Текст книги "Подарок к рождеству"
Автор книги: Вайолетт Лайонз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
После коротенькой паузы Ник в шутливой форме и, опять-таки ничего не конкретизируя, уточнил свой ответ, понимая, что Крис все равно не отстанет:
– Ну, скажем так. Речь идет о ней – о скромном рождественском подарке, который я преподнес себе на Рождество.
– Понимаю. – Крис многозначительно хмыкнул. – Но до праздника ты этот подарок никому не показывал. Так? Впрочем, ты всегда умел хранить тайны лучше, чем я, и никогда свои рождественские подарки заранее не демонстрировал.
– Не придавай этому, такое уж, важное значение, – небрежно сказал Ник и на мгновение задумался. Потом, будто не переставая о чем-то размышлять, добавил: – Насколько я помню, при получении подарков врождественское утро самым волнующим моментом для нас, детей, всегда было вскрытие подарочных коробок. И ведь нередко оказывалось так, что, увидев сами подарки, мы тут же теряли к ним всякий интерес. Вернее, сами подарки после изъятия их из загадочных упаковок теряли всякую магию. Почему так происходило внашем доме? Почему такое случалось и случается в других семьях? Потому что, если быть до конца откровенным, иногда упаковочная бумага, в которую прячут подарок, оказывается слишком обманчивой. Под ее яркой расцветкой может скрываться вещь, которую человек просто не захочет хранить у себя дома.
– Но насколько мне помнится, – заговорил Крис, – ты всегда держал свои самые лучшие подарки в тайне, тогда как я просто не мог долго терпеть, и почти сразу показывал присутствующим все, что мне подарили.
– Мне кажется, сейчас, когда детство давно позади, и мы стали с тобой взрослыми, между нами нет слишком большой разницы, – сказал Ник и глубоко вздохнул.
– Ну что ж, я не собираюсь больше расспрашивать тебя о твоем самом последнем рождественском подарке, который ты преподнес себе сам. Просто хотел уведомить тебя, что наша свадьба с Элоиз состоится, как и планировалось ранее, в день Нового года. Так что встретимся за новогодним столом. Кстати, – неожиданно добавил Крис, – почему бы тебе не захватить с собой и этот, как ты выразился, скромный рождественский подарок?
– Я не хочу связывать себя какими-то обязательствами, которые могут вытекать из подобных ситуаций, – поспешно отреагировал Ник на предложение брата.
В конце концов, что значат шесть дней, проведенных вместе с малознакомой женщиной? И можно ли после такого краткосрочного общения отправляться с ней в далекое и нелегкое плавание по океану жизни, требующее постоянного взаимопонимания и множества компромиссов. Да, эти шесть дней с Абигейл, или, по крайней мере, три из них, были действительно волшебными. Но он должен еще посмотреть, как поведет себя каждый из них по отношению к другому, когда реальный мир вновь вторгнется в их идиллическое сосуществование.
Крис кашлянул на другом конце линии и собрался, было, что-то сказать ему, но Ник опередил его неожиданной фразой:
– Знаешь, она не из тех женщин, которых я хотел бы просто демонстрировать родственникам.
– Я слышу типичного Ника. – Крис рассмеялся. – Похоже, эта девушка здорово закрутила тебе мозги. Ты так втюрился в нее, что еще даже не разобрался, какой именно частью тела или качеством характера она сразила тебя.
Слава Богу, разобрался, подумал Ник несколько секунд спустя, кладя на место телефонную трубку. Он точно знал, что именно сразу привлекло его в Абигейл тогда, на заснеженной, ледяной дороге, и каким образом и чем она действовала на него до сих пор в коттедже. Но вся проблема теперь сводилась к одному вопросу: как ему быть с этой женщиной дальше? Да, по его твердому убеждению, истинной любви между мужчиной и женщиной не бывает. Но что, если то чувство, которое он испытывал к Абигейл, и есть именно такая любовь? Истинная, настоящая?
Ник не знал, как ему лучше строить отношения с этой женщиной в обозримом будущем. Но он точно знал, что должен был сделать сейчас, сию минуту. Он должен был срочно увидеть ее! Потому что прошло целых десять или пятнадцать минут с тех пор, как она вышла из кабинета, и ему уже не хватало Абигейл. Он хотел снова находиться около нее, хотел видеть ее улыбку, слушать ее голос, целовать ее...
Ник направился, было, к двери – и вдруг остановился. Что-то вспомнив, он шлепнул себя ладонью по лбу и вернулся к телефону.
– Твой кофе почти остыл.
Голос Абигейл показался Нику жестким и каким-то далеким. Он удивленно пожал плечами и нахмурился. Не так уж и долго просидела она на кухне в одиночестве.
Он ответил с некоторым раздражением:
– Не мог же я резко оборвать разговор с Крисом. А потом мне пришлось самому позвонить в другое место... Кстати, ради твоего же блага.
– Моего? – Она вылила остывший кофе в раковину, снова наполнила его чашку горячим напитком и понесла ее в гостиную. – Что ты имеешь в виду?
– Твой «пежо», – небрежно бросил он, направляясь вслед за ней в другую комнату. – Я позвонил в гараж и попросил хозяина забрать твою машину как можно быстрее. Они должны ее проверить, устранить любые неполадки, если таковые обнаружатся, а когда все будет готово, позвонят тебе.
В гостиной она остановилась, передала ему чашку с кофе и, скупо улыбнувшись, все тем же далеким, чужим голосом произнесла:
– Благодарю. Это было великодушно с твоей стороны.
– Теперь, когда связь восстановлена, ты можешь позвонить матери и сообщить, что с тобой все в порядке. Если нужно, свяжись также со своим агентством. Когда ты должна выходить на работу?
– Не скоро. После Нового года. Я специально взяла несколько дней за свой счет, чтобы подольше побыть с мамой.
Ник снова нахмурился. Но не из-за того, что она сказала, а из-за ее отчужденного тона. Женщина отвечала, как робот, выдающий запрограммированные ответы на определенные вопросы. В ее фразах не было ни эмоциональной окраски, ни индивидуальной интонации, которые придавали бы им дополнительный смысл. Одна скупая информация. Куда подевалось нежное тепло, возникшее между ними в первый момент утренней встречи? Поставив чашку на комод с зеркалом, он взял ее за руку и сказал:
– Пойдем.
Но Абигейл даже не сдвинулась с места. Она бросила на него сумрачный, подозрительный взгляд и отвернулась.
Сдвинув еще больше черные брови, Ник спросил:
– Что-нибудь случилось?
– Случилось? – язвительным тоном повторила она концовку его вопроса. – Возможно.
Ее голос был по-прежнему сухим и жестким, но мужчина уловил в нем неуверенные, тревожные нотки, выдававшие внутреннюю борьбу, которую она старалась скрыть.
– Итак, – снова заговорила она, – с чего мне лучше начать? Подскажи. Может быть, с того факта, что все твои, как ты выразился, «хлопоты» оказались «пустыми», поскольку невеста Криса вернулась к нему?
– Абигейл...
– Так какие же твои «хлопоты оказались пустыми»? Те, что заставили тебя похитить меня и заточить в этом благоустроенном каземате? Или, возможно, те, которые за последние три дня давали тебе шанс снова и снова обладать мной? И после всего, что было между нами, после всех наших ласк и всех сказанных слов, ты смог в разговоре с братом назвать меня «скромным рождественским подарком, который преподнес себе сам»!
Значит, вот в чем дело, вот что встревожило се, подумал Ник и, окинув женщину внимательным взглядом, сказал:
– Ты не должна была услышать это.
Точно повторив некоторые из употребленных им слов, она поставила его в довольно щекотливое, неловкое положение. Теперь он искренне сожалел, что разговаривал с Крисом в таком фривольном духе. Его же выражения, прозвучавшие из уст Абигейл, показались ему действительно оскорбительными для нее. Да, как у него только язык повернулся произнести их? Должно быть, его подвела привычка быть циничным.
– Ну, конечно же, не должна! Мне надо было просто заткнуть свои уши. – Ее подбородок, негодующе, дернулся вверх, в фиалковых глазах сверкнули молнии. – Все, о чем вы говорили с братом, меня не должно было касаться. Ведь я посторонняя женщина и «ничего особенного» собой не представляю! Я здесь «просто так, кое-кто».
Горькая обида, с которой она бросала ему в лицо эти упреки, пробрала его до глубины души. И, тем не менее, он был намерен защищаться. Интуиция подсказывала ему, что в сложившейся ситуации у него оставался лишь один способ самозащиты – нападение.
Ник отошел к окну и уставился на мокрые заросли вечнозеленого остролиста. Усилившийся дождь вперемешку со снегом завис над садом серой хлябью, заслоняя от глаз даже близлежащие холмы и овраги, черные ленты дорог и линию горизонта.
– Значит, ты стояла у двери кабинета и подслушивала! – Не имея времени на раздумья, он решил упрятать свое замешательство под маску гнева. – Ну что же... А ты знаешь, что говорят о любителях подслушивать, которые, разумеется, никогда не слышат ничего хорошего о самих себе?
– Я не подслушивала!
– Неужели? – Он резко обернулся и увидел в ее глазах едва сдерживаемую ярость. – Тогда чем же ты была занята, пока я заканчивал разговор с Крисом? Насколько мне помнится, я попросил тебя приготовить кофе.
– А насколько мне помнится, я никогда не мечтала быть твоей служанкой! Пусть я переспала с тобой, но это не дает тебе никакого права обращаться со мной, как с девочкой на побегушках или как с женщиной, которая ни на что больше не способна, как угождать на кухне и в постели такой незаурядной личности, как ты!
– И пусть я переспал с тобой, но это вовсе не дает тебе права вмешиваться в мою личную жизнь! Это была частная беседа по телефону между мной и моим братом, и ты вторглась в нее, когда стала подслушивать мой разговор за дверью! О чем бы мы ни говорили – тебя это абсолютно не касалось!
– Разумеется, не касалось! – Она продолжала говорить жестким, неумолимым тоном. Обороняясь, Абигейл обвиняла. – Ведь, в конце концов, кто я такая? Оказывается, просто красивая и пустая упаковочная бумага, коробка для подарков. Тебе доставил наслаждение сам процесс вскрытия этой коробки, но как только ты извлек из нее новую игрушку и вдоволь натешился ею, всякий дальнейший интерес к «скромному рождественскому подарку» у тебя пропал. Игрушка больше не сияет, не блестит, ее новизна и свежесть стерлись – и тебе стало скучно. Пора ее выбросить. Разве не так?
– Абигейл, нет!
Вот же черт! Какой тупоголовый идиот придумал эту формулу – дескать, нападение есть лучший способ самообороны? Отвратительная, гнусная тактика! Нападая на Абигейл, он добился лишь одного: еще сильнее оскорбил, унизил ее и отдалил от себя.
Проблема заключалась и в том, что он блуждал в темноте и не мог разобраться даже в своих чувствах, не говоря уже о тех, что не давали покоя ее душе. Получалось, что один слепой в потемках пытался быть поводырем другого слепого.
– Я вовсе не забавлялся тобой, как игрушкой! – закончил Ник свою мысль. Рванувшись вперед, он схватил ее за руку и так сильно сжал пальцы, что она вскрикнула от боли. – Прости.
В эту минуту Абигейл была похожа на испуганную птицу, которая приготовилась, было, взлететь, но, в самый последний момент, ее схватила чья-то рука, и она уже не смогла взмахнуть крыльями. Да, он не хотел отпускать се. Потому что боялся: отпустит – и она улетит, убежит от него, и ему никогда не удастся вернуть ее.
– Абигейл, ты не так все поняла. – Продолжая удерживать ее за руку, он старался говорить спокойным, ровным голосом. – Ты слышала только часть нашего разговора, только с одной стороны. А ведь Крис...
– О, значит, это были просто происки Криса! Значит, это он сказал, что не хочет связывать себя какими-то обязательствами? Именно он не хотел показывать меня своим родственникам? И опять-таки именно Крис решил, что я «не из тех женщин»?
Пока слух Ника терзали произнесенные им же слова, срывавшиеся теперь с губ Абигейл, он не переставал содрогаться от ужаса. Почему до него вовремя не дошло, как эти слова могли быть истолкованы ею?
У него оставался теперь только один способ преодоления стены-невидимки, возникшей между ними, одно средство примирения, которое она вряд ли сможет отвергнуть. И он решил попробовать это средство.
Осторожно, мягко проведя ладонью по ее щеке, мужчина улыбнулся и заглянул ей в глаза. Но окаменевшее лицо женщины не изменилось, и его сердце тревожно сжалось. Тогда он попробовал притянуть ее к себе – она не оказала сопротивления. Его губы нежно прикоснулись к се лбу, волосам – она не отвернулась. В сердце мужчины зажегся крохотный фитилек надежды, и он прошептал:
– Абигейл, ты же знаешь, как я отношусь к тебе. Знаешь, что можешь вытворять со мной почти все что угодно...
Его губы скользнули по гладкой, как шелк, щеке и замерли на мягких, чувственных губах. На мгновение ему показалось, что она вся напряглась и вот-вот отпрянет от него. Но уже в следующий миг из ее горла будто выпорхнул легкий, тихий стон; чувственные губы, уступая нежному натиску его языка, медленно раздвинулись, а спустя еще секунду-другую ее изящные руки жадно обвили крепкую шею Ника.
– Милая моя девочка, – услышала она его шепот, – когда между нами происходит это, нам больше ничего не нужно. Мы не должны допускать, чтобы что-то мешало нам, выбивало нас из этой сладостной колеи...
Она таяла в жарких объятиях Ника; ее мягкое, податливое тело притягивалось к нему, как к магниту. Просторный мужской халат, в который она облачилась с утра, не создавал никаких препятствий для его нетерпеливых рук, ласкавших, трогавших, нежно мявших каждый бугорок, каждый изгиб, каждую выемку ее распаляющегося роскошного тела...
– Вот видишь, как хорошо, когда мы не ссоримся, – продолжал он нашептывать ей на ухо. – Давай я унесу тебя в кровать, и мы оба еще раз убедимся, что нас может связывать настоящее, неподдельное общение. Мы так хорошо понимаем друг друга в постели. Давай я...
– Нет! – Вскрик Абигейл ударил ему в уши и эхом прокатился по всей гостиной. Вырвавшись из его объятий, она резким движением запахнула халат на, обнаженной его нетерпеливыми руками, груди и туго затянула пояс. – Я сказала, нет! Я не хочу больше такого общения!
– Лгунья! За последние три дня ты только этого и хотела!
В ту же секунду Ник пожалел, что произнес эти слова, но, увы, они уже сделали свое гадкое дело. Физически Абигейл еще оставалась рядом с ним, однако ее душа была уже вне досягаемости для него. Черт возьми, что же он наделал? Куда смотрел? О чем думал, когда открывал рот, чтобы что-то сказать? С каждым произнесенным словом он все больше и больше отдалял ее от себя.
– Да, я действительно хотела этого, – неохотно согласилась она, – но теперь не хочу. Одного этого недостаточно. Постель не может заменить все остальное в жизни.
– И чего же тебе не хватает?
Выражение лица Абигейл стало меняться, по вспыхнувшим фиалковым глазам Ник мог читать мысли, зароившиеся в ее голове. Не дождавшись ответа, он ухмыльнулся и цинично процедил сквозь зубы:
– Молчишь? Могу ответить. Тебе не хватает обязательства – вот чего! Обычный женский капкан: или брак, или ничего.
Абигейл побледнела, в аметистовой глубине ее глаз заметались злые искорки, и она отчеканила:
– Я никогда не говорила о браке!
Но Абигейл и не стала отрицать, что всегда стремилась вступить в него. Она лишь добавила:
– Однако меня не устраивают отношения, основанные на одном лишь сексе. Я не хочу заниматься любовью просто так.
– Просто так? – бросил он ей в лицо. – Значит, все эти дни ты занималась со мной любовью просто так? Разве нас не соединяла страсть, самое пламенное желание...
– Любое пламя недолговечно, Ник. Голая страсть, без любви..., без обязательства, может просто заглотить человека и потом выплюнуть наружу как ненужную жвачку! Вот с чем я не могу примириться. Мне нужно, чтобы моя страсть и страсть моего любовника слились в такой огненный шар, который мог бы, подобно маленькому солнцу, освещать все остальное в нашей жизни. Другого способа существования я для себя пока еще не придумала.
Когда она замолчала, Ник глубоко вздохнул и, поворошив пальцами волосы, сказал:
В таком случае, милая Абигейл, нам нет смысла продолжать отношения до тех пор, пока ты не научишься смотреть на вещи реально. Ибо я не могу предложить для наших отношений какой-то незыблемый, железобетонный фундамент. И я не вправе давать тебе обещание, выполнение которого может оказаться мне не под силу.
Неужели эта женщина не понимает, что он делает все возможное, чтобы оставаться перед ней честным? Уж, по крайней мере, это-то она могла бы заметить. Но Абигейл не замечала этого и не пыталась его понять. Более того, в ответ на его слова, она, решительно, покачала головой, и, тем самым, убила в нем даже эту слабую надежду на ее прозрение.
– А я не могу продолжать жить с мыслью, что рано или поздно наступит день, когда ты устанешь от меня – и я в один миг окажусь на свалке твоих любовниц. – Ник попытался, было, открыть рот и что-то возразить ей, но она торопливо продолжила свой коротенький монолог: – И мои опасения прорастают не на пустом месте. Телефон был восстановлен каких-нибудь пару часов назад, а ты уже успел позвонить в гараж и попросить привести мою машину в порядок как можно быстрее, так чтобы в любой момент, как только тебе заблагорассудится, ты мог отделаться от меня.
– Я вовсе не имел в виду…
Но он тут же осекся, не закончив фразу. Ему стало как-то не по себе от мысли, что, по сути дела, Абигейл была в определенной степени права. Однако ее подозрения насчет того, что он готов был в любой момент избавиться от нее, не совпадали с фактическими побуждениями, которыми руководствовался Ник, когда звонил в гараж. Просто он хотел, чтобы у нее под рукой побыстрее оказался отремонтированный «пежо», на котором она в любой день могла бы уехать куда угодно, если сама того пожелает. Он предоставлял ей полную свободу действий и хотел, чтобы она знала об этом. Покинуть его или остаться с ним – все зависело от нее самой.
– Оставь это, Ник, – спокойно и, даже как будто, устало сказала Абигейл. – Я думаю, и тебе и мне известно, на каком фундаменте стоит каждый из нас.
С этими словами она повернулась и пошла прочь от него.
– Куда ты? – бросил он ей вслед.
– Надо переодеться. – Она говорила низким, сухим голосом, лишенным всяких эмоций. – А потом, если тебя не затруднит, ты, может быть, подбросишь меня до гаража?
Не прошло и пяти минут, как Абигейл уже была готова. Конечно, этого времени было недостаточно для того, чтобы он мог собраться со своими взъерошенными мыслями, и найти какой-то выход из неприятного, запутанного положения, в котором они оказались. Впрочем, такой выход не просматривался даже в перспективе. Они стояли напротив друг друга – каждый на противоположной стороне бездны, разверзшейся перед ними, и, казалось, ни один из двоих не хотел идти на компромисс, не хотел положить первый камень в основание моста, который они, сообща, могли бы соорудить над этой бездной, и который мог бы соединить их судьбы.
Вернувшись в гостиную, Абигейл взяла свою сумку и с грустью оглядела украшения, которые она с таким энтузиазмом мастерила и развешивала в канун Рождества. В самый последний момент перед выходом из коттеджа она обратила внимание на небольшую коробочку вкрасочной упаковке, которая лежала на каминной доске.
– Ты так и не вскрыл рождественский подарок, который я оставила здесь дли тебя. Ты же так любишь это делать.
Вот этот подарок, с горькой усмешкой, заметила она и показала на коробочку.
– Да, я совсем забыл о нем.
За все эти дни после Рождества, они, ни разу даже, не вспомнили о яркой коробочке, потому что с утра до вечера занимались одной только любовью, потому что были слишком увлечены друг другом, чтобы замечать что-то еще вокруг. Потому что ничего больше не имело, в тот миг, ценности для них.
– В любом случае, я не собираюсь забирать этот подарок с собой, – сказала Абигейл. – Я оставлю его у тебя. Тем более что теперь мне нет смысла преподносить его дру...
– Преподносить кому? – насторожился Ник.
Она промолчала.
И вдруг его озарила догадка. Медленно, вкрадчиво и в то же время угрожающе он произнес:
– Что-то подсказывает мне, что изначально ты намеревалась подарить эту коробку Брайану, не так ли?
Если до этого ее лицо было бледным, то теперь оно стало почти прозрачным. С пересохших, но по-прежнему чувственных губ слетели звуки, похожие на глухой ропот осенних листьев:
– А ты поверил бы мне, если бы я сказала, что не ему? Впрочем, какая разница, для кого я покупала этот подарок?
– Какая разница?
Ник даже не думал, что это может так задеть его. Он пришел в дикую ярость и готов, был, как людоед вырвать ее сердце и разодрать его на мелкие кусочки.
– Очень большая! – прорычал он и, схватив коробку, с силой швырнул ее перепуганной женщине. Та стояла как вкопанная, закрыв лицо дрожащими руками. Безвестный подарок ударился о стройные ноги и шлепнулся на пол. – Забери эту вещичку и проваливай отсюда! Или ты думала, что я нуждаюсь в чем-то подобном... что мне нужны обноски, которые ты приготовила для него?
Глаза Абигейл погасли, их заволокла кромешная темень, казалось, в них пропало не только зрение, но и всякая жизнь. Никогда еще ее не оскорбляли подобным образом. Садистски злобные слова Ника прозвучали для нее как удар грома среди ясного неба и шокировали до глубины души... Гордо подняв голову и не поворачиваясь в его сторону, она презрительно бросила ему:
– Ты не слишком демонстрировал подобную щепетильность в таких вещах, когда начал спать со мной.
– Да, мне ни до чего не было дела!..
После того как Ник произнес омерзительную тираду о злосчастном подарке, в гостиной наступила мертвая тишина. И она была настолько глубокой, что, казалось, в комнате вот-вот заледенеет сам воздух. На секунду ему почудилось, будто он увидел в глазах Абигейл застывшие слезы. Но уже в следующую секунду, она тряхнула головой, распрямила плечи, подняла с пола сумку и, порывисто вздохнув, тихо сказала:
– Могу я обратиться к тебе с последней просьбой?
– С какой?
Даже в эту минуту, когда уже вот-вот должна была наступить развязка, в его мозгу вдруг забрезжила микроскопическая, ирреальная надежда предотвратить катастрофу. Может быть, неожиданно произойдет какое-то чудо и они помирятся? Но, было, уже слишком поздно, и надеяться, было, не на что, подтверждением чему стали ее слова, сказанные в ответ на его вопрос:
– Разреши мне воспользоваться телефоном, чтобы вызвать такси. Я подожду в гараже, пока они закончат возиться с моей машиной... Полагаю, для нас обоих будет гораздо лучше и спокойнее, если мы расстанемся сразу и без лишних трений.
– Согласен с тобой полностью и даже более. – Он не знал, откуда у него взялся голос, чтобы произнести эти слова, как не знал, где ему удалось почерпнуть силы, чтобы показать рукой на дверь кабинета. – Телефон там. Он к твоим услугам. Чувствуй себя как дома.
До окончания рабочего дня оставалось всего пятнадцать минут, но Абигейл снова и снова пыталась сосредоточиться на документах, которые надо, было, обязательно просмотреть полностью, прежде чем завтра, с утра, нести их на подпись к директору. Она даже закрылась в своем офисе на ключ, чтобы ее не отвлекали запоздалые посетители.
Весь сегодняшний день она чувствовала себя какой-то рассеянной, вялой, слабой. Достав из сумочки зеркальце, женщина заглянула в него и увидела бледные щеки, сухие, сжатые губы и грустные глаза, под которыми слегка обозначались полутемные круги – признак хронического недосыпания.
Рассеянной и слабой Абигейл чувствовала себя не только сегодня. В таком состоянии она пребывала уже три недели – с тех пор, как после Нового года вернулась из Кег-Ривера в Калгари и приступила к работе. Даже счастливая новость, полученная от матери, не смогла вывести ее, хотя бы на время, из мрачной депрессии.
Впрочем, ее настроение и самочувствие пошли на спад гораздо раньше – сразу после разрыва с Ником Грантом. А это случилось за несколько дней до новогодних праздников. По правде говоря, расставшись с Ником, она стала ощущать себя как бы личностью наполовину. В коттедже под Валливью Абигейл оставила не только «самого потрясающего мужчину», но и жизненно важную частицу самой себя.
Неожиданно в дверь офиса позвонили. Абигейл взглянула на часы: через десять минут пора закрываться. Кого же принесло к ней под самый занавес? Неужели опять какого-нибудь клиента, которому приспичило срочно поменять дату вылета?
Она поднялась из-за стола и, подойдя к двери, повернула ключ. И тотчас превратилась в каменное изваяние. Последние остававшиеся в ней силы, казалось, стали стремительно покидать тело, как только ее взгляд скрестился со взглядом поблескивающих голубых глаз, которых она не смогла бы забыть никогда в жизни.
Глаза Ника преследовали ее повсюду, особенно во сне. В последние недели она все чаще видела беспокойные эротические сны. В них его глаза то излучали тепло и нежность, то сверкали неистовой страстью, то жадно искали что-то в ее собственных глазах. А когда по утрам возвращалась жестокая явь и, вдребезги, разбивала воздушные замки, созданные ее чувственным ночным воображением, голубые глаза мерещились ей вновь, но уже смотрели на нее холодно и враждебно.
Точно так же они посмотрели на Абигейл и в эту минуту, когда она распахнула дверь офиса и, оторопев, в шоке уставилась на неожиданного посетителя. В его глазах, казалось, колюче поблескивали мелкие голубые льдинки, промораживавшие ее до мозга костей.
– Привет, Ник, – с трудом выдавила она из себя глухим, неузнаваемым голосом.
– Абигейл...
– Чем могу помочь?
Не может быть, чтобы он набрел на ее туристическое агентство по чистой случайности или в результате невероятного совпадения каких-то непредвиденных обстоятельств. Однако, мысль о возможности такого варианта, сразу отогнала прочь вспорхнувшую, было, в ней хрупкую и безумную надежду на то, что Ник вернулся с повинной. Нет, явиться сюда только ради нее и сказать, что он все осознал, что был тогда не прав... Ник на это не способен. Да такого просто не может быть!.. А вдруг может?
Быстро прогнав эту глупую мысль, Абигейл повторила официальный вопрос, который всегда задавала новому клиенту, особенно, если клиент оказывался трудным:
– Тебя интересует, где можно приятно провести отпуск, просто отдохнуть? Могу посоветовать...
– Я разыскал твою контору не за этим, – прервал он ее.
Несмотря на его холодный тон, Абигейл не могла скрыть от самой себя, что даже сам факт присутствия этого мужчины рядом с ней уже доставлял ей огромную радость. Тем более что, распрощавшись с ним, она и не надеялась, что когда-нибудь увидит его вновь.
На Нике были черные джинсы, дорогая темно-голубая рубашка и короткая серая куртка из тонкой кожи. Ее взгляд невольно скользил по всему его сильному, большому телу, точеным чертам лица, по черным волосам, на которых искрились, еще не растаявшие, снежинки. Он выглядел потрясающе мужественным, обаятельным и соблазнительным.
– Тогда что же привело тебя сюда? – задала она ему уже не официальный вопрос.
– Нам нужно поговорить.
– О чем?
О Боже! Почему ее до сих пор не покидала эта хрупкая надежда на их примирение, которая минуту назад, как игла, пронзила ее мозг и теперь, словно пылающий факел, обжигала всю ее изнутри? Ведь разочарование все равно было неизбежно. Она это знала. И оно пришло, когда Ник достал из кармана куртки сложенную вчетверо газету и бросил ее на рабочий стол Абигейл.
Ей не понадобилось спрашивать его, что все это значит: газета была свернута так, что, падая на стол, развернулась на нужной странице. На той, которую он хотел показать ей. Она прикусила нижнюю губу иедва сдержала стон отчаяния, когда ее взгляд упал на увеличенную фотографию лица Ника с четко выраженным, жутким шрамом. Под снимком был помещен циничный заголовок репортажа, напечатанный крупным шрифтом:
«ДОГАДАЙТЕСЬ, КТО ЭТОТ ИСПОРЧЕННЫЙ МАЛЬЧИК?»
Абигейл молчала, будто ее хватил удар и мгновенно лишил дара речи. Она только открывала и закрывала рот, как рыба, но не могла произнести ни звука.
– Надень пальто, – приказал он тоном, не терпящим возражений.
Подчиняясь ему, действуя, как запрограммированный робот, Абигейл накинула на себя пальто, аккуратно закрыла за собой, когда они вышли, обе двери и проверила сигнализацию... Все эти механические действия сопровождались одной-единственной мыслью. Нет, он не может подозревать ее в этом. У него не должно быть сомнений относительно того, что она просто не способна на такое...
Только когда они уже подошли к его машине, когда он помог ей разместиться на переднем сиденье и нажал на стартер, к ней вернулась способность мыслить, а вместе с ней ожил и голос.
– Куда ты везешь меня? – безразлично спросила она.
– Туда, где мы сможем поговорить спокойно, без лишних свидетелей.
– Ник, неужели ты думаешь, что я могла...
На секунду он отвернулся от дороги и, бросив на нее испепеляющий взгляд, буквально прошипел:
– А тогда кто же?
Действительно, кто же еще? Беспокойные мысли опять зароились в ее голове, и она сидела, словно набрав в рот воды, до той самой минуты, пока он не нырнул в подземный гараж, резко нажал на тормоза и, хлопнув дверцей, помог ей выбраться из машины.
– Абигейл, – его голос стал мягким, почти нежным, – я прошу тебя подняться в мою квартиру, где мы в спокойной обстановке можем поговорить как цивилизованные люди.
Она промолчала.
В безмолвной тишине они оба стояли в лифте, пока он поднимал их на нужный этаж. Ник все больше уходил в себя, все глубже погружался в угрюмое, мрачное молчание. Его, обычно искрящиеся, голубые глаза совсем потухли.
Когда он открыл перед ней дверь и подтолкнул ее в свое холостяцкое обиталище, она так и ахнула. В отличие от непритязательного во всех отношениях коттеджа, здесь все поражало роскошью. Бежевые и кремовые тона, преобладающие в отделке интерьера, обилие натурального светлого дерева, кожаный диван и хрустальная люстра – все говорило о том, что здесь жил тот самый, настоящий Ник Грант, богатый, знаменитый и очень, очень преуспевающий представитель канадского зрелищного бизнеса.
Скромное, но уютное убежище близ Валливью в провинции Альберта, в котором они с Ником провели несколько незабываемых романтических дней и ночей, никогда еще не вспоминалось ей в таком иллюзорном и ирреальном свете, как в эту минуту.
– Не хочешь чего-нибудь выпить?
Абигейл автоматически покачала головой.
Хотя она знала, что между их разрывом и алкоголем никакой связи не было, тем не менее, внутреннее чутье подсказывало ей, что перед предстоящим разговором, ради которого они сюда приехали, лучше не пить. И вообще, голова всегда должна оставаться ясной, и ее нужно тщательно оберегать от всего, что может утяжелять, запутывать мысли, которые и без того находились сейчас далеко не в идеальном состоянии.
