Текст книги "Вперед, к победе мулинизма! (СИ)"

Автор книги: Вера Мокроусова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Оглар повёл свой отряд в атаку. У ворот корпуса как всегда стояла охрана. Она заикнулась было:

–Стой, кто идёт, – но комиссар, и сам сильный, как буйвол, выставил вперёд ещё десяток таких же силачей, и они смяли охрану и шутя вышибли ворота. Наступающие бросились во двор. Там они так же не глядя выломали двери и ворвались внутрь. Их маневры не остались незамеченными, и их уже ждали. Лорды – офицеры хоть и были на пиру во дворце, но знали свою службу тонко. Лишь один умудрился напиться в стельку – сын лорда Колчаниила. До своей кровати он не дополз и теперь мирно спал под ней. Остальные лорды сражались не на жизнь, а на смерть. Оглар тоже был настроен решительно и бился, вкладывая в удары все свои силы и мастерство. Сражались долго, ибо силы были равны, но всё же комиссар сломил сопротивление и победил. Половину его отряд порубил в капусту, вторую половину взяли в плен и заперли в погребе. И теперь он прислал гонца с вопросом: "Что делать с пленными?"

Гонцу от Оглара тоже было велено подождать, и мы стали слушать следующего. Это был гонец от Хатара, патрулировавшего улицы в районе Приюта благородных девиц. Там вообще и смех, и грех: воины Хатара, видя, что в этом квартале всё тихо и спокойно, стащили со двора ближайшей таверны бочку пива и здорово с ней расслабились. Напившись, они захотели приключений и пошли проведать благородных девиц из Приюта. В ответ на стук из ворот выглянул стражник, и увидев зелёные, явно нетрезвые рожи, запер двери и побежал докладывать начальнице. Та, выглянув из окна и увидев, что её заведение окружили гоблины с нехорошими намерениями, и что послать за подмогой в казармы не получится, открыла склад с оружием (раньше в этом здании был арсенал, но потом его отдали под Приют благородства), вооружила своих девиц, и теперь те размахивают мечами и копьями и лупят прорывающихся в узкий коридор гоблинов почём зря. Многие уже обзавелись синяками различной локализации, кое-кто лишился зубов, а одному копьём пригвоздили ногу к полу, причём как это получилось, никто не понял: ни девушка, ни сам пострадавший. Вот только что девица бежала, размахивая копьём, и что-то сердито кричала, и – опа! – в следующую секунду мужик пришпилен к полу, а девица сидит на полу, ошарашенно озираясь по сторонам. Мужик ошалело посмотрел на ногу, дёрнулся и заорал, а негодная девчонка быстренько смылась. Копьё из ноги вытаскивали всем отрядом по очереди, дружно поминая гоблинскую мать и всех её родственников. Начальница, леди Сириана, стояла за закрытой дверью и громко призывала мужчин не ругаться такими словами, ибо нежные уши её девочек не привычны к таким выражениям. Пострадавшему замотали ногу с мазью, которую кинула в щёлку леди Сириана, и уложили на скамейку во дворе. И что теперь Хатару делать? Не убивать же женщин?

Мы здорово посмеялись над злоключениями незадачливых искателей приключений и отправили гонца обратно к Хатару с приказом убраться из Приюта и оставить девиц в покое вместе с их начальницей. "Мы с женщинами не воюем", – был ответ Мулина.

А вот Оглару был другой приказ: оставить охрану возле подвала с пленными и идти на помощь Зархату во дворец. Нам сейчас главное – захватить императора и заставить его подписать отречение от престола.

–Харгор, может я тоже, того, на помощь Зархату?

–Мулин, там без тебя обойдутся. Оглар справится, не переживай. А ты тут сиди, вдруг ещё новости придут?

Марида в это время была на кухне, готовила еду и чай для вождя. Революция революцией, а кушать хочется всегда. Иногда она незаметно подглядывала в щёлочку за мужчинами. Мулин ей так понравился, что она просто влюбилась в него и теперь была готова за него и в революцию, и в огонь, и в воду. А пока на кухне её любовь трансформировалась в чай и жаркое. Гонцы отправились передавать приказы, а Мулин сел на стул и пожаловался:

–Жарко-то как и пить хочется.

Услышав это, Марида тут же бегом принесла полотенце и вытерла вождю лоб. Затем она принесла чай, и Мулин с благодарностью принял его. Я понимал, что дело не в жаре, просто Мулин сильно переживает за исход нашего дела. Я и сам волновался не меньше, но старался держать себя в руках и не показывать вида, попутно успокаивая Мулина и стараясь поддерживать в нём уверенность.

А во дворце происходило следующее: сражение шло, не принося успеха ни той, ни другой стороне, и в это время подоспел Оглар со своими штурмовиками. Его появление переломило ход битвы в пользу восставших, и защитники были разбиты. Частью они погибли, частью успели убежать. Нападающие побежали дальше, и тут к ним присоединился Мередан. Он, приходя с докладом к советнику, незаметно изучил дворцовые входы и выходы, узнал, где чьи покои, и теперь шёл показать дорогу к императорским комнатам.

Увидев Оглара, он крикнул:

–Привет, комиссар!

–Привет, Мередан! Ну как дела?

–Всё в порядке. Пойдёмте, я покажу, где живёт Никиэль, а то в этих переходах будете блуждать ещё неделю.

Оглар поспешил за Мереданом со своим отрядом. Мередан привёл их к двери и сказал:

–Здесь.

Оглар постучал в двери, и раздался недовольный заспанный голос лорда Мордавуила:

–Кого там нелёгкая принесла?

–Это я, господин Мордавуил.

–Какого лысого гоблина тебе надо в такую рань, Мередан?

–Беда, господин Мордавуил! Какие-то незнакомые гоблины ворвались в дворцовый парк и теперь идут сюда.

–А что стража?

–Не видать, господин Мордавуил.

Дверь открылась, и выскочил лорд Мордавуил, уже одетый и при оружии. Его тут же схватили и связали.

"В подвал к остальным!" – был приказ комиссара.

Капитана императорских гвардейцев доставили в подвал Офицерского корпуса и заперли вместе с другими пленниками. Там они и сидели, обмениваясь мнениями и впечатлениями сегодняшнего утра.

В прихожую императорских покоев набилось много народа. Оглар открыл дверь в императорскую спальню, и вошедшие увидели здоровенную кровать, на которой мирно почивал правитель с супругой.

–Ну и здоров же дрыхнуть! – раздался чей-то завистливый голос.

–Ты что, тоже хочешь спать на такой постели? – насмешливо вопросил другой.

–Да я бы не отказался. Да если ещё и не один, тогда я бы тоже хотел стать императором.

–Рожей не вышел, – продолжал всё тот же насмешливый голос. -Зелёных не берут в императоры.

–Так, прекратили базар и идём арестовывать этого спящего красавца. -Это уже вступил комиссар. Он подошёл к постели и решительно потянул одеяло на себя. -Слышь, твоё бывшее величество, вставай, досыпать в темнице будешь.

Никиэль что-то сонно пробормотал и повернулся на другой бок. Тогда подошёл гоблин, желавший стать императором, и схватив Никиэля за ногу, стал стаскивать его с кровати. Никиэль, ощутивший во сне, что его куда-то тянут за ноги, стал лягаться, пытаясь освободить ноги, и попал тянущему прямо в нос. Тот выпустил высочайшую ногу и с разбитым носом свалился на пол. Окружающие захохотали.

–Ребята, навались, – скомандовал Оглар, и шесть гоблинов, запрыгнув на кровать, отшвырнули одеяло, стащили императора на пол, и хорошенько встряхнув, поставили перед Огларом. Никиэль, открыв глаза, недоумевающе посмотрел на открывшуюся его взгляду картину.

–Вы кто? – спросил он.

–Судьба твоя! – зло сказал гоблин с разбитым носом.

–Что происходит, не понимаю?

–Скоро поймёшь, -сказал Оглар. -Свяжите ему руки. Его семью запереть здесь, в комнатах, и не выпускать. Отвечаете за них головой. Выполнять!

–Есть, комиссар!

Ассиэль довольно невежливо растолкали. Увидев мужа, стоящего со связанными руками, и толпу гоблинов вокруг него, она удивлённо воскликнула:

–Ники, что происходит?

–Сили, милая, я сам ещё ничего не понимаю. Надеюсь, нам скоро объяснят, что тут творится, а пока оденься.

–Но я не могу сама одеваться, мне нужны слуги!

–Обойдёшься, – сказали ей невежливые мужчины. -Привыкай теперь сама всё делать. Нет у тебя больше прислуги.

–Разрешите хотя бы мне помочь жене, – сказал император.

–Развяжите ему руки, – приказал комиссар, – но не выпускайте из комнаты.

Никиэль с женой прошли за ширму, стоящую в углу, и там переоделись. Затем императору опять связали руки, и в это время несколько гоблинов ввели в комнату императорских детей. Анасиэль, плача, кинулась к матери, повторяя:

–Мама, я боюсь!

Пятилетний же Алесиил, выделив своим цепким детским взглядом комиссара, подошёл к нему и безбоязненно сказал:

–Дластуй, дядя.

Оглар присел на корточки и ответил:

–Здравствуй, малыш.

–Вы тоже плиехали на плаздник?

–Ну да. Сейчас мы заберём твоего папу и поедем веселиться.

–Я тоже люблю плаздники. А вы меня возьмёте?

–Не в этот раз, малыш, как-нибудь потом, хорошо?

–Холошо.

–Отдайте мне наследника! -Ассиэль подхватила ребёнка на руки и прижала к себе. Императора вывели в коридор, двери заперли на ключ, и императрица осталась одна с детьми. Она обессиленно рухнула на кровать, без конца повторяя:

–Что это? Я ничего не понимаю!

Анасиэль прижималась к матери и тихонько плакала.

Комиссар послал гонца к ВВП с докладом о том, что его миссия увенчалась успехом, и император арестован. Ему связали руки, посадили в отдельную комнату и тщательно охраняют. Мулин, получив это известие, возрадовался и решил, что ему нужно срочно поехать во дворец и поговорить с императором. Я, естественно, напросился с ним. Дракон, лежавший до этого на пустыре недалеко от дома Мариды, доставил нас во дворец, припарковавшись на крышу гвардейской казармы, широкую и плоскую.

Мулин со мной и комиссаром прошёл в комнату для белья, в которую заперли Никиэля. Император стоял, скрестив на груди руки, и гордо, но с некоторой долей растерянности смотрел на вошедших. Заговаривать первым с мятежниками он не стал, считая это ниже своего достоинства. Мулин тоже стоял молча, внимательно разглядывая Никиэля. Молчание затянулось. Наконец, видя, что арестованный не намерен раскрывать свой царственный рот, ВВП заговорил сам:

–Итак, с великой радостью сообщаю тебе, бывший император Никиэль, что ты арестован. Мы, революционеры Гардараха, низлагаем тебя и лишаем власти. Ты больше не император. Вся власть переходит к народу гоблинов, и я, как законный его представитель и Великий Вождь Партии мулинистов, беру нелёгкое бремя правления государством в свои крепкие, надёжные руки.

Никиэль слушал, крепко сжав губы. Он не всё понял из прочувствованной речи вождя мятежников, но главное уловил: он больше не император в этой стране, и его лишают свободы. За себя он не очень волновался – он достаточно долго прожил, но его волновала судьба его близких.

–А что вы намерены сделать с моей семьёй? – хриплым от волнения голосом спросил он.

–Не знаю, – честно ответил Мулин, -мы ещё не решили.

–Мне всё равно, что вы сделаете со мной, но я прошу не трогать мою жену и детей.

–Я же сказал: мы ещё не решили, -раздражённо повторил Мулин. -Но ты не волнуйся, тебя уведомят.

Я же во время их разговора стоял позади ВВП и пялился на императора, о котором так много слышал и в судьбе которого принял такое деятельное участие, но до этих пор не имел чести видеть. Может он и был тираном, но сейчас его властность сменила растерянность, и он походил на коршуна, которого внезапно для него осмелилась атаковать стая ворон. Он всё ещё не мог переварить увиденное и услышанное и до конца поверить в это.

–Значит так, – продолжал Мулин, -сейчас тебя отведут в темницу. Посидишь там, подумаешь на досуге о том, как управлять страной, чтобы всем было хорошо, а не только кучке твоих приспешников. Тем временем мы подготовим манифест об отречении, и ты должен будешь подписать его. На этом разговор окончен. Уведите его!

Четверо гоблинов окружили низвергнутое величество и повели в тюрьму. Мулин же тем временем распорядился поставить на место начальника тюрьмы Хатара и всех тюремщиков заменить своими гоблинами. Приказ вождя был выполнен с похвальной быстротой, и через полчаса тюремный штат обновился.

Императора вели в тюрьму пешком, считая кареты и каардов излишней роскошью для него. В сопровождении десяти охранников он шёл по улицам и смотрел по сторонам. Всюду он видел ликующие зелёные физиономии, а столь любезные его взору эльфийские лица если и встречались, то только лёжа ничком на земле и с закрытыми глазами. Окружающие сначала не обращали на него внимания, но затем, видимо, кто-то из стражников шепнул им, что за важную птицу они ведут, и тогда в адрес свергнутого императора полетели насмешки, брань, угрозы и даже камни. Один из них попал Никиэлю в плечо, и на рукаве выступила кровь.

–Эй, эй! – забеспокоилась охрана, -Мулин велел не убивать его, а только в тюрьму посадить.

Они ускорили шаг, и через некоторое время ведомство Хатара гостеприимно распахнуло для них свои ворота.

–Добро пожаловать, ваше бывшее императорское величество! – издевательски приветствовал Никиэля Хатар. -Мы постараемся, чтобы вы надолго у нас задержались, и создадим для этого все условия. Я думаю, что после шумного дворца вам захочется отдохнуть в тишине и одиночестве. Эй, Фартих, проводи нашего гостя в камеру сто двадцать шесть! Тебе понравится, там очень тихо и одиноко, – усмехнулся он. -Приятного отдыха!

Фартих пошёл вперед, звеня ключами, а два здоровенных гоблина вели сзади императора. Его запихнули в тесную и тёмную камеру и захлопнули дверь. Хатар не обманул: здесь было так тихо, что эта тишина давила на уши. Никиэль сел на кучу соломы в углу, опустил тяжёлую голову на руки и глубоко задумался.

Мулин пошёл навестить императрицу и взял меня с собой. У дверей стояла охрана. Нам открыли двери в покои, и мы вошли. Бледная императрица лежала на кровати и, по всей видимости, спала. Рядом с ней сидела заплаканная девочка, маленький мальчик сидел на полу и развлекался, выщипывая ворс из ковра. Увидев нас, девочка кинулась было разбудить мать, но Мулин тихо сказал:

–Не надо.

Он ещё немного постоял и спросил у неё:

–Кто ты?

–Я Анасиэль, дочь императора Никиэля.

–А этот мальчик?

–Алесиил, сын императора Никиэля и наследник трона Тёмных эльфов.

–Так я и думал, – пробормотал Мулин.

В это время мальчик поднялся и подошёл к нам.

–Дядя, а ты тоже плиехал на плаздник к папе? – спросил он у Мулина.

–Ну, в некотором роде, да, – растерялся Мулин.

–А как тебя зовут?

–Мулин.

–Значит ты – дядя Муля? А ты будешь со мной иглать? А то папа с длугими дядями куда-то ушёл, а мама спит, а Насиэль плакает. С ними неинтелесно. А ты такой большой и класивый, и у тебя меч есть. А ты дашь мне его потлогать?

Он подошёл к великому вождю и протянул к нему свои маленькие ручки. Мулин, оторопев от такого напора, несмело взял его на руки и оглянулся на меня. Я выскочил в коридор и прислонившись головой к стене, ржал, как ненормальный: вот вам и грозный вождь революции с ребёнком на руках!

В это время Анасиэль подскочила к Мулину и заплакала:

–Дядя, пожалуйста, не забирайте братика! Он ещё маленький, и он болеет. Советник сказал нам, что ему нельзя получать раны, и мы всегда следили за этим. А что вы хотите с ним сделать? Вы хотите его убить? Пожалуйста, не надо!

–Успокойся, девочка, я не собираюсь его убивать, просто поговорю с ним и всё. – Мулин погладил её по голове. -Не плачь, всё будет хорошо. Просто вы не будете больше жить во дворце, а переедете в другое место.

–Мы поедем к дедушке? – она с надеждой посмотрела на него.

–Ещё не знаю. Пока поживёте здесь, а там видно будет.

Он опустил мальчика на пол.

–Ну всё, малыш, оставайся здесь с мамой и сестрой, а мне пора идти.

Малыш прижался к его ноге.

–Дядя Муля, а ты ещё плидёшь?

–Приду, малыш.

–И ты дашь мне потлогать меч?

–Дам, только в другой раз.

Мулин развернулся на выход. В это время в комнату ворвался гоблин и подскочил к Мулину, ударом ноги отшвырнув мальчика с дороги. Алесиил отлетел в сторону, ударился головой об пол и заплакал. Из ранки на его лбу потекла кровь, и черты его лица стали расплываться.

–Ты зачем ребёнка ударил? – закричал Мулин и, схватив за грудки гоблина, вышвырнул его в коридор. Затем он повернулся к мальчику и увидел, что сестра подскочила к малышу и стала останавливать кровь. В это время лицо мальчика становилось то лицом гоблина, то снова лицом эльфа.

–Что это с ним? – хрипло спросил Мулин.

Анасиэль укоризненно подняла на него свои заплаканные глаза.

–Я же вам говорила, что он болен, у него гемовиридия. Когда он получает раны, из них течёт зелёная кровь, и он превращается в гоблина, а когда кровь останавливается, снова становится эльфом. Вот почему ему нельзя раниться. Советник обещал вылечить его, но он куда-то пропал, а кроме него никто не знает, как лечить эту болезнь.

–Мне очень жаль малыша, но я ничем не могу вам в этом помочь, я не целитель. Смотри за ним хорошенько, а я прикажу, чтобы вас никто не тревожил.

Мулин подошёл к ребёнку, которому сестра уже остановила кровь, погладил его по голове и сказал:

–Не бойся, малыш, всё будет хорошо.

Алесиил поднял на него заплаканные глаза:

–Я буду ждать тебя, дядя Муля.

Мулин вышел в коридор. Там стоял тот самый гоблин. Мулин ударом в челюсть свалил его на пол и повторил:

–Ты зачем ребёнка ударил?

Тот, сидя на полу, оправдывался:

–Так это, меня Хатар прислал.

–Зачем?

–Ну так это, сказать, что императора доставили и посадили в камеру.

–И всё?

–Ну да.

–И что, из-за этого надо было ребёнка бить? Не мог подождать?

–Ну это, а чё он под ногами путается?

–Значит так, сейчас идёшь к Хатару и работаешь у него в тюрьме. Во дворце не вздумай появляться, а то сам составишь компанию императору! Понял?

–Всё понял, Великий Вождь!

Гоблин встал и быстренько смылся, не дожидаясь повторного приказа.

–Жаль малыша, – сказал мне Мулин. -Он понравился мне.

–Да, бедный мальчик, – согласился я. -Кажется, мы с советником дали маху?

–Ничего уже не исправишь, – сказал Мулин. -Попробуем Парлака привлечь, может, он что сумеет сделать. Значит так, – продолжил он, обращаясь к охране, -сюда пропускать только меня или Харгора, а также служанку с едой для пленников, больше никого! Понятно?

–Понятно, Великий Вождь! – отвечали охранники. Это были воины – громидены из Москарвата, и Мулин мог им доверять.

Служанку императрицы Гариту нашли на кухне. Они вдвоём с поварихой сидели под столом и дрожали от страха. Мулин лично успокоил их, сказав, что им ничего не грозит, и попросил их работать и дальше. Женщины, подпав под обаяние Мулина, успокоились и приступили к своей работе. Повариха приготовила обед для императорской семьи из богатых дворцовых запасов: столь любимые императрицей жареные ножки куриды, суп для детей и пирог с чаем. Гарита поставила всё на поднос и понесла своей госпоже в покои. Когда она подошла к двери, стражники отворили двери, а один из них игриво подмигнул ей. Она с негодованием отвернулась от него, поджав губы, и вошла. Стражник, пользуясь тем, что руки у неё были заняты, шлёпнул её по мягкому месту, когда она проходила мимо него. Она повернулась было, чтобы высказать ему своё неудовольствие, но он уже захлопнул за ней двери. Гарита поставила еду на стол и сказала валявшейся на кровати императрице:

–Госпожа, покушайте. Фирида постаралась специально для вас: ваши любимые ножки куриды.

Ассиэль приподнялась на кровати, простонала: "Ах, как мне плохо! У меня совсем нет аппетита!", затем села за стол и умяла все ножки и полпирога с чаем. Дети похлебали супчик и доели остальные полпирога. Гарита собрала грязную посуду на поднос и постучала в двери. Стражник открыл их, служанка вышла, аккуратно составила посуду на пол и со всего размаха треснула громилу подносом по башке. Гул пошёл такой, как будто в Царь – колокол зазвонили. Гарита снова собрала посуду и ушла в кухню с гордо поднятой головой. Стражник ощупал шишку на своей голове и печально вздохнул, второй, опомнившись от неожиданности, громко захохотал.

–Так тебе и надо, – простонал он между приступами хохота, – тебя, между прочим, поставили сюда императрицу охранять, а не девиц щупать.

–Да ладно, – смущённо проговорил пострадавший, – ты только нашим не рассказывай, а то ведь засмеют.

В это время Гарита, вымыв на кухне посуду, возвращалась к своей госпоже. Её несостоявшийся ухажёр угодливо распахнул перед ней двери, но она опять гордо отвернулась, вошла и с силой захлопнула их за собой. Стражник горестно вздохнул и промолвил:

–Эх, хороша девка!

ГЛАВА 27

Мулин после ареста императора переселился во дворец. С собой он взял меня, комиссара и Мередана. Даран остался жить у Гарта, помогая ему в работе и ухаживая за Фирхитой. Грона назначили мэром города, обязали навести порядок в столице и впоследствии следить за оным. Мередану доверили почётную службу – быть личным телохранителем Великого Вождя и сопровождать его, куда бы он ни пошёл. Ну а мы с Мулином крепко сдружились во время наших совместных приключений и теперь всегда были вместе. Марида тоже вернулась во дворец и теперь была комендантом, налаживая работу всех дворцовых служб. Но она почитала за счастье лично ухаживать за Мулином, и он тоже обратил внимание на симпатичную комендантшу, тем более, что до сих пор так и не был женат. До свадьбы, правда, дело у них пока не дошло, но отношения стали завязываться. Императрицу с дочерью выселили в город, в бывший дом Мариды. С ней ушла и Гарита. Алесиила, к которому мы с Мулином успели привязаться, оставили во дворце. Марида тоже полюбила малыша и с удовольствием с ним возилась. Мулин объяснил ей, чем болен ребёнок, и женщина, жалея бедняжку, смотрела за ним во все глаза. Мы с Мулином часто навещали мальчика и с удовольствием играли с ним. Алесиил говорил хорошо, только букву "р" не выговаривал, и я стал его учить. Он так смешно повторял за мной: "лыба", "длова", "калась", что я смеялся от души. Но спустя недолгое время после наших усердных занятий он обрадовал меня, довольно чётко произнеся: "рыба", "дрова", "карась". Я схватил малыша на руки и закружил по комнате.

–Алесиил, ты молодец! А теперь скажи "Ура".

–Ура! – закричал он. -Дядя Харгор, а пойдём дяде Муле расскажем, что я теперь букву "р" говорить могу.

–Мы в другой раз ему скажем. Его сейчас нет, он по делам уехал.

Да, забыл сказать: Василий тоже жил теперь во дворце. Мантрал близко подружился с Фиридой, дворцовой поварихой и отныне блаженствовал. Та сначала боялась здоровенного саблезубого кота, но, увидев, что нрава он весьма добродушного, полюбила его и теперь подкармливала всякими лакомыми кусочками. Василий иногда исчезал на ночь и утром, вернувшись с охоты, притаскивал ей за это какую-нибудь дичь.

(НЕБОЛЬШАЯ ИНТЕРМЕДИЯ)

Кецамаль сидел на кухне и ел жареную картошку, готовить которую его научил Тор, когда к нему ввалился Гефраст.

–Здорово, приятель, – сказал он, принюхиваясь к незнакомому запаху. -Что это там у тебя?

–Жареная картошечка. Садись, угощайся. Ручаюсь, такого ты ещё не пробовал. Вон, огурчики солёные бери.

Гефраст не заставил себя долго упрашивать и присел к столу. Вдвоём с Кецамалем они уговорили сковородку картошки и миску солёных огурцов.

–Да, знатно. Слушай, я чего пришёл-то, я ж тебе зеркало принёс. Помнишь, ты заказывал?

–Помню, конечно! Давай, что ты там сделал.

–Понимаешь, Кецамаль, Зеркало Мира очень сложно делать. То, первое, что твоя жена разбила, я несколько тысячелетий делал. Но ты же просил быстрее, и вот, что получилось.

Гефраст достал маленькое карманное зеркальце.

–Извини, друг, это всё, что я смог сделать за такое короткое время. Большое зеркало я уже тоже начал, но сам понимаешь, готово оно будет ещё нескоро, так что пока этим пользуйся.

–Ну спасибо, приятель, уж удружил, так удружил! А то мне без зеркала как-то не по себе. Ну а большое как сделаешь, так сделаешь.

–Ладно, тогда я к себе. Только я к тебе как-нибудь ещё на картошечку загляну, ты не против?

–Да о чём разговор! Заходи в любое время! Нажарим без проблем!

Гефраст исчез, а Кецамаль уселся в своё любимое кресло, вытащил зеркальце и стал смотреть в него одним глазом. Из его тела протянулась одна нить силы и исчезла в Зазеркалье.

Продолжение главы 27

Мы с Мулином и Алесиилом сидели на ковре в комнате и читали книгу. Это была книга по магии. Алесиил читал нам разные заклинания и объяснял незнакомые слова. Этот малыш был умён не по годам.

–Эх, – со вздохом сказал я, – вот бы какое-нибудь заклинание, чтобы я мог домой вернуться.

–Харгор, разве тебе здесь плохо? -забеспокоился Мулин.

–Нет, Мулин, здесь нормально. Я очень рад, что подружился с тобой, очень полюбил Алёшу (так я ласково называл Алесиила), приобрёл здесь ещё много друзей, но я скучаю по своему миру. Понимаешь, там мои родители, которых я тоже очень люблю, и которые наверняка сходят с ума, не зная, куда я пропал. Маму особенно жалко: она всегда так за меня переживает! Я ж ещё и институт не закончил. А, впрочем, меня, наверное, уже отчислили – я же на экзамен не пришёл, да и переэкзаменовки все пропустил. Ну всё равно, я бы попробовал восстановиться.

–Я понимаю тебя, Харгор, но мне будет очень тебя не хватать, если ты нас покинешь. Оставайся, ведь всё равно в твой мир нет прохода.

–Останусь, деваться некуда, тут ты прав. Но если я когда-нибудь вернусь к себе, обещайте, что будете смотреть за Василием.

–А разве ты его с собой не возьмёшь, дядя Харгор?

–Не могу, Алёша. Его на Земле у меня отберут, а там или на исследование отправят или в зоопарк посадят, так что вы уж тут за ним присмотрите.

–Не волнуйся, дядя Харгор, я буду хорошо за ним смотреть и кормить его буду. А когда ты вернёшься, мы тебя встретим. Ведь ты же вернёшься, правда? – Малыш умоляюще смотрел на меня.

Я не мог разочаровать Алёшу и поэтому сказал, что обязательно вернусь, если получится. Малыш успокоился и продолжил дальше читать книгу.

Василий, о котором шла речь, отирался тут же. Ему было скучно, читать он не умел и решил сам как-нибудь развлечься. Его любимым развлечением были бои без правил, и он, не откладывая дела в долгий ящик, подкрался ко мне сзади и прыгнул на спину. Мы покатились по ковру. Во время игры мантрал никогда не выпускал когти и не причинял мне никакого вреда.

–Ах ты ж, паразит, вот ты, значит, как!

Я вывернулся и схватил его за хвост. Василий эту часть своего тела считал неприкосновенной и очень не любил, когда за неё хватали, поэтому резким рывком он выдернул его у меня из рук и одним прыжком снова повалил меня на пол. Прижав меня к полу, он обнажил клыки и зарычал, но я не испугался: я знал, что это – элемент игры, что он никогда не пустит их в ход, а лишь пытается изобразить из себя грозного хищника. Я дёрнул его за усы, грозный хищник весьма неподобающе мявкнул и свалился с меня.

В это время Алесиил, читавший Мулину книгу, воскликнул:

–А это заклинание я знаю, дядя Гириэн учил меня ему! Тут надо слова вот так произносить, а потом вот такой жест сделать.

Мальчик прочитал слова с нужным выражением, а потом сложил пальцы в какую– то фигуру и взмахнул рукой. Между его рук появилось голубое мерцание, которое выросло до размеров двери.

–Что это? – спросил Мулин.

–Это портал, только я не знаю, куда он ведёт, – ответил Алесиил.

В портале виднелась какая-то комната с кроватью, ещё там был стол, заваленный книгами. Мулин с мальчиком с интересом вглядывались в необычную для себя обстановку, но близко не подходили.

Василий тем временем, облизав мне руки, снова кинулся на меня, и мы с ним покатились по полу. Этот паразит не рассчитал свои силы, и мы со всего размаха вкатились прямо в центр голубого мерцания. Я успел услышать отчаянный крик Мулина:

–Нет, Харгор, нет!

В тот же миг голубое сияние исчезло, и я оказался в своей комнате, которую покинул несколько месяцев назад. Я помотал головой, пытаясь понять, не сплю ли я, и что вообще происходит? Где Василий, который провалился в портал вместе со мной? Я огляделся, но мантрала нигде не было, только мой рыжий с белым пятном на груди и белыми носочками на передних лапах кот Васька сидел на полу и смотрел на меня.

–Вась, что это было? – спросил я, но Василий мне ничего не ответил и принялся вылизываться. Я огляделся: комната была убрана, полы вымыты, мусор вынесен, бельё разложено по полкам. Так могла убираться только моя мама. Судя по всему, она была в спокойном состоянии и никакого беспокойства по поводу моего отсутствия не испытывала. Да, дело становилось всё запутанней. Я встал с пола и пошёл в ванную. Умывшись и переодевшись, я засобирался в институт: надо ж было узнать, как там обстоят дела, отчислили ли меня, и, вообще, какое сегодня число – может, я в прошлое вернулся и ещё на экзамен успею? А может, тут уже лет двадцать прошло, и института в помине нет? Выяснить это следовало незамедлительно, и я поспешил на улицу. Остановка 45 маршрута была на месте, и я обрадовался: ещё не всё потеряно. Институт тоже был на месте, и я с душевным трепетом вошёл в вестибюль. Поднявшись на второй этаж, где был наш исторический факультет, я подошёл к доске приказов и объявлений. На ней как всегда висели какие-то бумажки, и я с волнением стал читать, опасаясь найти приказ о своём отчислении. Армии я уже не боялся: после тренировок с Мулином я любым зарвавшимся дедам мог дать достойный отпор, но мне хотелось продолжить учёбу – я ведь поступил в институт по своему желанию, и мне нравилось учиться. Я читал приказы по институту:

"Харов Егор – "История России" – отлично. Переведён на второй курс."

Далее шёл следующий опус нашего ректора по прозвищу "Ленин" (потому что он был

лысый и картавил, как незабвенный вождь мирового пролетариата): "По заявлению

Харова Егора и личной просьбе Одинцова Т. О. предоставить вышеупомянутому студенту Харову академический отпуск сроком на один год для участия в археологической экспедиции."

В полном шоке я спустился вниз и пошёл пешком, на ходу пытаясь понять, когда я успел сдать экзамен по истории России и когда успел написать заявление на академ? И кто такой Одинцов Т. О.? У меня нет таких знакомых, насколько я помню. И в какой экспедиции я участвовал? Значит, и мама уверена, что я раскапываю древние пирамиды или очередной Стоунхендж. Что вообще происходит, и какое хотя бы сегодня число? В киоске я купил свежую газету и посмотрел на число: сегодня было 5 июня, и срок моего академа истекал 31 августа. Получается, я провёл в мире Мулина год? Может быть, ведь время на наших планетах, возможно, течёт по-разному, а может, и нет. Добравшись домой, я, чтобы моя бедная голова не лопнула от размышлений обо всех этих непонятках, завалился на кровать. Васька, по своему обыкновению, устроился у меня в ногах, и я уснул, полагаясь на пословицу: "Утро вечера мудренее".

(За три дня до возвращения Егора)

В очередную встречу богов Тор поинтересовался:

–Ну как у тебя дела?

На что Кецамаль с восторгом ответил:

–Ты не представляешь, каких дел они там наворотили!