Текст книги "Военные приключения. Выпуск 1"

Автор книги: Василий Веденеев

Соавторы: Станислав Гагарин,Андрей Серба,Владимир Зарубин,Карем Раш,Валерий Латынин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 31 страниц)

…Прошло несколько дней. Участник гражданской войны в Испании воин-интернационалист Н. Г. Лященко улетел в Мадрид на открытие памятника соратникам. Такие памятники сооружены во всем мире, и вот только в нашей стране его нет. Но это уже иная тема, хотя она неизбежно вытекает из этих вот размышлений о судьбе Второй ударной. А ведь забывая о воинской славе наших предков, пренебрегая этой памятью, мы наносим ущерб нынешней армии, сегодняшнему могуществу, Отечества. И совершенно справедливо заметил Карем Раш в замечательной работе «Армия и культура»: «Память – фактор оборонный».

И вот шестого, седьмого мая стали съезжаться в Новгород ветераны и близкие тех, кто сложил головы в Мясном Бору. Эти люди приезжают поклониться могилам товарищей, отцам и братьям, молодым, так и не увидевшим внуков дедушкам, о которых сохранились в семьях лишь предания и старые, пожелтевшие от времени фотографии.

Их бессменно встречает на вокзале Вера Ивановна Мишина, директор Музея Второй ударной, который создали патриоты объединения «Азот». И вместе с нею Людмила Головко, ее молодая и приветливая помощница, научный сотрудник.

Неизменные гости новгородских химиков, отличающихся особым расположением к ветеранам, мне давно знакомы, хотя каждый год появляются новые люди – родственники тех, чьи имена установили недавно. Сегодня познакомился с учительницей из Сызрани. Следопыты обнаружили останки красноармейца Петра Платонова, родного дяди Антонины Алексеевны Головачевой. В медальоне хранилась записка с именем бойца и адресом родных. Вот и приехала племянница с Волги поклониться праху так и оставшегося холостяком родича, взяла с собой и дочь Катюшу, умную, пытливую девочку, для которой поездка в Новгород останется памятью для всей последующей жизни.

Вообще, мы недооцениваем, недопонимаем, мне кажется, какое огромное психологическое воздействие оказывают на души детей вот такие Вахты памяти. Убежден, что те, кто ходит в поисковые походы, изначально останется порядочным человеком, его духовные устои не разрушат ни «порно», ни наркотический «рок», ни навязываемые нам, как ни странно, именно молодежными изданиями «материальные фетиши», эгоистические принципы «хочу жить не хуже других», дикое варварство якобы цивилизованного западного мира.

Уже вернувшись домой, поинтересовался: будут ли в программах телевидения показаны события Вахты памяти в Мясном Бору. Ничего подобного даже не планировалось… К чему тогда ханжеские разглагольствования, которыми заполнен голубой экран, о приоритете общечеловеческих ценностей? Ведь главная из этих ценностей – память о предках. О погибших же за Отечество отцах и дедах память особо священна. Нет, у нас скорее отдадут экранное время заезжему «ломехузе» с гитарой либо бывшему беглецу за куском чужого пирога на Запад и его сомнительным заявлениям, чем лишний раз расскажут о патриотической работе, без которой все мы бездарно сгинем с лица планеты.

…Традиционно всех гостей Вера Ивановна везет в Музей Второй ударной, знакомит тех, кто здесь уже бывал, с новыми экспонатами, потом азотовцы кормят приезжих вкусным обедом в столовой.

В этом году впервые приехал мой давний старший друг – Виктор Александрович Кузнецов, бывший ответственный секретарь армейской газеты «Отвага». Он признавался мне прежде: «Боюсь ехать… Страшно вспоминать, как было все это». Политрук Кузнецов вышел к тому месту, где всех встречал К. А. Мерецков, правее узкоколейки. Из 33 сотрудников редакции в живых осталось только пятеро. Остальные все там – в Долине Смерти.

Теперь В. А. Кузнецов вместе с руководством Совета ветеранов Второй ударной пойдет после Дня Победы в облисполком – договариваться об отведении земельного участка под курган Славы. Место он видел, вспомнил через 47 лет, именно сюда вышел из окружения. Все сходятся в одном – лучшего места для храма Памяти нет и быть не может. А тот факт, что работать над скульптурным воплощением храма согласился Вячеслав Клыков, лауреат Государственных премий СССР и РСФСР, автор памятников Сергию Радонежскому и поэту Батюшкову, обнадеживает. Опыт и мастерство В. М. Клыкова общеизвестны, и в этом гарантия, что мы не увидим того кощунственного безобразия, что выставили в Манеже безответственные соискатели права украсить Поклонную гору.

В просторных «Икарусах», разместившись предварительно в комбинатовской гостинице, едем по удивительно чистым улицам древнего города. Окрестность Новгорода приятно радует сердца. «Вот бы нашего Сайкина, мэра столицы, сюда!» – восклицают москвичи, исполненные стыда из-за запущенных столичных улиц и особенно захламленных мусором вокзалов. Нина Марьяновна Карабанова, медсестра из 46-й стрелковой дивизии, давно уже персонифицированная совесть Совета ветеранов, старшая нашей группы, предупреждает – по давней традиции в эти печальные дни ветераны исповедуют «сухой закон», н и к а к о г о  алкоголя на поминках, спиртное оскорбляет память о погибших. Так решили ветераны Второй ударной, они хорошо знают, к чему привел в нашей стране алкогольный геноцид народа. «Жидкий дьявол» страшнее, пожалуй, Гитлера. Ведь от него нет спасения, сражение с ним идет повсюду, линии фронта в борьбе за трезвость нет, фронт ныне проходит через сознание каждого. И только истинный патриот исповедует диктатуру трезвости! Культ здорового образа жизни мы просто обязаны утвердить в нашем Отечестве. Иначе всех нас ожидает погибель.

Вижу, как уважительно слушают Нину Марьяновну мужчины, как одобрительно кивают женщины, и надежда утверждается в моем сердце. Победим и этого врага, справимся с «жидким дьяволом»!

Смотрим фильм «Комендант Долины Смерти». Созданный по сценарию С. С. Смирнова в начале семидесятых, он был запрещен и смыт. На экране проецируется чудом уцелевшая копия. Вижу живого Николая Ивановича Орлова… Счастье, что это возможно, но в дикторском тексте ни слова о Второй ударной армии, ее подвиге в сорок втором году. Если бы документальная лента и вышла на экраны, зрители не поняли бы, чьи останки разыскивал следопыт из Мясного Бора, клевета на Вторую ударную армию продолжала бы гулять по свету.

Почему же никто так и не осмеливался сказать о ней правду? Не смогли или не захотели? Ведь статья «Вторая ударная» появилась в «Советской России» еще в январе 1982 года, когда был жив Л. И. Брежнев, Маршал Советского Союза, кавалер ордена «Победа»…

…Над Мясным Бором синее-синее небо. Редкие кучевые облака почти не закрывают яркого солнца. Майская зелень, буйный цвет черемух, которых здесь великое множество.

Траурный митинг у братских могил. Для нас сегодня День Победы, сорок четвертый день после исхода Великого Сражения народов. Для них, лежащих в двухстах красных гробах, числом в 2729 человек, День Победы  п е р в ы й.

Печальная музыка траурных маршей рождается из медных труб и разносится окрест. Тысячи и тысячи людей собрались здесь. Маршал инженерных войск Сергей Христофорович Оганов и бывший красноармеец Второй ударной Федор Семенович Андриенко, первый секретарь Новгородского обкома КПСС Иван Иванович Никулин и сестра погибшего танкиста Нина Дементьевна Мазыра из далеких Черкасс, командующий войсками ЛВО генерал-полковник Виктор Федорович Ермаков и бывший «соколенок» генеральный директор «Азота» Сергей Цветков, первый секретарь ЦК ВЛКСМ Виктор Мироненко и вице-адмирал Н. А. Шашков, сын начальника Особого отдела Второй ударной, человек, который первым раскрыл для меня трагическую тайну армии и подтолкнул тем самым к намерению написать о ней книгу.

Да разве всех перечислишь? Этого и не надо. Обиднее другое – мы не смогли установить имена тех, кого нашли в этот день. Несколько десятков медальонов, не во всех сохранились записи, есть и пустые. Фамилии на алюминиевых ложках, красноармейских котелках, фляжках, ноже, мундштуке… Улитин Г. И., Калентьев К. Ф, год 1896, В. Сергеев, Чуйков, Петя Ф., Зенков, Миша Скорбач.

Александр Петрович Минаев из Башкирии, Николай Рощин из Нижнего Новгорода, Сергей Наумов с Курщины, Михаил Березин из Вятки, Петр Котельников с Красноярского края, Иван Харитонов из Ивановской области…

По всем адресам были направлены запросы, и первые родственники найденных ратников уже прибыли в Мясной Бор.

В немецком пенале для хлорки нашли записку лейтенанта В. Г. Ширекруга: «Погибаю, но не сдаюсь».

Это верно, не сдались они на милость врага. Все они здесь теперь и вместе лягут в землю, за которую отдали жизни.

Гремят орудийные залпы. Родина хоронит их с высшими почестями. Склоняются знамена, несут на плечах красные гробы с алыми гвоздиками на крышках.

Г о с п о д и, если ты существуешь, то как мог позволить так долго пребывать им в забвении?! Сколько лет лили дожди на их беззащитные и беспомощные кости, сколько ночей с тоскою всматривались пустыми глазницами в бесстрастное звездное небо их печальные черепа, разум которых превратился в некую психическую энергию, она ведь не исчезла и сохранилась в этих лесах и болотах. Нет, эти ратники вовсе не умерли, они превратились в невидимую армию защитников Земли Русской. И до сегодняшних похорон несли беззаветно преданные ей воины беспримерную полувековую службу.

Опускаются гробы, сыплется на них сухой волховский песок.

Гремят артиллерийские залпы. Это последние для них выстрелы Великой Отечественной войны. Она ведь не закончилась для пропавших без вести и продолжалась все эти годы, пока они лежали там, где застала их смерть. Солдатская смерть в жестоком бою.

И только сегодня пришел покой. Пусть через десятилетия, но Родина с почетом и честью похоронила вас.

Спите спокойно, достойные сыны Отечества… Пусть святая новгородская древняя земля будет для вас пухом.

Вечная вам память.

…Вот и состоялась наша первая с вами встреча, дорогие читатели. Хочу в завершение ее напомнить вам пророческие слова Федора Михайловича Достоевского.

«Наш народ хоть и объят развратом, – писал великий ум России в февральском «Дневнике писателя» за 1876 год, – а теперь даже больше чем когда-либо, но никогда еще в нем не было безначалия… Идеалы в народе есть и сильные, а ведь это главное: переменятся обстоятельства, улучшится дело, и разврат, может быть, и соскочит с народа, а светлые-то начала все-таки в нем останутся незыблемее и святее, чем когда-либо прежде. Юношество наше ищет подвигов и жертв».

Воистину так и есть, на том стоим и стоять будем!

Ваш Соотечественник

НЕОБЫКНОВЕННЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ

Василий Веденеев
ЧЕЛОВЕК С ЧУЖИМ ПРОШЛЫМ
Приключенческий роман

Родился в Москве в 1947 году, окончил Московский государственный педагогический институт имени В. И. Ленина, работал в МУРе. Кандидат юридических наук, подполковник милиции, автор романа «Волос ангела», повести «Операция Эскориал» и ряда других остросюжетных произведений. Лауреат конкурса МВД СССР. Живет и работает в Москве.

Шестого июля 1939 года, около четырех часов дня, напротив ворот поместья Каринхалле в Германии остановился большой автомобиль. Его единственный пассажир – крупный шведский промышленник и инженер Биргер Далерус, с нескрываемым интересом всматривался сквозь лобовое стекло в очертания  з а м к а.

Да, именно замка!

Четыре года назад, когда Далерус познакомился с Германом Герингом, первой женой которого была шведская баронесса, ему довелось побывать в поместье командующего люфтваффе. Но тогда здесь стоял лишь грубо построенный дом из балок, напоминавший северные блокгаузы. Теперь же взору изумленного шведа предстал высокий забор, окаймлявший дорогу, ведущую через парк к дворцу. На его столбах внимательный глаз инженера отметил замысловатые украшения и бронзовые скульптуры.

Около дворца трудилось множество рабочих, занятых расширением пристроек к крыльям замка.

Встретивший шведского промышленника дворецкий провел его по анфиладе комнат, показав роскошный кинотеатр в полуподвале, пивной зал, оформленный в древнегерманском стиле, и гигантский кабинет хозяина, сплошь увешанный картинами старых мастеров.

«Спектакль, – неприязненно подумал швед, следуя за дворецким, бесшумно двигавшемся по узорному паркету. – Навязчиво подчеркивают изменения, произошедшие с момента моего последнего визита. Хотят показать, что произошло с национал-социалистскими руководителями с тех пор, как они взяли власть? Или намекают на незыблемость своей империи?»

Наконец дворецкий остановился около высоких дверей.

– Господин Далерус, рейхсмаршал просит его извинить. Сегодня, на пять часов, назначен прием, на который приглашены знаменитости немецкого театра и кинематографии. Поэтому рейхсмаршал не сможет уделить вам много времени. Прошу… – и дворецкий с легким поклоном распахнул створки.

В большом зале прохаживались несколько офицеров штаба Геринга в белоснежных мундирах и белых штиблетах. Рейхсмаршала еще не было. Швед сделал несколько шагов вперед и сдержанно поклонился. Офицеры в ответ вскинули руки в нацистском приветствии. Открылись двери в противоположном конце зала, и вошел Геринг. Тучный, краснолицый, в увешанном орденами мундире из светло-голубой замши. Небрежно кивнув присутствующим, он знаком отозвал Далеруса в сторону. Не говоря ни слова, вопросительно уставился на него отекшими глазами.

– Господин рейхсмаршал, – негромко начал швед заранее приготовленную речь. – Не далее как второго июля я встречался с некоторыми моими друзьями в «Конститьюшнел клаб», где мы обсудили сложившееся положение в международной политике. Мои друзья занимают весьма видное положение в английском обществе и ясно резюмировали мнение общественности – в дальнейшем Англия не потерпит наступательных акций Германии! Я уже неоднократно замечал, что в вашей империи имеется склонность игнорировать нежелательные сообщения. В этой связи я счел своим долгом сообщить вам это мнение английской общественности и высшим кругам Германии.

Геринг молчал.

– Как представляется, сейчас необходимо сделать все, чтобы избежать войны… – немного помедлив под сонным взглядом командующего, продолжил Далерус. – Я уполномочен английскими друзьями предложить вам провести встречу, в ходе которой вы и несколько других членов германского имперского правительства могли бы осуществить переговоры с располагающими полномочиями английскими государственными деятелями.

Геринг молчал.

– Я прошу вас дать мне ответ о возможности такой встречи.

Геринг утвердительно кивнул и вышел из зала; следом за ним ушли его офицеры. Дворецкий проводил шведского промышленника до машины, любезно открыв перед ним дверцу.

…Восьмого июля Далерус наконец получил официальное уведомление от Геринга, что Гитлер дал согласие на встречу. Воодушевленный первым успехом, швед начал заниматься организацией проведения переговоров представителей двух империй. Для совещаний он предложил дом, принадлежавший его жене и расположенный в провинции Шлезвиг-Гольштейн, недалеко от датской границы. Промышленник не предполагал, что «историческая» встреча будет проходить на земле, в честь которой назван один из мощных боевых кораблей военно-морских сил Германии, прославившийся через полтора месяца тем, что выпустил из жерл своих пушек первые снаряды второй мировой войны…

…Встреча состоялась седьмого августа. С немецкой стороны в ней участвовали рейхсмаршал Геринг, генерал Боденшатц и доктор Хюттл. С английской – семь высокопоставленных представителей деловых кругов. Едва успев начать переговоры, они недвусмысленно заявили: если Германия вновь попытается захватить чужую территорию, Британская империя встанет на сторону Польши.

Геринг, тряся обвисшими, как у бульдога, щеками, дал «честное слово солдата» и государственного деятеля сделать все от него зависящее для предотвращения войны, не упустив при этом возможности вставить в речь слова о том, что он располагает самой сильной авиацией в мире!

Утром англичане убыли на Острова, чтобы доложить о ходе переговоров в «Форин оффис» – министерство иностранных дел.

К двадцать третьему августа 1939 года Гитлер уже закончил все приготовления к войне и срочно вызвал в свою ставку, расположенную в Оберзальцберге, высших руководителей вермахта[1]1
  Текст выступления Гитлера 23 августа 1939 года на совещании в Оберзальцберге был найден после поражения нацистской Германии в архивах ставки во Фленсбурге.


[Закрыть].

– Я для того созвал вас сюда, чтобы еще раз бросить взгляд на детали моего решения…

Фюрер заметался по кабинету, сжимая и разжимая кулаки.

– Из побудительных причин нужно выделить две: мою личность и личность Муссолини. В сущности, от меня зависит все – от моего бытия и моих политических способностей. В будущем наверняка не встретится человек с большим авторитетом, чем у меня. Следовательно, мое существование является очень ценным фактором! Однако я в любой момент могу пасть жертвой покушения преступника или безумца. Другим личным фактором является дуче. Его существование тоже имеет решающее значение. Дуче – человек с самыми крепкими нервами в Италии. Учитывая эти авторитетные факторы, на другой стороне перед нами развертывается негативная картина. В Англии и во Франции мы не находим выдающихся личностей. Руководители наших противников остаются на уровне значительно ниже среднего, не являются людьми действия. Наряду с личными факторами для нас благоприятно и политическое положение. Все эти обстоятельства вряд ли смогут существовать через два-три года. Никто не знает, до каких пор я проживу. Поэтому лучше, если столкновение произойдет сейчас…

Гитлер остановился у стола, опершись на его крышку кончиками слегка подрагивающих от нервного возбуждения пальцев. Медленно обвел собравшихся выпученными глазами. Лица и спины генералов и высших сановников рейха закаменели.

– Наше отношение к Польше становится невыносимым! – неожиданно выкрикнул фюрер тонким фальцетом, сделав резкий жест левой рукой. – Сейчас еще большая вероятность того, что Запад не вмешается. Поэтому мы должны встать на путь смелых действий с беспощадной решительностью. Нужны стальные нервы, твердая, как сталь, решимость… Я боюсь только того, – внезапно сникнув, едва слышно проговорил Гитлер, – что в последний момент какая-нибудь свинья вылезет с предложениями о посредничестве…

Вечером того же дня Геринг сам позвонил Далерусу и попросил срочно приехать в Берлин. Шведский промышленник не замедлил откликнуться и двадцать четвертого августа встретился с Герингом, который отлично знал: война неминуема. Однако, тщательно скрывая это от шведа, рейхсмаршал попросил его отправиться в Лондон. Гордый миссией миротворца, Далерус прибыл к министру иностранных дел Британской империи лорду Галифаксу и был им принят.

– Сегодня в полдень наш посол в Берлине говорил с Гитлером, – доверительно сообщил лорд. – Надеюсь, соглашение все же возможно. Я готов написать письмо Герингу с подтверждением намерений Англии мирно решать дела на континенте…

…Двадцать шестого августа Далерус вновь встретился с Герингом в салон-вагоне личного специального поезда рейхсмаршала и вручил ему письмо лорда Галифакса. Ровно в полночь Геринг передал послание Гитлеру. На другой день Далерус опять вылетел в Лондон. Ночью он был принят фюрером, и сейчас вез в портфеле предложения немцев: «Германия дает гарантию относительно того, что она силами вермахта будет защищать Британскую империю, где бы ни постигло ее нападение; Германия желает заключить с Англией договор или союз; Англия должна помочь Германии овладеть Данцигом и польским коридором…»

…Двадцать шестого августа, вроде бы отошедший в сторону от политической борьбы, а на самом деле только выжидавший удобного момента, чтобы взять верховную власть в Британской империи в свои веснушчатые пухлые руки, Уинстон Леонард Спенсер Черчилль вернулся из Франции на острова, безошибочно почуяв неминуемый политический и военный кризис, который должен был привести его наверх…

До начала Второй мировой войны оставалось пять дней. В России убирали созревшие под мирным небом хлеба, во Франции давили виноград, поляки, уже с апреля испытывавшие постоянные провокации немцев, еще не верили еще в возможность войны…

В ночь на первое сентября в польских деревнях справляли «дожинки». Старый и славный народный праздник, от которого, казалось, всегда веяло ароматом свежеиспеченного хлеба из зерна нового урожая, взятого из полного, после недавнего обмолота, амбара; праздник, после которого ждали студеной, снежной зимы; праздник, на котором хозяева, садясь за стол, клали на домотканые скатерти тяжело гудящие натруженные руки, а женщины, весь день хлопотавшие у печи, разгибали наконец, сладко потягиваясь, согнутые в бесконечных заботах по дому и в работе на жнивье спины. Солдаты тоже не спали в казармах, особенно новобранцы из селян. Даже муштра на плацу, ежедневные утомительные занятия и марши не могли их заставить забыть про «дожинки». Солдаты тихо перешептывались в темноте, примолкая, заслышав шаги дневальных…

Первого сентября 1939 года в четыре часа сорок семь минут утра майор Сухарский, командир польской военной части Вестерплатте под Данцигом, послал в военное министерство в Варшаву сообщение по радио: «Немецкий линкор «Шлезвиг-Гольштейн» в четыре часа сорок пять минут открыл по нам огонь из всех орудий. Обстрел продолжается. Жду ваших указаний».

В этот же час силы вермахта начали наступление на территорию Польской республики на всех участках границы. Вскоре, подавив сопротивление, немецкие танки, окрашенные в зловещий черный цвет, вышли на дорогу к Ченстохове.

Гауптман Фабиан, удобно расположившись за складным столиком в полевом радиоцентре, задумчиво водил острой ножкой циркуля по крупномасштабной карте Польши. Жирно проведенные красным карандашом стрелы на сероватой немецкой карте, обозначили путь, по которому двигались мотомеханизированные группы абвера под командованием опытных офицеров Шнейдера, Булана и Енша, получивших приказ внезапным ударом парализовать разведцентры противника и захватить все имеющиеся в них материалы.

Иголочка циркуля, мирного, блестящего никелем чертежного инструмента, сделанного из крупповской стали, безжалостно втыкалась в пройденные специальными группами пространства чужой территории, оставляя на бумаге ровные дырочки, словно отметки пулеметных очередей с машин люфтваффе, повисших над дорогами. За спиной гауптмана попискивала рация – командиры групп каждые полчаса сообщали о ходе операций. Один из радистов немного повернул верньер настройки приемника. Из динамика рванулся резкий, захлебывающийся на высоких нотах голос.

– Прибавьте громкость, ефрейтор! – не оборачиваясь, приказал гауптман. – Говорит фюрер!..

В десять часов утра в Берлине Гитлер выступил с речью в рейхстаге:

– Сегодня ночью немецкая территория была обстреляна солдатами Польши. С пяти часов сорока пяти минут мы отвечаем на обстрел и, начиная с данного момента, отплатим бомбой за каждую бомбу!.. – напрягая на длинной жилистой шее взбухшие веревками вены, кричал фюрер с трибуны, не зная, что по халатности чиновников, готовивших речь, в нее вкралась ошибка во времени на целый час. Но даже если бы он и узнал об этом, то только презрительно скривил губы под усами-щеткой: какая разница, часом раньше или позже приступить к окончательному покорению всей Европы, всего мира!

Началась Вторая мировая война…