Текст книги "ВАЛЮТНАЯ ЛИХОРАДКА"

Автор книги: Василий Боярков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

– Это что такое здесь происходит? Объясните мне, «свиньи», пожалуйста. Я там одна – в тоске, печали и полном неведении – сижу и скучаю в машине. Эти же, мерзкие личности, пьют здесь самогонку и любезно беседуют. Мне кто-нибудь объяснит, почему меня полностью игнорируют?

Говоря все это, она смотрела Майклу прямо в глаза, ожидая отчета именно от него, как нетрудно догадаться, двое других участников этого своеобразного «рандеву», в том числе и ее родной брат, девушку никоим образом не интересовали.

– Мы здесь имели небольшую консультацию…, – неуверенно начал русский американец.

– Которая закончилась довольно успешно, – договорил за него Ситнев-старший, имея в виду, что ему перепало горячительных напитков, плюс он думал, что Николин, рассуждая про наркотики, дал какой-то мудрый совет, который, когда она узнает, очень обрадует его разъярившуюся сестру.

Такие рассуждения придавали Альберту веру в то, что его сегодня непременно не обойдут с премиальной выпивкой, раз он указал на человека, владеющего такими исключительными знаниями в области криминала, и способного подсказать выход, даже из самых безвыходных ситуаций. Его давно уже деградировавшие мозги, не могли воспринять то, что для того, чтобы начать, по-крупному, торговать наркотиками, необходимо долго и плодотворно «работать», по крупицам расширяя сеть своего незаконного бизнеса.

Проще сказать, Хлоя застала радостного братца и печального, уже смело можно сказать, ухажера, так-как чувства испытываемые между двумя этими молодыми людьми крепли с каждой минутой. Даже своенравная и считавшая себя неприступной Карина прекрасно отдавала себе отчет, что любит этого Мэдсона, а если он еще и придумает, как сохранить достигнутые ею результаты, направленные на выздоровление сестры Иры, а также поможет им самим избежать неприятностей, грозящих им со стороны русской мафии, то мера ее чувственных излияний будет попросту безгранична. Все-это девушка прекрасно понимала в своей еще не совсем «загрязненной» душе, и узрев, что мысли ее возлюбленного больше направленны не на то, как выпутаться из катастрофической ситуации, а на то, как напоить двух безмозглых и давно «опустившихся» беспардонных бомжей, была, мало сказать, что разгневана, она просто пришла в неописуемую свирепую ярость.

Весь поток ее дальнейших речевых излияний сводился к тому, чтобы показать, что она в совершенстве владеет русским языком, причем, в основном предлогами и местоимениями. Их же она перемежала с отборнейшей матерщиной. Каждому известно, что если девушка начинает говорить то, что прочно засело у нее в голове, спорить и переубеждать ее бесполезно. Проще молча выслушивать, не говоря ни слова, не забывая, при этом, в тон кивать головой, якобы соглашаясь с ее вполне сложившимся мнением. Это аксиома: надо дать ей сначала «выпустить пар», а уже потом, когда она совершено успокоиться и сможет переключаться на другие нюансы окружающей жизни, вот тогда, и попытаться разъяснить ей сложную ситуацию.

Говоря про Мэдсона, он был известным бабником, и прекрасно понимал эту особенность женской природы, а потому мог наладить контакт с любой из представительниц прекрасного пола. Пользуясь своим опытом, он и сейчас выбрал тактику немого молчания, и сокрушенно поддакивал разбушевавшейся пассии. Двое же других «виноватых», таковыми себя совсем не считали, и будучи еще разгоряченные спиртосодержащими хмельными напитками, принялись активно защищать свое, как ими считалось, имеющееся у них непременно исключительное достоинство. Первым взял слово хозяин этого дома:

– Ты чего, «сучка», тут разоралась? Вали, вообще, на «хер» отсюда.

– Да, – поддакнул ему уже не в меру опьяневший брат прекраснейшей девушки, – проваливай! Нам тут и без тебя хорошо.

Видя, как после этих слов побелела хмурая Карен, готовая вот-вот лишиться чувств от душившего ее гнева, ведь выплеснуть свою ярость на грязного зачуханного бомжа, даже при всем своем великом желании, она бы попросту не смогла, поэтому на себя эту миссию необходимо было взять кому-то другому. Мгновенно сообразив, что он должен стать этим отчаянным человеком, Майкл, «с правой», так врезал недавнему «другу» в самую переносицу, что тот, не говоря ни слова, присел на пол и, хлопая бездумно глазами, стал смотреть на всех словно никого здесь не узнавая.

Братца, под его протесты и выкрики, обильно «разбавленные» нецензурной бранью, Мишин, подхватив под руки, потащил прочь из дома. На пороге возникла заминка, так-как Алика необходимо было перевалить через семидесятисантиметровый порог, оставшийся после продажи половых досок. Здесь он заартачился, и начал активно сопротивляться, не желая покидать это ставшее ему уютным жилище. Такое поведение не было продиктовано ему какой-то разумной мыслью, просто игравшие в его крови спиртные напитки указывали на необходимость таких-вот нестандартных в обычных случаях действий.

Найдя на кого выплеснуть свою ярость, Хлоя стала активно помогать Майклу вытаскивать брата наружу. Поскольку, он давно уже не имел лишнего веса, а напротив, угадывался его довольно большой недостаток, то, вдвоем, справиться с этой задачей оказалось не так уж и сложно. Единственное, что сильно мешало, так это то, что не смотря на отсутствие мышечной массы, парень оказался довольно жилистым и разгоряченный спиртными напитками активно сопротивлялся, изворачиваясь, как только мог.

Не смотря на это не совсем уместное противодействие, двое сильных и энергичных влюбленных друг в друга людей, без особых затруднений, выволокли давно спившегося алкоголика наружу – прочь из этого полусгнившего вонючего подобия дома, и пока Мэдсон тащил его до машины, Хлоя своими восхитительными бесподобными ножками, обутыми в дорогущие ковбойские сапоги, не забывала подавать брату пинков, пытаясь таким образом выместить на нем всю накопившуюся в ее душе, в этот день, обиду и злобу.

Альберту была предоставлена честь возвращаться в Москву в багажнике иностранного автомобиля. Он, конечно же, сначала сопротивлялся и высказывал свое недовольство, но после пары убедительных звонких затрещин, полученных им от сестры, принял разумное решение смириться со своей скорбной участью, тем более, как ему было известно, у этой парочки еще осталось неизрасходованным, предназначавшееся ему очень вкусное пиво, и он непременно хотел его получить и сразу же выпить.

Когда погрузка самого сложного «груза» была закончена, Майкл не избежал своей участи испытать на своем теле крепость ковбойских женских сапожек. Лишь только он закрыл дверь вместительного багажника, как тут же получил два неожиданных пинка по своей заднице, один из которых больно остановился на ляжке. Понимая, что избиение этим совсем не закончится, он бросился быстро бежать, «нарезая» круги вокруг немецкой машины. Девушка не пренебрегла тут же погнаться за ним. Она считала, что этот самый наглый из всех, просто потому, что она его совершенно неожиданно для нее полюбила, имел наглость так смертельно ее оскорбить, что выражалось в том, что пока она скучала в машине, он же, тем временем, развлекался с хлещущими самогон жутко-пьяными мужиками. По мнению Хлои – это было непростительное особо-тяжкое преступление, которое каралось, как минимум смертной казнью, она же собиралась только, как следует, отдубасить своего ухажера.

Майкл понимал, что рано или поздно настроение девушки, которую, как он уже точно понимал – любит всем сердцем, непременно изменится, поэтому продолжал «бегать» от разъяренной «тигрицы» вокруг купленного им на краденные у русской мафии деньги шикарного автомобиля, не давая к себе приближаться. Его расчеты оказались верны. Наконец Карен устала, и вся обуревавшая ее недавняя ярость, словно-куда испарилась. Почувствовав себя более-менее успокоившись, она крикнула Мэдсону:

– Ну, все, аферист «хренов», магических кругов, нарезанных вокруг нашей машины на сегодня, думаю, хватит. Садись за руль и – поехали.

– Да, – невольно вырвалось у Майкла, когда он аккуратно садился в автомобиль, стараясь немного разрядить обстановку, – достанется же твоему мужу.

– А эту честь еще потребуется заслужить, – резко «отрезала» девушка, – парни, шляющиеся по притонам меня слабо интересуют. Я здесь вся извелась пока ожидала, когда кончится ваша приятная любознательная беседа. Я уже не знала, на что и подумать. А может этот бомж всех вас там «положил», и я буду следующей на очереди? Кто мог поручиться, что этого не случится? Под-конец, я набралась все же смелости, и сама пошла посмотреть, что у вас там происходит. Одному Богу было известно, какой мне стоило набраться смелости, чтобы переступить через себя и идти в этот убогий отдающий «бомжатиной» дом. Я, преодолевая страх, захожу, и что же я вижу, как мой милый (тут она, находясь под властью охвативших ее пламенных чувств, выразила Майклу настоящее свое отношение) спокойно сидит и смотрит, как два алкаша хлещут за обе щеки самогонку, а когда они еще, при нем, принялись меня поносить, тут я уже не выдержала и «взорвалась». И я очень надеюсь, что в дальнейшем подобного не повторится: меня, по крайней мере, будут ставить в курс своих планов.

Тут Хлоя «выпустив пар» замолчала, ловко «запустив камень в огород» Мэдсона, ставя его таким образом в курс: кто в этой экспедиции главный, а если даст Бог, и между ними возникнут какие-то более тесные отношения: кто и в этом случае будет всем заправлять.

В тот же момент машина тронулась с места, унося наших героев от дома, где жил человек, некогда заправлявший всеми финансами преступного мира, и, в настоящее время, не имевший денег даже на то, чтобы купить себе дешевую буханку черного хлеба. Однако, как следовало из его мировоззрения, все то, что с ним происходило, его вполне даже устраивало, и он плавно, но уверенно, продвигался к концу своей никчемной «опустившейся» жизни. Как только его дом освободился от непрошенных сегодня гостей, а голова, после полученного удара, незначительно прояснилась, он тут же отправился в угол, где у него были свалены похищенные прошлой ночью с дачных домов кинескопные телевизоры и, активно, под светом тускло мерцающей печки, принялся их разбирать, извлекая наиболее ценные детали, которые можно было, в этом случае сдать, лишь на лом черного или цветного металла, а на вырученные от этого небольшие деньги, купить себе спиртного и немного еды. Этот человек был однозначно счастлив, и ему не нужно было более ничего: ни денег, ни власти, ни машин, ни даже другого более прочного дома.

Наши же невольные путешественники покидали поселок с «тяжелым» неуспокоенным сердцем. Каждый тосковал по своей одному ему известной причине, и направляясь к славному столичному городу, компаньоны растрачивали в баке драгоценное топливо. Славно в этой ситуации чувствовал себя только один человек – это Ситнев Альберт. Он вполне оценил местный самогон и теперь предавался беспокойным пьяным грезящим сновидениям, тем более, что в багажнике, кроме этого, заниматься больше-то было и не чем.

Через несколько километров девушка, полностью овладев собой, обратилась к водителю:

– Майкл, ты извини меня. Сама не знаю, что на меня нашло. Если честно, со мной такого еще никогда не случалось.

– Не извиняйся, – ответил тот, – ты ни в чем абсолютно не виновата. Оказаться в чужой стороне, в Богом забытом селении, одна в машине, понятно какие в этот момент могут «залезть» в голову нелепые мысли, и как будоражится психика. Здесь я действительно виноват: надо было выйти и тебя успокоить, но я заслушался сказку – этого пережитка прошлого – и настолько погрузился в то, что наше положение почти безнадежно, что анализируя сложившуюся ситуацию, забыл обо всем остальном в этом свете. Нет, здесь, определено, вина только моя.

– Почти? – вдруг, словно ужаленная, встрепенулась прекрасная Хлоя и навалилась на руль настолько, чтобы заглянуть в глаза говорившему, что чуть не стала причиной того, что машина едва не съехала с трассы.

– Что почти? – не совсем еще понял вопрос водитель, пытавшийся удержать ровно машину, когда на нем «повисла» любопытная Синди.

«Да, наверное у нее, в действительности, нет никакого чувства самосохранения? – подумал про себя Мэдсон, анализируя поступки своей непревзойденной возлюбленной, – Но на то Бог и посылает нам людей, которые нам необходимы, именно здесь и сейчас, чтобы уберечь нас от необдуманных нами поступков». Майкл был еще молодой и не сильно задумывался об этой истине бытия, но за него все было уже решено. Зародившееся в его душе чувство явственно говорило, что он последует за этой девушкой, куда бы она его только не позвала. Именно поэтому ее своевольные и опасные выходки принимались им с хладнокровием и покорностью и воспринимались, как что-то необходимое, без чего их совместное общение было бы не интересным. Вот и на этот раз, он никак не отреагировал на «безумие» любимой им девушки, а только спросил:

– Что почти? Извини, я не понял.

– Ты сказал, – «прожигая» партнера глазами, настаивала Хлоя, – что наше положение почти безнадежное, я не совсем лишенная разума и прекрасно понимаю, что это значит: какой-то выход все-таки есть.

– В принципе ты абсолютно права, – согласился Майкл, сдвинув брови к сморщенной переносице, что говорило о крайней работе его «воспаленного» мозга, – только я не знаю, как все это можно осуществить, да еще в кратчайшие сроки?

– А ты поделись со мной, – отстраняясь от водителя, и удобно располагаясь в своем кожаном кресле, выразила свое мнение Карен, – может вместе мы чего и придумаем.

– В общем, если быть кратким, – начал высказывать свои мысли Мэдсон, делая при этом напряженным лицо, как будто что-то обдумывал, но никак не мог найти находящуюся где-то рядом разгадку, – этот «пережиток прошлого» дал четко понять, что денег в долг нам, да, тем более, с нашей сложившейся репутацией, в особенности моей, нам никто определенно не даст.

– В таком случае могу попробовать взять деньги я, – уверенно констатировала не лишенная разума девушка, – меня-то ведь никто здесь не знает, а ты мне потом поможешь их возвратить, ведь правда же, Майкл?

– Конечно так бы и было, даже не сомневайся, – искривляя в безнадежности мужественное лицо, продолжал увиливать аферист, – только проблема заключается в том, что и тебе никто и десятой части этой суммы не одолжит.

– Но почему? – искренне возмутилась Карен, подняв кверху дугообразные брови.

– Да, все потому, – отвечал настойчивый Мишин, пытаясь подбирать слова более мягкие для чувств этой прекрасной, но своенравной девушки, – что тебя, как человека, способного добывать большие деньги, никто в России не знает, а рисковать сейчас, знаешь ли, никто не захочет. Все считают, что девяностые давно канули в лету, и «родить», вот так на пустом месте, шесть миллионов, да еще и самых что ни наесть американских долларов – это что-то из области научной фантастики. Именно поэтому о любых займах можно забыть и гасить долг бандитам другим уже незаконным способом.

– Но каким? – усомнилась Синди, сделав опечаленным свое невероятно красивое личико, – Ведь из воздуха, мы тоже ассигнаций не нарисуем. Даже если продать твой «Порше» мы не выручим и ста тысяч долларов.

– Но можно продать что-то другое, – округлил глаза Мэдсон, подходя к самой кульминации этого разговора.

– Да? И что, интересно, можно продать за шесть «лямов» американской валюты, – сузив глаза, и наморщив восхитительный лобик, иронично заметила Хлоя, – просвети меня, пожалуйста, а то я не знаю.

– Например, это наркотики, – с большим трудом выдохнул из себя авантюрист, зная, какое негативное отношение, это предложение может вызвать у его возлюбленной пассии.

Глава XII. Папа Коля

Авантюрист средней руки, каким, как известно, слыл русский переселенец в Америку – Михаил Мишин, всегда старался держаться подальше ото всех дел, связанных с наркотиками. Поэтому он, так же вправе был считать, что и его любимая не придет в восторг от мысли, что им предстоит дело, связанное со сбытом этого крайне опасного «товара». Какого же было его удивление, когда она вот-так запросто поинтересовалась:

– А у тебя что, есть лишних шестьдесят килограмм «Кокаина», которые можно продать – это если брать из учета, что средняя оптовая цена по России составляет сто долларов за один наркотический грамм «белого зелья»? Заметь «Кокаина», сорт которого является наилучшим – высшего качества и поэтому имеет такую, скажем, нормальную цену. Вот такой наркотик сейчас входит в моду и, вероятнее всего, именно такой у тебя есть в наличии?

– Нет, – удивленно посмотрел на свою спутницу аферист.

– Тогда, – настаивала Синди, – ты, наверное можешь его достать? Причем довольно-таки умело и быстро. Не так ли?

– И, опять я скажу – нет, – тоскливо вжимая голову в плечи, проговорил Майкл, уже понимая, что рано завел этот разговор, а учитывая тот факт, что девушка еще до конца не совсем успокоилась, то вполне могла возникнуть вторая волна ее истерии.

Однако, ничего подобного не случилось, единственное, Хлоя попросила у водителя сигарету и закурила, делая это только в исключительных случаях, когда внутри нее боролись положительная и отрицательная сущности – Ангел и Демон – если быть проще. За все время, что она размышляла, втягивая в себя вредные алкалоидные вещества, Мэдсон так и не проронил ни звука, опасаясь лишний раз вызвать недовольство своей возлюбленной. Тот факт, что во всей этой истории он оказался только из-за нее, его уже совершенно не беспокоил, он даже уверовал в мысли, что если бы она не подвигла его на это гиблое дело, то уж он-то точно предложил бы обтяпать его, в угоду любимой, чтобы обеспечить, таким образом, достойное лечение ее младшей сестры.

Когда сигарета наконец-то закончилась, а это рано или поздно было бы неизбежно, она, поскольку ее прелестный ротик был уже ничем совершенно не занят, продолжила пытать неосторожно высказавшего свое предложение романтически настроенного кавалера:

– Так что же все-таки мы будем делать? Твое предложение я считаю вполне интересным и довольно заманчивым. Осталось дело только за малым – раздобыть шестьдесят килограмм кокаина. Поскольку инициатива твоя, я с нетерпением жду и твои предложения. Заметь, я соглашусь на любое развитие дальнейших событий, каким бы безумным оно не казалось, главное, чтобы это было осуществимо, и самое первоочередное, чтобы за нами не тянулся хвост, как в случае с долларами. Это понятно?

– Безусловно, – отвечал «околдованный» «принцессой» влюбленный.

– Тогда я жду. Предлагай.

Тут она выпятила вперед, и без того пухленькие аппетитные губки, сморщила прелестнейший лобик и, сложив перед собой руки, придала себе вид капризной, но очень очаровательной девушки. Такое положение обязывало начать разговор, и нашему опытнейшему авантюристу, почти никогда не знавшему промаха, но в одночасье попавшему под прицельные стрелы амура, ничего не оставалось, как высказать (по его мнению) совершенно глупую, но единственную пришедшую ему в голову мысль:

– У меня в Москве живет двоюродный брат, правда мы давно не общались, и чем он сейчас занимается сказать очень трудно. Последнее, что я помню, он подрабатывал мальчиком на побегушках в ресторане одного начинающего наркоторговца, а в промежутках снимался в рекламных роликах. Только когда это было? И где он сейчас?

– Так, это совершенно легко будет проверить, – сразу же решила за всех смышленая Хлоя, – а самое главное, вот это уже, действительно, интересно!

Брат, про которого упомянул только-что Майкл – это Игорь Егорович Борщов, достигший двадцати пятилетнего возраста и успешно окончивший какие-то там курсы актерского мастерства. Действительно, его несколько раз, если быть точным не больше пяти, приглашали сниматься в массовке в непродолжительных рекламных роликах. Он очень гордился этим и упоминал при каждом удобном случае. Почему это стало возможным? Надо отдать долг его внешности. Фигура Игоря была безупречной. Мощный торс, переходящий в широкие плечи; накачанные, словно две металлические пластины грудные мышцы; брюшной пресс, состоящий, как и положено, из шести кубиков – все это делало его довольно привлекательным и обращало на себя пристальное внимание, как женской половины населения, так в некоторых случаях и режиссеров, претворяющих в жизнь двигатель прогресса или просто рекламу. С его таким складным станом успешно гармонировали: средний, близящийся к высокому, рост в сто семьдесят два сантиметра и невероятно красивое мужественное лицо. Оно стоит отдельного описания.

Большие выразительные темно-серые глаза, располагающиеся на фоне прямого, почти аристократического носа, говорили о качествах, приближающих этого человека к гомо-сапиенс, не лишенного животных инстинктов. Он, конечно же, был больше подвержен своим природным инстинктам, чем логическому мышлению, но в некоторых случаях, когда это было очень уж необходимо, он мог запускать свои умственные процессы, и довольно успешно. Однако, как следовало из его жизни, такая потребность у него возникала не часто. Темно-русые волнистые волосы он зачесывал элегантно назад, придавая своем образу еще более выразительной живописности. Овальное лицо его совершенно не имело никаких изъянов или дефектов и было, по-женски, очаровательным, хотя, как уже сказано, в нем больше угадывалось именно мужской красоты, а не женской. Кроме того, чтобы придать себе еще больше сходства с представителем сильного пола, он носил аккуратно подстриженные темные усики.

Такая его внешность делала Борщова настолько популярным среди молоденьких женщин, что он долгое время не мог завести себе постоянную девушку, так-как ревность и обиды были постоянными спутниками всех его отношений. Но вот, наконец-то, судьба ему улыбнулась, и он повстречал милую и красивую представительницу слабого пола, не особо заостряющую внимания на том, что к нему всякий раз липла какая-то «юбка», и относившаяся к этому совершенно спокойно. Единственное, она раз и навсегда бесхитростно жестко предупредила:

– Поймаю на ком – яйца отрежу, – и немного подумав добавила, – да, и член, пожалуй, тоже – до «кучи».

Такая перспектива молодого человека совсем не устраивала, поэтому он старался себя блюсти, объясняя всем своим бывшим партнершам, что собрался жениться. Потеря такого красавчика разочаровывала большую часть его прежних знакомых, в основном, разумеется, женского пола. Они даже нередко говаривали: «Мир, в его лице, потерял необузданного самца», но делать было нечего и с этим приходилось мириться, тем более, что он со своей новой пассией встречался уже полгода, что для него было сроком просто – невероятным.

Возвращаясь к его работе, следует остановиться на том, что в основном она сводилась к тому, чтобы быть впечатлительным вышибалой в одном ресторане, где хозяином был некий наркоторговец, которого все знали, как «папа Коля». В периоды отличного расположения духа, он даже разрешал называть себя, конечно же избранному им кругу лиц, запросто: «Батей». Был строг и беспощаден, так что само-то, чтобы кто-то набрался храбрости устроить в его ресторане дебош, было маловероятно, но пару, скажем так, охранников он все же держал на постоянной основе.

Именно в тот момент, когда Мэдсон и Карен покидали поселок, «Папа», не смотря на очень ранее утро, был занят тем, что пытался выколотить дух из одного из своих подчиненных, в чьи обязанности входила доставка наркотического «товара» партнерам по опасному бизнесу, с последующим получением с них денег, и дальнейшая передача их «Бате». На этот раз он, очевидно, допустил какую-нибудь оплошность, чем вызвал острое недовольство своего прямого «руководителя». Но обо всем по порядку.

Так называемый «курьер» находился в полуподвальном помещении ресторана, где был плотно привязан к стулу прозрачной липкой клеящей лентой. «Допрос» его вел сам хозяин респектабельного заведения, носящий гражданское имя: Раскатов Николай Селиверстович. Невысокого роста мужчина, не доходящим до ста шестидесяти сантиметров; плотного, лучше сказать, коренастого телосложения, по всему видно, достаточно жилистый и обладающей дюжей физической силой; овальное лицо его переходило в череп, несколько неправильной формы, с выпуклым сзади затылком (именно эта причина заставляла носить «Батю» длинные вьющие волосы, частично скрывавшие этот внушительный недостаток); каре-зеленые глаза были узкими, «светились» «живым» умом и огромным развитым интеллектом; при всем при-этом, взгляд не был лишен твердости, решительности и беспощадной жестокости. В былые времена он занимался отработкой приемов рукопашного боя, где предпочтение отдавал более жесткому боксу, и у «папы Коли» выработалась даже привычка сжимать плотно челюсти, что делало его облик еще более выразительней. Особой приметой можно было назвать неимоверно большой нос, в окончании имеющий вид картошки, что страшно уродовало его и без того не красивую физиономию. При описываемых событиях, он был одет в голубую рубашку, с закатанными за локотки рукавами, темно-синие отутюженные брюки, на ногах обуты дорогие прочные кожаные ботинки черного цвета. Не смотря на полную беспомощность жертвы, вовремя пытки присутствовали также и Борщов со вторым ресторанным охранником.

На втором служителе, так называемой службы безопасности, особо останавливаться не стоит – это был огромного роста человек, обладающий неимоверной силой, с большой головой, где в глазах всегда присутствовал пустой бездумный звериный взгляд, говорящий о готовности этого человека к любым испытаниям и выполнению любых приказов Раскатова.

Как ни старался «Папа» действовать аккуратно, руки его, все-равно по самые локти, были запачканы кровью, так же впрочем, как и брюки с рубашкой. Наркоторговец очень старался. Ведь причиной, по которой стало возможно возникновение этой непростой ситуации, явилось то, что этот наглец, сидящий сейчас привязанным к стулу, посмел разбавить его славившийся на весь город «Кокаин», и это было замечено основными скупщиками – японской «Якудза».

Курьер выглядел жалко. Молодой человек – едва достигший двадцати пятилетнего возраста, он был невысокого роста, достаточно щуплый, и не обладающий физической силой. Его основным преимуществом было то, что он умел легко находить безопасные пути доставки наркотического «товара», был скор на ногу, и пользовался доверием, как у русских, так и у иностранных членов преступных сообществ. К моменту, когда «Батя» позвал своих верных «опричников», а случилось это, как следует понимать, совсем даже не сразу, лицо жертвы, к тому времени, было уже все измочалено, приобрело множество ссадин и гематом и больше напоминало созревшую тыкву, чем физиономию человека.

– Вот, скажите мне, дорогие ребята, – через-чур вежливо обратился Раскатов к своим охранникам, вошедшим только-что в комнату, где происходило это «дознание», – вы знаете, что мой «Кокаин» пользуется огромнейшим спросом? – и не дожидаясь ответа, сразу же продолжал, – А как вы думаете, с чем это связано?

– Ну, потому, – сразу уловил суть мысли более эрудированный Борщов, не забывая показать свою значимость, – что он считается лучшим. Наверное, поэтому?

– Правильно, – согласился мучитель, делая свою лицо поистине зверским, – а предполагаете ли вы, что осмелился сделать вот этот, даже не знаю, как его называть, мерзкий ублюдочный «выродок»?

– Нет, – хором ответили сотрудники службы охраны, всем своим видов показывая, что они совершенно не понимают: «о чем идет речь».

– Так вот я, вам «остолопникам» («Батя» не церемонился в выражениях) сейчас растолкую. Эта-вот мерзопакостная скотинка набралась беспредельной наглости обворовать меня – меня, который всех кормит и обо всех вас заботится. И что, как вы можете подумать, он набрался смелости у меня беспардонно тиснуть?

– А разве такое возможно? – опять показал огромную мыслительную составляющую своего головного мозга охранник по имени: Игорь.

– А ты я вижу рассуждаешь довольно здраво, – пронзительным взглядом осмотрел говорившего «Папа», и тут же сделал свое заключение, – молодец. Как видишь: и я думал также. Однако, вот эта-вот «мразь», – прямым ударом руки ударяя в лицо связанного курьера, произнес грубо главарь, – набралась наглости и «разбадяжила» мой «Кокаин», принеся япошкам туфту. Они, конечно же, сразу это определили, и высказали претензии мне, предлагая, либо оплатить половину стоимости товара, либо принести еще двадцать пять килограмм, но это уже будет бесплатно. Как это по вашему, – обращаясь к охранникам негодовал разъяренный Раскатов, – развитие «честного» бизнеса, или что? Бесплатно им подавай. «Хрен» бы им с маком, – но тут же ненадолго задумавшись, – хотя… С этими «камикадзе» шутки плохи, с ними лучше не сориться.

Тут он принялся безжалостно избивать уже чуть живого курьера, молотя его кулаками по голове и по телу, совершено не разбирая, куда попадают удары. Было очевидно, что этот человек уже приговорен к своей смерти. «Батя» не стал разочаровывать никого из присутствующих и, вдоволь насладившись терзанием, выхватил из располагавшейся у него под мышкой кожаной кобуры, оружие американской модели, с названием «Кольт», имеющий шесть зарядов Он произвел один-только смертельный выстрел в уже не подающее признаков жизни бездвижное тело.

– Ну вот, теперь я снова остался без наркокурьера, – запричитал «папа Коля», убирая обратно свой пистолет, – и что мне теперь прикажите делать? А ведь я с японцами уже как-бы договорился, что двадцать пять кило отдаю им бесплатно, чтобы сгладить «косяк», а двадцать пять они будут оплачивать. Не можем же мы по вине какого-то там «дерьма», – тут он пнул по бездыханному трупу, – сорвать эту сделку и остаться голыми нищими.

Здесь хозяин ресторана, конечно же, преувеличивал. Дела его основного, скажем так, честного бизнеса шли довольно успешно, и его кабак приносил ему ежемесячно огромный доход. Денег же от торговли наркотиками на него «сыпалось» столько, что он не знал куда их девать. Правда, у него кормилось довольно немалое количество разного рода преступников, которых он всегда держал под рукой, периодически проворачивая с их помощью, какие-то сомнительные явно незаконные противоправно-направленные делишки. Таким образом, можно сделать вполне приемлемое заключение, что этот человек вел очень активный образ жизни, как в повседневной, так и в теневой ее стороне, и если уж быть до конца откровенным, легальная практика его совсем даже не привлекала.

Глава XIII. Брат Мэдсона

Если еще обращаться к характеристике «папы Коли», то следует сказать, что он никогда не задумывался над своими преступными действиями, всегда считая их абсолютно правильными, даже если ему в последствии невольно приходилось пожалеть о содеянном. Но такой он был человек. Так вот: убив наркокурьера, он вдруг явственно ощутил, что у него совершенно нет человека, на которого можно было бы полностью положиться в этом трудном вопросе. Такое печальное обстоятельство очень раздосадовало Раскатова, и он даже впал в некий ступор, понимая, что потерял так хорошо налаженную связь со своими основными скупщиками опасного зелья.