Текст книги "Варфоломеевские ночи"

Автор книги: Василий Варга

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

2

Инесса, как всякая милая и слабая женщина, замерла с бокалом в руках, ее обуял страх, смешанный с любовью к этому человеку, бокал выпал из рук и разбился вдребезги.

– Что с тобой, Инесса? тебе плохо? Сейчас я тебе прочитаю главу из моего произведения «Что делать?» и тебе станет легче. Революционный дух…, он взбадривает, он ведет к победе, а победа – это вопли, свист пуль, потоки крови, рев толпы, а толпа…, это… стадо баранов. Какой кайф, трудно себе представить! Только ты не думай, что я украл у Чернышевского название своей работы. Он, этот роман, так себе. Русь к топору, а больше ничего там нет. Я совсем недавно прочитал его опус, так через одну страницу. Дошел до топора и бросил. Чернышевский слюнтяй. Нам не топор нужен, а оружие большого калибра. Я заглавие прочитал однажды и подумал: а почему бы мне не написать политический роман «Что делать?» Хочешь, прочту? Там есть выдающиеся места, куда там Льву Толстому или Чернышевскому? Это архи важно, присядь, послушай! Ну, я прошу тебя, а моя просьба все равно, что приказание из уст вождя мировой революции.

– Н-нет! Я испугалась, прости за минутную слабость. Только ответь мне: я тоже попаду под этот список больных, подлежащих повешению или расстрелу?

– Какому расстрелу, ты что, Инесса?! Иногда расстрел заменяют повешением, особенно, когда не хватает пуль и ружей. Давай сделаем так. Прочтешь мой труд «Что делать?» и потом поезжай в Париж, обратись к профессорам, пусть тебя подлечат. Этот сифилис как ты его называешь, мне подослали царские жандармы. Я повешу этого царя! нет, я его живым запихну в бочку с кислотой.

– Да пробовала я, одну страницу твоего труда прочитала, но, прости, там такая галиматья, такой корявый слог, кто может это прочесть до конца?

− Ну, там отдельные места…знаешь, они принадлежат не мне. Это Гершон Апфельбаум подстроил. Он после восьмого бокала пива принялся строчить. Дело в том, что этот выдающийся труд мы пишем с ним вдвоем, сообща, так сказать. И это архи важно. Знаешь, мы всегда сваримся с ним, у гениальных людей гениальные свары, а Гершон – мастер этих свар. Я даже скалкой его по хребту луплю и это, оказывается, ему нравится: он то плачет, то визжит от радости. И он в мой гениальный труд старается, как можно больше внедрить эти свары. Ты можешь миновать их. Кстати, Гершон хочет стать Зиновьевым, русским человеком, а это значит: он должен порвать с иудеями. Он готов предать свою веру, свое имя…за тридцать сребреников и все это ради мировой революции. Так что ты, после прочтения хотя бы первой части моего гениального труда поезжай во Францию. А пока успокойся, будь мужественна как любая подруга великого человека.

− Откуда я возьму средства на лечение, Володя?

– Я тебе дам десять тысяч франков, – расщедрился Ленин. – А хочешь и пятьдесят. Ты имеешь право на помощь…, ты способствуешь хорошей бодрости вождя мировой революции. У тебя же не у кого взять, а я беру у матери, она мне высылает часть своей пенсии, и это будет продолжаться до тех пор, пока она не отдаст Богу душу.

– Этого хватит на один прием.

Ленин почесал затылок. Мысль у него работала четко и всегда верно. Есть два варианта помощи Инессе: либо он напишет матери – высылай, матушка, на мировую революцию всю свою пенсию, либо товарищ по партии и его законная жена Надя поторопится получить наследство после умерших родителей. Но, когда они умрут? поспособствовать бы. Может, Кобу послать, пусть их умертвит, вернее, положит в кровать и накроет мешками с солью, чтоб не замерзли, мировая революция не может ждать.

Инесса хотела что-то сказать, но он поднял палец кверху, что означало: молчи Инесса, и опустил руку только тогда, когда услышал громкую музыку и удары в барабан, которые он принял за выстрелы.

− Это покушение! − испугался Ленин. Он побледнел и бросился напяливать кастрюлю на голову, а потом подобно испуганному коту, сиганул в открытое окно и был таков.

Инесса невольно расхохоталась, она его раньше таким не видела и, тем не менее, выбежала на улицу, пустилась вдогонку.

Кавалькада людей южной национальности заставила ее остановиться. Сосо Джугашвили действительно постреливал с пистолета в воздух, а другие сопровождали это аплодисментами и танцами.

Из-за поворота показалась толпа – скрипачи, стройные девушки и два могучих кавказца, отбивающих не то чечетку, не то неизвестный грузинский танец с припевом – асса, асса!

Сосо поднял руку.

− Ми на Лэнын, на гостя, на важный гостя.

Инесса не растерялась.

− Володя только что ушел за грибами, я его сейчас найду. Вы подождите нас в саду, садитесь в кресла, там графины с минеральной водой, с пивом, всякие закуски. Икра красная, икра черная, угорь холодного опчения. Мы как чувствовали, что придут гости. Впрочем, у нас каждый день кто-нибудь гостит. Один Гершон чего стоит, − произнесла она его имя полушёпотом и убежала.

Узенькая дорожка, посыпанная красным песком, вела под горку к могучим елям, где побывали недавно санитары с пилами.

− Володя! вождь мировой революции, где ты? не будь таким осторожным, как это по-русски, а, трусливым. Это к тебе гости с Кавказа. Делегацию возглавляет Джугашвили, такой крепыш невысокого роста, рябой.

Но никто не откликался. Вдруг она увидела на небольшой поляне кучу еловых веток, они как – бы все время шевелились. Это Ленин чихал, лежа на сырой земле. Она подошла ближе.

− Гений мировой революции, вставай! Это я, Инесса. К тебе гости. Они ждут у дома.

− А ты не в сговоре с ними? признавайся, лучше будет. Массы тебе не простят.

Вождь вылупился и, полу согнувшись, трусливо опустил голову, и пошел вместе с подругой в гору, опираясь на ее руку.

Ленин, как только увидел гостей, захлопал в ладоши.

– Это Джугашвили, будущий Сталин и Тер-Петросян, два великих революционера на Юге России и моя правая рука по экспроприации – еврей Красин.

Как только кавказцы вошли в дом и грохнули мешки с золотыми рублями на пол, Ленин, словно не обращая внимания на это богатство, разразился гомерическим хохотом, присущим только ему, вождю мировой революции, произнес:

− Товарищ Сталин и товарищ Камо, будьте знакомы, Инесса Арманд – лучшая революционерка Франции. Она приехала к будущему вождю мировой революции Ленину, чтобы передать, что французский народ присоединятся к рабочему классу России, и вместе с ним будет стоять на баррикадах до победного конца.

– Это я буду отныне Сталин? Мнэ разрешайт носит такой звучный кличка? Мне, кавказский бандит, быт отныне Сталин? Ти слышал, Пердосян-Мудосян, Камо? Асса, асса, – снова пустился в пляс молодой Джугашвили, переименованный Лениным в Сталина.

– А мой носит званий Камо. Очэн мудро такой имя. Сталин – Камо, Сталин – Камо. Камо – Ленин, Камо – Сталин – друза, братва, как это сказат лучше на русский?

– Я планировал совершить революцию в Европе, а не среди этих гусских дугаков, но придется изменить тактику. Това…ищ Б…онштейн утверждает, что гусские это навоз исто…ии. Это а…хи важно. Но тактика, тактика, она меняется, черт бы ее подрал. Придется вернуться к этим гусским ду…акам. Если мы совершим революцию в России, то все вы, мои соратники, будете носить гусские имена. Все ЦК состоит из евреев: Кацнельсон, Бронштейн, Цедербаум, Розенфельд и прочая сволочь. Сколько вы экспроприировали? Это архи важно. Мировая эволюция (Ленин не выговаривал букву р) т…ебует много денег. А сейчас такое в…эмя, очень напряженно с деньками. Па…тийная касса пуста. Сколько там у тебя, Джуга?

– Ми на триста тысяч на золотой рубл, – доложил Джугашвили.

– Тогда и ты, грузин, будешь членом ЦК, ленинского ЦК, то есть моего ЦК, и ты, армяшка, тоже не будешь обижен советской властью, − сказал Ленин, сопровождая историческую фразу гомерическим хохотом.

– Ай да Джуга, ай да Тэр, ай да Камо и мировой революций! – стал кружиться Камо.

Музыка опять загремела на мотив кавказской мелодии, Джуга вытащил свой маленький пистолет, хотел пальнуть, но в последнюю минуту передумал и положил оружие в карман. Три великих человека взялись за руки, потом положили руки на плечи друг другу, образовали круг, пустились в кавказский танец. Поскольку Ленин среди них был наиболее низкого роста, два дюжих кавказских бандита приподняли его, предоставив возможность лететь, не касаясь ногами пола.

Поодаль стояла подслеповатая Надежда Константиновна и активно хлопала в ладоши. К ней присоединилась и французская революционерка, личная подруга Ильича, потеснившая Апфельбаума (Зиновьева) к его великому огорчению, Инесса Арманд.

Инесса Арманд была гораздо моложе и привлекательнее Нади, которую начали портить признаки базедовой болезни. Кроме того, у Нади рано начался климакс. Он проходил очень тяжело, и Надя потеряла всякий интерес к мужчинам, в том числе и к мужу. Он ее больше не интересовал как мужчина, а потому исчезла ревность. Муж стал для нее только как партийный товарищ. А как мужчина он превратился для нее в шкаф. Вот почему Надя не испытывала особой ненависти к Инессе, и смотрела сквозь пальцы на то, что соперница заменила ее в постели. Это спасло ее от заражения сифилисом. В этом плане она не так пострадала, как соперница Инесса. И возможно, поэтому прожила дольше, и даже своего нестандартного мужа пережила. Вот что ей дала ее скромность и ее положение домашней кухарки! Гораздо позже Надю очень редко показывали на публике и не вывешивали ее портретов: она, бедняжка, выглядела как чучело огородное и в этом плане достойна сострадания.

Два кавказца, два профессиональных бандита привезли много грузинских вин и всевозможных деликатесов, да всяких других съестных припасов, а здесь в Цюрихе наняли музыкантов, поваров, девиц легкого поведения, а точнее, проституток для украшения предстоящего сабантуя.

Но самый главный подарок, это почти 300 тысяч золотых рублей, полученных бандитами в результате ограбления банков в Тифлисе. Джугашвили принес все деньги, хорошо зная, что таким же путем он экспроприирует еще значительную сумму, когда вернется в Россию. Это был, по сути, первый аванс покупки должности будущего Генерального секретаря коммунистической партии. Джугашвили, хоть и не имел никакого образования, был смышленым бандитом, который в будущем, когда захватил власть, превратился в самого жестокого отца русского народа, как именуют его русские рабы.

− Идэм на дэвочка, − предложил Джугашвили.

Ленин сразу загорелся, но как быть с Инессой? Простит ли она ему этот маленький грешок?

А пока всех позвали уже к накрытому столу. Ленин сел в центре. Вождю не полагалось сидеть с краю стола. После длинных и пустых фраз о мировой революции, Ленин смилостивился над посапывающими гостями и чтоб разрядить обстановку, спросил:

– Товарищ Камо, товарищ Сталин, расскажите, как проходила экспроприация банков в Тифлисе?

Так как у Сталина всегда были проблемы с русским языком, даже когда он правил великой страной, не мог выговорить правильно ни одного слова по-русски, то схему бандитского ограбления банков, рассказал Камо.

– Этот выдающийся событий произошел в полдень 26 июня в Тифлисе на Эриванской площадь. Как толко три экипаж с мешками, полный золота, что следовал в банк, вышли на площадь, Джуга в офицерской форма, скомандовал: вперед! Целый группа десять человэк «эксплуататоров»…

– Экспроприаторов, – поправил Ленин.

– Так вот целый группа экспро…, не выговорить мне этот мудрый слово, ленинский слово, выскочил как из-под земля, начал палить, кидать бомба. Три человэк пали замертво, что сопровождал экипаж, остальной корчились в ранах, истекая кровью. Кровь текла на площадь. Все тюки с денга оказались в наш фаэтон. Ми освободили площадь за три-четыре минута. Площадь был пустой.

Ленин первый захлопал в ладоши. Кровь, что лилась на площади, привела его в восторг.

– Вам, одному и другому по десять тысяч золотых рублей выделяет революция на личные нужды, остальные тысячи в кассу ЦК на дело мировой революции. Товарищ Надя…

– Спрашивай у товарища Красина, он у тебя кассир, – сказала Надя. – Мешки с золотом у него будут находиться в надежном месте.

– Товарищ Красин, выдай этим бандитам, вернее, экспроприаторам по десятке.

– Так они уже взяли, – произнес Красин дрожащим голосом, – но не по десятке, а по двадцатке. Двадцать тысяч взял каждый.

– На мэлкий расход, – с трудом произнес Джуга.

– Товарищ Красин! выдай Инессе Арманд, известной французской революционерке, двадцать тысяч золотых рублей для организации революционной ячейки во Франции. Сделай это сейчас же, товарищ Инесса спешит. Пиши нам, Инесса. Остальное в кассу.

Инесса обрадовалась и тут же поднялась с кресла. Думала ли она о том, что после ее ухода, ее дружок, наградивший ее такой щекотливой болезнью, снова бросится к ногам проститутки, когда та будет в обнаженном виде и начнет своеобразный способ самолечения, никто не знает. Советские историки, написавшие тысячи книг о том, как Ленин чихал, куда поворачивался, по каким улицам ходил, какие слова произносил, как сидел на ступеньках зала одного из форумов, обошли этот вопрос. Да и Инессу обошли. А потом он был выставлен в мавзолее как гордость великой нации; имя Инессы вовсе исчезло со страниц газет и журналов.

Как же, Ленин был святой и если бы кто высказал крамольную мысль о том, что он жил с женой и любовницей, что путался с проститутками и умер от сифилиса, его бы разорвали в клочья как провокатора и как заклятого врага русского народа.

* * *

Как только Инесса ушла в сопровождении Красина, Ленин, щуря глаз, обратился к Сталину.

– Товарищ Сталин! Партия награждает тебя еще одной партийной кличкой – Коба. Ты будешь не только Сталин, но еще и Коба. Итак, товарищ Коба, приведи мне черноволосую, черноглазую, чернобровую…, как ее?

– Аза. Он есть цыганка, кровь – кипяток, товарис Лэнын.

– А как с ней пообщаться? здесь так много народу.

– На лес, на горка, на тропинка. Ми на Кавказ берем дэвочка, тянем на лэс, на тропка, на куст и труса долой и танец на живот, а там ниже живот.

– Коба, будешь сторожить! А вдруг буржуи подкрадутся.

– Будэт, Лэнын, будэт сторожит.

Ленин удалился с Азой, но та потребовала, чтобы он предстал перед ней, в чем мать родила. Она привыкла сначала довести мужчину до изнеможения в ожидании главного контакта. Эти методы в то время были чрезвычайно редкими и стоили очень дорого. Она об этом сказала Кобе и потребовала за один сеанс пять тысяч франков. Коба не поскупился ради вождя мировой революции.

Ленин, не подчинявшийся никому никогда в жизни, на этот раз решил уступить и то ради мировой революции, уж больно она ему нравилась…

– Nein! Bei dir die Syphilis, – произнесла Аза, увидев признаки пикантной болезни, и плюнула на прибор гениального человека. Аза бросилась бежать, а Ленин, облачившись в костюм, заорал:

– Коба! поймай и задуши ее во имя мировой революции. Я сделаю тебя членом Центрального Комитета, только задуши, а потом повесь ее на дереве. Пусть знает, как оскорблять вождей.

Коба погнался за Азой. Несколько кавказских прыжков и бедная Аза оказалась в его руках. Могучими руками Коба схватил ее за шею и стал давить. Она не могла ничем защититься и решилась воспользоваться своим единственным оружием, − схватила его за брючный ремень и потянула на себя. Но Коба не поддался искушению. Аза была задушена, а потом повешена за два километра от того места, где безнравственные бандиты, для которых нет ничего святого в этом мире, кроме неограниченной власти, веселились и матерились.

Надя не пила, но крепко поела, и ее потянуло ко сну. На рассвете, когда стал беспокоить мочевой пузырь, она проснулась и увидела жуткую картину: великие люди лежали с открытыми ртами, дико храпели и выглядели, как изможденные псы после охоты на волков. Среди двух кавказцев оказался и Красин, а Володи нигде не было видно. Ее плохо видевшие глаза без очков значительно расширились, и тогда она увидела своего великого мужа, лежавшего под столом на боку с открытым ртом и козлиной бородкой.

Ладно, подумала Надя, пойду, освобожусь от лишней жидкости, а потом разбужу его родного. Хорошо, что нашелся.

Пожалуй, это был единственный случай, когда вождь находился в непотребном виде, а рядом не было охраны. Ни Коба, ни Камо не выполнили своего революционного долга, за что Камо поплатился потом жизнью. В 1922 году он ехал на велосипеде по той же Ереванской площади, где энное количество лет назад провел блестящую операцию по ограблению банка и был раздавлен грузовой машиной, в которой сидели работники НКВД. Слишком много он знал о ранних годах товарища Сталина, а это тревожило Джугашвили, чьи успехи на фоне неизлечимой болезни Ленина набирали оборот. И спустя всего два года Сталин сел в золотое кресло вождя, став гением всего человечества, как утверждали русские рабы.

3

В марксистской историографии утверждается, что семья Ленина вплоть до Октябрьского переворота жила на деньги его матери и на наследство Надежды Константиновны, но это, мягко говоря, беспардонная ложь, поскольку все эти средства были всего лишь крохи в семейном бюджете вождя мировой революции. Основные же средства поступали от революционеров, занимающихся грабежом, воровством и даже сутенерством по заданию будущего вождя мировой революции. Эти средства были огромны, они позволяли Ленину вести ничем не ограниченный образ жизни, издавать газеты, содержать офисы, проводить съезды, нанимать террористов и самое главное – издавать свои туманные, а точнее жалкие с точки зрения научной мысли, стиля, художественного воображения, талмуды, которые не пользовались спросом ни при жизни, ни после смерти автора. Это некий исторический балласт, который, однако же, туманил мозги даже просвещенной русской интеллигенции. Как же! наконец, появилось что˗то такое, над чем стоит задуматься. Много слов о равенстве, братстве, о нищих, которые тоже должны стать богатыми. А то, что ничего непонятно, не беда. Будет понятно потом, думал каждый русский человек, корчивший из себя защитника обездоленных.

В этом есть некий секрет живучести марксистского балласта: если читатель не понимает текста, значит, в нем заложено что-то таинственное, некая философская мудрость, до которой просто так не докопаться. А простой слог, простые слова, ясность мысли, выраженная в тексте, иногда теряет привлекательность уже после первого прочтения. Прочитал, все понял, а больше возвращаться просто нет смысла.

Зная, что среди русских меценатов модно помогать не только бедным, но и революционерам, Ленин лично стал обращаться с просьбой о помощи, заверяя их в том, что его партия борется за справедливость, за равные права граждан, за процветание страны, за то, чтобы Россия стала самой передовой, самой могущественной державой в Европе.

При помощи бесстыдной лжи, свойственной вождю всех трудящихся, ссылки на тяжелое материальное положение, нехватку средств на издание газет и журналов, ему удавалось получать значительные дополнительные средства, которые он при помощи преданного родственника по крови польского еврея Ганецкого (Фюрстенберга), сосредоточил в своих руках.

Если бы только знали русские меценаты…, но они и в кошмарном сне ничего подобного не могли себе представить, что этот приземистый, все время щуривший то один то другой глаз, человечек даст команду пускать им пулю в затылок, в знак благодарности, как только захватит власть. Только за то, что они были меценатами, они наверняка бы не выбрасывали миллионы золотых рублей на поддержку террориста, немецкого шпиона Ленина, который так легко покорит Россию и внедрит коммунистическое рабство.

После трёхсот тысяч золотых рублей, доставленных ему двумя кавказскими бандитами Кобой и Камо, у Ленина скопилось так много денег, что он и его клан могли бы прожить безбедно пятьсот лет. Денежный, материальный вопрос отошел на второй план, был предан забвению, и не представлял для него больше существенного интереса. А вот родную мать он продолжал доить, обирать до самой ее смерти, и в этом проявилась его безграничная аморальность и дьявольская двуликость.

Польский еврей Якуб Фюрстенберг (Ганецкий) был его верным служакой в денежных партийных махинациях. Ганецкого когда-то исключили из 6 класса, потом вроде бы он окончил гимназию и даже учился в университете, но главную специальность террориста-смертника он получил на улицах под руководством Ленина. После смерти Ленина Ганецкий прожил еще 12 лет и был расстрелян Сталиным, как враг народа. Поделом ему. Его было, за что расстрелять. И духовный сын Ленина Иосиф Сталин выполнил эту миссию. В этом его немалая заслуга перед русскими рабами.

Инесса уехала во Францию и застряла там. Они с Ильичем обменивались редкими письмами в этот период. Партийный товарищ Надя его совершенно не интересовала. Проститутки ему смертельно надоели.

Обнаружилось еще одно обстоятельство, отпугивающее вождя от клубнички. Посещение врачей, их предписание, чем и как ему лечиться от пикантной болезни, не давали результатов. И вождь решил поставить на клубничке крест. Временно. До победы мировой революции.

Партийные склоки, трудные беседы с Цедербаумом (Мартовым) в крохотном ресторанчике, скупые донесения из России и других стран о том, что народные массы находятся в состоянии покоя, не радовали вождя. Он стал плохо засыпать и жаловался единоверцам, что дело, которому они служат, обречено на гибель.

Но по своей дьявольской натуре он жаждал крови, массовых экзекуций, видел своих врагов за колючей проволокой, слышал крики «ура» на каждом перекрестке, любовался своим портретом на каждом здании. Города и улицы должны носить его имя, памятники, бюсты, скульптурные панно с рабами, среди которых он их благодетель.

В будущем так оно и вышло: его духовные рабы, русские профессора и академики, а за ними и народные массы, постоянно несли цветы к его памятникам, причем на голодный желудок. А пока народные массы находятся в состоянии покоя. Что это за жизнь такая? Гений не востребован, доколе это безобразие будет продолжаться?

Будущий вождь меньшевиков Цедербаум (Мартов) убеждал его в необходимости смягчить позиции в плане захвата власти силой оружия, отказаться от предательства национальных интересов, особенно от лозунга: коммунисты за поражение России в войне с Германией. От насилия в отношении инакомыслящих, от грабежей и убийств, от идиотского плана захвата имущества мецената Шмидта путем женитьбы специально подобранного революционера на одной из дочерей Шмидта. Ленин категорически все отверг.

Если говорить простым языком, то Ленин и Мартов – это люди разных нравственных направлений. Мартов – нравственная личность. Ленин – безнравственный человек. Ленин – это убийца. Мартов – демократ европейского плана. Оба чистокровные евреи, но какие разные! Ради захвата власти Ленин мог пойти на любые преступления, он мог бы отрубить голову своему другу Апфельбауму (Зиновьеву) и отдать ее пролетариату, а точнее своим рабам в качестве доказательства преданности революции, плавающей в реках крови. Захватив власть, Ленин все откладывал встречу Мартова с Дзержинским в каком-нибудь подвале для того, чтобы всадить пулю в затылок. Для чего? а для того, чтоб над ним, живым, бывшим своим другом, подольше поиздеваться и получить удовольствие. Мартов долго болел туберкулезом. Ленин отправил его в Германию умирать на чужбине, не возиться же с заклятым врагом здесь, в России, когда он умрет: хоронить надо, да еще и самому сопровождать тело и, возможно, выступить с прощальной речью. Друзья все-таки были и все знали об этом.

Цедербаум-Мартов, этот мудрый и добрый еврей, воевавший не за портфель, а действительно за то, чтобы народ России влился в западную европейскую цивилизацию, а не азиатскую, ленинскую, действительно отдал Богу душу на германской земле. С победой тебя, кровавый узурпатор, предшественник Адольфа Гитлера.

Лживая большевистская пропаганда после смерти вождя, неустанно твердила о скромности, доброте, нравственной чистоте своего кумира. Он был настолько добр, настолько велик, настолько мудр, что даже там, где ступала его нога или упала капля слюны во время насморка, ставились мемориальные доски, а чаще памятники.

Лени знал восемнадцать иностранных языков! Ни Наполеон, ни римлянин Юлий Цезарь, ни русский полководец Кутузов и в пятки не годились кривоногому узурпатору Ленину! Если бы кто осмелился поведать эпизод, когда Ленин свыше десяти лет проживший за границей, не мог объясниться с продавщицей на французском языке в магазине при покупке хлеба, был бы повешен или расстрелян в период советской власти.

Ленин был отцом всех детей и всех обездоленных. Никому и во сне не могло присниться, что боженька, по приказу которого были повешены и расстреляны, замучены в концлагерях миллионы безвинных взрослых, а дети остались сиротами, и есть тот самый мудрый и великодушный Ильич. Большевики стерилизовали нацию. Им это удалось, благодаря своему учителю.

Но вернемся к вождю. Он запаниковал, затосковал и уже готов был смириться со своей участью. Мировой революции не получится, его как вождя ждет участь жалкого эмигранта. Благо, денег полные мешки, можно есть, пить, баловаться клубничкой, вот только подлечиться надо. Если не удастся, можно вызвать Инессу из Парижа, она еще молодая, горячая и, вообще, теперь они оба – два сапога пара. И полечиться с ней в постели. Он достал платок из кармана, хотел промокнуть слезу, но глаза были сухие. Гении не плачут, подумал он. В это время крупная муха села ему на лоб и крепко укусила. Он пришлепнул ее ладонью и задремал. В это время, как кот, неслышными шагами вошел Якуб Фюрстенберг (Ганецкий).

– Что хмурый такой и сонный, как муха? – спросил Ганецкий и положил горячую ладонь на холодный лоб вождя мировой революции.

– Да вот ничего не выходит, а точнее выходит то, что ничего не выходит. Революция идет на спад, мы никому не нужны и вскоре станем жалкими эмигрантами, вот что выходит. Ты газету принес, что там?

– Кое-что, кое-что, прочитай. Наш брат по крови Гельфанд Израиль по кличке Парвус написал кое-что.

– Этот Парвус, этот Гельфанд, он хочет подмочить мой авторитет в партии, я давно это заметил. Я этого не допущу. Как бы его убрать с дороги, Фюрстенберг, подскажи. Повесить, расстрелять? Это мог бы сделать Коба-Сталин, вызови его, Якуб. Ну что ты смотришь на меня, как баран на новые ворота? вызови его и все тут. Дай ему десять тысяч и дело с концом. А если мало, то дай двадцать. Денег у тебя…около миллиона.

– Зачем убирать? подружись лучше с ним. Ты этого Апфельбаума куда подевал? Он же писал произведения, подписывая их твоим именем.

– Зиновьева что ли? Он мне надоел. Отправил его в Париж, пусть проветрится. Все, Ганецкий, уходи. Устал я. Подремлю, потом прочитаю эту газетку. Что там думает этот твой Парвус.

− Ты Парвуса не трогай, он сделает для тебя то, что ни один еврей в мире не сделает: он предоставит тебе власть на блюдечке с голубой каемочкой.

− Пошел вон, Ганецкий. Ты тоже мне уже надоел. Все вы мне надоели, и все надоело. Вождь мировой революции гневается.

Едва Ганецкй (Фюрстенберг) плавно закрыл за собой дверь, Ленин раскрыл газету и замер от неожиданности…, там светился план будущего Октябрьского переворота 17 года. Мудрый этот Парвус, черт возьми. Но Ленин в этом проекте значился только как второстепенная личность. Это его задело. Но то, что было в этом плане, пригодилось Ленину очень кстати. Он стал переделывать этот план на свой лад.

«Пролетариат не может нанести классового удара своему правительству, не может протянуть руку своему брату-пролетарию «чужой», воюющей «с нами» страны, не совершая «государственной измены», не содействуя поражению, не помогая распаду «своей» империалистической «великой» державы», – доказывал он с пеной у рта довольно путано. Это было как раз то, что потом Парвус донес в Германский генеральный штаб. И там согласились на сотрудничество с изменником своей страны России Лениным, Парвус запросил пятьдесят миллионов золотых марок. Кайзер Германии Вильгельм утвердил этот проект. Правда, Германии пришлось увеличить эту сумму до ста миллионов золотых марок, когда всем стало ясно, что Ленин слов на ветер не бросает, что Россия как великая страна терпит поражения не только на фронтах, но она разваливается изнутри при помощи коммунистов-террористов, что германские золотые марки работают.

Государственная измена для Ленина была несуществующим понятием. Ради победы революции и захвата власти он был готов на всё. Он с великой радостью заключил договор с германской разведкой и стал с ней сотрудничать. Он стал немецким шпионом и начал даже получать зарплату. Нет смысла приводить многочисленные документы, до сих пор хранящиеся в архивах, которые свидетельствуют о том, что Ленин был немецким шпионом.

Первая мировая война внесла существенные коррективы в жизнь и дальнейшую судьбу Ленина и его камарильи. Война это – кровь, страдания, победы и поражения. Кому как не ему, безнравственному будущему вождю многострадального народа, это известие о войне – бальзам на душу. И тут родившаяся идея − о поражении России в этой войне, не могла успокоить его буйную натуру. Он даже про Инессу забыл. Его партия выступит с таким заявлением, пусть знают воюющие стороны, что большевистская партия за поражение своей Родины России в этой войне. Когда Россия будет положена на лопатки, можно будет захватить власть и превратить империалистическую войну в гражданскую.

Германские войска имеют успех на русско-германском фронте, затем русские войска теснят немцев. А почему бы не воспользоваться этими переменами в интересах мировой революции? Что, если поставить Россию на колени, разложить ее армию изнутри, свергнуть царя и захватить власть? А немцы, в знак благодарности, выделят средства, ибо кто может помочь осуществить гениальный замысел? Конечно, Германия. Германия должна победить Россию и большевики окажут ей в этом неоценимую услугу.

Ленин не спал две ночи и составил план, (на основе плана Парвуса), которому суждено было осуществиться. Он собственно только ставил лишние запятые, да усиливал предложения повторением одних и тех же слов. Он украл у него этот план, так же как потом украл лозунг эсеров: Мир − народам, земля − крестьянам, фабрики и заводы − рабочим.

В этих условиях встал вопрос: кто должен осуществить план Парвуса − сам Парвус или он, Ленин? На кого сделать ставку? На Парвуса? нет! где этот Парвус? Где Ганецкий, подать Парвуса и Ганецкого! Надо договориться. Ставка должна быть поставлена на него, на Ленина!

Ганецкий прибежал, а Парвуса днем с огнем не отыскать.

– Загордился, каналья. Судить его революционным судом, как ту проститутку, которая осмелилась оскорбить вождя мировой революции, то есть меня.