Текст книги "Бойтесь Луны 2020"
Автор книги: Василий Боярков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)
– Я узнаю о событиях от соседки, что проживает в конце нашей улице, когда прохожу каждый день мимо ее территории. Она всегда в это время сидит у дома на лавочке, и сама подзывает меня, чтобы угостить какой-нибудь сладостью, а заодно, рассказать о том, что в округе случилось.
– Теперь все понятно, – «нашелся» Борцов, что тоже должен поучаствовать в этой беседе, – ты долго еще будешь здесь «ковыряться»?
– Нет-нет, – заверил третий член этой ставшей на лето немногочисленной группы, – я уже все закончил и вот-только собирался отправляться на улицу.
Он занес в дом ведро, с которым бегал кормить находившихся в их подсобном хозяйстве домашних животных и уже готовый вышел на огороженный двор приусадебной территории. Наконец, освобожденные от лишних обязанностей они, все трое, устремились развеять сомнения, будоражившие голову их малолетнего предводителя.
– Может стоит забежать к той старухе? – выразил сомнение Леха, имея в виду женщину, снабжавшую его свежими новостями.
– Да, ну ее… Сами узнаем, – отозвался маленький Виктор, спешивший, как можно быстрее побывать на месте своих ужасных кошмаров.
Они, как раз, приближались в тот момент к ее дому и, не смотря на уверенные призывы старушки, пробежали мимо, лишь для приличия махнув в знак приветствия головой. Им пришлось преодолеть еще десяток расположенных в смежном порядке продолжительных улиц, прежде чем все трое оказались на самой последней, подводящей черту этого итак небольшого районного города. Кентюрин справедливо предположил, что после не выхода на связь оставленной патрулировать группы остальные военные тут же переполошатся и вышлют на место подмогу. Так, в принципе, и случилось, и к моменту, когда мальчишки подбегали к месту ужасного ночного убийства, там уже творилось столпотворение из высших офицерских чинов, как полицейских, так и военных. Их число, явно превышавшее пятьдесят человек, было несовместимо с тремя членами оперативно-следственной группы, которые занимались фиксацией следов этого кошмарного беспрецедентного преступления.
Как и положено детям подобного возраста, ребята не стали лезть на рожон и действовать напрямую, а решили пробираться везде обходными путями. «Все равно нам ничего не сделают, даже если поймают», – высказал Горячев вполне здравую мысль, и они скрываясь за уже достаточно высокой травой, окошенной не у каждого дома, первым делом направились к покосившейся хижине, от которой и началась череда этих ужасающих душу событий. Оперативники работали пока в месте истребления военного патруля и до этого места еще не добрались. Здесь, на охране следов преступления, находился один-единственный участковый, явно не собиравшийся сюда пропускать никого посторонних, а тем более несовершеннолетних да еще и малолетних ребят.
– Что будем делать? – поинтересовался Козеев, наблюдая из бурьяна за вышагивающим взад и вперед полицейским, – Он отсюда вряд ли уйдет.
– Да, это факт, – согласился их заводила, предаваясь усиленным размышлениям, – но он здесь один и не сможет охватить сразу всю территорию. Хоть он и ходит взад и вперед, но делает это только возле переднего входа, а задний дворовый проход – пусть не всегда, а только на время, – но остается у него без внимания. Предлагаю, когда он в очередной раз отдалится, потихоньку забежать внутрь этой пристройки и через нее проникнуть внутрь самого дома. Внимательно там все осмотреть и убраться наружу. Кто не трус, тот со мной.
Лучшего пожелания нельзя было и придумать: никто в компании пацанов никогда не стремился прослыть кем-то трусливым, поэтому оба верных товарища интенсивно закивали в знак согласия головами. Ребята подкрались к самому дому, благо, сделать это было нетрудно, так как сзади почти полностью отсутствовала и без того хлипкая изгородь. Дверь в покосившуюся приделку находилась сбоку от дома – там же, где основной вход, располагавшийся в таком же ветхом крыльце. Мужчина-участковый продолжал ходить взад и вперед, наклонив книзу насупленное лицо и заложив руки за спину. Вот он ненадолго вышел на их сторону, на какое-то время остановился, будто что-то тревожно обдумывая, и, повернувшись назад, двинулся в противоположное направление. Как только его спина скрылась за угол, мальчишки выскочили из-за дальнего угла этой хижины и, пригнув спины к земле, быстро преодолели те пару метров, что отделяли их от дверного проема.
Оказавшись внутри, они чуть было не пожалели, что отважились на отчаянное по своей наглости предприятие, и едва не закричали от представшего их детскому взору ужасного вида. Им даже пришлось зажимать свои рты ладонью, чтобы обеспечить себе большую убедительность, что из них даже в такой непривычной для всех троих ситуации не вырвалось ни единого звука. Однако, страх и отвращение, охватившие этих смелых ребят от предпринятой ими предосторожности никуда не исчез, убедительно проявляясь в расширенных глазах, притупленных от ужаса взглядах и перекосившихся лицах. Легкая нервная дрожь была лишним тому подтверждением.
Здесь, действительно, было от чего испугаться. Мало того, что внутри царил наполненный смрадной вонью сногсшибательный запах, распространяемый устлавшими пол отходами жизнедеятельности человеческих организмов, так еще почти прямо по середине лежал искромсанный обезглавленный труп, добавив жути к поистине мрачному виду.
– Что это такое? – сморщив лицо и отхаркиваясь от тошнотворного аромата, промолвил Козеев, указывая на разбросанные по полу человеческие останки, – И где у него голова?
– Наверное, это она и есть, – сказал заводила этой немногочисленной группы, указывая на лежавшую недалеко в стороне волосистую часть отрубленной головы.
Пробираясь по грязному полу, мальчик приблизился к этому, казалось бы, пока простому предмету и, отняв от стены какую-то палку, осторожным движением перевернул отсеченный череп на всеобщее обозрение. Двое его товарищей уже не в силах более сдерживаться стали активно освобождать свои желудки от принятой за завтраком пищи. Не удержался от этого и их предводитель: настолько ужасным было представшее зрелище. Окровавленная половинка лица плавно переходила в боковую часть черепа и дальше в затылок, оголяя отделенное от основной части тела серое вещество, которое при перемещении стало болтаться, словно подтаявший студень.
– Куда ты, «Брат», нас притащил? – выразил свое огромное недовольство Борцов, кинувшись к двери, где активно стал работать своими детскими легкими, пытаясь хлебнуть свежего воздуха.
Воодушевленный этим простым примером к нему поспешил присоединиться и самый худой мальчик из этой немногочисленной группы. Горячев же, освободившись от ненужных излишков, как будто бы зачарованный, продолжил осматривать мертвое тело, присев рядом на корточки. Иван, вернув себе способность нормально мыслить и оценивать окружающую их обстановку, зажимая дыхательные пути своей детской ладонью, приблизился к своему предводителю и, отводя в сторону глаз от жуткого зрелища, полушепотом произнес:
– Это ты хотел здесь увидеть? Если убедился, тогда пора уходить, а то, как бы нас не застукали полицейские?
– Да-да, – согласился маленький Виктор, поднимаясь от мерзкого вонючего трупа и уверенным шагом устремляясь к дверному проему, – больше тут делать нечего, что было нужно я рассмотрел.
Приблизившись к выходу, он высунул голову, чтобы убедиться, что происходит снаружи. Участковый уже не ходил, а остановился у прохода, где должна быть калитка и смотрел в начальный конец этой улицы, где в это же самое время находились остальные сотрудники, занимавшееся фиксацией следов произошедших нынешней ночью ужасающих происшествий.
– Возможно, уже сюда направляются? – высказал свое предположение предводитель ребячьего братства, стараясь найти объяснение неожиданной смене поведения со стороны дежурившего здесь полицейского, – ждать больше не будем. Делай, как я.
Тут он опустился к самой земле и, скрываясь в высокой траве, ловко перебирая своими коленками и локтями, ловко пополз прочь от этого жуткого дома. Один за другим его верные товарищи бросились следом.
Прохоров Сергей Николаевич – двадцатичетырехлетний лейтенант участковый, выставленный на охрану места очередного убийства, находившегося в тот момент в доме убитого здесь же Иглютина. Он имел худощавое складное телосложение, выше среднего рост и физически-развитую фигуру. Приятное молодое лицо говорило о наличии ума и способности адекватно и логически мыслить. Одет сотрудник был, как и положено, в присвоенную ему форму одежды. В силу своей неопытности и, что гораздо более вероятно, моложавого возраста этому человеку была поручена самая незавидная при таких чрезвычайных обстоятельствах неблагодарная деятельность – охрана самого дальнего места развернувшихся ночью ужасных событий. Не в силах выносить ужасную вонь, царившую внутри всего дома, он посчитал для себя возможным находиться на улице, справедливо предполагая, что убитый и обезглавленный человек уже никуда не исчезнет.
Однако, откуда же ему было знать, что трое отчаянных десятилетних юнцов наберутся смелости и какой-то даже неестественной наглости и решат первыми изучить ужасные свидетельства умопомрачительной ночи. Просто стоять на одном месте и спокойно дожидаться прибытия основной опергруппы ему было все-таки не под силу, принимая во внимание молодость его организма и природную горячность натуры, поэтому он и ходил взад и вперед, намерив таким образом многие километры. Наконец, многоголосые звуки говоривших одновременно людей стали стремительно приближаться, что могло означать только одно: все другие убийства уже были обследованы, и теперь весь личный состав, участвующий в этом мероприятии, приближался к последней – самой начальной – точке этого ужасного происшествия. Ожидая их приближения, Прохоров вышел к проему, где некогда находилась калитка, и теперь замер, не двигаясь с места.
Вдруг, его пристальный еще молодой взгляд привлекло легкое колебание, пронесшееся по бурьяну, примыкавшему к задней части дворовой пристройки. Сопровождавшее шуршание могло означать только одно, что там кто-то движется.
– Эй, кто там? – закричал лейтенант, машинально извлекая из кобуры свое табельное оружие, – А ну, стой, не то буду стрелять!
Он кричал так убедительно, что первым заставил приподняться с земли более худого мальчишку, который стал стремительно удирать, как можно ниже пригибая свою спину и активно перебирая ногами. Остальные товарищи не замедлили последовать его отчаянному примеру, и скоро Витя всех обогнал, вырвавшись немного вперед и углубляясь в центр бескрайнего поля. Продолжая громко кричать так, что невольно привлек внимание всех остальных, участковый бросился преследовать убегающих, еще даже не зная с кем ему довелось иметь дело. Вдалеке мелькали только не выдающие возраста спины, едва скрываясь в невысоком июньском бурьяне. Будучи еще недостаточно опытным, молодой полицейский передернул затвор и открыл огонь по, как он считал, удаляющимся опасным преступникам – ведь, по его мнению, мысль посетить место ужасного преступления никому другому и в голову попросту не придет. Поэтому он стрелял совсем безбоязненно, полноправно считая, что пытается обезвредить самых жестоких за последние годы убийц. Как бы там ни было, но его стрельба только разгорячила убегавших мальчишек, и они, полностью выпрямив свои детские спины, припустились бежать еще только гораздо быстрее. Распознав, что невольным образом чуть не расстрелял малолетних мальчишек, офицер-полицейский на мгновение замер, похолодев от охватившего его ужаса и дав возможность убегающим значительно увеличить разделявшее их расстояние.
Горячев непроизвольно выбрал именно то направление, где этой ночью был жестоко убит военный капитан подразделений спецназа. Выскочив на то место, где лежал растерзанный труп офицера, он лишь слегка повернул голову, рассматривая ужасающие останки, его же товарищи от неожиданности выставили вперед руки и, резко изменяя направление, стали отпрыгивать в сторону, как бы чураясь того, что увидели. Хотя за последнее время подобное зрелище не являлось для них чем-то таким необычным, однако стремительность, с какой появлялись жуткие трупы, все-таки накладывала определенный отпечаток на детскую психику, заставляя таким образом сопротивляться не окрепшие еще организмы. «Куда меня нелегкая понесла? – подумал их заводила лишь только миновал это кошмарное место, – Мы же углубляемся в чистое поле, где нас сцапают словно обезумивших зайцев, выбежавших по незнанию из лесного массива. Надо поворачивать в город, где гораздо легче затеряться среди его многочисленных улиц». Уверившись в этих мыслях, мальчишка загнул довольно большой полукруг, чтобы увеличить траекторию до преследователей, ведь кроме участкового к погоне присоединились и другие подоспевшие к нему на подмогу сотрудники, в том числе и военные, и сейчас за тремя десятилетними пацанами гнались уже не менее двадцати взрослых профессиональных сотрудников и бойцов специальных военных подразделений. Однако, молодость, страх, усиленно подгонявший бегущих, и значительно увеличенное расстояние, возникшее в самом начале этого бегства, позволили удирающим достигнуть пределов крайней улицы города намного быстрее своих более рослых и натренированных догоняющих.
Военным и полицейским, участвующим в этом стремительном спринте, постепенно перешедшим в забег на длинной дистанции, следуя по следам удиравших мальчишек, хочешь не хочешь, но пришлось оказаться на месте жестокой ночной расправы, произведенной над командиром полностью истребленного патруля, будто ребята специально указывали им это самое направление. Однако, конечно же, это было не так, и маленький Виктор, просто действуя по велению какой-то влекущей его неведомой силы, и совершал все свои последние действия. Чтобы не потерять это место из виду и потом его не искать, там был оставлен один сотрудник, а все остальные продолжали погоню.
Как оказалось, Витя не зря «заломил» такой крюк, потому что они оказались в другой черте города, совершенно не смежной с той улицей, где оставались в большом количестве военные и полицейские. Много гуляющий и прекрасно знающий все окрестности предводитель юной команды, когда расстояние до преследователей было уже не более каких-то десяти метров, привел своих верных товарищей к заброшенному ветхому еще деревянному двухэтажному дому, давно приготовленному под снос, и расположенному в месте давно поросшему многочисленными зелено-растущими насаждениями.
– Айда, все за мной! – крикнул он, забегая в крайний подъезд так, чтобы его обязательно видели бегущие следом представители военизированных структур.
Оказавшись внутри, он специально громче, чем надо, застучал ногами по полусгнившим ступенькам, чтобы определено всем стало ясно, что они поднимаются на верхний этаж. Расчет оказался правильным, так как догоняющие сотрудники, оставив на улице четырех человек, чтобы те следили за периметром этой постройки, захватив ее таким образом в небольшое кольцо, остальным своим составом устремились вслед за ребятами. Тем не менее они не знали какой коварный план преследовал юный продуманный «полководец». Прекрасно зная все ходы и выходы этого дома, он, оказавшись с друзьями на втором этаже, по металлической лестнице поднялся на зачумленный чердак, где они тут же перебежали на другую половину этой старинной конструкции. Там, уже соблюдая все необходимые в таких случаях меры предосторожности, они спустились в подъезд и, почти не касаясь ступенек, по перилам осторожно съехали вниз. В постройках подобного типа вход в подвальное помещение располагается в нижней части лестничной клетки. Не трудно догадаться, что этот случай не стал исключением. Стремительно оказавшись внизу, мальчишки заскочили в темный повал, где неоднократно бывали и знали точно, как все расположено. Вместе с тем двигаться в полной темноте было глупо, а главное, страшно, поэтому лишь только убедившись, что находятся в полной недосягаемости от проникновения к ним дневного природного освещения, включили подсветку мобильников и уверенно стали двигаться дальше. Внутри было очень жутко и мрачно и на каждый шорох приходилось невольно вздрагивать, ожидая появления безжалостного убийцы, но эти отважные пацаны, скрепя свои детские маленькие сердечки, продолжали настойчиво двигаться дальше.
Друзья не зря выбрали именно этот обветшавший дом еще довоенной постройки. Так сложилось, что, не уделяя особое внимание надземным строениям, все подземные части конструировались особенно тщательно, предполагая, что они могут использоваться, как бомбоубежище. Точно так же было и здесь. Не смотря на полусгнивший деревянный верх, подвальные помещения были основательно прочными и выполнены из железобетона. Но не только эта особенность привлекала внимание удиравших мальчишек. В данном случае их привлекло только то, что подвалы всех смежных домов соединялись довольно вместительным продолжительным коридором. На этой отслужившей свой век старой улице друг за другом располагалось три дома. Следуя по знакомой подземке, ребята через каких-нибудь пять минут достигли крайней постройки и осторожно вышли наружу. Их замысел оказался верным: военные не знали про такую особенность этих конструкций и теперь находились далеко позади от удиравших мальчишек. Злорадно усмехаясь, они не стали выходить из подъезда, а, поскольку ни в одной из квартир давно уже не было ни дверей, ни других перекрытий, спокойно зашли в первое ближайшее к ним помещение и, миновав его до самого окончания, выбрались в пустующий боковой оконный проем. Оказавшись таким образом в безопасности, ребята размеренным шагом отправились восвояси: теперь бы уже точно никто не смог связать воедино их, и появление неизвестных в той жуткой полуразрушенной хижине. Тем не менее, чтобы исключить ненужных вопросов, они приняли разумное решение на какое-то время разделиться и собраться потом на спортивной площадке, установленной возле их городской средней школы.
Глава X. В тридцати километрах от города
Управляя боевой машиной пехоты, как заправский механик водитель, Кентюрин пронесся по асфальтированной дороге на скорости никак не меньшей ста километров. Не доезжая до искомой цели своего назначения чуть менее пяти километров, он свернул с трассы в небольшое грунтовое ответвление, уходившее дальше в лесопосадку. На расстоянии каких-нибудь двадцати метров с правого боку располагалась небольшая лесная поляна, где преступник и бросил вынужденно-похищенную им военную технику. Дальше он решил продвигаться пешком. Уходя, он еще раз бросил печальный взгляд на оставляемое им автоматическое оружие, но твердо для себя рассудив, что в сложившихся обстоятельствах оно ему будет больше мешать, нежели чем-то поможет, Максим решился следовать налегке.
Молодой мужчина вернулся назад, перешел через автодорогу и оказался в противоположной стороне лесного массива. Там он прошел еще около полутора километров пока не очутился возле железнодорожного полотна. Дальше заблудиться было просто немыслимо, и Кентюрин уверенным шагом направился в путь. Через пять с небольшим километров он подошел к небольшому поселку, раскинувшемуся на территории, не превышающей пары гектаров. Преступник спустился с насыпи вниз и зашел на крайнюю улицу. Пройдя по ней не больше, чем двести метров, мужчина свернул в небольшой проулок и миновал по нему еще несколько грунтовых проездов, пока не очутился в нужном ему прогоне. По нему он спустился в самый конец и остановился перед третьим по счету строением, если начинать отсчет от самого края. Осмотревшись по сторонам, словно определяя нет ли за ним какой-нибудь слежки, он смог отчетливо убедиться, что, не смотря на уже довольно не ранее время, вокруг не заметно ни одного человека. Только после этого, облегченно вздохнув, Максим свернул с грунтовой дороги и пошел на сближение с этим домом.
Стоит сказать, что постройка снаружи выглядела довольно добротно – это был современный рубленный пятистенок. Фасадная его часть была украшена наличниками на трех окнах основных жилых помещений и одном, отведенным под кухню. Крыша была железной, но, очевидно, перекрывалась давно и к тому времени имела уже следы непременно начинающейся коррозии. Палисадник у дома отсутствовал, и ограждение его территории начиналось прямо от стыка с крайними наружными боковыми частями. Не смотря на то, что с тылу никакого забора не было и в помине, эта часть его была достаточно прочной и выполнена из крепких не обветшавших еще строительных досок. Такой же была и калитка, закрытая, однако, на примитивное устройство, исполненное в виде железной накладки, заложенной изнутри. Для чего нужен был этот запор было абсолютно не ясно, ведь наружу был выведен прочный шнурок – потяни за который, и калитка откроется. Очевидно, это устройство служило, лишь как защита от ветра, предохраняя от непроизвольного хлопанья массивной конструкцией.
Потянув за веревочку, как советуют в одной из известных всем сказок, Кентюрин оказался на территории, где обстановка сразу же изменилась. Вся боковая часть перед входом была захламлена многочисленным мусором и, скорее всего, использовалась и в качестве туалета, чему присутствовало явное подтверждение. Невольно сплюнув в ту сторону, Максим направился к двери, до которой было чуть более пары метров. Как и следовало ожидать, она оказалась не заперта, и гость свободно проник в спальные помещения этого дома. Картина, царившая внутри мало чем отличалась от того, что ему довелось увидеть в предыдущем жилище, единственное, здесь было гораздо больше свободного места и значительно чище. Дом состоял из двух больших комнат, кухни и небольшого приделка, где располагалась русская печь со встроенным внутрь водогрейным котлом. Однако, как следовало из ее общего полуразрушенного состоянии и отсутствия сданных, как лом батарей, для обогрева она уже давно не использовалась, загромождая только лишнее место.
Внимательно осмотрев все части этой, не смотря ни на что, все же прочной постройки, Кентюрин для себя убедился, что в ней определенно никого в этот час не находится. Одна комната – та что была обращенной к фасаду – являлась абсолютно пустой и не содержала в себе никакой мебели. Другая, смежная с ней, содержала в себе две полуразвалившиеся кровати и один не работавший телевизор. Судя по всему, в этом доме это была гостевая, принимая во внимание ее захламленность грязной посудой, окурками и остатками пищи, зачастую не пустовавшая. Хозяин же, следуя из еще большей «загаженности» грязной посудой, никогда не мытой электрической плитки, обогревателю помещений и обоссанному дивану, предпочитал ютиться в помещениях кухни, где у него было все под рукой. Запах здесь стоял отвратительный, и Максим решил дождаться знакомого в другом более выгодном помещении, а заодно, и провести с пользой время, попытавшись восстановиться во время крепкого спокойного сна. С этой целью он завалился на одну из кроватей, показавшейся ему наиболее чистой.
Беря в расчет всю свалившуюся на него за последнее время цепь мучительных злоключений, преступник проспал крепким всепоглощающим сном до самого вечера. Он так бы и не проснулся, если бы его растревоженное внимание не привлекли шебаршащие звуки, доносившиеся с наружной части крыльца, пристроенного к самому входу. Покрываясь холодным потом, Кентюрин стремительно спрыгнул с кровати, ожидая самого страшного. С минуту он, холодея всем телом, старался определить причину обуявшего его страха, намереваясь различить природу доносившихся до него звуков. Только приглушенные чуть слышные голоса, послышавшиеся через какое-то время, вернули ему душевное равновесие и заставили биться сердце гораздо ровнее. Непрошенный гость утвердившись в той мысли, что говорившие люди хоть и могут нести опасность, но гораздо меньшую, чем то необъяснимое неописуемое явление, что преследует его на протяжении последних нескольких дней, решил проверить, кто же оторвал его от задушевного крепкого сна. Продолжая чураться, он выдвинулся к выходу и, осторожно приоткрывая входную дверь, осторожно выглянул из проема. Возле самого дома копошились незнакомые люди, один из которых все же отличался знакомой внешностью. Он развернулся спиной и присел на корточки возле какого-то механизма, который они разбирали так увлеченно, что ни на что вокруг не обращали внимания.
– «Сладкий»! – окрикнул Максим присевшего человека известным ему псевдонимом, – Вы чего? Опять чего-то украли?
Мужчин было трое, и от звука незнакомого голоса они, все разом, невольным образом вздрогнули и одновременно обернулись, посмотреть на того, кто потревожил их за этим неблаговидным занятием. То, что они занимались чем-то явно несовместимым с законом, стало ясно сразу же по их испуганным взглядам, уставившимся на незнакомого им человека. Только хозяин распознал в этом одетом во все черное парне, словно бы это был заправский спецназовец, своего давнего тюремного друга и, облегчено вздохнув, он тут же радостно молвил:
– «Кент», это ты? А я уж подумал – «менты». Ты чего, как пугаешь? По-тихому не мог что ли предупредить, а то, я в штаны чуть не наделал…
– Судя по запаху – не чуть-чуть, – усмехнулся Кентюрин, уже достаточно осмелев и выходя из дома на улицу.
Засахарин Геннадий Сергеевич являл из себя человека давно опустившегося ниже самого низкого плинтуса. Ему только-что исполнилось сорок девять лет, но выглядел он на все шестьдесят. Невысокого роста, неказистого телосложения, не исключавшего когда-то физической силы, он давно растерял свои былые возможности и продолжал жить исключительно за счет данного при рождении Господом огромнейшего здоровья. Он каждый день пил спиртные напитки и делал это без перерывов последние двадцать пять лет. Любой нормальный человек от такого злоупотребления давно бы отправился на вечное поселение на поселковое кладбище, но только не «Сладкий». Этого несгибаемого любыми бедами невзрачного человека не могло остановить ни какое препятствие, внезапно возникшее между ним и содержащими спиртное напитками. Самым тяжелым испытанием, уготованным ему злодейкой-судьбой, был четырехмесячный срок тюремного заключения, выпавший на его долю за совершенную кражу. Именно там он и познакомился со своим нынешним посетителем и там же с его помощью умудрялся тайно настаивать брагу и пить ее втихаря от службы дежурившего конвоя. Этот мужчина старался быть готовым к любым неожиданностям – вот и сейчас, не смотря на теплое время года, был одет в теплую застиранную фуфайку, способную обеспечить ему нормальное существование даже при неожиданном задержании, ведь, как не трудно было бы догадаться, отсидев свой назначенный судом срок, он не сделал для себя никаких соответствующих выводов и продолжал жить, развивая криминальную деятельность. Не смотря на сухопарое телосложение, лицо его было круглым, очевидно опухшим от длительного пристрастия к алкоголю, пожелтевшим и явно указывавшим на хронические заболевания печени; голубые глаза не смотря на то, что давно потухли, не выражая какой-либо цели, все же «горели» отчаянным блеском, явно предвещавшим, что скоро будет получена долгожданная выпивка; скривленный в многочисленных драках маленький нос переходил в тонкие губы, едва прикрывавшие беззубый отвратительный рот, где торчал только один-единственный зуб; начинавшие седеть светло-русые волосы были коротко острижены и, давно не зная расчески ерошились в разные стороны; нижнюю часть лица покрывала густая щетина, не бритая не меньше недели.
Узнав старого тюремного закадычного друга, Геннадий поспешил представить его и всем остальным:
– Это «Кент». Он парень свой: мы вместе сидели.
В таких сомнительных кругах это была самая уважительная рекомендация, и два других товарища «Сладкого» утвердительно мотнули на такое представление головами. Между тем хозяин посчитал необходимым обозначить и их преступные привилегии:
– А это «Костыль» и «Седой», также неоднократно судимые.
Если принимать во внимание их внешние данные, то они мало чем отличались от того бомжеватого вида, коим был облечен Засахарин. Они также были давно «опустившимися» членами социального общества и жили за счет того, что удавалось заполучить за счет любого незаконного рода деятельности, предпочитая больше всего всевозможные обманы и кражи. Первый – это Костылин Виталий Владленович, едва достигший пятидесяти двух лет от рождения. Его довольно высокий рост, сочетаясь с худощавой фигурой, придавал ему действительно вид медицинского костыля, что спрягаясь с фамилией и послужило к награждению его отличительным прозвищем. Одет он был в рваные джинсы и засаленную рубашку темно-серого цвета. На ногах у него, в отличии от хозяина, предпочитавшего носить старинные яловые еще отцовские сапоги, были обуты потрескавшиеся кроссовки. Морщинистое лицо его было худым с впалыми, в отличии от остальных, гладко бритыми щеками; нос крючковатый с огромной горбинкой; губы толстые выпирающие, постоянно причмокивающие; пепельного цвета кучерявые волосы были без явных признаков седины и выпирали далеко за лопоухие уши. Второй – Седов Александр Алексеевич заслужил свое преступное «погоняло», как за счет фамилии, так и за совершенно седые беспросветные волосы. Он давно уже достиг пятидесятидевятилетнего возраста и, не смотря на свой невысокий рост, едва превышающий сто пятьдесят сантиметров, считался в этой группе не только старшим, но и самым авторитетным. Его телосложение было достаточно коренастым и не лишенным физической силы. Продолговатое чуть вытянутое лицо было покрыто трехдневной щетиной и выражало собой большую уверенность и непередаваемую жестокость; маленькие серые глазки не выражали совершенно никакого ума и были наполнены лишь непробиваемым каким-то даже звериным упрямством; нос прямой, спускавшийся из-под нахмуренных дугообразных бровей, продвигался к тонким плотно-сжатым злобным губам, лишний раз подтверждавшим безжалостность этого человека; ушки небольшие – плотно прижаты. Весь вид его отчетливо говорил, что этот мужчина не «вылезает» из мест лишений свободы и задерживается на «воле», исключительно, на непродолжительном протяжении времени. Вот и сейчас, именно он организовал эту преступную вылазку, чтобы похитить от местного предприятия необходимый в работе электрический двигатель. Его подельники безропотно согласились и сейчас «половинили» украденный им предмет на составляющие запчасти.
– А вы не зря притащили сюда похищенную бандуру? – рассудил Кентюрин вполне даже здраво, – Вы не думаете, что сюда уже идут по вашему абсолютно четкому следу?
