Текст книги "Военные приключения. Выпуск 1"

Автор книги: Василий Веденеев

Соавторы: Станислав Гагарин,Андрей Серба,Владимир Зарубин,Карем Раш,Валерий Латынин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 31 страниц)

– Знаю… Знаю, сколько идет ежемесячно на ваш счет в банке. И не злотыми. Не забудьте про Марчевского. Он и картотека – главная цель!

Поняв, что встреча окончена, Дымша встал и пошел к выходу из номера. Тихо приоткрыв дверь, убедился, что в коридоре никого.

– Следующий раз как всегда? – полуобернулся он к женщине. Та кивнула в ответ…

Спускаясь по лестнице, Дымша решил закурить и, сунув руку в карман, обнаружил жетоны. Стоило их опять обратить в деньги. В зале он поискал глазами старого мэтра и увидел его около кухни – тот отдавал сверток мальчугану, похоже – внуку. «Подкармливает родню… – беззлобно отметил Алоиз. – На деньги союзника».

Подойдя к старику, он отдал жетоны и попросил наполнить фляжку коньяком – если уж пользоваться деньгами союзников, так всем!

Выходя, Дымша еще раз оглядел зал, но ничего подозрительного не заметил – так, обычная публика. Но только когда он уже ушел, из-за колонны, украшающей зал, появился Выхин с кружкой пива в руках. Прихлебывая отдающий водой и скверным солодом напиток, Вадим внимательным взглядом проводил Дымшу, потом оглядел лестницу на второй этапе, откуда тот спустился, старого мэтра, просеменившего на кухню, плакат с Але Ондре, тихую компанию в углу зала и решил заглянуть в казино еще разок-другой.

Сегодня он был выпущен в город, и простое любопытство привело его сюда. Хотя нет, не простое – Выхин несколько раз проверился, не идет ли кто за ним. Сначала он решил только посмотреть, где расположено казино «Турмклаузе», а потом, придя к его дверям, подумал: а почему бы не зайти? Совсем не обязательно сразу спрашивать чашку ликера «Кюрасао». Можно поглазеть по сторонам, оценить обстановку, «поторговать глазами», как говорится в русской пословице, – за это с него никто ничего не попросит. А тут такая встреча – пан Дымша! Нет, непременно надо будет заглянуть сюда еще.

…Короткая автоматная очередь вдребезги разнесла ряд пустых бутылок, поставленных на барьер перед мешками с песком.

Полуподвальное помещение замка, превращенное в тир, сразу наполнилось кисловатым пороховым запахом. По старым каменным плиткам пола весело запрыгали желтые стеклянные гильзы.

– Гут! – похлопал по плечу Дымшу не склонный к внешним проявлениям чувств Шмидт. Отобрал автомат, знаком приказав отойти с линии огня. Кивком подозвал к себе Тараканова. – Теперь вы.

Ожидая, пока дежуривший в тире Выхин выставит новый ряд бутылок, Владимир Иванович снарядил магазин и вставил его в автомат, передернул затвор. Присевший на лавку Дымша с интересом наблюдал за ним. На другом конце длинной скамьи сидели Ругге с псом и Марчевский. Не спуская глаз с Тараканова, Дымша пытался прислушаться к их негромкому разговору.

– С удовольствием составлю вам компанию, Генрих… – улыбаясь, говорил пан Викентий. – Но и вы не откажите.

– Хорошо, постараюсь. Но не могу твердо обещать…

Последние слова немца заглушила автоматная очередь, звон разбитого стекла, щелчки пуль по деревянным щитам на мешками. После стрельбы Тараканова часть бутылок осталась стоять на барьере.

– Шляхт, плохо… – недовольный Шмидт взял у него из рук автомат. – Не надо длинных очередей, задирается ствол. На эту посуду хватит двух коротких очередей. Ясно?

– Да… – вяло согласился Владимир Иванович. – Но мне привычней пистолет.

– О?! – неожиданно оживился Шмидт. – Поставьте бутылки – крикнул он Выхину. – Хотите пари? – гауптман повернулся к Тараканову. – За десять секунд с этого расстояния разбить всю посуду. Плачу двадцать марок, а если нет…

– Разобью! – прервал его ухмыльнувшийся Владимир Иванович. – Больше марки за каждую пустую бутылку, неплохая цена. Только дайте второй пистолет.

– Стреляете с обеих рук? – недоверчиво покосился Шмидт.

– Попробую.

– Ставлю пятьдесят марок! – неожиданно подал голос Ругге. – За вас, Шмидт! Покажите, как это надо делать.

– С вас тридцать марок, – откликнулся Шмидт. – Двадцать – мои!

– Хорошо, хорошо… – засмеялся Ругге, – Но учтите: выигравший поит свою компанию, а проигравший – свою! Начинайте первым, Шмидт!

– Кто еще хочет участвовать? – выходя с оружием в руках на огневой рубеж, небрежно поинтересовался гауптман.

– Нет, – ответил за всех Выхин, отодвигая ногой корзину с пустыми бутылками, – Желаю вам удачи!

Шмидт только криво усмехнулся и поднял пистолеты.

– Время!

Загремели частые выстрелы, полетели на пол осколки бутылок. Одна осталась стоять на самом краю барьера.

Шмидт опустил оружие.

– Попробуйте это сделать лучше, – отдавая Тараканову пистолеты, сказал он. – За десять секунд семнадцать бутылок из восемнадцати. С тридцати метров.

– Я попробую… – Владимир Иванович вогнал в рукояти парабеллумов магазины и передернул затворы, досылая патрон.

Внимательно наблюдавший за ним Дымша остался доволен – его подозрения подтверждались. Все русские при стрельбе занимали другую позицию, а Тараканов встал так же, как и Шмидт, – слегка согнув ноги в коленях, словно собирался пружинить при каждом выстреле. Так, в раскорячку, вставали при стрельбе только немцы! Русские и поляки стреляли, стоя на прямых ногах и не сгибая рук в локтях, вытягивали их в сторону мишени. По крайней мере такова была метода обучения стрельбе в русской и польской армиях.

На огневой рубеж Тараканов вышел быстро, словно пританцовывая, как боксер на ринге.

– Время! – зычно гаркнул Шмидт.

От первого же выстрела разлетелась та самая бутылка, в которую не попал гауптман. Потом все слилось в сплошной треск пистолетных выстрелов и звон бьющегося стекла. Когда Владимир Иванович опустил оружие, барьер был чист, только в свете ламп, освещавших его, поблескивал острыми гранями чудом удержавшийся осколок донышка бутылки.

– Браво! – лениво хлопнул в ладоши Ругге.

Дымша затаился, не зная, как реагировать. Выхин, словно ничего не произошло, сметал осколки, готовясь выставить новую шеренгу разнокалиберной пустой посуды. Шмидт, поиграл желваками на сухом лице, полез за бумажником.

– Поздравляю… – процедил он, подавая банкноты. – Остальные тридцать марок за господином подполковником. С меня ужин, господа, – обернулся он к Ругге и Марчевскому.

– В таком случае я должен угостить Дымшу и Выхина, – улыбнулся Тараканов. И тут же добавил: – Если разрешит господин начальник.

– Считайте себя именинником. Деньги получите. – Ругге встал, взял пса за ошейник, – По случаю дня праздника национального труда все поедем в город.

…В город поохали после обеда, на двух машинах. В первой за рулем сидел сам Ругге, на переднее сиденье рядом с ним вскочил его неразлучный спутник Дар. Заднюю дверцу подполковник предупредительно открыл перед Марчевским.

– Садитесь, альтергеноссе. А вы, – обратился он к остальным, – поезжайте на машине Шмидта. Подбросьте их, гауптман.

Солдат охраны, выйдя из полосатой будки, открыл ворота, и машины выехали на дорогу к городу.

Поймав в зеркальце заднего вида лицо Марчевского, подполковник участливо спросил:

– Соскучились по прелестной панн Зосе? Ничего, скоро увидите. Только закончим некоторые дела. Может быть, у вас и отужинаем?

– Продукты… – развел руками пан Викентий.

– Ерунда, положитесь на Шмидта, он добудет все, что только можно найти в этом городе. – И Ругге начал насвистывать сентиментальную песенку «Анти, майн блондес кинд…», нещадно перевирая мотив. «Нервничает», – понял ужо изучивший привычки абверовца Марчевский.

– Что нас беспокоит, Генрих?

– Потери, майн либер альтергеноссе, потери… Я все больше прихожу к убеждению, что среди нас предатель! А может, и не один.

– Побойтесь бога, Генрих! Вы же сами подбирали и проверяли людей. А теперь такое…

– И тем не менее предатель есть. Правда, пока это теоретически, – невесело усмехнулся Ругге, – но теория и практика в нашем деле идут рука об руку. Вам ли не знать об этом?

– Но кто, Генрих, кто?

– Кто? – поджал губы немец. – А кто угодно: Дымша, Тараканов, Выхин, Шмидт. Или вы! Теоретически им может быть любой, а вот кто окажется на практике…

– По-моему, это уже слишком, – откинулся на спинку сиденья пан Викентий. – Так скоро нельзя будет спокойно работать. Хотите создать атмосферу тотальной подозрительности, как ваши коллеги из гестапо?

– С мясниками не имею ничего общего, – обиженно заявил абверовец. – Могу об этом говорить свободно, потому что нас двое. Дар не проговорится. Но я сам выявлю эту падаль!

– Вы просто утомлены работой, Генрих.

Ругге не ответил. Машины въехали на небольшую площадь и остановились перед комендатурой.

– Заходите… – кивнул Марчевскому на дверь комендатуры Ругге и повернулся к остальным. – Гауптман, сегодня мы ужинаем у Марчевского, позаботьтесь о продуктах. Остальные могут развлекаться по своему усмотрению. Но без эксцессов!

Шмидт быстро уехал. Выхин, Тараканов и Дымша, оживленно переговариваясь, пошли по улице в сторону центра. Проводив их взглядом, Ругге вошел в комендатуру.

– Подождите минутку… – бросил на ходу Марчевскому и прошел в соседнюю комнату. Навстречу ему поднялся со стула лысоватый мужчина с широкополой шляпой в руках.

– Вот что, Штубе… – Ругге благосклонно протянул ему раскрытую пачку сигарет. Мужчина взял одну, поблагодарив. – Они пошли в город. Возьмите каждого под плотное наблюдение.

…– Простите, господа, но… – Дымша остановился на первом же перекрестке. – У меня есть некоторые дела.

– Сердечные? – с ухмылкой осведомился Тараканов.

– Почти, – сдержанно ответил Дымша. Ссориться не хотелось, тем более вечером намечалась выпивка за счет этого гбура, как он на польский манер окрестил про себя грубияна – Тараканова. Вот там и можно отыграться – сожрать и выпить столько, что у того глаза на лоб полезут, когда придется платить по счету. – Давайте встретимся в гражданском кабаке. Туда же ходят солдаты, будет спокойнее. Возможно, я приду с дамой. Не возражаете?

– Я нет, а как Владимир Иванович? – повернулся к Тараканову Выхин.

– Валяйте… – махнул рукой тот. – Если удастся, прихватите и для нас по бабенке.

«Гбур! Невежа!» – вскипел было внутренне Алоиз, но, сдержавшись, изобразил улыбку и ушел, прощально помахав рукой.

– Ну, а вы куда пойдете? – уставился на Выхина Владимир Иванович.

– Мне все равно, – пожал тот плечами.

– В таком случае я отправлюсь с вами. Вдвоем веселей. А до вечера надо еще как-то скоротать время.

– Может быть, осмотрим достопримечательности?

– Какие? – презрительно скривил губы Тараканов. – Это вам не Париж и не Венеция. Тут и посмотреть толком не на что.

– Есть старые костелы, зайдем?

– Костел? Любопытно. Пойдемте… Но в какой, их здесь несколько?

– В ближайший, – недолго думая, решил Выхин.

– Ближе всех костел святого Рафаила, кажется, действующий. А чуть подальше – святого Николая. Почти наш святой. Двинем к нему?

– Нет, лучше в ближний, зачем зря ноги бить, – отказался Выхин. – А вы знаете тут все костелы?

– Погодите, – мрачно пообещал Тараканов, – поживите здесь еще месяц-другой, каждую собаку знать будете.

…Костел оказался закрыт. Уныло подергав тяжелое бронзовое кольцо на массивных дверях храма, приятели уже собрались уходить, как вдруг Тараканова осенила идея.

– Должен быть сторож! Погодите, я гляну в том домишке, может, откроет?

– Пойдемте вместе, – решил Выхин.

Сторож – неопрятный человек с лицом, заросшим сивой щетиной, запросил за осмотр костела денег.

– Божеский храм-то! – начал было увещевать его Тараканов. – Совести в тебе нет.

– Как знают панове, как знают… – бубнил свое сторож.

– Шут с ним! – Выхин полез в карман, доставая мятые бумажки. – Давайте дадим на водку.

– Тогда уж пополам, – засмеялся Владимир Иванович, – коли я напросился в попутчики для осмотра достопримечательностей. – Получив деньги, сторож сразу подобрел, начал величать их «шановными панами» и, гремя ключами, отпер двери.

В костеле было сумрачно и прохладно; сводчатые арки из темно-красного кирпича уходили вверх, чтобы сойтись там, под потолком, образуя строгий готический узор; картины жития святых, стрельчатые окна с частыми переплетами, каменные и деревянные изваяния, длинные ряды скамей из темного дерева, низкий барьерчик, отгораживающий алтарь..

Тараканов, не таясь, зевнул – ему было скучновато. Он уже походил вдоль стен, оценивающе присматриваясь к картинам, небрежно пощелкал пальцем по фигуре святого и теперь только ожидал, пока Выхин закончит осмотр храма.

– Скажите, любезный, – обратился Вадим к сторожу. – Ничего такого старенького у вас нет на продажу?

– Что надо шановному пану? – подобострастно осклабился сторож.

– Я бы хотел купить какую-нибудь старую статую. Желательно небольших размеров. Есть?

– А как же, пан, имеем. Только придется вам обождать минуту, я за паненкой сбегаю, все в подвале, где склеп был, а ключ у нее.

– Что за паненка? – заинтересовался подошедший Тараканов.

– Ксендза нашего, отца Иеронима, племянница. Я скоро… – заверил сторож и юркнул в боковую дверь.

– Господин Выхин, зачем вам всякая рухлядь? – брезгливо скривился Владимир Иванович. – Вы разве антиквар? Да и что может быть ценного и захолустье? Теперь по вашей милости придется опускаться в пыльные подвалы, сырые склепы…

– Перестаньте брюзжать, – раздраженно оборвал его Вадим. – Не хотите, подождите на улице, покурите.

– Почему же… – протянул Тараканов. – Панычка вроде ничего… Я не могу пустить вас с ней в подвал одного – опасаюсь за нравственность.

Выхин оглянулся. Впереди сторожа шла стройная светловолосая девушка, красивая, большеглазая.

– Владимир Иванович… – опередив Выхина, подскочил к ней Тараканов, схватив за руку, сжимавшую кольцо с ключами, поднес ее к губам. – А это Вадим Евгеньевич, антиквар.

– Выхин… – сдержанно поклонился Вадим, недовольно покосившись на своего спутника. «Ишь как павлиний хвост распушил. Неандерталец чертов! Морда, как у первобытного, а туда же, в дамские угодники. Девица-то и вправду ничего, файная, как здесь говорят».

– Вы русские? – подняла тонкие брови девушка. – Странно в такое время встретить здесь соотечественников. Меня зовут Ксения.

– У польского ксендза русская племянница? – в свою очередь удивился Выхин.

– Ну, не совсем русская, – улыбнулась Ксения, – мать у меня полька, а отец Иероним – мой родной дядя.

– Где же ваш родной батюшка, позвольте спросить? – галантно беря ее под локоток, осведомился Тараканов.

– Умер… Пойдемте, господа, я покажу вам, что есть…

Шагая за ней следом, Выхин думал, что и в жутком захолустье, которое можно сравнить с навозной кучей, бывает, отыскивается жемчужное зерно. Важно теперь не упустить шанс, как-нибудь отодвинуть в сторону пронырливого и до неприличия навязчивого Тараканова. Пригласить Ксению на ужин? Пожалуй, это мысль, стоит попробовать.

Низкая, скрипучая дверь подвала отворилась, девушка зажгли огарок свечи и поманила их за собой.

– Пещера Али Бабы… – хмыкнул под нос Владимир Иванович.

Несколько щербатых ступенек, поворот, и они оказались в сводчатом помещении с довольно высоким для подвала потолком. У стен стояли каменные саркофаги с выбитыми на них гербами давно исчезнувших шляхетских родов, украшенными шлемами в пышных перьях, щитами и алебардами, святые с молитвенно сложенными руками.

– Вот… – Ксения показала на несколько стоявших в углу старых скульптурных изображений. – Выбирайте.

Выхин подошел ближе, присел на корточки, рассматривая. Его внимании привлекла средних размеров скульптура, изображавший пожилого бородатого человека с лицом польского крестьянина, прижимавшего к себе натруженными, разбитыми работой руками с узловатыми пальцами голого младенца. Неизвестному мастеру удалось передать чувство безысходной скорби и обреченного спокойствия в позе мужчины, его лице и доверчиво прижавшемся к нему мальчике. Протянув руку, Вадим потрогал скульптуру – она оказалась деревянной, но достаточно тяжелой.

– Сколько? – не оборачиваясь, спросил Выхин.

– Это святой Иосиф, патрон спокойной смерти. А на руках у него младенец Иисус, – набожно перекрестившись, пояснила Ксения. – Старая работа, местный мастер делал.

– Я могу купить, но скажите, сколько стоит?

– Шановный пан не обидит бедных людей… – затянул было сторож.

– Не обидит, не обидит! – оборвал его Выхин. – Вынесите это наверх, я посмотрю при свете, там и решим.

Сторож поднял скульптуру, и они пошли к выходу. Вадим ревниво отметил, что Тараканов, опередив его, опять оказался рядом с Ксенией. Хрипловатый басок Владимира Ивановича приобрел воркующие нотки.

– …Ну что вам стоит? Приходите, право, не пожалеете…

«Уговаривает встретиться вечером, – догадался Выхин. – Пусть только она согласится, а там посмотрим, кто останется в дураках. Но какая же все-таки красивая девушка!»

Наверху он быстро осмотрел скульптуру и, почти не торгуясь, заплатил. Сторож, позванивая ключами, ждал у выхода, пока Тараканов уславливался с Ксенией о встрече в кабаке для гражданских. Та в ответ смеялась, показывая ровные белые зубы и запрокидывая головку. Потом, неожиданно для Выхина, стрельнула в него глазами и согласилась. Это его обнадежило.

Сторож вынес скульптуру святого Иосифа на паперть, запер двери костела и поплелся к себе.

– Думаете выгодно перепродать эту рухлядь? – Слегка ткнув носом ботинка в основание скульптуры, небрежно поинтересовался Тараканов.

– Думаю… – не стал его разочаровывать Выхин. Все равно этот кретин ничего не сможет понять. Может быть, потом поймет, не сейчас. – Помогите донести до трамвая.

– Хотите притащить ее в замок? Нет, мой друг, это вы уж как-нибудь сами. Мне не хочется таскать на горбу начальника самой великой армии на свете – армии мертвых. Я к ним не тороплюсь! Адью, герр Выхин, до вечера!

И Тараканов, приподняв шляпу, фланирующей походкой направился но кривому, мощенному брусчаткой, переулку.

– Скотина! – вслед ему процедил сквозь зубы Выхин, взваливая на плечо свою покупку.

…Войдя в каморку, сторож, не снимая старого пиджака, подбитого для тепла ватой, присел к столу, покрытому клетчатой клеенкой. Пошарив в ящике, вытащил некую вещь, никак не вязавшуюся с бедным жилищем и его нищенским обликом, – это была сильная лупа в медной оправе, с длинной темной ручкой из кости. Не исключено, что сторож «позаимствовал» ее у отца Иеронима, по причине преклонных лет вечно забывавшего, что и где у него лежит. Бросив быстрый взгляд на входную дверь и убедившись, что она надежно заперта, сторож выгреб из кармана мятые бумажки, полученные от «шановных панов», осматривавших костел. Тщательно расправляя каждую купюру, он начал внимательно осматривать их через лупу. Наконец его терпение было вознаграждено – на одной из бумажек обнаружились тонко написанные очень мелким почерком столбцы пятизначных цифр.

Встав, сторож взял с полки растрепанную книгу священного писания, лист бумаги и карандаш. Некоторое время он листал книгу, сверяясь через лупу с колонкой цифр на купюре и выписывая отдельные слова на лист бумаги. Захлопнув книгу, он перечитал полученный текст. Чиркнув спичкой, поднес листок к огню, подождал, пока он полностью сгорит, и растер пепел в пальцах.

Потом без сожаления сжег купюру. Наскоро собравшись, он вышел из халупы и постучал в двери дома ксендза. Открыла Ксения. Поклонившись, сторож попросил:

– Паненка, скажите отцу Иерониму: мне надо отлучиться.

…Вернувшись в комнату, где ожидал его Марчевский, Ругге довольно потер руки и, потрепав по холке пса, сообщил:

– Я специально просил вас приехать сюда, чтобы встретиться с одним человеком.

Марчевский недоуменно посмотрел на абверовца. Что тот еще задумал: провести тотальные проверки, и хочет начать их именно с него?

– С моим личным человеком! – значительно подчеркнул немец. – Цените оказанное доверие.

– Мы что же, увидимся с ним прямо здесь, в комендатуре? – недоверчиво спросил пап Викентий. – Не боитесь его «спалить», приглашая сюда?

– Зачем же здесь… – засмеялся абверовец. – Вы в штатском платье, я – тоже. Дара придется запереть, ничего, немного поскучает без хозяина, а сами пройдемся. Прошу…

Через полчаса они поднимались по лестнице обычного жилого дома на одной из улиц городка. Даже на лестничной площадке было слышно, как недалеко гремел трамвай. У обитой черной клеенкой двери на третьем этаже Ругге остановился.

– Здесь… – и постучал.

Открыли быстро. У пана Викентия создалось впечатление, что открывший им дверь человек ждал в прихожей. Возможно, так оно и было. На вид хозяину квартиры, – а может быть, он и не был здесь хозяином – было под пятьдесят. Небольшие внимательные глаза, приплюснутый, как у старого боксера, нос, шишковатый череп, прикрытый редкими черными, с проседью волосами. Поздоровались. Прошли в скромно обставленную, явно нежилую комнату. «Не успел еще обжиться на конспиративной квартире, – подумал Марчевский. – Или показывает мне не ту квартиру, которой постоянно пользуется».

Расселись за круглым столом, покрытым лиловой вязаной скатертью с кистями.

– Нужда консультация, – без всяких предисловий начал абверовец. – Этот господин, – он указал на хозяина, – должен обеспечить вывод двух специально подготовленных людей в глубь сопредельной территории. Знакомые вам места, майн либер альтергеноссе. Карту!

Хозяин быстро принес и расстелил на столе крупномасштабную карту.

– Переход линии границы намечен здесь, – ткнул карандашом Ругге. – Там их встретят и проведут дальше. Как избрать наиболее безопасный способ выхода из пограничной зоны? Ваши предложения?

Марчевский склонился над картой. «Он способен пожертвовать своими людьми, – подумал о Ругге. – Или погонит никуда не годных  б а р а н о в, проверяя, где их будут ждать русские. Примитивный трюк? Послать несколько групп но разным маршрутам, а потом выяснить, кто знал, на котором была засада? Да зачем выяснять, он все будет знать заранее… Или он действительно успел проникнуться ко мне доверием и хочет совета профессионала? Если так, то надо дать дельный совет, а новым друзьям сообщить, чтобы проследили за немецкими посланцами, выяснили, куда и к кому они пошли… Езус Мария, когда же все это только кончится?!»

– Железная дорога отпадает. – Марчевский поднял глаза на ожидавших его ответа Ругге и хозяина квартиры. – По ней, конечно, быстрее уйдешь из района проникновения, но больше шансов наткнуться на проверки. Пересиживать у надежных людей на той стороне тоже нет резона. Есть смысл проложить маршрут так, чтобы выйти к транспортной магистрали вне пределов погранзоны. Лучше всего это сделать так… – он прочертил линию на карте. – Здесь они смогут сесть на поезд, не опасаясь проверок.

– Долго идти, – заметил хозяин.

– Зато безопасное, места там глухие, население еще не обработано большевистской пропагандой, и, если заметит чужого, не побегут докладывать в НКВД, а подумают, в затылках почешут. Главное – выход к станции в таком месте, где никто не додумается искать.

Ругге заинтересованно начал рассматривать карту с линией маршрута, предложенного Марчевским.

– Пожалуй, вы правы, – наконец сказал он. – Совсем не обязательно двигаться прямо к Минску или Барановичам. Стоит обдумать. Спасибо, ждите нас в гости, а я еще задержусь немного.

Проводив пана Викентия, начальник абверкомонды вернулся в комнату, опустившись в кресло, закурил.

– Что скажете, Шнайдер?

– Совет дельный, господин подполковник, – хозяин принес бутылку коньяки и две рюмки. – Но… посмотрим.

– Вот именно, – блеснул в улыбке золотыми коронками Ругге. – Посмотрим! Примите вечером от Штубе сводки наблюдения за Дымшей, Таракановым и Выхиным, а то я обещал отужинать с господином Марчевским.

– Его вы отпускаете без хвоста? – разливая коньяк, поинтересовался хозяин, которого Ругге назвал Шнайдером.

– Зачем обременять лишней работой наружное наблюдение? Он сейчас совместит приятное для себя с полезным для меня – побежит к Зосе, не зная, что она завербована вами еще пять лет назад и специально подведена к нему.

И оба они весело рассмеялись.

…Когда Выхин пришел в гражданское кафе, Тараканов был уже там. Помахав Вадиму рукой, он пригласил его за сервированный столик.

– Дотащили своего мертвецкого командира? – с иронией поинтересовался Владимир Иванович. – Ну-ну, перестаньте на меня дуться.

– Ладно, что было, то прошло… – усаживаясь, ответил Выхин. – Но в следующий раз буду знать, что на вас рассчитывать нельзя.

– Смотря в чем… Как думаете, придет наша знакомая?

Вадима тоже интересовало, придет ли Ксения; ему хотелось этого и не хотелось одновременно. Снова увидеть ее, поговорить, пригласить танцевать – он уже заметил на маленькой эстраде пианино – значит, будет музыка? А как быть с тем, что напротив сидит Тараканов, который наверняка начнет приставать к девушке с ухаживаниями, мешая ему, Вадиму. Неужели он уже ревнует ее к Владимиру Ивановичу?

Внимание отвлек маленький седоватый человек в потертом смокинге и пестром галстуке-бабочке. Он вышел на эстраду – если можно было так назвать небольшое возвышение, где стояло пианино, – улыбаясь раскланялся и, подняв крышку инструмента, ударил по клавишам. Быстро сыграв бравурное вступление, маленький человек неожиданно сильным голосом запел фривольные куплеты:

 
Треплет ветер фартучки, поднимает платьица,
И ласкает ножки панночки-души,
Любят хлопцев панночки, но не всех, не каждого,
Только тех, кто с деньгами, с теми хороши…
 

– А я сегодня как раз с деньгами… – довольно улыбаясь, заметил Тараканов. – Вот и Алоиз, да не один! Какая краля…

Выхин обернулся. К их столику шел Дымша, ведя под руку девицу с густо подведенными глазами. Представив ее как старую знакомую по имени Бася, он, вежливо подвинув стул, усадил девицу рядом с Выхиным. Выпили по рюмке, и некоторая напряженность, которая обычно бывает среди не очень-то близких люден, собравшихся за одним столом, постепенно начала таять. Алоиз сыпал прибаутками и рассказывал весьма двусмысленные анекдоты, не забывая опрокидывать рюмку за рюмкой; Бася громко хохотала, промокая маленьким платочком расползшуюся тушь на глазах, но ела и пила наравне с Дымшей; Выхин, то и дело поглядывавший на вход в зал, заметил, что и Тараканов, поддерживая застольную беседу и разглядывая танцующие пары, тоже посматривает туда. Ждет – понял Вадим.

Ксению они увидели одновременно. Она стояла у дверей, одетая в скромный серый костюмчик, держа в руках маленькую черную сумочку. Торопясь обогнать друг друга, поднялись из-за стола и, не обращая внимания на ничего не понимающего Дымшу, пошли к девушке. Выхин успел опередить Тараканова.

– Добрый вечер! – вежливо поклонился он, но в этот момент сзади его крепко стукнули по плечу. «Опять шутки Тараканова!» – мелькнуло у Вадима. Обернувшись, он увидел совершенно незнакомого парня.

– Тебя к телефону! – нагло улыбаясь, заявил тот и цепко ухватил Ксению за локоть. – Иди-иди, а мы пока спляшем!

– Пустите! – попыталась освободиться девушка, но парень держал крепко.

– Может быть, покажешь, где телефон? – развернул его лицом к себе Вадим.

– Я тебе покажу, где городское кладбище… – мрачно пообещал парень, опуская свободную руку в карман.

Ждать продолжения Выхин не стал: закрыв собой Ксению, он двинул парня коленом в пах. Зазвенело разбитое стекло, кто-то упал. Краем глаза Вадим успел заметить, как Тараканов отбил руку с бутылкой, занесенную над его головой, одним ударом уложив на пол нападающего.

К ним уже пробирался Дымша, раздвигая посетителей широкими плечами. Он подоспел как раз вовремя, иначе им не удалось бы отбиться от рьяно наседавших дружков корчившегося на полу парня. Однако силы были неравны, и поле боя осталось за шумной пьяной компанией.

– Погуляли, – осторожно трогая кончиками пальцев припухшую губу, вздохнул Алоиз, печально оглядывая пустынную темную улицу. – Ну, что будем делать? Махнем в другое заведение? Вы как?

– Я пойду домой, – сухо сказала Ксения.

– Брось, лучше еще выпьем! – засмеялась Бася.

– Можно, я вас провожу? – спросил Выхин.

– Провожает тот, кто приглашал, – отрезал Тараканов.

– Не ссорьтесь, – примирительно встал между ними Дымша. – Пусть дама выберет сама.

– Не обижайтесь, господин антиквар, – мягко улыбнулась Ксения, – меня проводит Владимир Иванович. До свиданья, панове.

Взяв Тараканова под руку, она пошла по улице. Выхин хотел было шагнуть следом, но Алоиз удержал его.

– Э-э… Не торопитесь. Неизвестно, кто выиграет, а кто проиграет. До полицейского часа остается еще уйма времени. Пойдемте с нами, тут есть одно хорошее местечко.

– Вроде этого? – кивнул на двери покинутого кафе Вадим.

– Да перестаньте, чего в жизни не бывает? Пошли, пошли… – полуобняв его за плечи, потянул за собой Дымша.

Он был очень доволен. Кажется, эти два конкурента сами, без его помощи, перегрызутся. Останется только подливать масла в огонь.

…Воды в дренажной системе было меньше – стаяли снега, кончился паводок, а обильных дождей в последнее время не выпадало. Но все равно на покатом дне тоннеля и на полу небольшого коллекторного зала оставался жирный слой, видимо никогда не просыхавшей, топкой грязи.

Человек в сером ватнике, пробравшийся в зал через знакомый низкий тоннель, уже в который раз поглядывал на стрелки светящихся часов, не веря им, – время, казалось, замедлило ход здесь, под землей, словно неимоверно растянувшись или остановившись совсем. Но нет, часы шли исправно, стрелки же двигались – длинная, секундная, раз за разом обегала циферблат, медленно ползла вперед минутная и еще медленнее – часовая.

Может быть, он просто теряет терпение? Уже не первый раз приходит сюда в назначенные дни – не зря у черепахи, нарисованной мелом на стене зала, было шесть ног и голова – по числу дней недели, но пока все напрасно – тот, кого он с таким нетерпением ожидает, не появляется.

Перекрыли вход в эти подземные лабиринты на той стороне границы? Но есть другой канал связи, а по нему тоже ничего не поступает. И рация молчит – в крайнем случае подали бы кодированный сигнал. Так нет!

О провале оперативной группы уже было бы известно. Но провала у них не должно быть – все члены группы надежно законспирированы, тщательно готовились для долгой и ответственной работы, которую им только предстоит начать. Не могли же они, еще не начав работать, попасть в поле зрения немецких спецслужб? Ничего нет хуже мучительной неизвестности – лучше самому быть в центре событий, там, за кордоном, чем ждать, ждать…

Вдалеке, где-то в самой глубине подземного лабиринта, раздался тихий всплеск.

Человек в сером ватнике насторожился, сунув руку за пазуху, нащупал рубчатую рукоять ТТ. Чутко прислушался, напряженно вглядываясь в темноту. Всплеск раздался уже ближе.

Это был звук шагов, осторожных, крадущихся.

Взяв фонарь, человек в сером ватнике направил его в сторону устья тоннеля, ведущего в глубь чужой территории, и три раза нажал на кнопку. Немного подождал и мигнул фонарем еще раз.

В ответ мигнули два раза, потом еще два.