Текст книги "Подарок к рождеству"
Автор книги: Вайолетт Лайонз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)
Ник достал из буфета бокал и плеснул себе бренди. Поскольку он продолжал молчать, Абигейл попыталась аргументировать свою непричастность к бульварному репортажу. В конце концов, именно из-за этого он ее сюда привез.
– Ник, – сказала она, – ведь ты же знаешь, должен знать, что я никогда и ни за что не стану раскрывать твою личную тайну газетам. Для меня это все равно, что предать анафеме саму себя.
Отпив большой глоток из бокала, он пристально посмотрел на нее и спросил:
– А почему я должен верить тебе?
– Потому что я говорю правду.
– Неужели?
– Разумеется! Если хочешь знать, я сразу перестала даже замечать твой шрам. Может быть, потому что, подобно твоим волосам или глазам, он стал теперь частью тебя... Ник, я ни с кем никогда не говорила о твоем шраме. Как не говорила о том, что провела с тобой несколько дней в коттедже... Для меня это святая тайна, в которую я не собираюсь никого посвящать, тем более газетчиков.
– А почему бы и нет?
Потому что я люблю тебя, неужели ты этого не чувствуешь, в отчаянии думала она. Но из-за того, что он смотрел на нее исподлобья, как разозленный волк, она не смогла произнести эти слова признания вслух и лишь сказала:
– Потому что ты мне не безразличен.
– Не безразличен? – Его черные брови резко сдвинулись, голубые глаза сверкнули. – О да, не безразличен. Допустим. Был небезразличен. Но только на то время, пока тебе это было выгодно, пока ты пользовалась мной в свое удовольствие. Когда же у меня в очередной раз стряслось что-то – тебя и след простыл. Ищи ветра в поле.
– Нет! Я просто ничего не знала!
Как он мог обвинять ее в бегстве? Разве не он сам вынудил ее покинуть его? Этот дикий выпад против нее из-за какой-то коробки...
– Нет?
Вдруг он сделал резкое движение в ее сторону, Абигейл отпрянула в испуге, ее сумка вылетела из рук и шлепнулась на пол. При ударе о твердую поверхность застежки сумки раскрылись, и почти все ее содержимое вывалилось на ковер. Абигейл вскрикнула, быстро опустилась на колени и стала торопливо собирать рассыпавшиеся предметы.
– Я помогу тебе, – сказал Ник и тотчас присоединился к ней, присев рядом на корточки.
Неожиданно оба увидели белый конверт – и их руки одновременно потянулись к нему. Но мужские пальцы оказались проворнее.
– Отдай мне этот конверт! – попросила Абигейл, чуть ли не паническим голосом.
И тут же поняла, что допустила ошибку. Ее мгновенная реакция, встревоженный тон и мелькнувшее беспокойство в глазах, сразу привлекли его внимание. Ему стало ясно, что в руках у него оказались какие-то важные бумаги. Сердце Абигейл сжалось, когда она увидела, как он нахмурился, перевернул конверт и прочел адрес. Его адрес.
– Что это?
– Поздравительная открытка ко дню рождения. – Теперь уже не было смысла утаивать факт, открывшийся сам по себе. – Я... С днем рождения, Ник. Ведь он у тебя сегодня.
На миг что-то изменилось в его лице – оно осталось жестоким, грубым и в то же время стало таким открытым, таким беззащитным, что ей мучительно захотелось прикоснуться к нему...
– Но ты не отправила ее.
– Я подумала, что, возможно, было бы лучше не...
– Не отправлять ее? – Он смотрел на свою фамилию на конверте, не решаясь поднять глаза на Абигейл. – Но почему ты вообще решила написать мне?
Неожиданно Ник встал, протянул ей руку и помог тоже подняться с ковра. Вопрос, который она вслед за этим услышала, прозвучал довольно резко, в лоб и не имел никакого отношения к мелкому инциденту с сумочкой:
– Абигейл, у тебя все в порядке?
– Да, конечно. А что?
– Поверь, как правило, я не совершаю безответственных шагов. Но в тот первый раз, когда мы...
И тут ее осенило. Спрашивая, все ли у нее было «впорядке», он имел ввиду ее физиологическое состояние. В те дни, в коттедже, когда их отношения приближались к критической черте, он всегда настаивал на использовании противозачаточных средств. Но когда они эту черту перешли в первый раз, их взаимное желание, страсть, взаимное притяжение друг к другу оказались настолько сильными и всепоглощающими, что оба, напрочь, забыли о каком-то там предохранении.
– Не волнуйся, я не беременна. Ты это хотел узнать?
Разумеется, он хотел все сохранить в тайне. Никаких отголосков или последствий, никакой утечки информации, которую злые языки могли бы донести до скандальных борзописцев.
– Ты разговаривала с Брайаном?
– Да.
– И сказала, что не сможешь выйти за него замуж? – Она молча кивнула, и он задал следующий вопрос: – Разговор был... очень тяжелым?
– Очень. – Его сочувствующий тон оказался для нее настолько неожиданным, что ей ничего не оставалось, как отвечать начистоту. – Если хочешь знать, я не получила от этого разговора никакого удовольствия. С другой стороны, я знала, что никогда не принесла бы ему счастья, так что у меня не было другого выхода.
– А как насчет своего счастья?
– С Брайаном я никогда не была бы счастлива.
Как она могла бы быть счастлива с кем-то еще, если единственный мужчина, которого она любила, единственный человек, который мог бы сделать ее счастливой на всю жизнь, стоял сейчас рядом с ней? Разве нужен был ей кто-то другой?
Абигейл заметила, что на лицо Ника опять стала ложиться та же мрачная тень угрюмых раздумий, которая не покидала его в течение нескольких минут, пока они поднимались в лифте на его этаж. Внезапно он опять спросил ее:
– И ты уверена, что не залетела?
– Абсолютно! Нет никаких причин или поводов, чтобы ты дергался. Живи спокойно.
Она сама едва верила своим словам. Неужели прошло всего несколько недель с той поры, когда причины или поводы для подобного волнения могли быть? Когда она действительно могла забеременеть. Ей казалось сейчас, что после тех двух или трех безумно счастливых дней и ночей, проведенных с Ником в его простеньком коттедже, миновала целая вечность.
– Жаль, – пробормотал он.
Или ей просто показалось, что Ник произнес это слово?
– Что ты сказал?
– Я сказал, жаль, что ты не забеременела.
Его ответ прозвучал теперь настолько четко, что всякое недопонимание на этот раз, было, исключено полностью.
– Но почему?
Мужские губы тронула легкая, едва приметная улыбка, которая тут же исчезла, и он сказал:
– Потому что, если бы ты оказалась в положении, у меня появился бы предлог убедить тебя стать моей женой.
– Стать твоей женой? Ник, у тебя все в порядке с логикой? Что ты имеешь в виду?..
Он опять улыбнулся. Теперь его улыбка стала шире, заметнее, но в ней обозначились сардонические черточки, которых не было раньше. А мгновение спустя, Абигейл услышала слова, которые явились бальзамом для ее измученной души:
– Я имею в виду то, что обычно имеет в виду всякий мужчина, когда хочет, чтобы женщина вышла за него замуж. А это означает, что он любит эту женщину больше, чем саму жизнь, и хочет оставаться с ней и только с ней, до конца своих дней.
– Но ты же не веришь в такую любовь.
– Не верил.
Неожиданно с него, как рукой, сняло всякую агрессивность, и на смену ей пришли полная открытость, уязвимость и беззащитность. Абигейл никогда еще не видела его таким. Он продолжал удерживать ее руку, и его пальцы нежно и, в то же время, крепко сжимали тонкое женское запястье.
– Раньше я думал, что любить одну и только одну женщину до конца жизни – это чистой воды фантазия, миф, – сказал Ник. – Но потом в моей жизни появилась ты – и все перевернула в ней вверх дном. Я больше ни о ком и ни о чем не мог думать, кроме как о тебе.
– Однако ты вышвырнул меня из своей жизни вон.
– Я поступил так от страха. Меня страшило то, что происходило со мной. Я стал совершать поступки, о которых до этого никогда даже не помышлял, и начал задумываться о том, что раньше никогда бы не пришло мне в голову. И я боялся рассказать кому-либо обо всем этом, боялся раскрыться. Боялся связать себя обязательством, о котором ты говорила.
– На какой-то другой вариант я вряд ли согласилась бы. – Абигейл слегка сжала его руку, ласково заглянула в лучистые голубые глаза. – Знаешь, я хочу, чтобы у меня был такой же брак, как у моих родителей. Одно время я верила, что смогу полюбить Брайана. Но потом, когда встретила тебя, все во мне оборвалось, перевернулось, перемешалось. Я чувствовала себя так, будто рядом со мной взорвалась атомная бомба. И я поняла тогда, что во всем мире для меня есть только один мужчина – ты. Я поняла, что буду всегда любить тебя одного и что у меня теперь только одно главное желание в жизни – чтобы ты оставался со мной до конца моих дней. Больше я ни о чем не мечтала.
– Абигейл, – начал было Ник, но она прервала его, ибо еще не закончила свою мысль. Он должен был выслушать ее до конца и узнать всю правду, чтобы между ними никогда больше не возникало недоразумений.
– Ник, – продолжила Абигейл, – когда я поняла, что ты не испытываешь ко мне таких же чувств, какие испытывала я к тебе, мне ничего не оставалось, как уехать. Может быть, в самом начале наших отношений ты, действительно, был ко мне неравнодушен, но потом твои чувства стали усыхать и, в конце концов, умерли совсем. Почему? Потому что ты не хотел связывать себя никакими обязательствами по отношению ко мне. Мужская, личная свобода была для тебя дороже всего на свете.
– Мои чувства к тебе никогда не усыхали и не умирали, – прервал ее Ник. Она попыталась что-то сказать, но он тут же осторожно прикрыл ее рот ладонью. – Тсс. Дай мне объяснить все до конца. Раньше я никогда не верил в любовь навеки и ни одной женщине не клялся в верности до самого гроба. Потому что по собственному опыту знал, что такая любовь нереальна. Но, с другой стороны, я и не испытывал никогда ни к одной женщине чувства настолько сильные, чтобы хотя бы попытаться любить только ее и никого больше. Но когда ты покинула коттедж, все дни потянулись для меня мучительной чередой, обернулись томительной вечностью. Я потерял аппетит и сон и не мог ни о чем и ни о ком думать, кроме, как только о тебе. Ты мне снилась по ночам, а утром я просыпался больным, одиноким и опустошенным...
– Я верю всему, о чем ты говоришь, – сказала Абигейл, думая о том, что и для нее время, после разрыва с Ником, тоже стало тянуться с мучительной медлительностью. – Но что произошло? Почему вдруг ты стал смотреть на все эти вещи другими глазами?
– Все во мне перевернула свадьба брата. – Ее брови удивленно взметнулись вверх, а его лицо расплылось в широкой, добродушной улыбке, от которой ей сразу стало тепло и легко на сердце. – Да, Крис, в конце концов, женился на своей заблудшей невесте; церемония их бракосочетания состоялась вчера... Но ведь ты не присутствовала на ней?
– Я не смогла прийти... Было много работы.
У нее не повернулся язык признаться ему, что она не пошла на свадьбу кузины только из-за боязни, столкнуться там с ним.
– А я так надеялся увидеть тебя на свадьбе Криса и Элоиз! – сказал Ник. – Но ты не приехала, и, как только церемония закончилась, я сразу сел за руль и помчался в Калгари, надеясь отыскать тебя в этом городе. И, как видишь, мои поиски увенчались успехом.
– Но почему ты решил искать меня?
– Почему? Потому что я вдруг обнаружил, что с моей головой стало твориться что-то неладное. Я был шафером Криса и стоял около него, слушая, как он клялся Элоиз любить ее до тех пор, пока смерть не разлучит их. Я взглянул на их лучившиеся глаза и счастливые лица и неожиданно подумал: все в этом мире тленно, когда-нибудь наступит и мой черед, и я умру, так и не увидев тебя. Эта мысль привела меня просто в ужас.
Ник судорожно вздрогнул, и это выразило его состояние, красноречивее любых слов.
– С той минуты, как я увидел тебя, я уже не мыслил без тебя своей жизни. Но, с другой стороны, связывать себя семейными обязательствами казалось мне такой огромной ответственностью, таким тяжким бременем!
– Да, это нелегкое бремя, – согласилась с ним Абигейл, она говорила низким, тихим голосом. – Но это и радостное, счастливое бремя.
– Так или иначе, ты оказалась более мужественной, чем я. Ты смогла прямо, смело заявить о своих чувствах. А мне такой смелости не хватило, чтобы честно объясниться перед тобой... Теперь же я хочу изменить все. Хочу, чтобы наше будущее – твое и мое – стало другим. – Ник взял Абигейл за руку и усадил ее в кресло, а сам устроился на стуле около нее. – Милая моя женщина, позволь мне высказаться до конца. Сначала у меня в голове была каша. Но затем наступило прояснение, и я до кристальной ясности осознал, понял: навсегда, навеки во всякой человеческой жизни будет существовать одна простая вещь – чередование дней, один за другим, и ничего больше. И мне, невыносимо, захотелось провести оставшиеся дни моей жизни, именно, с тобой. Не в одиночестве. И ни с какой другой женщиной.
– И мне тоже. – Созналась Абигейл, и их губы слились в нежном, жарком поцелуе. – Я тоже хочу до конца своих дней быть только с тобой.
– У меня просто не укладывалось в голове, как я могу провести еще целых двадцать четыре часа без тебя! – сказал он. – Поэтому я приехал в Калгари и стал прочесывать подряд все туристические агентства, чтобы найти тебя. Газета с моей фотографией была лишь поводом, формальной зацепкой для встречи и разговора. В глубине души я чувствовал, знал, что ты ко всему этому грязному делу не имеешь никакого отношения.
– Я никогда не могла бы причинить тебе зло. И никогда не посмела бы в чем-либо отказать тебе, – сказала Абигейл. – И я тоже не представляла, как мне жить без тебя... Неужели ты действительно обошел все туристические агентства Калгари?
– А как ты думаешь, почему я заявился в твой офис только под конец рабочего дня? Но если бы мне не удалось найти тебя сегодня, я продолжил бы поиски завтра.
– Я очень рада, что мы встретились после того глупого разрыва. – Она нежно сжала его руку. – Если бы ты не разыскал меня сегодня, я не знаю, как бы смогла пережить эту ночь без тебя! Сказать по правде, я уже дошла до предела.
На минуту он задумался. Потом сказал:
– Тывыразила желание иметь такой же брак, какой сложился у твоих родителей. Так?
– Абсолютно верно. – Она широко улыбнулась, и аметистовую глубину ее глаз осветили тысячи вспыхнувших лучиков. – У них все уладилось. Папа вернулся к маме, и они теперь счастливы, как никогда не были счастливы раньше. Отец утверждает, что у него это был, своего рода жизненный, кризис, «кризис середины жизни», как он выразился. И признался, что его уход из дома, оказался самой большой ошибкой в жизни, которую он совершил из-за своей глупой гордыни.
– Вот же какими мы все-таки оказываемся! – Ник тряхнул головой и потер ладонью лоб. – Одно слово: мужик он и есть мужик. Нам иногда бывает так трудно выразить себя!.. И что же, в конце концов, подтолкнуло твоего отца вернуться домой?
– В какой-то степени этому поспособствовал ты. Когда ты позвонил маме и сказал, что я нахожусь у тебя, она воспользовалась твоим сообщением как поводом для того, чтобы созвониться с отцом.
– Разумеется, они оба волновались за тебя.
– Но дело было не только в этом – Абигейл едва сдерживала себя, чтобы не рассмеяться. – Мама убедила отца в том, что ей только что звонил молодой мужчина, который не сегодня-завтра станет их зятем.
– Но как она догадалась? Как почувствовала, что наши отношения подошли к такому моменту, когда?..
– По ее словам, она уловила что-то в твоем голосе. В твоей интонации, с какой ты произносил мое имя.
– Значит, я уже тогда попался на крючок? – В его голубых глазах зажглись смешливые искорки. – Моя будущая теща предугадала шаг, который я в тот момент еще не собирался делать!
– Интуиция матери. Никуда не денешься. А у моей мамы она особенно развита.
– Я очень рад, что твои родители снова вместе...
Нику понадобилось определенное время, чтобы прийти к выводу о необходимости создавать семью, если человек хочет быть счастлив в жизни, думала Абигейл. Но уж если этот мужчина пришел к такому выводу, он никогда от него не отступится, никогда не повернет вспять. Она была уверена в этом.
Абигейл встала, нежно обвила руками шею Ника и, целуя в губы, прошептала:
– Ник, милый! Я влюбилась в тебя с первого взгляда. Ты сразу пленил меня, и я уже никогда не хотела вырваться из твоего плена.
– Я навеки буду только с тобой, до конца жизни останусь верен, только тебе одной. Каждый день, каждый час я буду, неустанно, доказывать тебе, насколько ты желанна и дорога для меня. И я хочу доказать это прямо сейчас, не откладывая ни на минуту!..
Когда Ник подхватил Абигейл на руки и торопливо понес в спальню, ее мгновенно бросило в жар, но она успела подумать о том, что неистовая страсть, обуревавшая их каждый раз, в момент физической близости, никогда теперь не сможет затмить другое чувство – глубокую, всепоглощающую любовь, которую они испытывали друг к другу с момента их первой встречи.
