Текст книги "Под вуалью"

Автор книги: Вайолет Уинспир (Винспиер)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

– Ах, вот в чем дело, – Дуэйн потянулся за сигарой и прикурил. Тонкие струйки дыма выходили из его ноздрей.

– Итак, Изабелла слышала наш сегодняшний утренний разговор?

Рослин кивнула. Горло у нее настолько пересохло, что даже говорить было больно.

– В чем дело, малышка? – Загорелые пальцы приподняли поля шляпы и дотронулись до вспотевшего виска.

– Сколько времени ты провела на дороге?

– Наверное, полчаса, – с трудом выговорила Рослин. – У меня в горле очень сухо...

Он тотчас же повернулся и достал с заднего сиденья кожаный курдюк с водой. Рослин слышала, как булькала в нем вода. Она открыла пробку и залпом выпила, наверное, пару стаканов прохладной долгожданной воды. Вода стекала по подбородку и попала ей на шею.

– Я умирала, так хотелось пить. – С благодарной улыбкой она отдала Дуэйну курдюк. – Спасибо. Проверив, хорошо ли закрыта пробка, он положил его на место. Затем, открыв бардачок, он достал оттуда несколько маленьких лимончиков и положил ей на колени.

– Вода утоляет жажду, но жар еще не утих, – улыбнулся он. – Пососи эти лимоны. Кажется – это лучшее средство, которые я знаю от сухости в горле.

Она не медля ни секунды положила лимончик в рот.

– Боже, какое чудо! Прямо манна небесная!

Он улыбался, глядя на нее, словно перед ним был ребенок.

Двигатель машины оставался включенным, но даже он не мог полностью заглушить этот особенный шаркающий звук, распространившийся теперь, кажется, повсюду.

– Будет сильная буря, – тихо произнес Дуэйн. – Изабелла знала о ней?

Рослин слизнула сок с губ.

– Я не знаю. Вот этот ее шарф сдуло ветром, и она попросила меня выйти и поднять его. Я и предположить не могла, что она уедет и бросит меня одну.

– Она повела себя так, как большинство невротиков. – Дуэйн стряхнул пепел в открытое окно. – Очаровательные чаровницы, у которым меньше, чем у детей, присутствует ощущение того, что они могут сделать что-то не так. Я знал, что представляет собой Изабелла с того момента, как увидел ее. Она восхитительна, полностью занята собой, бессовестна. Таким, как она, нет дела до чувств других людей. Единственное, что для них важно, это их собственные желания.

Он сильно затянулся, и когда Рослин посмотрела на него, он смотрел прямо перед собой – лицо его напоминало высеченную из камня маску. Он смотрел в глаза фактам, и Рослин знала, что это причиняло ему боль.

– Моя мать была такой же, как Изабелла, – тихо сказал он. – На нее было так приятно смотреть, и в равной степени неприятно знать ее.

То, что только что сказал Дуэйн, было для Рослин столь неожиданно, что некоторое время она никак не могла оценить смысл сказанного. И уже некоторое время спустя, пока они продолжали ехать, до нее вдруг дошла правда произнесенных им слов – и она была потрясена и подавлена.

Женщина, которая причинила Дуэйну такую боль, была его собственной матерью. Селеста, обожаемая дочка Нанетт... женщина, о которой он не смел говорить, потому что не мог причинить боль своей бабушке.

– Моя мать ушла от моего отца, когда я был еще мальчишкой, – продолжал свой рассказ Дуэйн. – Ей надоел отец, надоела жизнь в лесу. Она убежала с одним богатым бразильцем – владельцем кофейных плантаций. Они переехали в Лиму, где несколько дней спустя оба погибли во время землетрясения. Отец так и не смог до конца оправиться от того, что произошло. Он был убежден, что если бы поехал за ней, то смог бы убедить ее вернуться домой. Я в этом сильно сомневаюсь. Я был еще совсем ребенком, я любил ее, ведь она была моей матерью, но я был свидетелем ссор, примирений и страданий, которые она причиняла моему отцу.

– В ее жизни были и другие мужчины, кроме того бразильца, – в сердцах добавил Дуэйн. – Связи, которые отец ей прощал, потому что знал, что ему не следовало на ней жениться. Он был готов ради нее пойти на то, чтобы бросить работу, но тогда появился этот бразилец. Я помню его, хотя забыл всех остальных. Он был ей под стать. Во всяком случае, ей ни в коем случае нельзя было выходить замуж за человека, который хотел жить рядом с природой.

Он замолчал. Рослин слышала, как бьется ее сердце, как поднимается ветер, видела, как темнее вокруг. Было грустно. На губах был песок. Песчинки прилипли к вспотевшему лбу.

– Жаль, что так все получилось, Дуэйн, – сказала она. Что еще она могла сказать? Что страшно было потерять мать дважды: один раз, когда она убегала с чужим человеком, а второй раз, когда узнали о ее смерти?

– Я не хочу тебя пугать, – ему пришлось даже повысить голос, чтобы его было слышно из-за страшного гула ветра, который нес огромное множество песчинок, ударявшихся в лобовое стекло. – Но кажется, мы оказались в самом эпицентре бури.

– Сейчас мне уже не страшно, – сказала она. Это звучало странно, потому что ветер завывал, подобно огромному количеству орущих кошек. Она чувствовала на себе взгляд Дуэйна, он грустно улыбался. Она улыбнулась в ответ, потому что теперь она поняла, что делало этого человека таким твердым и бесчувственным при поверхностном рассмотрении.

– Похоже, мы обречены переносить бури вместе, – сказал он.

– Было бы ужасно остаться здесь одной. – И она вздрогнула. – Благодарю Бога, что он послал мне тебя.

– У меня были кое-какие дела в Аджине, – и тут он резко нажал на тормоз, потому что порывом ветра поднятый песок перекрыл видимость. Было такое впечатление, что они продираются сквозь туман – только туман был этот из мириадов песчинок. С каждой секундой ветер усиливался, они были в самом центре бури, когда вдруг чья-то невидимая рука приподняла их машину и отбросила на обочину дороги. Дуэйн пытался справиться с управлением, удерживая руль, а Рослин бросило вперед, и она ударилась головой о приборную доску.

Она закричала от боли, когда ее голова ударилась обо что-то твердое... подступила тошнота, а потом она сползла вниз. Дуэйн с силой нажал на тормоза, и машина наконец-то остановилась, несмотря на все попытки стихии ее перевернуть.

Она почувствовала на себе руку, которая смачивала

ушибленный лоб. Прикосновение было нежным и мягким.

Она открыла глаза и увидела тревогу на лице Дуэйна.

– Г-где мы? – спросила она, не совсем еще придя в себя. – Мы попали в аварию?

Он помотал головой и подал ей фляжку с водой.

– Возьми, выпей. Тебе лучше?

Она кивнула и с удивлением изучала лицо, на котором никогда ничего подобного не замечала. – Дуэйн смотрел на нее с нежностью.

– Кажется, у меня приличная шишка, – неуверенно проговорила она.

– Да, дорогая. – Она слышала, как он сглотнул слюну. – Тебе повезло, что ты ударилась лбом, а не глазом.

– Ммм... – Рослин все еще слабая, попыталась пошевелить головой. – Что это за шум? Это шумит у меня в голове?

– Все хорошо, – обнимая Рослин, ответил Дуэйн, а в это время очередной порыв ветра обрушил на машину потоки песчинок. – Во время песчаной бури всегда стоит страшный гул, но здесь, в машине мы вдвоем в полной безопасности.

Гул все нарастал, и в приступе охватившего ее страха, Рослин уткнулась в плечу Дуэйна и крепко обхватила его руками. Ей казалось, что мир сейчас рухнет, она была почти без сознания. Ногти впивались в его тело через рубашку, но Рослин этого не осознавала. Все, что она еще помнила, это то, что рядом был Дуэйн – ее единственная и твердая опора, и она еще крепче прижалась к нему, дрожа всем телом.

Вдруг в один миг окружающая ее темнота раскололась, и открылась правда. Она почувствовала сильнейшую боль, резь: так бывает, когда в темной комнате неожиданно загорается яркий свет.

Через некоторое время она почувствовала, как нежно он поглаживал ушибленное место на лбу.

– Дуэйн? – прошептала она.

– Да, моя дорогая, – его рука продолжала нежные поглаживания, и боль утихала, – что ты хочешь мне сказать?

– Дуэйн, – его имя как бы само по себе сорвалось с ее губ. – Я не Рослин Брант. И никогда ей не была. – Ты Джульет, конечно, – ответил он. – Ты —Джульет Грэй.

– Да, – выдохнула она. – Все подумали, что я Рослин из-за кольца, которое оказалось у меня, и потому, что мы были немного похожи внешне.

– Ты помнишь, как все произошло? – И в его голосе слышалась огромная нежность.

– Это было ужасно, – и опять, сама не замечая того, она сжала плечо Дуэйна. – Я стояла в проходе, разговаривая с Рослин и Армандом... вдруг все в миг потемнело, самолет затрясло, и последнее, что я отчетливо помню, как Рослин протянула мне руку, чтобы я не упала. Именно на этой руке она носила кольцо. И, видно, я стащила это кольцо у нее с пальца, когда жуткая сила расколола самолет на части.

– Да, именно так все это, видно, и произошло. —

Взяв Рослин за подбородок, Дуэйн приподнял ей голову, чтобы лучше рассмотреть черты лица, такого знакомого и, одновременно, другого сейчас, при тусклом свете их временного прибежища. – Я думаю, что ты и Рослин только внешне немного напоминали друг друга.

– У нее был гораздо более легкий характер, она была, как беззаботная пташка, но так как у нас были похожи фигуры и белокурые волосы, которые вне работы мы обе носили распущенными, то большинство пилотов принимало нас за сестер. Она и Арманд были страстно влюблены друг в друга. Для меня всегда оставалось тайной, что любовь могла так легко быть забыта – во всяком случае, казалось, что я ее забыла. На самом деле ответ на этот вопрос оказался очень простым: мое сердце никому не принадлежало, когда наш самолет разбился. Я была обыкновенной стюардессой, а не Рослин Брант – невестой, летящей на представление семье своего жениха.

И она посмотрела на Дуэйн – огромными бездонными серыми глазами Джульет Грэй.

– Что заставило тебя предположить, что я не настоящая Рослин Брант? – спросила она.

– Лучше всего я знаю, Джульет, что мужчины влюбляются в неподходящих женщин, – начал Дуэйн. – Мне было интересно узнать, не сделал ли Арманд то же самое.

Неужели мой веселый молодой кузен был очарован тихой и глубокой девушкой, для которой родным домом является природа. Непосредственно перед помолвкой я получил от Арманда письмо, где он по-французски романтично писал мне о своей избраннице: веселой, легкой, любящей танцевать – прямо ему под стать.

– Так вот почему ты тогда пригласил меня танцевать – в тот вечер – в вечер, когда мы оказались на озере Темсина, – и на ее лице застыла полуулыбка. Она медленно подняла глаза, рассматривай его шею, подбородок, губы. Он сказал, что она была тихой. И глубокой. Он так говорил, что эти ее качества начинали выглядеть достоинствами, как будто бы они были гораздо более важными, чем веселость, легкость и красота.

– Танцы меня никогда особенно не занимали, – сказала Джульет. – Мы с Рослин всегда были друзьями, но общим у нас был лишь приют. И обе мы были чрезвычайно счастливы, когда смогли оттуда уехать.

– Могу себе представить, – невесело произнес Дуэйн.

– В подобных заведениях нет тепла, а благотворительность и любовь – совсем не одно и то же. – Она вздохнула. – Приходится придумывать собственную семью, или же искать ее на страницах книг. Приходится придумывать поцелуи, которых никогда не знал. Если бы я хоть чуточку была, как Рослин, то стала бы целоваться с пилотами и, возможно, это помогло бы скрасить одиночество. Мы только внешне были похожи, но наши желания и мысли всегда были разными.

– Там, в самолете, я сказала ей, что ей повезло – ведь скоро она обретет семью, став женой Арманда. Подсознательно, после катастрофы, я, вероятно, именно поэтому отождествляла себя с ней, но не потому, что мне нужен был жених, а потому что я хотела обрести семью.

– Но ты можешь по-прежнему быть членом этой семьи, – напомнил ей Дуэйн.

– Нет, – покачала головой Джульет. – Я поеду в Англию.

– А разве тебе не нравится Тристан? – Вопросительно посмотрел на нее Дуэйн.

– Да, он мне очень нравится, но только как друг, – ответила она. – И точно так же нравлюсь ему я.

В полумраке глаза Дуэйна были больше желтоватыми, чем зеленоватыми. Он пристально смотрел на Джульет.

– А ты в этом уверена? – твердо спросил он. – Ты сказала, что в момент катастрофы твое сердце никому не принадлежало, а что же теперь?

– Мое сердце – это мое дело. – Совершенно неожиданно она опять начала с ним бороться. Ей было очень больно из-за желания быть всегда рядом с ним. – Дуэйн, отпусти меня!

– Ну уж, нет, – казалось, что он теряет над собой контроль. – Слишком часто ты говорила, что ты не хочешь моих прикосновений, моей дружбы, а поэтому мне все равно нечего терять, если я сделаю это.

Это оказалось объятием... время перестало существовать, дышать было нечем, Джульет растворилась в бесконечном поцелуе. Его рот был плотно прижат к ее губам, ей было даже больно... пока она не сдалась и не перестала сопротивляться... и потом с закрытыми глазами, но в полном рассудке, она отдалась во власть его поцелуя, который, казалось, наполнил все ее существо, так что даже для сердца уже не было места – оно готово было вырваться наружу...

– А теперь можешь меня ударить, – оторвавшись от нее наконец сказал Дуэйн.

– Зачем? – прошептала она. Голова все еще кружилась. Поцелуй Дуэйна окончательно вернул ее к жизни.

– Я подумал, что ты захочешь это сделать после того, как я поцеловал тебя, – голос у Дуэйна был хриплым.

– У меня нет никаких сил, – вздохнула она. – Дуэйн, ты странный человек.

– Точно, я – неотесанный дурак, который хорошо умеет ухаживать за деревьями, – согласился он с ней. – Я – тот, кто считал когда-то, что любовь есть то же самое, что и боль.

– Любовь? – неуверенно переспросила она. – Я что, схожу с ума, или ты имеешь в виду то, о чем говоришь?

– Я говорю то, что имею в виду и то, что чувствую. – И он крепко сжал ее в объятиях. – Меня интересуют твои чувства, Джульет.

– Джульет, – повторила она следом. – Я чувствую себя так. будто только что родилась, так, как будто только теперь начинаю жить. Дуэйн, скажи, почему иногда ты был так жесток со мной?

– Потому что я и не собирался быть добрым, – хрипло проговорил он. – Я не мог поверить, что еще существует такое редкое качество, как простота. Подобно дикарю в джунглях я не переставал испытывать тебя, и нет ничего удивительного в том, что временами тебе хотелось дать мне пощечину.

Она улыбнулась и провела пальцем по шраму на щеке, благословляя ощущение радости и ясности ума. Она упивалась охватившим ее чувством, ей было приятно ощущать сильное плечо, на котором покоилась ее голова, касаясь его щекой, ей было тепло: ее согревала любовь.

– Тебе придется научить меня быть слабым и человечным, моя милая, – сказал он.

– Мой дорогой тиран, – и она тихо рассмеялась. – Я не хочу, чтобы ты стал слабым, и сейчас ты кажешься мне очень даже человечным.

– Но я хочу искупить причиненные тебе страдания, – и он губами коснулся шишки на лбу. – Как я смогу это сделать?

– Никогда не сомневайся во мне, – мягко проговорила она. – Я люблю тебя, Дуэйн. Я хочу быть с тобой рядом всю жизнь. Я хочу заботиться о тебе, и любовью разогнать ту горечь, которую ты узнал еще совсем ребенком. Мы оба были очень одиноки...

– Слишком одиноки, моя дорогая... – И он снова крепко обнял ее. – Но я должен жить и работать здесь, в пустыне. Сможешь ли ты разделить со мной такую жизнь?

– Для меня это совсем не трудно, – улыбнулась она. – Я по своей природе такая же, как Руфь: куда пойдешь ты, Дуэйн, туда же пойду и я, и буду счастлива.

Он поцеловал ее: сначала нежно и легко, а потом страстно. Там, за пределами их убежища, буря утихала, почти стих ветер, и постепенно пустыня приобретала свои привычные очертания. Голова Джульет спокойно лежала у Дуэйна на плече. Рядом с этим сильным мужчиной она наконец-то почувствовала безопасность, она нашла свой дом, и теперь они, в конце концов, заключили мир. Она любила и была любима, и от сознания этих истин ей было так сладко.

– Бедная Рослин, – прошептала она. – Но сейчас они вместе, она и ее любовь. Навсегда.

Когда буря окончательно стихла, они с Дуэйном поехали домой, в Дар-Эрль-Амру. Им предстояло многое объяснить. По дороге они остановились в доме Дуэйна, и он провел ее внутрь. Там он взял небольшую коробочку и вынул из нее кольцо, которое подарила ему Нанетт; кольцо, предназначавшееся его невесте. Он надел его на левую руку Джульет, золотое кольцо с бриллиантом и жемчужиной – кольцо любви. Жемчужина символизировала женщину, а бриллиант – мужчину.

Кольцо Ромео и Джульетты.

[1] Ага – господин

[2] Рафия – пальмовое волокно.

[3] Салуки – порода охотничьих собак

[4] Килкенийские коты – фольклорные персонажи (Прим. перев.)

[5] Абри – прохладительный напиток. (арабск.)

[6] Фамилия Дуэйна в переводе означает «охотник».

[7] Джелобия – одежда прямого покроя. (арабск.)

[8] Семолина – разновидность манной крупы. (Прим. перев.)

[9] Цанца – амулет

[10] Бурка – покрывало с узкими прорезями для глаз.

[11] Скарабей – священный навозный жук древних египтян

[12] Кус-кус – вид пудинга

[13] Сиеста – послеобеденный дневной отдых

[14] Бурнус – арабская верхняя мужская или женская одежда

[15] Дайкири – прохладительный напиток на основе апельсинового сока.

[16] Куэмбри – национальный музыкальный инструмент.

[17] Саронг – индонезийская национальная одежда.