Текст книги "Дьявол, которого знаешь"

Автор книги: Вера Кауи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

– Береги себя, – сказал он, целуя ее в щеку. – И возвращайся здоровой и отдохнувшей. Нам с тобой столько всего предстоит сделать…

«Это ты так думаешь», – сказала про себя Тесса, глядя ему вслед.

Доротея, чувствуя, что дочь впадает в депрессию, постоянно сгоняла к ней посетителей – болтать, играть в «скрэбл». В конце недели позвонил Йен – спросить, как дела и можно ли ему снова приехать. Доротея пригласила его на выходные. Тессу в пятницу выписывали.

– Ой, мам, зачем? Я сейчас совсем не хочу видеть Йена, – сказала Тесса устало.

– Но я думала, вы с ним друзья.

– В этом-то все и дело. Он не хочет быть просто другом, а мне это не нужно.

– Тогда скажи ему об этом прямо. Нехорошо держать человека в неведении.

Тессе сказали, что недели две ей надо отдыхать и не переутомляться, поэтому Доротея устроила в оранжерее комнату отдыха, поставила туда кровать, стол, стулья и маленький телевизор.

– Тесса будет в одном углу, а твой драгоценный виноград – в другом, – сказала она недовольному перестановками садовнику. – В оранжерее тепло и светло, и отсюда отлично виден весь сад. Не дуйся, Джон. Ничего с твоими обожаемыми растениями не случится.

– А виноград больным очень полезен, – поддразнила его Тесса.

Она лежала – читала и слушала классику по транзистору, когда приехал Йен с ворохом новостей. Он договорился, что, как только Тесса выздоровеет, комиссия сразу же рассмотрит ее дело.

– И еще я узнал, что место в отделе расследования убийств все еще свободно. Они отобрали одну девушку, но ее тут же забрал Скотланд-Ярд, так что теперь им придется снова кого-то искать. Как ты думаешь, ты скоро встанешь на ноги?

– Врач сказал, что мне надо две недели отдохнуть, потом он меня осмотрит, и, если все будет нормально, я смогу начать работать.

– Две недели… Понятно… Пожалуй, я смогу о тебе поговорить, объясню, в чем дело, может, они согласятся посмотреть твой послужной список. Если они решат, что ты им подходишь, они подождут. Я думаю, лучшей кандидатуры им не найти.

Тесса попыталась улыбнуться. «Не могу я его обижать, – подумала она. – Он так старается».

– Спасибо тебе, – сказала она и добавила: – Ты отличный товарищ, Йен. Я тебе так благодарна. Хорошие друзья – это такая редкость.

Она заметила, как изменился его взгляд. Он заметил, как она подчеркнула слово «друзья», но оставил это без комментариев и перевел разговор на другую тему.

Риггз мыл машину и увидел, что к дому приближается огромный «Бентли». Глаза у Риггза заблестели. Его страстью были хорошие машины, не эти конвейерные близнецы, а настоящие, собранные вручную классические автомобили. А этот цвета кофе с молоком «Бентли» был из таких. «Роллс-Ройсу», которым Риггз сейчас занимался, было сорок лет, и он еще столько же прослужит. Главное – уход. «Бентли» был модели «Турбо-Р». «Стоит целое состояние, но есть за что заплатить», – подумал Риггз. И он не прочь был побеседовать со смуглым мужчиной, вышедшим из автомобиля. Обычно к незваным посетителям он относился настороженно, но этот, кем бы он ни был, явно человек со вкусом.

– Добрый день, сэр, – приветствовал его Риггз. – У вас великолепный автомобиль.

– Благодарю, – ответил Николас Оулд. – Могу ответить вам тем же, – и он кивнул на «Роллс-Ройс».

– Да, красавица машина, но по сравнению с вашим «Бентли» уже старушка. Епископ ее купил, когда стал архидиаконом. Могу я вам помочь, сэр?

– Думаю, да. По-видимому, миссис Сэнсом все еще здесь?

– Здесь, сэр. Вы ее друг?

– Да. Меня зовут Николас Оулд. – Он протянул Риггзу свою карточку и добавил: – Мы встречались с миссис Сэнсом и ее матерью в июне, на свадьбе их родственницы.

Посмотрев на карточку, Риггз спросил:

– На свадьбе Марагонов, сэр?

– Да. Хорхе Марагон – мой троюродный брат.

С такими рекомендациями незнакомец стал желанным гостем. Риггз бросил тряпку в ведро, вытер руки о фартук и сказал:

– Прошу вас, сэр, проходите. Я доложу миссис Паджет о вашем приезде.

– Благодарю вас.

Риггз проводил его в дом, где пахло воском и розами, и, оставив посетителя в гостиной, пошел искать Доротею.

– Мисс Тесса неважно себя чувствует, сэр. Поэтому надо спросить у ее матери, может ли она принимать посетителей.

– Надеюсь, ничего серьезного?

Риггз бросил на него быстрый взгляд.

– Она оправляется после болезни, сэр, – ответил он и удалился. Николас, оставшись один, оглядел комнату. Много цветов, обивка и шторы английского ситца, фотографии в серебряных рамках. Доротея Паджет, епископ, Тесса лет тринадцати и удивительно красивый юноша, наверное, ее печально известный брат Руперт.

Он услышал шаги, и в комнату вошла Доротея, приветственно протягивая ему руку. Николас сразу узнал ее. Та самая Валькирия, в которую был когда-то влюблен Берти. Разглядев ее поближе, он понял, в кого у нее такие дети. Черное платье только подчеркивало ее красоту.

– Добрый день, мистер Оулд. Я видела вашу мать на свадьбе Марагонов, правда, мы не были представлены. Но, насколько мне известно, с Тессой вы знакомы.

– Да. Первый раз мы встретились, когда она брала у меня показания.

– О да. Ужасное происшествие. Надеюсь, вы уже оправились? Тесса говорила мне об этом – естественно, столько, сколько может сказать полицейский о деле, которым занимается.

«Значит, она рассказывала обо мне, – подумал он. – Но что именно?»

– Я с прискорбием узнал о кончине епископа. Это большое горе. Тем более что совсем недавно Тесса пережила еще одно. Я долго был за границей и о том, что ее мужа убили, узнал совсем недавно. Я смог приехать только сейчас – увы, не слишком скоро. Как она? Кажется, она плохо себя чувствует?

– Она выздоравливает, – ответила Доротея, помолчав немного.

– Надеюсь, ничего серьезного?

Доротея задумчиво посмотрела на него.

– У нее был выкидыш, – ответила она.

У него мгновенно изменилось лицо. Оно словно окаменело. И он сказал с ледяной вежливостью:

– Весьма сожалею. В таком случае не буду ее беспокоить. Будьте добры, передайте ей, что я заезжал. Желаю ей скорейшего выздоровления.

Он повернулся, собираясь уйти, но Доротея решила этого не допускать. Что-то здесь не так. Почему он так прореагировал на известие о выкидыше? Он повел себя, как мужчина, для которого само слово «выкидыш» отвратительно, и тут же решил откланяться. Потому что это ему не нравится? Потому что это против его правил? Не вписывается в порядок его жизни? Тесса говорила о том, какой он обаятельный, и Доротея сама это почувствовала, как только он ей улыбнулся. Но никогда она не видела, чтобы человек так мгновенно менялся. Она хотела во всем разобраться, а если он сейчас уйдет, ни она, ни Тесса никогда не узнают правды. Если этот человек – единственное спасение для ее дочери, она, как заботливая мать, обязательно должна использовать эту возможность.

– Вы приехали так издалека, поэтому будет лучше, если вы все скажете ей сами, – решила настоять на своем она. – Мы гостям всегда рады. Она в оранжерее – к ней приехал коллега из Лондона, но он сидит у нее уже целый час. Позвольте, я провожу вас к ней.

Он даже не успел ничего ответить, как она взяла его под руку. И, как она и предполагала, он, будучи человеком воспитанным, вынужден был последовать за ней.

Йен все еще что-то рассказывал, но Тесса его уже не слушала. И вдруг поняла, что Йен умолк. В молчании его было что-то странное, и, повернув голову, она увидела, что он встал и смотрит на дверь, ведущую из оранжереи в дом. Там стояла ее мать, а рядом с ней – Николас Оулд.

– К тебе еще один посетитель, дорогая, – сказала Доротея ласково.

19

Тесса только взглянула ему в глаза, в глаза, которые запомнила с первой их встречи, и у нее упало сердце. Глаза эти были тусклыми и безжизненными, не было в них ни живости, ни блеска. И лицо у него было холодным и далеким, как у человека, которого к чему-то принуждают. «Я здесь ни при чем, – казалось, хотел сказать он, – но твоя мать настояла…»

Тесса, которая совершенно не ожидала его появления, почувствовала себя обиженной и униженной. Кто угодно подумает, что он никакого отношения не имеет к ее нынешнему состоянию, что во всем виновата только она! И вдруг она вспомнила, когда видела то же непроницаемое выражение на его лице. Это было в Агуас Фрескас, когда его мать известила о своем внезапном приезде. Тогда она еще подумала, что не хотела бы увидеть его по-настоящему в гневе. Теперь ей казалось, что он едва сдерживается. Он стоял, засунув руки в карманы синего кашемирового пальто, и судя по тому, как они выпирали под тонкой тканью, он сжал их в кулаки. Он был зол. Она глотнула ртом воздух. «Да он же просто вне себя! Освободить ринг! – подумала Тесса, распаляясь. – Я десять дней тренировалась. Что ж, один бой – и все решится!»

Йен, почувствовав, что атмосфера напряженная, нерешительно смотрел то на одного противника, то на другого. Первым желанием было защитить Тессу от этого явно чем-то разозленного посетителя, который так стоял в дверях, словно собирался немедленно уйти. Но тревога сменилась любопытством. Миссис Паджет его не представила, значит, Тесса его знает, но смотрит на него недружелюбно. Это Йена немного успокоило. Он выжидательно смотрел то на одного, то на другого, как смотрит человек, ожидающий, что его представят. Он хотел понять, кто это и что происходит. Но наконец до него дошло, что они его просто не замечают, что они поглощены друг другом. С горечью он подумал о том, что на него Тесса так никогда не смотрела. И тут его пронзила ужасная мысль. Тесса думала не о Харри, когда говорила, что этого ребенка она хотела, она думала об этом человеке. И ребенок был от него. Пораженный, он взглянул на нее с упреком, но она по-прежнему не сводила глаз с человека в дверях, словно вся ее жизнь зависела от него. И Йену стало ясно кое-что еще. Никогда не было и не будет ни малейшего шанса, что она будет когда-нибудь зависеть от Йена Маккея.

Дальше он действовал механически. Когда шок пройдет, ему будет больно, он будет чувствовать себя преданным и оскорбленным, но это будет потом. А пока что он взял пальто и вышел, даже не попрощавшись. На его уход никто не обратил внимания, но, когда они остались вдвоем, Николас наконец заговорил:

– Я приехал узнать, как вы себя чувствуете, – сказал он тоном человека, зачитывающего официальное сообщение. – Я совсем недавно узнал о смерти вашего мужа и сразу же поехал в Ричмонд, где мне сказали, что только что скончался ваш отец. Так что я решил, что у вас сейчас слишком много забот и вам нужно время, чтобы со всем разобраться. Потом мне снова пришлось срочно выехать за границу. Прошлым вечером я прилетел и несколько раз звонил в Ричмонд. Там никто не отвечал, и я предположил, что вы по-прежнему здесь. На выходные я поехал в Сомерсет – это всего лишь в часе езды отсюда, поэтому я решил воспользоваться возможностью и повидать вас. – Пауза. – Я не знал, что вы больны. – Еще одна пауза. – Ваша мать сказала, что у вас был выкидыш.

Голос у него был ледяной.

Тесса ничего не сказала. Она ни словечка не вымолвит, пока он не объяснит, почему он так холоден. Молчание тянулось, и она ждала, что он станет действовать по обыкновению решительно, встряхнет всю ситуацию, но он, казалось, ждал чего-то от нее. Ну и жди! Ей вдруг захотелось, чтобы ему было так же больно и обидно, как ей, а еще почему-то хотелось, чтобы он подошел к ней, обнял, сказал, что все будет хорошо. Но он не двигался, просто стоял где стоял, и вид его был ей укором. Словно она в чем-то виновата!

Тишина все тянулась, и Тессе казалось, что сейчас она взорвется.

Наконец когда он сказал холодно и вежливо:

– Мне очень жаль, что так случилось с вашим ребенком, – она взорвалась:

– С твоим ребенком! С нашим!

– С моим? – переспросил он саркастически, и его вопрос был как пощечина.

– Да, с твоим! – Тесса не могла кричать во весь голос – болел шов. – С тем самым, которого мы зачали в Агуас Фрескас. Помнишь, ты возил меня туда в августе на уик-энд? Могу назвать точную дату, если ты забыл. Седьмое августа, суббота. Надеюсь, ты помнишь, что большую часть ночи ты провел, занимаясь со мной любовью.

– Я также помню, что ты сказала мне, что у тебя спираль.

– Так оно и было. Поэтому у меня и случился выкидыш. Вернее, внематочная беременность. Так часто бывает, когда спираль не помогает.

Неудержимая сила наткнулась на неподвижный объект.

– А почему ты так уверена, что не забеременела до того, как я… как мы провели вместе ночь?

– Потому что я умею считать! Гинеколог сказал, что у меня было десять недель беременности. Это было десять дней назад. В эту субботу будет ровно двенадцать недель со дня зачатия. Если тебе нужны еще доказательства, могу сказать, что весь месяц до этого мой муж жил не дома и весь свой пыл растрачивал на стороне.

В голосе Тессы было столько горечи, что Николас метнулся к ней. Он отвел ее руки от лица и крепко сжал их, а потом смотрел на нее, на ее наполненные слезами глаза, смотрел, как человек, который отчаянно хочет поверить, но никак не может.

– Ты совершенно уверена в том, что это был мой ребенок?

Тесса услышала, как дрожит его голос, но ее возбуждение было слишком велико, и она закричала:

– Да, черт подери! Уверена на сто процентов, потому что он мог быть только твоим! Сколько раз мне надо это повторять?

Он шумно вздохнул, и вдруг глаза его засияли по-прежнему.

– Сколько тебе захочется, – ответил он и, наклонившись, приник к ее губам. – Сколько тебе захочется, – повторил он радостно.

Теперь она совершенно запуталась, у нее кружилась голова, как у лошадки на карусели, и она выдохнула с трудом:

– Я ничего не понимаю.

Сняв пальто, он бросил его на один стул, а другой пододвинул к кровати.

– Конечно, не понимаешь, – успокоил он ее и улыбнулся – как раньше. – Садись поудобнее, и я все объясню… – И, вспомнив о том, что с ней, спросил заботливо: – На самом деле, как ты себя чувствуешь? Скоро ли ты встанешь на ноги и вообще, все… все в порядке? Последствий не будет?

Увидев, что он теперь действительно обеспокоен, Тесса ответила язвительно:

– Если ты хочешь спросить, смогу ли я рожать, отвечаю: да, смогу. Благодарю, мои детородные органы в полном порядке. И, надеюсь, через пару недель я выйду на работу.

– Отлично. Я знаю одно замечательное место для выздоравливающих.

Она бросила на него грозный взгляд, но он только улыбнулся.

– А почему нет? Ты можешь придумать что-нибудь лучшее в это время года?

– Подожди-ка! Ты ворвался сюда – ну просто олицетворение гнева Господня, попытался обвинить меня в том, что я приписываю тебе ребенка от другого мужчины, а потом предлагаешь мне отправиться в то же место, где сделал мне ребенка.

Пододвинув стул еще ближе к кровати, он снова взял ее руки в свои.

– За свое, скажем так, странное появление я приношу нижайшие извинения. Хотя, по правде сказать, «нижайше» я себя никак не чувствую.

– Меня волнует одно – как чувствую себя я! И среди моих чувств нет к тебе доброго расположения! – выпалила Тесса.

– Я пришел к тебе, как Фома неверующий, но мне просто необходимо было во всем убедиться. Для меня это вопрос крайне важный, что ты поймешь и сама, если позволишь мне наконец это объяснить.

– А ты думаешь, для меня это не важный вопрос? – горячо возразила Тесса, совершенно не расположенная прощать. По крайней мере, немедленно.

– Конечно, важный, – согласился он. – Но я хочу, чтобы ты поняла, почему я так разгорячился. Мне необходимо, чтобы ты поняла. Прошу тебя… разреши мне все объяснить.

От Тессиного взгляда молоко бы скисло, но он говорил таким умоляющим тоном, что никакая женщина не устояла бы.

– Ну, объясни, – смилостивилась она.

– С удовольствием. Начнем с того, что тем утром я уехал из Агуас Фрескас, причем уехал с огромным нежеланием – у меня были относительно нас с тобой совсем другие планы, потому что в банке были неприятности. Я не мог пренебречь своими обязанностями, хотя после того, что было у нас ночью, этого мне меньше всего хотелось… – Она не могла отвести взгляда от этих глаз. – Мы нашли друг друга, так ведь? – сказал он твердо.

Его голос, его глаза, выражение лица… Тесса молча кивнула. Он снова заколдовал ее, злость прошла, и она опять удивилась его умению залечивать именно те раны, которые болели больше всего.

– Когда я был во Франкфурте, меня вызвали в Цюрих, в одну швейцарскую клинику, где я однажды уже проходил курс лечения. Новейшие исследования показали, что есть еще один способ лечения моего заболевания, и они хотели на мне его опробовать.

Увидев, как встревоженно посмотрела на него Тесса, он поцеловал ей руку.

– Ничего опасного для жизни, скорее наоборот. Во всяком случае, это имеет прямое отношение к тому, почему я не поверил, что это был мой ребенок. – Он помолчал. – Здесь мне придется рассказать все подробно. Тесса молча кивнула – ей не хотелось перебивать его. Она была рада тому, что он стал ей все рассказывать. А вдруг он все-таки болен? О Господи! С ним что-то не так. Он не может быть ВИЧ-инфицированным, он ей говорил, что постоянно проверяется, но есть и другие болезни, передающиеся половым путем, а с его списком увлечений… Но что гадать, он сейчас сам все объяснит.

– Лет пять назад, – начал он, – одна женщина подала на меня в суд, сказав, что беременна от меня. Мне пришлось сдать целый ряд анализов, которые показали, что я не только не являюсь отцом этого ребенка, но не могу вообще быть отцом. – Голос его был сух и ироничен. – Что-то там со спермой. Одним словом, я бесплоден.

Она взглянула на него изумленно, а он продолжал:

– Да-да, именно я. Тогда – а мне было тридцать пять лет – это было для меня неприятным ударом, но только для моей мужской гордости, потому что я понимал, что потенция и плодовитость – разные вещи. Ошибка моя была в том, что раньше я думал, что, если есть одно, есть и другое. О семье и детях я серьезно не задумывался – слишком многие женщины пытались заманить меня в сети брака, – а я ценил свою независимость. Меня совсем не прельщала идея провести остаток жизни с одной-единственной женщиной. Так что приговор, вынесенный врачами, только укрепил меня в моем решении. Если детей быть не может, какой смысл в браке?

Он замолчал, припоминая.

– Потом эта история со взрывом. Смерть была так близко, что я стал больше задумываться о своей жизни. Например, о том, почему стараюсь не растрачивать себя, почему избегаю серьезных отношений. Меня устраивали короткие связи, устраивала физическая близость без духовной. Испытав на себе, что это такое – быть на волосок от смерти, задумался о том, что если бы погиб, то ничего бы после себя не оставил. Ну, несколько писем, несколько фотографий, может быть, приятные воспоминания в душах многих женщин, но ничего существенного, ничего, что бы доказывало, что Николас Оулд жил на этой земле. Мы живем в наших детях и в детях наших детей, они и есть та жизнь вечная, которая обещана в Библии. Но у меня нет потомства, и после смерти от меня не останется и следа, будто меня и не было вовсе. – И снова горькая ирония: – Какой удар по моему эго! И я решил предпринять что-нибудь. Я советовался с множеством специалистов по мужскому бесплодию, пока наконец мне не посоветовали клинику в Цюрихе, в которой если меня и не вылечат окончательно, то сделают все возможное, чтобы положение мое улучшилось – ведь я хоть и бесплоден, но не стерилен. То, что у меня есть, – это неплохо, просто этого у меня маловато. Поэтому восемь недель с пятницы по понедельник я был в клинике – анализы занимают много времени, и мне наконец сообщили, что улучшение есть, но незначительное. Понадобится время и еще один курс лечения, и тогда шансы стать отцом увеличатся, но и то только с подходящей женщиной – той, у которой окажется благоприятная для моих сперматозоидов среда. – Взглянув на то, с каким озадаченным видом она его слушает, он сказал: – Я же говорил, здесь слишком много подробностей.

Тесса кивнула.

– Продолжай! – В его откровенности не было не только ничего отталкивающего, наоборот, она даже гордилась тем, что у него хватает мужества говорить на эту тему. У Харри, окажись он на его месте, на это никогда бы духу не хватило.

– …Так что они ничего не обещали. – Николас снова помолчал и добавил: – Я как раз вернулся из Швейцарии, когда мы встретились на свадьбе Марагонов, и мне очень хотелось продолжить наше общение. Только ты тогда этого не хотела. Но судьбы – я тебе говорил, что верю в судьбу? – не избежишь. Когда мы встретились в третий раз, я понял, что должен что-то предпринять. И предпринял. – Его взгляд Тессу словно гипнотизировал. – И чутье меня не обмануло. Тем утром, уезжая от тебя, я твердо решил, что сделаю все возможное, чтобы излечиться от бесплодия…

Не сводя с нее глаз, он наклонился к ней. Тесса пылко ответила на его поцелуй. Господи, неужели чудеса бывают на свете?

Чуть отстранившись, он сказал серьезно:

– Я все время вспоминал… А ты?

– Непрерывно.

– Сначала я пытался с собой бороться – все это было так неожиданно. И ты?

– Да.

– И мы никак не ожидали, что так получится, правда?

Тесса вздохнула.

— Не ожидали, – согласилась она.

– Но ведь получилось?

– Да…

Он снова поцеловал ее – нежно, медленно – и продолжил свой рассказ:

– Так что я поселился на время в Цюрихе и стал ежедневно ходить на процедуры. Потом они снова сделали анализы и сообщили мне, что теперь процент вероятности гораздо выше, но при условии, что женщина будет мне подходить, как – я уже объяснил. Поэтому, когда твоя мать сказала мне, что у тебя был выкидыш, я решил, что ребенок был от твоего мужа. Ведь меня предупреждали летом, что вероятность еще очень мала, и мне в голову не могло прийти, что я уже повстречал нужную женщину, что чудо уже произошло и ты носила моего ребенка! – Он светился счастьем. – И это – доказательство тому, что в мою жизнь ты вошла не случайно.

– Мой отец всегда говорил, что даже самый верующий человек представить себе не может, насколько пути Господни неисповедимы.

– Я человек не очень верующий, но сейчас я скажу: «Аминь». – И он снова стал целовать ей руки. – Прости меня за то, что я был Фомой неверующим, но понимаешь, все началось с того, что я неверно понял твое письмо и решил, что ты возвращаешься к мужу и будешь пытаться наладить супружескую жизнь. Но ведь это было не так, да? Ты собиралась уйти от него?

– Да. – Тесса чуть было не призналась в своем грехе – в том, что специально использовала его, но вместо этого спросила: – А почему ты не стал меня искать по приезде, когда узнал о смерти Харри?

– О том, что он умер, я узнал только десять дней назад – мне рассказала мать. И сразу поехал в Ричмонд, но ты уже уехала сюда. Я решил, что у тебя сейчас забот хватает, вернулся домой и все время перечитывал твое письмо, пока не понял, что сначала истолковал его неправильно. В чем сейчас раскаиваюсь.

– Знаешь, я тоже должна тебе кое в чем признаться. Я хотела сказать Харри, что изменила ему, чтобы заставить его развестись со мной…

Николас удивленно взглянул на нее.

– Так вот почему ты приняла мое приглашение… Я догадывался, что что-то здесь не то. Тогда, за ленчем, ты так холодно и оценивающе смотрела на меня.

– Только не пытайся меня убедить, что сам ты ничего не рассчитывал! Так или иначе, когда я согласилась, я согласилась только на то, чтобы провести с тобой уик-энд. Харри этого было бы достаточно, он все равно предположил бы самое худшее…

– Худшее?

Тесса покачала головой.

– На его взгляд худшее. Он ни за что не поверил бы, если бы я сказала, что мне было лучше, чем с ним. Так или иначе, но вышло так, что я не успела ничего ему рассказать. Поэтому я и написала тебе такое холодное письмо. Я не хотела впутывать тебя в дела, которые могли принять весьма неприятный оборот.

– Очень благородно с твоей стороны, но, должен признаться, твои мотивы меня не слишком тогда заботили. Я был слишком поглощен собственными чувствами…

Взгляды их встретились, Тесса прикрыла глаза, и он снова поцеловал ее.

– Значит… – сказала она наконец, радуясь тому, что все так счастливо завершилось, – ты был так зол, потому что решил, что ребенок, которого я потеряла, был от Харри?

– Да. Я просто обезумел от ревности и ярости. Совершенно незнакомые мне чувства. Когда твоя мать меня этим огорошила, я сказал себе, что был прав с самого начала – уикэнд со мной ты провела специально, чтобы проверить свои чувства к мужу, и я оказался проигравшим. – И признался: – И еще я злился потому, что больше всего хотел бы, чтобы это оказался мой ребенок. Не только потому, что это доказало бы то, что я могу стать отцом, а потому, что он был бы нашим с тобой. Я так верил в то, что ты вошла в мою жизнь не случайно. – Он не сводил с нее глаз. – Вот мы и вернулись к самому началу. Или к концу. Ты что предпочитаешь?

– Зачем ты спрашиваешь? Ты ведь знаешь ответ.

– Чтобы убедиться. Сама видела, каким я бываю недоверчивым. Это все для меня внове.

– Что?

– Любовь.

Тесса перевела дыхание.

– Правда?

– Для меня – да.

– Для меня тоже, – сказала Тесса просто.

– Откуда ты знаешь?

– Я хотела ребенка от тебя.

И они улыбнулись друг другу.

– Думаю, нам нужно время, чтобы узнать друг друга получше, – сказал Николас. – Любовь не только бывает слепа, она может и ослеплять. Я хочу, чтобы мы увидели друг друга такими, какие мы есть. Эти несколько недель я много думал о тебе, о себе и о том, сможем ли мы жить вместе. Я не хочу жить так, как жил раньше – отделяя физическое от духовного. С тобой я хочу делить все.

Тесса никогда не чувствовала себя такой счастливой. Никогда никто не говорил ей такого. Харри был на это не способен, и она винила его в этом. И напрасно. Это она ждала от него большего, чем он был в состоянии ей дать. С Николасом все иначе. С ним могут быть высоты и взлеты, которых она даже представить себе не может. От одной мысли об этом голова шла кругом. И она сказала ему:

– Думаю, ты прав. Я тоже хочу узнавать тебя – снова и снова. – Она нахмурилась. – Возможно, если бы мы с Харри хоть однажды остановились и посмотрели бы на то, что, кроме секса, есть в нашей совместной жизни…

– Тебе было больно, когда он умер?

Тесса покачала головой.

– По правде говоря, нет. Я давно перестала испытывать к нему какие-нибудь чувства, думаю, и он больше не любил меня. Иначе не изменял бы мне.

– Значит, ваши чувства умерли еще до того, как умер он?

– Да. И нам не надо брать наше прошлое в будущее.

– Но наше прошлое в нас.

– Я хочу, чтобы теперь все было по-другому.

– Я тоже, но ведь к этому нас привел наш прошлый опыт. – Ей ужасно нравилось, как он умеет переубеждать. – Чего ты хочешь? – спросил он.

– Тебя.

– Очень?

– Очень.

– Значит, согласна попробовать?

Он знает. Конечно, знает. У него же столько опыта.

– Да.

– И еще одно. Кто этот человек, который был здесь, когда я пришел?

Тесса пришла в ужас.

– Боже мой! Йен! Я совсем про него забыла.

– Этот Йен, кто он?

– Мой коллега и друг…

– Я совершенно не против того, чтобы у тебя были друзья мужчины. Я сам дружу со многими женщинами.

– Думаю, Йен не способен на такое… великодушие. – Тесса немного поколебалась и продолжила: – После смерти Харри он хотел быть не только моим другом. Но для меня это было невозможно. Во всяком случае, с ним. Я хотела сказать ему об этом, но думаю, теперь в этом нет необходимости. Ему будет больно, я знаю, и мне его очень жалко, но – сердцу не прикажешь. Кто это сказал: так же мучительно любить, как тошно быть любимым?

– Не знаю кто, но он был прав.

Тесса решила рассказать все.

– И еще одно. Ты должен знать, что я собираюсь, как только поправлюсь, пройти комиссию. Старшие офицеры встречаются с возможными кандидатами на следующее звание. Я подала документы на старшего инспектора.

– Молодец.

– Ты не будешь против?

– С какой стати? У меня самого работа отнимает половину времени. – И добавил ехидно: – По крайней мере я буду знать, как ты проводишь время без меня. Знаешь, нам нужно будет все это обсудить – твою работу, мою, наше прошлое, нашу будущую жизнь. Тебе придется несладко – я никогда ни с кем, кроме родителей, не жил. Но я умею приспосабливаться. И быстро всему учусь. Думаю, нам просто нужно пожить друг с другом подольше, узнать друг друга, узнать, кто что любит, а чего не любит, научиться обсуждать все наши проблемы и вместе находить решения. Тебе нужно отдохнуть от семейной жизни. А мне нужна ты. – Он говорил серьезно, но глаза его улыбались. – Когда женщины бывали – заметь, я сказал «бывали» – слишком мной увлечены, я всегда мог уйти. Желание я мог понять, необходимость была выше моего понимания. В то утро я понял, что попался, потому что понял, что уйти от тебя – выше моих сил…

– А куда ты уехал уже после поездки в Ричмонд? – спросила Тесса, вспомнив, что он что-то про это говорил.

– В Гонконг. Там были некоторые сложности, пришлось разбираться.

Тесса ласково улыбнулась ему, и вдруг на нее навалилась усталость, и она, не в силах удержаться, зевнула.

– Разобрался?

– Да. Помнишь, я тебе говорил, что всегда довожу до конца то, что начинаю. Ну вот, а в Гонконге я довел до конца то, что начал другой. – Тут он взглянул на нее и спросил обеспокоенно, увидев, что она закрыла глаза:

– Что с тобой?

– Устала… – прошептала Тесса. – Слишком много волнений.

– Тогда отдохни. Я хочу, как только ты немного окрепнешь, увезти тебя в Агуас Фрескас. Я приеду завтра и потом буду приезжать, как только смогу. А пока что пойду найду твою тактичную матушку и скажу ей, что ее план удался.

Тесса снова зевнула.

– Моя мама обожает руководить всем и всеми, – предупредила она сонным голосом.

Николас наклонился, чтобы поцеловать ее на прощание.

– Моя тоже не промах, – сказал он азартно, – посмотрим еще, кто кого.