио «Любовь без границ»! Поприветствуем их!

Зал взорвался, и Агнесса вскочила с дивана. Я тоже стала аплодировать, с любопытством ожидая появления местных звёзд.

Сцена погрузилась во тьму, затем ярко вспыхнули прожекторы, и на подиуме оказались три унжирца. Абсолютно голые под лёгкой тканью юбок. Они стояли, расставив ноги на ширине плеч, а руки держа за головой. Агнесса завизжала. Я скептически окинула взглядом стройные, подтянутые тела. Их мужские органы были с явными признаками боевой готовности. И тут грянула музыка, медленная, лиричная. А мужчины начали свой странный танец, который больше подходил женщинам, а никак не мужикам. Но меня поразила пластика: руки, словно не имея костей, создавали волну, пальцы выгибались под странным углом. От каждого шага разноцветные юбки порхали вслед за своими хозяевами. Агнесса села на диван, и я тоже.

Никогда не видела подобных танцев. Завораживающе красиво, нежно, а затем чувственно. Мне казался в каждом движении призыв подойти, пасть к ногам, целовать.

Тряхнув головой, заметила, что и Агнесса смотрит на унжирцев влюблёнными глазами. Я снова взглянула на трио. У каждого был свой цвет волос: зеленые, красные и оранжевые. Женоподобные лица были доведены до божественной красоты косметикой. Золотистая кожа выглядела гладкой, ровной. Тонкие пальцы, узкие бёдра. Я опять поплыла, наблюдая за тем, как двигаются бёдра, как вздрагивают и шевелятся гениталии, прикрытые прозрачной тканью.

Неожиданно я поняла, что хочу их. Всех троих сразу. Дикая мысль, странное томление и голова закружилась. Я встала, сжимая виски.

– Ты куда? – рявкнула на меня Агнесса и вскочила с дивана. – Я первая.

Она смело забралась на стол и прыгнула прямо на сцену. Я думала, она разобьётся, но Агнессу поймали сильные руки унжирца, и она оказалась прижата к его крепкому торсу.

Я удивлённо смотрела, как и остальные хотели повторить манёвр безумной подруги Берты, но вокруг сцены поднялся защитный стеклянный барьер. Агнесса оказалась отрезана с актерами от зрителей. Унжирцы обступили её, чтобы за несколько секунд полностью раздеть. Я смотрела и не могла поверить. У меня в голове не укладывалось, как она спокойно позволяла им себя гладить. Один обнял её со спины, и зрительницы взвыли. Агнесса выгнулась, потянулась за поцелуем, и тут же взмыла вверх, поднятая унжирцами, так и не получив желаемое. Мужчины держали её с трёх сторон, широко раздвинув ноги и руки, кружили, показывая зрителям женщину во всей её природной красе. Затем поставили на ноги. Двое продолжали держать за руки, а третий опять подошёл к ней со спины, ткань его юбки упала на пол, а Агнесса запрокинула голову. Он брал её на глаза у всей публики, медленно двигаясь в такт музыке. Я поняла, что всё, больше не могу. Я заводилась от этого представления. И трясущимися руками позвонила мужу.

Я облегченно выдохнула, когда он ответил без заминки.

– Алиас, прошу, забери меня отсюда! – жалобно вскрикнула.

– Выходи, – приказал он, гневно глядя на меня.

Я с удивлением узнала за его спиной коридор станции. Я рванула с места, спустилась на лифте, а затем, расталкивая зевак, пробралась к выходу. Распахнув дверь, просто упала в объятия Тамино. Меня всю трясло, я горела. Очень знакомые ощущения, словно после нонарского вина.

Он поднял меня на руки. Я, прикрыв глаза, вдыхала ставший родным аромат его парфюма.

– Прости меня, – тихо шепнула. – Я хотела узнать о Берте.

– Узнала? – Алиас ответил громко, я кивнула, но продолжать разговор не могла.

Нужно было понять, как рассказать правду. Когда оказались в салоне знакомого скайта, Алиас чуть ли не кинул меня в кресло, а сам встал надо мной, сложив руки на груди, и я поняла, что не в том он настроении, чтобы слушать.

– Прости, что не предупредила, – решила начать издалека и объяснить причину своего поступка.

Мне кажется, я услышала зубовный скрежет. Алиас продолжал оставаться неподвижным. Опасный, злой. Только тронь – взорвётся.

– Почему ты меня обманул? – решила давить на совесть. Алиас продолжал сохранять молчание.

Меня всё ещё знобило, я обнимала себя за плечи, поглядывая на Тамино исподлобья.

– Ты сказал, что она прилежная жена. Ты мне солгал. Она не изменилась ни на грамм. Ты знал, что у неё был любовник? – продолжала я допрос, правда, допрашиваемый, казалось, в рот воды набрал. Молчал и молчал, только сопел и сверлил меня гневным взглядом.

– Алиас, ты хоть понимаешь, что у неё был любовник? Как ты это допустил? – начала заводиться я.

Я не понимала таких женщин никогда. Ведь таинство брака – это верность мужу и себе. Если бы я вышла замуж за Альфреда, то оставалась бы ему верна. Пусть не любимый, но муж.

Скинув туфли, забралась в кресло с ногами. В душе было паршиво и от открытий, и от всего сегодняшнего вечера.

– Я хотел всё начать сначала, – неожиданно тихо произнёс Алиас, опускаясь в кресло напротив. – Ты потеряла память, забыла меня. Ты изменилась. Я решил, что это шанс начать всё с чистого листа, Кэйт. Я знал, что у тебя любовник. Ты с ним…

– Не смей меня с ней ровнять! – в слезах выкрикнула. – Слышишь, не смей! Я бы никогда не смогла изменить мужу. Не смогла бы. Это подло, это гадко. Она спала с ним и даже не любила его, и тебя не любила.

Я уткнулась лицом в колени, давая возможность слезам, наконец, пролиться.

– Алиас, я так испугалась, – призналась я. – Они её прямо на сцене у всех на глазах, а она довольная. Мерзость.

Я передёрнула плечами от воспоминаний. Неожиданно горячие губы прикоснулись к моим рукам. Я подняла голову. Алиас сидел на корточках передо мной и осторожно покрывал поцелуями кисти моих рук.

– Больше так не делай, – тихо шепнул он. – Я думал, ты всё вспомнила. Думал, что всё вернётся на круги своя.

Радость затопила моё сердце. Я порывисто обняла его за шею, опуская ноги на пол. Он перестал злиться на меня. Он испугался, что я превратилась с Берту. Значит, я ему больше нравлюсь! Неожиданно я поняла один момент.

Я отстранилась и, заглядывая в красные глаза, спросила:

– Алиас, но ты Берту любишь, а она же вот такая.

Я указала на себя. А манаукец сжал меня в объятиях.

– Я такой тебя любил, пока не узнал новую. Я с новой силой в тебя влюбился, дорогая моя. Надышаться не могу тобой, боюсь из вида упустить. Мне страшно, что ты станешь прежней. Оставайся такой навсегда, прошу.

Я поцеловала его в шею, всхлипывая. Он всё же любит меня. Меня, а не Берту. Значит, есть шанс, что и выберет он меня! Сердце готово было выскочить из груди, от слёз голова болела. И дышать было трудно от распирающей любви.

Я целовала его шею, плавно подбираясь к уху, прикусила мочку, заводясь от хриплого дыхания Тамино. Он держал меня в объятиях, гладил по спине. Я выгнулась от нестерпимого покалывания. Кожа словно горела огнём.

– Алиас, мне плохо, – жалобно всхлипнула, вспоминая, что так же я себя чувствовала после вина. – Хочу тебя, – шепнула, ощущая, как разгорается пламя между ног. – Возьми меня, – попросила, обнимая его лицо ладонями и впиваясь в губы.

– Что пила? – требовательно спросил меня Тамино, обхватывая ладонью подбородок.

Я глухо застонала, радуясь и пылая.

– Вино унжирское, – сипло выдала, хватаясь за удерживающую меня крепкую руку. Она была такая сильная, горячая, и мои ладони так плавно скользили по ней, пробираясь в рукав голубой сорочки.

– Кэйт. Что пила? – повторил вопрос Алиас.

– Шампанское пила. Немного. Честно, – с улыбкой соврала ему.

Ну не говорить же, что бутылка точно в меня влезла. А ещё в меня может влезть кое-что большое, горячее.

– Точно унжирское? – не унимался Алиас, склоняясь всё ближе. Я тонула в омуте его красных глаз. Он был так близок и так недоступен.

– Да, конечно, – кивнула, облизнув пересохшие губы. Я бы не отказалась от ещё одного бокала. – Алиас, ты такой красивый, большой. Поцелуй меня, – шепотом попросила, сложив руки, моля.

– Кэйт, это наркотики, – не о том всё думал Алиас, ой, не о том. – Ты даже не пьяна.

– Алиас, я хочу тебя, очень. Давай повторим как сегодня. Мы на этом кресле ещё не пробовали.

– Кэйт, дорогая моя, скажи, что ты принимала. Это важно.

– Ни-че-го, – по слогам протянула я. – Алиас, я хочу тебя, прямо сейчас. Ты же хочешь меня? – я протянула руку, но не успела даже прикоснуться к его паху. Он резко оттолкнул меня от себя, вставая, и стал раздеваться, а я притихла, следя за ним. Алиас снял с себя пиджак, затем бросил мне:

– Встань.

Я, готовая на всё, встала.

– Руки, – очередной приказ.

Я радостно протянула их ему. Мне нравилась его идея связать меня как обычно. Он такой фантазёр! А потом поставит на колени.

Я удивлённо моргнула, когда Алиас надел на меня пиджак.

– Ты неправильно его надеваешь.

Тамино меня развернул к себе спиной и стал застёгивать полы пиджака.

– Нет, дорогая, всё правильно, – с усмешкой и лёгким раздражением отозвался альбинос.

Я рассматривала длинные рукава, не понимая, зачем всё это, а он уже схватил их и завёл за спину, затем, резко дёргая, завязал. Я словно в смирительной рубашке оказалась.

– Алиас, – в голове как прояснилось.

– Кэйт, – развернул меня к себе лицом Тамино, – это наркотики на тебя так влияют. Я могу, конечно, воспользоваться тобой и сделать это прямо тут, в скайте, но мы прилетим быстрее, чем закончим предаваться похоти. Так что потерпи до дома, а вот там я тебя накажу за все свои истрёпанные нервы.

Наверное, он прав, и это наркотики. Я так хотела, чтобы он меня наказал.

– На столе? – спросила в надежде.

– Где хочешь, любимая. Могу и на полу, могу у окна, – распалял мою фантазию Тамино. Он сел в кресло и усадил меня к себе на колени. Его ладонь гладила по колену.

– А сейчас? – тихо уточнила, поглядывая на его длинные пальцы, которые ласково скользили по ткани чулка.

Алиас поцеловал меня, его рука нырнула под подол. Я задрожала, открываясь перед ним, раздвигая колени.

– Да, – тихо шепнула, размыкая поцелуй.

– Нет, – ответил Алиас, склонив голову набок, рассматривая меня. – Плохая девочка должна терпеть.

– Я не могу, – пожаловалась ему. – Там всё горит, – показала я взглядом где. – Хотя бы пальцами, но сейчас.

Его рука ожила, поглаживая трусики, меня пробила дрожь. Я выгнулась, закусив губу.

– Нет, Кэйт. Ещё немного потерпи. Дома я возьму тебя на столе в кабинете. Хочешь?

– Да, очень, – даже представив это, я потекла. Горячая пульсация разрасталась, словно он брал меня уже резкими толчками.

– А потом на диване, – шепнул возле моих губ Алиас, а я двигала бёдрами, тёрлась о его пальцы, которые ускользали от меня.

– Да, на диване тоже хочу, – с трудом сглатывая, прикрыв глаза, согласилась. Хочу почувствовать его холодную кожу спиной, тереться об неё под натиском Алиаса.

– Плохая девочка, – рассмеялся Тамино, целуя в шею. – Ты в этом осталась такой же жадной и податливой. Всё, как я люблю. Я обожаю твою покорность, Кэйт.

Мне казалось, мы не долетим. Я думала, что сгорю, и не будет мне спасения. Мы прибыли в уже спящий особняк, нас встречал лишь Селан. Полумрак коридоров таил в себе загадочную тишину. Ковры заглушали шаги Тамино, который внёс меня в кабинет.

Освободив меня от своего пиджака, он направился к столу, на ходу приказывая раздеться. Я расстегнула платье, скинула его на пол, потом бюстгальтер. Алиас достал уже знакомую коробку, взглянул меня и снова приказал:

– Всё остальное оставь. Украшения сними.

Я подчинилась, бросая на пол кольца, серьги и колье. Стояла, дрожа, словно от холода, обнимая себя за плечи.

Он позвал меня к себе. Я смотрела на золотой ободок, он так хищно блестел, словно жаждал сомкнуться на моей шее. Я приблизилась и развернулась спиной к Алиасу.

– Волосы убери.

И снова приказ, и снова я послушна его воле. Приподняла свои локоны, и тяжелый металл обхватил шею. Затем браслеты заняли свои места. Коробка была убрана. Я смотрела на Алиаса, мечтая поскорее почувствовать его. Мысленно подгоняла, пока он колдовал с браслетами. Вибрация сцепила запястья вместе.

Тамино подвёл меня к столу и, убрав волосы в сторону, заставил вибрировать и колье. Мои руки невидимая сила дёрнула вперёд. Я подалась за ними и опустилась на столешницу животом.

– Вот так, – довольный голос Алиаса раздался сбоку. Он присел, положив локти на стол и опираясь о них подбородком, стал рассматривать меня.

– Ещё раз вырядишься подобным образом, я выкину все твои вещи. Будешь ходить только в домашнем, – пригрозил он, ухмыляясь. – Ты повела себя непростительно дерзко, Кэйт. Сколько мужчин видели тебя? Знаешь? А я сбился на третьей сотне, – медленно говорил Алиас, замечая моё недоумение. – Я отправился за тобой сразу же, как только проводил Жибора. Я был в ресторане, следил, как ты беседуешь со своей уже бывшей подругой. С сегодняшнего дня её не пустят на порог нашего дома, дорогая. И ты не будешь с ней общаться, это мой приказ.

– Алиас, – я попыталась его остановить.

– Я не хочу, чтобы ты искала себя прежнюю, Кэйт. Ведь амнезия дело непостоянное, и память к тебе может вернуться в любую секунду. А я не хочу, чтобы ты вспоминала прошлую жизнь. Мне эта нравится. Ты снова стала той, с которой я познакомился и влюбился. И дерзкая, и скромная.

– Алиас, отпусти меня, – раздражённо потребовала. Понятно, что ничем он со мной заниматься не будет. Только отчитывать ни за что.

– Зачем, ты же сама хотела наказания, – я услышала мурлыкающие нотки в голосе манаукца и замерла, так как по позвоночнику пробежалась будоражащая волна.

– Алиас, я хотела не так! – вскрикнула.

Я не могла встать из-за наручников, они крепко держали меня, их было не сдвинуть ни на миллиметр на столешнице, как приросли.

– Дорогая, ты наказана на столе, как и хотела.

– Да не так я хотела. Алиас, ты садист. Чего ты хочешь? Чтобы умоляла?

– Нет, – тут же отозвался он, – чтобы поняла, что не права. Чтобы поклялась, что больше так не будешь. Дай обещание, что не станешь искать встреч с бывшими подругами. Хочу, чтобы ты жила настоящим, смотрела в наше счастливое будущее и не искала забытых воспоминаний.

– Алиас, я тебя не забыла, я тебя не знала до того самого момента, как ты появился на моей несостоявшейся свадьбе, – еле сдерживая гнев, объясняла ему. – Мы с тобой никогда до того момента не виделись.

– Виделись, моя дорогая, виделись, – стоял на своём Алиас. – Поверь мне.

– А ты мне поверишь? – устало спросила у него.

Мы долго смотрели в глаза друг другу, пока Алиас не встал и не провёл рукой по спине. Вздрогнула, прикрыв глаза, радуясь успокаивающей ласке.

– Кажется, тебя отпускает, – прокомментировал Тамино. – Дорогая, давай ты мне с самого начала расскажешь о своей гулянке. Я должен понять, чем ты отравилась в этот раз. Начиная с момента, как ты вышла из дома, – потребовал он у меня, а сам чертил пальцем узоры по спине.

Я прислушивалась к своему телу. Он был прав. Я уже не так остро реагировала, и кожа не зудела. Задумавшись, я поняла, что он просто не хотел мною пользоваться, когда я была в горячке.

– Алиас, ты не хочешь меня из-за того, что я не в себе?

– Это наркотики, Кэйт. Тебе было всё равно кто тебя имеет. Ты бы даже разницы не почувствовала.

– Это не так! – недовольно выкрикнула. – Я же позвонила тебе, когда поняла, что со мной что-то не так.

– Поэтому я и не злюсь.

– Не злишься? – изумилась я. – Да ты себя не видел в скайте.

– Это не злость, а ревность, любимая. Ты себя со стороны не видела. Очень откровенный наряд, Кэйт. Ты словно призывала всех мужчин к соитию.

Глупая улыбка непроизвольно появилась на губах. Ревность, значит. Как бы ещё суметь отличать её от злости.

Я решила не усугублять свое положение и стала честно рассказывать с момента, как оказалась в машине Агнессы, отвечала на вопросы по поводу названия, вида и количества выпитого и съеденного. Алиас продолжал водить рукой по спине, иногда спускался ниже, а я блаженствовала и расслабленно лежала на столе, готовая заурчать от удовольствия.

– А потом мы вошли в этот клуб, а там все голые, танцуют, целуются. Везде дым, светомузыка.

– Дым? – переспросил Тамино.

– Да, дым, знаешь, пускают иногда на концертах и в клубах.

– Понятно теперь, а запах был?

– Да, был, сладковатый, – я подняла голову и попыталась обернуться. – Ты думаешь это из-за дыма?

– Скорее всего, – отозвался Алиас. Я заметила его улыбку и окончательно успокоилась. Он точно не злится. Может и отпустит, в конце-то концов.

– Клуб этот пользуется своеобразной славой. Он закрытый, и вход в него только избранным. Ну а чтобы раскрепоститься, пускают наркотический дым, позволяющий не думать о правилах. Вольные мыслители за любовь и мир во всём мире. Занимайтесь любовью, а не воюйте! Слышала лозунги?

– Да, – когда-то слышала и даже считала, что они правы. Вот только почувствовав на себе эту самую любовь, была теперь с ними не согласна.

– Молодец, сейчас дам лекарство от головной боли, чтобы утром не умирать, – Алиас заботливо поставил передо мной стакан с водой, расцепил руки, отключая браслеты, и протянул таблетки.

– Кэйт, обещаешь больше не искать прошлого? – тихо спросил он у меня, выжидающе глядя, как я пью лекарство.

Тяжело вздохнув, я попыталась поспорить:

– Алиас, ты мне не веришь, а я боюсь, что она вернётся, и перед тобой встанет выбор. Ты уверен, что готов его сделать? Я вот честно не готова оказаться не у дел. Ты её любишь, а не меня. И она имеет на тебя все права.

– Кэйт, перестань. Ты моя жена.

– По документам да, но у вас дети.

– У нас дети, – поправил меня Алиас. – Я хочу ещё больше детей, – шепнул он, поглаживая место за ухом, где был вживлён чип.

– Мне нужна уверенность в завтрашнем дне, поэтому я и ищу Берту. У неё был любовник, унжирец по имени Тиол или Тиала, я не знаю, как правильно. Давай найдём его.

Алиас сделал лишь шаг ко мне, и я оказалась смята в его руках. Он больно дёрнул за волосы, впиваясь яростным взглядом в моё лицо. Сильная рука стиснула до боли в костях.

– А больше ничего не хочешь от меня потребовать? Может мне ещё его в нашу кровать уложить? Дорогая, это жестоко. Я должен найти твоего любовника? Ты в своём уме у меня такое просить? Ты не будешь его искать, ты будешь сидеть дома с детьми и ждать моего прихода. Ты будешь послушной женой и забудешь про своего любовника, запомнила? Я твой муж, я твой единственный мужчина. Только я, любимая. Больше никто к тебе не прикоснётся. Никогда.

Это было страшно! Вмиг из спокойного, улыбающегося и такого родного Алиас превратился в сущего демона, который ревновал и плевался язвительными словами. Я кивнула, понимая, что только что у него попросила. Я сама спровоцировала его и теперь просто не знала, как успокоить.

Закрыла глаза, чтобы не так страшно было.

– Я люблю тебя, дорогая. Почему тебе этого мало? – с болью в голосе спросил Тамино и, ослабив хватку, обнял. – В твоём сердце есть хоть капля любви ко мне?

– Есть, – отозвалась в ответ, осторожно обнимая его широкий торс. – Поэтому и прошу найти её. Я не хочу тебя потерять, если она захочет вернуться. Алиас, ты просто не представляешь, как страшно однажды проснуться и понять, что ты лишь сказочный сон. Что ты не мой, и все слова о любви не для меня. Я же не смогу без тебя, без детей. Наверное, смерть будет лучшим для меня решением, чем жить без вас.

– Кэйт, перестань говорить глупости. Какая смерть, какая потеря? Это я боюсь тебя потерять. Я! Я готов тебя держать возле себя вечность. Как глупцы, честное слово. Любим друг друга, боимся потерять и делаем только хуже, – рассуждал Алиас, всё также удерживая меня в объятиях. – Кэйт, не заморачивайся ни о чём. Забудь прошлое, и уж тем более о любовнике не вспоминай.

– Хорошо, обещаю, – кивнула в ответ.

Нужно его успокоить, а потом поискать ещё чего-нибудь в контактах Берты. Имя мне известно, может, что и найду. Я так рассуждала, глядя в глаза Алиаса, который отстранился и, кажется, что-то замыслил.

– Молодец, – шепнул он, накрывая мои губы своими.

Целоваться с ним, обнимая за плечи, было восхитительно. Прикрыв глаза, ловила его губы, не отпускала, пробовала на вкус. Его руки блуждали по моему телу. Он гладил лишь подушечками пальцев, вызывая щекотку, но и разжигая пламя желания. Я снова тонула в охватившем меня томлении, лишающем воли, дарующем лишь одно желание – чувствовать его всего. Я начала снимать с него рубашку, покрывая поцелуями плечи, ключицы. Алиас прижимался губами к моей шее, послушно ожидал, когда я его раздену. После того, как с рубашкой было покончено, смело взялась за штаны. Эта странная его манера не надевать нательное бельё удивляла. Мужская плоть воинственно поглядывала на меня своей головкой. Но я, прижимая ладони к бёдрам Тамино, решила сначала его подразнить. И стянула вниз брюки, приседая. Смотреть на замершего в ожидании Алиаса снизу было весело, он ведь надеялся, а я сморщила нос, встала, потянулась за поцелуем.

– А ботинки? – остановил меня Тамино, отстраняя рукой, опираясь ею мне между грудей.

Я возмущённо вздохнула, но потом выдохнула.

– Тогда садись, – приказала ему, указывая на диван.

Алиас, смешно перешагивая, добрался до него, сел. Я же, как покорная жена, встала перед ним на колени и приступила к окончательному и бесповоротному раздеванию. А Алиас опять расправил диван, готовя его к нашему соитию. Время от времени я поглядывала на браслеты. Украшение было очень красивым, и иногда брякало от соприкосновения друг с другом. Сняв ботинки, стянула брюки до конца. Погладив колени Алиаса, с улыбкой хотела оседлать его, но успела лишь опереться руками на грудь в намерении сесть на его колени, как оказалась погребена под мощным телом. Я едва заметила тень на лице Тамино, но стоило ему оказаться сверху, он сразу повеселел.

– Кэйт, ты не будешь доминантом никогда. Даже не пытайся вести в этой игре.

Я немного расстроилась, так как хотелось уже самой взять в руки процесс и даже сесть на мужскую плоть. На снимках это выглядело до безумия прекрасно. Видимо, это только в моих глазах прекрасно, Тамино был иного мнения.

Он навис надо мной, сжал грудь и взял её в рот. Я вздрогнула, испугавшись, что он её откусит, но острое наслаждение пробило вдоль позвоночника. Я выгнулась, зарываясь в его волосах, а он медленно выпустил из плена своего горячего рта сосок и снова втянул в себя, так глубоко и волнительно. Между ног у меня всё взбунтовалось, оживая.

– Алиас, – шептала ему, открывалась, расставляя ноги в стороны, сжимая коленями его талию. Тамино же был как всегда неспешен, как волны спокойного моря, накатывал на меня волна за волной. Ласкал грудь, нехотя отпуская, чтобы снова подарить блаженство и негу.

Удерживая за плечи, Алиас спускался вниз, целуя, лаская. Я задыхалась, я парила. Я была огнём, я была ветром. Моя душа трепетала, порываясь вырваться из грешного тела. Тамино сжал в руке ткань трусиков и потянул вниз, тяжело дыша, прижимаясь губами между ног, там, где всё так сильно пульсировало, что мне казалось, он это чувствует. Оставшись в одних чулках, я сквозь полуопущенные ресницы наблюдала, как этот белоснежный хищник возвращается ко мне, накрывает телом. Он помог себе рукой отыскать вход в расщелину моего естества и рывком ворвался, удерживая мою голову. Я вскрикнула, хватаясь за его плечи. Он практически полностью вышел и снова ворвался в меня, принося с собой ураган. Я застонала, пытаясь удержать его в себе. Алиас был резок и медлителен, он целовал после каждого вторжения, следя за моим выражением лица. Его ладонь не давала отвернуться от мягких губ, не давала возможности избежать проникновения до самых глубин. Я двигалась, извивалась. Мне хотелось кричать от переполняющих эмоций. Сердце билось в груди, оглушая. Но я не могла повлиять на Алиаса, он брал меня как хотел того сам, полностью погружаясь одним резким толчком и снова оставляя меня. И когда он ускорился, я с облегчением застонала, прижалась сильнее, прикрыв глаза, благодарно целовала в шею, не в силах говорить, только стонать, только звать его, только цепляться, чтобы не потерять.

Сквозь рвущиеся стоны я слышала его шёпот на неизвестном языке. Но не было сил отозваться, я полностью растворилась в вихре, который уносил меня прочь от проблем, от всего насущного. Главное было лишь двигаться навстречу ему, ловить своими губами его, кричать от разрывающего сердце восторга.

– Какая же быстрая, – тихий смех на грани сознания привёл меня в чувства.

Алиас оставил меня одну, а я открыла глаза, рассматривая белую гладь потолка. В крови слышались отголоски урагана страсти, который ещё недавно царил во мне. Я улыбнулась и потянулась, сладко зевнув.

Алиас вернулся, довольно улыбаясь. Он продемонстрировал ещё два золотых браслета. Я села, с удивлением глядя, как он надевает их на мои ноги.

– Сразу не стал показывать, чтобы не пугалась, – подмигивая, сообщил мне Тамино.

Я видела, что он всё ещё был в боевой готовности. Ему одного раза было мало.

– Боишься? – спросил Алиас, вставая.

Я сглотнула, рассматривая украшение. Я не боялась, но неприятно засосало под ложечкой. Слишком уж светились его глаза радостью.

– Нет, – смело ответила, протягивая руки.

– Люблю тебя, – шепнул Тамино, разводя мои руки в стороны и целуя в губы. Он уложил меня на диван, отпуская руки. Оседлав меня, он погладил мои губы большим пальцем, затем надавил, врываясь между ними.

– Давай, Кэйт, это не страшно, – приказал он.

Я обхватила его запястья руками и начала медленно облизывать его палец, как умела, не отрывая взгляд от красных глаз, которые меняли цвет от расширяющегося зрачка. Тамино тяжело дышал, прикрыв веки. Большой палец заменил указательный, обхватила его губами. Затем добавился средний палец. Сразу два ласкать языком было сложнее, но Алиаса начало трясти, дыхание его стало прерывистым.

– Да, Кэйт, ещё, – подбадривал он и приказывал.

Я пьянела от того, как действует на мужчину моя, казалось бы, невинная ласка.

Его горящие глаза гипнотизировали, вкус кожи возбуждал.

– Всё, хватит, – остановил меня Тамино.

Перевернув меня на живот, он завёл мне руки за спину, браслеты завибрировали, запястья соединись. Следующими вибрировать стали браслеты на ногах, но ничего не происходило. Последним завелось кольцо на шее. Алиас согнул сначала одну ногу в колене, затем другую. Я чувствовала, что он колдует над браслетами. Закончив, он отошёл в сторону.

– Восхитительно, – выдохнул он. – Удобно?

– Нет, – призналась, пытаясь привыкнуть к натянутым мышцам.

– Привыкай, – невозмутимо ответил Алиас, присаживаясь рядом на диван и сжимая мои волосы на затылке. Он целовал меня, шептал, чтобы успокоилась и доверилась.

Я уткнулась лбом в диван, когда он отпустил мои волосы. Пыталась держать свои чувства в узде. Но Алиас начал гладить руками ноги, бёдра, придвигая к краю дивана.

Я не видела, что он делал, но чутко прислушивалась. Он встал на колени, обхватил руками меня за бёдра и приласкал языком горящую от прошлого раза промежность. Нашёл возбуждённый бугорок, чуть придавил пальцем, заставляя вновь возжелать, погружая в порочное пламя, позволяя ему поглотить моё тело, проникнуть в самую душу. Я пылала для Алиаса, я хотела его. Моё сердце радостно звало его. Он вошёл в меня предельно нежно, пристраиваясь, ища удобную позу. А когда я привыкла, он начал свой безумный танец. Таранил меня в бешеном ритме, заставляя петь для него. Я стонала, удивляясь, как ярче и глубже чувствовала его проникновения. Умирала от нестерпимого ощущения, что в любой момент могу взорваться, но освобождение не приходило, а Тамино не останавливался. Он держал за щиколотки, тянул на себя, ускоряясь. Я всхлипывала, мечтая поскорее получить желаемое, и Алиас тоже был недоволен, усиливая натиск. Я поймала свой миг через несколько долгих, мучительных минут, сотрясаясь от разрядки. Тамино догнал меня практически сразу, изливаясь горячим семенем.

Расцепив браслеты, он лёг на меня, тяжело дыша. Мы оба взмокли и просто наслаждались покоем.

– Ты сводишь меня с ума, Кэйт. Хочу всегда быть в тебе, это так приятно, – тихим голосом признался Алиас. – Может, рванём в отпуск? Только ты и я.

– А дети? – напомнила ему. – И, по-моему, мы и так с тобой только и делаем, что любовью занимаемся, – посмеялась.

Тамино приподнялся на локтях, а я развернулась к нему лицом.

– Да, детей не оставишь, – с улыбкой ответил Тамино, руками убирая с моего лба волосы.

Мы ещё немного полежали, улыбаясь и лаская друг друга руками. Потом решили, что пора спать, и перебрались в спальню. Я приняла душ, переоделась в сорочку. Пока Алиас занимался омовением, сходила к Эльзе, проведала её, потом Генри. За окном началась гроза, и яркие всполохи окрашивали ночное небо. Я никогда раньше не видела этого в живую, и теперь вспомнила, что дети обычно боятся грозу. Но плотные жалюзи укрывали окна, не давая ничему потревожить детский сон. Мои ангелочки посапывали, кем-то заботливо уложенные в кроватки. Выйдя в коридор, я столкнулась с Тамино.

– Тоже проведать пришёл? – тихо спросила у него.

Он кивнул, поглядывая на дверь Генри.

– Они спят, – заверила я его.

– Нам тоже пора, – шепнул Алиас и, подняв меня на руки, унёс обратно в спальню под мой тихий смех. Меня трогала его забота, как о детях, так и обо мне. И, уютно устроившись у него на груди, я, счастливая, погрузилась в сон, отгоняя прочь прошедший день.